Жерар де Вилье Брюссельские убийцы

Глава 1

Трое мужчин поднимались по лестнице в полной тишине, неслышно ступая в мягких кроссовках. Тот, что шел впереди — великан под два метра ростом, — остановился на площадке четвертого этажа, достал из кармана черный шерстяной капюшон с тремя прорезями и натянул его на голову. Теперь были видны только рот и глаза, светло-голубые, почти прозрачные. Его спутники, не говоря ни слова, надели такие же капюшоны. Один из них был ненамного ниже главаря — около метра восьмидесяти, — широкоплечий, с плоским лицом и пышными черными усами. Второй — тоже высокий, но очень худой; сальные волосы обрамляли узкое лицо со впалыми щеками. Бегающий взгляд и легкое подергивание рта выдавали его нервозность. Все трое были мужчины в расцвете лет — между сорока и пятьюдесятью.

Одеты они были в темные комбинезоны военного образца со множеством карманов; на руках — перчатки.

Великан постоял несколько секунд, прислушиваясь. В небольшом многоквартирном доме на улице Пасторалей было тихо и спокойно. Главарь обернулся и сделал знак своим сообщникам. Оба как по команде достали из карманов фомки, бесшумно подошли к двери, из-за которой доносилось приглушенное бормотание телевизора, и ввели концы своих инструментов в щель между створкой и стеной. Подобравшись, они выжидающе смотрели на главаря. Тот вынул из-за пояса автоматический браунинг и взвел курок — негромкий щелчок раздался в тишине. Он посмотрел в пролет лестницы и, убедившись, что никого пет, властно взмахнул рукой.

Двое взломщиков всей своей тяжестью налегли на фомки, а тот, что был посильнее, одновременно резко толкнул створку плечом. Дверь с треском распахнулась. Все трое устремились в квартиру, в мгновение ока пересекли тесную прихожую и оказались в маленькой гостиной.

Перед телевизором сидели двое — молодой мужчина в очках, одетый только в трусы и майку, и женщина в белом нейлоновом пеньюаре. Женщина была хорошенькая, с большими серыми глазами и задорно вздернутым носиком.

Мужчина вскочил с дивана, инстинктивно заслонившись рукой.

— Эй, что вы...

Великан уже набросился на него, левой рукой схватил за горло, правой ткнул дулом пистолета под ребро.

— Ложись, не то убью!

От столь неожиданного нападения у бедняги подкосились ноги, и он даже не пытался сопротивляться. В черных капюшонах незваные гости выглядели особенно устрашающе. Второй уже держал женщину, приставив к ее животу острие ножа военного образца, сантиметров в тридцать длиной.

— И ты ложись, шлюха! Не то убью.

Он грубо швырнул онемевшую от ужаса жертву на ковер. Худой, мгновенно достав из кармана моток веревки, принялся связывать ее по рукам и ногам. Двое других проделали то же с мужчиной. Затем обоим заткнули кляпами рты. Все это заняло не больше трех минут, после чего трое взломщиков принялись за обыск квартиры, выдвигая ящики, распахивая шкафы и выбрасывая их содержимое прямо на пол. Худой быстро нашел в кухне то, что они искали: пачку отпечатанных на ротаторе листовок в оберточной бумаге. Виден был только заголовок: Боевые Коммунистические Ячейки.

— Сматываемся! — скомандовал великан.

Передав браунинг худому, он нагнулся, легко поднял связанного мужчину и взвалил его на плечо. Его широкоплечий спутник тем же приемом, описанным во всех учебниках военного дела, подхватил женщину, и все трое вышли из квартиры. С момента их вторжения прошло меньше пяти минут. В дверях голова женщины с размаху стукнулась о створку, и у нее вырвался сдавленный стон.

Теперь троицу возглавлял худой с браунингом в руке. Ему было приказано стрелять в каждого, кто попадется навстречу.

Однако на лестнице им никто не встретился. Двое остановились со своей ношей в холле первого этажа; худой осторожно выглянул наружу. Улица Пасторалей была совершенно безлюдна, лишь несколько окон светились в небольших домах из белого, красного и зеленого кирпича. Поблизости не было видно ни одной машины. Взломщик достал из кармана комбинезона электрический фонарик и посветил в темноту.

В ответ ему тотчас мигнули фары. Автомобиль, стоявший поодаль напротив, на пустынной стоянке брюссельской станции технического контроля, медленно тронулся с приглушенным урчанием, свидетельствовавшим о мощности мотора.

Это был темно-серый «гольф»; внутри, кроме водителя, никого не было.

Едва он остановился перед домом из белого кирпича, как трое мужчин в капюшонах распахнули дверцы, швырнули связанные тела на пол перед задним сиденьем, так что их не было видно снаружи, затем уселись сами. Через двадцать секунд «гольф», глухо взревев, сорвался с места. На темных улицах Андерлехта им не встретилось ни одной машины: в этом мирном предместье Брюсселя ложились рано.

Трое взломщиков сняли капюшоны. Спокойно закурив сигарету, великан поймал в зеркальце заднего вида встревоженный взгляд водителя. Это был толстяк лет шестидесяти, лысый, с изборожденным морщинами лицом.

— Все в порядке, Вальтер, — сказал великан. — Возвращаемся.

Водитель вымученно улыбнулся, и его судорожно сжимавшие руль руки слегка расслабились. Он был не так спокоен, как трое остальных. Усатый шепнул на ухо великану какую-то сальную шутку, и оба прыснули. Их ноги опирались на тела связанных жертв, словно это были мешки с углем.

«Гольф» мчался по пустынному шоссе на запад. Выехав на кольцевую автостраду, он свернул налево, на юг. Мотор взревел громче, стрелка спидометра дрожала между отметками 160 и 170. Ночью движения здесь практически не было, а машины королевской жандармерии никогда не патрулировали автострады.

«Гольф» выехал на автомагистраль Брюссель — Париж и километров через пятнадцать свернул на ответвление с указателем «Беерсель». Здесь он замедлил ход и, попетляв некоторое время по узкой, извилистой дороге, въехал на пустынную автостоянку перед низким строением из красного кирпича, похожим на сказочный пряничный домик, с витражами в окнах. Неосвещенная вывеска гласила: «Харчевня Тамплиеров». Это было уединенное местечко, скрытое с одной стороны железнодорожным мостом, с другой — лесом, посреди которого возвышалась средневековая Беерсельская крепость, бывшая некогда Воротами Брюсселя. «Гольф» пересек стоянку и остановился за домом, так, что его невозможно было увидеть с дороги, на которой, впрочем, не было в этот поздний час ни одного проезжего. Четверо мужчин вышли из машины. Великан потянулся, жадно вдохнув свежий воздух, а двое его сообщников тем временем выволокли наружу связанных пленников. Он хлопнул усатого по плечу и довольно ухмыльнулся:

— Браво! На все про все тридцать семь минут. А теперь за работу!

— Ги Шоке, вы обвиняетесь в попытке дестабилизации обстановки в государстве. За это преступление вы приговариваетесь к смертной казни.

Зычный, с какими-то замогильными нотками голос великана звучал особенно гулко в крошечной комнатке, где едва можно было встать во весь рост. Чердак харчевни был разделен на несколько таких комнаток. Никакой мебели не было, лишь несколько ящиков. К потолочной балке была привязана толстая веревка, другой ее конец образовывал скользящую петлю, накинутую на шею Ги Шоке, молодого человека, похищенного из собственной квартиры несколько часов назад. Бедняга стоял на ящике, с трудом удерживая равновесие; руки его были связаны за спиной. Одетый по-прежнему лишь в трусы и майку, он весь дрожал от холода и страха, не зная, что и подумать об этой зловещей инсценировке. Два «заседателя» стояли, скрестив на груди руки, по обе стороны от великана. Подружка Ги Алиса Дворп лежала напротив него на полу со связанными руками и ногами, но уже без кляпа во рту. Пеньюар с нее сорвали, располосовав его ножом, и теперь на ней был только лифчик, обтягивающий полную грудь, да черно-белые лодочки на высоких каблуках. Усатый алчными глазами смотрел на ее круглый зад и мускулистые бедра, его худой дружок, напротив, казался равнодушным к прелестям молодой женщины. Глаза Алисы были полны слез, зубы дробно стучали.

Ги Шоке вдруг очнулся.

— Вы с ума сошли! — прохрипел он. — Развяжите меня, ваша шутка слишком затянулась, в конце концов...

Великан и бровью не повел. Подобрав с пола пачки листовок, он потряс ими перед носом пленника.

— А что ты на это скажешь? Мы нашли их у тебя дома! Не станешь же ты отрицать! За тобой давно следят. Нам известно все о твоих контактах с теми, кто сейчас в тюрьме. И о твоем прошлом.

— Каком прошлом? — пролепетал Ги Шоке.

— Ты был членом марксистско-ленинского Коммунистического союза Бельгии! — рявкнул великан. — И входил в подпольную группу, которая готовила террористические акты против НАТО.

— Но кто вы такие? — всхлипнул Ги. — Вы работаете с органами госбезопасности? Спросите у них, там меня зна...

— Молчать! — прикрикнул на него великан. — И вообще, довольно ныть. Мы — карающая рука нации. Мы боремся против коммунистов.

— Вы сумасшедшие! Преступники! — вдруг выкрикнул Ги Шоке. — Неонацисты!

Светловолосый великан пристально посмотрел на него и усмехнулся.

— Почему «нео»? — почти ласково спросил он.

Алиса Дворп за его спиной отчаянно закричала:

— Ги, не спорь с ними! Они убьют тебя!

Ответить Ги Шоке не успел. Сильным ударом ноги великан вышиб из-под него деревянный ящик. Коротко вскрикнув, Ги тяжело рухнул вниз; веревка натянулась, петля сдавила ему шею. Длина веревки была тщательно рассчитана: несчастный касался пола лишь кончиками пальцев. Пытаясь освободиться от скользящей петли, все туже затягивавшейся на шее, он неуклюже подпрыгивал, выкатив глаза и ловя ртом воздух.

Алиса Дворп попыталась встать. Лапища великана легла на ее затылок и прижала к полу, как рвущуюся с поводка собаку.

Двое его сообщников по-прежнему стояли, скрестив на груди руки и равнодушно наблюдая за мучениями Ги, судорожное подергивание которого становилось все слабее. В тишине слышалось только его свистящее дыхание, приглушенные рыдания молодой женщины да поскрипывание веревки. Секунды тянулись бесконечно долго.

— Кончай его, Филипп, — приказал великан. — Надоело.

Усатый схватил Ги Шоке за ноги и рванул вниз. Под его тяжестью веревка натянулась туже, из горла удавленника вырвался душераздирающий хрип. Тот, кого великан назвал Филиппом, присев на корточки, продолжал тянуть.

Внезапно тело Ги резко дернулось, ноги поднялись почти горизонтально. Он вздрогнул в последний раз и застыл. Алиса Дворп пронзительно закричала:

— Ги!

— Он свое получил, — спокойно сказал великан. — И не он последний. Мы будем трясти эту страну, пока она не проснется.

Усач Филипп хихикнул и отпустил ноги удавленника.

— Ух ты! Даже руки затекли.

Выпрямившись, он посмотрел на безжизненное тело, и ухмылка его стала еще шире.

— Гляди-ка, парню еще чего-то хочется!

— Сволочи, сволочи! — рыдала молодая женщина. — Убийцы! Ги! Ги!

Слезы текли по ее лицу, тело сотрясала крупная дрожь. Главарь грубо толкнул ее вперед и поднял голову. Взгляд его упал на трусы Ги Шоке. Его сообщник был прав: как у всех удавленников, у бедняги в момент смерти произошла эрекция.

Великан схватил молодую женщину за волосы и, заставив подняться, подтащил к повешенному. Левой рукой он сорвал с него трусы, обнажив восставшую плоть. Прозрачные глаза снова остановились на Алисе Дворп.

— Ну-ка, доставь ему напоследок маленькую радость, — сказал он, подталкивая голову молодой женщины к животу ее любовника.

Та в ужасе отпрянула.

— Нет! Скотина! Псих!

Он склонился к ее уху и прошептал угрожающе:

— Делай, что я сказал, а не то...

Левой рукой он подобрал валявшийся на полу длинный нож и ткнул ей острием под ребро.

Алисе Дворп ничего не оставалось, как повиноваться. Наклонившись, она дрожащими губами попыталась взять еще теплую плоть, но это оказалось выше ее сил... Содрогнувшись в приступе рвоты, она снова отпрянула.

Острие ножа тут же вонзилось ей в бок.

— Живо, не то убью, — прошипел великан. — Да руками, руками возьми!

Руки молодой женщины были связаны, но шевелить пальцами она могла. Всхлипнув, она обхватила обеими ладонями плоть умершего, и ей наконец удалось сделать то, чего от нее требовали.

Закрыв глаза, содрогаясь от рыданий, Алиса Дворп усердно заработала губами и языком. Великан наблюдал за ней со злобно-насмешливой улыбкой. Отступив на шаг, он воззрился на пышные округлости, которые неудобная поза женщины сделала еще соблазнительнее. В голубых глазах появился алчный блеск; великан подошел к Алисе сзади и потянул книзу молнию своего комбинезона. Трусов под ним не оказалось; открывшееся взорам мужское достояние соответствовало росту его обладателя. Худой отвернулся: такая женщина, как Алиса Дворп, его ничуть не волновала. Слишком много мяса. Усач же, наоборот, вытаращил глаза, пыхтя от возбуждения. Не подозревая о том, что происходит за ее спиной, Алиса Дворп продолжала ублажать мертвеца, чувствуя, как его плоть становится все мягче. Несчастная, обезумевшая от ужаса женщина думала лишь об одном: спасти свою жизнь любой ценой.

Когда великан потерся об ее ягодицы, она вздрогнула, но сопротивляться была уже не в силах.

Обхватив ее одной рукой за талию, он другой раздвинул округлости и прошептал ей на ухо:

— Не бойся, твой дружок не будет ревновать...

Насильник нетерпеливо торил себе дорогу. Найдя вожделенную цель, он мощным толчком погрузился в нее сразу до половины. Алиса Дворп взвыла от боли, выпустив то, что держала во рту. Ее мучитель недовольно нахмурился:

— Нет уж, продолжай, а то неинтересно.

В его голосе прозвучала такая угроза, что несчастная немедленно повиновалась. Он между тем вошел в нее до конца и, обхватив ее двумя руками, быстро задвигал бедрами.

Скрип открываемой двери заставил его обернуться. Вальтер, человек, который вел машину, стоял на пороге, завороженно глядя на происходящее полными ужаса глазами. Великан безмятежно улыбнулся ему.

— Мы почти закончили, Вальтер.

Тот захлопнул дверь. Через пару минут великан содрогнулся в последнем спазме наслаждения и с довольным урчанием опорожнил чресла. Выпустив свою жертву, он извлек наружу еще твердую плоть и нагнулся за трусами повешенного, чтобы обтереться.

Сотрясаемая судорожными рыданиями, Алиса Дворп все еще держала двумя руками обмякшую плоть своего мертвого любовника.

Великан, усмехнувшись, хлопнул ее по плечу.

— Слушай, брось, от него ты уже ничего не добьешься...

Усатый с вожделением смотрел на ягодицы Алисы, но один взгляд главаря отбил у него всякую охоту последовать возбуждающему примеру. Великан застегнул молнию и распорядился:

— Сними его, Филипп. Едем.

Подобрав с пола нож, Филипп снял с петли безжизненное тело, аккуратно смотал веревку и засунул ее вместе с мокрыми трусами себе в карман. Великан рывком поднял Алису и подтолкнул ее к двери. Заплетающимся от страха языком она иролепетела:

— Куда вы меня везете? Что вы хотите со мной сделать?

— Ничего, — отрезал великан. — Скоро все кончится.

На этот раз машину вел Филипп. Рядом с ним сидел худой; на коленях у него лежала штурмовая винтовка, а в карманах — несколько запасных обойм. Сзади, заняв почти все сиденье, развалился великан, тоже с винтовкой на коленях. Алиса Дворп, беззвучно всхлипывая, съежилась в углу; под ногами у нее лежал еще связанный труп ее любовника.

«Гольф» мчался но автостраде Крюссель — Монс со скоростью 170 километров в час. Великан наклонился к водителю.

— Следующий поворот, не пропусти.

На указателе значилось: «Фелуи — Ронкьер». Машина замедлила ход, свернула и поехала вдоль канала Шарле-руа. Кругом не было ни души. Они проехали мимо шлюза, миновали погруженную в сон деревушку Ронкьер и по извилистой, уходящей вверх дороге въехали в лесной массив Усьер.

— Направо, — отрывисто бросил великан.

«Гольф» углубился в лес, раскинувшийся гектаров на тридцать. Фары выхватывали из темноты черные стволы и купы кустарников. Водитель замедлил ход и свернул налево. Узкая дорога обрывалась у песчаного карьера.

— Стоп, — скомандовал великан. — Погаси фары.

Филипп повиновался. Все трое вышли из машины, прислушиваясь к ночным шорохам. Все было тихо, лишь время от времени слышался крик совы. Они находились в укромной ложбинке, со всех сторон окруженной лесом. Днем сюда нередко забредали парочки, но в этот час...

— Вытаскивай девку, — приказал великан.

Усач Филипп выволок Алису Дворп из машины. Она затравленно озиралась. При слабом свете луны можно было различить силуэты.

— Куда... Что...

— На колени! — рявкнул великан.

Скованная ужасом, женщина не шевельнулась; тогда великан с силой надавил ей на плечи, заставив упасть на колени. Голова ее свесилась на грудь, и она не увидела, как он достал из кармана браунинг. Убийца тщательно обернул оружие нейлоновым чулком и левой рукой поднял голову жертвы. Приставив дуло пистолета к ее правому глазу, он нажал на спуск.

Эхо выстрела далеко разнеслось по лесу, вспугнув ночных птиц. Тело Алисы отбросило назад; пуля прошла насквозь, снеся половину черепной коробки. Великан и бровью не повел, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет. Левой он приподнял труп и так же спокойно выпустил еще одну пулю в левый глаз. Тело снова рухнуло на землю.

Великан обернулся к своим сообщникам.

— Филипп! Теперь ты.

Филипп шагнул вперед и взял у него из рук пистолет.

Две отстрелянные гильзы остались в чулке.

Он наклонился и дважды выстрелил в упор в лицо жертвы. Затем, выпрямившись, передал оружие худому.

Тот быстро проделал то же самое. Легкий ветерок развеял едкий запах пороха: от лица Алисы Дворп осталось кровавое месиво.

— Теперь его! — приказал великан.

Филипп выволок тело Ги Шоке из машины на песок и бросил сверху трусы. Все трое но очереди выпустили в труп но две пули, каждый из своего оружия — у них были такие же новенькие браунинги, как у главаря, тоже завернутые в чулки. Великан сунул пистолет в карман и посмотрел на часы. Выстрелы могли услышать в ближайшей деревне; не стоило искушать судьбу.

— Поехали, — сказал он. — По Нивельской автостраде.

Это было непреложное правило — не ездить одним и тем же маршрутом дважды. «Гольф» развернулся, не зажигая фар. Филипп и великан держали наготове оружие: один — штурмовую винтовку «Фал», другой — автомат.

С таким арсеналом и пуленепробиваемыми стеклами они могли не бояться встреч с полицией и жандармами. Для пущей безопасности Филипп включил рацию, настроенную на частоту, на которой выходила на связь полиция, но ничего не услышал. В тихом Брабанте, пригороде Брюсселя, полицейские в этот час спали без задних ног... «Гольф» свернул налево и выехал на автостраду, не встретив ни одной машины. До самого Брюсселя убийцы не обменялись ни словом. Они остановились у въезда в Андерлехт, Филипп и водитель вышли и направились к своим припаркованным неподалеку машинам, оставив оружие в «гольфе».

Великан сел за руль и поехал дальше один. Через четверть часа он был в Икселе, юго-восточном предместье Брюсселя. Машина свернула в узкую улочку, полого уходящую вниз. Великан нажал на кнопку, автоматически открывающую двери гаража, тут же закрыл их за собой и вышел из машины.

В углу на специальной стойке громоздилась целая пирамида штурмовых винтовок, автоматов и пистолетов. Рядом на полу стояли ящики с патронами. Великан окинул свой арсенал довольным взглядом: этим боевым оружием он надеялся вскоре воспользоваться. Достав из машины винтовки, послужившие убийцам в ночной вылазке, он бережно положил их к остальным и запер гараж.

Затем он снял комбинезон и легкий пуленепробиваемый жилет, который был под ним, и быстро переоделся в костюм и рубашку без галстука. Сложив комбинезон и перчатки, он убрал их в шкаф и вышел из дома. Улица была пустынна: жилых домов здесь не было, только конторы. Великан шел быстрым шагом, чуть припадая на левую ногу: когда-то шальная пуля перебила ему ахиллесово сухожилие.

Пройдя метров пятьсот, он открыл дверцу своей личной машины, сел за руль и нажал на акселератор.

Затормозив у светофора на авеню Луизы, он вдруг прыснул со смеху, вспомнив, как женщина пыталась ублажить мертвеца. Именно в такие минуты жизнь обретала для него остроту.