"Брюссельские убийцы" - читать интересную книгу автора (Вилье Жерар де)

Глава 15

Эрик Бонтан удивленно посмотрел на Малко.

— Что, собственно, может с ним случиться?

— Если «Полковник», о котором вы говорили, сотрудник отдела по борьбе со шпионажем, внедрившийся в ВНП, и наш Фокс — одно и то же лицо, то он убирает всех свидетелей, которые могут его опознать.

— Возможно, вы и правы, — согласился журналист. — «Полковник» выдавал себя за искренне сочувствующего и намекал, будто пользуется своей должностью, чтобы оказывать услуги ВНП.

— Вы встречались с ним?

— Никогда, — рассмеялся журналист. — Но Жозеф ван де Путте хорошо его знал: — «Полковник» был его инструктором по стрельбе вместе со старым Вальтером Пеетерсом.

— Где сейчас этот ван де Путте?

Эрик Бонтан пожал плечами.

— Понятия не имею. С телевидения его турнули после этой истории, он кое-как перебивался, потом вообще исчез. Не знаю даже, в Брюсселе ли он.

— Вы можете навести справки?

Журналист взглянул на часы.

— Да, но не сейчас. Я должен вернуться в редакцию. Если хотите, встретимся через час в «Эрцгерцоге». Это неплохой бар на авеню Дансен... Там бывает полно народу с телевидения.

Очаровательная вьетнамка в шелковом одеянии с царственным видом восседала рядом с каким-то бородачом, который поглаживал ее бедро, одновременно отпивая большие глотки «Трапписта». Эрик Бонтан с обескураженным видом сел рядом с Малко.

— Не так-то это легко! Кому я только не звонил — никто не видел ван де Путте уже полгода. Но вон та девчонка знакома с его подружкой. Спросим у нее.

Он приветливо помахал рукой вьетнамке, та поднялась и, оставив своего бородача наедине с кружкой пива, подошла к ним.

Тонкий шелк вызывающе обтягивал острые груди; пронзительный взгляд узких глаз не вязался с внешней сдержанностью.

— Чем могу быть вам полезна? — спросила она.

Удивительно было слышать у азиатки бельгийский акцент... Эрик Бонтан дружелюбно улыбнулся ей.

— Ты ведь знаешь подружку Жозефа ван де Путте?

— Парня с телевидения?

— Да.

На лице вьетнамки появилась презрительная гримаска.

— Он просто мокрица. А она — толстая и вся в прыщах. Ростом с ноготок. А что?

— Ее ищет мой друг.

Девушка прыснула.

— Он что, должен ей деньги?

— Да нет. А вот ты можешь кое-что заработать, если достанешь нам адрес Жозефа.

— Ну и шутки у вас!

— Пять тысяч франков, — вмешался Малко.

Похоже, в его золотистых глазах было что-то, внушившее вьетнамке доверие. После секундного колебания она встала и направилась к телефонной будке. Прошло минут двадцать. Малко уже начал терять надежду, когда вьетнамка появилась с клочком бумаги.

— Вот, только не говорите, что это я вам дала.

Журналист быстро прочел: Грета Карпелле, авеню Форум, 184.

— Это в северной части города.

— Едем туда сейчас же.

Вьетнамка проводила их долгим взглядом, полным сожаления: ей никогда еще так хорошо не платили за телефонный звонок, а Малко она с удовольствием продала бы кое-что еще.

Дом был старый, обшарпанный, кругом играли чумазые ребятишки всех возрастов. Рассмотрев почтовые ящики, Малко сразу нашел, что искал: "Грета Карпелле, 9-й эт. "Д". Внутреннего телефона не было; они вошли в лифт и поднялись. С десятого этажа открывался вид на кладбище Влоэмен. Малко нажал на кнопку звонка.

В дверях появилось странное существо в сероватом халате: маленькая, круглая замарашка с прыщавым лицом.

— Что вам надо? — подозрительно спросила она.

Прием не обещал быть теплым.

— Мы ищем Жозефа ван де Путте, — объяснил журналист.

Прямо на полу в глубине комнаты стоял телевизор, рядом лежал матрац. От этого жилища так и разило нищетой.

— Жозефа? — взорвалась женщина. — Да я не видела этого ублюдка уже месяца три! Он смылся, после того как загнал старьевщику всю мою мебель. Все вынес, даже мои шмотки, туфли — оставил меня в чем мать родила! Надеюсь, вы ищете его, чтобы набить ему морду?

— Да нет, — сказал Малко. — А где он может быть?

Она яростно почесала между ног, прежде чем ответить:

— Скорее всего у своей матери, если она еще не умерла от горя, имея такого сыночка... Она живет в Боринаже, в жуткой дыре, в Колфонтене. Пока!

Дверь захлопнулась. Журналист недовольно поморщился.

— Вы действительно хотите поехать туда? Никакой гарантии, что мы там его найдем...

— Едем, — решительно сказал Малко.

Колфонтен вполне мог бы послужить иллюстрацией к роману Золя. Ничего удивительного — Боринаж занимал первое место в Бельгии по количеству безработных, которые кое-как перебивались на пособие и промышляли всевозможными сомнительными делишками. Эрик Бонтан и Малко зашли в бистро, где несколько бездельников с беззаботным видом проматывали свои последние су, накачиваясь дешевым пивом «Стелла». Заказав две кружки, Эрик Бонтан подошел к хозяину.

— Я ищу Жозефа ван де...

Тот не дал ему договорить.

— Я тоже, — злобно буркнул он. — И если найду поверьте мне, ему не поздоровится! Он увел у меня мотороллер, да еще прихватил выручку за целый день. Даже его мать не желает больше его видеть.

— А где она живет?

— На краю поселка, слева, лачуга у самого пустыря. Будьте осторожны, она держит псов, и сама злая как собака...

Пройдя по улице между двумя рядами ветхих домиков, они добрались до пустыря. Малко постучал в дверь последней лачуги. Дверь открылась, и на пороге появилась старуха в черном. Налитые кровью глазки неприветливо смотрели на гостей. За ее спиной злобно урчал огромный пес.

Хорошо одетые посетители явно не понравились хозяйке.

— Если вам нужны бабки, — заявила она, — только попробуйте войти. Спущу собаку!

— Мы ищем вашего сына, — поспешил объяснить Малко. — Мы как раз должны ему некоторую сумму денег...

Глаза старухи тут же повлажнели от слез.

— Денег, — повторила она. — Но мой сын умер... Бедный мой Вальтер...

— Не Вальтер, — поправил Малко, — Жозеф.

Старуха встрепенулась, не веря своим ушам.

— Жозеф! Этот мерзавец, свинья! Вы не дадите ему денег, нет! Он украл все, что у меня было, обобрал до последней нитки. Даже отцовские часы... Если вы что-то ему должны, отдайте мне!

Она уже тянула к Малко руку.

— Но где он?

Старуха пожала плечами.

— Откуда мне знать? За ним всегда охотятся жандармы... То он путается в политику, то украдет что-нибудь. Говорю вам, этот мерзавец плохо кончит. Отдайте мне эти деньги.

Малко достал из кармана пять тысячефранковых банкнот, держа их на почтительном расстоянии от когтей мамаши ван де Путте.

— Я дам вам эти деньги, но мне непременно нужно узнать, где он живет.

— Нигде не живет, — проворчала старуха. — Он бродяга. Адреса у него нет. Шляется по Брюсселю.

— Где?

— Правда не знаю. Он только оставил мне номер телефона.

— Дайте его мне.

— Сперва деньги.

Малко продолжал помахивать банкнотами перед носом старухи. Та была в нерешительности. Но искушение оказалось слишком велико: порывшись в кармане передника, она извлекла оттуда смятый клочок бумаги и прочла вслух:

— Вот: 322-37-65. Знать не знаю, что это. Может, тюрьма...

Воистину любящая мать... Оставив ей банкноты, Малко и журналист поспешили уйти. Метров через сто они наткнулись на телефонную будку. С бьющимся сердцем Малко набрал номер. Трубку сняли быстро. Мужской голос произнес:

— Алло, «Казаи» слушает.

— Мне нужен Жозеф, — сказал Малко. — Жозеф ван де Путте.

После короткого молчания голос холодно сообщил:

— Здесь вы его не найдете. Он мне задолжал больше тысячи франков. Вряд ли этот тип еще здесь объявится. Пока.

Трубку повесили. Малко повернулся к своему спутнику.

— Это бар или ресторан. «Казаи», вам это что-нибудь говорит?

— Конечно, — кивнул журналист. — Это кафе в Шаарбееке, где собираются наемники, которые уже отслужили и которые только завербовались, а также ультраправые гости Брюсселя. Неудивительно, что Жозеф там бывает.

— Едем туда, — сказал Малко.

За стойкой «Казаи» хозяйничал рыжеусый толстяк в футболке, ему помогала поблекшая, неумело накрашенная женщина в фиолетовой кофте. Немногочисленные посетители обернулись на вошедших, хозяин принужденно улыбнулся им.

— Пива?

— Две «Стеллы», — сказал Малко, — и маленькую информацию. Мы ищем ван де Путте. Это мы вам звонили.

Толстяк машинально наполнил стаканы, бросив на Малко недобрый взгляд. За его спиной висели пожелтевшие фотографии солдат в шлемах на фоне американской саванны.

— Я же вам сказал, ноги его здесь больше не будет. Никчемный он парень, недотепа. Пытался завербоваться в Комору, да кому он там нужен! Хотя стреляет неплохо...

— Где-то же он обретается, — настаивал Малко, похрустывая тысячефранковой банкнотой.

Хозяин даже не взглянул на деньги.

— Да шляется где-то, — буркнул он. — Может быть, бывает у своей матери. Рано или поздно я с ним увижусь, если хотите, оставьте ему записку.

Это было слишком ненадежно. Малко пригубил пиво, чтобы подумать. Вдруг какой-то худощавый усач со свирепым взглядом, слышавший их разговор, шепнул ему на ухо:

— Я знаю, где он частенько бывает, ваш ван де Путте.

Несмотря на отталкивающую внешность мужчины, Малко готов был его расцеловать.

— Где?

Усач протянул руку к тысячефранковой банкноте.

— С памятью у меня плохо стало...

Едва деньги исчезли в его кармане, как память вернулась к нему.

— Только вам придется встать пораньше, — сказал он. — Обычно он с семи утра торчит на Блошином рынке в квартале Мароль. Продает военные сувениры, всякие такие штуки. Только не говорите ему, что это я вас туда послал.

Малко хотелось бы разузнать побольше о своем осведомителе, но в «Казан» царила атмосфера тайны — видимо, напоминание о былых заговорах. Хозяин вдруг наклонился к ним и подозрительно спросил, понизив голос:

— Вы хоть не шпики?

Эрик Бонтан заверил его в обратном, и толстяк снова заулыбался.

Теперь оставалось только дождаться завтрашнего дня. Приведут ли к чему-нибудь все эти усилия, спрашивал себя Малко. Надежда найти проклятого Фокса была весьма хрупкой.

Блошиный рынок на площади между пожарной частью и собором Непорочной Богородицы нельзя было назвать веселым местом. Малко оставил машину на улице Блаэс рядом с площадью. У Эрика Бонтана была небритая физиономия и помятый вид.

— Надеюсь, что я узнаю его, — вздохнул журналист. — Не так уж часто я его видел...

Тротуаров не было видно под ассортиментом Блошиного рынка. Зрелище было жалкое. Оборванные бродяги раскладывали прямо на земле предлагаемый на продажу хлам, которого стыдился бы старьевщик. Какой-то отвратительно грязный бородач вывесил на натянутой веревке два в клочья изодранных мужских костюма... Вдруг журналист остановился, пристально всматриваясь в молодого человека, одетого в старую куртку с капюшоном и засаленные рваные джинсы, который сидел перед разложенными на брезенте ржавыми ножами, пожелтевшими журналами времен последней войны, обшарпанными патронташами и несколькими грязными пилотками. У него были зачесанные назад черные волосы и очень высокий лоб; лицо с ввалившимися щеками и глубоко посаженными глазами напоминало маску мертвеца...

— Кажется, это он, — пробормотал Эрик Бонтан.

Увидев подходивших покупателей, торговец схватил штык-нож со сломанной ручкой и помахал им, подобострастно улыбаясь.

— Подлинный, с войны! Был в Сталинграде...

Он готов был предложить любой сувенир вплоть до черепа Гитлера. Жалкое зрелище... Не сводя с них глаз, он держал перед собой нож, как держит крест священник, изгоняющий Дьявола. Журналист поспешно отмахнулся и спросил:

— Жозеф, ты меня помнишь?

Жозеф ван де Путте нахмурился, явно встревоженный.

— Нет, а что? Кто ты такой?

— Эрик Бонтан из «Суар».

Затуманенному мозгу этого жалкого подобия человека понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное; наконец лицо его просияло.

— Как ты вовремя! У меня есть что тебе порассказать! Хотел даже позвонить, знаешь, да потерял твой телефон.

Он огляделся, глаза его увлажнились при виде вывески бистро на углу улицы Блаэс.

— Как насчет опрокинуть по стаканчику вместе с твоим приятелем? Холодно сегодня, а я уже почти все распродал... Но как ты меня нашел?

— Один парень в «Казаи» подсказал.

Не ожидая согласия, ван де Путте завернул свой товар в кусок брезента и рысью устремился к бистро.

— Кошмар, правда? — шепнул журналист на ухо Малко. — Я не думал, что он так опустился. Может, смоемся?

— Нет уж, — ответил Малко, — придется испить эту чашу до дна. Может быть, он все-таки что-нибудь расскажет.

После пятой кружки «Трапписта» Жозеф ван де Путте сделался на редкость словоохотлив, пустившись в пространные воспоминания о том, как он завербовался в Африку и сражался против кровожадного тирана. Малко понимал, что в его путаном рассказе нет ни слова правды. Чистой воды мифомания.

Эрик Бонтан воспользовался паузой, чтобы перевести разговор на животрепещущую тему:

— А как твои друзья из ВНП? Ты с ними видишься?

Жозеф ван де Путте тут же напустил на себя таинственный вид и наклонился к уху журналиста, забрызгав его пеной.

— Не так громко. Типы из госбезопасности у нас на хвосте. За мной все время следят. Потому и приходится часто переезжать. Они знают, что мне известно такое... Ты не думай, мы еще кое-что можем. У нас есть даже склад оружия, — добавил он еще тише. — Ждем команды. Не отсюда, — таинственно прошептал он.

— А «Полковник»? Ты его больше не видел? — поинтересовался журналист.

— Т-сс! Это фигура! Он мне пару раз звонил, я не теряю с ним связь.

Это был явный вымысел. Эрик Бонтан не отступал.

— Он, кажется, очень тебя ценил.

Жозеф ван де Путте напыжился.

— Еще как! Только мне и доверял. Мы с ним проворачивали такие дела...

— Ты знаешь, что с ним сталось?

Ван де Путте поднес палец к губам.

— Он не сложил оружие. Он борется. Против коммунизма и его агентов в Бельгии.

— А как он выглядит? — спросил Малко.

Встревоженный слишком конкретным вопросом, Жозеф ван де Путте помолчал, затем пробормотал неуверенно:

— Потрясающий человек. Высокий, сильный, настоящий спортсмен. Серые глаза, всегда спокойный взгляд... Полковник — он и есть Полковник. Я его однажды сфотографировал.

Малко показалось, будто ему в легкие вдохнули чистый кислород. Похоже, этот жалкий человечишко ван де Путте оказался настоящей находкой.

— Вот как? — притворно равнодушно спросил он. — С его разрешения?

Шокированный бестолковостью собеседника, Жозеф ван де Путте хитро подмигнул:

— Естественно, нет! Я сделал это на учебном стрельбище в лесу Усьер. Попросил одного приятеля, у него был телеобъектив, вот он и щелкнул издалека.

Малко сидел как на иголках.

— И что же с ней стало, с этой фотографией?

Бывший активист ВНП наклонился к нему, обдав его запахом пива, и доверительно сообщил:

— Сами понимаете, я никогда с ней не расстаюсь!

Даже зловонное дыхание не могло омрачить радости Малко. Тщательно скрывая свой интерес, он осведомился:

— Она у вас с собой?

— Здесь! — ответил ван де Путе, постучав себя по груди в области сердца.

— Можно на нее взглянуть?

— Ни за что!

Это было все равно что пытаться отнять дитя у матери. Ван де Путте громко икнул, что несколько снизило пафос его отказа. Журналист мягко взял его иод руку и тихо заговорил, одновременно сделав знак, чтобы подали седьмую кружку пива.

— Жозеф, ты же догадываешься, что я здесь оказался не случайно. Мой друг из Австрии разделяет ваши взгляды. Ему можно доверять.

Жозеф ван де Путте колебался, но дружелюбный тон и новая порция «Трапписта» смягчили его.

— Ладно, — согласился он, — только ни в коем случае не проговоритесь «Полковнику», что у меня есть его фотография. Он будет очень недоволен, это может повредить моему продвижению...

Он снова ударился в фантазии. Наступила пауза. Ван де Путте никак не мог решиться. Журналист повернулся к Малко:

— Никто никогда ничего не узнает, правда?

— Разумеется, — кивнул Малко.

Ван де Путте наконец открыл потертый засаленный бумажник и выложил на стойку какие-то бумаги, среди которых была черно-белая фотокарточка. Малко наклонился, чтобы рассмотреть ее. На снимке были запечатлены двое: ван де Путте собственной персоной держал в вытянутой руке пистолет, а рядом с ним стоял пожилой лысый мужчина в дымчатых очках, немного похожий на польского генерала Ярузельского.

Так это и был герой Жозефа ван де Путте...

— Вот он, «Полковник», — произнес тот срывающимся от восхищения голосом.

— Отличный мужик, — серьезно сказал Эрик Бонтан. — Да и ты неплохо смотришься. Но слушай, карточка в плохом состоянии, скоро ничего не будет видно, сотрется.

— Да ну? — испугался ван де Путте.

— Я могу тебе помочь, — предложил журналист. — Дай ее мне, я пересниму у себя в газете. Получишь новенькую.

— Нет, — запротестовал ван де Путте, — я не могу. Еще увидит кто-нибудь...

Журналист обнял его за плечи.

— Жозеф, ты настоящий друг, и мой друг дает тебе гарантию, что ничего не случится. Он тоже большой человек у себя в Австрии.

Эрик Бонтан незаметно пододвигал фотографию к себе. Жозеф ван де Путте не сводил глаз со своего сокровища, но возразить не осмеливался.

— Когда ты мне ее вернешь?

— Занесу сегодня же. Где ты живешь?

— Не могу тебе сказать. Это тайна, — непреклонно ответил ван де Путте.

Эрик Бонтан не стал настаивать.

— Тогда завтра утром здесь? В это же время.

— О'кей, — кивнул ван де Путте, — но «Полковник» ничего не должен знать. Иначе мне придется представить рапорт...

— Не беспокойся, — заверил его журналист. — Об этом будем знать только мы трое — мой друг, ты и я.

Малко едва верил своим ушам: он не ожидал, что ван де Путте удастся так легко уломать. Тот одним глотком допил свое пиво и спрятал бумажник. Глаза его блестели.

— Ну, пока, ребята, мне пора. У меня сегодня дело. Чертовски секретное задание, по поводу парней, которые замышляют пакости против НАТО...

— Подождите минутку, — сказал Малко. — Я хочу дать вам небольшой аванс в счет будущего задания.

Он достал пять тысячефранковых банкнот и вложил их в руку ван де Путте, который даже прослезился и долго жал обоим руки.

Наконец он вышел из бистро — ссутулившийся, жалкий. Малко вновь посмотрел на фотографию, которую протягивал ему журналист. Перед ним был «Фокс» — тот, кто стоял за таинственными убийствами в Брабанте... Человек на снимке в точности соответствовал описанию покойного Филипа Бартона.