Глава седьмая

1

Машина стрелой летела по гладкому асфальту объездной дороги. Ролану она представлялась сейчас ракетой, которая шла на цель...

«Чистый» пистолет он оставил себе. Орудие возмездия, которое он должен был направить против Волока. Адрес жертвы он знал. Автотранспорт угонять не пришлось: бандитская «четверка» досталась ему в качестве боевого трофея...

Ролан уже привык убивать. Десяток бандитов на его счету. Он был уверен, что справится с Волоком. Плана как такового не было. Но он обязательно что-нибудь придумает. Главное, добраться до места, а там будет видно...

Зато он точно знал, что сделает после того, как расправится с Волоком. Заберет Аврору и вместе с ней уедет из города. Можно в Москву податься, можно в Питер. Да хоть на край света, лишь бы там была возможность начать новую жизнь. С финансами проблем нет. Тринадцать тысяч долларов. Это будет их с Авророй стартовый капитал. Они откроют свое дело, будут зарабатывать деньги. Все у них будет – и любовь, и счастье, и достаток... А вся эта кровавая эпопея рано или поздно забудется как кошмарный сон... Но сначала нужно было сделать Волока. Ролан был уверен, что ничто не помешает ему расправиться с виновником всех своих бед...

Ментовская сирена прозвучала как гром среди ясного неба. И противный, режущий по нервам голос из динамиков:

– Водитель автомобиля «ВАЗ-2104»... Остановитесь!..

Ролан повернул голову, увидел, как обгоняет его желто-синяя гаишная «семерка». Видать, скорость он превысил, поэтому и повисли у него менты на хвосте... Скорость?!.. Ведь было у него предположение, что братки угнали «четверку». Возможно, Семчик собирался убить его выстрелом через спинку переднего сиденья. А это кровь... Чтобы свою машину не марать, братки решили использовать чужую. И теперь Ролан должен за это расплачиваться... Ну уж нет!

Не было у него никакого желания попадать в лапы к ментам. Спасибо, имел уже однажды удовольствие...

Он ударил по газам в попытке уйти от погони. Но «четверка» не могла тягаться с ментовской «семеркой», на которой, возможно, стоял форсированный движок. Ролан очень скоро понял, что по шоссе не уйти. И свернул в ближайший проселок. По кочкам, по ухабам, в неясное будущее... А «семерка» все ревет на хвосте.

– Водитель автомобиля «ВАЗ-2104»... Приказываю остановиться! В противном случае будет открыт огонь на поражение!

Огонь на поражение. Что там у ментов? Пистолеты. А может, и автомат... Времена-то нынче неспокойные.

У Ролана тоже есть оружие. Но одно дело валить бандитов, и совсем другое – убивать ментов. У гаишников радиостанция. Они наверняка уже известили своих, что преследуют нарушителя. Сообщают свои координаты. Если Ролан откроет огонь, на него устроят настоящую облаву. Да и не факт, что у него получится справиться с ментами. Особенно, если у них автомат... Да, он служил в спецназе. Но ведь и менты все после армии. Кто-то в десанте, может, служил, кто-то в морпехе... Нет уж, лучше выбросить из головы мысль о том, чтобы решить проблему с помощью оружия. А еще лучше выбросить само оружие.

Впереди мост, речка. С моста и можно будет сбросить пистолет в реку. Концы в воду...

Ролан вытащил из-за пояса ствол, положил его на переднее пассажирское сиденье – чтобы под рукой находился.

Дорога перед мостом уходила влево. Ролан повел рулем, но машина продолжала идти вперед. И на скорости. Уж не рулевая ли тяга полетела?.. Машина вылетела с дороги и по крутому склону понеслась вниз к реке. Ролан ударил по тормозам, но это лишь усугубило его положение. Машину повело в сторону, развернуло по оси... В конце концов «четверка» перевернулась и кубарем полетела к реке. У самой воды ударилась в дерево, снесла его. И остановилась...

Сказать, что машина серьезно пострадала, значило не сказать ничего. «Четверку» смяло в лепешку. И только чудом Ролан остался жив. Но без травм не обошлось. Он чувствовал себя так, как будто по нему пробежало стадо слонов. И все же он ощущал в себе силы и возможности продолжить путь. На своих двоих. Но беда в том, что не было возможности самостоятельно выбраться из машины. Смятое железо держало его как в тисках. Да и менты уже тут как тут. Один с пистолетом, другой с автоматом.

– Что, залетчик, допрыгался? – спросил один.

– Вытаскивать его надо, – сказал второй.

– Ага, машина в угоне. Ты уверен, что у этого деятеля ствола нет?.. Да, не обойтись нам без автогена...

Мент был прав. Чтобы вытащить Ролана из машины, нужно было резать железо.

– Как ты там, живой? – донеслось до него.

«Живой, – мысленно отозвался он. – Но как в гробу...»

Похоже, рулевая тяга полетела. Если так, то Дема, того не ведая, накликал беду. Врал, что рулевое навернулось. Накаркал... Дема сам сейчас в могиле. Без гроба. Зато Ролан в гробу. Откуда он прямиком попадет в ментовской ад...

2

Уже темнело, когда Ролана наконец-то вытащили из машины. Странно, но к этому времени боль улеглась. Как будто и не было никаких травм. Похоже, в самом деле ничего серьезного. Голова слегка кружилась – возможно, легкое сотрясение. Ребра побаливают, но вроде бы переломов нет. И вывихов тоже вроде бы не наблюдается. Порез на правой щеке, но кровь уже засохла. Кое-где на теле после ушибов должны были остаться синяки. Но Ролан не мог обследовать себя. Руки сведены за спину, на запястьях стальные браслеты наручников.

Гаишники в стороне. Роланом занимались прибывшие оперативники из города.

– Влип ты, парень, – зло-насмешливо смотрел на него приземистый мужичок в смешной кепке из кожзаменителя.

Ролан и сам осознавал, что влип. Менты еще не нашли ствол. Но машина будет обследована. Тогда хана. А ведь он даже свои отпечатки пальцев стереть не смог. После аварии ствол куда-то закатился, не достать... Менты достанут...

– Одно непонятно. Машина не фонтан. А ты из-за нее человека изуродовал...

– Человека изуродовал? – Ролан удивленно посмотрел на опера.

– Черепно-мозговая травма. Удар тупым предметом по голове... Сам тупой, и предмет у тебя тупой... Давно угонами занимаешься?

– Не угонял я эту машину. И никого не бил...

– Да ты не напрягайся, парень. Это не допрос. И даже не беседа...

– Да честное слово! По грибы в лес ходил. Смотрю, машина стоит. Ну, думаю, доеду домой...

– Ага, машина стоит. С ключом в замке зажигания... Ладно, зэкам это будешь в колонии рассказывать...

– Товарищ капитан! – окликнули опера.

К нему спешил его напарник. Худощавый парнишка с горящими глазами. Он держал в руке целлофановый пакетик наподобие того, в котором однажды Ролан принес домой золотую рыбку из зоомагазина. Но в этом пакете находился совсем другой улов. Тот самый злополучный пистолет, от которого он так и не успел избавиться.

– Вот, в машине нашли! – задыхаясь от восторга, доложил молодой опер.

– Неплохо, Королев, неплохо!.. – похвалил коллегу капитан и с нескрываемым злорадством посмотрел на Ролана. – Твоя пушка?

– Впервые вижу.

– Ну-ну...

Ролана посадили в машину, повезли в город. Доставили в Пролетарский РОВД. Мрачное здание как изнутри, так и снаружи. Темный тамбур с обваливающимся потолком, дальше плохо выкрашенная решетка на весь проход. Решетчатая дверь открывалась со зловещим скрипом. Переходное пространство из нормальной жизни в запредельную реальность.

Ролана протащили мимо дежурной части, по лестнице со скошенными ступеньками провели на второй этаж. Полутемные, пропахшие кислым казенным духом лабиринты. Наконец он оказался в кабинете оперуполномоченных уголовного розыска. Все такая же мрачная каморка с решетками на окнах. Два стола времен царя Гороха, сейф со скважиной для ключа размером в кулак. Потрескавшаяся краска на столах, отставшие от стен темные обои. Тусклая лампочка под потолком создавала могильный полумрак.

Капитан Юрзин снял браслеты с левой руки Ролана и защелкнул их на ржавой трубе, тянущейся к батарее центрального отопления.

– Ну что ж, давай знакомиться, – опускаясь за стол, сказал он.

Лейтенат Королев устроился у Ролана за спиной. Что-то вроде психологического давления.

– Тихонов Ролан Кириллович... Товарищ капитан, честное слово, вышел из лесу, смотрю машина стоит. Двери нараспашку, никого нет...

– А пистолет?

– На сиденье лежал. Ну, я взял, покрутил в руках. Потом обратно положил. Ну, думаю, сейчас в город поеду, в милицию все сдам, и машину, и пистолет...

– Тогда почему пытались уйти от преследования сотрудников ГАИ?

Ролан уже знал ответ и на этот вопрос.

– Ну так я же догадывался, что машина угнанная. Еще и пистолет... Одно дело, когда сам в милицию явишься. И совсем другое, когда с поличным возьмут...

– Умный, значит, – усмехнулся Юрзин. – Если ты такой умный, зачем в машину садился? Зачем пистолет в руки брал?

– Как зачем? Милиции хотел помочь.

– Знаешь, сколько у нас таких помощников? Тысячи! Кто в тюрьме, кто на этапе!.. Будь мужчиной, Тихонов! Раз уж влип в историю, то имей мужество признаться в содеянном. А заодно смягчишь свою вину чистосердечным признанием...

– Рад был бы, да не в чем мне признаваться, – сокрушенно развел руками Ролан. И просительно посмотрел на опера. – Может, подскажете, а?

– Подскажу. В нападении с целью завладения личным имуществом граждан... Это называется разбой. От трех до десяти лет лишения свободы. Плюс отягчающие – оружие или предмет, используемый в качестве оружия. До пятнадцати лет... Так что не надо закрываться, парень. Сознаешься, раскаешься... Работаешь?

– Ну, в общем, да. На радиозаводе...

– С зарплатой, наверное, туго?

– Неважно.

– Положительные характеристики с работы будут?

– Ну, думаю, что да...

– В армии служил?

– Да.

– Отличником боевой и политической подготовки был?

– Ну да, был.

– Замечательно... В общем, с учетом этих факторов при условии чистосердечного признания получишь три-четыре года. А так все пятнадцать огребешь... Ты же человека чуть не убил...

– Какого человека?

– Владельца машины... Что, забыл?

– Трудно забыть то, чего не было...

Судя по всему, опер говорил правду. Семчик и Дема не просто угнали машину. Пристукнули владельца «четверки», и всего-то делов... А Ролан теперь отгребай. Как будто с того света ему отомстили...

А насчет положительных характеристик Юрзин темнил. Врет он, не помогут они Ролану. Не снизят ему срок. Чистосердечное признание, да, может смягчить вину. Но вряд ли намного. Ну, год с пятнадцати лет спишут, ну, два...

Нет, не нужно ни в чем признаваться. Глупо это...

– Значит, не будешь признаваться? – угрюмо глянул на него капитан.

– Да не в чем признаваться... Не знаю, о ком вы говорите. И тот мужик меня не знает. И не признает, не надейтесь...

– Какой мужик? – резко, словно выстрелил, спросил Юрзин.

– Ну, которого по голове ударили...

– А кто тебе сказал, что это мужик? Может, это женщина была?..

– Да не-е, – недоверчиво протянул Ролан.

– Правильно, мужчина был. И ты это знаешь... Напрасно запираешься, Тихонов. Мы же все равно все узнаем...

– Узнавайте. Можете опознание провести...

– А ты так уверен, что опознание ничего не даст?

– Ну да, я же того мужика в глаза не видел. И он меня тоже...

– Мне твоя уверенность понятна. Ты же знаешь, что потерпевший не видел преступника. Ты подкрался к нему сзади, в темноте... Ладно, Тихонов. Не хочешь говорить, не надо. Сейчас мы откатаем твои пальчики, и можешь идти...

– Куда? – радостно встрепенулся Ролан.

– Ну не домой же, – осадил его капитан. – В камеру пойдешь. Посидишь, подумаешь. Глядишь, и созреешь...

Ролан думал, что его будет бить – пытками вытягивать правду. Но нет, никто его и пальцем не тронул. И не запугивали особо. Так, постращали слегка. И отправили в камеру изолятора временного содержания, который находился в подвале здания...

3

Эти строфы липкой лентой наматывались на сознание. Налипали на мысли, раздражали нервы... Впрочем, Ролана сейчас раздражало все.

Сколько раз по лезвию бритвы ходил. И ничего. А тут какой-то лох, к которому он даже не прикасался. Машина в угоне. Пистолет, из которого не стрелял... Разбой с отягчающими, до пятнадцати лет...

Может, это возмездие за те преступления, который он совершил по воле обстоятельств?.. Или даже по своей воле...

Третий день находился он в камере изолятора. Маленькое, сырое и темное помещение, воздух в которое поступал через крохотное оконце под потолком. Его даже зарешечивать было необязательно, настолько оно было крохотным. Половину помещения занимали нары – стеллажи, насмех сколоченные из досок. Вшивый матрац, подушка с клещами, несгибающееся одеяло. Белье не положено. В углу сортир – ржавая чаша «генуя» с неисправным бачком. Противный визг воды первое время действовал на нервы. Но со временем Ролан перестал обращать на него внимание.

Кормили плохо. Пустая похлебка с привкусом солидола, каша из каких-то пластмассовых зерен, хлеб, который невозможно было разжевать. Чай – одно название.

Кроме него, в камере никого не было. Поначалу это даже радовало. А со временем стало тяготить. Угнетенный мрачными думами, Ролан нуждался в собеседнике: хотелось выговориться.

Особенно угнетала полная изоляция от внешнего мира. Ролану не разрешали пользоваться телефоном. Хотя вроде бы он имел право на один телефонный звонок. Ему нужно было поговорить с Авророй, узнать, все ли с ней в порядке, предупредить об угрозе со стороны Волока. Должен был поговорить с ней, но не смог. И находился в полной неизвестности. А ведь Волок мог похитить ее в любой момент, надругаться над ней...

Волок представлял большую угрозу для его безопасности. Но Ролана совсем не успокаивало, что бандит не знает, где он находится. Волок был хозяином Красноармейского района, а здесь Пролетарский. Некому было поставить его в известность о том, что Ролан Тихонов находится в КПЗ Пролетарского РОВД. Уж лучше бы поставили его в известность. Уж лучше бы он связался с Роланом. Хоть какая-то возможность узнать, как обстоят дела с Авророй...

Со стороны двери что-то лязгнуло. Ролан решил, что открывается «кормушка». Хотя вроде бы рано подавать пищу, но все возможно. Но нет, открылась дверь. И уперлась в железный штырь, намертво вмурованный в пол. Дверь открылась настолько, чтобы пропустить только одного человека.

И этот человек появился в камере. Мужик лет сорока. Рослый, сутулый. Кривые ноги, длинные и ухватистые, как у обезьяны, руки. Бритая голова, большой острый нос, круто возвышающийся над ним лоб. Узкие глаза, пристальный взгляд. Засаленные джинсы, старый растянутый свитер с высоким воротом. Свернутый матрац.

– Ну здоров... – сиплым прокуренным голосом начал он. – Не знаю, браток ты мне или так себе...

Не самое приятное начало разговора. Ролан промолчал. Пусть этот тип сам решает, браток он ему или нет.

Мужик бросил матрац на свободную половину нар. Но раскатывать не торопился. Пропихнул его в глубь к стене. Разулся. С ногами забрался на полати. Сел, облокотившись спиной на сверток. Как в кресле устроился.

Ролан невольно покривился. Носки воняли так, что в самую пору санэпидемстанцию для дезинфекции вызывать.

– А ты че нос морщишь? – оскалил желтые зубы мужик. – Запашок не нравится, да?.. Ты, паря, по какому разу на кич зачалился?

– По первому.

– Оно и видно... Здесь тебе не розарий, в натуре. Так что дыши жабрами, гы-гы...

Он вытащил из носка сигарету без фильтра. Блаженно помял ее в руках. Обнюхал.

– Чирки есть? – насмешливо посмотрел на Ролана.

– А у тебя?

– Значит, нет... А я то всегда найду...

Он просунул пальцы в щель между досками. Ничего не нашел. Продолжил поиски. В конце концов нашел спичку. Поднял с полу свой башмак, высек огонь о каблук. Закурил. Смачно затянулся.

– Наша нигде не пропадет, – ухмыльнулся мужик. – А ты загнешься, паря, если жопу морщить будешь... Чего молчишь, в падлу разговаривать?

– Дымишь ты много, дядя, – криво усмехнулся Ролан.

– Не понял, мне че, смоляк забычковать?

– Сигарету, что ли?.. Да нет, сигарета здесь ни при чем. Базары у тебя дымные. Глаза щиплет...

– Не понял, фраерок! – взвился мужик. – Ты че, батон на меня крошишь?

Ролан ничего не сказал. Не тронь дерьмо – не будет вони... Впрочем, он уже тронул...

– Ты, паря, на уважаемого человека наехал. Нехорошо это! Ответить придется...

Ролан лежал на спине, подложив руки под шею. Голова задрана, горло открыто. Как знал он, что именно в это место и будет метить мужик. Так и оказалось. Боковым зрением он уловил стремительное движение руки. Словно кобра на него метнулась. Но «змееловы» не дремлют. Рука попала в захват. «Рычаг локтя» заставил противника дрыгать ногами от боли.

– Ой-ии!.. У-уу!..

Ролан ослабил хватку.

– Ты, мужик, больше так не шути. А то ведь я и убить могу...

– Я не мужик... Я блатной...

– А мне все равно.

Он отпустил жертву. Обескураженный мужик забился в дальний угол.

– Ты это зря. Не надо так...

– А бить исподтишка можно?

– Здесь все и все исподтишка делают.

– Не убедил.

– Как зовут тебя, а?

– Ролан.

– А я Фрезер... Фрезеровщиком когда-то работал. По молодости. Глупым был...

– А сейчас поумнел?

– Я свободный человек, понял?

– А сколько уже отмотал?

– Четырнадцать лет! – с нескрываемой гордостью сообщил Фрезер.

– И где ж твоя свобода? Украл, выпил, в тюрьму!

– А ты меня моралью не дави. Молод еще!.. Твое счастье, что мы не в тюрьме. Там бы тебе показали, как с честным вором разговаривать... Повязали-то за что, а?

– Да ни за что.

– Темнишь, да?..

– В том-то и дело, что нет. По лесу ходил, грибы собирал. Смотрю, машина стоит. Ни единой живой души. Ключ в замке, все дела. Сел, поехал. А тут менты... Машина-то в угоне... Вот ни за что и замели... А может, это ты машину угнал, а?

– Гонишь, да? Я такими делами не занимаюсь... Краснушник я. Из товарных вагонов всякую разность дергаю... А машины не по моей части...

– Значит, кто-то другой угнал. А я подставился... Сам виноват. Не надо было тачку трогать...

– И что теперь?

– А дело шьют. Разбой. Когда машину брали, водителя по башке чем-то стукнули. Менты думают, что моя работа...

– Разбой, значит... Дело серьезное... Выкручиваться как-то надо.

– Как?

Фрезер вдруг перестал действовать Ролану на нервы. Какой-никакой, а собеседник. Снова появилось желание выговориться. Неплохо было бы получить дельный совет от знающего человека.

– Пока не знаю, как, – в глубоком раздумье изрек уголовник. – Думать надо... Где тачку, с какого места увели, а?

– Понятия не имею.

– Терпилу видел? Какой он, молодой, старый? Худой, толстый?

– В глаза не видел... Говорю же, за грибами ходил. Смотрю, машина стоит...

Ролан уже был уверен в том, что говорит чистую правду. Действительно, ходил за грибами... Похоронил «грибы» и вышел к машине. Вот с этого момента вся правда и начиналась. За исключением того, что пистолет находился не в машине, а у него за поясом. Но ведь Фрезеру совсем не обязательно знать кровавую предысторию. Опасные подробности должны храниться в большом секрете от всех. Конечно, Фрезер не ментовский стукач. Но знают двое – знает и свинья... Нет, о его «боевых подвигах» не должен знать никто. Было бы здорово, если бы он сам о них забыл...

– Значит, не знаешь, где и как терпилу бомбили... – еще крепче задумался Фрезер.

– В том-то и дело, что не знаю... Дернул меня черт в эту машину сесть... А там еще ствол как назло лежал...

– Ствол? В смысле волына?

– Ага, волына. «Тэтэха»...

– Эка незадача... Ствол может паленым оказаться. Ну, может, завалили кого-нибудь из этого ствола...

Ролан почему-то думал, что пистолет чистый. Но кто его знает, может, Дема убил кого-то. Тогда на Ролана чей-то труп повесят. А может, и два... Возможно, рукоятью этого пистолета Дема вырубил владельца «четверки». Будет экспертиза, пистолет признают орудием преступления... Час от часу не легче.

– Да, влип ты, паря. Даже не знаю, что тебе посоветовать... – озадаченно изрек Фрезер и почесал плешь на затылке. – В отказ надо идти.

– Так отказываюсь от всего.

– А может, не нужно отказываться?

– Что, на себя все взять? – возмущенно поднял брови Ролан.

– Не знаю... Я ментов как облупленных знаю. Не любят они отказников... Глухарей у них много. Вот возьмут да на тебя навесят... Но я то знаю, как от висяков отбиваться...

– Как?

– А у прокурорских фишка такая есть. Следственный эксперимент называется. Ты берешь вину на себя. Ну, тебя привозят на место, где все было. А ты-то не в курсах, что да как. Ну и начинаешь как слепой щенок носом тыкаться... Короче, прокурорские врубают, что нет на тебе вины. И ментов за жабры хвать. Типа вы че, мусора, совсем попутали?.. Но это с висяками. И вообще... Ты же тоже не в курсах, как терпилу прижали. Тоже можешь все на себя взять. Менты на радостях протокол составят, в отчетность там себе галку поставят, типа дело сделано. Ну и следакам тебя прокурорским отдадут. А те следственный эксперимент проведут и въедут, что ты не при делах... Кто тебя за жабры сейчас держит?

– Капитан Юрзин.

– Не знаю такого... Я вообще в Пролетарский уголок по первой залетел. Вот в Парижской Коммуне всех знаю... Да, кстати, пару лет назад один парнишка так же, как ты, по глупости залетел. А с нами на хате болтун сидел, ну, в смысле адвокат. Так он ему про следственный эксперимент напел. Ну, парнишка не дурак, послушал болтуна. Привели его на место, а он темный, ничего не знает... Ну, его спрашивать, зачем дело на себя взял. А он – менты, говорит, заставили. В слоника, говорит, с ним играли. Ну, это когда противогаз на голову и кингстоны перекрывают... Короче, отстали от него следаки. А ментам еще и всыпали. Ну, дело, само собой, закрыли... Но у тебя-то сложней...

– Что сложней?

– Так это, ствол у тебя. Даже за чистый ствол на пару-тройку лет загрузиться можно...

– А за разбой?..

– Если с довеском, то до пятнадцати...

– Уж лучше за ствол сесть...

– Если ствол чистый, то да... Сколько ты уже здесь?

– Три дня уже.

– Обвинение предъявляли?

– Нет пока...

– Значит, скоро предъявят... Думаю, ствол твой уже просветили... Короче, ты пока в сознанку не иди. Менты на допрос тебя дернут, про ствол скажут, что да как. Если ствол чистый, тогда думай, или за ствол тебе садиться, или за разбой...

– Лучше за ствол.

– Тогда сознавайся, что терпилу прижал. А следаки разберутся... Э-э, в смысле, ты сам решай, что делать. Твое дело, идти в сознанку или нет. У тебя своя голова на плечах...

Ролан кивнул. Голова у него своя. Но совет знающего человека не прошел мимо ушей...