"Миссия в Сайгоне" - читать интересную книгу автора (Вилье Жерар де)

Глава 17

Длинная деревянная заноза легко проткнула щеку девочки. Ши-ту закричала, когда конец ее вонзился в десну. Полковник Тук надавил сильнее, крик усилился, стал пронзительней, отразился от стен, потом замер.

Полковник Тук смотрел на Ши-ту. Ее голова походила на чудовищную подушку с булавками. Несколько дюжин длинных заноз торчали из ее щек, губ и шеи. Кровь текла из каждой маленьком ранки и засыхала коричневой корочкой. Тук провел ладонью по концам заноз, как будто он ласкал что-то приятное ему. Боль становилась невыносимой. Крики Ши-ту снова заставили вибрировать стены. Это была старая пытка, уже давно практиковавшаяся вьетнамцами против французов. Когда уже не хватало места, чтобы вонзить очередную занозу, отрубали голову... В сущности, это была скорее неприятная игра, чем пытка. У полковника Тука было мало времени, чтобы заставить Ши-ту заговорить, и он был почти уверен, что она вряд ли что-нибудь знает. Он не хотел передавать ее в свои обычные камеры для пыток. Если она что-либо знала, то сказать это она должна была только ему.

Было около семи часов. В течение уже двух часов Ши-ту безжалостно пытали, распяв на кухонном столе, который превратили в стол пыток. Четыре пары наручников были прикреплены к столу, чтобы лишить ее возможности двигаться. Дерево стола было темным и скользким, оно пропиталось кровью, слезами и смертельным потом. С самого начала Ши-ту повторяла, что она ничего не знает, что это ее дедушка сказал ей, чтобы она пришила пуговицы... Больше ничего...

Полковник Тук колебался перед тем, как вонзить в девочку очередную занозу. Уже давно должны были привезти к нему ее деда, которого стали сразу же разыскивать. Но он все еще не был найден. Сегодня у него был день отдыха, и его не было дома.

Оставив Ши-ту, Тук подошел к двери и открыл ее. Двое полицейских, вооруженные автоматами, охраняли вход на виллу. Это была одна из построек специальной полиции. Она была спрятана в зелени около лицея Амбруаза Паре. Сюда помещали допрашиваемых.

– Ничего нового? – спросил Тук.

– Ничего, полковник.

Опухшее лицо Тука ничего не выражало. Несмотря на то, что в комнате стояла удушающая жара, он даже не вспотел.

Закрыв дверь, он вернулся к Ши-ту. Она безостановочно стонала, голая и распятая на столе. Сфинктер освободился под влиянием боли, и вонь стояла невыносимая. Тук посмотрел на часы. Через два часа он должен был обедать с президентом. В оставшееся до этого время нужно было кончить здесь.

Две пластинки из черного пластика покрывали глаза Ши-ту, они были похожи на очки слепых, а удерживались на месте при помощи клейкой ленты, обернутой вокруг головы. Под ними сидели два огромных плотоядных паука, непосредственно над глазами.

На первый взгляд это не казалось ужасным, но японцы часто употребляли этот вид пытки. Голодные пауки не могли прогрызть твердый пластик, а белок глаза, нежный и доступный, был для них желанным лакомством: нужно было только прогрызть веко...

Временами Ши-ту дергалась и издавала задушенные крики, в этот момент одно из насекомых откусывало у нее кусочек века...

Полковник Тук покачал головой. Понадобится целых два дня, чтобы пауки съели глаза девочки. За это время еще никто не отказывался говорить.

Но сегодня нужно было действовать быстрее.

Он нагнулся над Ши-ту.

– Если ты не заговоришь, я вырву у тебя глаза.

Девочка, измученная болью, ничего не ответила. Вьетнамец повторил угрозу еще раз, но без успеха.

Тогда он взял бокал, в котором сидели пауки, и при помощи пинцета положил еще несколько насекомых на веки девочки. Но Ши-ту уже не почувствовала этого. Невыносимая боль пронзила ей голову: Тук только что воткнул палочку в ее левый глаз. У нее было такое ощущение, что что-то страшное и огромное раздавливает ей голову. Хрусталик опустел, она больше не могла бы видеть. Ее крик был настолько ужасен, что заставил подскочить охранников снаружи, они молча и испуганно переглянулись.

Тук подождал, пока крики Ши-ту смолкли и она захрипела.

Он снова наклонился над ней.

– Ты ослепнешь...

И тут девочка стала беспрестанно говорить. Шок был слишком силен, и она сошла с ума. Она бормотала, стонала и извивалась в своих путах.

Полковник Тук понял, что больше ничего не сможет узнать. Тем не менее он взял последнюю палочку и глубоко вонзил ее в правый глаз Ши-ту.

Она так дернулась, что вырвала лодыжку из наручника. Кровь полилась из глаза. Тук был слишком резок и достиг мозга. Это был конец... Девочка корчилась в предсмертных судорогах.

Полковник Тук смотрел на тело Ши-ту так, как смотрит хирург на тело своего пациента после неудачной операции. Тук упустил один из своих шансов.

В своей квартире, после того как он обыскал ее всю, он обнаружил дюжину фальшивых пуговиц, магнитофон, весивший не более пятидесяти граммов, вшитый в одну из его курток: ультрановейший, американского производства. Сам он еще никогда не видел такого крошечного аппарата, но те, кто направил девочку к нему, не были американцами. Он должен был их определить. Если он не сумеет этого сделать, опасность может оказаться очень близкой.

Тук медленно надел свою куртку и галстук. Крики Ши-ту ослабли. В соседней комнате была яма, наполненная негашеной известью, в ней должно было исчезнуть навеки тело девочки. Если бы только Тук мог в течение недели пытать ее сам! Он бы потихоньку стер ее в пыль, в порошок, а так она оказалась сильнее его, она выдержала все пытки...

Глухая ненависть наполнила его. И это он, который никогда не испытывал никаких эмоций во время пыток! Он взял длинную тонкую металлическую палочку-трость и изо всех сил хлестнул ею по телу Ши-ту. Она издала нечеловеческий крик: палка прошла по ее груди, углубившись более чем на сантиметр в нежную кожу, потом по животу, отрывая на своем пути кусочки кожи. Ши-ту не знала, что ей в ее несчастье еще повезло: ее могли ведь пытать целыми днями и ночами в течение недель, она могла пройти через все круги ада, прежде чем получить право умереть. Ее могли пытать так, что даже частица правды не смогла бы спрятаться в ее изуродованном теле.

Палка полковника Тука снова и снова ударяла по кровавой массе тела. Ши-ту больше не кричала...

Комиссар Ле Вьен с озабоченным видом толкнул калитку в решетке забора виллы, в которой мучили Ши-ту. Час назад он узнал, что отряд специальной полиции послан, чтобы арестовать старого антиквара. В том, что полковник Тук лично занимается допросом на вилле номер три, ничего исключительного не было. Но нужно было обязательно узнать, кого именно допрашивает его шеф. Если это его друг Ли, новый телохранитель, то Ле Вьен пропал. Ли не выдержит пыток. Если же это не Ли, то еще оставалась крошечная надежда. Тогда нужно было найти Ли первым.

Оба охранника выпрямились, увидев приближающегося комиссара.

– Что там внутри за свинья? – спросил он.

Один из охранников быстро встал перед дверью.

– Вы не должны входить сюда, комиссар.

Ле Вьен нахмурил брови.

– Что?! Я не...

– Это его превосходительство, полковник Тук отдал такой приказ, – поспешил объяснить охранник. – Вы не должны сердиться на нас!

Женский вопль заглушил его голос.

Охранник продолжал, переждав немного:

– Он сказал, что прикажет расстрелять нас, если мы нарушим его приказ.

Ле Вьен попытался улыбнуться. Оба полицейских подыхали от страха, и он понял, что ничего не сможет вытянуть из них.

– Он один и там только девушка? – спросил он.

Второй солдат с облегчением ответил:

– Да. И что он с ней делает? Вот уже три часа, как она вопит.

– С Вьетконгом никогда не может быть и речи об излишней строгости, – назидательно проговорил комиссар.

Он приветствовал обоих охранников и вышел из сада. С трудом он сдерживал себя, чтобы не побежать. Он один знал, где Ли встречается со своей любовницей – замужней китаянкой, живущей в Шолоне.

Трунг-нан вышел из такси, осторожно держа в руке вазу из фарфора, которую он продавал почти три часа. В этот момент, когда он открывал дверь своей лавки, заметил трех людей в машине, стоявшей неподалеку около тротуара. Не было никакого смысла задавать себе вопрос, откуда эти люди. Слово «флик» было написано на их физиономиях.

Они выскочили из машины и бегом устремились к двери. Трунг-нан поставил свою вазу и бросил быстрый взгляд на календарь, на картинке которого было изображено поле тюльпанов в Голландии: мечта Трунг-нана, которая никогда не исполнится.

В лавку был только один вход. Антиквар с отчаянием думал, как бы ему предупредить остальных... Но для этого не было ни малейшей возможности! Все записки, которые он мог бы оставить, – опаснее молчания.

В дверь посыпались удары. Пронзительные голоса двух полицейских заставляли дрожать фарфоровые предметы.

– Где ты, старый мерзавец?

Трунг-нан засеменил к двери. Он подумал о своей внучке и мысленно пожелал ей, чтобы она была уже мертва. Но он не очень верил в это, Тук был слишком дальновиден. Что же произошло?

Он отодвинул засов.

Двое полицейских ринулись в лавку, страшно озлобленные тем, что им пришлось ждать. Один из них ударил старика по лицу, сбив очки. Он хотел было протестовать, но второй тут же ударил его ногой, и дыхание у него прервалось.

Пока его тащили из помещения, он успел еще раз окинуть взглядом все эти вещи, которые он так любил и которых больше никогда не увидит.

Его бросили на пол старой «403», и оба полицейских поставили на него ноги, чтобы помешать ему двигаться. Шофер тотчас же отъехал. Один из полицейских сильно ударил Трунг-нана ногой по уху, и это полностью его оглушило.

Полковник Тук задумчиво смотрел на Трунг-нана. Антиквар стоял между двумя полицейскими. У него отобрали очки, рот его весь был в крови. Тук раздумывал, стоит ли показывать старику труп Ши-ту или дать ему возможность думать, что она все еще жива.

– Почему ты это сделал? – тихо спросил Тук.

Дикое убийство девочки успокоило его. Он был сдержан и холоден.

Трунг-нан покачал головой.

– Я ничего не понимаю, ваше превосходительство. Почему и за что эти люди арестовали меня?

Внутренне Трунг-нан весь дрожал. Возможно, они еще не обнаружили его секрет? В противном случае они доведут его до сумасшествия. И у него не было никакой возможности покончить с собой. Полковник Тук погрузил взгляд в бесцветные глаза старого антиквара. Старых людей пытать труднее. Они часто не боятся смерти, а их слабость не позволяет им вынести долгий допрос. Вот этот старик, например, не выдержит больше часа.

– Если ты заговоришь, я немедленно освобожу твою внучку, – сказал полковник.

Трунг-нан улыбнулся: он не был настолько наивен, чтобы поверить. Старик покачал головой.

– Я не знаю, почему вы арестовали мою внучку, ваше превосходительство. Это же невинный ребенок. Она что, вас обокрала?

Внезапно Тук вспомнил, что старый антиквар знает о нем весьма неблаговидные вещи. Оба полицейских слушали, не пропуская ни слова. Старик мог по-настоящему скомпрометировать Тука, заставить его потерять лицо.

Оставалось лишь попытаться сделать одну вещь. Ход покера. Потом он отправится обедать с президентом.

– Ты – дурак, – сказал он Трунг-нану.

Прежде чем покинуть помещение, он коротко отдал приказание, и старого антиквара связали и бросили в открытый грузовик.

В тот момент, когда Тук собирался выйти, к нему подошел один из полицейских и вытянулся перед ним.

– Полковник, комиссар Ле Вьен хотел вас видеть только что.

– Ле Вьен?

– Да, полковник. Он пришел во время допроса, но я не пропустил его.

– Вы хорошо сделали. Всегда нужно исполнять приказы, – важно проговорил Тук.

Он удалился, отлично скрывая свое возбуждение. Ле Вьен был достаточно высокопоставлен, чтобы добыть эти предметы. И Туку было хорошо известно о его дружбе с Ли. Ему вспомнилось дело Шолона, и в нем поднялся глухой гнев. Он никогда не мог подумать, что этот агент ЦРУ будет так упорен в своих подозрениях.

Все это могло исходить только от него. После того, как он, Тук, разделается с его вьетнамскими сообщниками, надо будет заняться серьезно и им.

– Куда мы поедем, полковник? – спросил шофер.

Тук вздрогнул. Он совершенно забыл про антиквара в эти минуты.

– В Да-као.

Это была другая секретная база специальной полиции.

Наступила ночь. Два сильных прожектора, установленных на джипе, освещали Трунг-нана, привязанного к дереву. База Да-као располагала большим участком, окруженным рисовыми полями. Дверь ограды заскрипела и открылась, пропустив крупного черного быка, которого вели двое полицейских. Видимо, они позаимствовали его у кого-то из крестьян.

Трунг-нан сразу все понял. Ледяной пот выступил у него на лбу и, независимо от его воли, зубы начали стучать. Тук подошел к нему и тихо сказал:

– Я еще могу пустить тебе пулю в голову, если ты назовешь мне одно имя.

Старик пошевелил губами, но ничего не ответил. Тук продолжал:

– Я уже знаю, что Ле Вьен твой сообщник. Но существуют и другие...

Трунг-нан покачал головой.

– Я ничего не знаю.

Ему понадобилось все его мужество, чтобы так ответить, но по какой-то ему неизвестной причине Тук явно спешил. Он не будет долго возиться с ним, это было очевидно...

Полковник щелкнул языком, очень недовольный, но отказ старого антиквара еще не означал катастрофы.

– Тем хуже для тебя, – сказал Тук.

Бык стоял около двух джипов. Тук отдал приказ, и один из полицейских устремился к антиквару. Острым ножом он разрезал брюки старика, они упали. Потом он резким ударом погрузил лезвие ножа немного левее пупка. Трунг-нан закричал. Лезвие поднялось выше, сделав рану в несколько сантиметров.

Потекла кровь. Полицейский вынул нож и засунул пальцы в рану, во внутренности старика. Вне себя от боли, Трунг-нан издал раздирающий душу вопль. Пальцы полицейского появились снаружи, таща за собой кровавый комок – кусок внутренностей. Он достал из кармана клубок нейлоновых ниток и основательно привязал конец нити к куску внутренностей, которые выступали из тела, как чудовищный нарост.

Ударами палок двое других полицейских заставили быка подойти к дереву, у которого агонизировал старик.

Тот полицейский, который только что «оперировал» старика, привязал другой конец нити к хвосту быка и стал ждать, все еще держа нож в руке. Полковник Тук подошел к Трунг-нану. У старика был широко открыт рот, а лицо было перекошено от боли. Из последних сил он старался сконцентрировать свои мысли на воображаемом прекрасном поле с тюльпанами всех цветов, но он видел только то, что было наяву – огромную массу животного, невольного сообщника его жестоких мучителей.

– Еще есть время, – сказал Тук.

У Трунг-нана уже не было сил что-нибудь отвечать. Теперь он хотел лишь одного: поскорее покончить со всем этим, оно было слишком мучительно для него.

Полковник Тук немного отступил, потом закричал полицейскому:

– Быстро!

Тот уколол быка ножом, и последний со страшным мычанием бросился вперед, чтобы избегнуть новых уколов.

Крик агонизирующего Трунг-нана заставил вздрогнуть солдат у джипов. Длинная красная лента потянулась из живота старика, потом она оборвалась, когда бык был уже далеко...

Он исчез в ночи через открытую калитку ограды, унося с собой внутренности старика. Тело Трунг-нана еще несколько раз дернулось, потом голова поникла. Глаза его остались открытыми.

– Заверните эту падаль во что-нибудь и бросьте в реку, – приказал полковник Тук.

Запах внутренностей вызывал тошноту. Тук сел в свой джип. Ему еще предстояло сделать многое в той игре, конечной целью которой было уничтожение джентльмена из ЦРУ. Все, кто был против него, должны будут умереть.

Ведь если это будет не так, то умрет он, Тук.