"Мой старый дом" - читать интересную книгу автора (Арро Владимир Константинович)

Острая боль

Когда Палёна пригласили в кабинет, я остался один. Никого не было во всём коридоре. Мне стало ещё обидней, что я здесь не записан. Пока Палён сидел рядом, я ещё вроде был свой, а теперь и вовсе оказался чужой.

А тут ещё подошла девочка с мамашей. Мамаша так морщилась, что я даже подумал, что это у неё болят зубы, а не у девочки.

Она спросила:

— Ты здесь последний?

Мне не хотелось отвечать, что я здесь никакой, и я ответил, что да, я здесь последний.

Я отвернулся, а мамаша спросила:

— А с острой болью или с тупой?

Я говорю:

— С тупой.

— Ну вот, а мы с острой.

Даже с некоторой гордостью сказала. «Ну, — думаю, — и пусть сидят со своей острой, не буду с ними спорить».

Встал и пошёл по коридору. А тут как раз цветные диапозитивы висят, как за грудняками ухаживать. Как кормить, пеленать, купать. Я включил свет и стал смотреть.

Замечательные диапозитивы. Я смотрел-смотрел, а потом подумал: дай-ка проверю, записан я здесь или не записан. Может быть, меня ещё не вычеркнули?

Побежал вниз в регистратуру.

Регистраторша как крутанёт свой барабан. И вдруг вытаскивает мою карточку. Ну, этого я никак не ожидал! Я от радости чуть не задохнулся.

— Скачков, к какому врачу?

— К зубному, — кричу, — к зубному!

— А ты что так кричишь? Ты что, с острой болью?

Я говорю:

— Конечно с острой, а с какой же!

Далась им эта острая боль. Она недоверчиво посмотрела на меня и, наверное, подумала: почему же он такой радостный? А я такой радостный оттого, что здесь записан! Значит, не успели ещё вычеркнуть, не успели!

Регистраторша говорит:

— Двадцатый кабинет, на втором этаже.

И даёт мне номерок.

Прибегаю — Палён сидит уже в коридоре. Обеими руками за щёку держится.

— Ой, йвать будут, укой сдеяи, куда ты пйопай?

Палён уже теперь не только букву «р», но и букву «л» не выговаривает, и многие другие буквы. Ещё немного — и совсем говорить разучится.

Я говорю:

— Палён, меня, оказывается, ещё не выписали! Иду зубы лечить! У меня всё равно дупло есть, так уж лучше в своей поликлинике вылечить, верно? У нас там пока поликлинику найдёшь, руки-ноги поломаешь, одни пустыри кругом.

Палён схватил меня за руку, чтобы я, значит, не передумал, и говорит:

— Вот дьюг так дьюг!

Не всегда и разберёшь, что он сказать хочет.

Я спрашиваю:

— Что, Палён?

— Ты, говою, хоёший дьюг! Вместе не так стьяшно.

— Стьяшно, стьяшно. Язьве, — говорю, — это стьяшно?

Это уж я нарочно его дразнил, а он и не заметил. Долдонит своё:

— Вот дьюг так дьюг!..

И вот я в кресле. Врачиха говорит:

— Спокойно, деточка!

И вот я как дёрнусь! Нашла, значит, себе работу.

А врачиха:

— Терпеть, милый, терпеть!

Сижу с открытой пастью, весь взмокший и ни о чём не могу подумать. А сам хочу о чём-то подумать, о чём-то хочу, да не могу вспомнить — о чём. Наконец вспомнил: не выписали меня отсюда, не выписали!

Палёну зуб вытащили, а мне велели завтра прийти. Отчего ж не прийти, я приду в любое время!