"Фурия из Белфаста" - читать интересную книгу автора (Вилье Жерар де)

Глава 7

Малко сунул руку под переднее сиденье и вдруг обнаружил, что не взял свой пистолет! Ведь Конор Грин советовал как можно реже возить его с собой.

Его пульс достиг 160 ударов в минуту, когда он услышал позади хлопанье дверей неосвещенной машины. В мозгу мелькнула мысль о Билле Линче. Может быть, именно так все и случилось с ним. Единственная возможность спастись заключалась в том, чтобы заскочить в дом и вооружиться, уповая на то, что тебя не нашпигуют прежде свинцом. Он распахнул дверцу «кортины» и выскочил наружу.

Перед ним выросла громадная фигура Биг Лэда, а за его спиной смутно виднелся шиньон Маурин.

Малко остановился. Биг Лэд пробубнил:

– Мы к вам...

В его голосе звучала едва ли не робость. Рука, стиснувшая сердце Малко, сразу разжалась. Его час еще не пробил! Образ родного замка померк, и ему удалось улыбнуться почти непринужденно.

– Милости просим!

Он вошел в дом, а гости – следом за ним.

– Присаживайтесь! – пригласил Малко.

Молодая ирландка покачала головой:

– Ни к чему, мы ненадолго.

Понятно, чурались буржуйской роскоши...

– Я пришла просить вас об одной услуге, – скупо пояснила Маурин.

– Слушаю вас! – отвечал несколько удивленный Малко.

В гостиной повеяло клеткой с хищниками.

– Вам известно, что Тулла в Армаге?

– Да, известно.

– Я хочу, чтобы вы навестили ее, и как можно скорее.

– Я?!

– Именно вы, – отрезала Маурин. – Никому из нас никогда не дадут разрешения на свидание, потому что у пас у всех на удостоверении личности стоит пометка «Угроза безопасности». Нужно срочно передать ей письмо от меня.

Маурин смолкла. Малко быстро соображал. Если они решили прибегнуть к его помощи, то, разумеется, отнюдь не для того, чтобы передать ей стихотворное сочинение... Истолковав его молчание на свой лад, Маурин заметила:

– Я-то думала, вы сочувствуете нашему делу...

В ее словах прозвучала едва скрытая угроза...

– Думаю, не так-то легко пронести что-нибудь через тюремную канцелярию.

– Только не письмо! – возразила Маурин. – Вас, конечно, обыщут, но бумаги они не смотрят. К тому же, вы – иностранец. Отдадите ей письмо без свидетелей, когда будете в кабинке для свиданий.

– Но мне не позволят повидаться с ней!

– Позволят, – вновь возразила Маурин, – потому что вы замещаете ее отца. Местная полиция даст вам свидетельство. Она помещена в отделение для политических и имеет право на посещения. Так вы согласны?

– Согласен, – подтвердил Малко.

Он размышлял, что же такое важное могло заключаться в пресловутом письме. По в любом случае узы, связывающие его с соблазнительной Маурин, теперь еще больше укрепятся. Девушка извлекла из кармана курточки конверт размером с визитную карточку и протянула его Малко. Конверт был наглухо запечатан зеленым сургучом. Над чайником не отпарить!

Малко сунул письмо в карман. Серые глаза Маурин пристально глянули в глаза Малко.

– Если письмо попадет в руки сотрудников Особого отдела, – промолвила она, – у меня будут большие неприятности. У вас тоже...

Молчаливый Биг Лэд подкрепил эти слова угрожающим взглядом. Маурин едва заметно качнула головой, подавая знак своему спутнику, и оба направились к выходу. Малко провожал их. Маурин, выходившая последней, сказала ему на пороге:

– Завтра я снова работаю в «Европе». Там вы можете увидеться со мной сразу после свидания с Туллой.

Они исчезли в темноте, даже не пожав ему руки. Как только зарокотал двигатель, он замкнул дверь и пошел в спальню.

Приложив конверт к абажуру, он пытался определить на просвет, что в нем лежит, но бумага была слишком плотной. То ли Маурин действительно доверяла ему, то ли устроила западню. Он вновь представил ее в то мгновение, когда, держа палец на курке, она направила на него дуло «Калашникова».

– У меня новости, – объявил Конор Грин.

Его голос дрожал от возбуждения. Малко не решился завести разговор о письме. К тому же кто-то звонил из соседней кабины и мог их услышать. Он ушел со службы, не делая тайны из того, что идет пить кофе в кафетерий «Европы».

– Очень хорошо. Встречаемся там же?

Судя по всему, американца просто трясло от нетерпения.

– Нет, в номере 707. Приходите через час. Ключ будет оставлен в двери. Подниметесь лифтом на девятый этаж и спуститесь по лестнице. Чтобы ни одна душа не видела, что вы входите!

– Вы уверены в том, что это безопасно? – полюбопытствовал Малко.

– В этом номере живет мой верный друг, журналист, у которого постоянно толчется народ. Но сегодня он в Дублине. Думает, что я вожу к нему женщин. До скорого!

На лестничной площадке безымянная рука выбила зубилом слова «Да здравствует ИРА!» В коридоре с зеленоватыми стенами ни души. Малко вошел в номер 707. Конор Грин сидел лицом к двери, держа правую руку под курткой на рукояти 38-миллиметрового «Питона».

При виде Малко он улыбнулся, опустил руку, подошел к двери и запер ее на ключ.

– Вы попали в яблочко! – объявил он торжествующе.

Малко уселся.

– Что же вы узнали?

Конор Грин облизнул губы, поддернул носок и сказал:

– Ваш автомат Калашникова был изготовлен в Иркутске менее трех месяцев назад!

Это известие не показалось Малко столь уж ошеломительным.

– Ну и что?

– А то, что вы сделали самое важное открытие с тех пор, как я торчу в этой распроклятой стране! – вскричал Грин, не в силах сдерживаться. – Отсюда следует, что теперь русские непосредственно снабжают ИРА, без третьих лиц. Снабжают современным оружием по каналу, о котором мы не знаем решительно ничего. Вам нужно ухватиться за эту ниточку и постараться что-нибудь выведать, добраться до этого канала.

– Вы думаете, что тут есть некая связь с исчезновением Билла Линча?

Конор Грин вздернул брови:

– Не исключено. Например, если он обнаружил нечто такое, о чем не успел мне сказать. Может быть, его убрали как раз из-за этого.

«Многообещающе!» – подумал Малко.

Он подавил улыбку при мысли, что американцу неизвестна причина, побудившая Маурин достать свой «Калашников». Смешно подумать, от чего может зависеть важное дело... Животное, дремлющее в каждом мужчине, может оказаться столь же полезным, как и спутник-шпион. Он рассказал сотруднику ЦРУ о посещении Маурин и о письме. Конор Грин едва не прослезился от радости:

– Потрясающе! Просто не припомню примера столь блистательного внедрения!

– Вам удалось что-нибудь узнать о Маурин?

– Немного, – признался Конор Грин. – Она занесена в картотеку по разряду салонных активистов. Ее семья неслыханно богата. Однажды подверглась аресту из-за найденных у нее боевых патронов. Вот и все.

– Даст ли мне Особый отдел разрешение на свидание?

– Само собой! Я лично позвоню майору Джасперу. Важнее всего проследить путь, по которому попал сюда этот карабин. Проследить любой ценой!

– Надеюсь, этот путь не приведет меня на кладбище, – добавил Малко, вставая.

Конор Грин пожал ему руку с такой силой, что едва не сломал пальцы.

– Будьте осторожны!

Он отворил дверь и выглянул в коридор.

– Ну, ступайте. Путь свободен.

Малко направился к запасному выходу, уповая на то, что его новые весьма беспокойные друзья из ИРА не подозревают о его связях с представителем ЦРУ в Белфасте.

– Вы можете приехать в Армаг в любой день недели с 10 часов до 12, – объявил сержант. – Ваша фамилия сообщена канцелярии.

Малко поблагодарил. Майор Джаспер не терял времени даром. Сержант как-то странно посмотрел на Малко:

– Меня удивляет, сэр, ваше желание увидеться с этой террористкой! Надо полагать, у вас есть на то веские причины...

– Еще бы не веские! – отвечал Малко, напустив на себя в высшей степени невинный вид. – Ее отца похитили, а я живу в его доме. Это мой нравственный долг.

– Понятно, – буркнул сержант.

Объяснение, очевидно, не показалось ему убедительным. Малко вышел из кабинета Особого отдела с уверенностью, что будет занесен в список подозрительных личностей. Он пошел пешком на Грейт Виктория Стрит. Одиночке невозможно пользоваться машиной в Белфасте. Оставив свой автомобиль на улице на пять минут, хозяин по возвращении видел, как пожарные и военные соединенными усилиями взрывают его... Малко миновал Куинс-стрит, небольшую улицу, перегороженную рогатками и колючей проволокой, где находилось консульство США. Английские солдаты обыскивали пешеходов.

Бригада рабочих разбирала восьмиэтажное здание, от которого сохранилась лишь обгоревшая коробка. Невыразимой тоской веяло от разгромленных улиц, от магазинов с заколоченными досками витринами. Тем не менее жизнь продолжалась, окруженная чрезвычайными предосторожностями. При входе в любой магазин люди подвергались обыску. Малко проводил ежедневно по несколько часов в конторе Объединенного фонда помощи Северной Ирландии, подписывая послания с просьбами об оказании материальной помощи нуждающимся семьям. Он воспользовался этой возможностью, чтобы составить полный перечень работ, которые еще было необходимо произвести в Лицене, дабы привести замок в совершенный порядок.

Это занятие повергло его в глубокое уныние, ибо необходимые суммы должны были стоить бесчисленных человеческих жизней и ничем не оправданного риска, связанного с выполнением опасных или нелепых заданий, которые с каким-то злорадным удовольствием поручали своему высокородному внештатному сотруднику важные особы из ЦРУ... Невзирая на профессиональные успехи Малко, кое-кто из чиновников Компании никак не мог примириться с тем, что какому-то австрийскому князю, будь он хоть сто раз Их Сиятельством, платят бешеные деньги, в то время как услуги настоящих американцев вознаграждались с отвратительной скаредностью.

Но Малко стал одной из легендарных личностей ЦРУ, а на легенду никто не смел посягать. К тому же он, что ни говори, добивался поразительных результатов. Дэвид Уайз, знавший Малко уже десять лет, всегда первый подписывал его просьбы о заключении договора, даже если бухгалтеры скрежетали зубами...

Малко подумал о том, что жизнь в Ирландии, несмотря на Маурин, будет стоить ему очень дорого.

Показалась «Европа», возвышающаяся над развалинами Грейт Виктория Стрит. Не сегодня завтра придет и ее черед. Ежедневно в Белфасте гремели взрывы, округляя состояние торговцев стеклом... Малко взглянул на часы. Шесть. Рановато для Маурин. Он решил вернуться на виллу и переодеться к ужину.

Он надеялся, что молодая ирландка составит ему компанию.

Великолепные ноги были у Маурин! Малко не мог отказать себе в удовольствии обозреть их от лодыжек до паха, пока девушка стояла у его столика с подносом в руке. Кружевная полочка трико едва не лопалась. Заученная улыбка обнажала мелкие острые зубы, но глубоко сидящие ледяные глаза не улыбались.

– Завтра утром я еду в Армаг, – сообщил Малко.

Маурин немного присела, вытирая стол, и вполголоса ответила:

– Прекрасно. Приходите завтра.

– А не поужинать ли нам сейчас вместе?

Маурин сжала челюсти, серые глаза окинули Малко высокомерно-презрительным взглядом, холодно прозвучал ответ:

– Завтра увидимся в другом месте. Неподалеку от Фоллс-роуд есть пивная «Олд Хауз». Буду ждать вас там в одиннадцать вечера.

Она отошла от столика, покачивая бедрами. Обманутый в своих ожиданиях, Малко единым духом осушил стопку «Айриш Пауэр». Он начинал понимать, почему за ирландцами утвердилась слава пьяниц... В стране, где девушки уступали мужчинам, лишь напившись до бесчувствия, воздержанность входила в число смертных грехов. Не говоря уж о том, что Белфаст кишел одетыми но последней моде красотками в юбках, едва прикрывавших ягодицы, которые прохаживались с видом, полным достоинства и неприступности. Пуританство наивысшей пробы: гляди, но руками не трогай.

Кинув прощальный взгляд на белый бант, сообщавший особую соблазнительность бесподобному заду Маурин, он отправился в мрачную обеденную залу, чтобы поужинать в одиночестве.

– Распишитесь здесь и следуйте за мной, – распорядился надзиратель.

Вслед за ним Малко вошел в тесную конурку, наподобие душевой кабины, прилепившуюся к внешней стене армагской тюрьмы. Прежде чем оказаться здесь, ему пришлось пройти в бронированную дверь. Старая тюрьма стояла у подножия невысокого холма, милях в тридцати пяти к западу от Белфаста, где начинались предместья. У ворот тюрьмы рабочие заливали асфальтом подъездную дорогу.

– Выньте все из карманов.

Малко повиновался. Письмо к Тулле он спрятал в правой туфле. Надзиратель посмотрел его бумаги, ключи, самопишущую ручку, затем поводил вокруг Малко небольшим металлоискателем, чтобы убедиться в том, что при нем нет оружия. Удовлетворенный осмотром, он указал ему на его вещи, разложенные на табурете.

– Олл райт, сэр! Можете забирать.

Надзиратель отворил дверь и поманил Малко. Они остановились перед собственно тюремной дверью с глазком.

Надзиратель постучал. Дверь почти сразу отворилась, а за ней оказалась еще одна, снабженная толстыми железными перекладинами. Второй охранник отомкнул эту дверь и впустил Малко в небольшую тюремную канцелярию.

Распахнулась еще одна дверь, и они очутились в зале ожидания, где не было ничего, кроме деревянных скамей, и где находилось уже несколько посетителей. Всюду были развешены таблички с убедительной просьбой не писать на стенах непристойности. Малко уселся.

– Вас вызовут, – сообщил ему охранник и запер за собой дверь.

Третью по счету, отделявшую его от свободы. Зал ожидания сообщался с маленьким внутренним садиком. Малко не терпелось увидеть Туллу Линч.

Погруженный в раздумья, он вздрогнул, когда надзирательница крикнула:

– Тулла Линч!

Он поднялся и последовал за ней в садик, повернул направо, попал в коридор, вдоль которого располагались кабинки, где стоял стол и по стулу с каждой стороны.

– Подождите здесь, – приказала щекастая надзирательница.

Через полминуты появилась Тулла. Две косы ниспадали на длинное платье с ажурной кружевной вставкой спереди, сквозь которую проглядывали налитые груди. Она тихонько вскрикнула от неожиданности при виде Малко и вдруг кинулась в его объятия. Платье было настолько тонко, что Тулла казалась нагой.

– Не ожидали, что приду я? – спросил он.

Она покачала головой.

– Нет... Вчера приходила мама, но она ничего мне не говорила. Узнали что-нибудь новое?

Малко покачал головой.

– Об отце ничего. Но меня просила кое-что вам передать ваша подруга Маурин.

– Маурин!

Глаза Туллы заблестели от радости.

– А что это?

Малко повернул голову в сторону коридора, где прохаживалась надзирательница.

– Письмо, – тихо сказал он.

Тулла перегнулась через стол и прошептала:

– У вас найдется два-три фунта?

Он протянул ей пятифунтовую бумажку. Тулла вышла из кабинки и направилась к надзирательнице.

Малко услышал шуршание денег и шаги матроны в черных чулках, удаляющейся в конец коридора. Тулла вернулась сияющая.

– По счастью, им мало платят. Где письмо?

Малко осторожно снял туфлю и протянул ей конверт. Тулла нетерпеливо надорвала его, пробежала письмо глазами, скомкала в руке и подняла голову. Она была неузнаваема: подбородок дрожал, в глазах стояли слезы. Она улыбнулась Малко, схватила его руку и сжала до хруста.

– Вы... вы – потрясающий человек! – прошептала она. – Вот уж никогда бы не подумала!

Грудь ее высоко поднималась, так что делались видны коричневые кольца вокруг сосков. Малко не понимал, что могло вызвать столь бурную реакцию. О чем писала ей Маурин?

Глаза Туллы сияли от радости.

– Кажется, Маурин вас очень любит, – заметил Малко.

– Она – удивительная девушка! – горячо подхватила Тулла. – Вы сами видели, где она живет...

– И с кем...

Тулла закивала головой.

– Биг Лэд без ума от нее. Не думаю, что она по-настоящему любит его, просто она его пожалела. Он неграмотен и беден. И боготворит Маурин.

Она умолкла, и стал слышен шепот в соседних кабинах.

Малко спросил:

– Вы убили этих бритолобых протестантов, чтобы отомстить за отца. Но уверены ли вы, что именно протестанты повинны в его смерти?

Тулла прошептала:

– Мне сказала Маурин, а она прекрасно осведомлена. Тело бросили в какое-то озеро.

Она замолчала, глаза се вновь наполнились слезами. Малко положил ладонь ей на руку.

– Ничего, все образуется!

– Ну конечно!

Она порывисто встала, обошла стол и бросилась в его объятия. Она крепко обхватила его руками, и Малко почувствовал, что крепкое упругое тело льнет к нему. Она спрятала лицо у него на шее и прошептала:

– Какое счастье!

Тулла потерлась лицом о его лицо, их губы соприкоснулись вдруг она с неуклюжей пылкостью припала к его рту, примешивая слезы к их слюне, и стала ерзать животом по его животу, стараясь притиснуться как можно плотнее. Тут уже и не пахло братской признательностью.

Естество Малко отозвалось немедленно. Почувствовав это, Тулла отстранилась и шепнула, глядя на него хмельными глазами:

– Не надо. Здесь нельзя.

Малко действительно совершенно забыл, что находится в тюремном помещении для свиданий, что в нескольких шагах находится надзирательница, что в соседних кабинках тоже сидели люди. Жажда вознаградить себя за неудачную попытку изнасилования вдруг овладела им. Сквозь тонкое платье его ладони крепко сжали бедра Туллы, скользнули ниже, коснувшись лобка. Тулла отпрянула, но сразу же вновь прижалась, обхватив затылок Малко. Теперь она сама, казалось, забыла, где они. Она не противилась, когда он задрал подол длинного платья, обнажив ноги и полные бедра. Кровь стучала у него в висках. Он начал ласкать груди Туллы сквозь светло-серые кружева. Она застонала. Один сосок отвердел под его пальцами.

Вначале мысль о том, чтобы овладеть ею стоя, прямо здесь, в этом закутке, по соседству с другими людьми, показалась ему дикой, но вскоре желание заставило его забыть обо всем. Он припер Туллу к задней стене и задрал платье до пояса. Очевидно, она одевалась впопыхах, потому что ничего другого под ним не оказалась.

Когда мужское естество коснулось ее, она дернулась назад, кусая себе губы, но тотчас же покорно подала таз вперед, закрыла глаза и руками направила его. Присев на полусогнутых ногах, подавшись тазом вперед, она нетерпеливо ждала. Одним толчком он вошел в нее до предела и застыл, наслаждаясь исполнением своего желания. Она открыла глаза и шепнула:

– Боже мой, мы сошли с ума!

Она отпустила затылок Малко и обхватила его бедра. Он еще немного протолкнулся в ней и почувствовал, что но в состоянии долго сдерживаться. Всякие ухищрения были, впрочем, неуместны в этой незатейливой, наспех свершающейся случке.

Вдруг в коридоре послышались шаги. Не заглядывая к ним, надзирательница стукнула в стенку:

– Еще две минуты!

Тулла рванулась, Малко почти выскользнул из нее и, движимый древним инстинктом самца, так порывисто толкнул тазом, что в ту же секунду начал бурно изливаться в ней. Ногти Туллы впились ему в поясницу, она содрогалась всем телом. Боясь наделать шума, они даже задерживали дыхание. Малко почудилось, будто все звезды Млечного пути посыпались перед глазами. Изменившимся счастливым голосом Тулла нежно шепнула:

– Скорее, пора уходить. Она сейчас придет.

Надзирательница появилась, когда они торопливо приводили себя в порядок. Вся красная, со сбившейся прической, Тулла суетливо разглаживала на себе платье. По взгляду, брошенному надзирательницей на Малко, было ясно, что она все отлично поняла.

– Свидание окончено, сэр! – возвестила она равнодушно.

Тулла вновь кинулась на шею Малко, страстно целуя его.

– До скорого! – шепнула она.

Она прижималась так крепко, точно хотела срастись с ним. Когда она уходила по коридору, он подумал, что его семя еще в ней.

Прежде чем скрыться из виду, Тулла обернулась и подняла правую руку, раздвинув указательный и средний пальцы, – опознавательный знак бойцов ИРА.

Чувствуя, что мужская страсть еще не охладела, Малко сознавал в то же время, что так и не знает, что было в письме и отчего благоразумная Тулла вела себя, как мартовская кошка.

Вряд ли тюремное воздержание было единственной тому причиной.