"Торжество побежденного" - читать интересную книгу автора (Горбачев Владимир)

V

Человек, к которому возвращается сознание, выдает себя прежде всего не стоном (стон можно научиться сдержать), а напряжением лицевых мускулов, движением глазного яблока, а более всего — изменением дыхания. Оно должно оставаться таким же неровным и неглубоким, каким было в забытьи, чтобы приставленный к тебе надзиратель не заметил, что ты уже здесь, ты вернулся.

Он прислушивался долго, бесконечно долго. Где-то вдали мерно гудел какой-то механизм; иногда гудение сменялось металлическим лязгом. Один раз он услышал приглушенные голоса — несколько человек прошли рядом, вероятно, за стеной. Возле себя он не слышал ничего. Надзиратель, если он существовал, не выдавал себя ни скрипом стула, ни шарканьем ног, ни вздохом. Он слегка напряг мускулы на руках, затем на ногах, чтобы понять, закован ли он в наручники, или, возможно, в цепи. Но нет, руки и ноги были свободны. Тогда он открыл глаза.

Он лежал на полу в обширном помещении (стен он не видел), в полумраке. Слабый свет шел откуда-то сбоку, и он различал нависающий над ним темный предмет, и в вышине — овальный потолок. Нащупав под собой толстый ворсистый ковер, он понял, что находится в кают-компании, а темный предмет, по всей видимости, стол, за которым проходят торжественные обеды и заседания. Это было непонятно: на крейсере имелось достаточное количество помещений, где можно было надежно изолировать узника.

Он огляделся — никого не было видно — и бесшумно поднялся. Тотчас же перед глазами поплыли яркие круги, голова закружилась, и он сел, можно сказать рухнул на ближайший стул. Несколько минут он сидел, закрыв глаза, вцепившись в столешницу. Рядом с пропастью, в которой норовило исчезнуть его сознание, она была такой крепкой, такой надежной… Скользнув по гладкой поверхности, рука коснулась чего-то металлического. Он разлепил веки: рядом тускло мерцало нечто округлое, похожее на настольное зеркало. Он потрогал, и тяжелая пластина медленно качнулась. Гонг. Значит, это кресло командира.

Головокружение почти прошло, и он направился к двери. Прижался, толкнул — и тяжелый щит послушно скользнул в пазах, готовый отъехать в сторону. Его удивление все возрастало. Его не заперли, в любую минуту он мог выйти отсюда! Может, и оружие оставили? Но нет, кобура была пуста. Кто же эти… И главное, что это за корабль? Погоди-ка — ведь на всех приборах…

Он вернулся к столу, схватил пластину гонга и развернул ее к свету. Где же это? Ага, вот: в верхней части пластины виднелась маленькая буква «R».

Несколько секунд он вглядывался в значок, словно ожидал, что тот заговорит, потом бережно вернул пластину на место. Маркировка и так сказала ему много. Очень много.

Флагманский крейсер «Резерфорд», один из шести кораблей Международных космических сил, составлявших основу военной мощи Земли, исчез год назад. В тот момент корабль проходил профилактический осмотр на базе, расположенной на Ио, а команда отдыхала. Каким-то образом группе налетчиков удалось проникнуть на тщательно охраняемую базу, уничтожить часовых и обмануть системы контроля. Сжигая огнем дюз аппаратуру стартового комплекса, заражая все вокруг радиацией, корабль стартовал на ядерной тяге — и исчез. Хотя к поискам подключились буквально все, работавшие в космосе, обнаружить «Резерфорд» не удалось. Кто напал на базу, с какой целью был похищен крейсер, имевший на борту ядерные боеголовки, лазерное и пучковое оружие, куда он делся, — все это так и осталось неизвестным.

Долгое время все, имевшие отношение к обеспечению безопасности Земли, жили в ожидании нападения фанатиков — ибо кто же, кроме них, мог пойти на этот безумный шаг? На орбиту были выведены дополнительные спутники, обеспечивавшие круглосуточное наблюдение за всем пространством вокруг планеты, и другие, готовые немедленно уничтожить пиратский крейсер. Однако проходили дни, недели складывались в месяцы, и напряжение ослабло. Крейсер не обнаруживался и не давал о себе знать. Было решено, что захватчики не справились с управлением и погибли при попытке пройти через тоннель. И вот теперь он знал, что это не так. Он знал ответ на последний вопрос — «куда». Оставалось найти ответы на остальные.

Инспектор осмотрел зал. Большой экран, глубокие кресла по углам. Вот эти шкафы, очевидно, с посудой. А эти, наподобие сводов окружающие небольшие столики, — библиотека, в них хранятся диски и оптоны. Гляди-ка, тут есть и настоящие книги! Но сейчас не до предметов старины. Где же, где? Он знал, что на военных кораблях все помещения блокируются из командной рубки, но в таких местах, как кают-компания, может быть ручное запирающее устройство. Если удастся заблокировать дверь… А еще здесь должен быть отдельный вход в каюту капитана. Однако пока что он не видел ни того, ни другого. Может, сделать свет поярче? Он поднял глаза к слабо мерцающим светильникам — и застыл.

Средних размеров экраны, расположенные на высоте чуть выше человеческого роста по всему периметру комнаты, которые он принял за светильники, были именно экранами, или, если угодно, табло. Каждое содержало какое-либо изречение. Следуя вдоль стены, он читал: «Пусть мертвые ищут покоя, живые ищут ЗНАНИЯ и МОГУЩЕСТВА. Их соединение дает бессмертие». «Если человек МОЖЕТ, так ли важно ему ЗНАТЬ? Могущество — субстанция всякого знания». «Лишь теряющий приобретает, только презирающий удовольствия всегда доволен»…

Где он это читал? Может, не эти фразы, но нечто весьма похожее. Чье-то имя всплывало из глубины памяти, когда-то хорошо ему известное, но потом забытое. Ну как же его звали?

— Я просто восхищаюсь вами, инспектор! Вот что значит хорошая школа!

Голос звучал совсем рядом. Он обернулся, ожидая увидеть говорившего, но никого не было. Очевидно, за ним наблюдали и беседовали с ним из другого помещения. Но едва он утвердился в этой мысли, как тень за одним из шкафов — ничем не чернее, не подозрительнее других — шевельнулась, и человек, шагнув вперед, негромко скомандовал:

— Свет ярче.

Стало светло, и инспектор увидел человека среднего роста, с обритым наголо черепом и небольшой окладистой бородой. Простой черный свитер, такие же брюки, на ногах какие-то рваные шлепанцы: обычный чудаковатый ученый, слегка повернутый на чем-то восточном.

— Другой бы начал звать врача, кричать о своих попранных правах, требовать освобождения… А вы не так: все внимательно осмотрели, сориентировались в обстановке и уже приступили к изучению нашей философии.

Говоря, он подошел вплотную к инспектору, словно собирался его обнять, и, глядя ему в глаза, продолжал:

— Правильно делаете: вам ее предстоит выучить назубок. И ваше решение не пытаться напасть на меня, чтобы через мой бездыханный труп проложить дорогу к свободе, тоже совершенно верное. Хотя вы человек тренированный, но пока что уступаете любому из моих учеников. Тут вам тоже предстоит много интересной работы.

Он говорил весело, почти смеясь, однако инспектору было не до смеха — он вспомнил забытое имя. Стоявшего перед ним человека звали Аттила Карака Вар. Он не был ученым — в принятом значении этого слова. Аттила (урожденный Антонио) Карака был мыслителем и вожаком, основателем ордена «Торжество Победителя». Его считали самым опасным человеком на Земле; инспектор слышал, что одно время в Управлении обсуждались планы его ликвидации — как бы в порядке предположения, ситуативной игры. Дальше предположений дело не пошло, однако сам факт такого обсуждения говорил об отчаянии, овладевшем специалистами по обеспечению безопасности. Выдвинуть против Караки обвинение, преследовать его в законном порядке никак не удавалось — притом, что иногда его последователи держали в страхе целые города.

Основой учения Караки Вара было могущество. Исследуя атрибуты вечного, вездесущего, всеведущего и всемогущего Божества, он доказывал первичность последнего из них. «Нерожденность и неуничтожимость есть прежде всего способность противостоять уничтожению, то есть Сила, — писал он. — Всеведение означает способность выстраивать иерархию суждений о предмете (ибо абсолютного знания, конечно же, не существует, есть лишь приближение к нему), то есть та же Сила». Поскольку всемогущество объявлялось главным достоинством Создателя, основной задачей Творения становилось приближение к нему. Соединив интеллектуальную и физическую мощь, человек станет подобным Творцу. Однако понимание мощи у Караки расходилось с общепринятым. «Ныне Силу понимают прежде всего как силу знания, — писал он. — Знание же рассматривается лишь как средство удовлетворения потребностей, первейшая из которых — потребность в общественной стабильности. Мышцы атлета ограждены сеткой стадиона и канатами ринга, лишь там дозволяется борьба. Общество тонет в пучине бессилия и безволия, и сильные гибнут вместе со слабыми». В понимании Вара средством для достижения могущества человека являлись не тренировки, а реальная борьба, ставка в которой — жизнь.

Сам Карака блестяще знал историю войн, был знатоком военного дела, а кроме того, владел всеми видами боевых единоборств, в каждом из которых достиг совершенства. К этому же стремились и его последователи. В начальный период существования ордена его членов привлекали к операциям по обезвреживанию особо опасных террористических групп. «Победители» (так называли себя последователи Караки) охотно принимали такие приглашения и даже сами предлагали свои услуги. В операциях они действовали чрезвычайно решительно, смело и эффективно, хотя и жестоко. Потом всякое сотрудничество с «Торжеством Победителя» было запрещено. Выяснилось, что «для поднятия боевого духа» в ордене практикуют жестокие наказания провинившихся и просто неспособных — по существу, пытки. Некоторые наказанные исчезли. Караку заподозрили в убийстве. Было проведено тщательное расследование, которое, впрочем, ничего не дало.

Тем не менее орден был отнесен к группам высшей категории опасности, за всеми его отделениями установлено постоянное наблюдение, в ряды последователей «Торжества» внедрены агенты Управления. Вскоре все засланные были разоблачены и с позором изгнаны. Орден замкнулся, и никто не знал, что происходит за высокими стенами его ашрамов.

Затем начались нападения на секты. Неизвестные нападали на тихих умерщвленцев и на грозных сатанистов, на адептов Человека-Овцы и Близкого Суда, жестоко избивали и калечили, а затем бесследно исчезали. Все указывало на причастность к этим акциям Караки и его учеников, но ничего не удалось доказать. Тогда-то и возникло и окрепло убеждение, что Карака Вар, так стремившийся помогать в борьбе с террористами, сам является самым опасным террористом.

Противостояние Караки и всех спецслужб, а по сути — всего населения Земли продолжалось несколько лет. А затем глашатай абсолютного могущества и его последователи бесследно исчезли. В один день опустели все ашрамы, в которых обитало свыше 200 человек (точного числа не знал никто). Их искали, но не нашли. А поскольку этот исход «победителей» произошел спустя какое-то время после похищения крейсера (кажется, прошло несколько месяцев), то никто не связал эти два события.

— Да, вам надо многому научиться. — Человек в черном свитере уже не стоял возле инспектора; заложив руки за спину, он расхаживал по кабинету. — Уровень вашей подготовки меня совершенно не устраивает. Как это вы умудрились не расслышать моего человека и дали ему подойти на расстояние удара? Куда это годится? Никуда не годится. Обещаю вам такие тренировки, что к концу будете ходить под себя и падать от усталости, засыпая в собственной блевотине, но станете настоящим бойцом. Теперь скажите: как вы нас нашли? Я вас, конечно, ждал, но все-таки — как?

Он вновь остановился перед инспектором, смотрел весело и как бы поощрительно.

— Говорите, инспектор, говорите. Во-первых, я хочу услышать ваш голос. А во-вторых, хочу знать. Не надо упрямиться. Вы же понимаете, что я заставлю вас заговорить, но из-за такого пустяка…

— Благодаря локаторам.

— Голос не дрожит, это хорошо. Ничто, знаете, так не выдает труса, как голос. А я не люблю трусов. Каким локаторам?

— Вашим. Тем, что на спуске в долину. Детектор был настроен на поиск металла и засек их.

— А, понимаю! Вы же искали обломки, следы крушения… Бедный Дракула Генри! Они его нашли?

— Да, в нескольких километрах от базы, — подтвердил инспектор. «Оказывается, кое-что ты не знаешь, — думал он, — и хорошо, что не знаешь».

— В нескольких километрах, говорите? — стальные зрачки впились в глаза инспектора. — Странно. Он не должен был так приближаться. Как вы заметили, я неплохо осведомлен о делах на базе — мы давно заменили программу спутника и прослушиваем все переговоры. Так что я очень скоро узнаю правду, и если вы меня обманули, строго накажу. Ну что же, кажется, нашу беседу можно считать законченной…

— Одну минуту. Я хотел спросить…

— Спросить? Слушайте меня внимательно: в нашем ордене существуют определенные правила. Их не так много. Одно из них гласит: никто из бойцов не должен обращаться ко мне первым. Ни с вопросами, ни с донесениями — никак. Когда мне нужно, я сам спрошу. Понятно?

— Да.

— Очень хорошо. Но ради нашей первой встречи я сделаю исключение. Спрашивайте.

— Зачем я вам нужен?

— Разве я не говорил? Мне нужны бойцы. Каждый человек на счету. Тем более с такой подготовкой. Кое в чем она, конечно, хромает, но было бы глупо ее недооценивать.

— Разве у вас мало людей? Вы же увезли с собой не менее двухсот человек.

— Слушайте, да у вас, оказывается, прекрасная память! А еще спрашиваете, зачем вы мне нужны. Да, было более двухсот. Но не все, знаете, выдерживают 60g.

— Авария?

— Неточный выход из тоннеля. Мы очень спешили. Были, знаете, причины. Ну и привыкание к местной пище. Пока мы точно выяснили, что можно, чего нельзя… Наконец, миамы. Жертв пока немного, но, я полагаю, будет больше. Одного вы видели.

— А зачем вы едите здешние грибы?

— На земных запасах долго не продержишься. А мы здесь надолго.

— Зачем? Что вы здесь делаете?

— Какой вы, однако, любопытный! Чувствуется, этот вопрос интересует вас сильнее всего. Что ж, тут нет никакого секрета. Тем более вам самому предстоит стать участником нашего великого дела и скорее всего отдать за него жизнь. Мы завоевываем эту планету. Мы станем ее единственными хозяевами. По сути, мы уже сейчас здесь хозяева, хотя ваши ученые друзья об этом не догадываются. Но волосатики пока еще сопротивляются. Это сопротивление требуется подавить.

— Вы говорите о миамах?

— О ком же еще? Любопытные создания, скажу я вам. Превосходные эмпаты, отчасти даже телепаты: улавливают малейшие оттенки настроения, узнают ясно выраженные намерения. А какой богатый язык! Очень сложное общественное устройство, мы еще до конца в нем не разобрались. Вы удивлены? Поверьте, я знаю о миамах намного больше, чем Росс и его последователи. Устройство электрического органа, работа нервной системы, реакция на различные раздражители, чувствительность к боли… Наш анатом славно поработал. А чтобы узнать получше их общественные отношения, пришлось разорить пару муравейников. И не смотрите на меня так.

— Ладно, миамов вы одолеете. А потом? Вы собираетесь воевать со всем человечеством?

Была крохотная пауза, и взгляд, значения которого инспектор не понял, затем будущий повелитель Анны сказал:

— А почему бы и нет? Воевать я умею, вы же знаете. Но, думаю, до драки дело не дойдет. Они же гуманисты. Я захвачу кучу заложников — этих ученых ослов с базы, они еще пригодятся, потом какие-нибудь экипажи… А главное — миамы. Борьба со мной будет означать ядерную войну. А ведь это угроза гибели оригинальной цивилизации разумных аннцев! Пойдет ли на это Совбез, составленный из записных гуманистов? Никогда! Нет, мое положение беспроигрышное. Надеюсь, больше вопросов нет? Тогда вперед. Вам покажут вашу койку, место в строю, командира — и на занятия. На днях мы предпримем операцию по очистке очередного муравейника, и вы будете в ней участвовать. Кстати, вы знаете — они быстро учатся, с каждым разом одолеть их все труднее. Эти нежные создания постепенно превращаются в настоящих воинов. Уже несколько моих людей погибло. Ну, идите!

Инспектор уже подошел к двери, когда Карака окликнул его.

— И не надейтесь обмануть меня и улизнуть. Скрыться здесь негде. До базы 200 километров, кишащих миамами. Но даже если вы доберетесь до базы, я найду вас и там. Это все.