"Совращенная" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Пролог

Хаттон-Холл, 22 июля 1792 года

– Наследнику лорда Хаттона не пристало являться на свет попкой вперед, скажу я вам! – Раскрасневшаяся повитуха с силой надавила на ягодицы младенца, стараясь повернуть его, и вытерла пот со лба.

Лежащая в огромной кровати юная ирландка превратилась из очаровательной красавицы в бледное, изможденное создание. Схватки у леди Кэтлин Хаттон начались на рассвете, а время близилось уже к полуночи.

– Она в агонии! – в ужасе заламывала руки служанка леди Хаттон, Мег Райли, вскормившая грудью маленькую Кэтлин Флинн. – Доставайте же ребенка, и поскорее!

Повитуха, нащупавшая две головки, обиженно поджала губы. Сомневаться в ее компетентности, да еще в присутствии двух молоденьких горничных, переминавшихся с ноги на ногу у двери!

– Вы, ирландцы, слишком самоуверенны! Держите свои советы при себе, пользы от них никакой. Такие роды – большой риск: горе да беда.

Несмотря на внешнее спокойствие и рассудительность, в душе у повитухи клубился черный страх. Она решительно взялась за плечико младенца и безжалостно потянула его на себя.

Наследник лорда Хаттона появился на свет за две минуты до полуночи. К счастью, Господь смилостивился над матерью, и она потеряла сознание. Повитуха передала ребенка Мег Райли:

– Вымойте его. Я собираюсь немедленно представить ребенка отцу. Он и так уже заждался.

«Лорд Хаттон давно находится в библиотеке, куда не доносятся крики роженицы, а долгое ожидание ему наверняка скрасило отменное бренди», – в ярости подумала про себя Мег, купая мальчика и заодно осматривая его. Такого восхитительного младенца она никогда в жизни не видела – черные кудряшки, черные реснички обрамляют серые глаза. Она завернула его в одеяльце и подошла к кровати. Повитуха тут же потянулась к крохотному свертку.

– Но вы не можете оставить леди Хаттон! – отпрянула от нее Мег. – Вы должны принять второго ребенка!

– Схватки прекратились и, вполне возможно, возобновятся только через несколько часов. – Повитуха забрала у служанки наследника и направилась к хозяину дома.

Мистер Берк, мажордом Хаттон-Холла, распахнул перед ней дверь библиотеки и с облегчением вздохнул – хвала небесам, все кончилось благополучно!

– Мальчик? – Генри Хаттон поднялся с кресла, стараясь рассмотреть ребенка сквозь голубоватую завесу сигаретного дыма.

– Да, милорд. Поздравляю вас с прекрасным сыном! – просияла повитуха, разворачивая свой трофей.

В глазах лорда Хаттона сверкнула мужская гордость.

– Он просто идеален, если меня не подводят отцовские чувства. Это надо отпраздновать! Берк, позови дворецкого и лакеев, пусть принесут вина! Кстати, – неожиданно вспомнил Генри, – как леди Хаттон? Полагаю, она счастлива?

– Ей надо еще немного потрудиться, но я не хочу торопить события.

– Достаньте его. Не желаю, чтобы Кэтлин мучилась.

– Рождение близнецов всегда риск, милорд. Мы не можем навредить второму ребенку.

– Не стоит волноваться. Наследник у меня уже имеется, вот что важно. Позаботьтесь о том, чтобы с этим мальчиком ничего не случилось. Я решил назвать его Кристофером. Кристофер Флинн Хаттон!

К следующему вечеру весь дом охватила паника. Второй младенец никак не желал появляться на свет, несмотря на все усилия повивальной бабки. Даже кухарку к делу приобщили, велев приготовить каши с патокой, а мистер Берк то и дело бегал наверх с горячими кирпичами, чтобы согреть ноги хозяйки.

Кэтлин Хаттон впала в оцепенение, взгляд ее остекленел. Мег Райли заботливо омывала свою воспитанницу, вознося небу жаркие молитвы. По морщинистым щекам катились слезы. Около полуночи лорд Хаттон в третий раз ворвался в комнату.

– Он, наверное, мертв, – сжалась повитуха под его яростным взглядом.

– Этому сатанинскому отродью лучше сразу умереть! – взревел лорд Хаттон, возбужденно вышагивая по спальне и щедро осыпая угрозами всех, кто попадался ему на глаза, словно находил в этом утешение.

Часы пробили полночь, и с последним ударом на свет явился второй близнец. Повитуха передала его Мег Райли, и та пораженно уставилась на младенца. Еще один мальчик, причем точная копия первого. Те же идеальные ручки и ножки, те же черные кудряшки, черные реснички, такая же ямочка на подбородке.

– Ваш ребенок, милорд. – Она протянула красавца отцу.

– Убери его с глаз моих долой! – гаркнул лорд Хаттон. – Он – наша беда! Держите его подальше и от меня, и от моего сына Кристофера! – Отец подхватил на руки первенца и вышел из комнаты, прижимая его к груди.

Повитуха беспомощно уставилась на умирающую роженицу, Мег принялась заворачивать отвергнутого ребенка.

Кухарка тяжко вздохнула:

– Близнецы, родившиеся с разрывом более чем в двадцать четыре часа и под разными знаками зодиака, – явление необычное.

Юные горничные согласно закивали головами. И впрямь дурное предзнаменование.

Исполнив свой долг, леди Кэтлин Хаттон испустила последний вздох.

– Рождение близнецов – настоящая беда. – Акушерка обхватила руками голову.

– Красавчик мой, – запричитала Мег Райли, обливаясь слезами, – раз уж все считают тебя отродьем старины Ника,[1] назовем тебя Николасом, а второе имя будет Флинн, в честь твоей милой, ласковой матушки, которая теперь уже среди ангелов, упокой ее душу, Господи.

Хоть Генри Хаттон и винил второго сына в смерти жены, со временем ему пришлось научиться – пусть скрепя зубы – выносить его присутствие, поскольку разделить близнецов не представлялось никакой возможности. Как только братья подросли, они ни на шаг друг от друга не отходили. Однако с самого начала стало понятно – лидером в этой парочке восхитительных озорников является Николас.

Слуги пришли к единодушному выводу, что виной всему разные знаки зодиака – Николас родился под знаком Льва, а Кристофер – Рака. Внешне они ни на волосок друг от друга не отличались, а вот по характеру – полная противоположность. Николас к любому делу подходил со страстью и во всем затмевал брата.

Это приводило лорда Хаттона в бешенство и не добавляло любви к Николасу. Генри Хаттон ждал от наследника Кристофера превосходства в любом деле. В результате Кит вырос слабохарактерным и неуверенным в себе, а брат-близнец Ник взял над ним шефство и даже отвечал за Кита домашнее задание, лишь бы учитель не доложил отцу о плохой успеваемости первенца. Ник брал на себя все прегрешения Кита, когда тот не выполнял свои обязанности или не оправдывал отцовских ожиданий.

К десяти годам близнецы Хаттон научились ловко меняться местами, а к пятнадцати Ник развлекался тем, что подбивал Кита получать от отца все «пряники», принимая на себя наказания. Одним словом, братья полностью оправдали прозвища, данные им при рождении слугами: Харм и Хазард![2]