"Тень воина" - читать интересную книгу автора (Перемолотов Владимир)

Глава 13

Ветер ударил в лицо и унес слова назад.

Люди вокруг менялись так быстро, что глаз не успевал отличать одного от другого. Их прижало к стене какой-то лавки и Игнациус сопротивляясь людскому потоку вертел головой в надежде увидеть колдуна. Чувство, что он где-то совсем рядом не прошло, а только стало сильнее. Он должен был быть рядом, среди этих бегущих людей. Тень зверя уже упала на них, а сверху, неся смерть, валились бревна и мешки с чем-то живым и визжащим. В этой суматохе ему оставалось только подойти и выдернуть мешок из рук растерянно смотревшего в небо Гаврилы.

В десятке шагов от них, словно островок посреди водяного потока встали поляницы. Игнациус насторожился - драчливых баб никто особенно не любил - но женщинам было не до него…

Упершись грудью в лук, та, что помоложе, накидывала тетиву, а вторая уже пускала стрелу за стрелой. На мгновение остановившись, старшая глянула на подружку, что уже встала у нее за спиной и шарившую в колчане.

- По глазам, Дилька! По глазам, а не по морде ее!

Игнациус посмотрел на них и выбросил из головы. Не они. От этих женщин не веяло опасностью. Опасным сейчас мог оказать тот, кому Гаврилов мешок будет интереснее огромного многорукого зверя.

Стрелы поляниц делал свое дело. Зверь перестал топтать беззащитный скот и переворачивать возы с сеном, разъярился. Он взмахнул ногой, и несколько человеческих тел взлетели в воздух. Игнациус отвлекся, глядя как сверху на поляниц валятся несколько вопивших на разные голоса мужиков в кольчугах и парочка блеющих от страха овец.

За это и поплатился.

Рывок, который бросил его на землю он пропустил. Земля и небо поменялись местами, и он проехался лицом по утоптанной земле, но Гаврилов пояс он не отпустил. Маг почувствовал, что у него за спиной нет уже надежности бревенчатой стены, и только тут он по настоящему почувствовал силу и безумие толпы. Удар в спину бросил его на Гаврилу, потом кто-то легко вскочил ему на плечи, оттолкнулся и прыгнул вперед, на мгновение, заслонив собой небо… Наверняка что-то случилось бы еще, но тут упал сам Гаврила. Понимая, что значит упасть посреди обезумевшей от ужаса толпы, Игнациус отгородив заклятьем напиравших сзади людей, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с невзрачным бородатым мужиком. Масленников все еще барахтался на земле с неестественно вывернутой рукой, а незнакомец, не давая ему подняться, наступив ногой на шею, тащил к себе мешок.

Радость вспыхнула в маге, словно лампа и тут же погасла, будто ветер сорвал огонь с фитиля. Это был не Митридан. Это был человек, а не колдун, надевший личину обыкновенного человека.

Незнакомец перестал дергать, и стремительно наклонившись, впился зубами в кулак журавлевца. Гаврила заорал, забился - пыль мешала дышать, облепив щеки и забившись в нос. Он начал чихать, хотя впору было начать ругаться. Или звать на помощь.

Теперь мешок оказался в руках бородача. Он рванулся назад, пытаясь затеряться в толпе, но не тут-то было. Теперь его и Гаврилу связывала веревка. Разбойник протащил чихающего Гаврилу пару шагов и только потом понял, в чем дело. Он дернул мешок раз, другой, но, сообразив, что это бесполезно, выхватил нож.

Игнациус, не мешавший ему, а только выглядывающий по сторонам Митридана, усмехнулся, мельком глянув, как тот пилит веревку. Веревка была не простой - вымоченной в мертвой воде и завязана с нужными заклятьями. Простому ножу такую нипочем было не разрезать.

Лица вокруг неслись ураганом, но Митридана среди них не было. Появившийся рядом с бородатым рыжий, с перевязанным платком грязным лицом взмахнул топором. Игнациус и сам в молодости помахавший мечом и топором сразу понял, куда направлен удар. Рыжий собирался рубить вовсе не веревку.

- "Знает! - мелькнуло в голове. - Знает, гад! Он!" Он еще не узнал колдуна, но никто другой не сообразил бы так быстро, что рубить нужно не веревку, а руку. Этот - знал!

Опережая падающую сталь, маг бросил вперед Ледяное заклятье.

Воздух над Гаврилой вздрогнул, словно он был живым, и его плоть почувствовала неземной холод. Он не потерял прозрачности, но стал прочным, словно лед, в который вмерз топор. Волна холода рванулась от Игнациуса, превращая людей вокруг в ледяные статуи. Застыл бородач с ножом, еще трое, рванувшиеся к Гавриле упали и раскололись на части…

Но не рыжий!

Холод и смерть витали вокруг Игнациуса, но перепуганная толпа не видела этого. Спасаясь от видимого зла но, не обращая внимания на зло невидимое, они спотыкались и перескакивали через куски расколовшихся от холода человеческих тел, но бежали дальше. Рыжий, уже понявший, что ничего не вышло, перестал быть его противником и стал частью толпы. Его спина, ничем не отличающаяся от спин других варваров, исчезла в плотном потоке бежавших. Игнациус, надеясь больше на удачу, снова бросил в толпу Ледяное заклятье, но рыжий мелькнул среди замороженных варваров и пропал за телегами.

Теперь сомнений у Игнациуса не было. Противостоять ледяному заклятью мог только маг, колдун или волхв.

"Я не проиграл, - подумал Игнациус. - Проиграл он, хотя, возможно он об этом еще не знает…" То, что уже произошло, несло в себе зерна того, что произойдет совсем скоро. Колдун знал, чего хочет маг и, значит, предстояла борьба. Правда, он наверняка не знал еще кое-чего, связанного с Ледяным заклятьем, например о Тени заклятья, но это ему предстояло узнать вечером. Маг засмеялся своим мыслям.

Кто-то с мешком за плечами пробежал рядом и задел мага. Игнациус вынырнул из раздумий. Вокруг было пусто. Топот ног и крики ужаса теперь звучали впереди, а вот шум, что слышался позади, звучал более благородно. За спиной, на заваленной мешками и заставленной перевернутыми телегами площади, кипела битва. Поляницы и несколько местных дружинников, окружив шишигу пытались не то убить ее, не то просто отогнать подальше. Игнациус окинул их безразличным взглядом. Эти были заняты друг другом и, следовательно, не опасны. Маг склонился над Гаврилой.

- Вставай!

Тот встал на колени, закрутил головой. Шея еле вертелась и он кривясь от боли спросил:

- Где шишига?

- Там, - махнул назад рукой маг. Он бросил взгляд над Гавриловой головой. - Ей, слава Богам, не до нас.

Гаврила поднял руку, покривился. Другой рукой стал растирать шею.

- Кто это был?

- Ворье, - объяснил маг холодно. - Я ж тебе говорил… В больших городах и не такое бывает.

Гаврила потер оттоптанную шею.

- Тяжелая жизнь, оказывается, у вас, у купцов…

Игнациус посмотрел на осколки разбойников. Они лежали чуть в стороне, за мешками, и Гаврила их не видел.

- Зато сколько всякого интересного видеть приходится… Пойдем отсюда.

Гаврила поднялся, и, неловко двигая руками, стал отряхиваться. Глядя как тот бьет себя руками по груди и с него клубами осыпается пыль, маг думал о колдуне и о том, что война объявлена. Первый удар нанес Митридан, но он сумел отразить его. Теперь дело за ним.

"А ведь он и впрямь думает, что все кончилось, что у нас ничья, - подумал Митридан. - Да-а-а-а. Придется ему огорчиться".

Он представил, как свершится задуманное, но тут над самым ухом взвыло.

- А-а-а-у-у-а-а!

Гаврила прыгал как ужаленный и размахивал рукой. Игнациус бросил взгляд на поверженных врагов - не ожил ли кто из покойников, но там все было, как и от веку положено. Покойники вели себя, как и полагалось - лежали кусками и не двигались. Маг ухватил Гаврилу за плечи и тряхнул.

- Что?

- Ж-ж-ж-ж-ж-жет! - прошипел, приплясывая от боли, Гаврила. Он ткнул в лицо Игнациусу блестевшую чем-то мокрым и жирным ладонь, на которой прилипшими крошками выделялись глиняные осколки. - О-о-о-о-о-о-гнем горит!

У него хватило ума не дотронуться до горящей ладони другой рукой и вместо этого, Гаврила стал ожесточенно тереть ее о штаны. От ладони шел резкий запах древесной смолы - запах, которого не было на рыночной площади.

- Куда это ты влез? - оглядываясь, спросил Игнациус.

- Никуда-а-а-а-а не вле-е-е-е-з… - подвывая, ответил Гаврила. - А-а-а-а-мулет! О-о-о-х, жжет, соба-а-а-ака!

И видя, что товарищ ничего не понимает, объяснил:

- Амулет, что Митридан в дорогу подарил…

- Подарил?

Гаврила хотел кивнуть, но не успел. Глаза его открылись, и маг уловил в них какое-то близкое движение.

- Шишига!

Маг обернулся. Колдовской зверь, созданный Митриданом (Кем же еще? Конечно им!), бросив поляниц и дружинников, прыгнул к Гавриле и Игнациусу. Может быть, в этом движении было коварство Митридана, а может быть просто любопытство зверя, привлеченного прыжками и криками Гаврилы. Поляницы первые сообразившие, что случилось, бросились следом, но прыгучая тварь обогнала их шагов на пятьдесят и теперь сидела на корточках в десятке шагов от Игнациуса и Гаврилы.

Гаврила сквозь боль обернулся и застыл, встретившись глазами со зверем. Он представил, как шишига наступает на него и он, словно мокрая земля под босой ногой землепашца просачивается у чудовища между пальцев…

Если б этот зверь встретился ему десяток дней назад, он просто умер бы (если б не удалось убежать, конечно). Пережить такой ужас он просто не смог бы. Случись это дня три назад, после того, как он посмотрел на колдовство Митридана, княжеских дружинников и песиголовцев, душа бы его из-под кадыка ушла бы в пятки и лежала бы там несколько дней, но сейчас страх только прибавил ему резвости. Забыв про купца и про мешок, он рванулся в сторону, туда, где уже затихали крики торговцев.

Забыв про мешок и Игнациуса он забыл и про веревку, но у той память оказалась длиннее и крепче, чем у человека. Она помнила и о Масленникове и о мешке, и тот серой лягушкой подпрыгнул и потащился следом за беглецом.

Игнациус остался один на один со зверем. В коричнево-рыжей шерсти белыми черточками торчали стрелы.

- Убью! - взревел зверь. У маленького человека, что стоял перед ним, не было ни меча, ни копья, ни лука.

- Разговариваешь? - удивился Игнациус, чуть было, не опустив поднятых в небо рук, но вовремя спохватившись. - Вот еще попугай на мою голову отыскался…

Лучницы, понявшие, что не успевают встав на колено опустошали колчаны, пытаясь отвлечь зверя от чудака, что вместо того чтобы бежать, стоял спокойно около опрокинутого воза и ждал смерти.

- Беги, дурень! - прозвенел женский голос. - Дилька, достань его!

Ответ поляницы заглушил рев зверя.

- Убью!

Подняв волосатую ногу, толщиной с хорошую сосну, шишига на мгновение застыл над безумцем, словно наслаждаясь своей властью над ним.

Нога так и не опустилась.

Зверь вспыхнул, словно просмоленная ветка. Никто и глазом не успел моргнуть, как коричнево-рыжая фигура стала оранжевой, расцветя языками огня. Словно лишенный силы, зверь не визжал от боли и страха, не размахивал лапами, а молча, как будто не чувствовал ничего, или потерял интерес к жизни и теперь прислушивался к тому, что творилось внутри него, он повалился на разбросанную вокруг рухлядь. Огонь притих, но тут же вспыхнул с новой силой - занялось разбросанная вокруг солома. По земле скользнул удушливый запах горящей шерсти, заставляя глаза слезиться. Игнациус закашлялся.

- Где он? Живой?

- Тулица! Тулица!

Игнациус не стал слушать. Скрытый стеной огня от глаз варваров он побежал вслед за Гаврилой, не заботясь о том, что про него подумают амазонки.

Гаврилу он настиг на краю базара.

Тот стоял около бочки с пивом и жадно пил, проливая на себя из здоровенного ковша. Похоже было, что пиво- это как раз то, чего ему не хватало. Он уже не орал, не скакал бестолково, а стоял беспокойно, глядя поверх ковша на столб дыма, что поднимался над разгромленными лавками. Увидев мага облегченно вздохнул.

- Что там?

Игнациус молча отобрал у него ковш и сам приложился. Пиво как пиво. - не хуже и не лучше других, хотя он, случалось, пивал и получше… Оторвавшись от ковша, вытер губы тыльной стороной ладони, объяснил:

- Горит что-то…

- А шишига?

- Померла, если самка…

Гаврила от этих слов вздрогнул. От этих слов веяло неприятностями.

- А если самец?

Игнациус крякнул. Нет. Хорошее все же у хозяина пиво выварилось.

- Если самец, то помер. А он и правда говорить умеет? Или мне показалось?

Гаврила воспрянул духом. Жизнь вновь поворачивалась светлой стороной. Опять же пиво…

- Может, может… Дружинники его?

Он сделал рукой какой-то затейливый жест, словно курице шею сворачивал.

- Да оно как-то само собой получилось, - ответил Игнациус чуть задержавшись с ответом. - Я толком и не разглядел…

Гаврила не стал ждать, пока ковшик освободится, а подобрал кувшин повместительнее и и булькнув им в бочке с некоторой долей зависти сказал:

- Вот он Киев-то… Интересно у них тут всегда так?

Отвечать Игнациус не стал - нечего ему было отвечать на это, но разговор поддержал.

- А ты чего ни с того ни с сего заорал?

Гаврила посмотрел на руку, качнул ей, словно собирался зачерпнуть ладонью воздух.

- Как это "ни с того ни с сего"? Больно было…

- Больно?

- Жгло.

Он с сожалением коснулся веревочки, свободным кольцом охватывавшую шею.

- Я когда отряхивался, амулет Митриданов раздавил… Не по умыслу. Случайно!

Игнациус вспомнил глиняную плошку, что Масленников носил на шее, покачал головой. Чувство победы над колдуном еще жило в нем.

- Амулет… - презрительно сказал он. - Амулет тебя охранять должен, а он нас чуть не погубил…

Брови Гаврилы, что виднелись над краем ковша, поднялись домиком.

- Если б не амулет, то ты бы не заорал. А не заорал бы ты так шишига на нас внимания не обратил бы, - объяснил Игнациус.

- Обошлось же? -ответил ни мало не смутившись, Гаврила опустив кружку. Вытянув перед собой руку он вертел ладонью, разглядывая ее со всех сторон…

- У меня теперь даже рука ни капельки не болит! Я ее в пиво сунул!

Игнациус поперхнулся, уронил ковш, но Гаврила подхватил его, не дав долететь до земли, и успокоил товарища.

- Да не в эту бочку. В другую… В соседнюю.