"Дурная слава" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 7

Уорик посадил Джори в седло, потом сам вскочил на Цезаря.

– Вперед! Попробуй ее на галопе.

– Мне надо спросить разрешения у Джоанны.

– Глупости, – уверенно возразил Уорик. – Ты не долго останешься у нее на службе. Она знает, куда ветер дует, а если нет, то Гилберт быстро ее просветит.

Белая кобыла Джори сделала пару шагов прочь от огромного черного Цезаря. Маленькие серебряные колокольчики на ее сбруе тонко позвякивали. Сердце Джори наполнилось непередаваемым счастьем.

– Глядя на вас, месье де Бошан, никто бы не подумал, что вы так неизлечимо романтичны.

– Раскрывая мои тайны, ты подвергаешь себя большой опасности, cheri.

Уголки ее губ поползли вверх.

– Ты меня отлупишь? Это ужасно, я вся дрожу! Но сначала надо меня поймать! – Она прижала колени к спине лошади, и та поскакала вперед.

– Ты у меня действительно задрожишь! – выкрикнул Гай и бросился следом.

Откуда-то вдруг явился Брут и впереди всадников понесся по цветущим лугам к реке. Джори и Гай натянули поводья, чтобы разглядеть чужеземные суда, бросившие якоря на широкой Темзе.

– Интересно, какой они везут груз? – пробормотала Джори.

– Вон то судно – фламандского купца. Скорее всего он повезет в Брюгге и Антверпен тонкую английскую шерсть.

– На землях Вареннов мы выращиваем множество овец. А ты разводишь овец?

Гай кивнул:

– В Уорике. А во Фламстеде я развожу лошадей.

– Наверняка красивых, – произнесла Джори, поглаживая шелковистую гриву своей кобылы.

– Это кроссбред – первое поколение после скрещивания разных пород. Ее мать из Миддлтона. Монахи тамошнего аббатства разводят лошадей чистой белой масти, которые знамениты выносливостью и силой. Отца я привез из горных районов Франции. В нем есть арабская кровь. В результате получилась изящная кобыла, которая тебе очень подходит, моя прелесть.

– Она мне ужасно нравится, но разве я тебе не говорила, что Джоанна сама ездит на белой кобыле и предпочитает, чтобы ее дамы выбирали менее заметных животных?

– А разве я тебе не говорил, что ты не долго будешь ее фрейлиной? Скоро ты станешь графиней Уорик.

– Ну, раз вы настаиваете, милорд. У нее есть имя?

– Насколько я знаю, нет, cheri.

– Тогда я назову ее Заря.

– Прекрасное имя. Заря – это молодой свет.

Брут кинулся в заросли вслед за зайцем. Гай взял лошадь Джори под уздцы и повел ее в рощу. Спрыгнув с коня, он привязал Цезаря к молодому саженцу, затем помог Джори спуститься с седла. Они вместе пошли по тропе, которая вывела их к уединенному пруду, где цвели желтые королевские лилии и алые водяные гиацинты. Воздух был наполнен треском кузнечиков и пением птиц, что придавало особое очарование этому прекрасному уголку.

Поездка во Фламстед настолько убедила Уорика в необходимости этого брака, что на обратном пути граф сделал остановку и рассказал об этом сыну.

– Ты выйдешь за меня замуж, Джори? – напряженным голосом спросил он, при этом лицо его потемнело от напряжения.

– Да, Гай. Я твердо решила. Я выйду за тебя замуж.

Он издал ликующий возглас, взмахнул рукой, схватил в воздухе какое-то насекомое и протянул ей руку, как сделал в день охоты.

Джори разогнула его пальцы и весело рассмеялась, когда с его огромной ладони поднялась и взмыла вверх радужная стрекоза, а под ней оказалось маленькое золотое колечко с изумрудом.

– Гай, ты просто волшебник!

Она надела кольцо на палец и подняла вверх руку, чтобы полюбоваться игрой камня.

Граф поднес ее пальцы к губам и восхищенным взглядом смотрел на нее.

– Джори, ты меня заворожила. Мне так нравится, как ты отбрасываешь назад волосы, как говоришь: «Я твердо решила». Ты часто повторяешь эту фразу, в ней слышится вызов каждому, кто посмеет усомниться в конечности твоего решения.

– Скажи, ведь правда, любовь – самое лучшее чувство на свете? Мне хочется петь, танцевать, делать что-нибудь необыкновенное. Хочется забраться на крышу резиденции де Клэров и на весь мир закричать, что я до сумасшествия влюблена в Гая де Бошана!

– Более расчетливая женщина никогда бы не сказала мужчине, что любит его. Ей кажется, она становится от этого более уязвимой.

– Сказать по секрету, я всю жизнь чувствую себя уязвимой.

В душе Гая возникло страстное желание защитить ее. В этой девушке была хрупкость, которая задевала тайные струны его сердца. Жизнь так часто бывает жестока к своим самым прекрасным и нежным созданиям, и он молча поклялся защищать эту девушку всеми своими силами и всей властью. Граф обнял Джори и прижал к своему сердцу.

Они провели вместе почти весь день: катались верхом, болтали, смеялись, целовались, а вернувшись в замок, получили от Гилберта приглашение поужинать с ним и Джоанной. Гай согласился. Молодая графиня Глостер не выказала дружелюбия Уорику, она держалась холодно и отстранение. В результате мужчины стали беседовать друг с другом о завтрашнем заседании парламента и грядущей войне с Францией, которая представлялась им неизбежной. Еще они говорили о волнениях в Уэльсе, где за последние десять лет оба провели много времени, участвуя в битвах, строя крепости, совершая рейды по уэльским дюнам, охраняя покой в этой стране.

Джори внимательно слушала и лишь теперь начала понимать, что все дворяне королевства вместе со своими людьми должны являться на службу по первому требованию короля Эдуарда Плантагенета. Если начнется война, то оба эти графа, ее брат и дядя окажутся в авангарде войска, в передних рядах сражающихся.

– Как только мужчины собираются вместе, то непременно говорят о войне. Ее они любят больше всего остального! – воскликнула Джоанна.

– Au contraire, миледи, напротив, – отозвался Уорик. – В мыслях мы можем себе представлять, что в войне есть героизм, честь, даже благородство. Это иллюзия. Но мы заставляем себя верить в иллюзию, отрицать реальность, отрицать смерть, отрицать очевидное. Война – это кровь, жестокость, злодейство, а враг беспощаден.

Глостер кивнул в знак согласия.

– Мы захватываем Францию или Уэльс из политических амбиций или из мести, потом пытаемся в эту ожесточившуюся почву посеять семена законности и порядка. Культуру народа можно изменить, но на это нужны годы, а не месяцы. Возьмем, к примеру, Уэльс… Сколько лет уже прошло?..

– Почти вся моя жизнь, – ответил Гай.

– И моя, – с неохотой добавил Гилберт. – А теперь там снова бесконечные мятежи.

Гай заметил, что Джори побледнела.

– Пусть наши разговоры о войне не пугают вас, леди. Мы с Гилбертом можем проговорить всю ночь, если нас кто-нибудь не остановит. – Он поднялся на ноги. – Благодарю вас за ужин. И угощение, и общество были великолепны. Завтра нам надо быть в парламенте, а потому я должен покинуть вас так рано.

Де Клэр тоже встал:

– Я провожу тебя.

Джори очень хотелось попрощаться с Гаем наедине, но она понимала, что хозяин, граф Глостер, не может допустить подобного нарушения приличий. Он уже проявил достаточную снисходительность, позволив этой паре провести вместе почти весь день.

– Передайте, пожалуйста, завтра мои почтительные приветствия моему брату и дяде, милорд.

Уорик галантно поклонился, его темные глаза весело искрились, ведь таким образом Джори просила его ускорить заключение брака.

– С удовольствием, леди Марджори.

Как только мужчины покинули столовую, Джоанна окинула подругу понимающим взглядом.

– Ты ведь еще не отдалась ему, а?

Джори смутила откровенность вопроса.

– Я… то есть нет…

– Потому этот Волкодав все еще вьется вокруг тебя. Джори, он известный пожиратель женских сердец. Как только ты отдашь ему свою невинность, ты никогда больше не увидишь этого похотливого кабана.

Джори задрала подбородок.

– Гай сделал мне предложение.

Джоанна рассмеялась жестким смехом.

– Не могу поверить в такую наивность. Все мужчины обещают жениться, когда хотят затащить в постель упрямую девушку. Боже мой, это же Уорик! Неужели ты искренне веришь, что этот развратный граф сделает такую глупость и свяжет себе руки третьей женой?

Улыбка Джори выражала полное спокойствие.

– Он уже предложил мне руку и сердце.

Джоанна приподняла безупречную бровь.

– Ты ему веришь? Может быть, этот хитрый демон просто обманывает тебя?

Джори отвечала графине со спокойной уверенностью:

– Мой опекун уже ведет переговоры. Когда соглашение будет заключено, Линкс и граф Суррей вызовут меня в Вестминстерский дворец.

– Ах ты, маленькая лисичка! Так сумела все скрыть! – Джоанна встала и зевнула, как будто предмет разговора надоел ей. – Пойду наверх. Сегодня вечером ты мне не понадобишься.

Джори с сомнением смотрела вслед подруге. «Неужели Джоанна ревнует?»

Знатные лорды собрались в Вестминстере на первое заседание парламента. Ожидая приезда короля Эдуарда, бароны собирались группами и говорили о войне, налогах. Оба зла казались абсолютно неизбежными. Гай де Бошан подошел к Линксу и Джону де Варенну, которые очень удобно стояли вместе.

– Джентльмены, мне хотелось бы поговорить с вами наедине. Мне нужно обсудить с вами личное дело большой важности.

– Ну разумеется, Уорик, – любезно отвечал граф. – Сегодня после сессии приходите в мои покои. Линкс?

Линкс кивнул в знак согласия.

– Благодарю вас, Суррей. – Уорик поздоровался с констеблем и его сыновьями, потом кивнул маршалу. Байгод выглядел сегодня особенно раздраженным, и Гай предположил, что сессия пройдет бурно. Бароны весьма ревниво отстаивали свои права, особенно когда король пытался ущемить их феодальные привилегии, и Уорик не был исключением.

Не прошло и часа, как появился король Эдуард, и без особых церемоний и помпы началась сессия, которую, по праву констебля Англии, открыл Джон де Боун:

– От имени баронства этого королевства я заявляю протест против налога на шерсть размером в сорок шиллингов. Такая сумма ляжет на нас тяжелым бременем, а потому мы почтительно просим отклонить этот билль.

Эдуард созвал парламент, чтобы получить больше денег, а вовсе не меньше, а потому он отклонил протест:

– К несчастью, при сложившихся обстоятельствах корона нуждается во введении подобных налогов. Однако мы клянемся обратить внимание на эту проблему, когда вопрос о защите наших территорий не будет стоять так остро.

– Ваше величество, мы, бароны, намерены общими силами остановить корону в ее дальнейших намерениях произвольно повышать налоги.

– Мне нужны деньги для борьбы с воинственным королем Франции!

– Мы почтительно предлагаем вам получить их от церкви и богатого купечества.

Король драматично воскликнул:

– Я собираюсь сражаться ради блага Англии, и когда вернусь, то возвращу вам все, что взял у вас!

Тут поднялся Роджер Байгод, граф Норфолк и маршал Англии:

– Ваше величество, вы собираетесь вести армию во Фландрию?

– Именно так. А вы встанете во главе войска, которое должно вернуть нам Гасконь.

Байгод отвечал с язвительной злобой:

– С вами, сир, я охотно выступлю. И, по праву наследственной привилегии своего рода, буду скакать впереди короля.

Эдуард учел свирепое настроение Байгода, заметил, как выпрямилась его спина, и, решив придержать гнев, спросил более мягким тоном:

– Но без меня вы, разумеется, пойдете с остальными?

– Гасконь на пятьсот миль южнее. Я не собираюсь туда идти, – заявил Байгод. – И не пойду.

Эдуард вспыхнул. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он с гневом воззрился на приземистую фигуру маршала.

– Видит Бог, сэр граф, вы пойдете или будете повешены! – с яростью произнес король.

– Видит Бог, сэр король, – процедил Байгод, – я не пойду и не буду повешен!

Король был взбешен до предела, но все же воздержался от насильственных действий. Сейчас он не мог ссориться со своими баронами – над королевством нависла угроза войны с Францией, а в Уэльсе каждый миг могло вспыхнуть настоящее восстание, и тогда уже не будет надежного тыла. Кроме того, Эдуард знал, созывая парламент, что, требуя денег, он нарушает положения Великой хартии вольностей. Так что король унял свой гнев и снял наследного маршала с его поста с условием, что тот назначит себе временную замену.

Уорик наклонился к своему другу Глостеру:

– Настоящая битва характеров.

– Говорят, графы и бароны привели сегодня с собой до пятнадцати сотен вооруженных людей.

– Это был бы настоящий мятеж.

– Вот именно, а он не уверен, что ты и я выступим на его стороне.

Следующим оппонентом короля был архиепископ Кентерберийский. Эдуард и Уинчелси очень горячо спорили о том, какие суммы на войну должно выплатить церковное сословие.

– Я иду воевать за народ Англии, а также за церковь. – Король сделал драматическую паузу. – А если я не вернусь, коронуйте моего сына.

При этих словах отца молодой принц Эдуард разразился слезами, его настроение передаюсь архиепископу, который тут же капитулировал и поднял обе руки в знак повиновения.

Уорик и Глостер обменялись презрительными взглядами – наследный принц не должен рыдать как девчонка. Сын был лишь бледной тенью своего могучего отца.

В перерыве Роджер Байгод подошел к своему зятю Линксу и Джону де Варенну. После долгих споров о том, кто должен заплатить львиную долю издержек, граф Суррей согласился возглавить поход в Гасконь, чтобы оградить ее от притязаний Филиппа Французского.

Когда заседание возобновилось, Байгод объявил, что, если на то будет королевская воля, он желает назначить Джона де Варенна временным маршалом. Эдуард Плантагенет был более чем удовлетворен и немедленно назначил графа Суррея военачальником идущей на Гасконь армии.

Вечером, когда первый день заседания парламента закончился, у стен Вестминстера собралась большая толпа. Эдуард Плантагенет проявил находчивость и обратился к простому люду. Стоя перед собравшимися с сыном и наследником по правую руку и архиепископом Кентерберийским по левую, он произнес речь, нацеленную прямо в сердца слушателей. Он рассказал им, как французский король узурпирует территорию, принадлежащую Англии, и клялся не позволять нормандским рыбакам похищать английское достояние. Люди слушали с живейшим вниманием, а когда монарх закончил свою речь, восторженными криками выразили восхищение его доблестью и выразили полнейшую верность своему сюзерену.

После ужина Гай де Бошан направился к покоям Джона де Варенна в Вестминстерском дворце. Граф был достаточно циничен, чтобы понимать, что лишь честолюбие заставило Джона де Варенна принять командование армией, идущей в Гасконь, однако он полагал, что подобное честолюбие делает честь графу Суррею. Уорик понимал, как важно решить дело относительно леди Марджори как можно скорее. Когда оба семейства заключат родственный союз, он не будет возражать против того, чтобы присоединиться к людям де Варенна в гасконском походе.

Войдя в комнату, Гай с удовольствием увидел, что Линкс тоже здесь.

– Входи, Уорик, – пригласил граф. – Бурная была сессия. Разжигает жажду. Налей нам эля, Линкс.

– Поздравляю с назначением, Суррей. Эдуарду повезло, что у него теперь есть военачальник с таким опытом. – Гай сел на стул и одним глотком выпил сразу полкружки эля. – Я пришел, чтобы сделать вам предложение относительно леди Марджори и себя, то есть заключить между нами брачный союз. Для меня будет большой честью сделать ее графиней Уорик, и у меня есть все основания полагать, что эта леди не имеет возражений против того, чтобы стать моей женой.

– Лорд Уорик, это очень неожиданное предложение, – отвечал Суррей. – Я и не думал, что ты ищешь брачного союза.

– Я и не искал, – прямо отвечал Уорик. – До тех пор, пока не познакомился с леди Марджори. – Он встретился взглядом с Линксом де Варенном. – Ваша сестра завоевала мое сердце. Она – лучшая награда любому мужчине.

– И очень желанная награда для многих, – добавил Линкс.

– Мы сознаем, какую честь ты нам оказываешь, делая это предложение, – быстро ответил Джон. – Союз между де Вареннами и благородным домом Уориков дает нам большие преимущества и должен восприниматься с радостью. Мы уже получили несколько предложений о заключении брака с леди Марджори, однако твое, разумеется, имеет приоритет. Мы обдумаем его со всей серьезностью и, конечно, посоветуемся с самой леди относительно ее выбора.

На лице Уорика в первый раз появилась улыбка.

– Большего я и не прошу. – Волна радости поднялась в его душе, граф ощутил себя абсолютно счастливым. Он знал, что принял правильное решение, и поклялся себе беречь и любить Джори. – Благодарю вас, джентльмены. Надеюсь вскоре обсудить с вами все условия.

Когда Уорик вышел, Линкс заметил:

– Я понятия не имел, что ты такой ловкий дипломат.

Каждое утро, просыпаясь, Джори надеялась, что именно сегодня ее потребуют в Вестминстерский дворец. После трех дней разочарования она начала тревожиться. «Может быть, Уорик передумал?» Страх, что ею пренебрегли, заставил ее потерять душевный покой. Она вертела на пальце кольцо, и блики изумруда возвращали ей надежду. «Нет, нет, Гай де Бошан любит меня так же, как я его».

Швея графини Глостер принесла платье, которое шила для Джори.

– Что за чудесная ткань, леди Марджори! Никогда из такой не шила. Но она такая тонкая, почти прозрачная. Я взяла на себя смелость и сшила под него чехол из тафты, чтобы подчеркнуть ее красоту. На рукавах сделать сборки?

Джори надела блестящую тафту, затем сверху – новое платье.

– Великолепно! Ты все прекрасно сделала! – Она покружилась перед зеркалом, любуясь тонкой, как паутина, бледно-зеленой тканью. – Мне хочется облегающие рукава. – «Это будет мое свадебное платье». Она покружилась, потом сделала перед зеркалом реверанс. «Марджори де Бошан, графиня Уорик».

Утро закончилось, наступил день. К Джори вернулись ее сомнения. Раскладывая наряд, который Джоанна должна надеть к обеду, девушка пыталась себя успокоить.

– Заседания парламента еще не закончились? Прошло четыре дня…

– Нет, не закончились, они продолжатся еще какое-то время. Гилберт сообщает мне, что отец требует денег на войну с Францией, а получить от баронов золото, все равно что выдавливать кровь из камня.

– Граф Глостер поедет воевать во Францию?

– О нет, Джори. Король поручает Глостеру обеспечивать порядок в Уэльсе. Говорят, что Роджер Байгод и король страшно поссорились. Граф Норфолк отказался вести армию в Гасконь, а мой отец угрожал его повесить. «Роджер Байгод – тесть Линкса!»

– А маршал в конце концов согласился выполнить приказ короля?

– Нет, этот невыносимый старый дьявол назначил вместо себя твоего дядю, Джона де Варенна.

«Неудивительно, что меня не зовут в Вестминстерский дворец. Там все поглощены подготовкой к войне с Францией».

Джон де Варенн и его племянник Линкс нанесли поздний визит Джону де Боуну, графу Херефорду. Когда они прибыли, с констеблем Англии был его сын Хэмфри.

– Суррей, де Варенн, входите. Рад видеть вас обоих. Это дело касается и Хэмфри, так что я взял на себя смелость разрешить ему присутствовать на переговорах.

– Ну разумеется. – Оба де Варенна сели на предложенные места и взяли кружки с элем.

– Мы пришли, чтобы посоветоваться. Недавно мы получили еще одно предложение относительно леди Марджори. Мне не хотелось бы раскрывать имя претендента, но я полагаю, будет справедливым сообщить вам, что этот благородный соискатель является графом самого высокого происхождения.

Де Боун нахмурился, лицо Хэмфри оставалось спокойным, но оба де Варенна видели, что он слушает очень внимательно.

– Брак с Хэмфри не сделает леди Марджори графиней сразу, – признал Херефорд. – А потому позвольте мне предложить существенную компенсацию. После брака моего наследника с леди Марджори я передам ему мой замок Мидхерст в Суссексе с тем условием, что он перейдет в собственность первого ребенка от этого брака в случае, если, не дай Боже, мой сын умрет раньше меня.

Де Варенны обменялись осторожными взглядами, в которых явно читалась уклончивость. Де Боун тут же добавил:

– И разумеется, не может быть и речи о том, чтобы требовать приданое для столь высокородной дамы, как леди Марджори де Варенн.

– Это очень щедрое предложение, Херефорд. – Линкс обернулся к Хэмфри: – Лично я считаю, что ты – прекрасная партия для моей сестры. Мы сообщим ей о твоем предложении, и, будь уверен, леди Марджори с радостью его примет.

Лицо графа Суррея наконец смягчилось.

– Родственные связи между де Боунами и де Вареннами принесут выгоду и нам, и Англии.

Де Варенны вернулись в свои покои в Виндзорском замке. Джон сухо заметил:

– С радостью или нет, но леди Марджори примет это предложение, только если у нее не будет других.

– Джори может быть скользкой, как ртуть, к тому же она упряма, как дюжина йоменов. Если дать ей возможность решать самой, она, без сомнения, выберет этого дьявола, графа Уорика. – Линкс тяжко вздохнул. – Полагаю, ты прав. Единственный путь уберечь ее от ложного шага – это молчать о предложении де Бошана.