"Выход за пределы" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

6

Хотелось бы мне знать, что такое Время — время с большой буквы. И хотя этого не знает никто, я снова и снова ломаю голову над его загадками. В любой книжке на эту тему упоминается «Стрела времени», такая штука, которая указывает направление из прошлого в будущее. Все говорят, что эта стрела не дает событиям повернуть вспять. Сомневаюсь. Откуда мы знаем, что никогда не было наоборот? А может. Время иногда шло как-нибудь поперек, и тогда причина и следствие не имели друг с другом ничего общего. Меня заставили снова задуматься об этом Свертка Торвила и Медуза. Помните Медузу? Она была дамой с роковой внешностью: стоило лишь раз взглянуть на нее — и вы превращаетесь в камень. Мигги Ванг-Хо, хозяйка бара «Шкалик» на верхней стороне Зуба Такера, была из той же породы. Одно упоминание о выпивке в кредит — и вас замораживают взглядом. А что она сделала с Гансом Волдырем, страшно вспомнить. Но об этом мы вспомним как-нибудь в другой раз, а сейчас я хочу поговорить о Свертке. Наш рукав изобилует странными уголками, но к большинству из них можно подобраться. Я хочу сказать, что большие прыжки вы, конечно, проделываете по Бозе-сети, а потом медленно плывете в пространстве. Так что если вам предстоит увидеть необычное зрелище, сначала вы увидите его издали, а потом постепенно к нему приблизитесь. А за это время вы сможете привыкнуть к нему и избежите шока, когда увидите все целиком. За исключением Свертки. Вы приближаетесь к ней медленно, но долгое время ничего не видите. Ни искажения звездного поля, ни особых оптических эффектов, вроде тех, с которыми встречаешься около Линзы. Ничего. Но внезапно перед вами вспыхивает огромная штуковина — клубок скрученных извивающихся нитей, который занимает полнеба. Это Свертка Торвила. Когда я впервые увидел ее, то не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, даже ради спасения своего корабля. Понимаете, я прекрасно знал, что в этом месте природа взяла пространство-время и перетасовала его так, что оно стало хаотичным и многосвязным, причем верх и низ поменялись местами, но все равно я прилип к полу, как устрица Спратли, и несколько минут ничего не соображал. Может, с кем-то такое уже случалось? И этот «кто-то» дал Свертке другое название… например. Медуза. А потом вернулся на десять тысяч лет назад и, будучи не в состоянии забыть это зрелище, рассказывал о нем людям в какой-нибудь маленькой таверне на тихом берегу винноцветного Эгейского моря? Это моя теория или, если вам угодно, игра воображения. Однако что же, собственно, нам известно о Свертке? На удивление мало. Лоции говорят, что корабли избегают эту область, потому что ее пространственно-временная структура обладает «опасными нарушениями и множественной связностью». О чем нигде не говорится, так это о том, что даже размеры этой области не определены. Если вы спросите, какова масса вещества в этом регионе, вам никто не ответит. Измерения каждый раз дают другой результат. Измерьте диаметр Свертки по прохождению луча, и получите ответ: половина светового года. Облетите эту область на расстоянии светового года от ее геометрического центра и вам придется преодолеть чуть больше шести световых лет. Прекрасно! Но если вы облетите ее на расстоянии половины светового года, у вас получится всего один световой год. Это позволяет предположить, что около Свертки число «пи» равно единице. Скажем прямо, математики от этого не в восторге. Я не проводил никаких измерений, а выражение «множественная связность» выговариваю с трудом. Я могу рассказать лишь о том, что увидел, когда оказался возле Свертки, облетел ее и попытался заглянуть внутрь. Я говорю попытался. Свертка не позволяет вам смотреть туда, куда хочется. Там, внутри, есть планеты… иногда вы можете их увидеть, потому что время от времени там возникает эффект линзы, который так приближает какую-нибудь планету, что видно движение облаков, а в ясный день можно пересчитать все горы на ее поверхности. И пока вы смотрите, эта самая планета сворачивается в маленький кружок света, а потом раскалывается… и вы вдруг обнаруживаете, что смотрите на множество мелких кружков, плавающих в пространстве. Об этом вы можете прочесть во многих книгах. Но есть еще один эффект, который наблюдали не часто и о котором вы нигде не прочтете. После того как вы увидите его воочию, он навсегда западет вам в душу, вечно будет пылать в вашем мозгу и манить обратно к Свертке, чтобы взглянуть на нее еще хоть разок. Я называю его Ожерельем Господа. Вы долго-долго всматриваетесь в Свертку, и постепенно в центре ее начинает проступать пятно тьмы, настолько глубокой, что разум отвергает ее существование. По мере того, как вы его наблюдаете, оно растет, словно облако на поверхности Свертки (однако вы помните, что оно является частью этой структуры и должно быть внутри). Наконец оно закрывает две трети поверхности или более того, оставляя лишь тонкую оторочку ярких щупалец по краю. И тогда в этом темном круге возникает первая бусина Ожерелья. Это планета. Такая, какой она выглядит с расстояния в несколько планетарных радиусов. И это необыкновенно красивый мир, туманный и светлый. Сначала вы думаете, что это одна из планет, находящихся внутри Свертки… но когда вы приближаетесь и изображение становится четче, вы замечаете, что этот мир вам знаком, вы видели его когда-то во время своих путешествий, вы когда-то жили в нем и любили его. И прежде чем вы поймете, что это за мир, он отодвигается в сторону, а на его место втягивается другой, вторая бусина Ожерелья. Вы смотрите на него во все глаза, и он так же узнаваем и еще более красив, чем первый, роскошный, плодородный мир, аромат воздуха которого чувствуется, вы готовы в этом поклясться, далеко за пределами его атмосферы. Вы еще любуетесь этой планетой и стараетесь припомнить ее название, а она тоже начинает двигаться и скрывается с глаз, как бы скользя по нити Ожерелья. Неважно. Мир, который тянется вслед за ним, еще лучше, это мир ваших грез. Вы когда-то жили там, любили и теперь понимаете, что его вам не следовало покидать. Вы томитесь по нему, жаждете его, вам хочется полететь туда и остаться там навсегда. Но прежде чем вы шевельнете хоть пальцем, этот мир тоже ускользает из поля зрения. А тот, что приходит за ним, затмевает планету-предшественницу, и та кажется миром бледных теней… Они будут сменять друг друга, пока у вас хватит выдержки наблюдать. И в конце концов вас посетит ужасная мысль. Вы никогда не были ни в одном из этих райских уголков. И, конечно, никогда не побываете, потому что совершенно не представляете, где они находятся, где и когда. Вы берете себя в руки и даете своему кораблю старт. Вы решаете отправиться на Персефону, или на Стикс, или на Саваль, или на Пеликаний След. Вы говорите себе, что забудете Свертку и Ожерелье Господа. Но не забудете, как бы ни старались. Потому что долгими ночами, когда вы будете лежать в мрачной тюрьме своих мыслей, и сердцу вашему будет тяжело, а жизнь покажется короткой и бесцельной, вы вспомните именно это и возжаждете еще раз припасть к живительному источнику Свертки Торвила. Самым страшным для вас станет мысль о том, что вы, возможно, никогда туда не попадете. Именно это будет терзать вас, когда вы, измученный бессонницей, встретите первый луч солнца и отвлекающий шум утра. «Горячие скалы, теплое пиво, холодный уют (в одиночку по Галактике)». Мемуары капитана Алонсо Уилберфорса Слоуна.

«Эребус» — настоящий монстр, больше походивший на планету, чем на межзвездный корабль, своей прожорливостью, к несчастью, подтверждал это сравнение.

Дари сидела в одной из информационных ниш ходовой рубки, устремив взгляд на два из сотен находящихся здесь дисплеев.

Первый высвечивал данные о полном запасе энергии в батареях корабля.

Ион уменьшался, уменьшался, уменьшался…

Даже сейчас, когда, казалось бы, ничего не происходило, поддержание систем корабля в рабочем состоянии требовало энергии, энергии, энергии…

Но обычные операции с точки зрения энергозатрат не шли ни в какое сравнение с Бозе-переходом. Такой гигант, как «Эребус», просто глотал энергию при каждом переходе. Они уже совершили один прыжок. Дари с ужасом увидела, как число на экране дисплея мигнуло и уменьшилось вдвое.

Теперь они накачивали энергию из внешней Бозе-сети, готовясь к следующему переходу. И заправка происходила не бесплатно. Дари переключила свое внимание на второй экран. Он показывал Дари ее кредит, который летел вниз с такой же скоростью, с какой росли запасы энергии «Эребуса». Еще три-четыре прыжка, и она будет такой же нищей, как и остальные члены экипажа.

Она мрачно задумалась о своих таявших финансах. Ситуация становилась отчаянной, если самым богатым членом команды являлся самый бедный профессор исследовательского института. Если бы у нее была мания преследования, она бы заподозрила, что ее пригласили в путешествие в качестве спонсора. Джулиан Грэйвз потратил все свои сбережения на покупку «Эребуса». Ввккталли был компьютером, хоть и вживленным, и не имел за душой ни гроша. У Жжмерлии и Каллик не было ничего по определению, а Ханс Ребка происходил из Круга Фемуса, самого бедного региона всего рукава. Исключение составляли Луис Ненда и Атвар Ххсиал, но хоть они и говорили о своем состоянии, все оно осталось на корабле Ненды «Все — мое». И сейчас они были такими же неимущими, как и все остальные.

Дари поглядела на главный пульт управления, где Луис Ненда заканчивал приготовления ко второму прыжку. Они находились на расстоянии одного Бозе-перехода от области Свертки Торвила. После такого прыжка у них еще останется достаточно энергии для обратного путешествия.

Все прекрасно, за исключением того, что они не собираются прыгать. Луис Ненда оставался непреклонным.

— Только не со мной на борту. — Он обвел всех яростным взглядом. — Конечно, мы через многое прошли вместе и из всех передряг выбирались целыми и невредимыми. Но это не значит, что надо рисковать сейчас. Это — Свертка! Это по-настоящему опасно: совсем не так, как на дурацкой карусельке вроде Тектона или Опала.

«Которая чуть нас всех не поубивала», — подумала Дари, но промолчала, потому что Джулиан Грэйвз в досаде хлопнул себя по коленям.

— Но нам же надо попасть в Свертку. Вы же слышали выводы Ввккталли! Я думал, вы с ними согласны. Очень велики шансы, что родина клайда зардалу внутри Свертки Торвила, и там теперь находятся зардалу.

— Все это я знаю. Я просто объясняю вам, что нельзя лезть туда напролом. Люди тысячи лет крутятся вокруг Свертки… и не возвращаются оттуда. Нам нужна помощь.

— Какого рода?

— Нам нужен специалист. Пилот. Кто-нибудь такой, кто долго болтался в этом районе галактики и знает его, как свои пять пальцев.

— У вас есть кандидатура?

— Конечно. Почему, как вы думаете, я заговорил об этом? Его зовут Дульсимер… и я должен вас предупредить, что он полифем с Чизма. Но этот рукав он знает вдоль и поперек, и, вероятно, ему нужна работа. Если вы со мной согласны, придется сначала поискать его. В одном можно не сомневаться: около Свертки вы его не найдете.

— Где же его искать? — Дари обратила внимание на предупреждение Ненды по поводу полифемов с Чизма, но решила, что вопросы надо задавать по порядку.

— Если ничего не изменилось, то сейчас он сидит и наливается горячительным в баре «Солнечный» на Затычке.

— Вы можете нас туда привести?

— Конечно. — Ненда двинулся к главному пульту управления. — Затычка… нет проблем. Всего один прыжок. Если Дульсимер все еще барахтается на мели и ему нужна работа и если в его дурацкой голове с выпученными глазами еще сохранилась хоть крупица мозгов, которые он старательно выжигает столько лет, сколько я его помню… Тогда мы сможем его нанять. И вот тогда-то мы можем дружно отправиться к Свертке и затеряться там навсегда.

«Полифемы Чизма».

Едва закончился Бозе-прыжок и «Эребус» лег на курс к Затычке, Дари справилась во «Всеобщем каталоге живых существ (подкласс: разумные)», который имелся в банке данных корабля.

И не нашла ничего.

Она отправилась к Луису Ненде, расположившемуся в отсеке вспомогательных двигателей. Он сидел и смотрел, как Атвар Ххсиал подсоединяет десяток трубок к светло-коричневому эллипсоиду трех футов длиной.

— Ничего удивительного, — ответил Ненда на вопрос Дари, — в рукаве гораздо больше разных разностей, чем в банке данных. Не говоря уж о том, что половина его данных неверна. Потому-то Ввккталли так завязывается в узел: он ведь знает только то, что выдает ему банк данных. А полифемов в «Каталоге» вы не нашли, потому что они не местные. Их родина где-то далеко на периферии, какое-то Богом забытое скопление в рукаве Стрельца, по ту сторону Щели. Что вы хотите узнать о Дульсимере?

— Почему вы сказали: «Я вас предупреждаю, что он полифем с Чизма»?

— Потому что он полифем с Чизма. Это означает, что он хитрый и раболепный, самонадеянный и ненадежный, и всегда предпочитает соврать. Правду он говорит, только не найдя другого выхода. Как говорится «есть лжецы, отъявленные лжецы и полифемы с Чизма». Это еще одна причина, почему полифемов нет в вашем банке данных… никто не смог вытянуть из них два раза одно и то же, чтобы узнать, что они собой представляют.

— Так почему же вы хотите иметь с ним дело, если он такое ужасное существо?

Ненда поглядел на нее тем взглядом, полным восхищения и сожаления одновременно, который так бесил Ханса Ребку, а затем погладил ее по плечу.

— Во-первых, дорогуша, потому что с патентованным лжецом вы всегда знаете, чего ждать. Во-вторых, потому что у нас нет выбора. Где вы найдете еще одного безумца, чтобы полететь к Свертке? И притом такого умельца, чтобы доставить нас туда в целости и сохранности. Полифема вы берете, совсем отчаявшись, но они, пожалуй, лучшие пилоты в галактике, а Дульсимер лучший из лучших. И ему всегда нужна работа, потому что его «всегда мучает жажда, которую требуется утолять». Наконец, нам нужен Дульсимер, потому что он тот, кто умеет выживать. Он клянется, что ему пятнадцать тысяч лет. По-моему, врет, так как это означало бы, что он жил еще во время Великого Восстания, когда зардалу правили Сообществом… Но записи на Затычке показывают, что он заглядывает в бар «Солнечный» вот уже более трех тысяч лет. Это выживший. Я люблю, когда мой спутник умеет выживать.

«Потому что ты и сам такой, — подумала Дари, — а еще ты тоже лжец… и работаешь только на себя. Почему же ты мне нравишься? Кстати, о вранье…»

— Луис, когда вы рассказывали нам о том, как вы с Атвар Ххсиал покинули Ясность, вы сказали нечто такое, чего я не поняла.

— Мы не просто ее покинули… это тупое создание Строителей — Посредник — вышвырнул нас вон.

— Это я знаю. Но вы еще сказали кое-что о нем. Вы предположили, что он лжет о самих Строителях.

— Я никогда не говорил, что он лжет. Я сказал, что, по-моему, он ошибается. Большая разница. Посредник верит в свои россказни. Он сидит на Ясности четыре или пять миллионов лет и убежден, что Строители спокойненько дрыхнут, пока Посредник и Тот-Кто-Ждет и неизвестно еще какие другие творения Строителей подберут подходящий вид разумных существ, чтобы им помочь. И тогда Строители вылезут из своей берлоги, и все наладится, а Посредник и ему подобные счастливо заживут дальше.

Но ведь это чушь. Посредник болтается по Ясности и делает то, что, как он думает, ему велено. Но я не верю, что ему это и вправду было велено Строителями. За пять миллионов лет можно многое перепутать. Атвар Ххсиал со мной согласна… Все эти создания очень добросовестны и поначалу производят большое впечатление. И они могущественны. Но не слишком сообразительны.

— Если это так, то где же Строители? И чего же они хотели от своих созданий на самом деле?

— Убейте, не знаю. Это по вашей части, а не по моей и сейчас меня не очень-то и волнует. У нас других забот хватает. — Ненда обернулся к Атвар Ххсиал, закончившей подсоединять провода питания. — Например, как приземлиться на Затычку. Мы будем там через два дня. «Эребус» спуститься не может, потому что у Жжмерлии и Каллик хватило дурости купить нам «Летучего Голландца». И у нас нет средств нанять катер, который доставил бы нас на поверхность. Так что постучите по дереву.

Атвар Ххсиал отвернула вентили, и трубки, ведущие к коричневому овоиду, стали наполняться мутной жидкостью. Дари последовала за Луисом Нендой и тоже склонилась над блестящей поверхностью яйца.

— Что это такое?

— Это основной вопрос дня. Грэйвз нашел его, когда шнырял по кораблю. Никто не мог понять, что к чему, однако вчера Ат исследовала его ультразвуком. Она считает, что это может быть зародышем корабля. «Эребус» — это орбитальная крепость, он никогда и нигде не должен был садиться. А вдруг настанет время спасаться бегством? И вот в главном инкубаторе лежит дюжина таких аккуратно уложенных яиц. Через несколько часов мы узнаем, что это такое. Простите, Ат говорит, что меня ждут дела.

Он поспешил прочь от Дари и, присев около вентилей, стал регулировать поступающий поток. Жидкости потекли быстрее, и блестящая поверхность эллипсоида начала раздуваться. Изнутри донесся тихий пульсирующий звук.

— Не приближайтесь, — крикнул Ненда.

Вряд ли стоило предупреждать. Как только яйцо задрожало, Дари направилась к выходу из зала. Ненда наговорил много, и ей было над чем подумать.

Атвар Ххсиал проводила Дари своим звуковым «взглядом».

«Она вовремя ушла, Луис Ненда, — в феромонном сообщении прозвучали укоризненные нотки, — как я уже отмечала, эта женская человеческая особь оказывает на тебя нежелательное отвлекающей действие».

«Расслабься, Ат. Она не интересуется мной, а я не интересуюсь ей. Все, что ее волнует, это Строители и их местонахождение».

«Я в этом не уверена, и, подозреваю, капитан Ребка тоже».

«Он может идти куда подальше». А заодно и ты, — раздраженно ответил Ненда… но последние слова он не стал передавать феромонами.

Планету Затычка никогда не населяли люди.

Экипаж «Эребуса» понял это задолго до того, как они туда прибыли. Ее звезда, Кэйвисон, представляла собой крошечный жгучий огонек бело-фиолетового цвета, окруженный обширной оболочкой раскаленного газа. Взрыв сверхновой и сброс внешних слоев, превративший за сорок тысяч лет до этого Кэйвисон в нейтронную звезду, должен был уничтожить Затычку… если бы она тогда находилась поблизости. Даже теперь испускаемое Кэйвисоном рентгеновское и жесткое ультрафиолетовое излучение создавало ионизированный слой в верхних слоях ее атмосферы. Несмотря на это, до поверхности доходило достаточно ультрафиолета, чтобы в течение нескольких минут поджарить любого незащищенного человека.

— Наверное, это была блуждающая планета, — заметил Джулиан Грэйвз. «Эребус» уже два часа крутился по низкой орбите, и телескопы корабля давали детальное изображение ее поверхности. Теперь пришло время действовать.

— Она пролетала поблизости, — продолжал Грэйвз, — и если бы звезда не взорвалась. Затычку пронесло бы мимо. Но выбросы Кэйвисона задели ее и придали импульс, достаточный, чтобы переместить на орбиту захвата.

— Если вы верите в это, — тихо пробормотал Ханс Ребка, — то поверите чему угодно.

— Вы отвергаете это объяснение? — удивился викер, стоявший между Ребкой и Дари Лэнг. Они ждали, когда Атвар Ххсиал сообщит, что стенки эмбриоскафа достаточно затвердели и он готов к полету.

Ребка махнул рукой в сторону изображения Кэйвисона.

— Посмотрите сами. Ввкк Взгляните на спектр этой звезды и скажите, может ли какая-либо форма жизни, возникшая на холодной, блуждающей в космосе скале, вдалеке от любой звезды, быстро приспособиться к потоку радиации Кэйвисона?

— Тогда как же вы объясните существование Затычки?

— Ничего странного. Затычка была передвинута сюда зардалу, когда они управляли этим регионом. Зардалу обладали огромным могуществом, когда люди еще качались на деревьях. Это, кстати, еще один повод для нынешней тревоги. — Он сделал шаг вперед. — Но откуда бы она ни появилась, на этой планете есть и естественно развившиеся, приспособленные к высокой радиации формы жизни. Вы сами их увидите через пару часов, потому что, кажется, мы можем отправляться.

Из люка корабля появился Луис Ненда.

— Очень тесно, — проговорил он, — а во время спуска, будет еще хуже. Уверены, что никто из вас не хочет остаться здесь с остальными?

Ребка проигнорировал предложение остаться и подтолкнул Ввккталли. Действительно, они еле поместились. Полностью выращенный эмбриоскаф несколько разочаровал их. Они надеялись, что он окажется вместительной спасательной шлюпкой, соответствующей размерам самого «Эребуса». Вместо этого перед ними оказался комарик, малютка с крохотными двигателями (никакой Бозе-тяги) и кабиной всего лишь для четырех-пяти человек. Отряд пришлось сократить. В него теперь входили: Луис Ненда и Атвар Ххсиал, знакомые с территорией Сообщества Зардалу и местными обычаями; Ввккталли для визуальной и звуковой записи того, что произойдет на поверхности (чтобы воспроизвести это потом на борту «Эребуса») и, наконец, Ханс Ребка по очень резонной, хотя и не упоминаемой причине — кому-то не столь наивному, как Ввккталли, следовало присматривать за Нендой и Атвар Ххсиал.

Оставшимся на «Эребусе» было предписано заняться неблагодарной, но необходимой работой: узнать все, что можно, о Свертке Торвила.

Планета, на которую опускался эмбриоскаф, лучше всего смотрелась издали. С высоты в двести миль ее поверхность была подернута нежно-лиловой и серой дымкой, под которой, как оказалось, скрывались дикие нагромождения скал, глубокие разломы и каменистые осыпи, покрытые серыми колючими деревьями и кустарниками. Здешний космопорт занимал половину длинной плоской долины, в нижней части которой темнел водоем; Луис Ненда уверенно повел корабль вниз и посадил его почти у кромки воды.

— Годится. Скрестите пальцы и когти. Через пять минут мы узнаем, здесь Дульсимер или нет. — Говоря это, он густо намазывал лицо и руки желтым кремом.

— Пять минут? — повторил Ввккталли. — А сколько времени займет таможенный и иммиграционный контроль?

Ненда недоверчиво посмотрел на него, продолжая наносить крем.

— Лучше намажьтесь, иначе в две секунды поджаритесь дочерна. — Он направился к люку, приоткрыл его и понюхал воздух, затем опустил защитные очки. — Неплохо. Я выхожу. Следуйте за мной как можно быстрее.

Когда Ненда ступил на поверхность планеты, Ханс Ребка шел прямо за ним, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Он никогда не был именно на этой планете, но видел, наверное, дюжину похожих. Конечно, Затычка — не подарок: в полдень нельзя и носа высунуть наружу. Но чем лучше его родной Тойфель, где тот, кому дорога жизнь, прятался в убежище, когда дул утренний Ремулер?

Сквозь очки ясно виднелись зазубренные клыки утесов на востоке, едва освещенные утренними лучами Кэйвисона. Яркий солнечный свет рассеивался в атмосфере, и дувший в лицо ветерок был даже холодным. Но Ребка слишком хорошо знал все это, чтобы обмануться. Даже ослабленное пылью, туманом и озоном излучение Кэйвисона обрушивало на поверхность Затычки в тысячу раз больше ультрафиолета, чем могут выдержать кожа и глаза человека. В воздухе стоял резкий запах озона. Цветы у кромки воды соответствовали своему смертоносному окружению. Если Ребке они казались уныло-серыми и блекло-коричневыми, то в ультрафиолете наверняка должны сиять и светиться, привлекая крошечных крылатых опылителей, зрение которых приспособлено именно к этому интервалу спектра.

Однако в этом мире пониженного тяготения Атвар Ххсиал чувствовала себя прекрасно. Пока Ребка осматривался, кекропийка в скользящем прыжке проплыла мимо него и остановилась рядом с Луисом Нендой. Он уже почти добрался до длинного низкого здания, построенного частично на скальном грунте космопорта, а частично на черной воде за ним. Кекропийка и карелланец прошли по мелководью ко входу в бар «Солнечный».

Ханс Ребка быстро оглянулся на эмбриоскаф. Ввккталли еще не вышел наружу, а позволять Ненде и Атвар Ххсиал встречаться с кем-то без него он не хотел.

Ребка выслушал их рассказ о выдворении с Ясности и возвращении в рукав. И не поверил ни единому слову.

Прошлепав по воде, он решительно шагнул в темный вход, прорубленный в плите из обсидиана, и, сняв защитные очки, уперся взглядом в кольцо блестящих черных глаз, расположенных на уровне его пояса.

Укол нейротоксином, природное оружие хайменопта, смертелен, а шанс, что этот привратник понимает человеческую речь, был весьма ничтожен. Ребка поискал Ненду и Атвар Ххсиал, которые в этот момент уже проходили в следующий каменный подъезд, и решительно двинулся за ними. Проследовав через анфиладу комнат, он оказался в огромном зале, половина которого была открыта палящему солнцу, и тут же опустил защитные очки. Поперек зала шел наклонный скальный выступ, скрывающийся в маслянистой черной воде.

Около десятка существ всевозможных форм и размеров возлежали на этом выступе, греясь в смертельных лучах Кэйвисона. Луис Ненда подошел к одному из них и заговорил. Через несколько секунд это существо поднялось и, балансируя на толстом хвосте, направилось в крытую часть помещения.

— Хэлло, — прорычал чужак, и его зеленые пузырчатые губы растянулись в жутком подобии человеческой улыбки. — Почитаю за честь встретиться с вами, господа. Простите мой обнаженный вид, но я как раз собирался немного пожариться на солнце. Дульсимер, шеф-пилот, к вашим услугам.

Ребка никогда не встречался с полифемами Чизма, но повидал на своем веку достаточно инопланетян и этого воспринял просто как еще одну их разновидность, лишенную центральной и двусторонней симметрии. Чужак представлял собой вертикальный цилиндр девяти футов в высоту; спиралевидные гладкие мышцы обтягивала похожая на резину зеленая кожа. Все это сооружение венчалось головой, имеющей одинаковую с телом ширину. Занимающий половину лица мутно-серый глаз насмешливо выглядывал из-под низкого надбровья дуги. Между ним и вытянутыми трубкой губами помещалась крохотная окаймленная золотом горошинка сканирующего глаза, находившегося в непрерывном движении. Пока Ребка разглядывал чужака, тот выставил пять гибких трехпалых рук, расположенных с одной стороны тела, подцепил со скального валика похожее на корсет розовое одеяние, обмотался им и застегнул. Продев руки в пять отверстий, он удобно уложил их в широкие параллельные складки своего «корсета». Наконец полифем изогнул свое штопорообразное тело и присел на массивном свернутом хвосте, чтобы сравняться ростом с Ребкой.

— К вашим услугам, — повторил скрипучий голос. Сканирующий глаз выдвинулся на коротком стебельке, обежал помещение, затем вернулся и с беспокойством уставился на безглазую фигуру Атвар Ххсиал, вдвое превосходившую ростом людей. — Кекропийка, а? Немного вас встречается в этих краях. Так, говорите, вам нужен клевый пилот?

Атвар Ххсиал не шелохнулась.

— Нужен, — сказал Ребка.

— Тогда вам больше некого искать, — большой глаз повернулся к Ребке. — Я налетал десяток тысяч рейсов, и все успешно. Я знаю галактику лучше любой живой твари, а может, и мертвой. Извините за нескромность, но вынужден заявить, что пилота лучше меня не найти. Вам повезло.

— Нам так и сказали, что вы лучше всех, — произнес Ребка и мысленно добавил: «И единственный достаточно сумасшедший, чтобы взяться за эту работу». Впрочем, капля лести никогда не помешает.

— Да, сэр, я самый лучший. Бессмысленно отрицать, что лучше Дульсимера здесь никого нет. А могу я поинтересоваться, как вас зовут, сэр?

— Я капитан Ханс Ребка из Круга Фемуса. А это Луис Ненда, карелланец, и наша кекропийская подруга Атвар Ххсиал.

Дульсимер заморгал, но ничего не сказал.

Молчаливое сообщение пошло от Атвар Ххсиал к Луису Ненде:

«Это существо не знает, что испускает феромоны. Я могу читать его мысли. Он узнал тебя. Ребка дурак, что представил нас. Это может дорого нам обойтись».

— А теперь, капитан, — сказал Дульсимер, — могу ли я осведомиться, куда вас надо отвезти?

— В Свертку Торвила.

Огромный глаз снова моргнул и повернулся в сторону Луиса Ненды.

— Свертка! Это другое дело. Это… Если бы вы с самого начала сказали, что хотите посетить Свертку…

— Вы не знаете этот регион? — спросил Ребка.

— Разве я это сказал, капитан? — Чешуйчатая голова укоризненно закачалась из стороны в сторону. — Я бывал там десятки раз и знаю его, как кончик своего хвоста. Но это опасное место, сэр. Сильнейшие пространственные аномалии, голые сингулярности, скачки постоянной Планка и всевозможные изгибы и петли континуума, от которых время гудит, как колокол, и скручивается, и начинает течь вспять… — Полифем закатил глаз, и спиральное тело от кончика хвоста до макушки вздрогнуло. — Зачем вам вообще в такое гиблое место, как Свертка?

— Нам это необходимо. — Ребка посмотрел на Луиса Ненду, который стоял с непроницаемым видом. Они не договорились, что можно сказать полифему. — В рукаве появились живые зардалу. И мы думаем, что они прячутся в глубинах Свертки.

— Зардалу! — хрип зазвучал на октаву выше. — Зардалу в Свертке! Простите, господа старого Дульсимера, всего минутку… я кое-что проверю…

Средняя рука залезла куда-то внутрь розового корсета, вытащила оттуда маленький октаэдр и приложила его к выпуклому серому глазу. Наступило долгое молчание. Затем полифем вздохнул, и по его телу пробежала дрожь, на этот раз от головы до хвоста.

— Простите, господа, не знаю, как вам помочь. Не в Свертке. Не тогда, когда там могут быть зардалу. Я предвижу большую опасность… и еще в кристалле смерть.

«Врет, — молча сказала Атвар Ххсиал Луису Ненде. — Он дрожит не от страха».

Луис Ненда придвинулся к кекропийке.

«Ребка рассказывает ему о зардалу. Но Дульсимер этому не верит. Он убежден, что зардалу давным-давно исчезли из рукава».

— Взгляните внутрь Провидящего Кристалла, — полифем протянул зеленый октаэдр Хансу Ребке, — видите, сэр, насилие и смерть.

Кристалл из однородного прозрачно-зеленого стал в глубине мутно-черным. Затем он посветлел и в нем проступила сцена: крохотное подобие Дульсимера боролось с дюжиной нападающих, но все они были слишком темными и слишком быстро двигались, чтобы разобрать, кто они и что собой представляют.

— Что ж, если вы не можете помочь, делать нечего. — Ребка небрежно кивнул, передал октаэдр полифему и стал собираться. — Боюсь, нам придется поискать пилота в другом месте. Очень жаль, потому что я уверен: вы действительно лучший. Но если не можешь достать лучшее, приходится соглашаться на второй сорт.

— Ну-ну, капитан, подожди. — Пять рук одновременно вырвались из поддерживающих их петель-складок, и полифем развернулся на своем хвосте, став выше ростом. — Поймите меня правильно. Я не говорю, что не могу быть вашим пилотом или что не буду им. Я только сказал, что предвижу огромную опасность в районе Свертки. А при наличии опасности предполагается совсем другой контракт, нежели для обычного полета.

— Каким вы себе его представляете? — Ребка держался все так же небрежно.

— Уж, конечно, не с обычной ставкой оплаты, капитан. За рейс, сулящий опасность… и уничтожение… и смерть, — огромный глаз уставился на Ребку, но крохотная бусинка под ним стрельнула в сторону Луиса Ненды и тут же вернулась в прежнее положение, — так что я думаю, должно быть какое-то дополнительное вознаграждение за риск. Процент. Что-нибудь вроде пятнадцати процентов… от того, что ваша команда добудет в Свертке.

— Пятнадцать процентов от того, что мы добудем в Свертке? — Ребка, нахмурившись, тоже поглядел на Луиса Ненду, затем снова перевел взгляд на полифема. — Мне надо обсудить это с моими коллегами. Подождите минутку. — Он направился во внутреннюю комнату и снял очки. — Что вы думаете об этом? — спросил он и стал ждать, пока Луис Ненда переведет вопрос Атвар Ххсиал.

— Ат и я думаем одинаково, — без колебаний ответил Ненда. — Дульсимер узнал меня, а ему известна моя репутация… Меня довольно хорошо знают в этой части Сообщества… Он решил, что мы ищем сокровища. Он жаден и хочет свою долю. Мы же, скорее всего, найдем в Свертке только кучу неприятностей, так что лично я готов отдать ему пятнадцать процентов этого добра в любое время.

— Значит, мы принимаем предложение?

— Не так открыто, а то он что-нибудь заподозрит. Мы вернемся и скажем ему, что согласны на пять процентов, а затем позволим доторговаться до десяти. — Луис Ненда с любопытством уставился на Ребку. — Может, ответите на один вопрос? Мне обо всем рассказала Ат, которая хорошо читает эмоции Дульсимера, а вы разобрались сами. Как?

— Его подвел этот дурацкий кристалл. У меня дома, в Круге Фемуса, мошенники любят пользоваться такой же штукой и называют ее «Глаз мантикора». Мол, его похитили у космического мантикора с Тристана. Чушь, конечно. Это всего лишь запрограммированный пьезокристалл. Он отвечает на давление пальцев и дает возможность увидеть примерно сотни две различных сценок в зависимости от того, где и с какой силой на него нажать. Детская игрушка.

Атвар Ххсиал кивала по мере того, как ей переводились слова Ребки.

«А он сообразителен, этот твой капитан Ребка, — заметила она Ненде, — даже слишком. Достаточно сообразителен, чтобы помешать нашим планам. Нам надо быть очень осторожными, Луис. И скажи капитану вот что: хотя полифем действительно и хитрый, и корыстный, но его байки нельзя совсем сбрасывать со счетов. Моя интуиция подсказывает мне, что в Свертке нас подстерегает опасность. Вполне возможно, и смерть».

Переговоры с Дульсимером заняли больше времени, чем ожидалось. Ханс Ребка, понимая, что огромный и мощный «Эребус» неуклюж и ограничен в маневре при перемещении в обычном пространстве, а верткий эмбриоскаф слишком мал и не вооружен, настоял на том, чтобы полифем включил в контракт использование его собственного корабля-разведчика «Поблажка». Дульсимер согласился, но его доля увеличилась до двенадцати процентов.

Законный контракт с обязательствами сторон был подписан в том самом кабинете бара, где заключались все космические сделки на Затычке. Когда Ненда, Ребка и Атвар Ххсиал наконец покинули «Солнечный», они обнаружили у входа Ввккталли. На прекрасном варнианском он обращался к привратнику-хайменопту с вежливой просьбой разрешить ему войти.

Хайменопт никак не реагировал. Ребке показалось, что он просто заснул.

Ввккталли объяснил, что он излагал свою просьбу на ста тридцати пяти галактических языках, но безуспешно. Андроид указал, что его шансы наладить контакт были весьма велики, так как в его распоряжении еще сто шестьдесят два языка, плюс четыреста девяносто диалектов. Он продолжал излагать свои соображения, когда его схватили за руки и потащили на эмбриоскаф.