"Чёрный всадник" - читать интересную книгу автора (Малик Владимир Кириллович)4Всю следующую неделю гетман болел. У него ломило руки, ноги, поясницу. Голова трещала от нестерпимой боли. Непрерывно трясла лихорадка. Вечерами, когда бывало особенно тяжко, он бредил: то молился богу, то выкрикивал страшные проклятия, то разговаривал с людьми, которых давно уже не было на свете, — матерью, отцом, братом Тимошем… От него ни на минуту не отходил, как верный пёс, Свирид Многогрешный, следил за каждым шагом и каждым движением Якуба, приставленного Азем-агой к больному. Болезнь прошла внезапно, как и началась. Но слабость осталась, а с нею — разбитость, скверное настроение. Гетман заскучал и крикнул, чтобы кто-нибудь вошёл. За дверью послышались шум, топот ног. — Кто там? Дверь приоткрылась и показалась пепельная голова Свирида Многогрешного. — Это я, ясновельможный пан гетман. — Круглая физиономия хорунжего расплылась в угодливой улыбке. — Заходи. Многогрешный вошёл в комнату, пригладил рукой жиденький чуб и низко поклонился. — Слава богу, вы живы и здоровы, пан гетман… А я подумал, с вами что-то случилось — так вы крикнули… — Я уже чувствую себя хорошо… С чем пришёл? — У меня очень важные вести… — Ну, рассказывай! — Гетман подложил себе под голову вторую подушку, чтобы удобнее было сидеть, и указал на стульчик: — Садись! — Ясновельможный пан гетман. — Многогрешный осторожно присел на вычурный стульчик с кривыми позолоченными ножками и понизил голос до шёпота: — Пока вы болели, я порасспросил своих доверенных людей, которые оставались в Немирове нашими глазами и ушами… — Ну и что? — Страшно даже подумать… — Говори! — Ясновельможный пан гетман, — торопливо затараторил Многогрешный, — всем хорошо известно, сколько трудов вы положили на то, чтоб возродить отцовскую славу… Да не все ваши помощники искренне помогают… — Кто? — Юрась впился взглядом в желтовато-серые глаза хорунжего. — Наказной атаман Астаматий во время похода вашей ясновельможности на Левобережье принимал тайного посла от Серко и долго толковал с ним за закрытыми дверями… — О чем? — К сожалению, не удалось дознаться… Но дознаемся! Того посла, запорожца Семашко, семья которого живёт в Немирове, я приказал арестовать и посадить в яму. Правда, несмотря на то что ему всыпали полсотни палок, он ничего определённого не сказал… Должно быть, мало всыпали… Зато… — Ну, ну! — Зато доподлинно стало известно, что Астаматий, этот хитрющий волох, изрядно вытрусил карманы и сундуки богатых немировских горожан и присвоил большую часть собранного… В казну поступило золота и серебра, а также драгоценных вещей только на полторы тысячи злотых. А сколько прилипло к его рукам, одному богу ведомо!.. Гетман заскрипел зубами, едва не задыхаясь от злости. В последнее время он все свои силы отдавал тому, чтобы как можно больше людей перегнать с левого берега Днепра на правый, а также поскорее пополнить свою казну, так как считал, что без подданных и без денег он ничто. Потому и следил ревниво за тем, чтобы ни один злотый, ни один червонец или динар, ни одна золотая или серебряная вещица не миновали его казны. — Ах ворюга! Изменник! Грабитель! Хитрый волошский лис!.. Я давно подозревал, что он неискренний, коварный, подлый человечишка!.. Но куда же смотрел полковник Вареница? Я же приказывал ему неотступно следить за каждым шагом Астаматия! В глазах Многогрешного заиграл радостный огонёк. — Ваша ясновельможность пригрела на груди змею! Полковник Вареница в сговоре с Астаматием… — Не может быть! — Мои люди доносят, что не раз видели их вдвоём. Астаматий частенько заезжал к Варенице, до полуночи пьянствовал с ним… А горничная Вареницы Настя хвасталась подругам, что хозяин подарил ей золотые серёжки… Откуда они у него? Ведь до тех пор, пока вы не вручили ему пернач полковника, был гол как сокол!.. Вместе со мной, благодаря вам, выбрался из турецкой неволи, так что, кроме вшей, — пусть извинит меня пан гетман за грубое слово, — ничего не привёз с собой на Украину. А теперь, вишь ли, дарит дорогие серёжки своей полюбовнице. Какой богатей нашёлся!.. — Что ещё? — Немировский сотник Берендей… — И этот? О боже!.. — Он выпустил из ямы нескольких острожных, не положив за них в казну ни одного шеляга[31]. Сказывают, на этом он крепко погрел руки… Из корчмы не вылазит! — Все? — Все. — Как переселенцы? — Голытьба… Перетрясли всех — ни злотого не нашли… Временно живут на Шполовцах. Весной заставим пахать, сеять… — А те… девчата? — Их поселили, как и приказано вашей ясновельможностью, тут рядом… На Выкотке… Слежу за каждым шагом… — А турки? — Азем-ага взял их на службу. — Угу… Это хорошо… Однако их нужно остерегаться, а то они обо всем будут докладывать Азем-аге. — А он — каменецкому паше Галилю, великому визирю и самому султану, — досказал Многогрешный. — Об этом мог бы и не напоминать: сам знаю… А вот кто из наших доносит Азем-аге — хотелось бы проведать. — Кто же? Астаматий и Вареница, безусловно, причастны к этому… Юрась кисло поморщился. — Может, и ты? А? Многогрешный испуганно перекрестился: — Что вы, пан гетман!.. Вот вам крест, я ваш самый преданный слуга! Как пёс, готов каждому вашему недругу горло перегрызть! — Ладно, ладно, верю, — небрежно махнул рукой гетман, а потом, видя, как его слова взволновали хорунжего, добавил: — Ты единственный, на кого я могу положиться… Так что ты предлагаешь сделать с изменниками? — Предлагать и решать может ваша ясновельможность. А моё дело — доложить обо всем правдиво, как на духу. — Ты схватил их? — Без вашего приказа? — удивился Многогрешный. — Как бы я посмел? — Взять ворюг! Немедленно! И держать под усиленной стражей!.. Малость окрепну — сам допрошу их! — Будет сделано, ваша ясновельможность. Но… — Ну, что ещё? — Кого же назначить на их места? Юрась ненадолго задумался. Потом решительно сказал: — Без наказного атамана обойдусь: сам управлюсь! Полковником назначу Коваленко, а сотником… — Он выдержал паузу, пристально посмотрел на Многогрешного. Тот преданно склонил голову, ожидая благодарности за верную службу. — Сотником… будешь ты, Свирид! Служи мне честно — и я никогда не забуду про тебя! — Благодарствую, ваша ясновельможность. — Многогрешный схватил маленькую белую руку гетмана и чмокнул толстыми губами. — Ладно, иди! И сделай все, как я приказал! Пятясь и кланяясь, Многогрешный выскользнул за двери. |
||
|