"Рукав Ориона" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)

ГЛАВА 1

Вот уже три дня, как я был дома, и по-прежнему не мог в это поверить.

Я чувствовал себя подавленным. Не из-за того, что выбрался из этого бардака в «Оплоте», а потому, что после моего ухода Матильда Грегуар непреклонно заявила, что между нами все кончено. В ее жизни нет места для какого-то жалкого капитана чартерного корабля, к тому же изгоя… А в моей — для верноподданной корпорации.

Не утруждаясь одеванием, я стоял босиком перед холодильником и размышлял о завтраке. Сердце мое склонялось к огромной яичнице-болтунье, но все яйца закончились. И зеленого перца тоже не осталось. Я еще не успел как следует запастись продуктами, а мой огород уничтожила огромная морская жаба.

В голове уже начал созревать альтернативный план завтрака, но тут зазвонил телефон. Я вышел на крыльцо свой лачуги, где была установлена панель видеофона.

— Чартерные рейсы капитана Адика.

На том конце оказалась женщина, и она извинялась.

— Это Дженни Чанг, капитан. Мы с мужем хотели прокатиться сегодня, но боюсь, придется отменить прогулку. У нас на Большом Побережье отвратительная погода. Мы проверили сводки для Внешних Островов и…

— Тропический шторм вряд ли доберется до нас раньше полуночи, — спокойным и приятным голосом ответил я. — Нас ожидает прекрасный солнечный день.

— Мы бы не хотели рисковать. К сожалению, сегодня вечером мы возвращаемся на Плусиа-Прайм, так что не удастся перенести поездку. Мне очень жаль… Конечно, вы можете оставить себе задаток…

— Нет, — с вежливой покорностью сказал я (движимый малодушным желанием сохранить хорошие отношения с Никко Луксором, туристическим агентом из Манукуры) — Администратор отеля вернет вам деньги. Быть может, мы прокатимся, когда вы в следующий раз приедете на Стоп-Анкер. Всего наилучшего, гражданка Чанг. — Я нажал кнопку отбоя и пробормотал: — Крысы.

Супруги Чанг стали бы моими первыми после возвращения с Серифа клиентами, и я с нетерпением ждал поездки, надеясь получить доказательства собственной независимости. Я полностью освободился от обязательств перед «Оплотом», от хитрых интриг моего отца и — о жалость! — от тесной связи с замечательной женщиной, которой не нравилась моя беспорядочная и беспутная жизнь.

Впрочем, я сам сделал свой выбор.

Кое-как одевшись, я взял сетку-ловушку и отправился к берегу на поиски съедобных даров моря. Утреннее солнце еще не показалось из-за острова, и песок в тени мятных пальм, окружавших домишко, оставался холодным. Гладкая, прозрачная вода залива кораллового рифа Бровка отражала голубое небо, украшенное белыми пушистыми облачками и серебристыми хвостатыми кометами, которые в изобилии наполняли систему Стоп-Анкера. Около скал с рыболовецкой шхуны Глаши Романовой ловили рыбу на блесну. Изящный моторный парусник, швартующийся в Манукуре, медленно выплывал из-за Сырной Головы, палубу его заполонили туристы, проведшие предыдущую ночь на якоре у пристани Гумерсиндо Гекльбери. (Знаю, это очень дурацкое имя, но здесь у всех нелепые прозвища. Меня, например, зовут Адам Сосулька.) Большой корабль скорее всего намеревается переждать шторм под прикрытием Острова Алиби, лежащего с западной стороны от нас. Предварительно, конечно, капитан на вертолете отошлет клиентов обратно на Большой Берег.

Риф Бровка по форме похож на полумесяц, что можно понять из его названия, и протянулся он в длину километров на двадцать пять. Берега причудливо изрезаны, так что остается всего два безопасных пролива, лежащих с двух концов острова. Получается, что наш залив как бы охватывает замкнутый круг. Каждый житель Бровки, а их около пятидесяти человек, располагает собственным участком берега с прекрасным песчаным пляжем. В самой большой на острове гавани находится пристань и доки Сэл Фаустино, несколько домиков для гостей, магазин с левым товаром и наш маленький склад.

Большинство обитателей Бровки принадлежат к славному обществу изгоев, остальные также оставили за плечами далеко не безупречную жизнь. Я отчетливо отношусь к первому разряду, и если отдел кадров «Оплота» занимался обновлением базы данных, то меня уже перенесли в эту группу — после столь краткого пребывания в почтенном состоянии гражданина Содружества.

Я делил свою бухточку с двумя приятелями. К югу отсюда сквозь пальмовую рощу едва виднелось более чем скромное бунгало Мимо Бермудеса, который мог бы стать первым богачом Стоп-Анкера. Но пока он решил ограничиться тем, что оставался самой загадочной личностью. С другой стороны со мной соседствовал Кофи Резерфорд, такой же, как я, капитан подводных путешествий. Его жалкая хибарка ютилась у подножия небольшой скалы.

Они изрядно помогли мне, когда гигантская морская жаба буквально сожрала мой предыдущий дом. Мимо застрелил тварь а Кофи благородно согласился копаться в ее вонючих останках чтобы отыскать уцелевшую домашнюю утварь. К сожалению, большинство вещей испытали на себе мощь пищеварительной системы этой дряни и уже больше ни на что не годились. Без Мимо, Кофи и других хороших парней с Бровки мне никогда бы не удалось сколотить новый домик — даже лучше прежнего. Единственным минусом было то, что его так и не достроили до конца.

К западу от Большого Берега, единственного континента Стоп-Анкер, на расстоянии около двух тысяч километров расположился архипелаг из четырехсот островов. Жители Манукуры — столицы нашей планетки — с неоправданной гордостью говорят о крошечном космодроме, первоклассных отелях, куче бутиков и магазинчиков, о казино, которое спонсирует школы на СА, и об остальных неизменных атрибутах цивилизации. Большинство обитателей СА живут на ББ, и почти все туристы со Шпоры Персея также не выбираются дальше столицы. На островах же сохранилась гораздо более примитивная культура, здесь царят великолепие и беззаконие. Я давно уже познакомился со всеми недостатками и достоинствами этого мира и, вернувшись, застал их в прежнем состоянии.

Но сначала требуется позавтракать!

Закатав джинсы, я зашлепал по отмелям и успел отловить около дюжины желточервей, прежде чем они сообразили, что за ними охотятся и надо прятаться. Я набил сумку этими противными на вид тварями — зеленые колбаски, сантиметров двадцать в длину, с маленькими плавничками у каждого сегмента туловища. Съедобная часть — мешочек со спермой размером с небольшую сливу — после кулинарной обработки становится вкуснее желтка только что снесенного яйца.

Я освежевал улов, очистки бросил маленьким птичкам, которые с песнями летали вокруг мятных пальм.

Направляясь назад в кухню, я размышлял, как бы провести остаток дня до шторма.

Можно покрасить оконные рамы. (Брр.) Можно написать рекламную брошюру, чтобы выманивать туристов из отелей Большого Берега. (Два раза брр.) Можно приступить к разведению нового огорода, раз уж предыдущий пал жертвой зверского аппетита домоядной твари. (Продолжительное брр. Да и вообще, надвигающийся шторм уничтожит все посадки.) Конечно есть множество домашних дел, но ни одно из них не влекло меня.

К черту всю полезную работу! Последние три дня я как заводной распаковывал вещи, выгонял паразитов, которые завелись в доме в мое отсутствие, проверял новое оборудование для подводного плавания. Так почему бы мне теперь не развлечься и не навестить Кладовку? Это мое второе любимое место во вселенной — после Небесного ранчо в Аризоне, где я родился.

Но я не был там последние тринадцать лет — с тех пор, как сразу после школы объявил, что вступаю в Отдел по борьбе с корпоративным мошенничеством при Межзвездном Секретариате Торговли, а не иду в звездную корпорацию «Оплот», как того хотел отец…

Из сбитых в болтунью желтков, содовых бисквитов и копченых фокс-локсов получились прекрасные бутерброды. Я позвонил Кофи Резерфорду, чтобы подбить его отправиться вместе со мной, но он не отвечал. Может, удастся перехватить его на заливе. Я начал собирать ленч на двоих, и тут в кармане загудел телефон.

— Адик, это Мимо, — послышался знакомый приятный голос. — Тебе субпространственный звонок с Земли. Это твоя сестра Ева.

— Уже бегу, — ответил я, нажал кнопку отбоя и пулей вылетел из кухни.

В дешевой модели моего телефона не было видеокарты, так что звонок с другой планеты никак нельзя было на него передать.

Единственный на всей нашей планетке субпространственный коммутатор находился именно там, где следовало ожидать, — дома у Гильермо Хавьера Бермудеса Обрегона, ушедшего на пенсию короля контрабандистов Шпоры Персея и моего лучшего друга на СА. Он старше средних лет, невероятно щедр и вынужден скрывать от мамочки свои прошлые и настоящие делишки. Сам не знаю почему, но я рассказал ему немало деталей из своей грустной истории.

Я бежал рысцой по тропинке вдоль пальмовой рощи, стараясь не наступать босыми ногами на ракушки и острые ветки, упавшие с деревьев. Наверняка Ева сообщит печальные новости, что совет директоров «Оплота» скоропостижно принял предложение об объединении нашей корпорации и «Галафармы».

Все давно шло к тому, и это одна из причин, почему я предпочел отстраниться от дел семейного предприятия.

Мимо ждал меня у экрана, его высокую худую фигуру обтягивал халат из тонкой кашемировой шерсти, на ногах болтались сандалии. Как всегда непричесанные седые волосы казались еще более растрепанными, чем обычно, а на тощем, изборожденном морщинами лице застыло выражение серьезной тревоги.

— Сюда, — лаконично приветствовал он меня и провел по коридору, украшенному простыми картинками, глиняными поделками Марии Мартинес и освещенными витринами со статуэтками древних ацтеков.

Комната, служившая кабинетом и командным центром, была отделана бежевым необожженным кирпичом, потолок поддерживали балки. На полу лежала разноцветная мексиканская плитка, покрытая мягкими циновками. Рядом с камином, сделанным на случай дождливой погоды, стояла железная решетка для дров, забитая тонко нарубленными полешками, напротив самого огня расположились плетеные кресла и софа. Над каминной полкой, украшенной двумя металлическими канделябрами, портрет темноволосой женщины, одетой по моде тридцатилетней давности, — последней жены моего друга. Около выходившего на море окна резной дубовый стол, левая стена занята двумя стеллажами с папками, дискетами, электронными книжками, а посередине втиснулся высокий шкаф с оружием, который своим ультрасовременным видом не вписывался в остальную обстановку. Он был заполнен коллекцией фотонных лучевиков и прочих ручных пушек. Пульт связи занимал особую нишу, окруженную необычными растениями в горшках.

Старый контрабандист жестом пригласил меня сесть перед коммутатором.

— Когда закончишь, угощу тебя кофе. — Он вышел из комнаты.

Я нажал кнопку «начать», прошел тестирование глазной сетчатки и установил защиту от прослушивания двенадцатого уровня. Наконец на мониторе появилось жуткое лицо моей старшей сестры, и она заговорила со мной через четырнадцать тысяч световых лет, разделяющих Шпору Персея и Землю.

— Аса, совет директоров «Оплота» отклонил предложение «Галафармы» о слиянии. Благодаря маме.

— Катя поддержала Симона? — Меня словно мешком по голове огрели. — Но я думал, она переметнулась на другую сторону.

— Мы все тоже так считали, когда шли на встречу. Но папа сумел-таки ее убедить. Кузен Зед, Лео Данн и Джанни Ривелло были в ярости, даже Дан и Бет не ожидали такого.

Ева улыбалась, и мое сердце обливалось кровью, когда я смотрел на ее безобразное лицо — наполовину человека, наполовину халука. Так ее изуродовали похитители, начав генетическую операцию полуклонирования, которая так и не дошла до конца.

— Плохие новости, — продолжала она. — Через шесть недель будет проведено следующее голосование — сразу, как только СМТ примет решение о статусе «Оплота». Если мы не предпримем решительных шагов и не получим повышение, то нас просто уничтожат.

— Так, значит, Симон отказался уйти на пенсию?

— Как раз наоборот — согласился отстраниться, если совет изберет, как он выразился, достойного преемника. То есть такого, которому доверяет СМТ, — значит, ни Зед, ни Дан не подходят. Единственный возможный кандидат — я.

— Ура! — Я пришел в восторг. — Так и знал. Ева, поздравляю…

— Не торопись, братик. Я отказалась — условно, конечно.

— Что это значит, черт подери?

— Я не рискну лететь в штаб-квартиру «Оплота» на Серифе, где должен находиться президент. Не хочу портить сюрприз для прессы и ребят из «Галафармы», когда они меня увидят. Но не могу же я управлять корпорацией с Земли — это получится настоящий административный кошмар. Особенно если учитывать наше и без того нелегкое положение. Я поставила перед советом условие, что соглашусь на должность президента, только если они изберут тебя главным управляющим делами, и ты будешь подчиняться напрямую мне.

— Что?!

— Конечно, Зед может встать во главе корпорации, но его никто не будет слушаться. Я остаюсь на Земле и поддерживаю постоянную связь. А ты будешь на Серифе — или там, где понадобится, — и делаешь все, что считаешь нужным. Между собой мы всегда сможем договориться и покажем этим говнюкам из СМТ. Ну, что скажешь, малыш?

К сожалению, я не мог сказать ничего, а только сидел с отвисшей челюстью, не в силах понять, что к чему.

Четыре дня назад, когда я еще был счастливым обладателем специально для меня учрежденной должности вице-президента по особым вопросам, на которую меня назначил отец, мы втроем — с Симоном и Евой — проводили конференцию (потом плавно перетекшую в большую ругань) по поводу угрозы халуков. По крайней мере мне это представлялось угрозой.

Теперь я узнал, что от моих показаний о происходящем на Кашне отказались самым поганым образом. Со свидетельством Мимо и Айвора Дженкинса — нашего юного компаньона — поступили точно так же. Я потребовал, чтобы Ева немедленно продемонстрировала свою видоизмененную сущность делегату от Ассамблеи Ефрему Сонтагу, моему университетскому однокашнику, который сейчас занимает пост председателя СИДовского департамента надзора. Мутация Евы плюс официальное обвинение халукам в похищении с «Оплота» генного вируса PD32:C2 и осуществлении на Кашне секретных операций по клонированию — этого достаточно для серьезных подозрений. Стало бы ясно, что инопланетяне обделывают грязные делишки. И не без участия «Галафармы». Мой приятель Сонтаг землю бы рыл, чтобы заставить провести полное расследование о подозрительной деятельности халуков на Шпоре Персея.

Но у Симона нашлись свои соображения по этому поводу, он отказался подать немедленную жалобу и заставил Еву прятаться до тех пор, пока не будет получен приказ о повышении статуса корпорации. В качестве причин Симон привел всего одно короткое, но выразительное слово, а потом уверенно добавил, что на следующем собрании совета сможет отклонить предложение «Галафармы» о слиянии.

Я посоветовал отцу засунуть свои причины куда подальше — если «Галафарме» удастся захватить «Оплот», то она немедленно закроет дело о краже вируса и разнесет в пух и прах все Евины свидетельства против халуков.

И тут мы стали орать друг на друга. Я обвинял Симона, что, беспокоясь о благосостоянии семейной корпорации, он забывает о глобальной угрозе для человеческого населения — для всех жителей Рукава Ориона.

Он сказал, что я ничего не смыслю в Большой Политике, а я предложил ему сделать со своей Большой Политикой понятно что. Ева пыталась нас обоих утихомирить, но тут досталось и ей: я обругал ее за предательство собственных же принципов.

Под занавес я сообщил об отказе от должности вице-президента по особым вопросам, об автоматическом роспуске этого крошечного отдела, и, наконец, пожелал папочке, сестренке и всей корпорации «Оплот» всего самого наилучшего.

Симон обозвал меня предателем семейной чести, копом с ободранной задницей, неудачником и трусливым койотом — и этими словами закрыл конференцию. По-прежнему спокойная Ева обещала перезвонить и рассказать о собрании совета.

Объявив о своем уходе Мэт и Карлу Назаряну, моему другу и официальному преемнику в особых вопросах, я убежал с Серифа, поджав хвост. Вернувшись обратно в тропический рай, постарался забыть невероятные события последних шести месяцев, из-за которых мне пришлось покинуть уединенный приют отшельника и окунуться в безумный водоворот Содружества Планет Человечества.

Но, похоже, программа по удалению информации из памяти барахлит.

А теперь моя сестра предлагает это…

— Ева, ты, должно быть, ушиблась головой. Я не могу управлять «Оплотом».

— Отлично можешь, конечно, при некоторой помощи. Давным-давно у меня был один знакомый, прекрасный служащий, старший дивизионный инспектор Асаил Айсберг…

— Ну да. А как комитету СМТ понравится мое назначение? Она рассмеялась.

— Совет директоров спросили о том же. Дан и кузен Зед твердили, что комитет серьезно возмутится, но мое предложение все-таки не отвергли! Я не стала торопиться с голосованием, хотела сначала получить твое согласие. Мне кажется, что СМТ отнесется к твоему назначению точно так же, как когда Симон сделал тебя ВП по особым вопросам. Все-таки они судят по результатам деятельности, а не копаются в твоем грязном белье. Аса, ты ведь чертовски много сделал на Кашне. И поверь мне, в Секретариате еще остались люди, которые не поверили в твое преступление, так что у тебя найдутся друзья среди сильных мира сего.

— Все это глупости.

По выражению получеловеческого лица ничего нельзя было понять, но говорила Ева очень мягко:

— Тебе не обязательно соглашаться прямо сейчас, подумай над моим предложением. Как только «Оплот» станет концерном, я тут же начну гражданский иск против «Галафармы». Сунем им в зубы операцию на Кашне, обвиним Элгара Макграфа в моем похищении и полуклонировании, к тому же он совершил несколько покушений на тебя. Пусть пресса знает, как «Гала» пыталась развалить «Оплот», чтобы ускорить объединение. А их тайные сношения с халуками — это же не просто нарушение декрета о торговле. Это государственная измена, Аса. И мы должны уничтожить ублюдков. Ты и я.

— Ева… у нас недостаточно доказательств, чтобы открыть дело против «Галафармы». По крайней мере, пока не пойман Олли Шнайдер как главный свидетель и одновременно улика…

— Так найди же его, черт подери!

— Я уже пытался, — жалобно протянул я. — Мы с Карлом и Мэт прочесали всю Шпору — да-да, с помощью службы безопасности «Оплота» и зонального патруля: Шнайдер со своими шпионами из «Галы» бесследно исчезли. Они могли скрыться в Рукаве Ориона, а у нас ведь нет полномочий разыскивать их по всем человеческим планетам.

— Тогда найди новые доказательства. Закинь удочку квасттам, распотроши пиратов, которые сидят у нас в Ногаве-Крупп. Они-то точно имели дело с халуками, а кто-нибудь даже мог находиться в контакте с Бронсоном Элгаром или другими агентами «Галафармы».

— Я никогда об этом не думал. Быстро дело решить не получится, но я попрошу Карла Назаряна…

— Я хочу, чтобы ты сам взялся за это!

О Боже, по ее голубым щекам текли слезы.

— Но Ева…

— Пожалуйста, Аса, мне нужна твоя помощь. Симон созовет внеплановый совет директоров и утвердит наши с тобой назначения. Все члены совета останутся на Земле еще на неделю.

— Не понимаю, как…

— Ты хотя бы подумай над моими словами и дай ответ завтра. Что бы ты ни решил, я на все согласна.

— Хорошо, Ева, завтра, — отозвался я после некоторого колебания.

— Люблю тебя, Аса, пока.

Обезображенное лицо моей сестры мигнуло, и я выключил субпространственный коммутатор.

Почему, черт подери, у меня не хватило духу отказать сразу?

Потому что я трусливый койот, вот в чем дело.

Я вышел из кабинета и отправился на поиски Мимо. Он как раз сидел в столовой за деревянным столом на стальных ножках и читал в газете утренние новости. Мой приятель уже успел переодеться, и теперь на нем красовались широкие брюки и клетчатая рубашка, но волосы по-прежнему находились в состоянии живописного беспорядка.

— Садись, Адик, давай я налью тебе кофе. Настоящий «Нарино» из Колумбии. Мой коллега только что пригнал новую партию.

Я взял большую керамическую кружку и наслаждался контрабандным эликсиром блаженства, а Мимо тем временем молча продолжал изучать магнитную карту с последними новостями.

— «Оплот» еще жив, — наконец нарушил я тишину. — Шестинедельная отсрочка благодаря странной прихоти моей матери.

— Хорошо. Надеюсь, она в порядке.

Я не стал отвечать. Четыре дня назад Катя была далеко не в порядке, но Симон как-то не обратил внимания. Дело в том, что мои родители развелись двадцать три года назад, хотя по-прежнему сохраняли приятельские отношения. Катя всегда голосовала именно так, как советовал ей экс-супруг, но с тех пор, как Еву похитили, а мне, старшему брату Дану и младшей сестре Вифании стали угрожать, наша мать почти смирилась перед перспективой слияния с «Галафармой».

— Еве предложили занять пост главного исполнительного директора «Оплота», — сказал я. — Она согласится, только если я стану ее управляющим делами.

— Ну и что?

— Я дам ответ завтра, но все равно придется отказаться. Ситуация безнадежна. Похоже, она все еще верит, что «Оплот» может получить статус концерна. А я вот не верю. Ни мне, ни Еве не удастся перевернуть корпорацию с ног на голову за шесть недель: понадобятся огромные дополнительные инвестиции, а еще придется доказывать, что «Гала» осуществляет слияние с помощью криминальных структур. Нет, песенка «Оплота» спета. Если бы только найти этого ублюдка Олли Шнайдера…

— А-а, — произнес Мимо как-то многозначительно, если не сказать коварно.

Наверное, мне следовало хоть что-нибудь заподозрить, но я слишком углубился в собственную ярость.

— Меня «Оплот» уже достал, Мимо. Все, что я должен сделать, это заставить Содружество серьезно взглянуть на угрозу вторжения халуков. Но пока я не знаю, как именно поступить, поэтому направляюсь в подводное путешествие и посылаю судьбу Вселенной куда подальше.

Мой друг понимающе кивнул.

— Могу я рассчитывать, что ты принесешь к ужину свежей рыбы? Например, несколько демонов-зубохлопов. Я поджарю их и сделаю специальный соус из сладкого перца, если захочешь ко мне присоединиться.

— С удовольствием. Заодно посмотрим, как разгуляется шторм.

— Коллега, который снабжает меня кофе, привез мне в подарок «Шардонне» из Вашингтона, двадцать девятого года, выдержанное в дубовых бочках. Хотел бы я узнать твое мнение, а то «Адвокат Вин» присудил этой марке первое место…

— Заманчивая перспектива.

Я уже уходил, когда Мимо окликнул меня:

— И последнее — есть небольшой шанс, что за ужином к нам присоединится еще один гость.

Что-то в его голосе меня насторожило.

— А этот гость, случайно, не женского пола?

Не удивлюсь, если старый романтик устроит мне встречу с какой-нибудь милашкой, или даже с самой Матильдой Грегуар — в надежде воссоединить наш непрочный союз.

— Мы знакомы с ним на деловой почве. Сейчас этот парень летит с Каллипигии. А пола он мужского, по крайней мере обычно.

— Тогда нет проблем. До встречи.

Я вернулся домой, переоделся и прихватил сумку с бутербродами. Затем вытащил свое личное снаряжение для подводного плавания, установил акваланг и направился по единственной на острове проселочной дороге к заливу. Пришлось по пути остановиться у магазинчика Билли Малхолланда, чтобы обогатить сумку с ленчем двумя литрами молока из золотого розкоза, упаковкой из шести банок с пепси и парой бананов. Потом я передал Билли список продуктов и сказал, что вернусь за ними на закате.

— Что, Адик, отправляешься с «Отмороженной» на прогулку?

— Да. Мои туристы струсили, так что я просто убиваю время. Не видел сегодня Кофи?

— Он заходил выпить капучино — сразу, как только сошел с утреннего рейса с Большого Берега. Поищи его лодку.

Искуснейший игрок в покер, Билли Малхолланд был одним из немногих не уроженцев Бровки — еще я и Мимо, также прилетевший с Земли. Этот дьявольский красавец погорел на афере Понци и лишился гражданских прав за то, что грабил старушек из Сиднея. Проведя пять лет в резервации Гундвинди, он ухитрился купить себе билет до Шпоры Персея на припрятанные от закона деньжата.

Билли посчитал деньги за покупки на стареньком калькуляторе:

— Дружище, мне записать это тебе на счет до лучших времен?

— Нет, сейчас у меня с финансами порядок.

Я вытащил кредитную карточку, на которой находилось непристойно много денег — зарплата «Оплота». При некотором благоразумии этой суммы мне хватит лет на десять для удовлетворения скромных потребностей.

Я вышел из магазина, прошел мимо мотеля «Постель и завтрак у Джини и Персика», на веранде которого девушки подметали пол и поливали цветы. Сестренки Толхорс отличались добрым нравом и мягкосердечием — по крайней мере после того, как отсидели срок за вооруженное ограбление на Фаннинг-Альфе. Улыбнувшись, я помахал им и продолжил путь к заливу Гумерсиндо Гекльбери. Сам Гум, который, судя по слухам, прикончил свою благоверную, сейчас яростно спорил с Сиди Макгриди по поводу привычки старого рыбака бросать внутренности рыб на пристань.

— Здорово, ребята, — прокричал я достаточно громко и получил в ответ довольно вразумительное приветствие, после чего спорящие с прежним энтузиазмом вернулись к прерванному занятию.

Старенькая спортивная подлодка «Черный кофе», принадлежащая Кофи Резерфорду, стояла у причала, а хозяин ее, лежа на животе, прикреплял к бортам новое покрытие. Это судно гораздо чаще находилось в состоянии починки, чем исправности, и поэтому Кофи нередко пользовался моей лодкой.

— Эй, дружище! — воскликнул он, стоило мне появиться в пределах его поля зрения. — Забирайся наверх. Мне пора и отдохнуть. Эта чертова работа съедает все силы.

Он поднялся на ноги и потянулся, чтобы размять затекшее тело. Кофи на пару сантиметров выше меня ростом, но зато у него не такие накачанные мускулы. Это лучший проводник по подводному миру Кедигри — на всех Островах ему нет равных. Сегодняшний его наряд состоял из коньячного цвета комбинезона, разукрашенного розовыми фламинго, и кепки с козырьком с логотипом «Объединенный концерн Макродур».

После Мимо Бермудеса Кофи был моим ближайшим другом на СА. Раньше он работал бухгалтером во «Всеядном» — концерне продуктов питания из Большой Семерки, — потом проворовался и сбежал с родной планеты Куш с чемоданом, полным ценных предметов. Бандиты-квастты захватили его лайнер в безлюдном пространстве вокруг туманности Фунго-Бат, и Кофи не сумел сохранить награбленное. Характер его не отличался веселостью, возможно, по причине финансовых неурядиц, но в целом этот парень оставался надежным, трудолюбивым и уж точно знал, как осчастливить клиентов.

Я разрешил ему пользоваться «Отмороженной» на время моего визита в «Оплот», и, честное слово, в голосе его звенели слезы, когда Кофи узнал, что я все-таки возвращаюсь на Острова. У бедняги, похоже, сердце разрывалось.

— Не хочешь понырять со мной? — предложил я. — Экскурсия отменяется, но день обещает быть отличным. До сезона дождей осталось совсем недолго — быть может, мы уже больше не увидим столько солнца.

Он вздохнул.

— Ты меня искушаешь, приятель. Но сначала я должен добить это покрытие, а потом починить крышу на своей хижине. Куда ты собираешься?

— К Кладовке. Может, увижу гигантского кометочервя. Они перед плохой погодой прячутся в пещерах. Ладно тебе, Коф, пошли. Ты ведь знаешь, я не люблю плавать один.

— Поищи для компании кого-нибудь еще. — Он помыслил немного и нахмурился. — Проклятие, сегодня, как назло, все заняты. Орен на берегу, принимает новую партию оборудования от Думпстера, Глаша рыбачит, а Тефик сказал, что плывет на Алиби, чтобы увидеться со своей девчонкой.

— Ну, значит, не судьба. Поплыву один. Правила ведь существуют для того, чтобы их нарушать, разве не так?

— Ну, в общем, да. Короче, если у меня останется хоть немного времени, я наведаюсь к тебе. А если нет, то заскочи ко мне на обратном пути, поджарим пару попрыгунчиков.

— Отличная мысль. До встречи.

«Отмороженная» временно стояла у причала Сэл Фаустино, перекрывая проход в маленькую гавань. Моей подлодке модели «Маусон» уже лет сорок, и ее лучшие времена давно прошли, денег, выделенных мне корпорацией в качестве пособия, хватило только поменять двигатель и покрасить корпус в ярко-желтый лютиковый цвет. Красивое латинское название — «Pernio» на языке медицины обозначает «обморожение» — это я попытался подшутить над семейным именем. Из снаряжения достойны упоминания мостик для надводного плавания, стереосистема с записями старых песен вроде битлов и Джимми Баффета, большой иллюминатор для подводного наблюдения и обведенный рамочкой мой персональный девиз: «Ныряльщики всегда погружаются с головой».

Взойдя на борт, я около получаса проверял состояние судна: крошка выглядела прекрасно, моторы мурлыкали, как огромный персидский кот, охранявший отель Джини и Персика. Не выключая двигатель, я соскользнул с лодки и вернулся, чтобы заплатить за проделанную работу.

Услышав мое приветствие, Сэл Фаустино выплыла из магазинчика запчастей и холодно поздоровалась. Эта пышнотелая дама — лучший морской механик на всех Заштатных Островах, и, несмотря на стальные мускулы и истинно мужской темперамент, сердце ее нежнее пирожного со сливками. Сэл любила меня как сына, пока не узнала, что на самом деле зовут меня вовсе не Адам Сосулька.

— Я возьму сегодня «Отмороженную», Сэл, она в прекрасном состоянии.

— Спасибо. — Она не подала мне руки — возможно, потому что ладонь покрывал слой машинного масла. А возможно, и нет.

— Хочу с тобой расплатиться.

— Пластиковая карта «Оплота», я полагаю, — хмыкнула она.

— Точно, — благодушно отозвался я.

— Угу. Ладно, пошли в офис.

Некоторые из моих приятелей на отмели Бровка охладели ко мне, когда узнали, что я сын Главного Босса «Оплота». Все началось с того, что я воссоединился с корпорацией с целью отыскать Еву и ее похитителей. Несмотря на всю независимость СА, влияние «Оплота» все еще распространялось на экономику маленькой планетки — особенно в сфере импорта из Рукава Ориона. Все межпланетные перевозки осуществлялись на кораблях «Оплота» и поэтому обходились в целое состояние.

Сэл принципиально не одобряла моих отношений с корпорацией, но теперь, когда я уволился из «Оплота» и вновь стал изгоем, она постепенно возвращала мне былую благосклонность.

— Следи за правым двигателем, — пробормотала она, возвращая мне карту. — Пришлось использовать бэушный инжектор, потому что эти скоты с ББ не продали мне новый. «Оставлено для постоянных покупателей», — сказали они мне. Конечно, если бы я упомянула волшебное имя Айсберга…

— Уверен, с двигателем все будет в порядке.

— Знаешь, скоро нагрянет шторм. Куда ты намыливаешься?

— В одно укромное местечко недалеко от Чайника. Собираюсь вернуться до начала бури. Ладно, счастливо тебе, Сэл. Спасибо за починку.

Через десять минут моя желтая подлодка, конечно, со мной на борту, продиралась сквозь баррикады рифов в спокойный голубой океан.

Каждый моряк скажет, что кладовка — это место, где хранится всякая ерунда. Но моя Кладовка — это настоящий грот под толщей воды, как там поется в старинной балладе.

В одном из своих воплощений — капитан Адам Сосулька — я никогда не брал с собой любопытных туристов, когда наведывался в эту потайную берлогу. Мимо, Кофи Резерфорд и еще несколько близких друзей с Бровки приобщились к волшебной красоте Кладовки, но вообще-то я любил бывать здесь в одиночестве. Только в таком уединенном убежище моя больная, исстрадавшаяся душа могла найти приют и покой.

Чтобы добраться туда, нужно проплыть километров двести к юго-востоку от Бровки и приблизиться к опасным мелям Чертова Чайника. Потом, если вы прибыли на подлодке, поднимаетесь на поверхность воды и прокладываете путь по узкому проливчику, забитому скалами вулканического происхождения, которые к тому же острые как бритва. Всю дорогу необходимо следить, чтобы не пропороть лодке брюхо. И наконец перед утомленным путешественником открывается тупик — протянувшееся на семь километров мелководье.

Теперь требуется только бросить якорь и приступить непосредственно к нырянию или прогулке, в зависимости от уровня воды. Сегодня утром был отлив — но волны доходили до подмышек и можно было плыть.

Я нацепил все новое снаряжение, на которое безбашенно раскошелился на Серифе: облегающий водолазный костюм, шлем с респиратором и линзами подводного видения, подводный компьютер марки «Ролекс» с отличной звуковой картой и кучей разных звонков и свистков. Усевшись на нос лодки, вытащил еще одну игрушку — реактивные плавники от Корби. Это замечательное приспособление, изобретенное специально для того, чтобы лентяи могли спокойно передвигаться под водой. Я мечтал о такой штучке, но до настоящего момента не мог себе позволить. Управлялись плавники с помощью специальной перчатки на левой руке.

Я вернулся в рубку, включил механизм самоконтроля и вернулся на верхнюю палубу. Там распростерся ничком на обшивке лодки, усмехнулся сам себе и покатился вниз, не забыв при этом активизировать реактивные плавники.

Райское блаженство! Я свободно плыл у самой поверхности воды и не чувствовал ни малейших толчков или рывков, словно маленькая змейка.

Вмонтированный в шлем навигационный дисплей указывал путь. С этой стороны вулканического острова практически не было течения, и видимость в прозрачной, как воздух, воде распространялась на многие километры. Впрочем, ничего особо интересного здесь не наблюдалось. На дне лежал серый песок, только кое-где его разнообразили маленькие древние кратеры, в которых виднелись розовые, лиловые или светло-зеленые растения. Моими проводниками служили похожие на конфетти золотистые рыбки, кружившие впереди меня.

Когда через пару километров я достиг цели, желтая подводная лодка почти исчезла из виду на фоне лесистого Чайника. С поверхности Кладовка имеет вид идеально ровной окружности двухметрового диаметра, расположенной в таинственных глубинах голубых вод.

Я отключил плавники и как можно осторожнее стал перебирать руками, стараясь не вспугнуть чутких обитателей моря, тем самым тихонько поднимался на поверхность воды, чтобы установить там сигнальный буек ныряльщика. Затем с помощью устройства по поддержанию плавучести я медленно-медленно спускался, не шевеля ни руками, ни ногами. Респиратор «Нелокс» позволяет дышать совершенно беззвучно и так, что ни один пузырек не вырывается из-под маски, а запаса кислорода хватает взрослому человеку на полдня. Вода, которая около поверхности нагрелась до противно-теплого состояния, становилась холоднее. Я по-прежнему тонул и смотрел, как тысячи разноцветных морских маргариток машут мне листьями-флажками с белой скалы, и как огнезубые губки, почувствовав мое приближение, выпускают ярко-алые стрелки. Маленькие отравленные дротики отлетали от моего костюма.

Я вынырнул из колодца и оказался в подводной галерее — это поистине сказочное королевство скрывается под коралловым рифом, окружающим Чайник. Через коралловые завитушки проглядывал солнечный свет, он играл на блестящих панцирях обитателей пещеры, озаряя их словно экспонаты в музее. Наверное, в реальности здесь было не так ярко, но вставленные в шлем линзы передавали все фантастическое буйство красок.

Огромные янтарного цвета морские веера и пионовые черви с вишневыми жабрами и фиолетовой чешуей колебались над поверхностью скалы, поддерживающей свод. Внизу стелились густые заросли кустовых кораллов и бриозой — их хрупкие веточки, сиявшие как розовый жемчуг, давали приют сотням неторопливых изумрудных и голубых моллюсков.

Покрывающий пол в Кладовке белоснежный песок словно разделяет дорожками фантастические сады, которые служат пищей медлительным осеннелистым рыбешкам, белым пискунам и бесстрашным крошкам — обручевым акулам. Голубые и серебряные ледяные поганки торчали среди светящихся красным пушечных криноидов, а с потолка за мной следили глаза сияющих инопланетных хрустиков.

Тысячи сонных демонов-зубохлопов болтались поблизости; У этих уродливых, но изумительно вкусных созданий длиной в половину моей руки острые треугольные зубы, косые глаза и грязно-красная чешуя. Обычно демоны ведут себя на удивление спокойно и равнодушно, но настоящее безумие охватывает их крошечные головы, стоит в воде появиться хоть капле крови. Поэтому я не собирался беспокоить их до самого последнего момента: когда настанет пора уходить, я выловлю несколько штук, закину их в сумку и разделаю, как только поднимусь на лодку.

В двадцати метрах от входа в Кладовку находился каменный участок размером с бильярдный стол, над которым плавал обыкновенный пластиковый стул, привязанный к скале двумя веревками. Это мой военно-морской трон, где я раскачиваюсь как в гамаке.

Я спихнул несколько подводных зверюшек с сиденья и удовлетворенно опустился на него сам. Стул опустился на дно и принялся болтаться вперед-назад. Изо всех сил стараясь расслабиться и слиться с окружающим меня покоем, я дышал размеренно и неторопливо и думал, что таким образом смогу избавиться от постоянного чувства вины и собственной неполноценности. К моему практически недвижному телу то и дело подплывали любопытные обитатели морских глубин, но, обнаружив полную несъедобность новоприбывшего объекта, быстро теряли интерес. Глаза мои уже начинали слипаться…

Что там такое?

Заметив странное движение среди голубых водорослей в нижней части галереи, я оторвался от мечтаний и напряг зрение. В этой части пещеры пол поднимался, коралловые колонны утолщались и сжимали проходы в совсем узенькие коридоры, а освещенных щелей в потолке становилось заметно меньше. Что-то шевелилось в глубине этих проходов — что-то очень большое.

Выброс адреналина в кровь в одну секунду разрушил мое мечтательное настроение. Я схватился за ручки кресла и приказал портативному компьютеру просканировать объект. Дисплей слегка потемнел, и сказочный мир утратил свои краски, зато вырисовались довольно четкие очертания свернувшейся за одной из колонн твари. Поисковый аппарат определял расстояние до него как 33,2 метра.

— Идентифицировать, — прошептал я.

И компьютер подтвердил мои подозрения. Вероятность 86%: гигантский кометочервь — thalassokometis magnifica.

Большинство ныряльщиков считают эту тварь одним из самых красивых морских созданий — и уж конечно, одним их самых редких.

Я вернул систему в нормальное положение и двинулся в сторону невероятного животного. Спустя несколько мгновении я сумел хорошенько его разглядеть: круглая синяя голова размером с воздушный шар, огромные белые глаза, рот то и дело открывался, обнажая ряды острых зубов. Тело черного цвета, с продолговатыми малиновыми, желтыми и белыми полосами, толщиной превосходило ногу взрослого мужчины. Если бы кометочервь поплыл, его тело растянулось бы метров на шесть.

Но этот зверь плыть не мог! Он запутался в рыбачьей сети и трепыхался, как рыбешка.

— О, черт, — выругался я.

Я завис на безопасном расстоянии от зверюги, чтобы разорвать обвившие ее веревки. Синяя голова повернулась в мою сторону, и он слегка кивнул, медленно закрывая огромные челюсти. Белесые глаза моргнули; я вспомнил, что этих животных считают очень умными, и понадеялся на его сообразительность. Быть может, он даст мне себя освободить?

Я вытащил нож из прикрепленных к бедру ножен и вытянул его вперед; червь вновь повернул голову, как будто пытаясь разрешить сложную загадку. Прижав левую руку к телу, я разыгрывал перед зверюгой нечто вроде пантомимы, показывая, что моя нога тоже опутана, и я пытаюсь разрезать сеть.

— А теперь я проделаю то же самое с тобой, — сказал я тихо. — Как тебе такая идея?

Червь снова моргнул.

Я переложил нож в другую руку и повторил демонстрацию. Кометочервь взирал на меня без тени мысли в глазах. Я очень осторожно подплыл к нему, по-прежнему держа нож в вытянутой руке — если зверюга нападет на меня, я успею активизировать реактивные плавники. Но он оставался недвижим.

— Все в порядке, великан. Смотри, сейчас все кончится.

Я схватил край сети и разрезал несколько ячеек, но червь не шелохнулся. Я подобрался еще ближе и потянул на себя тот кусок сетки, который охватывал центральную часть туловища. Я работал очень осторожно, чтобы не задеть его блестящей черной кожи, украшенной маленькими яркими камушками. Зверюга не отрывала от меня больших глаз и, казалось, одобряла действия странного двуногого создания.

Наконец все было готово. Я смотал разрезанную сетку, сунул ее в заплечный мешок, отплыл немного назад и убрал нож.

— Ну вот, дружок, теперь ты свободен.

Большущая змея плавно извивалась, открывая зубастый рот, затем она в последний раз подмигнула белесыми глазами и скрылась в темноте.

— Отличная работа, — раздалось в моих наушниках.

Я развернулся и, к собственной радости и удивлению, увидел знакомую фигуру в водолазном костюме с аквалангом. Она приближалась ко мне с освещенной стороны Кладовки, держа в руке дротиковый пистолет.

— Кофи! Здорово, ты все-таки здесь!

— А как же иначе. Ведь ты здесь совсем один, и мало кто знает про это местечко… Я просто не мог не прийти…

Я поплыл к нему навстречу и рассмеялся.

— Тебе не понадобится пушка. Кометочервь кроток, как домашняя кошка, и, кажется, он догадался, что я хочу помочь ему.

— Понятно. Чертовы твари. Я слыхал, котелок у них варит неплохо. Это какие-то идиоты-натуралисты с Отмели Синдбада все еще используют допотопные снасти.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается.

— Это точно, — ответил мой друг.

Он находился от меня всего метрах в четырех, и дуло его пистолета смотрело прямо на меня, когда Кофи нажал на спусковой крючок.