"Афёра" - читать интересную книгу автора (Силкин Владимир)

33

— Тогда рискну ещё раз спросить об этом человеке, — сказал Макаров, взяв сверкнувший серебряным лезвием в лучике упавшего на него света столовый нож, который лежал рядом с его прибором, и обведя им эллипс вокруг физиономии добродушно улыбающегося Красавчика. — В прошлый раз вы уверенно сказали, что в этом году его здесь, в вашем баре, не видели. Но ведь это не так?..

Игорь Николаевич вздохнул и потёр виски.

— Да, правильно. Но откуда вы… Как вы догадались?

Макаров усмехнулся и положил нож.

— Почувствовал… Обратите внимание: как и этого человека, двух мужчин, сидящих рядом с ним, вы запомнили, по вашим словам, плохо, но — заметьте! — говорить с той же категоричностью, что не видели их в этом году у себя в баре, не стали. Не правда ли? — глядя в глаза хозяину «Золотого краба», спросил Макаров. Пользуясь тем, что тот не ответил, продолжил: — И в самом деле, Игорь Николаевич, вы же здравомыслящий человек, ваше преуспевание в бизнесе говорит об этом лучше всего. Разве скажет человек о ком-то, кого не знает, о ничем не выделяющемся мужчине, неприметном в общей огромной массе курортников, что тот ТОЧНО НЕ БЫЛ в некотором месте в течение известного, достаточно длительного времени?.. Вот если бы вы в прошлую нашу встречу, напротив, сказали, что этот человек здесь был, а его друзей вы не запомнили, — это было бы понятно, а не был… — Алексей вздохнул и развёл руками. — К сожалению, Игорь Николаевич, это сразу же наводит на мысль о преднамеренном обмане. Макаров замолчал. Хозяин бара как-то болезненно взглянул на него, потом обежал глазами зал, потом вздохнул и снова посмотрел на Алексея, после этого нервно взял со стола вилку и тут же положил её обратно на скатерть. Наконец он невесело усмехнулся и проговорил:

— Да-да, конечно, этим должно было кончиться… Конечно… Конечно, вы должны были все понять, это рок… судьба, — бормотал сидящий напротив Макарова человек, очевидно, обращаясь к себе самому. После этого Игорь Николаевич откинулся на спинку стула и, расстегнув воротник белой сорочки, расслабил узел галстука.

Макаров внимательно следил за ним, не произнося ни слова. Откровенно говоря, он не ожидал, что его примитивно организованный наскок произведёт на хозяина бара столь сильное впечатление. Но, к удивлению, это было именно так, и теперь, судя по всему, вот-вот должна была последовать весьма любопытная для Алексея исповедь или что-то вроде того.

— Да, Алексей, вы правы, — продолжил наконец хозяин «Золотого краба», сделав нервный жест, предназначавшийся кому-то из работавших в зале официантов. — Вы правы, я вас обманул. Я знаю этого человека. Он бывал в этом баре, конечно, и нынешним, и прошлым, и даже позапрошлым летом. Поэтому, собственно, я хорошо помню и тех, кто здесь, — он указал на продолжавший лежать на столе перед Алексеем снимок, — сфотографирован вместе с ним. Вы проницательны, и ваши логические построения абсолютно верны, но все-таки там, в самолёте, и после, в электричке, мне почти удалось вас обмануть… — Несмотря на полный напряжённого внимания взгляд Макарова, его собеседник вдруг резко оборвал речь, давая Алексею ещё некоторое время на то, чтобы поломать голову над смыслом своих слов. К их столу приблизился молчаливый официант в белом, казавшемся голубоватым в свете ламп, освещавших пространство бара, пиджаке и, молча собрав пустые тарелки, водрузил в центр стола, рядом с пивным бочонком, тёмную бутылку французского коньяка

— Не откажетесь, Алексей… простите? — взглянул вопросительно на Макарова хозяин бара, взяв в правую руку бутылку.

—Алексеевич, — догадался, чего ждёт от него Игорь Николаевич, Макаров, — с удовольствием. — И, отметив, что официант успел миновать отделявшую их столик от зала сеть и отошёл на расстояние, достаточное для того, чтобы не слышать его слов, спросил, поднеся рюмку к носу и вдыхая тонкий аромат коньяка: — Так почему же, Игорь Николаевич, вы скрыли от меня своё знакомство с этим человеком? Кстати, если не знаете, очень авторитетным вором и убийцей по кличке Красавчик.

Услышав слова «вор и убийца», державший двумя пальцами рюмку хозяин бара с каким-то обречённым видом кивнул и пробормотал: «Да, да, я так и думал… Примерно так». Потом он быстро выпил свой коньяк и поставил рюмку на стол.

— Да, — с отразившейся на лице покорностью неумолимой судьбе сказал Игорь Николаевич, переводя взгляд с лица Алексея в зал, потом на стол и стоявшие на нем тарелки с закусками, потом обратно в том же порядке, замыкая своеобразный круг. — Да, сейчас, Алексей Алексеевич, я все вам объясню, — перешёл он на быстрый полушёпот. — Вы ошиблись, когда предположили, будто в самолёте я обратил внимание на фотографию красивой женщины… Потом я ещё искусно подыграл вам, когда понял вашу ошибку, подсев к вам в электричке…

— Вот как? А зачем вы вообще подошли ко мне? — не утерпев, спросил Макаров. — Можно же было промолчать и вообще больше…

— Нет-нет, это было невозможно для меня, — протестующе подняв вверх обе руки, перебил его Игорь Николаевич. — Я должен был непременно узнать. После того, как там, в самолёте, на фотографии, которую вы держали в руках, я узнал этого субъекта, я обязательно должен был узнать… должен был помочь… В общем, я не верю, что вы мне ни говорите, будто вы какой-то страховой детектив; я понял, что должен вам помочь, чтобы вы помогли мне…

— В чем? — спокойно спросил Алексей.

— В том, чтобы избавиться от этого страшного человека, этого Сергея Николаевича, Сержа, и его подручных.

— Чем же он вам так досадил? — удивился Макаров.

— А как вы думаете, отдавать дважды в год пятьдесят процентов своей ежедневной выручки в самый разгар сезона, это нормально? — почти воскликнул сидевший напротив Алексея человек, совершенно потеряв свои недавние солидность и спокойствие, — Я чувствую, чувствую, что вы из милиции, ну, или из органов, — неважно. Вы неспроста имеете его фотографии — очевидно, вы приехали сюда по следам этого мерзавца… Я уже отчаялся — может быть, хоть вы освободите меня от его поборов?..

— Что значит — хоть я? — уточнил Мака ров и подлил в рюмку своего расстроившегося вконец собеседника коньяка. — Давайте, Игорь Николаевич, выпейте ещё для расширения со судов и успокойтесь. А потом расскажите все по порядку, все, что вы знаете: как началось, откуда он взялся на вашу голову и прочее. Все по порядку. Может быть, чуть позже я смогу порадовать вас чем-нибудь, — пообещал он послушно выпившему налитую рюмку коньяка коммерсанту и сам не спеша пригубил свою.

— Да-да, правильно, сейчас, все по порядку, только соберусь с мыслями, — проговорил, поставив локти на скатерть и усиленно растирая виски, хозяин бара. — Так, все по порядку, — повторил он через несколько мгновений. — Значит, началось все это два года назад. Однажды, когда уже подходило время закрывать бар, в половине второго ночи (в курортный сезон, летом, мы работаем до двух, а открытая веранда — до часа), заходит ко мне в кабинет — он расположен в задней части здания — один из моих ребят-официантов и говорит: так и так, мол, Игорь Николаевич, там один посетитель отказывается заплатить. Ну, я удивился, говорю: «Саша (так этого парня, официанта, зовут), ты что же, первый день на работе?.. Не знаешь, как себя вести с такими клиентами?.. Позови Бориса с Петей (это наши ребята-охранники, вышибалы, если хотите, — любого утихомирят)». Вот я и говорю ему, значит: позови, мол, Борю с Петей и вместе объясните товарищу спокойно, что так себя вести у нас не принято, а если ему нечем заплатить, мы составим соответствующий акт и отправим его в отделение милиции. — Игорь Николаевич снова болезненно поморщился и потёр виски. — Так, значит, сказал я это Саше, а он мне в ответ: «Нет, Игорь Николаевич, извините, но я с этим человеком говорить не могу… Лучше уж вы сами ему все объясняйте…» Ну, я возмутился, понятное дело, такой недопустимой строптивостью, бояться-то мне нечего и некого было, а значит — и моим сотрудникам тоже. С каждым из них при приёме на работу я разговаривал и все подробно объяснял, в том числе и то говорил, что с мафией местной у меня все дела давно улажены. Они, когда нужно выяснить что-нибудь, прямо ко мне в кабинет проходят, сотрудников не трогают, с милицией тоже на случай чего договорённость существует, а обычных хулиганов и каких-нибудь случайных, залётных гавриков бояться нечего, охранники разберутся. В принципе, вам наше, предпринимателей, нынешнее положение должно быть хорошо известно и понятно, — хозяин бара взглянул на Алексея, ища его сочувствия, — без «крыши» нынче не выживешь никак…

Алексей молча кивнул.

— Так вот, — Игорь Николаевич налил себе в рюмку ещё немного коньяка и вопросительно посмотрел на Макарова, но тот отрицательно покачал головой. — Вот, — повторил он, выпив и закусывая коньяк тоненьким, почти прозрачным ломтиком лимона, — значит, я тогда и сказал официанту что-то вроде того, что ты, мол, забылся совсем. Работать тебе у меня надоело? Так подавай заявление об уходе… ну и так далее, а у самого, признаюсь, на душе кошки заскребли — думаю: что-то там не то с этим посетителем, не прибежал бы ко мне Санька-то просто так, без повода, давно уже у меня работает. А он, несмотря на разгон, который я ему устроил, стоит на месте как вкопанный и настаивает на своём… Что делать? Выругал я его, конечно, сгоряча, выгнал и сказал, что через пару минут сам приду в зал, и если к тому времени конфликт не будет надлежащим образом улажен, то… Ушёл он, я убрал бумаги, с которыми работал, в сейф и вышел из кабинета. Там от кабинета до кухни коридорчик, метра четыре от силы. Помню, удивился, что света в коридоре нет, но только успел шаг ступить, чувствую, кто-то меня прямо за горло — хвать, — Игорь Николаевич указал пальцем на верхнюю часть шеи, прямо под подбородком, — вот за это место, где артерия. Двумя или тремя пальцами сдавил, как клещами, и ещё вот здесь схватил, — он взялся за запястье правой руки и потёр его, словно припомнив ощущения, испытанные два года назад. — И знаете, то ли от неожиданности, то ли правда он так сильно меня прихватил, но я остановился и шевельнуться не могу. А тот — я в темноте его не вижу — пальцы на горле медленно так все крепче сжимает. Потом тихо, шёпотом говорит: «Что, чувствуешь смерть?» И так сказал уверенно, что я ему поверил, потом холодным облился непроизвольно, показалось, вот-вот сознание потеряю. Но он внезапно хватку свою немного ослабил, потом и вообще горло отпустил, только руку по-прежнему словно тисками сжимает. Говорит: «Там, в зале, за столиком недалеко от стойки, сидит человек — тебе твой официант, что в кабинет заходил, его покажет, — так вот, этот человек будет у тебя здесь всем пользоваться бесплатно… Он очень важная птица, народ его уважает, но сегодня проигрался в карты. Ты пойди в кабинет, возьми половину выручки за сегодняшний день и отнеси ему. И дальше будешь не реже, чем раз в неделю, отдавать ему столько же — пятьдесят процентов от того, что получил за время между его визитами. До тех пор, пока он не уедет…»

Игорь Николаевич на минутку умолк и ещё выпил коньяку. Потом вытер капельки выступившего на лбу пота

— Вот так, Алексей Алексеевич, половину выручки — ни много ни мало!.. Но, — сказал он, заглядывая в глаза Алексею и словно ища его поддержки, — сразу, конечно, я ему ничего возразить не мог, представьте: я ведь и не видел этого шантажиста в темноте-то, а силу его хорошо почувствовал, поэтому послушно вернулся в свой кабинет, а затем, минут через пять, пошёл в зал (свет, кстати, в коридоре к тому времени уже снова горел). Положил на указанный официантом стол, где как раз сидели эти двое (хозяин бара указал на фотографии Красавчика и Марата) с двумя женщинами, конверт с деньгами. Вы, может быть, удивитесь моей покладистости, но мой основополагающий принцип таков: в нашем диком мире коммерции лучше не принимать скоропалительных решений, верить инстинкту самосохранения… В общем, положил я молча конверт на стол, они меня тоже ни о чем не спросили, только этот, как вы его назвали, Красавчик, кивнул и спрятал деньги в карман: вроде так и положено, чтобы хозяин бара платил посетителям, а не наоборот. Я отошёл, а они посидели до закрытия и ушли.

— А вы не пробовали вызвать милицию или обратиться к людям из группировки, что вас «прикрывала»? — спросил Макаров. — Официанта спрашивали, почему он привёл молодчиков к вашему кабинету и кто из них конкретно ему и вам угрожал?..

— Спросил, да, конечно, спросил, — подтвердил Игорь Николаевич, снова потирая круговыми движениями пальцев виски. — Но, знаете, он наотрез, просто-таки наотрез отказался говорить, как выглядел тот тип, что пришёл вместе с ним, а затем отключил свет и в темноте схватил меня за горло… Может, это был как раз один из них, сидевших в тот вечер за столиком. Вполне может быть: второй, который был за столом вместе с этим мерзавцем

Сергеем Николаевичем, выглядел очень даже внушительно, я вам скажу, очень мощный физически, настоящий бык…

— Так официант вам совсем ничего и не сказал?.. — уточнил Алексей, прервав сбивчивую речь хозяина бара

— Нет, почему же… Он сказал, что ему пригрозили, что у него жена, ребёнок и прочее, в общем, он, дескать, боится.

— Ясно, — сказал Макаров. — А как же все-таки с милицией, с «крышей» вашей, в конце-то концов?.. Она же у вас была, вы сами только что об этом сказали. Почему вы сразу же не обратились к ним?

— Я же уже вам сказал, — с неожиданной досадой в голосе заметил хозяин «Золотого краба», — у нас не цивилизованный бизнес, а дикий. Сразу такие вещи никто не делает — это элементарное правило выживания. Что мне какие-то три с небольшим «лимона» из дневной выручки? — он усмехнулся и, щёлкнув блеснувшей зажигалкой, закурил. — Я из своего кармана ещё, если надо, приплачу, лишь бы иметь возможность хорошенько во всем разобраться. Тем более когда предъявлены такие аргументы… — Он выразительно потрогал горло. — Тут, Алексей Алексеевич, спешить нельзя, рэкет — дело очень серьёзное, надо действовать осторожно, расчётливо. Вдруг эти парни в ответ на моё сопротивление устроили бы здесь, к примеру, фейерверк или покалечили бы меня и обслуживающий персонал?.. Это вам уже не три миллиона и даже не десять… Нет, на такой поспешный шаг я бы никогда не пошёл. Вот на следующий день, утром, да; я позвонил одному местному авторитету, который пользовался у меня некоторыми льготами, и попросил встречи.

— А почему не в милицию сначала?

— Нет-нет, Алексей Алексеевич, что вы… так нельзя: если имеешь «крышу», прежде всего надо обращаться именно к этим ребятам. Они разберутся и скажут, что делать, чтоб не было неприятностей. А милиция — это же, извините, так, только для хулиганов мелких.

— И что же ваш «авторитет» вам посоветовал? — усмехнулся, покачав головой, предвидя ответ, Макаров.

— А ничего: два дня выяснял, в чем дело и кто таков этот Серж, а потом пришёл ко мне и говорит: «Все, Николаевич, с этим мужиком нам не справиться. Это очень большой человек, гораздо больше меня, и придётся тебе эти пару месяцев, пока он здесь на отдыхе, потерпеть, заплатить. Можешь даже нам пока ничего не платить, но зашиты не ищи, бесполезно, все равно задавят…»

— И вы подчинились?

— Нет, конечно. Вернее, не сразу. Не надо слишком плохо обо мне думать. Но призадумался я тогда всерьёз: раз местные бандиты отступили — дело нешуточное. Но все-таки съездил к своим влиятельным друзьям, в Калининград, подключил ещё кое-какие каналы, ведь половина выручки — это не шутка, так и самому ничего не останется. В общем, стал щупать, что за человек этот седой джентльмен.

— И выяснили? — спросил Макаров.

— Выяснил только, что он остановился у нас в гостинице, и его фамилию…

— Иваненко?

— Да-да, точно так… Ещё узнал про парня здорового, что с ним постоянно ходит. Он, оказывается, местный, моряк. А больше я уже ничего ни узнать, ни предпринять не успел. Вечером возвращаюсь от своего товарища, из Калининграда (он, кстати, меня обнадёжил: разберёмся, подключим милицию — все будет в порядке); значит, возвращаюсь от него, подъезжаю на машине к своему дому — у меня свой дом в Морской, — темно уже, поздно, а света в окнах не видно. Сразу как-то тревожно стало: куда это, думаю, мои домашние могли подеваться вечером-то?.. Толкнул дверь — не заперто, зашёл — тихо в квартире, ничего не слышно. Вхожу в гостиную, включил свет и вижу: мои жена с дочерью абсолютно голые со связанными руками и ногами на раздвинутом, будто для сна, диване лежат, а сын, тоже связанный, здесь же, в кресле. Ну, я испугался, давай их быстрее развязывать; и выяснилось то, что и так уже было ясно: Серж со своей компанией, пока я ездил в Калининград, ко мне домой наведался. Отключили электричество, ворвались в квартиру — то ли ключ заготовили заранее, то ли отмычкой орудовали, — связали моих близких, женщин раздели, чтоб напугать, значит, побольше и велели, как я вернусь, передать мне: в следующий раз только раздеванием дело не кончится. Этот седой, Серж, командовал, а действовали четверо каких-то молодых бугаев.

— Этот тоже? — Макаров показал на Медвецкого на фото.

— Не знаю точно, возможно, — пожал плечами хозяин бара, — мне уже не до выяснения подробностей было. В общем, Серж наказал жене передать, чтоб я завтра же с утра позвонил своим покровителям в Калининграде и сказал, что сам, без них, все уладил и помощь мне не нужна, а к вечеру чтобы подготовил деньги. Иначе пусть, мол, закрывает лавочку и готовится к худшему.

Игорь Николаевич умолк, покачал головой и снова болезненно поморщился.

— Вот такая история со мной приключилась, — сказал он, вздохнув, спустя несколько секунд.

— Понятно. И что было дальше? — выводя его из оцепенения, спросил Макаров, которому уже и так было ясно, что было дальше.

— А что дальше, — махнул рукой Игорь Николаевич, — пришлось отказаться от помощи друзей и платить. Так и отдавал половину выручки в самые доходные три месяца в позапрошлом году, два месяца в прошлом и полтора — в этом…

— А вообще-то это много, пятьдесят процентов платить в качестве дани? Вы же, как я понимаю, и до этого платили местным бандитам?

— Платил! — усмехнулся Игорь Николаевич. — Да разве можно сравнить, сколько я отдавал тем и сколько ему… Мне же ради того, чтобы с ним рассчитаться, помимо основного оборота, пришлось завести ещё один — чёрным налом. Слышали про такое?

— Да, кое-что. Это, по-моему, когда в официальных документах фигурируют одни деньги, а реально ходят другие, гораздо большие, правильно? — спросил Макаров и, заметив утвердительный кивок своего собеседника, немного поддел его: — А вы что же хотите сказать: до этого были чисты перед государством и его налоговыми службами?

— Да, представьте себе, — ничуть не смущаясь, ответил Игорь Николаевич, — я всегда хотел играть честно и пытался это делать, как бы трудно мне ни приходилось. Ну, может быть, самую малость химичил, чтобы резервы иметь и зарплату служащим поднять на должный уровень… И тем не менее, несмотря на все предпринятые мною ухищрения, — вернулся он к прерванному рассказу, — когда этот страшный человек — я слышал, как его называли то Сергеем, то Сержем — бывал здесь, в летние месяцы, я едва сводил концы с концами, чтоб рассчитаться с персоналом, уплатить за свет, воду, за аренду земли… А в этом году, после того как увеличили плату за электричество, даже в убыток приходилось работать, весь июль и половину августа сбережения свои вносил, чтобы удержаться и не закрыть бар. Долгов кучу наделал… Слава богу, эта скотина раньше отвалила на этот раз!

— А как вы узнали, что в этом году он уехал раньше, чем планировал? — неожиданно спросил Макаров.

—Случайно услышал разговор между ним и его неразлучным телохранителем — или кем он там ему ещё приходится…

— Когда это было? — заинтересовался Алексей.

— Примерно неделю назад или чуть больше…

— А поточнее: число не вспомните?

Хозяин бара задумался.

— Двенадцатого… да, точно, двенадцатого — тринадцатого я улетел в Москву по делам. А разговор их слышал… уже тринадцатого, если правильнее, в ночь с двенадцатого на тринадцатое, после полуночи…

— Постарайтесь вспомнить ещё точнее, во сколько? Это очень важно, — попросил Макаров.

— Да-да, понимаю, сейчас попробую… Наверное, около часа… В два мы обычно закрываем, а они ушли на этот раз ещё до закрытия, точно; может, без пяти — без десяти час.

— А о чем они говорили? Что конкретно вы услышали?

— Этот седой, Серж, сказал своему подручному…

— Кому это? — уточнил Макаров.

— Ну, телохранителю своему, амбалу чёрному. В общем, он ему сказал как-то так (точно я не расслышал): с пацаном, мол, пришлось распрощаться навсегда… или покончить, тот, мол, в последнее время совсем испортился и пусть, дескать, земля ему будет пухом, что-то вроде этого…

— Так и сказал?

— Да, это я слышал, когда к столу их подошёл, чтобы деньги отдать. Ещё мне показалось, что они оба в ту ночь были здорово возбуждены, спорили, а бандит этот, мучитель мой, кажется, ещё и выпивши был изрядно.

— Почему вы так решили?

— Громко разговаривали, даже на меня внимания не обратили, когда подошёл… И вот, после того, как сообщил, что покончил с мальчиком, вот тогда седой и сказал как раз, чтоб этот тип здоровенный сделал ему билет до Львова, надо, мол, срочно…

— А в чем заключалась срочность?

Хозяин бара развёл руками.

— Этого я не знаю, я же не весь разговор слышал. Может быть, как раз связано с этим мальчиком?

— Да, вполне может быть, — задумчиво произнёс Макаров. Хотя и косвенно, подтверждалась версия о том, что утонуть Гостенину помог именно Красавчик. — А вы не слышали, из-за чего этому типу пришлось рас статься, покончить с москвичом, или мальчиком, как он его называл?

—Да-да, так. Но нет, — Игорь Николаевич задумался, — нет, не слышал, а может, забыл, вы ж поймите моё состояние тогдашнее, я ж на седьмом небе был, когда услышал, что этот мерзавец уезжает… Хотя постойте, — он вдруг резко прервал сам себя, — кое-что я слышал, не знаю, правда, имеет ли это отношение к делу. Женщина. Они примерно тогда же, когда говорили о москвиче, упомянули женщину… Да-да, — сказал хозяин бара более уверенно, — кажется, этот мальчик, москвич, вступил с седоволосым в какой-то конфликт из-за женщины. Была там у них такая фраза: «Не мог простить мне мои дела с…», и дальше какое-то женское имя… Алена или Елена, нет, что-то необычное…

— Элина? — подсказал Макаров.

— Да, пожалуй. Именно Элина. Ага, значит, вы точно приехали по его душу, — усмехнулся Игорь Николаевич, без сколь-нибудь заметного перехода возвращаясь к тому, с чего начинался их с Макаровым разговор. — Значит, я был прав, когда надеялся на вашу помощь?

— Это мы, кажется, уже с вами выяснили, — спокойно ответил Макаров, — я имею в виду мою служебную принадлежность.

— Так вы мне поможете избавиться от этого кровососа?

— Думаю, вы уже и так избавлены от него навсегда, — тихо сказал Алексей.