"Тень подозрения" - читать интересную книгу автора (Вильямс Чарльз)

Глава 11

Потом моя теория начала разваливаться на куски.

— Погодите, — сказал я. — Пожалуй, мы зашли слишком далеко. Мы оба представляем себе, что за человек Редфилд. Так почему же мы так уцепились за идею, будто он стал бы прикрывать ее, если бы узнал, что она путалась со Стрейдером? Он скорее убил бы ее.

— Да, — задумчиво ответила она. — Но это если бы узнал.

Я кивнул:

— Вот именно. Вы правильно меня поняли. Он этого не знает и знать не хочет. Это меняет дело и объясняет многие его поступки. Получается, что у него нет никаких подозрений, которые он скрывает или пытается игнорировать. По крайней мере, он позаботится о том, чтобы все так и осталось. Напомните мне числа, когда приезжал Стрейдер…

— Шестое и двадцать девятое октября.

— Во время допросов даты, конечно, всплыли…

А если предположить, что Редфилд порылся в памяти и понял, что именно шестого и двадцать девятого октября его тоже не было в городе всю ночь или даже больше?

Она задумалась:

— Все равно этого недостаточно для того, чтобы человек мог заподозрить свою жену.

— Конечно, — ответил я. — Значит, у него могли быть и другие основания. Но не слишком убедительные. Он человек неглупый и с характером, значит, в своих заблуждениях не пойдет дальше известных пределов, и тут уж не имеет значения, насколько безрассудно он ее любит или, может быть, влюблен в нее, если это кажется вам более точным.

— Что вы задумали?

— Пока не знаю.

С какой стороны ни взгляни — дело представлялось мне смертельно опасным. Редфилд был офицером полиции и пользовался в городе большим уважением. Он располагал не одним источником информации. А я уже испортил себе репутацию из-за своих отношений с Джорджией Лэнгстон. Что бы я ни сделал, какой бы вопрос ни задал, ему бы стало известно об этом не позднее чем через час. Даже если она не имеет ко всему этому никакого отношения, он вполне мог убить меня, отделавшись обычным судебным разбирательством. Я нахожусь на Юге, к тому же в крошечном городишке; здесь нельзя публично задавать вопросы о моральном облике чьей-нибудь жены, если только вы не устали от жизни.

И какие основания позволяли мне считать, что она была знакома со Стрейдером? Как я мог доказать это, даже будь это правдой? И если бы мне удалось найти доказательства того, что именно она была его подружкой, как связать этот факт со смертью Лэнгстона?

У них не было никакого мотива, чтобы убивать его.

И кто был тем человеком, который задался целью свести с ума Джорджию Лэнгстон и разорить ее? И зачем он это делал? Какая связь существует между ним и миссис Редфилд? Может быть, это Телли? И он поступает так только потому, что они родственники? Все это выглядело бессмысленным.

Наконец, это было не просто опасно, но и совершенно безнадежно. Если бы мне удалось достоверно выяснить, что именно она и была той женщиной, к которой приезжал Стрейдер, и что все это имеет отношение к смерти Лэнгстона, то к кому я мог бы прийти со своими обвинениями? К Редфилду? А к кому же еще? Ведь именно он представлял собой власть в этом городе.

Редфилд, старина, если у тебя выдастся свободная минутка, то я только что узнал, что твоя жена — шлюха, и хочу потребовать ее ареста за прелюбодеяние, убийство и кучу других преступлений… одну минутку… у меня где-то здесь списочек…

Где-то здесь, где ты только что опустошил обойму.

И все равно нам нужно что-то предпринять.

— Вы не знаете, — спросил я, — есть ли у нас шансы, что шериф вернется в ближайшее время?

Она покачала головой:

— Практически никаких, как я слышала. По-моему, он проходит обследование по поводу желудка. Ничего страшного у него нет, но ему уже за шестьдесят, и язва так его замучила, что доктора советуют ему уйти на пенсию. Редфилд, скорее всего, так и будет заменять его, а потом выставит свою кандидатуру на следующих выборах.

— О'кей, — устало ответил я. — Давайте пойдем с самого начала. Что еще вы знаете о миссис Редфилд?

— Мы знакомы очень поверхностно, я уже говорила об этом. Ее зовут Синтия. Я думаю, ей лет двадцать восемь — двадцать девять, и поженились они два года назад, в июне, сразу после окончания занятий в школе. По-моему, она преподавала в третьем классе, и кто-то говорил мне, что приехала она как раз перед началом занятий, значит, это было в сентябре. Получается, это было в 1954 году. Я не знаю, приехала ли она прямо из Уоррен-Спрингс или перед этим побывала где-нибудь еще, но почему-то мне кажется, что это последнее место, где она преподавала.

— Не знаете, какая у нее девичья фамилия? Может быть, Телли, хотя это и не обязательно?

— Нет, к сожалению.

— Ну ладно, это не так уж сложно. — Я подошел к конторке и позвонил в Сити-Холл, чтобы выяснить, как зовут инспектора по школам. Им оказался мистер Дж.П. Уордлоу. Я посмотрел в справочнике номер и позвонил ему домой.

— Я разыскиваю не то мисс Телли, не то мисс Таннер, — сказал я ему. — Она преподает где-то в местной начальной школе, и мне кажется, что вы могли бы мне помочь.

— Гм, нет, — ответил он. — Я не храню дома никаких бумаг, а это имя мне ничего не говорит.

Я робко рассмеялся:

— Откровенно сказать, мистер Уордлоу, я попытался вести с вами нечестную игру. Понимаете, эта девушка — давняя подруга моей жены, и я хотел позвонить ей, но потерял бумажку с номером, которую она мне дала. Все, что я помню, так это то, что ее зовут Синтия и она преподает в третьем классе…

— Подождите. Теперь я понял, о ком вы говорите.

Это, должно быть, миссис Спрейг. Теперь она замужем за мистером Редфилдом. Келли Редфилд. Вы найдете номер в справочнике.

— Тысяча благодарностей, — ответил я.

Я позвонил в гараж, чтобы узнать, готова ли моя машина. Девушка извинилась, но с доставкой радиатора из Талахасси произошла небольшая заминка.

Машина будет готова завтра к утру. И она еще раз выразила сожаление. Я вполне разделял ее чувства и тоже выразил сожаление.

Потом я вернулся в спальню. Джорджия Лэнгстон с тревогой посмотрела на меня. Я не мог понять, почему даже один взгляд на нее придавал мне сил.

— Мало того, что вы очень честная и достойная девушка с потрясающими ногами, — сказал я, — у вас есть еще и фургон, которым я пользуюсь уже несколько дней. Можно мне воспользоваться им еще раз?

Она улыбнулась:

— Я ведь инвалид, так как же я смогу вам помешать? Куда вы собрались?

— В Уоррен-Спрингс. Синтия Редфилд уже была замужем. За человеком по фамилии Спрейг. Если копнуть поглубже ее прошлое, то, может быть, и найдется ниточка, связывающая ее со Стрейдером. Если я задержусь, пусть Джози останется с вами.

Я уже подошел к двери, когда она окликнула меня:

— Билл…

Я обернулся.

— Берегите себя, — просто сказала она.

До Уоррен-Спрингс оставалось не больше десяти миль, когда меня осенило, что я выгляжу как идиот на гусиной охоте. Как я не подумал раньше, что Синтия Редфилд никак не могла быть той женщиной, которая звонила мне по телефону, чтобы заманить меня в амбар.

Ее голос был гораздо глубже, ближе к контральто; интонации и выговор были совсем не такими.

«Ну ладно, дубовая голова, — подумал я, — одно лишнее усилие тебе все равно не повредит». Я пожал плечами и поехал дальше — смысла разворачиваться уже не было.

Уоррен-Спрингс показался мне немного больше Галиции. Он был построен вокруг площади, на которой великолепные деревья прилагали все свои силы, чтобы спрятать от глаз здание суда, которое вызывало скрежет зубовный. В июле два пятнадцать пополудни — время более чем изнурительное. Я без труда нашел место для парковки и нырнул в ближайшую закусочную. Заказав неизбежную колу, я направился к телефонной кабинке и открыл телефонный справочник. Спрейгов оказалось двое. Первый номер не отвечал, а по второму я нарвался на обаятельное существо, у которого, судя по произношению, не хватало передних зубов. Она сообщила мне, что мамочка ушла в магазин и она не знает ни о какой Синтии Спрейг.

Я наменял еще никелей и отдал их на заклание школьному инспектору. Обнаружив номер в справочнике, я позвонил ему домой. Его самого в городе не оказалось, а жена понятия не имела, работала ли у них Синтия Спрейг.

— Все, что я могу вам посоветовать, — позвоните секретарше моего мужа, — предложила она. — Они работают вместе уже пятнадцать лет, и она сможет ответить вам на любой вопрос.

— Отлично, — ответил я. — Где я смогу ее застать?

— Ее зовут Эллен Бизли, и во время каникул она обычно работает в офисе телефонной компании. Это на Стюарт-стрит, на северной стороне площади.

— Большое спасибо, — поблагодарил я.

Эллен Бизли на вид была незамужней женщиной лет сорока, с миниатюрным личиком, крошечным ротиком и серьезными, но приветливыми серыми глазами. Она посмотрела на меня из-за стола и выжидательно улыбнулась.

— Я не по поводу телефона, — объявил я. — Мне нужно разыскать девушку, которая раньше работала в школе в вашем городе, и мне сказали, что если кто-нибудь и знает ее, так это вы. У вас найдется время на чашечку кофе?

— Думаю, что да, — ответила она, позвонила кому-то по телефону, который стоял у нее на столе, взяла сумочку, и мы пошли. Прямо за углом оказалось кафе, оборудованное кондиционером. Мы прошли к дальнему столику и заказали кофе. Я предложил ей сигарету, но она застенчиво улыбнулась и отказалась.

— Девушку зовут Синтия Спрейг, — сказал я. — И с тех пор, как она работала здесь, прошло уже три-четыре года.

Она задумчиво сдвинула брови:

— Вы не знаете, она работала в начальной или средней школе? Или, может быть, в подготовительной?

— Не знаю. Но она была очень молода. Не старше двадцати четырех — двадцати пяти лет, поэтому я думаю, что речь идет о младшей школе. Она была замужем, только я не знаю имени ее мужа.

— Ох, ну конечно, я знаю, о ком вы говорите.

Она не была учительницей, по крайней мере те два года, пока жила здесь. Она была замужем за учителем. Ее мужем был директор средней школы. Роберт Спрейг. Теперь я отлично припоминаю — до замужества ее звали Синтия Форест.

— Сколько она здесь прожила?

— Довольно долго. По-моему, они с матерью переехали из Джорджии, когда она еще училась в школе. Потом она получила аттестат и стала преподавать в третьем классе в… погодите-ка… должно быть, это было в 1950 году. Мне кажется, они с Робертом Спрейгом поженились в 1952-м, весной, и тогда она бросила преподавание, но иногда выполняла секретарскую работу в офисе. Да, так все и было, пока он не погиб…

Я встрепенулся:, — Погиб?

Она кивнула:

— Это был несчастный случай. И произошел он по вине одной из тех ужасных штуковин для ванной, о которых все знают, что они опасны, но не верят, что несчастье может случиться на самом деле. Я хочу сказать, что люди не меняются. Понимаете, в большинстве старых домов нет центрального отопления, поэтому в ванную ставят переносной электрический обогреватель.

Миссис Спрейг услышала, как муж упал, и бросилась в ванную, а обогреватель оказался в воде вместе с ним.

Наверное, он хотел его выключить или включить, когда сидел в ванне.

— Вот как?

«Вряд ли взрослый мужчина мог быть настолько глуп или беспечен», — подумал я. И мне стало ясно, что именно это я и искал все время. Это было не предположение, а свершившийся факт. А полиция и страховая компания — если он был застрахован — все проморгали.

— Когда это случилось? — спросил я. — Не помните?

— Гм… Они были женаты почти два года, так что это мог быть 1954 год. В январе или феврале. Я, конечно, присутствовала на похоронах и помню, что было довольно холодно и дул северо-западный ветер», Она очень убивалась.

— Она не вернулась в школу?

— Нет. Мистер Снелл сказал, что до начала нового учебного года она может рассчитывать на любую временную работу, а потом он готов снова взять ее в третий класс, но она ответила, что собирается уехать.

За год до этого умерла ее мать, так что ее действительно ничто здесь не удерживало. По-моему, она уехала вскоре после похорон. Мне кажется, это было во второй половине февраля.

— Не знаете, куда она направилась?

Она покачала головой: :

— Нет. Может быть, она кому-нибудь писала, но я ничего об этом не знаю. Извините, мне жаль, что я не смогла вам помочь.

— Вы мне уже помогли, — ответил я. Значит, в конце февраля она уехала отсюда и в сентябре начала преподавать в Галиции. Где она была в течение этих шести месяцев и чем занималась? — Наверное, она получила что-нибудь по страховке?

— Боюсь, сумма была небольшая, — она грустно улыбнулась, — учителя зарабатывают немного, как вам известно. По-моему, договор был на пять тысяч.

«С пунктом о возмещении ущерба это будет десять», — подумал я.

— Может быть, кто-нибудь в городе знает, куда она уехала? Кто-нибудь из его семьи, например?

— Нет. Он приехал из Орландо. У нас в городе есть еще Спрейги, но они не родственники.

Она допила кофе. Я поблагодарил ее, и мы вместе вернулись к ней в контору. Очевидно, я снова зашел в тупик. Ничего в этой истории не подтверждало ее связи со Стрейдером, и я не смог найти ни одной ниточки, чтобы выяснить, где она провела эти шесть месяцев. Я уже сел в свой фургон и потянулся к ключу зажигания, как вдруг меня осенило. Как можно быть таким тупоголовым? Я полез в портмоне и вытащил клочок бумаги, на котором записал те сведения, что раздобыл для меня Лейн. Даты совпали. Теперь, воодушевленный и очень взволнованный, я вернулся в закусочную и направился к телефону.

Ее я не обману — она узнает мой голос. Но начну я именно с нее. Я набрал номер офиса телефонной компании и попросил Эллен Бизли.

— Это все тот же любопытный субъект. Ответьте мне еще на один вопрос, и я оставлю вас в покое.

— Конечно, — ответила она.

— Кто теперь занимает должность директора средней школы?

— Мистер Эдсон. Джоэл Эдсон. И он, по-моему, сейчас в городе. Он недавно вернулся из Гейнсвилла, где работал в каникулы.

— Тысяча благодарностей, — сказал я.

Я нашел номер Эдсона и позвонил ему. И мне повезло.

— Да, я слушаю, — он сам взял трубку, — кто говорит?

— Моя фамилия Картер, мистер Эдсон, — приветливо представился я. — И я очень надеюсь на вашу помощь. Я работаю на «Белл и Хауэлл» и хочу узнать, нельзя ли устроить небольшую демонстрацию для вас и кого-нибудь из совета попечителей школы…

— Какое оборудование вы предлагаете?

— Кинопроекторы. Вы увидите, что…

Он рассмеялся:

— Вам стоит внимательнее вести учет. У нас уже есть ваш проектор, и работает он отлично.

Я почувствовал, как меня обдало жаром от волнения.

— Как странно, — удивленно продолжил я, — в офисе об этом нет никаких записей. Вы уверены, что ваш проектор нашей фирмы?

— Конечно. Он у нас уже около четырех лет.

— Вы купили подержанный?

— Нет. Нам продал его ваш представитель. Теперь я вспомнил, когда это было, — в октябре 53-го, как раз за несколько месяцев до того, как Боб погиб. Боб Спрейг, он был здесь директором до меня. Я преподавал физику и химию и попал на демонстрацию, когда Боб, его жена и ваш сотрудник пытались уломать школьного инспектора и школьный комитет. Ваш сотрудник пробыл здесь несколько дней и в результате убедил комитет приобрести еще один проектор для начальной школы.

— Теперь я вижу, что это действительно был наш человек, мистер Эдсон. Видно, в офисе что-то напутали. Извините за то, что оторвал вас от дел.

— Не стоит извиняться.

— А вы не помните, как звали того продавца?

— Нет. Ничего не могу сказать о нем, кроме того, что это был довольно крупный парень и неплохо разбирался в футболе.

— Большое вам спасибо.

Мне действительно начинало везти. Я понял, что приближаюсь к разгадке. Вернувшись к фонтанчику с содовой, я выпросил у продавца полную горсть мелочи и позвонил в контору Лейна в Майами.

— Его сейчас нет, — ответила мне девушка. — Впрочем, погодите-ка минутку. Недавно он звонил и сказал, что встречается с кем-то в Майами-Бич, и дал мне номер. Дайте мне ваш, и он перезвонит вам через несколько минут.

Я продиктовал ей номер, сел за столик и стал ждать.

Ошибки быть не могло — предположение было таким логичным, а все кусочки мозаики так идеально подходили друг к другу, что я не мог ошибиться. Я смотрел в окно на залитую солнцем площадь и размышлял обо всем этом, а потом начал думать о Джорджии Лэнгстон.

«До чего это глупо, — подумал я. — Но очень приятно».

В кабинке зазвонил телефон. Я вскочил и нырнул внутрь.

— Междугородная вызывает мистера Чатхэма, — раздался механический невыразительный голос телефонистки.

— Чатхэм слушает, — ответил я. Я взял на себя оплату за переговоры и сунул в щель четвертак, чтобы она успокоилась. — Алло… Лейн?

В ответ я услышал его голос:

— Да. Моя помощница только что связалась со мной. Рад вас слышать — я сам собирался звонить вам.

— Отлично. Но сначала я хочу задать вам вопрос.

В 53-м году Стрейдер торговал кинопроекторами для школ, церквей и тому подобное. Какая фирма их выпускала?

— «Белл и Хауэлл».

Все шло отлично — я так и думал.

— Тогда вот что. За ним была закреплена какая-то определенная территория?

— Нет. Не совсем так, как я понял. Определенная территория у него была, я вам называл ее, но на ней работали два продавца.

Это уже было хуже. Но такой расклад устраивал меня больше, чем сухое математическое пятьдесят на пятьдесят.

— Какие у вас новости?

— Есть парочка. Мне пока так и не удалось узнать насчет его подружки из Галиции, но я и не копал глубоко в этом направлении. Господи, этот парень… жаль, что до того, как его кокнули, он не успел написать письменное руководство и разослать его по почте. Но начну сначала. Я заполнил некоторые подозрительные пробелы в его послужном списке. Помните, я говорил вам, что он, судя по всему, провел какое-то время в Новом Орлеане?

— Да.

— Так вот. Я отработал это направление. И собираюсь ограбить вас на небольшие дополнительные расходы — оплата пары междугородных звонков и двадцать пять долларов для парня, который время от времени выполняет для меня поручения, но мне кажется, вам хочется услышать о результатах.

— Естественно. Что ему удалось выяснить?

— Стрейдер был там в 54-м. Провел там всю весну и лето — с марта и почти до конца июля. Естественно, он был с подружкой — миленькой особ яркими волосами цвета бургундского вина, и называл он ее Син. Не могу сказать, было ли это проявлением его чувства юмора или это просто сокращенное от Синтии. Ни в каком криминале он замечен не был.

Но в это время он не работал ни на кого. У него был бар на Декатур-стрит. По крайней мере, до тех пор, пока он не разорился. Не знаю, кто дал ему деньги, чтобы купить этот бар…

— Страховая компания, — ответил я. — Муж этой самой Син попытался принять ванну, вися на электрическом проводе.

— Господи, так, значит, им удалось уйти!

— Там фигурировало всего пять тысяч, — если учесть возмещение ущерба, то десять.

— Понятно. К тому же она, видно, достаточно сообразительна, чтобы больше не связываться с этим.

Обычно именно на этом и прокалываются.

— Как бы там ни было, этого уже не докажешь. Но у нас свои проблемы. Вы нашли еще что-нибудь?

— Еще один пункт. Я выяснил, что он делал в этой самой «Электроник энтерпрайзез» в Орландо. Они занимались охранной сигнализацией. Какой-то новой системой.

— Вот как? — Это меня насторожило.

— Да. Во время службы во флоте он приобрел большой опыт по этой части. Во всяком случае, он успешно продавал эти системы и руководил их установкой в Джорджии, Алабаме и Флориде. В основном это были ювелирные магазины. Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь разузнал? Похоже, девицу вы уже нашли?

— Да, — ответил я. — Я ее нашел. Может быть, я не смогу ничего доказать, но я знаю, кто она. — Я помолчал и нахмурился, уставившись на белую стену кабинки. — Вы должны сделать еще одну вещь. Какая газета у вас считается самым крупным изданием с обзором по всем южным штатам?

— «Геральд».

— Не могли бы вы снять копии со старых номеров? Меня интересует восьмое ноября прошлого года.

Это тот день, когда заварилась каша с Лэнгстоном.

Пошлите мне ее авиапочтой.

— О Лэнгстоне заговорили девятого. Это было в утреннем номере — я сумею его достать.

— Хорошо. Однако поторопитесь, чтобы я успел просмотреть их и перезвонить вам. Я и сам не знаю, что в них найду. Может быть, ничего. Во всяком случае, пришлите мне счет, и я вышлю вам чек.

— Обязательно. С вами приятно иметь дело, мистер Чатхэм.

— Вы проделали большую работу. Если окажусь в Майами, загляну к вам, и мы выпьем по рюмочке.

— Непременно.

Я снова вышел на улицу и сел в фургон. Теперь я знал, кто была подружка Стрейдера, хотя это знание не стоило и ломаного гроша. Доказать я по-прежнему ничего не мог. Стоило мне только заявить об этом вслух, и моя голова разлетится на куски. Я так и не знал, что связывало ее со смертью Лэнгстона.

И все еще не нашел доказательств, что это именно она хотела меня убить.

По крайней мере, пока не нашел.