Глава восьмая

Когда три крысы прыгнули, было уже поздно — на месте Мориса в воздухе осталась только дыра его формы. Морис же уже был на противоположной стороне помещения и мчался по ящикам наверх.

Внизу кто-то запищал. Кот прыгнул на следующий ящик и увидел место в стене, в котором зияла дыра, оставленная несколькими выпавшими кирпичами. Он устремился туда, на секунду забарахтался в воздухе, когда камни под ним осыпались, и бросился в неизвестное.

Он очутился в следующем подвале, заполненном водой. Вообще-то это была не совсем вода. В такое состояние вода приходит после того, как принимает в себя содержимое многих крысиных клеток, а также то, что вытекает из обычной канализации, а потом с год постоит, тихо булькая. Назвать эту жидкость болотной жижей было бы оскорблением уважаемых болот во всём мире.

Морис угодил прямо в неё с громким «плюх».

Он решительно начал грести лапами сквозь желеобразную массу, пытаясь при этом не дышать, и выбрался в конце концов на противоположной стороне на нечто, похожее на кучу отбросов. Упавший кусок стропила, покрытый скользким слоем плесени, вёл к беспорядочному нагромождению почерневших от времени досок у потолка.

Морис всё ещё слышал у себя в голове ужасный голос, но теперь он звучал приглушённо. Этот голос пытался командовать им. Командовать котом?! Проще прибить гвоздями варенье к стене. Кем его считал этот голос, может быть, собакой?

Вонючая жижа стекала с него. Даже в ушах его булькало. Он хотел было себя вылизать начисто, но потом передумал. Вылизывать себя было совершенно нормальной реакцией для кота. Но если он начнёт лизать это, то с жизнью можно будет проститься…

Что-то двигалось в темноте. Морис видел, как большие крысиные тени мелькнули на фоне той дыры, через которую он только что попал в этот подвал. Послышался всплеск от падения двух тел. И после этого тени поползли вдоль стен, приближаясь к нему.

А, сказал голос. Ты видишь их? Смотри, как они подбираются всё ближе.

Морис преодолел желание сорваться с места и побежать. Сейчас он не должен слушать своего внутреннего кота. Внутренний кот хотя и вывел его из предыдущего помещения, но он был глуп. Внутренний кот хотел нападать на тех, кто был достаточно мал и к тому же пытался убежать. Но справиться с такими большими крысами было не под силу никакому коту. Морис застыл, пытаясь удержать в поле зрения приближающихся крыс. Они двигались прямо на него.

Стоп…

Голос сказал: Ты видишь их…

Откуда он мог это знать?

Морис попробовал отчётливо подумать: Можешь… ты… читать… мои… мысли?

Ничего не произошло.

Вдруг ему пришла в голову одна идея. Он закрыл глаза.

Открой глаза! приказал голос, и веки Мориса задрожали.

Нет, сказал Морис. Ты не слышишь мои мысли. Ты используешь мои глаза и уши. Ты только догадываешься, что я думаю.

Ответа не последовало. Морис и не ждал ответа. Он прыгнул. Кривая балка была точно там, где он её запомнил. Его когти вонзились в прогнившее дерево. Морис сумел удержаться на балке и забраться по ней под самый потолок. Теперь крысы могли только последовать за ним. При определённом везении он мог суметь пустить в ход когти…

Крысы подползали всё ближе. Они обнюхали всё внизу, и Морис представил себе, как их носы дрожали в темноте.

Одна из крыс начала подниматься по балке, продолжая обнюхивать всё вокруг. Морису показалось, что всего несколько сантиметров отделяло её от его хвоста в тот момент, когда она развернулась и побежала обратно вниз.

Он слышал, как большие крысы добрались до вершины кучи отбросов и остановились там в недоумении. Последующие звуки говорили о том, что крысы спустились и поплыли обратно.

Морис удивлённо сморщил нос, покрытый вонючей коростой. Крысы, которые не учуяли кота? Но потом он понял. В данный момент он совсем не пах котом, а вонял подвальной грязью. Он даже чувствовал себя как грязь в подвале, полном грязи.

Он остался сидеть, тихо как камень, и слушал ушами, полными грязи, как крысы вернулись к дыре в стене. Потом, с сердцем, выпрыгивающем из груди, и не открывая глаз, он спустился вниз на кучу отбросов. Куча примыкала к двери из подгнившего дерева. Одна из досок, по консистенции уже близкая к губке, тотчас отвалилась, как только он к ней прикоснулся.

По подувшему сквозняку было ясно, что за дверью находится другой большой подвал. Оттуда пахло гнилым и горелым деревом. Он осторожно пролез через дыру в двери.

Узнает ли… голос, где он находится, если он сейчас откроет глаза? Не одинаковы ли все подвалы на вид?

Может быть, и в этом подвале тоже были крысы?

Морис с опаской поднял веки. Он не увидел крыс. Перед ним была ржавая решётка, прикрывающая вход в сточную трубу, достаточно широкую, чтобы он мог в неё пролезть. Вдалеке мерцал слабый свет.

Так вот он какой, мир крыс, подумал он, пытаясь отскрести себя от грязи. Тёмный, затхлый, полный вони и странных голосов. Я — кот. Солнечный свет и свежий воздух — это мой стиль жизни. Мне нужно только найти дыру, ведущую наружу, и потом я сделаю ноги, так что и следов от меня не останется. Ну, не считая грязи.

Голос в его голове, не тот таинственный, а обычный его внутренний голос спросил: «а что же будет с глупым на вид мальчиком и другими? Ты должен им помочь!"И Морис подумал: „ты-то откуда взялся? Давай так: ты помогаешь им, а я поищу себе тёплое местечко, идёт?“

По мере продвижения по трубе становилось светлее. Этот свет невозможно было сравнить с дневным светом, даже со светом луны, но что угодно было лучше, чем темнота.

Почти что угодно.

Морис просунул голову через отверстие в конце трубы и очутился в сточном канале, который был больше трубы и был выложен кирпичами, покрытыми слизистым слоем какой-то подземной гадости. Неподалёку горела свечка.

— Это ты, Морис? — спросила Персик, уставившись на его грязную шкуру.

— Пахнет лучше, чем обычно, — сказал Загар и усмехнулся довольно недружелюбно, как показалось Морису.

— Ха-ха, — ответил Морис. В сложившейся ситуации он не был расположен к шуткам.

— А, я знал, что ты нас не бросишь в беде, старый друг, — сказал Опасный Боб. — Я всегда говорил, что мы можем положиться на Мориса. — Он глубоко вздохнул.

— Да, — пробурчал Загар, но Морису показалось, что это было скептическое „да“. — Удивительно. Я думаю, ты нас долго искал. Наверно, торопился, чтобы нам помочь.

— Можешь ты нам помочь? — спросил Опасный Боб. — Нам нужно придумать план.

— Хорошо, — сказал Морис. — Я предлагаю при следующей возможности выбраться наверх…

— Мы должны спасти Окорока, — перебил его Загар. — Мы никого здесь не оставим.

— Мы? — переспросил Морис.

— Мыникого не оставим здесь, — твёрдо повторил Загар.

— И ещё мальчик, — добавила Персик. — Сардины рассказал, что его и девочку засунули в какой-то подвал.

— О, знаешь ли, люди, — ответил Морис, скривив морду. — Люди и люди, знаешь, это человеческое дело, а нам лучше в их дела не встревать, потому что это может быть неправильно понято, я-то знаю людей, они сами это всё разрулят…

— Люди для меня значат столько же, сколько шрлт хорька! — резко заявил Загар. — Но крысоловы унесли Окорока в мешке! Ты видел это место, кот! Ты видел крыс в клетках! Это крысоловы воруют продукты. Сардины видел там множество мешков! И там есть ещё кое-что…

— Голос, — вырвалось у Морис.

Загар с удивлением взглянул на него, и в его глазах сверкнуло. — Ты его тоже слышал? — спросил он. — Я думал, его слышим только мы!

— Крысоловы тоже его слышат, — ответил Морис. — Только принимают его за собственные мысли.

— Голос напугал других, — пробормотал Опасный Боб. — Они… просто перестали думать… — Он выглядел очень подавленным. Рядом с ним лежала потрёпанная книга, испачканная следами лап. Это были Приключения господина Вислоуха. — Даже Токси сбежал, — продолжил он. — А ведь он умел писать! Как это могло случиться?

— Некоторых из нас это почему-то больше коснулось, чем других, — задумчиво сказал Загар. — Я послал некоторых из самых разумных, чтобы они вернули сбежавших. На это потребуется время. Они просто убежали куда глаза глядят. Мы должны освободить Окорока, он наш вожак. А мы крысы, мы Клан. Крысы следуют за своим вожаком.

— Но он довольно стар, а ты силён и крепок, к тому же Окорок никогда не отличался большим умом… — начал Морис.

— Они унесли его! — Загар почти кричал. — Это крысоловы! Окорок один из нас! Ты хочешь нам помочь или нет?

Морису почудился царапающий звук в дальнем конце трубы, из которой он так до конца и не вылез. Повернуться и посмотреть назад он не мог, и он вдруг почувствовал себя очень уязвимым. — Да, я помогу вам, в чём вопрос, — сказал он быстро.

— Хм… Ты это серьёзно говоришь? — спросила Персик.

— Да, да, — подтвердил Морис. Он полностью вылез из трубы и заглянул в неё. Крыс в ней не было видно.

— Сардины следует за Крысоловами, — сказал Загар. — Скоро мы узнаем, куда они тащат Окорока…

— Боюсь, что я и так это знаю, — ответил Морис.

— Откуда? — резко спросила Персик.

— Я — кот, — ответил ей Морис. — А коты много где бывают. И многое видят. Котов много где терпят, потому что мы убиваем всяких паразитов… мы, э…

— Ладно, мы знаем, что ты никого не ешь, кто умеет говорить, ты постоянно об этом напоминаешь, — сказала Персик. — Продолжай.

— Однажды я забрался в одну конюшню, на сеновал, где всегда можно найти вкусную… э…

Персик закатила глаза. — Да, рассказывай дальше.

— Ну, туда зашло много мужчин, и я не мог сбежать, потому что у них были собаки, и они закрыли дверь хлева, а посредине соорудили такую круглую деревянную ограду, и некоторые из мужчин принесли клетки с крысами, и они выпустили крыс внутрь загородки, а потом пустили туда собак. Терьеров, — добавил Морис и постарался не смотреть на своих слушателей.

— Крысы боролись с собаками? — спросил Загар.

— Ну, теоретически они могли бы с ними бороться, — сказал Морис. — Но обычно они бегают там по кругу. Это называется травля крыс. Я думаю, туда относят крысоловы своих крыс. Живых, естественно.

— Травля крыс… — пробормотал Загар. — Почему мы никогда ничего об этом не слышали?

Морис моргнул. Крысы были умны, в общем и целом, но иногда они бывали просто поразительно тупыми. — А как вы могли об этом услышать? — спросил он.

— Ну, от одной из крыс, которая…

— Ты не понимаешь, — сказал Морис. — Крысы, которые туда попадают, оттуда живыми не выбираются.

После этих слов наступила тишина.

— А они не могут выпрыгнуть? — тихо спросила Персик.

— Ограда слишком высока, — ответил кот.

— Почему они не дерутся с собаками? — спросил Загар.

Боже мой, иногда вы бываете действительно тупыми, подумал Морис.

— Потому что они крысы, Загар, — ответил он. — Множество крыс. И все пахнут страхом и паникой. Ты знаешь, что в таком случае происходит.

— Я один раз укусил собаку за морду! — прошипел Загар.

— Да, да, — ответил Морис успокаивающим тоном. — Одна крыса может думать, может быть смелой. Но много крыс — это дикая куча. А дикая куча крыс — это как большой зверь со многими ногами и совсем без мозгов.

— Это неправда! — возразила Персик. — Вместе мы сильны!

— Насколько она высока? — спросил Загар, пристально вглядываясь в пламя свечи, как будто он видел там какие-то картины.

— Что? — спросили Морис и Персик одновременно.

— Ограда… насколько она высокая, если точно?

— Что? Без понятия! Высокая! Люди опирались на неё локтями! Да и какое это имеет значение? В любом случае, ограда слишком высока для того, чтобы крыса могла её перепрыгнуть.

— Всё, чего мы добились, мы добились только потому, что держались вместе… — начала Персик.

— Ну так давайте вместе спасём Окорока, — перебил её Загар. — Мы… — Он повернулся на звук торопливых крысиных шагов и повёл носом. — Это Сардины, — сказал он. — И… ага… пахнет самкой, молодой и нервной… Питательно?

Самая юная Устранительница Ловушек следовала за Сардины. Питательно была абсолютно мокрой и выглядела подавленной.

— Да ты вымокла до последней нитки, — сказал Загар. — В смысле до последней волосинки шкуры.

— Я упала в сточную канаву, шеф, — сказала Питательно.

— Я всё равно рад тебя видеть. Что там, Сардины?

Сардины продолжал нервно приплясывать на месте. — Я пролез по стольким сточным трубам и верёвкам для белья, что у меня уже голова кругом, — ответил он. — И не спрашивай меня о крркк кошках, босс, я хотел бы их всех видеть мёртвыми — что не касается, конечно, присутствующих, — добавил Сардины, мельком взглянув на Мориса.

— Ну и? — спросила Персик.

— Крысоловы отправились к одной конюшне на краю города, — ответил Сардины. — Пахнет очень плохо. Я видел там много собак. И людей.

— Крысиная яма, — сказал Морис. — Как я и говорил. Они разводят крыс для крысиной ямы!

— Да, — согласился Загар. — Мы вызволим Окорока оттуда. Сардины, ты покажешь мне дорогу. По пути мы попробуем собрать всех, кто ещё что-то соображает. Остальные отправляются искать мальчика.

— Почему это ты раздаёшь приказы? — спросила Персик.

— Потому что кто-то должен это делать, — ответил Загар. — Окорок, быть может, несколько старомодная и потрёпанная крыса, но он наш вожак, и все чуют это, и поэтому нам он нужен. Ещё вопросы? Тогда…

— Могу я с вами пойти, шеф? — спросила Питательно.

— Она поможет мне нести бинты, босс, — объяснила Сардины. И он, и молодая крыса держали целые связки бинтов.

— Вам нужно так много? — спросил Загар.

— Бинты всегда могут пригодиться, босс, — ответил Сардины серьёзным тоном. — Просто удивительно, какие штуки я нашёл при помощи бинтов…

— Ну хорошо, на что-нибудь она да сгодится, — пробурчал Загар. — Она должна следить за тем, чтобы не отстать. Ну, побежали!

Опасный Боб, Персик и Морис остались одни.

Опасный Боб вздохнул. — Одна крыса может быть смелой, но много крыс всего лишь дикая куча? — повторил он. — Правда, Морис?

— Нет, я хотел только… Знаешь, здесь внизу есть что-то такое, — сказал Морис. — Оно притаилось где-то в подвале. Я не знаю, что это. Его голос звучит в головах людей!

— Но ты слышал этот голос и не впал в панику, — возразил Опасный Боб. — И нас с Загаром он не смог испугать. А Окорока голос очень разозлил. Почему?

Морис моргнул. Он опять услышал этот голос в своей голове. Голос был тихим, но его было невозможно спутать с собственными мыслями. Я найду дорогу к тебе в душу, Кошка! шептал он.

— Вы это слышали? — спросил Морис.

— Нет, я ничего не слышал, — отозвалась Персик.

Наверно, надо быть очень близко к голосу, подумал Морис. После того, как ты побывал близко к нему… Может быть, тогда голос знал, где находится твоя голова.

Никогда ранее кот не видел насколько подавленно выглядящую крысу, как Опасный Боб в этот момент. Он сидел рядом со свечкой и смотрел своими розовыми подслеповатыми глазками на Приключения господина Вислоуха.

— Я надеялся, что всё станет лучше, — сказал он. — Но теперь ясно, что мы просто… крысы. Как только начинаются трудности, мы становимся просто… крысами.

Это было очень необычное чувство для Мориса, чувство жалости к кому-то, кроме себя самого. Для кота это означало серьёзный сбой в характере. Наверно, я болен, подумал он. — Если тебе это поможет, то я тоже всего лишь кот, — сказал он.

— Нет, это неправда, — ответил Опасный Боб. — Глубоко в твоём сердце я чувствую очень великодушное существо.

Морис старался не смотреть на Персик. Надо же, подумал он.

— Всё-таки ты спрашиваешь тех, кого хочешь съесть, умеют ли они говорить, — сказала Персик.

Будет лучше, если ты им скажешь, сказали Морису его мысли. Ну давай, скажи им. Потом ты будешь себя лучше чувствовать. Морис пытался сообщить своим мыслям, что они должны заткнуться. Именно сейчас его совести нужно было взять слово! Какой прок коту от совести? Кот с совестью был чем-то… типа хомячка…

— Э, я давно вам хочу одну вещь рассказать… — пробормотал Морис.

— Да? — спросила Персик.

Морис извивался ужом. — Понимаете, я действительно всегда спрашиваю тех, кого хочу съесть, умеют ли они говорить…

— Да, и за это ты достоин уважения, — сказал Опасный Боб.

После этих слов Морис почувствовал себя ещё хуже. — Ну, мы все задавались вопросом, что же меня изменило, ведь я не ел ничего из кучи мусора, в которой вы жили… — продолжил он.

— Да, — сказала Персик. — Это действительно непонятно.

Морис смущённо посмотрел в сторону. — Знаете… э… вы помните такую большую крысу, которой не хватало уха, у неё ещё было белое пятно на боку, и она не могла быстро бегать, потому что у неё были проблемы с лапой?

— Похоже на Консерванта, — сказала Персик.

— О, да, — ответил Опасный Боб. — Он исчез ещё до того, как мы встретили тебя, Морис. Он был хорошей крысой. Он немного… заикался.

— Заикался, — грустно повторил Морис.

— Поэтому ему было трудно говорить, — добавила Персик, смерив Мориса долгим холодным взглядом.

— Трудно говорить, — пробормотал Морис, и его голос прозвучал безжизненно.

— Я уверен, что ты с ним не был знаком, — сказал Опасный Боб. — Мне иногда не хватает его. Он стал замечательной крысой, когда наконец-то смог заговорить.

— Хм. Ты был с ним знаком, Морис? — спросила Персик, буквально пригвоздив его взглядом к стене.

Лицо Мориса непрерывно меняло своё выражение. Но в какой-то момент он собрался с духом и сказал: — Да! Я его сожрал! Остались только лапы, зелёная желеобразная штучка и отвратительный фиолетовый комок, о котором никто не знает, что это такое! Я был просто котом! Я ещё не научился думать! Я ничего не знал! И я был голоден! Кошки едят крыс, так устроен мир! Это не было моей виной! И он сожрал какую-то магическую дрянь, а я сожрал его, и это меня и изменило! Знаете вы, каково это — смотреть на зелёную желеобразную штучку новыми глазами?! Это отвратительно! Иногда, тёмными ночами, мне кажется, что я его слышу откуда-то из глубины! Ясно?! Довольны?! Я не знал, что он — личность! Я его сожрал! Он сожрал магической дряни, а я сожрал его, и поэтому я тоже стал Изменённым! Я сознаюсь! Я его сожрал! Это не моя вииинаа!

А потом стало тихо. Через какое-то время Персик сказала: — Да, но это было давно, верно?

— Что? Ты хочешь меня спросить, не жрал ли я кого-то после этого? Нет!

— Но тебе жаль того, что случилось? — спросил Опасный Боб.

— Что? А как ты думаешь? Иногда мне снятся кошмары, в которых я отрыгиваю, и тогда…

— Ну, тогда всё в порядке, — сказала маленькая крыса.

— В порядке? — повторил удивлённый Морис. — Как это может быть в порядке? И знаешь ты, что хуже всего? Я кот! Коты слоняются кругом и ни о чём не жалеют! Коты не чувствуют себя виноватыми! Знаешь ты, каково это, спрашивать "Эй, еда, ты умеешь говорить?"? Коту не положено так себя вести!

— Но и мы не ведём себя так, как положено себя вести крысам, — ответил Опасный Боб. Грустная тень опять легла на его лицо. — До сих пор не вели, — вздохнул он.

— Всё перепугались, — сказала Персик. — А страх заразен.

— Я надеялся, что мы можем быть чем-то большим, чем просто крысы, — продолжил Опасный Боб. — Я думал, мы можем быть чем-то большим, чем существа, которые пищат и мочатся, что бы об этом ни говорил Окорок. Но теперь… Где все они?

— Почитать тебе из Приключений господина Вислоуха? — спросила Персик с беспокойством в голосе. — Это тебя всегда подбадривает, когда у тебя случаются твои… тёмные периоды.

Опасный Боб кивнул.

Персик подтащила большую книгу поближе к свече и начала читать.

— Однажды господин Вислоух и его друг крыса Руперт пошли в гости к старому господину Ослу, который жил вниз по течению реки…

— Почитай лучше там, где они разговаривают с людьми, — попросил Опасный Боб.

Персик пролистала несколько страниц. — "Привет, крыса Руперт", сказал фермер Бернд. "Сегодня действительно удивительный день…"

Они чокнутые, подумал Морис, слушая историю о тёмных лесах с чистыми, журчащими ручьями, которую одна крыса читала другой, в то время как они сидели неподалёку от сточной трубы, в которой наверняка не текло ничего чистого. Но по крайней мере, там что-то журчало. Иногда. Большую часть времени там раздавались звуки, похожие на блюб.

Всё псу под хвост, подумал Морис. У них в головах есть эта небольшая картинка, которая показывает им, как хорошо и красиво всё может быть…

Посмотри в эти маленькие розовые глазки, сказали Морису мысли в его голове. Посмотри на эти маленькие дрожащие носы. Если ты сейчас удерёшь и оставишь их в беде — как ты сможешь потом хоть когда-нибудь смотреть на такие маленькие дрожащие носы?

— Но мне это и не нужно, — ответил Морис сам себе вслух. — В этом-то и дело!

— Что? — спросила Персик, подняв глаза от книги.

— Так, ничего… — Морис помедлил. Ничего не помогало. Это противоречило всему, что составляло суть кошки. Вот что случается с теми, кто начинает думать, рассуждал он.

Это приносит только неприятности. Даже если ты знаешь, что другие люди в состоянии сами думать, ты всё равно начинаешь думать за них.

Люди, конечно, были полезны. Они умели открывать двери и приносить рыбу. Морис застонал.

— Нам надо, пожалуй, всё-таки выяснить, что случилось с мальчиком, — сказал он.

В подвале было темно. И не считая тихого стука падающих время от времени капель, там не было никаких звуков, кроме двух голосов.

— Давай начнём с начала, — сказала Малисия. — У тебя нет с собой какого-нибудь ножа?

— Нет, — ответил Кейт.

— Или спичек, чтобы пережечь наши путы?

— Нет.

— И рядом с тобой не лежит никакого острого предмета, чтобы перетереть об него верёвку?

— Нет.

— И ты не можешь протащить ноги сквозь руки, чтобы руки оказались впереди?

— Нет.

— И ты не обладаешь никакими тайными способностями?

— Нет.

— Ты уверен? Когда я тебя в первый раз увидела, я сразу подумала: у него есть какие-то тайные способности, которые проявятся, как только он попадёт в беду. Я думала: у того, кто настолько бесполезно выглядит, его бесполезность наверняка является только маскировкой.

— Нет, я уверен в этом. Послушай, я обычный человек. Да, меня действительно вскоре после рождения подкинули. Я не знаю, почему. Так случилось. Но я слыхал, что такое бывает часто. В этом нет ничего особенного. И у меня нет никаких тайных отметин, и я не замаскированный герой, и никаких особенных способностей у меня нет. Ну ладно, я хорошо умею играть на разных музыкальных инструментах. Но это потому, что я много упражняюсь. И в любом случае я совсем не тот человек, который годится в герои. Я справляюсь как-то, нахожу свою дорогу в жизни, но и не более. Я стараюсь как могу. Понятно?

— О, — только и смогла ответить Малисия.

— Тебе надо было кого-то другого искать.

— Так ты совсем не можешь помочь?

— Нет.

Некоторое время они молча сидели в темноте. Потом Малисия сказала:

— Знаешь, я думаю, это приключение во многих смыслах неправильно организовано.

— Да что ты говоришь?! — ответил Кейт.

— Да! Никто не должен быть связан таким образом.

— Ты что, до сих пор не понимаешь, Малисия? Это не история, — сказал Кейт настолько спокойно, насколько мог. — Я всё время пытаюсь это тебе объяснить. Настоящая жизнь непохожа на истории. В настоящей жизни нет никакой… магии, которая следит за тем, чтобы с тобой ничего не случилось, чтобы негодяи отворачивались в подходящий момент, чтобы они тебя не били слишком сильно, чтобы они тебя бросали связанную прямо рядом с каким-то ножом, вместо того, чтобы убить. Ты меня понимаешь?

В ответ раздалась только угрюмая тишина.

— Моя бабушка и моя тётка были известные рассказывательницы историй, — сказала наконец Малисия. Её голос немного дрожал. — Агонисия и Эвиссера Гримм.

— Да, я знаю, — ответил Кейт. — Ты уже говорила об этом.

— Моя мать тоже стала бы хорошей рассказывательницей историй, но мой отец не любит истории. Поэтому я поменяла мою фамилию на Гримм, из профессиональных соображений.

— Ах…

— Когда я была маленькой, меня били за то, что я рассказывала истории, — продолжила Малисия.

— Били? — переспросил Кейт.

— Ну, не били, а шлёпали, — призналась Малисия. — По ноге. Но это было больно. Мой отец говорит, что в управлении городом истории не помогают. Он говорит, надо быть практичным.

— О.

— Тебя что, вообще ничего не интересует, кроме музыки? Он сломал твою флейту!

— Значит, я куплю себе новую.

Его спокойный голос уже почти доводил Малисию до бешенства. — Я тебе скажу кое-что! — выкрикнула она. — Если человек не сделает из своей жизни историю, то его жизнь будет частью истории кого-то другого!

— А если твоя история не функционирует?

— Значит, надо её менять до тех пор, пока она не начнёт функционировать.

— Звучит глупо.

— Ха, и это ты говоришь. Ты — всего лишь одно из лиц в предыстории кого-то другого. Ты предоставляешь принимать за тебя решения коту!

— Да, потому что Морис…

Голос перебил его: — Нам пойти погулять, пока вы тут перестанете вести себя как люди?

— Морис? — спросил Кейт. — Ты где?

— В сточной трубе, и поверь мне, что это была очень в меру приятная ночь, — ответил голос кота из темноты. — Знаешь ты, сколько здесь подвалов? Персик сейчас принесёт свечу. Здесь так темно, что даже я не могу ничего видеть.

— Кто такой Персик? — шёпотом спросила Малисия.

— Она одна из Измененых, — ответил Кейт. — Думающая крыса.

— Как Рыбы?

— Ты имеешь в виду Сардины. Да.

— Ага, — зашипела Малисия. — Так ты видишь?! Это как раз история. Я самодовольна и предаюсь злорадству. Смелая крыса спешит на помощь героям и спасает их, перегрызая их путы.

— О, так мы опять в твоей истории, — ответил Кейт. — И кто же я в твоей истории?

— Я знаю, что никакого романтического интереса ты не вызываешь, — ответила девочка. — И для комических моментов ты недостаточно смешон. Я не знаю. Вероятно, ты просто… кто-то. Как — человек с улицы, — что-то подобное. — В темноте раздавались тихие звуки. — Что они там делают? — шёпотом спросила Малисия.

— Я думаю, они пытаются зажечь свечку.

— Крысы играют с огнём? — удивилась Малисия.

— Они с ним не играют. Опасный Боб считает, что свет и тени очень важны. Где бы крысы ни находились: они всегда зажигают хотя бы одну свечу…

— Опасный Боб? Это что за имя такое?

— Ш-ш! Они учили слова по разным этикеткам и вывескам. Что слова означают, они не знали, и поэтому выбирали просто те, которые им нравились по звучанию.

— Да, но… Опасный Боб? Звучит как…

— Да, так его зовут. И не надо над этим смеяться!

— Извини, — сказала Малисия.

Сзади них чиркнула спичка. Пламя свечи занялось и вытянулось вверх.

Малисия посмотрела на обеих крыс. Одна из них была… просто обычной маленькой крысой, но она выглядела более ухоженной, чем крысы, которых девочка видела до того. Большинство крыс, которых Малисия видела до сих пор, были уже мертвы, но она помнила и некоторых живых крыс: это были нервные животные, суетливо носящиеся из стороны в сторону и всё постоянно обнюхивающие. Эта крыса наоборот… наблюдала. Малисия чувствовала на себе её пристальный взгляд.

Другая крыса была белой и ещё меньше, чем первая. Она тоже смотрела на девочку, хотя… правильнее было бы сказать "таращилась". У неё были розовые глазки. Малисия никогда особенно не интересовалась чувствами других людей, потому что её собственные чувства были ей интереснее, но она чувствовала горе и беспокойство этой крысы.

Крыса сидела рядом с книгой, которая была по человеческим понятиям маленькой. Для крысы же она должна была быть довольно большой. У неё была пёстрая обложка, но названия Малисия не могла разглядеть.

— Персик и Опасный Боб, — сказал Кейт. — Это Малисия. Её отец местный бургомистр.

— Привет, — сказал Опасный Боб.

— Бургомистр? А это не правительство? — спросила Персик. — Морис объяснял, что правительства — это группы особо опасных преступников, которые воруют у людей деньги.

— Как ты научил их говорить? — спросила Малисия.

— Они сами научились, — ответил Кейт. — Они не дрессированные.

— Нет, мой отец не ворует, ни у кого. Кто утверждает, что правительства…?

— Извини, — поспешно перебил её Морис. Его голос шёл от решётки, закрывавшей вход в сточную трубу. — Да, я здесь, внизу. Можем мы наконец перейти к делу?

— Перегрызите, пожалуйста, верёвки, — попросил Кейт.

— У меня есть кусок лезвия ножа, — сказала Персик. — Для заточки грифелей. Может, он лучше подойдёт?

— Нож? — переспросила Малисия. — Грифели?

— Я же сказал, что это необычные крысы, — сказал Кейт.

Питательно вынуждена была бежать во всю прыть, чтобы не отстать от Загара. А Загар бежал, чтобы поспеть за Сардины. Сардины был несомненным чемпионом по быстрому пересечению города.

По пути к ним прибивались другие крысы. Питательно обратила внимание, что в основном это были молодые крысы. Они сбежали в своё время, заразившись страхом, но через какое-то время пришли в себя. Они не задумываясь следовали за Загаром, довольные тем, что могли наконец сделать что-то разумное.

Впереди пританцовывал Сардины. Он просто не мог иначе. И ему нравились водосточные трубы, крыши и карнизы. Там, наверху, совсем не было собак и было мало кошек.

Никакой кот не смог бы угнаться за Сардины. Жители Бад Блинтца поразвешивали бельевых верёвок между домами, и Сардины прыгал на них и бежал по ним так быстро, как по плоской земле. Он забегал по стенам наверх, пролезал через солому крыш, плясал чечётку вокруг дымящихся труб и скользил по кирпичам. Голуби испуганно вспархивали, когда он проносился мимо, в сопровождении других крыс.

Луна в это время скрылась за тучами.

Сардины достиг края одной из крыш, спрыгнул и приземлился на стене пониже. По ней он побежал дальше и вскоре исчез в дыре между досками.

Питательно последовала за ним и оказалась в месте, похожем на чердак. Тут и там лежало сено, но большая часть чердака была лишена пола. По сути это был не чердак, о конструкция из толстых балок с просветами между ними, сквозь которые можно было смотреть вниз. Снизу исходил яркий свет, ещё оттуда доносились голоса людей и — Питательно вздрогнула — лай собак.

— Это большая конюшня, босс, — сказала Сардины. — Яма там, внизу, под балками. Идите сюда…

Они подползли к одному из просветов в полу и заглянули вниз.

Далеко внизу они увидели деревянный круг, похожий на нижнюю половину огромной бочки. Питательно заметила, что они находились прямо над ямой — если бы она сейчас упала, то угодила бы как раз в середину. Привязанные к стенам собаки лаяли друг друга и на вселенную, типичным безумным собачьим я-никогда-не-замолкну лаем.

Мешки шевелились.

— Кртлк! Как кррп можем мы найти здесь Окорока?! — спросил Загар. Его глаза горели в исходящем снизу свете.

— Насколько я знаю старика, он не преминет привлечь к себе внимание, — ответил Сардины.

— Можешь ты спрыгнуть вниз, обвязавшись бинтом?

— Я на всё готов, босс, — лояльно ответил Сардины.

— В яму с собаками? — спросила Питательно. — А бинт не порвётся?

— На этот случай у меня есть кое-что, что может нам помочь, босс, — сказал Сардины. Он снял с себя один из мотков бинта, и под ним показался другой моток, светло-коричневого цвета. Он оттянул кусок мотка в сторону и отпустил его. Моток принял прежнюю форму, издав лёгкий свист.

— Это резина, — объяснил Сардины. — Я стащил эту штуку с одного стола, когда искал бинты. Однажды я уже этим воспользовался, босс. Очень полезно при прыжках с большой высоты.

Загар отошёл на шаг назад и осмотрелся. Поблизости лежал старый фонарь с разбитым стеклом. — Хорошо, — сказал он. — Есть у меня одна идея. Если ты можешь туда спрыгнуть…

Внизу усилился шум голосов. Крысы наклонились ближе к просвету и глянули вниз.

Кольцо голов по краю ямы стало плотнее. Один из людей что-то громко говорил. Остальные время от времени поддерживали его одобрительными возгласами. Чёрные цилиндры крысоловов плыли через толпу. Сверху они казались двумя чёрными пятнами среди серо-коричневого моря шапок.

Один из крысоловов опорожнил свой мешок в яму, и наблюдавшие увидели тёмных крыс, сразу же впавших в панику и забегавших по яме в поисках угла, где бы они могли спрятаться.

Толпа разделилась, пропуская к яме одного из человек. Он нёс на руках терьера. Под смех и выкрики окружающих пёс был выпущен в загон.

Изменённые как заворожённые смотрели на Круг Смерти внизу и на ликующих людей.

Через какое-то время Питательно смогла оторвать взгляд от этой картины. Когда она поворачивала голову, она увидела выражение на лице у Загара. Возможно, дело было в освещении снизу, но его глаза, казалось, полыхали огнём. Она заметила, что он смотрел в сторону закрытой двери на другом краю конюшни. Потом он повернулся в сторону сена и соломы, которые была раскидана не только наверху, где сидели Изменённые, но и внизу, в кормушках для скота.

Загар вытащил из одного из своих поясов маленькую палочку.

Питательно почуяла запах серы, исходивший от красной головки на одном конце палочки. Спичка.

Загар повернулся и увидел, что Питательно смотрела на него. Он кивнул в сторону сена вокруг них. — Может быть, мой план не сработает, — сказал он. — В таком случае ты должна будешь реализовать другой план.

— Я? — переспросила Питательно.

— Ты. Потому что меня тогда больше… не будет здесь, — сказал Загар. Он протянул ей спичку. — Ты знаешь, что делать, — добавил он и указал на ближайшую кучу сена.

Питательно нервно сглотнула. — Да. Я думаю, знаю. Э… А когда?

— Когда придёт время. Ты это поймёшь, — ответил Загар и посмотрел вниз, на бойню. — Так или иначе — но они запомнят этот вечер, — сказал он тихо. — Да, они запомнят, что они сделали. И они запомнят, что мы сделали. На всю жизнь.

Окорок лежал в мешке. Он чуял других крыс поблизости, а также собак и кровь. Особенно кровь.

Он прислушивался к собственным мыслям, но они были как тихое жужжание насекомых на фоне грозы его ощущений. Обрывки воспоминаний всплывали перед его внутренним взором. Клетки, паника, белая крыса. Окорок. Так его звали. Странно. Раньше ни у кого не было имён. Раньше мы просто различали друг друга по запаху. Темнота. Темнота внутри, позади глаз. Это был Окорок. Всё остальное снаружи было чем-то другим.

Окорок. Я. Вожак.

Красный гнев всё ещё бродил в нём, но теперь он приобрёл форму, как глубокое ущелье придаёт форму реке, заставляя её становиться уже и течь быстрее; оно даёт реке направление.

Он слышал голоса.

— Давай просто добавим его к остальным, никто и не заметит…

— ОК, я сейчас немного потрясу мешок, чтобы его разозлить…

Мешок потрясли, но Окорок не стал злее, потому что в нём уже не было места для ещё большего гнева.

Мешок болтался из сторону в сторону, когда его несли к загону. Голоса людей стали громче, запахи интенсивней. На короткое время все затихли, пока из мешка вытряхивали его содержимое. Но в то время, как Окорок упал на кучу барахтающихся крыс, люди принялись кричать с прежней силой.

Зубами и когтями он пробил себе дорогу наверх и увидел, как в загон запустили рычащего пса. Пёс схватил первую попавшуюся крысу зубами, коротко потряс её и отбросил безжизненное тельце в сторону.

Крысы пытались убежать.

— Идиоты! — заорал Окорок. — Работайте вместе! Все вместе вы можете этому ловцу блох сорвать мясо с костей!

Люди внезапно замолкли.

Пёс в недоумении уставился на Окорока. Он пытался думать. Крыса заговорила. Но только люди могут говорить. И крыса пахла неправильно. Обычно крысы пахли паникой. Эта — нет.

Тишина казалась оглушительно громкой.

И тогда пёс схватил крысу, потряс её, не слишком сильно, и отпустил. Он решился провести тест. С одной стороны, крысы не могут говорить, с другой стороны, эта крыса выглядела как крыса, а крыс можно убивать, но крыса говорила как человек, а если укусить человека, изрядная трёпка гарантирована. Пёс хотел определённости. Если он сейчас получит под зад ногой, значит, эта крыса — человек.

Окорок откатился в сторону и вскочил на лапы, но в боку у него осталась глубокая рана от собачьих зубов.

Другие крысы всё ещё сновали, пытаясь забраться подальше от пса. Они образовали спутанную кучу, в которой каждая крыса пыталась быть в самом низу.

Окорок сплюнул кровь. — Ну хорошо, — прорычал Окорок и подвинулся ближе к собаке. — Теперь ты узнаешь, как умирает настоящая крыса!

— Окорок!

Он посмотрел наверх.

За Сардины разворачивалась лента, в то время как он падал сквозь прокуренный воздух конюшни, прямо в крысиную яму. Он приближался, становясь всё больше и больше…

…и всё медленнее…

Между собакой и крысой Сардины остановился. На секунду он застыл там, приподнял шляпку и сказал: "Добрый вечер!" И в тот же момент он обхватил лапами Окорока.

Через мгновение натянутая до предела резина потянула их наверх. Пёс попытался ухватить крыс зубами, но опоздал — зубы щёлкнули вхолостую. А крысы тем временем ускорялись — резиновая лента тянула их обратно к крыше хлева. В конце концов они остановились вверху, вне пределов досягаемости.

Пёс всё ещё смотрел вверх, когда с другой стороны балки спрыгнул Загар. Люди с изумлением смотрели, как он падал прямо на терьера.

Пёс сощурился. Крысы, исчезающие наверх, были одно; но крысы, падающие ему прямо в пасть, были совсем другое. Такие крысы были всегда желанным лакомым кусочком.

Загар в падении посмотрел назад. Наверху Питательно судорожно завязывала узлы и перекусывала бинты. Сейчас Загар находился на другой стороне ленты, к которой был привязан Сардины. Сардины всё подробно ему объяснил. Вес Загара был недостаточен, чтобы поднять двух крыс на самый верх…

Когда Загар увидел, что Сардины и его пассажир достигли балок под потолком…

…он отпустил большой фонарь, который от держал как дополнительный груз, и перекусил ленту.

Фонарь приземлился прямо на собаку, а Загар упал сверху и скатился на пол.

Люди всё ещё молчали. Они не проронили ни звука с тех пор, как Сардины вытащил Окорока из крысиной ямы. Над оградой ямы, которая действительно была слишком высока для того, чтобы крыса могла её перепрыгнуть, Загар увидел лица, в большинстве красного цвета. Рты были открыты. Это была тишина больших красных морд, которые набирают воздух, чтобы погромче заорать.

Вокруг Загара другие крысы пытались взобраться вверх по ограде. Идиоты, думал он. Четверых или пятерых из вас хватило бы, чтобы любой пёс пожалел о том, что был рождён. Но вы только снуёте в страхе и позволяете разобраться с собой по очереди.

Пёс оторопело моргал, уставившись на Загара, и тихо рычал.

— Ну давай, ты Ккрркк, — сказал Загар достаточно громко, чтобы люди тоже его услышали. — Сейчас я тебе покажу, что такое крыса.

Он бросился на собаку.

Это был неплохой пёс, по крайней мере, по псиным меркам. Ему нравилось убивать крыс, и когда он убивал достаточно много крыс в крысиной яме, ему давали много еды и называли — хороший мальчик, — и к тому же почти не били. Некоторые крысы пытались защищаться, но это не создавало больших проблем, потому что они были меньше и не обладали такими сильными челюстями, как он. Его умственные способности оставляли желать лучшего, но он всё-таки был умнее крыс, кроме того, б#243;льшую часть умственного процесса перенимали нос и пасть.

Поэтому он был очень удивлён теперь, когда он щёлкнул пастью, но не обнаружил в ней крысы.

Загар не бегал так, как должна бегать крыса. Он скорее прижимался к земле, как профессиональный борец. Загар царапнул собаку по шее и исчез. Пёс развернулся, и опять обнаружил крысу не там, где она должна была быть. В свои прошлые выступления в крысиной яме он имел дело с крысами, которые пытались убежать. Но крысы, которые оставались всё время рядом… Это было нечестно!

В толпе зрителей возникло оживление. Кто-то закричал — ставлю десять долларов на крысу! — за что огреб от другого зрителя кулаком по уху. Другой мужчина пытался залезть в загон, но получил бутылкой пива по голове.

Загар тем временем бегал вокруг лающего и вертящегося как юла пса. Он ждал подходящего момента…

И когда он увидел место, которое искал, он прыгнул вперёд и укусил покрепче.

Пёс завёл глаза. Та его часть, которая имела интимный характер и интересовала только его и самок, вдруг сильно заболела.

Он завыл и начал хватать воздух пастью. И потом он попытался в общей суматохе выбраться из загона. Он выпрямился, в отчаянии царапая когтями по гладкой деревянной стене.

Загар прыгнул ему на хвост, пробежал по его спине, прыгнул ему на нос, и оттуда перепрыгнул через загородку.

Он приземлился между ногами стоящих. Люди пытались задавить его, но мешали при этом друг другу. Когда они наконец локтями расчистили достаточно места и принялись топать ногами, крыса уже сбежала.

Но в конюшне ещё были другие собаки. Они были все уже наполовину безумны от общей возбуждённой атмосферы, и некоторые из них вырвались у их хозяев и бросились в погоню за крысой. Они знали, как надо преследовать крыс.

А Загар знал, как убегать от собачьей погони. Подобно комете мчался он над полом, преследуемый хвостом из воющих и лающих псов, держа при этом курс на тени вдоль стены. В какой-то момент он увидел дыру между досками и прыгнул туда, в темноту, обещающую безопасность.

Щёлк, захлопнулась ловушка.