Глава 6. Эпилог: неофашизм между политикой и полемикой

Распад фашистских режимов в Италии и Германии означал конец «эпохи фашизма», но не истории фашизма[1]. Ни одна из еще оставшихся или вновь основанных фашистских партий не смогла приобрести массовую базу и тем более не пришла к власти. Как уже было сказано, режимы Франко и Салазара, установленные еще до 1945 года, следует отнести к группе авторитарных диктатур. То же относится и к греческому «режиму полковников», учрежденному в апреле 1967 года, чтобы предотвратить ожидавшуюся победу на выборах левого «Союза центра» Папандреу; при этом, как полагают, готовившие путч греческие офицеры получали поддержку американских спецслужб[2]. Греческая военная хунта, в которой ведущее место вскоре занял Пападопулос, установила диктаторский режим. Партии были запрещены, конституция была объявлена недействительной, оппозиционные силы подверглись преследованию армии и тайной полиции, и была введена строгая цензура печати. По отношению к иностранным инвестиционным компаниям режим проводил весьма благоприятную экономическую политику, положительно повлиявшую также на развитие самой греческой экономики. Но хотя Пападопулос и перенял элементы фашистской фюрерской идеологии, он не стал учреждать массовую фашистскую организацию. Поэтому греческую военную диктатуру нельзя рассматривать как фашистскую. Насколько она была по существу слабой, обнаружилось, когда поддержанный ею путч на Кипре привел ко вторжению турецкой армии и к аннексии населенной турками части этой страны. Режим полковников не мог и не хотел решиться на военное вмешательство и в 1974 году рухнул.

До сих пор все фашистские партии послевоенной Европы оставались более или менее незначительными сектантскими группами.

И все же нельзя недооценивать значение этих партий, встречающихся почти во всех странах Западной Европы, поскольку они находят все большее число сторонников среди молодого поколения, выросшего после 1945 года, и поскольку они поддерживают более или менее тесные связи между собой. Но сообщения о существовании и деятельности некоего «фашистского интернационала» явно преувеличены. Установлено, что отдельные национальные фашистские группировки поддерживают друг друга политически и материально, ловко пользуясь тем, что наказания за распространение фашистских и расистских идей в разных странах весьма различны. Так, например, немецкие фашисты могут ввозить большую часть своих пропагандистских материалов, которые запрещается изготовлять и распространять в Федеральной Республике, из-за границы, в особенности из США и Аргентины. Ввиду законодательных актов о запрещении фашистских и национал-социалистских организаций, уже принятых в некоторых странах, эти группировки большей частью пытаются маскировать свою ориентацию под образцы «классического» фашизма.

Это одна из причин, по которым в публицистике, а также в науке утвердилось понятие «неофашизма», которое следует считать весьма проблематичным. В действительности фашистские партии послевоенного времени не отличаются от тех, которые возникли до 1945 года. Если бы такие отличия были, если бы в этих партиях развились новые идеологические и политические элементы, то следовало бы применить к ним другое, по возможности новое название. Но поскольку, как уже неоднократно говорилось, понятие фашизма уже выработано и ограничено историей, следует считать фашистскими лишь такие партии, в которых наблюдается отчетливое сходство с фашизмом в Италии или с национал-социализмом в Германии. Если же применять понятие фашизма не в этом исторически сложившемся и ограниченном во времени смысле, то легко поддаться искушению использовать его как простое бранное слово, которым можно обмениваться со своими противниками. При этом теряется специфическое качество фашизма и умаляется его опасность, он представляется даже чем-то безобидным[3]. Уже «классическая» дискуссия о фашизме в межвоенное время представляет целый ряд примеров этого рода, отталкивающих и политически опасных.

Литература о так называемом неофашизме весьма обширна, хотя и носит главным образом публицистический характер. К сожалению, во многих работах, посвященных этому вопросу, отсутствует дифференцированное, четко отграниченное определение понятия фашизма. Сверх того, в таких работах необходимая научна объективность часто страдает от политических пристрастий. Таким образом, литература о неофашизме содержит недостаточно материала; кроме того, сами неофашистские движения, если их рассмотреть с точки зрения общей истории европейского фашизма, занимают в ней лишь скромное место и несомненно относятся к группе «фашистских сект». По этим причинам мы ограничимся здесь кратким очерком истории и структуры важнейших неофашистских движений в Федеративной Республике Германии, Италии, Франции и Англии.

Хотя немецкое движение Сопротивления не имело успеха в своем стремлении свергнуть национал-социалистскую систему и внести этим свой вклад в освобождение немцев, все же победа над гитлеровской Германией отнюдь не всеми воспринималась как унижение и катастрофа. Широкие круги населения отчетливо отмежевались от преступлений «третьего рейха», известных и еще неизвестных. Эта отрицательная установка выражалась, впрочем, скорее восклицаниями: «Пусть не будет больше войны!», «Пусть не будет больше фашизма!», а не определенным антифашистским направлением. В отличие от Италии и Франции, в Германии не возник широкий антифашистский консенсус. Этому больше всего препятствовала политика советских оккупационных властей, вместе с насажденной и поддерживаемой ими коммунистической партией все более эксплуатировавшая понятие антифашизма для оправдания своих собственных целей, отнюдь не всегда носивших антифашистский характер. Уже отчуждение имущества крупных землевладельцев и «капиталистов» было представлено как «антифашистская» мера, хотя затронутые этим аграрии и промышленники отнюдь не все были фашисты; а исключение из политической жизни социал-демократической партии Германии и отмена демократических прав привели к тому, что в глазах многих немцев воинствующий антифашизм стал попросту приемом коммунистической пропаганды. Эта пропаганда достигла своей высшей точки в притязаниях ГДР на так называемое «наследие антифашизма» и в беззастенчивом использовании этой претензии, а также в смехотворной и грубой попытке представить Берлинскую стену как «антифашистскую преграду»[4].

Впрочем, политика западных оккупационных держав также способствовала тому, что имевшиеся в изобилии зачатки антифашизма все больше оттеснялись на второй план. Сюда относятся запрещение автономных, возникших независимо от КПГ и СДПГ «комитетов антифа» («Antifa-Ausschusse»), а также бюрократические, не всегда справедливые и действенные методы денацификации в американской и британской оккупационных зонах[5]. Подавляющее большинство немцев рассматривало Нюрнбергский процесс военных преступников как вполне оправданную попытку справедливо наказать главных виновников преступлений «третьего рейха». Но деятельность судебных коллегий и комиссий по денацификации, часто сопровождавшаяся доносами и выслеживанием, вызывала все возраставшую критику многих немцев, не без основания вспоминавших поговорку: «Вешают мелких, а крупных отпускают»[6]. Однако это неодобрение и разочарование фактическим разделением Германии не выразилось в антидемократическом и фашистском направлении.

На выборах в бундестаг 1949 года мелкие праворадикальные партии, среди которых Немецкая правая партия (НПП, «Deutsche Rechtspartei») имела в идеологическом отношении отчетливо фашистскую ориентацию, получили вместе лишь 5,7% поданных голосов. Возникшая при расколе Немецкой правой партии в 1949 году Социалистическая имперская партия (СИП, «Sozialistische Reichspartei») смогла, впрочем, получить на выборах 1951 года в нижнесаксонский ландтаг 11% голосов, а на выборах в бременский муниципалитет 7,7%. СИП состояла почти исключительно из бывших национал-социалистов, ожесточенных мерами денацификации и не желавших пересмотреть свои прежние политические установки. Ввиду своих антидемократических, крайне националистических и антикапиталистических (по ее терминологии, «народно-социалистических» [«Volkssozialistische», в отличие от «nationalsozialistische». В этом сложном слове прилагательное «национальный» заменялось, таким образом, на «народный».– Прим. перев.]) целей эта партия однозначно отражала свой национал-социалистский прообраз, у которого она заимствовала также «принцип фюрерства». 23 октября 1952 года СИП, уже находившаяся в это время в состоянии распада, была запрещена Федеральным конституционным судом.

Этот приговор побудил все остальные партии правого толка по возможности избегать слишком прямой ориентации на национал-социализм. Это относится прежде всего к Немецкой правой партии, которая с 1949 года называла себя Немецкой имперской партией (НИП, «Deutsche Reichspartei»). В ее программе, предусматривавшей устройство корпоративной общественной системы, отражались также националистические, реваншистские и антидемократические идеи, хотя она избегала радикальных высказываний против парламентской системы и открыто антисемитской фразеологии. Партией руководил летчик-офицер Рудель, награжденный высокими военными орденами. Но ей не удалось преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в бундестаг: в 1953 году она получила 1,1% голосов, в 1957 году – 1%, а в 1961 – лишь 0,8%. Впрочем, в течение некоторого времени она была представлена в нижнесаксонском ландтаге, где образовала фракционную коалицию со Свободной демократической партией и «Союзом изгнанных и бесправных» (СИБ, «Bund der Heimatvertriebenen und Entrechteten»).

Как показывает полный провал НИП, демократическая система Федеральной Республики уже в 50-е годы оказалась удивительно прочной. Этому способствовало также быстрое и успешное развитие экономики и то обстоятельство, что беженцы, несмотря на первоначальные трудности, очень быстро и беспрепятственно интегрировались обществом ФРГ. То же относится и к политическим партиям, поскольку крайне правый, но не фашистский «Союз изгнанных и бесправных» мог привлечь к себе лишь небольшую часть голосов беженцев и вскоре потерял значение. Однако Национал-демократическая партия Германии (НДПГ, «Nationaldemokratische Partei Deutschlands»), основанная в 1964 году как совместная организация для всех группировок правого и более или менее национал-социалистского направления, сумела в удивительно короткое время выйти из полной неизвестности и добиться примечательных избирательных успехов. Между 1966 и 1968 годами эта партия, уже в 1967 году насчитывавшая 28 000 членов, получила на выборах в ландтаги в Гессене 7,9%, в Баварии 7,4%, в Рейнланд-Пфальце 6,9%, в Шлезвиг-Гольштейне 5,8%, в Нижней Саксонии 7%, в Бремене 8,8%, а в Баден-Вюртемберге даже 9,8%. Но когда на выборах в бундестаг в 1969 году НДПГ не сумела получить больше 5% – она добилась «лишь» 4,3% общего числа голосов,– ее влияние стало быстро убывать. В 1970 году у нее было лишь 21 000 членов, а в 1976 – 9 700. На выборах в ландтаги 1970 и 1971 года она получила уже не более 3% голосов. На выборах в бундестаг 1972 года ее доля голосов опустилась до 0,6%[7].

Временный успех НДПГ привлек немало внимания и в ФРГ, и за границей; он вызвал опасения, что Федеральную Республику, впервые в своей истории вынужденную бороться с экономическими трудностями, может постигнуть судьба Веймарской республики. Эти опасения не только определили позицию демократических партий, решительно отвергших НДПГ и боровшихся с ней, но также вызвали ряд публицистических и научных работ, излагавших структуру и программу НДПГ. При этом часто упускали из виду, что НДПГ очень старалась по возможности маскировать свои антидемократические и пронационал-социалистские установки, чтобы предотвратить угрожавшее ей запрещение. Но хотя она признавала свободные демократические учреждения ФРГ, она не могла и не хотела отказаться от националистических и авторитарных высказываний. Напротив, антисемитские высказывания в ее публицистике почти не встречаются. При этом она энергично выступала против дальнейшего въезда и пребывания в Германии иностранных рабочих, проявляя свои несомненные тенденции к ксенофобии и даже к расизму. В общем, можно сказать, что эта партия, почти все вожди которой и половина членов были прежние члены НСДАП, несмотря на словесные демократические заверения, в идеологическом отношении носила отпечаток и находилась под влиянием национал-социалистского образца. Но при этом ей недоставало важного признака фашистских партий – принципа фюрерства. Это видно было из ее постоянных внутренних конфликтов, которые привели в 1971 году к отставке председателя партии Адольфа фон Таддена, впрочем, никогда не пользовавшегося бесспорным авторитетом. Его преемники также не могли задержать процесс упадка партии. Это привело к образованию различных отколовшихся от НДПГ организаций, фашистский характер которых проявился более отчетливо, чем у самой партии, вызывавшей в этом смысле некоторые споры.

То же относится, например, к «Действию новых правых» (ДНП, «Aktion Neue Rechte»), основанной в 1972 году бывшим председателем баварского отделения НДПГ Зигфридом Пельманом. Эта партия, опять-таки, раскололась на еще более мелкие организации, которые в настоящее время (1983), по-видимому, распались[8]. В отличие от НДПГ, члены этих малочисленных сект принадлежали преимущественно младшему поколению. Они пришли главным образом из юношеской организации НДПГ «Молодые национал-демократы» («Junge Nationaldemokraten») и из различных молодежных организаций, таких, как основанный уже в 1948 году союз «Юных викингов» («Wiking-Jugend»), «Союз верной отечеству молодежи» («Bund Heimattreuer Jugend»), «Ганзейский союз отдыха» («Freizeitverein Hansa») и т. д., отчетливо построенных по образцам «третьего рейха», в особенности по образцу «гитлеровской молодежи» («Hitlerjugend»). В отличие от НДПГ, члены организаций так называемых «новых правых» готовы были также применять силу в схватках с политическими противниками. Заслуживает упоминания, что «новые правые» установили контакты с группировками нейтралистской и национал-революционной ориентации, отчасти возникшими уже в 40-е и 50-е годы, но до тех пор не привлекавшими внимание общественности.

Сюда относился, например, Немецко-социальный союз (НСС, «Deutsch-Soziale Union»), основанный в 1956 году Отто Штрассером, вернувшимся из эмиграции и начавшим снова с того места, где он остановился в 1930 году, то есть с более или менее открытой пропаганды якобы революционного национал-социализма. Далее, Август Гауслейтер, уже отличившийся в «третьем рейхе» на ниве национал-социалистской пропаганды, а после 1945 года вступивший сначала в Христианско-демократический союз (ХДС), основал в 1949 году «Немецкое сообщество» (НС, «Deutsche Gemeinschaft») – организацию, пропагандировавшую, наряду с националистическими и антидемократическими, также некоторые мнимо-социалистические и нейтралистские идеи[9]. Кроме того, Гауслейтер, как и Отто Штрассер, примыкал к идеологиям «консервативной революции», в частности, к идеологии антидемократического, но не национал-социалистского «Молодежного немецкого ордена» («Jungdeutsche Orden»), существовавшего во время Веймарской республики. У этого «Молодежного немецкого ордена» Гауслейтер заимствовал так называемую «идею соседства», согласно которой государство и общество должны быть организованы не в виде партий и общественных группировок, а в форме небольших и обозримых «соседств». Гауслейтер, превративший в 1965 году свое НС вместе с другими мелкими правыми группами в «Акционерное общество независимых немцев» (АОНН, «Aktionsgemeinschaft Unabhangiger Deutschen»), в 70-е годы утвердился в своей «идее соседства», поддержанный проявлением гражданских инициатив. Он искал и нашел контакты с защитниками окружающей среды и с «зелеными». В 1979 году он вступил со своим АОНН в «Партию зеленых» («Grune Partei»), где он был сопредседателем до своего выхода из этой партии.

Гауслейтер не был исключением. В различных земельных руководствах «зеленых» (особенно в Нижней Саксонии) заседали лица, ранее входившие в НСДАП, в СИП и другие организации национал-социалистского толка[10]. Конечно, эти «коричневые пятна» еще не оправдывают попыток загнать «зеленых» в правый угол, как это не раз делалось в полемических целях. И все же удивительно и заслуживает внимания, что руководящие деятели «зеленых» не избегают идеологических и даже организационных контактов с лицами и группировками явно фашистской ориентации. Это прежде всего относится к бывшему председателю земельного управления «зеленых» в Шлезвиг-Гольштейне Бальдуру Шпрингману, который по крайней мере временно сотрудничал в делах и в политике с Тисом Кристоферсеном, автором провокационных листовок о так называемой «освенцимской лжи». Конечно, такие контакты между «зелеными» и «коричневыми», впрочем, скоро прекратившиеся, не могут рассматриваться как свидетельство фашистской ориентации новой партии протеста, возникшей в Федеральной Республике. Повторяя это, заметим все же, что именно в этих кругах развивается – всерьез и вполне действенно – критика законности и способа функционирования парламентско-демократической системы. Тезис Роберта Юнга, по которому вновь развившаяся атомная техника должна неизбежно привести к гибели культуры или к возникновению авторитарных систем, фатальным образом напоминает идеи, высказанные Освальдом Шпенглером в его «Закате Европы», подрывавшие законность и авторитет Веймарской республики. Герберт Груль, недавно принадлежавший к руководству «зеленых», открыто защищал точку зрения, что лишь авторитарное государство способно решить проблемы окружающей среды[11].

Эта старая и новая критика демократии не привлекла особенного внимания общественности; напротив, большой отклик вызвала деятельность некоторых воинствующих фашистских сект, хотя каждая из этих группировок насчитывает, как правило, не более нескольких сот членов[12]. Сюда относятся «Немецкая гражданская инициатива» («Deutsche Burgerinitiative») Манфреда Редера (ныне арестованного и осужденного), «Инициатива горожан и крестьян» («Burger– und Bauerninitiative») уже упомянутого Тиса Кристофер-сена, «Боевой союз немецких солдат» («Kampfbund Deutscher Soldaten») Эрвина Шенборна, «Фронт действий национальных социалистов» («Aktionsfront Nationaler Sozialisten») Михаэля Кюнена (ныне осужденного), «Группа военного спорта Гофмана» («Wehrsportgruppe Hoffmann») (ныне распущенная и запрещенная) и другие сектантские группы того же рода. Подобные группы, растущие, по-видимому, как грибы после дождя, в численном отношении совершенно незначительны. Например, «Фронт действия национальных социалистов», весьма замеченный внутри страны и за границей, не насчитывал и 20 членов. Но есть две причины, по которым они заслуживают внимания и опасны. Во-первых, они рекрутируются почти исключительно из послевоенного поколения, главным образом из молодежи; во-вторых, они все чаще применяют террористические методы, причем в этом их явно направляют и поддерживают иностранные фашистские секты.

Некоторые иностранные фашистские партии и группировки действуют даже внутри Федеральной Республики. Сюда относятся, например, все еще существующие устащи, ведущие в Федеральной Республике и с ее территории террористическую борьбу против югославского государства, в то время как секретные службы этого государства предпринимают против них также террористические акции в Германии. Еще значительнее деятельность турецкой «Партии националистического движения» (ПНД, «Nationalistische Bewegungspartei») с ее террористической организацией «Серые волки» («Graue Wolfe»). ПНД основал в 1969 году Алпарслан Тюркеш (настоящее имя Хюсейин Фейзула). Эта партия с ее крайне националистическими (великотюркскими), антидемократическими, антикоммунистическими и антисемитскими (якобы «антисионистскими») целями должна рассматриваться как несомненно фашистская. С 1975 до 1977 года Тюркеш был министром в правительстве Демиреля. В 1977 году он был даже заместителем премьер-министра. На выборах в июне 1977 года ПНД получила 6,4% поданных голосов и 16 мест в парламенте вместо прежних 4. Вслед за тем Демирель мог составить коалиционное правительство, в котором была также представлена ПНД. Но после того, как в начале 1978 года правительство возглавил социал-демократ Бюлент Эджевит, «Серые волки» были в ноябре 1978 года запрещены. Это, впрочем, не помешало им после установления в Турции нынешней военной диктатуры продолжать свои террористические действия против своих политических противников из левых и против курдского меньшинства. ПНД нашла членов и сторонников также среди турецких рабочих в Федеральной Республике. После того как «Серые волки» – запрещенные в Турции! – вначале вполне официально проводили в Германии партийные собрания и демонстрации, причем их действия приводили к столкновениям с турками левого направления, они пытались скрываться под видом турецких культурных объединений или переходили в такие объединения. До сих пор нет конкретных данных о численности этих иностранных фашистских партий в Федеральной Республике, поскольку ими пока не располагают ни ответственные политики, ни ведомство охраны Конституции. Точно так же нет подтверждения контактов между немецкими и иностранными фашистами[13].

Столкновения между сторонниками фашистских «Серых волков» и левыми турками в ФРГ еще и потому заслуживают внимания и опасны, что они еще более обостряют взаимное недоверие между немцами и турками. Вопрос об иностранцах, уже использованный пропагандой НДПГ, также может быть связан с ростом фашистских сект, до сих пор малочисленных и не имевших политического значения; пока не удалось констатировать такую связь. Результаты социологических исследований о праворадикальном и фашистском потенциале (оба этих понятия, как правило, недостаточно дифференцируются) до сих пор остаются спорными. Однако нет сомнения, что существование новых национальных меньшинств – поскольку из бывших иностранных рабочих фактически получились иммигранты – вызвало настроение ксенофобии, угрожающее нарушить сложившийся в ФРГ демократический консенсус[14].

Неофашистская партия в Италии также не смогла снова обрести массовую базу[15]. Однако итальянские неофашисты всегда были и остаются сильнее и опаснее своих немецких единомышленников.

Хотя, как уже было сказано, итальянское Сопротивление было намного успешнее, чем немецкое движение Сопротивления, однако вопреки широкому антифашистскому консенсусу уже в 1945 году в Италии возникло движение протеста фашистской ориентации. Это был так называемый «квалюнквизм» писателя Гульельмо Джаннини, издававшего газету «L'Uomo Qualunque» («Любой человек»), от которой и получило свое название это недолговечное движение. Оно развилось главным образом в Неаполе и Южной Италии и пользовалось поддержкой в первую очередь буржуазии.

Точно так же объединенная фашистская партия под названием «Итальянское социальное движение» (ИСД, «Movimento Sociale Ilaliano»), основанная в декабре 1946 года бывшим заместителем статс-секретаря республики Сало Джорджо Альмиранте, нашла себе опорный пункт в Южной Италии – в отличие от «классического» фашизма. К ИСД прежде всего примкнули прежние сторонники Муссолини. Это обстоятельство, а также некритическое восхваление фашистского режима, особенно республики Сало, указывали на несомненно фашистский характер движения. Несмотря на официальный запрет, партия не была распущена. На выборах она получила лишь 6% голосов и провела в парламент 24 депутата. В начале 50-х годов умножились признаки того, что правящая партия христианских демократов, несмотря на свои антифашистские традиции и декларации, может согласиться принять в свое правительство ИСД, чтобы помешать образованию левой коалиции. Однако в конечном счете все же возникла неустойчивая, но успешная в экономическом отношении политика «Левого центра» («Centro-Sinistra»). Поэтому ИСД не приобрела особого значения, хотя и была все время представлена в парламенте.

От партии ИСД, действовавшей в рамках парламентского строя, откололись затем нелегальные фашистские террористические организации, такие, как «Новый порядок» («Ordine Nuovo»), следовавшие «стратегии напряженности»: они хотели с помощью террористических покушений создать атмосферу страха и запуганности, которую затем мог бы использовать «парламентский фашизм». В первой половине 70-х годов эта тактика, казалось, имела успех. После различных террористических актов и после того, как в Реджо ди Калабриа произошли настоящие народные восстания, ИСД получила на выборах 1971 года 8,9% голосов и 56 мест. Но хотя дальнейшие акты террора слева и справа обострили внутриполитическое положение, на выборах 1976 года доля ИСД уменьшилась до 6,1% от общего числа голосов. В парламенте было теперь «только» 35 неофашистов. Это «поражение» привело к расколу и образованию группировки, называвшей себя правоконсервативной и отвергавшей террористические акции внепарламентского фашизма. Но это еще не означает, что история неофашизма в Италии завершилась.

То же относится и к Франции, где также возникли неофашистские группы, хотя – а может быть, именно потому, что французы судили коллаборационистов и фашистов очень жестоко, доходя до суда Линча[16], все еще остававшиеся мелкие фашистские группировки не имели вначале никакого значения. Положение изменилось, когда алжирская война (1954-1962) втянула Францию в тяжелый политический кризис. Этот кризис прежде всего использовал основанный уже в 1953 году «Союз защиты коммерсантов и ремесленников» («Union de Defense des Commercants et Artisans»); члены этого движения, возникшего из протеста против высоких налогов, назывались пужадистами, по имени его основателя. Депутаты от этой партии, которых после выборов 1956 года было уже 52, происходили почти исключительно из мелкой буржуазии городов Южной Франции. Кроме специфически буржуазных требований, в партии были представлены националистические, антипарламентские, антимарксистские и антисемитские тенденции. Но в основном пужадизм остался антимодернистским движением, и вскоре это движение распалось.

В отличие от пужадистов, чаще всего отказывавшихся применять насилие, различные организации, возникшие в Алжире, с самого начала носили террористический характер. Это прежде всего касалось «Организации тайной армии» («Organisation Armee Secrete», ОАС), которая вскоре начала выступать не только против алжирского движения за независимость, но и против тех политиков, которые обвинялись в чрезмерных уступках этому движению. ОАС сохранила свой характер террористической организации, и ее крайне националистические, антисоциалистические и антидемократические установки свидетельствовали также о значительных совпадениях ее идеологии с фашистской. Ей не удалось добиться политического влияния в парламенте, потому что де Голль, пришедший к власти в 1958 году, решительно боролся с ней и в конце концов ее разгромил.

Пока трудно сказать, получится ли фашистская партия из кружка людей, образовавших в мае 1968 года «Группу исследований» («Groupement de Recherche d'Etudes»). Этот кружок, поддерживаемый владельцем газеты «Фигаро» Робером Эрсаном, проводит различные семинары и учебные курсы, пытаясь «научно обосновать» расистские идеологии фашизма и придать им пристойный вид.

В Англии опыт войны и холокоста, по-видимому, вначале полностью дезавуировал фашистские идеи Мосли[17]. Но и здесь были различные мелкие фашистские группировки, объединившиеся в 1967 году в «Национальный фронт» («National Front»). «Национальный фронт» предлагает модель общества, якобы не связанную ни с капитализмом, ни с социализмом и отчетливо ориентирующуюся на фашистский образец. В центре его агитации, окрашенной в националистические и расистские тона, находится требование немедленно прекратить въезд в страну цветных граждан Британского сообщества. Согласно этой аргументации, белую культуру Англии можно защитите лишь в том случае, если вынудить к реэмиграции как можно больше индийцев, пакистанцев и черных. На выборах 1969 года «Национальный фронт» получил 190 000 голосов, то есть лишь 0,6% всего числа поданных голосов. В некоторых промышленных регионах, особенно в лондонском Ист-Энде, его доля достигала, впрочем, почти 20%. За него голосовали и его поддерживали представители всех слоев населения, причем значительную долю их составляли рабочие и молодежь с низким уровнем образования. Хотя с 1979-1980 гг. «Национальный фронт», по-видимому, снова распался на мелкие группы, он заслуживает внимания по той причине, что его требования, враждебные иностранцам, были поддержаны до того уважаемым консервативным депутатом парламента Иноком Пауэллом, который тоже настаивал на немедленном прекращении въезда цветных. По-видимому, ксенофобия и в Англии представляет проблему, политическую опасность которой не следует недооценивать.

Наш краткий обзор истории и структуры так называемых неофашистских движений в Германии, Италии, Франции и Англии показывает, что до сих пор ни одной из этих фашистских партий не удалось создать себе массовую базу. Поскольку мы переживаем теперь тяжелый экономический кризис – число безработных в Англии уже превысило уровень 30-х годов,– можно услышать предупреждения с разных сторон, будто фашизм стоит у дверей. Но эти опасения неоправданны. Демократическая система в Англии, Франции, а также в Италии и Германии теперь намного устойчивее и прочнее, чем была или казалась в междувоенное время. И все же не следует недооценивать опасности, угрожающей со стороны этих «неофашистских» движений.