"Афёра" - читать интересную книгу автора (Силкин Владимир)

38

В туалете было чисто и нашёлся не только столь необходимый Макарову умывальник, не только обещанное ему полотенце, но и довольно приличный кусочек розового душистого мыла. Если добавить к этому ещё то, что на выложенной белым, сверкающим кафелем стене висело большое зеркало, а у Алексея всегда имелась при себе расчёска, легко будет представить, что уже через каких-нибудь десять минут он приобрёл такой вид, в котором ему не стыдно было не только выйти вновь на пустынную улицу ночного города, но и войти затем в ярко освещённый круглые сутки вестибюль гостиницы.

Макаров провёл в последний раз расчёской по волосам, располагая чёлку таким образом, чтобы прикрыть наиболее заметную из полученных при падении ссадин, находившуюся на его левом виске, и, взявшись за ручку, хотел открыть дверь и выйти из туалетной комнаты. Однако движение его так и осталось незавершённым: приоткрыв её, он услышал хлопок входной двери здания, мужские голоса и затем шаги по лестнице. То, что говорили мужчины, заставило Макарова прикрыть, оставив лишь едва заметную щель, дверь туалета и быстро повернуть располагавшийся на стене выключатель.

— Эдик, — крикнул кому-то, оставшемуся внизу, только что вошедший в здание комбината и поднимавшийся по лестнице человек, — подежурь у входа, никуда не отходи, чтоб кто-нибудь не впёрся случайно.

— Хорошо, Андрей, — откликнулись снизу.

— Давай, смотри, я через пять минут буду, с Алькой только переговорю, и сразу едем.

Через пару секунд Макаров увидел лицо поднимающегося на второй этаж человека, голос которого показался ему очень знакомым. Из тёмного помещения туалета даже в слабо освещённом холле не составляло труда узнать того, с кем вчерашней ночью он имел стычку в стриптиз-баре. Встреча с ним теперь, когда внизу того поджидали дружки, была бы для совсем недавно перенёсшего падение с высоты метров в пятнадцать и до сих пор ощущающего затухающую боль в позвоночнике Алексея совершенно некстати, поэтому, затаившись, он подождал, пока не отзвучали шаги, и только тогда снова осторожно приоткрыл дверь. Высокого мужчины с зализанными назад волосами на лестничной площадке к этому моменту уже не было, зато была открыта — о чем свидетельствовала падавшая на тёмный пол площадки второго этажа яркая полоса света — дверь, ведущая в студию пляжного фотографа.

Решившись, Макаров осторожно вышел на площадку. Два тихих быстрых шага вдоль тёмной стены, чтобы случайно не заметили от входа в здание, и он — возле двери студии. Темноволосый таможенник как раз в этот момент подошёл к противоположному концу комнаты и стукнул два раза Примерно через полминуты дверь приоткрылась, показалась голова фотографа. При виде стучавшего на лице его появилось удивлённое выражение.

— Ты чего, Андрей? — спросил фотограф чуть громче, чем требовалось, вероятнее всего, именно от удивления, поэтому Макаров хорошо расслышал вопрос. — Что случилось?

— Выходи, выходи, — нетерпеливо сказал вызвавший его мужчина. — Совет нужен…

— Какой ещё совет? — немного визгливым, недовольным голосом сказал фотограф. — Опять влез в историю?.. Из-за бабы небось?.. — спросил он по-прежнему стоявшего к Макарову спиной человека и, выйдя из лаборатории, встал перед прикрытой дверью, скрестив на груди руки. — Чего тебе ещё надо от меня, денег?.. Мало я тебе даю?.. Сколько раз тебе говорить, купи, в конце концов, всего, чего тебе не хватает… Бабу надо, купи бабу, мужика — мужика, они же все продаются, как тебе ещё объяснять?..

— Ну ладно, ладно тебе, Алик, хватит упрекать, я все понимаю… учту, — неожиданно заискивающим, не сочетающимся с его внешностью тоном произнёс вчерашний неприятель Макарова. — Я же к тебе за помощью пришёл, за советом, голова твоя нужна…

— Голова ему нужна!.. Потому что своей нет, потерял в очередной раз, — фотограф заложил руки в карманы халата, точно так, как он проделывал уже это, разговаривая с Макаровым, и сделал пару шагов вперёд, от двери, мимо стоящего перед ним парня. Тот был на много шире его в плечах и выше ростом, поэтому трудно было поверить, что он нуждается в помощи маленького странного человечка. Однако это было, очевидно, так. — Ладно, с чем ещё пришёл?.. — проговорил очкарик ворчливо. — Говори, что там у тебя, быстро… — расслышал Макаров, отодвигаясь от дверного проёма, так как фотограф продолжал медленно двигаться в его сторону и смотрел в этом же направлении.

Некоторое время вообще больше ничего не было слышно: похоже, собеседники стали говорить тише, а затем, когда Макаров собрался было снова заглянуть в приоткрытую дверь, он отчётливо услышал вдруг приближавшиеся к нему шаги, и пришлось срочно ретироваться обратно в туалетную комнату.

— А там надёжно будет? — долетел до Алексея обрывок сказанного высоким мужчиной, произнесённый в тот момент, когда он и фотограф выходили из студии на лестничную площадку.

— Да, я слышал от начальника строительства, когда он приводил ко мне фотографировать дочь, — средств из Москвы не ожидается, и стройку заморозили до следующего лета, — уверенно ответил фотограф.

— Отлично, значит, если мы его там похороним…

— Не найдут, — убеждённо закончил за него фотограф, — а до следующего лета уже одни кости останутся… Давай, Андрей, — сказал он, стоя возле двери студии в той же, что и прежде, излюбленной позе с глубоко засунутыми в карманы халата руками, — везите его туда, бросьте в котлован и землёй не забудьте присыпать…

— Зачем, ты же сказал, там территория охраняется, никто не ходит?..

— Не ходит-то не ходит, но на всякий случай осторожность не помешает. Сколько раз тебе это повторять, смотри — ты же на этом постоянно горишь, только успеваю выручать… Ладно, — неожиданно сменил фотограф тему, — когда тебе на дежурство?

— Завтра, — ответил высокий и вдруг спросил: — Ты что это, Алик, туалет забыл запереть?.. — Сердце Макарова замерло, он быстро отступил в сторону.

— Гляди, пьяница какой-нибудь забредёт, — продолжал знакомый фотографа, — дверь-то внизу открыта… — Он подошёл к двери туалета и толкнул её. Открывшись до половины, она спрятала за собой Макарова Ярко вспыхнул свет. Алексей чувствовал, что укрытие его совсем ненадёжно, за тонкой дверной панелью стоял его враг и осматривал небольшое помещение. Макаров приготовился к отпору.

«Пускай только, — подумал он, — этот ублюдок заглянет за дверь — узнает, что может быть гораздо больнее, чем ему было вчера. А фотограф?.. Черт… С ним разберёмся после, посмотрим, как себя поведёт, хотя — я же слышал их разговор». Макаров отдавал себе отчёт, что, возможно, придётся вслед за высоким нейтрализовать и фотографа. «Но ведь тот, что внизу, непременно услышит шум и…»

— Вот скотина, унёс-таки ключ! — услышал Макаров сердитый голос подошедшего к продолжающему стоять в дверях туалета таможеннику фотографа. — А приличный с виду мужик был…

«Ну давайте же, ребята, не тяните, пока вы оба тут, рядышком!» — мысленно попросил Макаров, не веривший, что удастся избежать столкновения. Но стоявшие у двери не торопились.

— А ты что, пустил кого-то с улицы? — спросил фотографа таможенник, по-прежнему не трогая двери, за которой стоял в напряжённом ожидании Алексей.

— Слава Богу, помещение ещё не загадил, — уклонился явно не захотевший отвечать на заданный пренебрежительным тоном вопрос фотограф. — Пошли отсюда, — сказал он, и Макаров услышал, как щёлкнул выключатель. Комната погрузилась в темноту, дверь закрылась.

В следующий раз Макаров открыл её только после того, как звуки голосов, доносившиеся с лестницы, стихли. Выходить было нельзя, даже совсем не лишняя предосторожность могла его не спасти: оказалось, что фотограф и его приятель вовсе не ушли, а стоят буквально в десятках сантиметров от двери туалета, у перил лестничной площадки. Видимо, эта, завершающая часть их разговора, была секретом и для того, кого таможенник оставил присматривать за входом в здание, — говорили теперь приятели почти шёпотом. Алексея спасло лишь то, что, когда он решил выйти, собеседники стояли боком к нему и, увлечённые важным разговором, не обратили внимания на открывшуюся дверь. Судя по всему, беседа их уже заканчивалась.

— Запомнил?.. Послезавтра… Московский поезд, утренний, кажется, восьмой вагон… или девятый… — быстро говорил фотограф свистящим шёпотом. — Определишься сам… Бочкарёва… Да, белые волосы, полноватая, с меня ростом, — ответил он на вопрос таможенника, который Макаров не расслышал. — Ну все, действуй… до послезавтра. Смотри, чтоб все чётко было, как часы, иначе избавлюсь от тебя, учти, найду другого, более толкового, меньше будет хлопот… — сердито произнёс фотограф, подчёркивая лишний раз своё лидерство. — Все, действуй и в десять вечера послезавтра у меня. Разошлись, — закончил он и протянул своему собеседнику руку для пожатия.

Макаров осторожно прикрыл дверь.

Когда он снова открыл её, на лестничной площадке было темно, а с улицы доносился звук работающего мотора. Через минуту машина отъехала.

Макаров быстро спустился по ступенькам лестницы в холл, открыл дверь здания и вышел на пустынную ночную улицу. С одной стороны, вопросов вроде бы стало поменьше, а с другой — количество их несомненно возросло. Но это, как ни странно, радовало.