"Пленники зимы" - читать интересную книгу автора (Яценко Владимир)
Часть 4. КОМАНДИР I
Максим лишь на мгновение отвёл взгляд от пенного буруна посреди реки, с которым судно шло против течения, а в следующую секунду, когда он вновь повернулся к окну бокового обзора, буруна уже не было, как не было и чёрной башни надстройки подводной лодки.
Не веря глазам, Максим приказал водителю остановить машину, отбросил вперёд люк штурманского места и по пояс вылез из вездехода. Справа от него стремительное течение реки неслось назад к известному миру, с которым их соединяла лишь подводная лодка. И она только что утюгом пошла на дно.
– Почему стоим? – звонко крикнула изнутри Калима.
Максим, не отвечая, взобрался на крышу вездехода и выпрямился во весь рост.
Подводной лодки не было. Глухо лязгнул второй люк, это вылез Иван. Сильно щурясь, он смотрел вперёд, не в силах понять причину задержки.
Калима присоединилась к Максиму, осмотрелась и молча уставилась на реку.
– Это что же? – чувствуя неприятную дрожь в ногах, спросил Максим. – Твои люди решили отработать команду "срочное погружение"? С открытым верхним рубочным люком?
– Ну да, правильно, – незнакомым голосом сказала Калима, поперхнулась, закашлялась. – Верхний люк был открыт. Пак на мостике стоял, как обычно, сигнальщиком…
Рядом остановилась вторая машина. Из вездеходов потихоньку выбирались люди. Они всё ещё недоверчиво топали ногами по грунту, который пока так и не решились назвать землёй. Некоторые опять задрали головы, чтобы ещё раз поразиться буйству красок на местном небе. Никто из них ещё не понял, что произошло. Никто не осознал масштабов катастрофы.
Максим глубоко вдохнул и плавно, на выдохе, обвёл глазами расстилавшуюся перед ними местность. Взгляд, ни на чём не задерживаясь, заскользил по плоской, изрезанной редкими неглубокими оврагами безжизненной равнине до заляпанного красками горизонта. Ни кустика, ни травинки. Всё вокруг было ржавым, унылым и безрадостным. Если бы не изъеденная фиордами почти прямая лента реки, берущая начало в неизвестности, смотреть было бы не на что.
Угар от выхлопной трубы вездехода обволакивал сизым удушливым чадом, сбивал дыхание. Здесь было жарко, безветренно, душно. Требовалось приложить немалое усилие, чтобы вспомнить о километровой толще льда над головой; поверить, что этот лёд и вправду существует.
Максим покосился на Ивана, который уже успел отойти от машины шагов на двадцать, бросил ещё один взгляд в сторону реки, убедился, что подводная лодка не всплыла, и полез вниз, к месту водителя, чтобы заглушить двигатель.
После памятного собрания, на котором Калима весьма неосторожно дала Максиму высказаться, список добровольцев не убавился. Но дыхание необратимости почувствовали все. Они осознали, что всё это всерьёз, без дураков. И не вернуться можно по-настоящему, в том смысле, что не вернуться совсем. Да и смерть может принять совсем не геройский вид: в серых от пота простынях, покрытых пятнами от гнойных язв и кровохаркания…
Сам по себе переход прошёл спокойно и без приключений. Если, конечно, не считать борьбу пассажиров с гальюном высокого давления. Но без этого нельзя – любимое шоу подводников. Как заточка якоря и выравнивание кнехта по борту судна у обычного флота. Сначала подводная лодка шла по датчикам-плотностемерам: компьютер, безошибочно интерпретируя поступающие на вход сигналы, давал расплывчатое, но устойчивое пятно цели с минимальным значением солёности воды.
Когда картинка на мониторе стала напоминать изображение горловины тоннеля, были включены эхолоты, мгновенно нащупавшие вход, и рулевой по отметкам сонаров смог спокойно работать, держась на безопасном расстоянии от стенок прохода.
Максим опасался турбулентности: войдя в тоннель, лодка уменьшала площадь его поперечного сечения и, тем самым, должна была увеличиться скорость потока. При неизменном расходе жидкости это должно было случиться. Но, по-видимому, диаметр ледяной трубы оказался достаточно большим. Всё обошлось. Их не трясло, движение оставалось плавным и ровным. Прошло чуть больше суток, и они поднялись на поверхность реки под никогда не меркнущий свод ледовой пещеры.
Очень скоро первая группа пришла к выводу, что в этой пустыне, если беда и придёт, то не в виде кровожадных дикарей или полчищ чудовищных монстров.
Автоматы Калашникова уложили обратно в металлические ящики. Максим сам проверил надёжность запоров и под одобрительным взглядом Калимы опечатал замки. Так, на всякий случай… для порядка.
День ушёл на то, чтобы спустить с борта амфибию и перегрузить продовольствие, снаряжение и топливо. Потом подводная лодка ушла. И семь человек на трое суток погрузились в неизвестность на самом краю неведомого загадочного мира под причудливо разукрашенным "небом".
Максим не видел смысла что-то менять в привычном распорядке дня. Время с двадцати двух до шести он объявил ночью. Для сна все прятались от назойливого света в машине, оставляя за бортом двух вахтенных в две смены – по четыре часа каждой.
"Ночные" часы проходили спокойно. Никаких шорохов и таинственных звуков. Скрип грунта под ногами да приглушённый разговор неподалеку…
Спустя сутки ожидания, они решили произвести небольшую разведку в сторону от русла реки. Но эта вылазка ничего нового не прибавила. Они быстро добрались до круто уходящей в высоту стены пещеры и убедились в том, что стена эта состоит из плотного, тёплого на ощупь материала, напоминающего пемзу. Здесь, внизу, краски по насыщенности и разнообразию не уступали палитре над головой, но свечение было не таким ярким.
Место штурмана у Максима никто не оспаривал. То ли и в самом деле сразу признали его за командира, то ли в прохладе кондиционера пассажирского салона остальным было веселее. Максим с интересом присматривался к управлению, а водители, поочерёдно сменяя друг друга, охотно поясняли ему назначение педалей и рычагов.
К концу поездки на край пещеры Максим был уверен, что сможет справиться с этим необычным транспортом, в котором комфорт пассажирского салона успешно спорил с удобствами его КАМАЗа, а проходимость, ресурс и оснащённость, конечно же, были несравнимо выше.
Они вернулись к реке и дождались возвращения подводной лодки. При виде пополнения Максим и загрустил, и обрадовался. Такие сложные чувства можно было объяснить появлением знакомых ему лиц, которые в списке Калимы значились в дублирующем составе.
Профессор, узнав, что поход на край Ойкумены уже состоялся, сперва сильно огорчился, но потом увлёкся измерениями величины светового потока с неприлично разукрашенного свода и был вполне счастлив. Это был жизнерадостный пятидесятилетний мужик, которого сильно старили борода и очки. К Максиму он испытывал особое уважение, и когда возник спор о дальнейшем порядке движения, безоговорочно стал на защиту его позиции.
Тогда этот вопрос казался пустым и надуманным.
Для оптимизации затрат, правильным было держать дублёров на подводной лодке и вторую амфибию с борта не снимать. В самом деле, поскольку движение предполагалось вдоль реки, то не имело смысла использовать весь транспорт одновременно.
Тем не менее, Максим посоветовал не забывать, что они в гостях на чужой территории, поэтому, чем больше личный состав и материальная часть будут рассредоточены, тем больше шансов кому-то уцелеть в случае непредвиденных осложнений. Кто-то из дублёров возразил, Максим пожал плечами. Может, и в самом деле не всё равно: играть в карты и слушать музыку в прохладе кубрика подводной лодки, или заниматься тем же самым и в тех же условиях, только внутри вездехода.
Но неожиданно его поддержал Чекерез. Калима тоже не промолчала, заявив, что слово командира – закон. В результате, весь состав экспедиции стоял сейчас на берегу реки и имел возможность всё яснее осознавать случившееся.
– Ну, и что будет дальше? – произнёс Игорь в кепке.
– Они что, утонули? – недоверчиво спросила Маша.
– Нет, улетели, – ядовито прошипел Герман.
– Нам без неё не вернуться! – вдруг сорвался в крик один из геологов. Он вбежал по колени в воду и повернулся к остальным. – Вот гадина! Нам нужно туда добраться. Еда, горючее… Нам нужно её поднять, попасть внутрь…
– Какие проблемы, дорогой? – хриплым басом заглушил его причитания Ашот. – Выроем отводной канал параллельно основному руслу, здесь поднимем плотину. Когда уровень воды упадёт, спокойно и внутрь попадём, и котлеты достанем. Стой там, никуда не ходи, я за лопатой сбегаю…
Они смотрели, как быстрое течение крутит водовороты вокруг ног испуганного человека, прислушивались к голосу Ашота, и Максим чувствовал, как настойчиво стучится в сознание каждого мысль о том, что жизнь продолжается.
– Что будем делать, командир? – спросил кто-то из толпы.
Максим всё ещё плохо ориентировался в лицах и, вдобавок, до сих пор не привык к своей должности, поэтому не сразу понял, что обращались к нему.
– Как вода? – вместо ответа крикнул он геологу.
– Холодная, – гораздо спокойнее сообщил тот, не без труда выбираясь на берег.
– Над центральным отсеком, в шкафу, лежат водолазные костюмы, – спокойно сказал Максим. – Вода, конечно, ледяная, но кому-то придётся нырнуть, пробраться через шахту рубочного люка к шкафу и поднять наверх гидрокостюмы. После этого проверим, есть ли закрытые отсеки. Потом поднимем компрессор, – для набивки баллонов воздухом, соберём останки членов экипажа, откачаем топливо, снимем питание…
Он с удовольствием отметил, что голос звучит ровно, даже отстранённо. Все видели, что он рассуждал спокойно и здраво. Он говорил так, будто на его глазах каждый день тонули подводные лодки, унося в могилу весь свой экипаж.
– У нас есть возможность поднять лодку?
Максим присмотрелся, но кто спрашивал, не разобрал: все стояли в одинаковых бесформенных комбинезонах.
– По крайней мере, мы точно сможем поднять тела и попытаемся понять, что произошло.
– Здесь быстрое течение, – возразил кто-то. – Ныряльщика немедленно снесёт…
Максим видел их хмурые лица и подумал, что Калима неплохо подобрала команду. У них в глазах был страх, но никто не паниковал. Все были сосредоточены и выказывали готовность спастись, несмотря ни на что.
– Одна из амфибий переберётся на ту сторону, – сказал Максим. – Между ними протянем подвижный трос. К середине троса привяжем ныряльщика. На всякий случай поднимемся на полсотни метров выше по течению. Водолаза начнём спускать оттуда.
Желательно поторопиться. Возможно, кому-то из экипажа удалось задраить дверь и спастись в каком-то из отсеков. Им нужна помощь. Поэтому водолазов должно быть человек пять. По три минуты каждому. Потом греться.
И опять Максим был приятно удивлён, насколько быстро и точно выполнялись его распоряжения. Не прошло и двух минут, как пятёрка водолазов, среди которых он увидел Калиму и Германа, собралась на берегу. Они снимали комбинезоны и готовились к погружениям.
Больше возни было с вездеходами.
Максим озабоченно присмотрелся к противоположному берегу: метров сто будет. Если концы пустить в сцепке, то троса должно было хватить. Обе машины отработали лебёдкой, и Максим взял их крюки на карабин. Лебёдка одного из вездеходов будет отключена: она сыграет роль свободного блока, через который перекинут трос.
Тогда водитель другого вездехода, выполняя команды наблюдающего, сможет легко управлять тросом: в любой момент вытащить ныряльщика из ледяной воды или груз, приготовленный этим ныряльщиком.
Амфибия, пятясь, уже двинулась к реке, но Максим остановил её, и снял с обоих вездеходов палатки. Мужчинам, не занятым на погружениях, он приказал развернуть барак и два стандартных помещения. В бараке установить кондиционер, в одной из стандартных палаток – камин, здесь будут греться водолазы. В третьей палатке женщины должны были заняться подготовкой обеда. Одного человека он выставил в караул, чтоб осматривал окрестности, и освободил от всех работ Чекереза, который тут же занялся запуском метеозонда в рябое от цветных крапинок небо.
– Хочу поднять его повыше, чтобы составить карту местности, – заметив недоумённый взгляд Максима, пояснил Чекерез. – Телекамеры передадут изображение на монитор…
Максим уважительно кивнул, но подумал о своём: "Какая разница? Важно, чтобы все были при деле".
Они и в самом деле быстро нашли подводную лодку и подняли водолазные костюмы.
Баллоны с воздухом были заправлены, и Максим опять порадовался чётким и слаженным действиям команды. Каждый был на своём месте: не роптал, не стонал, спокойно выполнял приказы, даже не до конца понимая их смысла.
– Прислушивайтесь, – давал последние инструкции Максим водолазам. – Живые будут стучать по переборкам. Ничего не трогайте, ни рычагов, ни вентилей. Ваша задача поднять то, что осталось от экипажа на поверхность. Покойников сразу несите в барак. Особое внимание – рулевому. Это тот, который в центральном отсеке в кресле справа. Пометьте его, что ли… снимите обувь… Если, конечно, он там ещё сидит.
***
Максим проснулся и посмотрел на часы. Глаза немилосердно жгло, они слезились. Не скоро ему удалось разобрать, что была половина четвёртого.
"Кто рано встаёт…" – невесело усмехнулся Максим.
Господь и на этот раз позволил ему проснуться и сразу дал почувствовать, что в лагере чужие, чего, конечно же, быть не могло. За эту неделю они не увидели ни одного живого существа: ни растений, ни животных. Река – свободный поток чистейшей колодезной воды: без водорослей, рыб, ракушек. В этом мире не было ничего, что дало бы хоть какой-то повод усомниться в его стерильности.
Зато в этом мире была смерть.
Через день после гибели подводной лодки, "утром" не проснулись три человека: один из водителей, часовой и профессор Чекерез.
Ещё спустя сутки умер второй водитель – Иван, и девушка, которая весь день просидела на страховке водолазов.
Смерть приходила украдкой, без предупреждения. Никаких симптомов, никаких недомоганий. Человек падал, а когда его спешили поднять, выяснялось, что он уже был мёртв. Или ложился спать и не просыпался.
Смерть была безболезненной. Лица погибших ничего не выражали, кроме умиротворения. Зато их тела мгновенно становились твёрдыми, как камень.
За четыре дня погибли двадцать три человека.
Каждый из оставшихся в живых страшился, что будет следующим в этой чудовищной очереди смертей.
Моральный дух экспедиции был сломлен. Если три дня назад все взгляды были на горизонт, – что там? То позавчера большую заботу вызывал подъём подводной лодки и желание как можно скорее вернуться. Вчера в возможность спасения, похоже, не верил никто, кроме Калимы и самого Максима.
Что будет сегодня?
Максим зажмурился, отработанным движением отбросил крышку люка, даже сквозь плотно сомкнутые веки ощутил давление света на лице. Он ощупью выбрался из вездехода и, привыкая к безостановочно пылающим небесам, понемногу открыл глаза.
Лагерь был пуст.
Две палатки, два вездехода, в двух сотнях метров от них – шесть свежих могил.
"В этом мире нужно ставить на чётное число", – подумал Максим.
Ему было тревожно и тоскливо.
Нет, он не боялся смерти. Мираж не может испугать. Иллюзия не стоит страха. Он не переживал за погибших, но видел волнение и ужас живых. Ему было не по себе от их отчаяния. Надо было немедленно что-то предпринимать.
Он опять посмотрел на кладбище. Большой холм – братская могила экипажа подводной лодки, и пять холмиков рядом, – последнее пристанище романтиков, искавших счастье вне дома своего. Давящее ощущение, что за ним наблюдают, усилилось.
Максим опирался спиной о тёплую броню вездехода, но чувство, что там, позади кто-то притаился и смотрит, не проходило.
– Доброе утро, – прозвучал сверху голос.
Максим поднял голову и обернулся, – Калима.
– Привет, – кивнул он. – Разве твоё дежурство?
– Как видишь. Не спится?
– Нет, – сказал Максим. – То есть, да. Не спится. Если хочешь, иди спать. Я всегда в это время часовых подменяю…
– Знаю. Давай лучше поговорим. Есть о чём. Не так ли?
Они, не сговариваясь, посмотрели в сторону кладбища.
– Как ты оцениваешь наши шансы? – спросила Калима, спускаясь к нему с борта вездехода.
– Если всё бросим и немедленно отсюда уберёмся, то они, по крайней мере, появятся.
– А подводная лодка?
– Пусть лежит. Место отмечено: палатки разбирать не будем. Как поймём, что к чему, вернёмся и поднимем.
– Это возможно?
– Возможно, – сказал Максим. – Задраить верхний рубочный люк, переключить систему высокого давления на отсеки и выдавить воду. А как продуем прочный корпус, сама поднимется, никуда не денется… Глубина небольшая, метров десять, повреждений при столкновении с грунтом не обнаружено. Лишь бы успеть пришвартоваться к берегу, отдать якоря. Сильное течение…
– А ты знаешь, где эти вентили? Как вытравить воду?
– Ну, зачем же так, Калима, – усмехнулся Максим. – Это твоя подводная лодка, и ты не знаешь, что все чертежи и схемы судна хранятся в командирском сейфе?
– Правда?
– Всегда так… Во всяком случае, если найти схемы трубопроводов, то проблем с подъёмом не будет.
– Я слышу в твоём голосе сомнение, – заметила Калима.
– Их два, – согласился Максим. – В этом мире пока всё парное. Даже сомнения.
Первое, подняв подводную лодку, мы вряд ли сумеем на ней отсюда выбраться.
– Почему?
– Это не автомобиль, Калима. И не самолёт. Это подводная лодка, – фабрика по производству движения под водой. В нормальных условиях, чтобы управлять этой штукой, необходима слаженная работа трёх десятков специалистов. Ты заплатила деньги, ты автоматизировала всё, что было возможно. Число вахтенных мест сократилось до пяти-шести, но всё равно для нас это большое препятствие: горизонтальные и вертикальные рули, дизеля, электромоторный отсек, продувка балластных цистерн, контроль над аккумуляторной батареей… в условиях мощного течения мы разобьёмся ещё до входа в туннель! Твоя погибшая команда, царствие им небесное, была отличным экипажем. Ты не зря им платила деньги. Они сумели настолько мягко нас сюда доставить, что никто даже не сообразил, что в этом месте надо было сильно испугаться.
– Мы могли бы попробовать…
– Да, – кивнул Максим. – Могли бы. Если бы не одно обстоятельство…
– Смерть?
– Она самая. Если скорость наших потерь не изменится, то через неделю здесь никого не останется.
Они опять покосились в сторону могил.
– Может, Виктор догадается прислать помощь?
– С чего бы это? У него чёткие инструкции – три месяца. Связи нет, так что сообщений они от нас не ждут. Беспокоиться никто не станет. А мы не то, что трёх месяцев – трёх дней не продержимся.
– У тебя есть идеи, что происходит?
– Нет. Я знаю только то, что у нас семнадцать утопленников и шестеро, которые умерли неизвестно от чего.
– Из них четверо из первой группы. Может что-то накапливается?.. – Максим пожал плечами и не ответил. – Ты приказал пометить рулевого… ты уже тогда собирался делать им всем вскрытие?
– Не всем, – поморщился Максим. – Слава Богу, не всем.
– Но рулевой оказался в порядке…
– В порядке? – Максим нервно рассмеялся. – Ну да, конечно, он в порядке. Полные лёгкие воды и вместо койки – могила. А так с ним полный порядок!
– Не нужно… – сказала Калима. – Ты не виноват.
Максим промолчал. Ему было что сказать, но он не мог – так сильно сдавило горло.
Ему не хватало слов, чтобы их успокоить, подбодрить, объяснить, что в самой смерти нет ничего страшного, что они уже умирали несчётное число раз. Он не мог этого сделать. Потому что они ничего не знали и не помнили. Они просто хотели жить.
– Страх парализует волю, – сказала Калима. – С этим тоже нужно что-то делать.
– О чём я тебе и говорю. Я опасаюсь, что вот-вот пойдёт обвал ошибок просто от невнимательности, потому что у кого-то начнут трястись руки.
– Но почему лодка затонула? Кто-то открыл вентиляцию балластных цистерн?
– Не обязательно. – Максиму удалось успокоиться. – Судно шло против течения полным ходом. Если с рулевым что-то случилось, и он навалился на горизонтальные рули, то судно дало сильный дифферент на нос, волна накатила на открытый верхний рубочный люк, и они приняли внутрь прочного корпуса воду. С учётом открытых переборок для вентиляции дизелей, вода ринулась на нос, в первый отсек. Тут уже лодка так нырнула, что вряд ли кто-то устоял на ногах, а надстройка оказалась ниже уровня воды. В общем, камнем на дно…
– И что сказала Наташа?
– Она пришла к выводу, что все утопленники умерли в результате утопления.
– Не смешно. И не все.
– Извини, – Максим уселся на землю, привалился спиной к колесу вездехода и тут же отметил про себя, что впервые назвал этот грунт – землёй. "Наверное, это как-то связано с могилами. Покойников никогда не закапывают в грунт, всегда предают земле…" – Не все. У Пака в лёгких воды не было, плюс необычно сильное окоченение трупа.
– Это было с самого начала странно, – Калима присела рядом. – Я была уверена, что его смыло за борт и унесло течением. Он же стоял верхним вахтенным в надстройке, как он оказался внутри прочного корпуса? Причём, сначала умер, а потом спустился по трапу в центральный отсек…
– Возможно, он успел что-то почувствовать, кинулся вниз. Что-то крикнул. Нервы у рулевого не выдержали: переложил рули на погружение.
Максим сделал паузу. Калима промолчала, тогда он продолжил: -… И никаких следов на теле. Так что Пак не упал вниз, а спустился по трапу.
Он мог успеть поднять тревогу, но забыть сообщить, что люк остался открытым.
– Лампочка на пульте… – напомнила Калима.
– Если он, умирая, свалился на рулевого, тому все лампочки одним цветом стали.
Они помолчали.
– Ты вовремя приказал свернуть барак. Вид морга действовал всем на нервы.
– После того, как Наташа закончила свою работу, в бараке не было необходимости.
И надо было их чем-то занять.
– Они и сейчас на неё косятся. Столько вскрытий за трое суток, в полевых условиях. Одна…
– Конечно, одна, – не удержался Максим. – Как Маша "вырубилась", так Наташе одной и пришлось отдуваться. Ты специально такого биолога подобрала, чтобы он от вида крови в обморок падал?
– Вот и помог бы, – недовольно отрезала Калима. – А то все умные. До сих пор кровь на грунте не просохла. Руки от вёдер воды едва не отвалились. И ведь не чужих людей резала. Я волнуюсь за её состояние…
– Забудь об этом. С Наташей всё в порядке.
Калима повернула к нему голову:
– Что ты имеешь в виду?
– Теперь я с ней, – спокойно пояснил Максим. – Она больше не считает себя изгоем и неприкасаемой.
– Вот это ты молодчина! Но как вы умудрились? Где?
Максим смежил веки и усмехнулся: диалог двух солдат на привале, если не о водке, то о женщинах. Он не ответил.
– Молодцы! – в голосе Калимы слышалось восхищение.
– Отсюда надо уходить, – повторил Максим.
– Но не на подводной лодке?
– Нет. Даже если мы успеем её поднять до того, как погибнем, останется ещё одна проблема.
– Ах да! – вспомнила Калима. – Второе сомнение…
Максим приложил холодные ладони к воспалённым глазам и несколько мгновений сидел неподвижно.
– Всё очень просто, – наконец, произнёс он. – Вместе с подъёмом подводной лодки мы поднимем вопрос о возвращении. Но я совсем не уверен, что мы имеем право возвращаться.
– Теория неизвестной заразы?
– Вот именно.
– Но тогда, следуя этой теории, мы никогда не вернёмся!
– Я тебе об этом с самого начал говорил. И просил, умолял, чтобы ты оставила Светлану у Виктора, на сейнере.
– Что толку в этих упрёках? – осадила она его. – У прошлого нет альтернативы. Мы говорили о вирусе. Может, это что-то вроде столбняка?
– Нет, на вирус это не похоже. Я справлялся у Наташи, лимфоузлы в норме, все срезы – нормальная здоровая ткань, никакой патологии. Уснули и не проснулись.
Сердце взяло и остановилось. Нет. Это больше похоже на неизвестный биофизический фактор. Что между этими смертями может быть общего?
– Думаешь, если мы найдём что-то общее между погибшими, то сможем предположить причину их смерти?
Максим уточнил:
– Нужно думать не о том, что было между ними общего, а о том, чем они занимались в последние минуты своей жизни.
– Ну, как же? – удивилась Калима. – Пак стоял на мостике и подавал команды "лево-право" в центральный отсек. Чекерез пытался сделать аэрофотосъёмку местности.
Стриженова ты поставил часовым, чтоб осматривал окрестности. Водители сидели в машинах. Нина страховала водолазов…
– Иными словами, – вставил Максим. – Все они были на открытом воздухе.
– Мы все на открытом воздухе, – напомнила Калима. – Даже сейчас. Кроме того, водители были в машинах.
– Ничего подобного. Когда нашли лодку и начались погружения, они сидели на крышах вездеходов.
– Они целый день были рядом с водой.
– Водолазы из воды не вылезали…
– На то они и водолазы, – усмехнулась Калима. – Может, смерть где-то на берегу?
– У нас ещё есть кореец Пак… и часовые, они вообще были чёрт знает где.
– Стоп! – Калима даже немного повысила голос. – Это похоже на ключ: Пак был один в надстройке; водители в одиночестве сидели на крышах своих машин; Чекерез был один, когда изводил метеозонды; часовые были одни. Все они продолжительное время были в стороне от остальных людей. Смерть косит одиночек!
– Хорошая мысль, – кивнул Максим. – Вот только мы с тобой тоже были в карауле, в одиночестве. И живы…
– Но мы-то с тобой не совсем обычные люди, не так ли?
Максим немедленно открыл глаза и повернулся к ней.
Калима спокойно встретила его взгляд.
– Мы не будем обсуждать этот вопрос, – успокоила она его. – Сейчас важно другое: то, что несёт смерть обычным людям, для нас, похоже, безвредно.
– Если принять твою точку зрения, то наши действия будут квалифицироваться как хладнокровное убийство. – Он ещё секунду-другую смотрел ей в глаза, потом привалился обратно к колесу, на своё место. – Нет, Калима, – сказал Максим. – Мир велик. В нём можно встретить что угодно и кого угодно. Некоторым повезло настолько, что они видели Господа, разговаривали с ним, касались его. И я готов поверить, что ты – не человек. В конце концов, у каждого своё горе. Если ты в свои расчёты будешь закладывать мою необычность, то это не будет ошибкой. Но лишь потому, что обычных людей не бывает. Все люди – равнонеобычны. Прошу прислушаться к моим словам. Я знаю, что говорю. Я – человек.
Калима хмыкнула и промолчала.
– Кроме того, у нас ещё есть Игорь, – спустя минуту добавил Максим.
– При чём тут Игорь? – неохотно отозвалась Калима.
– Из первой группы остались только мы трое. И он тоже стоял в карауле. Что в нём необычного?
– Он ходит в кепке, – ответила Калима. – Совершенно идиотская кепка с длинным козырьком, закрывающим ему половину лица. Игорь Дзюбенко – хороший парень, всегда начеку и гениальный каптёрщик.
– Каптёрщик?
– Интендант, начальник по материальному обеспечению… – она внезапно оставила свой расслабленный тон и совершенно другим голосом спросила: – Только сейчас дошло: а куда ты, собственно, собрался?
Резкая смена была Максиму неприятна. Он был уверен, что они вплотную подошли к чему-то важному. Возможно даже к решению. У него было чувство, будто выключили радио на середине мелодии, и приходилось мучительно догадываться о направлении музыкальной темы, без всякой надежды узнать, а что же там было дальше на самом деле.
– На вездеходах прочь отсюда, – недовольно ответил он.
– Куда? Если всюду такая же пустыня, как здесь…
– Это ты на фотографиях Чекереза увидела? – ответил вопросом на вопрос Максим. – Что там у него получилось?
– Ничего у него не получилось, – неохотно признала Калима. – Загубил два зонда из десяти возможных, да и концы отдал.
– Но изображение на мониторе…
– Не было никаких изображений! – отмахнулась Калима. – Эта штука на куполе излучает во всём диапазоне частот. Да ещё с такой мощностью, что Останкино заглушит…
– А как он их потерял?
– Кого? – не поняла Калима.
– Метеозонды, – пояснил Максим.
– Потерял и потерял, – пробормотала Калима. Чувствовалось, что её мысли уже заняты другим. – Не всё ли равно?
– А всё-таки? – настаивал Максим.
Калима тяжело вздохнула, неохотно отвлекаясь от своих раздумий, и ответила:
– На высоте около ста метров мощный воздушный поток.
– В каком направлении?
– В южном, – Калима неопределённо махнула рукой против течения реки. – И если нам уходить, то, по всей видимости, туда же. Вот только если всюду пустыня…
– Нет, – прервал её Максим. – Не всюду. Я знаю.
– Знаешь… – задумчиво повторила Калима. – А из водителей у нас только механик Сергей Блинов, золотые руки…
– Как-то мрачновато это у тебя прозвучало.
– Он на полигоне в блиндаж с наблюдателями врезался… Когда сдавал вождение.
Кто поведёт машины?
– Одну поведу я, другую – Света.
– Света? – изумилась Калима. – Вот уж не думала, что она – сильный водитель.
– Она не водитель, – возразил Максим. – Но я ей обещал дать порулить чем-нибудь большим и тяжёлым.
– Максим, – прервала его Калима. – Это не просто машина. Это двухсекционный восьмиколёсный вездеход-амфибия. В каждой секции свой двигатель. У него пульт управления, как на самолёте. И весит это железо больше тридцати тонн.
– Ну, что ж, – Максим хлопнул в ладоши. – Подходит. А что восемь колёс, так это даже лучше – не велосипед, не свалится. И вот ещё что: займись-ка ты кепками.
– Кепками?
– Да, кепками с длинным козырьком. Кажется, на складе на подводной лодке что-то такое было. Пусть все наденут.