"''Альта'' против ''Барбароссы''" - читать интересную книгу автора (Лота Владимир)

Урицкий Семен Петрович (18.03.1895 – 01.08.1938) родился в Черкассах, учился в Одессе, в декабре 1917 года добровольно вступил в Красную Армию, был некоторое время начальником Одесской Красной гвардии, затем – военным секретарем генерального консульства СССР при гетманском и германском оккупационном управлении в той же Одессе. В 1918 году Урицкий был слушателем Академии Генерального штаба РККА, начальником оперативного отдела 14-й армии. За короткий период времени ему пришлось работать на различных ответственных должностях, участвовать в подавлении военного мятежа в Кронштадте. С 15 августа 1922 года С. Урицкий числился в распоряжении Разведывательного управления РККА. Особых результатов в разведывательной работе добиться не смог – выявлен контрразведкой противника.

В начале 40-х годов С. Урицкий назначен начальником штаба Ленинградского военного округа, затем командиром 13-го стрелкового корпуса. В 1935 году Семен Петрович стал заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА, а 15 апреля 1935 года комкор С. Урицкий – начальник Разведывательного управления Красной Армии.

Почему И. Сталин назначил С. Урицкого на должность начальника военной разведки? Ответ на этот вопрос сегодня найти невозможно. Однако можно предположить, что Сталин не решился поставить на должность военной разведки кого-либо из аппарата НКВД, поэтому он и остановил свой выбор на кандидатуре Урицкого.

Семен Петрович был опытным командиром, талантливым военным организатором. Однако вряд ли именно это привлекло внимание подозрительного Сталина. Скорее всего, он принял решение доверить Семену Урицкому управление важной и сложной системой военной разведки потому, что комкор С. Урицкий был племянником М. С. Урицкого, крупного деятеля революционного движения в России, которого Сталин хорошо знал. М. Урицкий во время Октябрьской революции был членом Петроградского военно-революционного комитета. В июле 1917 года М. Урицкий был председателем Петроградской Чрезвычайной комиссии, а с марта 1918 года – кандидат в члены ЦК. Жизнь его оборвалась после террористического акта, организованного эсэрами.

Племяннику бывшего главного чекиста Петрограда Сталин и доверил в 1935 году судьбу военной разведки и военных разведчиков.

В ноябре 1935 года была утверждена новая организационная структура Разведуправления. Заместителем С. Урицкого стали корпусной комиссар А. Артузов и комдив А. Никонов. Начальниками основных агентурных отделов были назначены чекисты О. Штейнбрюк (западное направление) и Ф. Карин (восточное направление).

Карьеры С. Урицкого и А. Артузова в военной разведке продолжались недолго. 11 января 1937 года по предложению К. Ворошилова Политбюро приняло решение об освобождении А. Артузова и О. Штейнбрюка от работы в Разведуправлении Красной Армии. На должность заместителя начальника Разведуправления был назначен чекист, старший майор госбезопасности М. К. Александровский, который имел незначительный опыт работы в разведке. Такой заместитель не мог стать квалифицированным помощником С. Урицкому.

В начале мая 1935 года И. Сталин направляет начальнику военной разведки С. Урицкому указания по работе аппарата военной разведки. Он требует обратить особое внимание на подготовку и воспитание кадров военной разведки, рекомендует подбирать кандидатов среди русских, украинцев, белорусов, а также проверенных латышей и евреев. По мнению Сталина, для работы в военной разведке не следовало брать поляков, эстов, финнов, венгров и австрийцев.

Сталин потребовал от Урицкого сосредоточить силы военной разведки на добывании сведений о Германии, Польше и Финляндии – на Западе; Японии и Маньчжурии – на Востоке: «Важнейшей задачей военной разведки является своевременное предупреждение о замыслах и мероприятиях этих государств. На этом сосредоточить все силы, не распыляя их на других направлениях».

Несомненно, Сталин знал, что между военной разведкой и органами НКВД сложились не простые отношения. ВЧК еще во времена Ф. Дзержинского стремилась подчинить себе военную разведку. Когда это не удалось, чекисты в декабре 1920 года создали свою внешнюю разведку – Иностранный отдел (ИНО) ОГПУ. С тех пор, несмотря на отдельные совместные успешные операции, отношения между двумя спецслужбами были не безоблачными. В 1934 году, не без участия НКВД, И. Сталин пришел к выводу о неудовлетворительной работе военной разведки, которую решил усилить чекистами.

Стремясь не допустить обострения отношений между своими спецслужбами, Сталин рекомендовал руководству военной разведки и ИНО поддерживать постоянную и прочную связь, обязал их наладить обмен взаимной информацией и организовать совместное обсуждение особо важных оперативных вопросов.

Указания Урицкому Сталин завершил такими словами: «...Все должны знать, что партия и правительство уделяют особое внимание Разведуправлению, считая его работу очень большим и серьезным делом».

Возвратившийся в НКВД А. Артузов в марте 37-го был назначен на должность научного сотрудника 8-го учетно-архивного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД. Для специалиста такого класса, который руководил проведением сложнейших операций ВЧК, подобное назначение означало больше, чем завершение служебной карьеры. Артузов несколько раз попытался попасть на прием к наркому внутренних дел Н. Ежову. Однако нарком не принимал его. Тогда Артузов написал Ежову личное письмо. Ответа не последовало. Артузов направил наркому еще несколько писем. В одном из них он писал: «...Три месяца я переживаю провал нашей польской работы, думаю о его причинах и корнях. Стыжусь, что в разведке дал себя обмануть полякам, которых бил, работая в контрразведке. Глубоко понял, как должен быть недоволен мною и возмущен Сталин, который послал меня в Разведывательное управление исправлять работу. Особенно тяжело сознание, что я его подвел перед военными, ведь он надеялся, что я буду сталинским глазом в Разведупре». Далее Артузов писал: «Пока я еще не знаю, почему меня сняли из Разведупра. Я написал Сталину письмо (если разрешите, предъявлю вам копию этого письма), отчет о моей работе в Разведупре. Я думаю, что военные меня выперли, пользуясь тем, что Вам, занятому троцкистами, не до меня. Безуспешно я пытался тогда попасть к Вам на прием. После разговора с Фриновским я понял, какое несчастье случилось в НКВД по польской работе, понял свою ответственность, считал, что моя собственная судьба и моя работа – мелочь по сравнению со случившейся бедой, что ЦК поступил со мной чрезвычайно терпеливо...»

В Москве уже полным ходом шла чистка от тайных «врагов народа, предателей и вредителей». Артузов трезво оценил ситуацию. Его положение было безнадежным, и он решил сделать еще один упреждающий ход, который, как он, видимо, надеялся, должен спасти его жизнь.

На этот раз Артузов написал Н. Ежову докладную записку, где обвинил 34 сотрудника Разведуправления Красной Армии в троцкизме. В этот список попали и чекисты, которые прибыли на работу в Разведупр, и военные разведчики, которых Артузов хорошо знал. Охота на троцкистов в стенах военной разведки началась незамедлительно.

В первой половине 1937 года произошли очередные провалы в резидентурах военной разведки в некоторых европейских странах. Сталин знал и о провалах, и о письме Артузова. Поэтому он решил лично провести совещание руководящих работников Разведупра. Оно состоялось 21 мая 1937 года. Выступая перед руководителями военной разведки, Сталин сказал: «Разведка должна постоянно учитывать, что есть враги прямые и враги возможные. Все союзники – возможные враги, и союзников тоже надо проверять. С точки зрения разведки, у нас не может быть друзей. Поэтому никаких секретов никому не давать. При сотрудничестве с чехами давать им материалы, не вскрывающие наши планы. Считать чехов врагами наших врагов. Необходимо полностью учесть урок сотрудничества с немцами на основе тесных взаимоотношений с ними после Рапалло...»

Я. Берзин на этом совещании не присутствовал. Тем не менее Сталин счел необходимым заявить: «...Товарищ Берзин – честный человек, но проглядел и со своим аппаратом попал в руки немцев...» Далее сделал неожиданный вывод: «...Сеть Разведупра нужно распустить. Лучше распустить всю. Вызвать людей, присмотреться к ним и после тщательной проверки некоторые из них могут быть использованы в другом направлении, можно посылать их в другие места».

Сталин не забыл и о докладной записке Артузова. Видимо, именно тогда он и решил предпринять кардинальные меры по обновлению аппарата военной разведки. Завершая свое выступление, сказал: «Мы должны создать свою сильную разведку. Хорошая разведка может отсрочить войну. Сильная разведка врага и наша разведывательная немощь – это провокация войны. Нельзя быть слепыми, надо иметь глаза. Значит, надо иметь сильную разведку и контрразведку».

2 июня 1937 года состоялось расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны. Сталин прибыл на это совещание и выступил с докладом. Касаясь проблем в работе военной разведки, он сказал: «Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не для нас. Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза и уши».

Урицкий не мог перестроить работу так, как требовал Сталин. Через неделю после расширенного заседания Военного совета при наркоме обороны, точнее 9 июня 1937 года, С. Урицкий был освобожден от должности начальника Разведуправления. В этот же день начальником военной разведки был назначен Я. Берзин, возвратившийся из Испании.

Армейский комиссар 2-го ранга Я. К. Берзин 9 июня 1937 года вновь прибыл в свой рабочий кабинет в Разведуправлении, которое по-прежнему располагалось на Гоголевском бульваре, в центре Москвы.

Берзин был опытным организатором военной разведки, человеком, беззаветно преданным делу революции и социалистической России.

По распоряжению Сталина в Москве и других крупных городах проводились мероприятия по борьбе с «врагами народа». Коснулись они и Разведуправления Красной Армии. В июле 1937 года 20 офицеров Разведуправления, названных в доносе Артузова, были арестованы и отправлены на Лубянку. Среди них оказались Штейнбрюк, Геккер, Карин, Захаров-Мейер, Узданский и Александровский. В тот же день были арестованы опытные разведчики – дивизионный комиссар Л. А. Борович, заместитель начальника 2-го отдела Разведупра, работавший резидентом в Шанхае, комбриг В. Г. Боровой, полковник А. А. Мазалов, полковые комиссары Ю. Л. Антонович и А. Б. Асков. На Лубянке оказались и специалисты Разведуправления по Германии полковник А. М. Идоловский, руководивший резидентурой в Берлине, С. А. Залесская, работавшая в Германии, Чехословакии и Польше, и другие разведчики.

1 августа 1937 года положение в Разведуправлении, сложившееся в связи с разоблачением «врагов народа» среди разведчиков, было рассмотрено на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). В связи с этим принято решение освободить Я. К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления Красной Армии и временное исполнение обязанностей начальника Разведуправления возложить на товарища Никонова. Никонов продержался на должности руководителя центрального аппарата военной разведки всего несколько дней.

В октябре 1937 года был арестован Я. К. Берзин. 28 июля 1938 года он был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Через 28 лет – в 1956 году – Ян Берзин был реабилитирован. Однако до сих пор причины ареста и расстрела Берзина не имеют логического объяснения.

В начале семидесятых годов один из ветеранов военной разведки пытался выяснить, за что же арестовали начальника военной разведки. После преодоления некоторых обязательных формальностей он получил доступ к делу по обвинению Я. К. Берзина в государственной измене, которое хранилось в КГБ. В этом деле находился один любопытный документ – личное признание Берзина в сотрудничестве с иностранными разведками. Это признание, судя по дате, Берзин «написал» на следующее утро после ареста. Оно и стало основным доказательством вины начальника военной разведки.

На листе бумаги почерком Берзина было написано то, что он никогда не делал и не мог бы сделать, как честный человек, отдавший все свои силы в борьбе за социализм и его идеалы. Признание мог написать специалист, умеющий подделать любой почерк. Сотрудник КГБ, в присутствии которого изучалось дело бывшего начальника военной разведки, не мог опровергнуть такую версию.

Берзин знал многое. Он был опасен для наркома внутренних дел Н. Ежова, который воспользовался случаем и расправился с начальником военной разведки.

Репрессии обрушились на военную разведку по всем направлениям. Чистке подвергался центральный аппарат, зарубежные резидентуры и органы оперативной разведки – разведотделы штабов военных округов. Были арестованы все заместители начальника Разведуправления, все начальники отделов и их заместители. В ходе чистки Разведупра уничтожены наиболее опытные сотрудники центрального аппарата, из командировок отозваны зарубежные резиденты и некоторые разведчики. Многие из них тоже были репрессированы, некоторые уволены с работы.

Последствия чистки таковы: около 250 человек из состава Разведуправления арестованы НКВД, 321 человек отчислен из состава управления.

Начальник Разведуправления С. Урицкий 1 ноября того же 1937 года тоже был арестован и 1 августа 1938 года приговорен к высшей мере наказания.

А. Артузову тоже не удалось избежать смертной казни.

8 сентября 1937 года исполняющим обязанности начальника Разведуправления был назначен старший майор госбезопасности С. Г. Гендин. Контроль над военной разведкой оказался в руках наркома внутренних дел. Однако для С. Гендина руководство военной разведкой стало тяжелой ношей. 22 октября он тоже был арестован и через четыре месяца Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания.

Некоторые историки, попытавшиеся разобраться в трагедии военной разведки, пришли к выводу, что чистка, проведенная в Разведупре в 1937 – 1939 годах, создала благоприятные условия для возрождения военной разведки на качественно новой основе. «Произошло невозможное. Более пятнадцати лет правительство безуспешно пыталось покончить с бардаком в ведомстве ГРУ. Но это было невозможно, отсутствие дисциплины казалось неистребимым, за взлетами следовали сокрушительные провалы. Руководителей вызывали на Политбюро, принимали меры, разведку усиливали кадрами из ОГПУ – все без толку. А профнепригодные „майоры“ за считанные годы на развалинах создали спецслужбу, которая уже в годы войны была признана лучшей в мире». К такому парадоксальному выводу пришли историк А. Колпакиди и Е. Прудникова в книге «Двойной заговор».

Все было не так просто. «Майоры», которые в 1938 – 1939 годах были направлены на работу в разведку, не могли создать «спецслужбу, которая уже в годы войны была признана лучшей в мире». Специальные службы воспитывают своих сотрудников годами, а агентурные сети создают десятилетиями.

Назначенный 14 апреля 1939 года начальником военной разведки Герой Советского Союза И. И. Проскуров, прославившийся в воздушных боях в Испании, 25 мая 1940 года докладывал наркому обороны и Комиссии ЦК ВКП(б): «Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов от чуждых и враждебных элементов. За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки».

Несмотря на репрессии, в Центре все-таки уцелели разведчики, имевшие опыт зарубежной работы. В Германии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Швейцарии, Болгарии, Италии, Франции, Японии и некоторых других странах сохранились источники информации, начавшие сотрудничество с советской военной разведкой еще во времена Я. Берзина.

«Майоры», в большинстве своем не знавшие иностранных языков и не имевшие представления о специфике зарубежной разведработы, учились новой для них профессии у старой разведгвардии, выжившей в годы репрессий. Среди новых сотрудников, прибывших в Разведуправление, конечно, были талантливые молодые люди. Это генерал-майор И. Скляров, полковник Н. Скорняков, военинженер 2-го ранга К. Леонтьев, капитан Н. Аптекарь, лейтенант Н. Зайцев и другие.

Обстановка, которая складывалась в Европе и на Дальнем Востоке, беспокоила руководство разведуправления Красной Армии. В военной разведке проводились специальные мероприятия, направленные на укрепление зарубежных органов разведки. Продолжал реализовываться замысел Яна Берзина. В Германии и в странах, которые имели с ней общие границы, начала создаваться разведывательная сеть, которая могла бы действовать даже в случае возникновения военногоконфликта. Однако, как оказалось, для создания надежной разведывательной сети требовалось значительно больше времени, чем предполагал Сталин.

Накануне войны эффективную агентурную сеть за рубежом целенаправленно стремились воссоздать начальники военной разведки А. Орлов, И. Проскуров и Ф. Голиков. Они использовали возможности, созданные в европейских странах еще Я. Берзиным. В 1937 году в Германии реально действовали 16 советских разведчиков-нелегалов. Разведку Японии вели 17 специальных сотрудников военной разведки. Сведения о внешнеполитическом курсе фашистской Италии добывали 5 разведчиков.

Силы военной разведки в ходе репрессий были все-таки основательно подорваны. Чистка значительно сократила ее возможности по добыванию сведений о вероятных противниках. 7 декабря 1940 года К. Ворошилов передавал Наркомат обороны С. К. Тимошенко. В акте о передаче дел Ворошилов дал следующую оценку состоянию военной разведки: «Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организационной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется. Работа Разведуправления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведуправления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении и подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту принятия Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагал. Театры военных действий и их подготовка не изучены».

Акт о сдаче-приеме Наркомата обороны СССР утверждал И. Сталин. Возможно, читая этот документ, вождь впервые понял, что репрессии практически полностью уничтожили военную разведку, о которой он в 1937 году сказал: «Это наши глаза, это наши уши».