"Окончательный диагноз" - читать интересную книгу автора (Уайт Джеймс)

Глава 21

Даже из грошей, жертвуемых сочувствующими бедняками, могла сложиться кругленькая сумма, а этлане были народом добрым, к тому же им непрерывно напоминали о страданиях их братьев на Этле-Больной. Постоянно поступающие пожертвования от населения пятидесяти планет приносили невероятные капиталы. При том, что корабль с медикаментами отправляли не чаще одного раза в десять лет, было ясно, что на Этлу-Больную попадала только ничтожная часть собираемых пожертвований. На самом деле сбор пожертвований представлял собой замаскированное налогообложение. Собранные суммы оказывались в императорской казне и тратились на нужды императора, знатных семейств, на содержание войск, охранявших наместников на разных планетах.

Подобное положение дел для Федерации было просто-таки нетерпимо, и когда ее представители задали прямые, беспристрастные вопросы по поводу неправильного расходования пожертвований, Телтренн и император запаниковали. На корабли Корпуса Мониторов были нацелены ракеты с химическими боеголовками – не с ядерными, так как этланам не хотелось разрушать собственные космопорты. Корабли Корпуса Мониторов закрылись противометеоритными экранами и улетели.

О том медике, который находился с визитом в столице Этланской империи, с тех пор никто не слышал.

На Чумную планету поступило недвусмысленное предупреждение, и все сотрудники Корпуса Мониторов были с Этлы-Больной эвакуированы. Лонвеллин, заверивший всех, что ему ничто не грозит в надежно экранированном корабле, погиб от ядерного взрыва.

Император не мог позволить, чтобы правду о его действиях узнали подданные, поэтому он обвинил федералов не только во всем, что произошло на Этле-Больной, но и во всех тех преступлениях, которые он сам творил на протяжении столетия. Он разглагольствовал о том, что в то время, как те сотрудники Корпуса Мониторов, которых видели этлане, внешне напоминают их самих, остальные существа, населяющие Федерацию, представляют собой ужасающих, нищих чудовищ с садистскими наклонностями, еще более страшных из-за своей высокоразвитости. Впервые за долгую историю Этланской империи ей грозило нападение извне, и защитить себя, согласно словам императора, Этла могла только путем нападения. Остальное сделали имперские пропагандисты и ксенофобия, старательно вколачивавшаяся в мозги этлан с пеленок. Вскоре к крестовому походу был подготовлен огромный флот.

Но сотрудники Корпуса – не последние олухи, – усмехнулся Стиллман, – и мы не рассказываем каждому первому встречному, где живем, до тех пор пока не убеждаемся в том, что незнакомец станет добрым гостем. Ни на столичной планете, ни здесь, на Этле-Больной, общаться с местными жителями не позволялось никому из тех, кто знаком с координатами миров, входящих в состав Федерации. Такова стандартная процедура первого контакта. Между тем один набор координат все же известен каждому офицеру Корпуса Мониторов, занятому в выездных медицинских операциях, – это координаты Главного Госпиталя Сектора. А к имперским советникам в руки угодил медик из Корпуса Мониторов.

Вот почему этланский флот атаковал госпиталь, – объяснил Стиллман. – Этлане хотели захватить заложников и выпытать у них как можно больше координат. Они не ставили перед собой задачу уничтожить госпиталь. Для сохранения тайны координат из госпиталя эвакуировали всех пациентов и сотрудников, располагающих хотя бы минимумом познаний в области астронавигации. В госпитале остались только несколько сотен добровольцев...

Острая нехватка персонала привела к тому, что сотрудникам пришлось спасать как «своих», так и «чужих» раненых, поскольку отличить в такой суматохе этлан от людей просто не представлялось возможным. Раненые переполнили уцелевшие палаты и коридоры. В итоге враги оказывались рядом, на соседних кроватях, и этланам приходилось принимать помощь от ужасающих монстров. Противникам пришлось теперь пускать в ход единственное оставшееся в их распоряжении оружие – слова. Шла горькая бескровная битва, во время которой этлане узнавали правду о том, что происходило на их Чумной планете. В итоге два высокопоставленных пациента – по одному с каждой стороны – положили конец кровопролитию.

Этланская эскадра разлетелась в разные стороны – чтобы донести правду до каждой планеты, входившей в состав империи, и оказать помощь в свержении императора, его наместников и их гвардий.

Это было самое крупное восстание в изученной истории, – задумчиво проговорил Стиллман. – Но этлане – гордый народ, они заявили нам, что все происходящее – их внутреннее дело, и посоветовали держаться подальше ото всех этланских планет, кроме одной, до тех пор пока они сами не разберутся со своими проблемами. Именно здесь, на этом участке поверхности Этлы-Больной, война и началась, и закончилась. Началась она тогда, когда Телтренн отдал приказ выстрелить по кораблю Лонвеллина ядерной ракетой – примерно в десяти милях отсюда к западу находится след от воронки. А конец войне пришел тогда, когда местное население при поддержке ополчения, захватившего несколько боевых машин, развязало последний бой. Войско Телтренна в конце концов запросило пощады. Надо сказать, что местные жители до сих пор стыдятся того, что сделали, хотя у них на то были все причины. Поэтому Шеч-Рар и боится, как бы вы не задели чьих-либо чувств.

Взглянув на тонкие лапки Приликлы, повисшие в нескольких дюймах от его макушки, Стиллман добавил:

– Но думаю, полковнику не о чем волноваться.

– Благодарю вас, друг Стиллман, – отозвался Приликла.

Офицер Корпуса Мониторов глубоко удовлетворенно вздохнул и продолжил свой рассказ:

– Командор этланского флота, попавший на лечение в Главный Госпиталь Сектора, прежде чем выписаться оттуда, попросил нас вернуться на Этлу-Больную и завершить работу, прерванную войной. Мы так и поступили, и, как вы сами видите, местная ксенофобия улетучилась вместе с другими болезнями, насаждавшимися императором. Теперь это планета как планета, вполне здоровая.

Наступила долгая пауза, которую нарушила Мерчисон:

– Знаете, я тоже люблю счастливые развязки, и мне не хотелось бы омрачать здешнее благоденствие. Но насколько вы уверены в том, что эта местность с точки зрения экологии вполне благополучна? Да, я знаю, что перекрестная инфекция невозможна, но не могло ли случиться так, что какая-то из болезней, которые создавались искусственно и распространялись насильственно, мутировала до такой стадии, что сумела преодолеть видовой барьер? Или давайте предположим, что Телтренн от злости, страха и отчаяния взял да и выстрелил биологическим оружием по тем, кто прежде был ему верен? Зарядное устройство не сработало, и вреда это оружие никому не принесло, вот только могло инфицировать маленького Хьюлитта...

Мерчисон умолкла, так как из динамика донеслось специфическое гудение: на связь вышел капитан Флетчер.

– Доктора, – сказал он, – я завершил изучение вашего химического оружия и вынужден признать, что вы все ошибаетесь. У снаряда имеется несколько характеристик, заставляющих предположить, что перед нами – биологическое оружие, но мы произвели реконструкцию элементов курса, заложенных в систему управления, которая, правда, повреждена за счет близости к месту ядерного взрыва, и убедились, что настоящая цель снаряда находилась примерно в шестидесяти милях отсюда к северо-западу – ненаселенная, гористая область, поросшая густыми лесами. Вряд ли бы ее в ближайшие годы заселили. На самом деле, согласитесь – довольно странная цель для биологического оружия. Кроме того, снаряд явно не этланского производства. Он представляет собой устройство, смонтированное в Федерации, хотя и несколько модернизированное.

Кое-что еще, – продолжал Флетчер, как бы предвидевший возможные вопросы. – Вещество, подлежавшее распространению, помещалось в тонкостенном пластиковом контейнере, достаточно прочном для того, чтобы сохранить целостность при мягкой посадке на парашютах, но недостаточно – для того, чтобы выдержать сильный удар и давление тяжелого предмета. Патофизиолог Мерчисон уже говорила, что внутренняя поверхность фрагментов контейнера покрыта слоем питательного раствора. Результаты моего исследования, в ходе которого я пытался определить форму, размеры и расположение фрагментов контейнера, указывают на то, что по нему ударило крупное тело, скорее мягкое, нежели твердое – не камень, не кусок метала из тех, что валяются по соседству. Скорее всего удар по контейнеру нанес упавший с дерева ребенок.

Все собравшиеся на медицинской палубе как завороженные смотрели на динамик переговорного устройства. Все замерли, только шерсть Нэйдрад шевелилась. Флетчер откашлялся.

– Есть еще один интересный факт. Механизм взрывателя, который должен был открыть контейнер, представлял собой точнейшие атомные часы, заведенные на срок более ста лет.

Хьюлитт не понимал, что означает то, о чем рассказывает капитан, но одно ему было ясно. Всю жизнь его считали ипохондриком, страдающим избытком воображения, и теперь он не мог более молчать.

– Теперь-то уж вам придется мне поверить, – проговорил Хьюлитт и расхохотался. – Сам не знаю, над чем я смеюсь, но ведь теперь ясно, что, когда я был маленький, я тут что-то подхватил, а теперь никто...

Он не договорил – Приликла опустился на пол, его тельце и лапки сильно дрожали. Мерчисон бросала на всех поочередно укоряющие взгляды. Хьюлитт вспомнил, что Нэйдрад частенько поговаривала о том, что, когда чьи-то эмоции вот так действуют на начальство, Мерчисон проявляет бурные материнские чувства.

– Кому бы ни принадлежали эмоции, – взорвалась Мерчисон, – держите себя в руках! Дрожь Приликлы немного утихла. Он сказал:

– Друг Мерчисон, не стоит волноваться. Я сам утратил самообладание. Я думал о Лонвеллине, думал о выпавших зубах друга Хьюлитта и почувствовал себя очень, очень глупо. Но теперь, надеюсь, я обрел власть над собой. Друг Флетчер!

– Доктор, – отозвался капитан.

– Нам следует немедленно вернуться в Главный Госпиталь Сектора. Энергетический отсек, готовьтесь ко взлету – нам нужно будет взлететь, как только вернутся капитан Флетчер и доктор Данальта. Связист, сообщите в госпиталь о том, что может иметь место многоплановая неспецифическая аллергическая реакция на фоне межвидовой инфекции. Заболеванием могут страдать пациенты Хьюлитт и Морредет. Они нуждаются в дальнейшем клиническом обследовании. Посоветуйте всем медикам и пациентам, вступавшим в физический контакт с поименованными пациентами, приступить к карантину, обеспечиваемому ношением легких защитных оболочек. Сотрудники должны надевать такие оболочки, когда занимаются лечением, а пациенты – тогда, когда их лечат. Если у сотрудников будут зарегистрированы легкие недомогания в виде головной боли или мышечной слабости, им ни в коем случае нельзя получать или самостоятельно принимать какие-либо медикаменты в виде инъекций. Пациентам, проходящим назначенный курс лечения, не следует назначать каких-либо новых препаратов. Дальнейшие указания будут даны тогда, когда будет закончено обследование пациента Хьюлитта.

Доктор Стиллман. – Эмпат посмотрел на землянина. – Пока вы возвращались из оврага, я подготовил для вас видеозапись – она отредактирована, и все, что напрямую не относится к нашей миссии, стерто. Это запись консилиума диагностов перед нашим вылетом на Этлу. Просмотрев ее, вы получите ответы на многие вопросы, которых мы до сих пор избегали. В свете изложенных в записи сведений полковник Шеч-Рар и вы вольны предпринять такие действия, какие сочтете необходимыми. Но поскольку, как вы знаете, за двадцать с лишним лет, прошедших со времени контакта Хыолитта с содержимым контейнера, больше ни у кого таких симптомов не наблюдалось, риск для вас невелик. В настоящее время нам на Этле больше делать нечего и нужно безотлагательно улететь.

– Друг Нэйдрад, – торопливо проговорил Приликла, – нам предстоит четырехдневный гиперпрыжок до госпиталя. Следовательно, у нас будет достаточно времени для того, чтобы провести полное клиническое обследование и проверить реакцию пациента на весь спектр лекарственных препаратов, применяющихся при лечении ДБДГ, включая и те, что уже применялись, но были отменены из-за аллергической реакции. Если возникнет экстренная ситуация, переходите к непрерывному мониторингу третьего уровня...

– Но погодите, я не понимаю! – умоляюще вскричал Стиллман. – Лонвеллин погиб. Его корабль испарился вместе с ним задолго до того, как родился Хьюлитт.

– Если вы не хотите совершить незапланированное посещение Главного Госпиталя Сектора, друг Стиллман, – сказал Приликла, услышав, как поднимаются по трапу Данальта и Флетчер, – вам следует незамедлительно покинуть борт «Ргабвара». Сейчас нет времени объяснять, но я непременно вышлю вам и полковнику копии наших отчетов. Прошу вас извинить меня за поспешность и плохое гостеприимство, благодарю вас за помощь, и до свидания.

Хьюлитт дождался того момента, когда офицер Корпуса Мониторов исчез за дверью служебного выхода, и воскликнул:

– Между прочим, я тоже не понимаю, что тут происходит, черт побери! С какой это стати вы намерены тестировать на мне медикаменты, от которых я когда-то чуть концы не отдал?

– Возьмите себя в руки, пациент Хьюлитт, – успокоил его Приликла. – Не думаю, что вам грозит серьезная опасность. Прошу вас, возвращайтесь в постель и не вставайте до тех пор, пока я вам не разрешу. Сейчас мы окружим вашу кровать звукоизоляционным экраном и приступим к совещанию. Излагаемые в ходе совещания мысли и предлагаемые процедуры вас могут разволновать.