"Мессия. Том 1" - читать интересную книгу автора (Раджниш Бхагаван Шри)19. ДАРЫ ЗЕМЛИ17 января 1987. Халиль Джебран точно знает, что необходимо, но он даже понятия не имеет, как трансформировать человека. Легко, очень легко облекать в прекрасные слова существенные нужды человека. Но если вы не знаете, как человеку осуществить свои мечты, ваши слова могут быть прекрасны, но смысла в них нет вообще. И так не только с Халилем Джебраном — таково положение со многими великими поэтами, мыслителями, философами. Они говорят так, как будто это все уже доступно на базаре — идите и покупайте. Они продолжают говорить людям: «Любите, имейте сострадание. Будьте добры, довольны, отзывчивы». Но это пустые слова. Хорошо читать их, но это не больше чем развлечение. А то, что нужно, — не развлечение; то, что нужно, — трансформация. Недостаточно сказать кому-то: «Люби». Реальный вопрос в том, как ему отыскать любовь, возникающую внутри, каковы методы, техники, приносящие цветы любви. Никто не говорит об этом. Все эти слова безмерно прекрасны — но они так же пусты, как и прекрасны. Это то же самое, что говорить голодному: «Ешь, но ешь питательную пищу». Но вопрос в том, где эта питательная пища; и как голодному разыскать и достать ее? Это заблуждение увековечивается столетиями, ни один не спросил об этом. Махавира продолжает говорить людям: «Будьте ненасильственны». Но проблема в том, что человек происходит от животных, все его существо полно насилием. Как же ему избавиться от насилия? Как он может трансформировать ту же самую энергию, которая сейчас является насилием, в ненасилие? Никто не задает вопроса, каждый загипнотизирован прекрасными словами. Слова правильны, но они не станут зарей нового человечества. Все они провалились, полностью провалились; величайшие люди прошлого провалились на единственном пункте. Почему же никто не ставил вопросы? — потому что никто не хочет меняться. Прекрасно слушать, прекрасно быть последователем Гаутамы Будды или Иисуса Христа — это усиливает ваше эго. Если бы вы были на самом деле заинтересованы в трансформировании своей энергии, вы бы попросили: «Все, что вы говорите, правильно, но покажите нам путь, дайте ориентиры». Удивителен рассказ о великих людях, которые толкуют о звездах... и, естественно, он впечатляет. Но вопрос в том, как добраться. Такова же проблема и с Халилем Джебраном, и даже серьезнее, поскольку сам он не трансформированное человеческое существо. Он очень выразителен, его слова великолепны. Но я намерен спросить о каждом из его изречений — содержит ли оно что-нибудь, или это просто его страсть, его желание, его греза. Все мечтатели давали человечеству великую надежду — и из-за этой надежды они препятствовали революции любого рода в человеческом сознании. Люди ожидали. К тому же они создавали у людей неверное представление, что знают реальные нужды, знают, как их можно осуществить; но они совсем не знают, что эти нужды так глубоки, что, если вы не родитесь вновь, вы будете только играть словами и бесполезно тратить свое время. Я здесь не для того, чтобы тратить свое время и ваше время. Я намерен действовать. Земля больше не в состоянии прокормить нас, потому что по своей глупости мы перенаселили ее. И он не сказал ни единого слова против перенаселения, потому что христианская церковь против контроля рождаемости. Он не сказал ничего об узаконивании аборта, потому что христианская церковь против этого. Ныне плоды деревьев не в силах поддерживать этот огромный океан человечества. Когда-то такое было возможным, когда человечество насчитывало всего несколько миллионов людей, и каждый человек имел тысячи деревьев в своем распоряжении. В своем невежестве мы срубили все те деревья — ради того чтобы печатать третьеразрядную желтую прессу. Миллионы деревьев уничтожены просто ради газет. Похоже, мы на гибельном пути. Раньше я бывал в Непале, и на этот раз я был просто поражен: не стало всех больших деревьев. Те деревья не выросли за дни или недели, это не сезонные цветы. Тем деревьям понадобились века, чтобы расти, и секунды, чтобы быть срубленными. Вам не заменить их. Но Непал страна бедная, поэтому они продали все свои большие деревья и великолепные леса, так называемым сильным мира сего. И под электропилой ежедневно исчезают сотни деревьев. Но Халиль Джебран не говорит ни о чем, что разумно и осуществимо. Мне хочется, чтобы все это газетное сумасбродство прекратилось. Теперь мы имеем средства получше, у нас есть радио, у нас есть телевидение — зачем же продолжать печатать тысячи и тысячи газет и журналов? Телевидение не собирается уничтожать деревья, и радио тоже не собирается уничтожать деревья. Но даже в бедной стране вроде Индии так много газет — недельных и двухнедельных, месячных и двухмесячных и ежегодных... и никто не ставит вопроса — тому, что вы сделали с природой, прощения быть не может. Природа намерена отомстить с лихвой — она уже принимается за это. И сказать в двадцатом веке: — каждому известно, как наполнить свои ладони; похоже, он разговаривает с идиотами. Но где плоды, и где деревья? Его изречение просто бессмысленно. Индусы продолжают сжигать тела — это против природы. Тела следует возвращать природе... ведь что такое ваши тела? Природа дала вам пищу, солнце дало вам жизнь, воздух давал вам непрерывное питание. Если вы умираете, ваше тело должно вернуться к первоначальным истокам — земля к земле. Вы должны стать удобрением для своих грядущих поколений. Мы эксплуатировали землю так сильно, что она лишилась всего изобилия своих сокровищ. Сейчас для нас технологически возможно возвратить все элементы обратно земле, но человеческий ум живет в мертвом прошлом. Он продолжает заниматься все теми же глупостями, не замечая, что убивает сам себя. Я навещал город и одного из самых почитаемых индуистских монахов, Карпатри... единственное достоинство которого состоит в том, что он ест пищу из своих рук. В этом смысл слова Он читал религиозную лекцию. Я попросил своего друга остановить машину, мне хотелось услышать несколько слов. Сидя в машине, я слушал его лекцию, и я был изумлен: в образованном городе со своим университетом, медицинским колледжем, своим сельскохозяйственным колледжем... и никто ничего не сказал тому идиоту. Правительство построило очень большое водохранилище, потому что земля бесплодна, а дожди стали ненадежными. Поэтому было создано водохранилище, производящее электричество для тысяч деревень, для всевозможного технологического использования, и воды хватает, чтобы оросить всю землю, которая постепенно становится пустыней. Все было готово, ожидали только прибытия президента Индии для торжественного открытия, потому что в Индии у президента и премьер-министра нет другого дела, кроме торжественного открытия мостов, водохранилищ... даже мотелей и ресторанов! Несчастье этой страны в том, что здесь господствуют все виды идиотов. Зачем нужно торжественное открытие? Водохранилище готово, земля жаждет, — нет, они ждут, ведь у президента слишком много других свиданий такого же сорта. Небольшая дорога — и президент должен торжественно открывать ее... я не вижу смысла в торжественном открытии этой небольшой дороги, разве что его фото отпечатают в каждой газете и у него будет повод выступить перед людьми. А Карпатри говорил тысячам своих последователей: «Не пользуйтесь водой из водохранилища для орошения». Я был вынужден выйти из машины. Я сказал: «Это что-то странное! Люди умирают и люди голодают; земля иссохла, все стало бесплодным, зелень погибла». Мне хотелось понять его аргумент — какой аргумент он выдвигает? Его аргумент оказался весьма забавным. Он говорил: «Не пользуйтесь водой, потому что у нее забрали электричество, она бессильна. Электричество было реальной силой, и если вы воспользуетесь ею для полива, ваши урожаи станут бессильны. А всякий кто будет питаться от такого урожая, сделается импотентом». Естественно, никто не хочет стать импотентом. Те тысячи людей были согласны с ним! Я сказал моему другу и хозяину: «Никогда бы не подумал, что в вашем культурном городе вы допускаете такую глупую бессмыслицу и называете это религиозной лекцией. Этот человек не только несет вздор, он, похоже, сошел с ума! Вода не становится бессильной. Электричество — это не могущество воды; могущество воды в том, чтобы утолить жажду земли. И довод в пользу этого в том, что земля зазеленеет». Карпатри был не только религиозным святым индуистов, он был к тому же главой индусской политической партии, Рамрадж Паришад. У него были ее члены в парламенте. Что за людей выбирают и голосуют за них? Эти люди должны быть за решеткой — им не поклонение и не уважение нужно, им нужна операция на мозге! У них в мозгу, по-видимому, опухоль, которая не позволяет видеть простые факты. И если таковы «великие лидеры» — а он великий лидер, религиозный и политический одновременно, — то как же бедное, необразованное, заурядное человечество? Мы эксплуатировали землю, мы брали ее соки через плоды, через другой урожай, и у нас и в мыслях не было возвращать, по меньшей мере, такое же количество химикалий, какое мы забирали с плодами. Это хорошая поэзия, но нельзя прожить одной поэзией. Он говорит: У вас есть корова, и молока больше, чем вам нужно, но у вас нет одежды. Поэтому вы должны ходить и разыскивать человека, у которого больше одежды и есть потребность в молоке. Это была потеря времени и энергии, и это оказывалось не всегда легким, — вам нужна лошадь, но приходится искать нужного человека. Вам приходится ходить от деревни к деревне, чтобы найти того человека, который сможет дать вам лошадь в обмен на что-нибудь ваше, в чем у него есть нужда. Это было возможным, когда на земле было совсем немного людей. Теперь же сама идея обмена абсурдна. Только представьте: из-за какой-то своей потребности вам, возможно, придется обойти всю страну в поисках подходящего человека. Деньги — одно из величайших изобретений человечества для устранения всего этого беспокойства. Нужно вам молоко или не нужно, есть у вас лошадь или нет, — значения не имеет; всякий, кому нужно молоко, может купить его за деньги, и у всякого, кто желает продать лошадь, найдется покупатель. Деньги — это сокращение пути. Имея одну-единственную рупию в своем кармане... вы думали когда-нибудь, сколько вещей в вашем кармане? Если пожелаете массажиста — он у вас в кармане. Если пожелаете курить — сигареты у вас в кармане. Если пожелаете пойти посмотреть фильм — билет у вас в кармане. Разумеется, у вас не может быть всех этих вещей за одну рупию, но вы можете выбрать все, что пожелаете. Халиля Джебрана поддержал бы человек вроде Махатмы Ганди, потому что он говорил о мире так примитивно — ничего кроме натурального обмена... деньги были бы невозможны. И вы поразитесь, узнав, что это не Запад изобрел деньги и денежное обращение — это был Китай. Вот уже три тысячи лет они пользуются денежными знаками. Когда Марко Поло обнаружил денежные знаки, он не мог поверить: в европейских странах, на Западе, деньги уже существовали, но то были золотые монеты. Если бы вы носили десять тысяч золотых монет, то либо погибли бы под их весом, либо вас бы ограбили, потому что любому видно, что вы носите десять тысяч золотых монет. И зачем нести такой груз из одного места в другое? — это можно проделать с небольшим клочком бумаги, где записаны десять тысяч рупий с обещанием правительства, что когда бы вы ни нуждались в золоте, можете прийти в сокровищницу, предъявить купюру и забрать золото. Золото хранится в сокровищнице. Конечно, те люди, три тысячи лет назад, очевидно были очень разумными. Сравнивая, Марко Поло понял... он ведь привез много вещей из Китая в Европу. Тогда же в Китае была изобретена печатная машина, потому что без печатной машины какие могут быть купюры? Он привез купюры, чтобы показать их Папе, потому что в то время Папа был решающим фактором для всего Западного мира. И весь двор Папы смеялся над Марко Поло. Они говорили: «Ты называешь это деньгами? Ты хочешь обмануть нас?» А Папа вытащил из своего кармана золотой и бросил его на пол — разумеется, тот зазвенел. И он попросил Марко Поло: «Теперь брось свою купюру. Это же просто клочок бумаги. Тебя обманули». Марко Поло старался изо всех сил: «Меня не обманули; весь Китай, одна пятая мира, уже пользуется купюрами». Натуральный обмен исчез, поскольку он становился невозможным — население становилось плотней и плотней. Появились деньги, только чистое золото. Затем золото исчезло, серебро исчезло; появились купюры. Фактически, и они тоже устарели. В нашей коммуне в Америке у нас были просто денежные карточки, потому что купюра — вещь грязная. Она проходит через стольких людей — у кого-то может быть СПИД, у кого-то — туберкулез, кто-то может страдать от рака. Вы не можете знать, через сколько рук прошла купюра. Я не притрагиваюсь ни к какой купюре уже тридцать лет — это совершенно негигиенично и противоречит всем медицинским исследованиям. Но человек, похоже, так отстал повсюду в мире... предлагаются средства получше, но люди не слушают. Все, что необходимо, подсчитает ваш банк; в ваших руках будет оставаться совсем небольшая карточка, и вы можете идти и покупать что угодно: банк должен оплатить. Но ваша карточка абсолютно гигиенична; она никогда не переходит в другие человеческие руки — от проституток до святых, что является безобразнейшей вещью сегодня. Халиль Джебран говорит: Вот почему я говорю, что он использует прекрасные слова, но безо всякого смысла. Вы пойманы своими собственными обещаниями, вам ведь пришлось наобещать ей, просто чтобы осуществить свое вожделение; иначе женщина не будет готова пойти на все виды сексуальной гимнастики. Вы подкупили ее красивыми словами и обещаниями: «Я всегда буду любить тебя. Другие любили, но только при жизни. Я буду любить тебя, моя возлюбленная, даже когда умру. Я буду любить тебя не только в этой жизни, но и во всех последующих». Теперь вы пойманы в сеть. Когда осуществилось ваше вожделение, ваша биологическая энергия истощена, — женщина выглядит абсолютно ненужной. Каждый из них просыпается утром и удивляется: кто же этот другой? И что он делает в моей кровати? Лишь когда вы чуть больше проснетесь, вы вспоминаете — это мой муж, это моя жена. И история начинается снова: «Дорогая...» В прежние дни истории обычно начинались: «Как-то раз...» Теперь они начинаются: «Дорогая...» Раннее утро! И оба очень любят, потому что оба ждут, чтобы другой встал и приготовил чай. Как вам ожидать от людей обмена Готовые помочь вам, они арендовали дом рядом с нашим храмом; днем и ночью десятки полицейских с заряженными винтовками ждут чего-нибудь от вас, чтобы немедленно войти в лагерь. И не так много нужно — если вы просто закурите сигарету... а они все курят сигареты. Если вы просто держите чью-то руку, помните: полиция ждет с заряженными винтовками, совсем рядом — со специальной целью они арендовали тот дом. Прежде тот дом принадлежал нам. Наши люди раньше жили в том доме, мы снова попросили владельца, и он очень обрадовался; он сказал: «Я не жалуюсь на ваших людей. Они могут владеть домом, дом пуст». Но, должно быть, несколько полицейских ищеек есть даже здесь — я не могу назвать доносчика человеческим существом. Он просто полицейская ищейка, вынюхивающая тут и там. Те полицейские ищейки, очевидно, сообщили полицейскому комиссару: «Они намерены арендовать дом, и владелец согласен». Полицейский комиссар тотчас же вызвал владельца и приказал ему: «Не отдавайте этот дом ученикам Бхагвана». Возможно, ему приходится приказывать это всем другим владельцам в Корегаон Парке — дома пусты, — а тот владелец, наверное, сказал: «Дом пуст, а вы препятствуете мне брать ренту». Лишь для того, чтобы помешать нам, полиция взяла его в аренду, и теперь там живут полицейские, просто наблюдая; и если где-то будет замечен какой-либо признак любви, то совершится преступление. Общество против любви, правительство против любви, образование против любви. Я помню, как я сидел с проректором университета, где изучал психологию. Он любил меня; бывало, проходя коридором и заметив меня, он обязательно тут же посылал кого-нибудь, чтобы позвали меня: «Если у вас нет никаких уроков или других занятий, заходите ко мне на чашечку чая». Он любил обсуждать вещи потусторонние; определенно, у него был философский склад ума. Однажды, когда я сидел с ним, вошла аспирантка, вся в слезах. Она сказала: «Меня беспрерывно изводит один молодой человек — мы учимся по одной специальности и в одном классе. Он продолжает всячески издеваться надо мной». Проректор попросил: «Расскажите мне прямо, что он на самом деле делает». Она ответила: «Иногда он выпускает воздух из моего велосипеда, иногда, если вокруг никого, швыряет в меня камни. И все время продолжает писать письма — не подписывая их. Я знаю, что это он, мне знаком его почерк». Она принесла три или четыре дюжины писем. Проректор сказал: «Мне знаком этот парень. Не вы первая жалуетесь на него. В этом университете он уже пять лет — с самого начала, и все время он занимается одним и тем же. Я устал от него, его наказывали по-всякому. Теперь единственный способ — исключить его из университета». Я сказал: «Одну минуту. Нам придется решить, кого исключать». Он спросил: «Что вы имеете в виду?» Я ответил: «Я имею в виду, что либо меня нужно исключать, либо вас, либо эту девушку, либо того парня — здесь замешаны четыре человека». «Вы что, вдруг с ума сошли?» — сказал он. Я сказал: «Успокойтесь. Позвольте мне поговорить с девушкой». Я спросил: «Будь правдивой и искренней — ведь ты на самом деле получала удовольствие, когда тебя изводили?» Наступила пауза, но ее слезы исчезли. Я спросил ее: «Ты бы предпочла, чтобы никто не прокалывал твой велосипед, не швырял в тебя камни, никогда не писал ни одного письма?» «Я никогда не думала об этом таким образом, — сказала она. — Нет, я не предпочту такого». И я спросил ее: «Будь искренней. Твой приход сюда, чтобы сообщить, — нет ли в нем какой-то радости внутри, что именно ты — самая прекрасная девушка? — и к тому же представляешь все доказательства этому». Она спросила: «Но откуда вы знаете?» Я сказал: «Узнать об этом не проблема, тут совсем простая психология: женщина страдает больше всего, если никто не смотрит на нее». Хотя, если вы смотрите на нее больше трех секунд, она сильно рассердится. Три секунды — это предел, обнаруженный психологами. Три секунды — это случайно, между прочим; но взгляд более длительный становится пристальным. Однако если женщину никто никогда не разглядывает пристально, ее страдания будут невыносимы. Я сказал девушке: «Я вижу, ты гордишься, даже когда плачешь». Это была прекрасная девушка. Я добавил: «Парень не сделал ничего неправильного, просто он глуп и не знает, как разговаривать с девушкой». Я сказал проректору: «Вы не должны вмешиваться. Пришлите парня ко мне — я научу его, как ухаживать». «Но это же университет, обитель мудрости», — проговорил он. А я спросил девушку: «Чего ты хочешь? Так, как ты скажешь, будет сделано. Если захочешь, чтобы парня исключили, он будет исключен». Она сказала: «Нет, я не хочу, чтобы его исключили. Знаете, без него весь этот университет опустеет для меня... Он замечательный». Проректор сказал: «Странно... если он такой замечательный и вы не в силах жить без него, тогда зачем приходить жаловаться?» Я ответил: «Это просто реклама». А потом сказал девушке: «Итак, мне уже не нужно звать парня?» «Не нужно, — ответила она, — ведь если он выпускает воздух... он наготове держит насос, чтобы помочь мне. Если он швыряет в меня камни, он уверен, что не ударит и не поранит меня. А если пишет письма, в тех письмах нет ничего плохого. И наверное, вы правы, что я приходила сюда ради того, чтобы и вы узнали об этом». Я сказал проректору: «Я справлюсь. Не нужно вмешательства с вашей стороны — в противном случае я созову на митинг всех парней и девушек университета и скажу им, что этого проректора нужно исключить, потому что он не уважает любовь». Он обратился к девушке: «Можете идти — вам не нужно слышать такие вещи. Забудьте то, что он говорил, это просто между мной и им». Потом он повернулся ко мне и сказал: «Не следует произносить такие речи перед студентами». Я сказал: «Только один вопрос, и я пойду, потому что у меня урок, а я получил тему...» Он спросил: «Какую тему?» Он сказал: «С вами очень трудно быть неправдивым, потому что ваши глаза проникают внутрь так глубоко, что я знаю — вы заставите раскрыть истину. Вы правы. Но сейчас я проректор и должен управлять университетом с десятью тысячами студентов». Я сказал: «Вы не знаете, как управлять. Исключать за то, что парень любит девушку? А девушка на самом деле замечательная — как вы считаете? Вам не хочется написать любовное письмо?» «В моем возрасте?» — сказал он. Я ответил: «Любовь не знает возраста». Он сказал: «Это верно, только не рассказывайте никому. Если моя жена узнает, что я признался вам в том, что мне нравится девушка, в моем доме начнется террор!» Из-за того, что старшие не позволяют младшим, не дают им пользоваться благоприятными возможностями... Ни отец, ни мать, ни старший брат, ни профессор, ни учитель никогда не поделится со своими студентами, со своими детьми собственным опытом. Так что, естественно, каждый остается почти самоучкой в любви. Он никогда не успеет пройти всю азбуку, начиная с АБВ, а любовь после азбуки только начинается. Любовь — это спящая в вас энергия. Мой опыт таков: если ваш ум удастся опорожнить от всей чепухи, которой он наполнен, то в этой пустоте распускается цветок любви, радости, мира и всего самого прекрасного на свете. А пока у вас этого нет, как можете вы дать это кому-нибудь? Ваши руки пусты, ваше сердце пусто. Халиль Джебран продолжает толковать о прекрасных вещах, но те прекрасные вещи нуждаются в четком понимании — где и как вам все-таки найти их. А если у вас они есть, все, чем вы займетесь, будет нести знак магического прикосновения вашего переживания. И дело тут не только в обмене — человек любви даже к стулу прикасается с любовью, хотя стул, может быть, и не чувствует этого. Но кто знает? — у стула, возможно, другой вид восприятия, не такой, как у нас. Человек, который знает любовь, не может делать без нее ничего — это не в его силах. И когда я говорю так, я говорю с абсолютным авторитетом: я не могу даже двинуть своей рукой без любви, хотя двигаю ею в воздухе. С тех пор как я узнал собственное внутреннее существо, каждый поступок, малый или большой, стал полон любви, радости, мира и безмолвия. А справедливость — только побочный продукт любви; человек любви не может быть несправедливым. Но ни вашим судьям, ни вашим законодателям не известно, что такое любовь. Вот отчего существуют безобразные законы, злые, бесчеловечные. Справедливость — побочный продукт. И дело не в том, чтобы пойти в законодательный колледж, выучить все о законах и быть судьей. Я побывал в судах и видел судей — они так мертвы, так ужасающе мертвы и совершенно не заинтересованы в том, чем занимаются. Это специалисты. Они знают весь юридический жаргон. На первом суде, куда меня привели после ареста в Америке, у меня еще была какая-то надежда, потому что судьей была женщина. Но я забыл совершенно, что женщина больше изголодалась по власти, по почету, больше жаждет взойти на вершину успеха, потому что ей отказывали в этом столетиями. Я просто подумал, что она женщина и она поймет. Но ее подкупил Белый Дом, из-за меня, и с этим связаны высшие авторитеты закона в Каролине. Судебный исполнитель, который провожал меня в суд и обратно от суда до тюрьмы, говорил по дороге: «То, что происходит, абсолютно несправедливо, но вам придется потерпеть. Это дело нескольких дней. Им не удастся продержать вас в тюрьме больше недели, потому что давление мировой общественности увеличивается, все средства информации во всем мире сфокусированы только на одном вопросе — почему вас арестовали и где вас содержат». Почему меня не доставили в Орегон, в Портланд, где суд собирался решать, отпускать меня на поруки или нет? Зачем меня переселяли все эти двенадцать дней из одной тюрьмы в другую? Коренная причина была в том, что эта толстая женщина, видно, чувствовала вину, ведь она никогда не смотрела мне в глаза. Очевидно, она испытывала и страх тоже, потому что она сказала судебному исполнителю: «Скажите Бхагвану, что он не может пользоваться своей чашкой в суде, поскольку в Америке это считается неуважением к суду». Я сказал судебному исполнителю: «Я буду носить свою чашку, и если у нее достанет мужества, ей придется спрашивать меня в суде. Это вопрос, который должен быть решен: что же такое чашка — уважение к суду или неуважение». Тот сильно разволновался, пошел и доложил женщине. Она сказала: «Не беспокойте его. Я не буду поднимать этот вопрос вообще, он может носить чашку». Возможно, я первый человек, который пользовался своей чашкой в американском суде, хотя это и является «неуважением к суду». Я приготовился к борьбе — меня не заботило, отпустят ли меня на поруки, меня не волновали законы и преступления, которые они находили для меня. Тридцать шесть преступлений — меня это не интересовало. Я хотел стать прямо лицом к лицу с женщиной и увидеть, сколько мужества у нее было. Я хотел услышать, как чашку можно назвать неуважением к суду. Тогда почему моя ряса не является неуважением к суду? Я откажусь заодно и от нее, просто чтобы воздать почтение суду! Она поняла, что лучше не связываться с таким человеком. Судебный исполнитель прибежал и сказал: «Можете пользоваться ею, тут нет ничего страшного. Не беспокойтесь об этом». Я спросил: «Что произошло? Закон в Америке переменился?» Тот же судебный исполнитель рассказал мне по дороге в тюрьму: поскольку мне было отказано в поручительстве... Удивительный случай, исторический феномен — прокурор США доказывает три дня и не может доказать, что я совершил хоть одно преступление. В конце концов, он и сам признал это: «Я не смог доказать какой-либо его вины, однако я хочу, чтобы магистрат знал, что правительство не благоприятствует, чтобы ему предоставляли поручительство». И повсюду в мире они продолжают говорить, что министерство юстиции не зависит от правительства, что правительство не может вмешиваться. Судебный исполнитель сказал мне: «Реальность за кулисами состоит в том, что женщину подкупили. Ей сказали, что если она не выдаст вас на поруки, то ее сделают федеральным судьей». Она была только штатным судьей, и это было ее большой мечтой. Я сказал: «Если бы она попросила меня, я бы даже не заботился о поручительстве. Я сказал бы моим адвокатам: "Не спорьте. Если мое пребывание в тюрьме несколько дней поможет несчастной женщине стать федеральным судьей, пусть будет так"». Справедливость — побочный продукт любви. Но этого не знают ни мужчина, ни женщина; все они забыли, что такое любовь. Только слово остается, прямо как «Бог»... совсем пустое. Вы открываете слово «Бог», а внутри ничего. Тот же случай со словом «любовь». Любовь возникает лишь в тех, кто знает себя. Любовь — это свет, наполняющий медитативное сердце. Любовь — это пламя, возникающее в вас, когда вы создаете пространство для него. Ваши мысли должны быть отброшены, ваши предрассудки должны быть отброшены. И тогда не будет проблем относительно справедливости — вы не сможете быть несправедливыми к кому-либо, даже к своим врагам вы не сможете быть несправедливыми. Он говорит прекрасно: Так и произошло. Нет справедливости в мире, нет любви в мире — есть только жадность и голод. Голод существует из-за жадности, из-за немногих людей, настолько загипнотизированных деньгами, что они продолжают собирать, не беспокоясь, что чем больше денег они соберут, тем больше людей умрет в Эфиопии, в Индии, по всему бедному Востоку. Все ваши деньги промокли от крови. Ваш банковский счет показывает, скольких людей вы убили. Жадность — слово очень красивое: вы не представляете, как глубок его смысл. Оно происходит от санскритского корня, а в санскрите каждое слово имеет определенный смысл и глубину, чего не бывает в других языках. На санскрите стервятник называется Так что он прав: если есть жадность, тогда мир разделяется на два класса — тех, кто имеет, и тех, кто не имеет. Это бесчеловечно, так создавать мир, это абсолютно безобразно. Для стервятников такое было бы естественным. Но мир создают человеческие существа, и это становится совершенно недостойным. В Афганистане, как раз недавно мне сообщили... вот уже долгое время этих несчастных афганцев убивают ни за что. Афганцы — одни из самых красивых мужчин на земле — рослые, живут долго, дольше, чем кто-либо еще; они прекрасны. Вам не найти толстого афганца. Они подобны превосходным, высоким деревьям: семь футов — их почти обычный рост. Прекрасные лица, прекрасные тела... и люди простые, совершенно счастливые, хотя у них и нет ничего. Но из-за жадности Америки их раздавливают между американскими и советскими силами. Они стали полем боя. Америка снабжает оружием одну часть, одну политическую партию. И, с другой стороны, для остальных афганцев не было другого пути, как просить помощи у Советского Союза. Там есть общая граница, а Америка далеко. Но у жадности есть крылья, совсем как у стервятников, — большие крылья. Поэтому сейчас Советский Союз продолжает поставлять все виды оружия одним, Америка продолжает снабжать устаревшим оружием другую партию, и афганцы убивают друг друга. Ныне Советский Союз, похоже, вступает в новую эпоху. С новым премьер-министром Советский Союз уже не прежнее закрытое сталинское общество, он становится более открытым. И освобождение академика Сахарова от пожизненного заключения — историческое событие в Советском Союзе. Через шестьдесят лет после революции впервые кто-то возвращается живым из пожизненного заключения. Пожизненное заключение означает, что о вас вспомнят, только когда вы умрете. И Сахаров демонстрирует дух нового человека. Перед своим освобождением он позвонил премьер-министру и заявил: «Я соглашусь возвратиться из Сибири, только если моя индивидуальность будет целостна, если моя свобода самовыражения и свобода передвижения не будут ограничены только Россией, даже если я захочу выехать из России; если все эти права будут предоставлены, только тогда я хочу возвратиться. Иначе, какой в этом смысл? Смерть придет где угодно, будь то в Сибири или в Москве. По крайней мере, в Сибири есть глубокое удовлетворение, что я умираю за свободу. В Москве даже этого удовлетворения не будет». И новый премьер-министр принял его условия, сказав так: «Вашей свободе самовыражения не будут препятствовать. Вы будете восстановлены как директор физической академии, и ваше передвижение будет целиком зависеть от вас — можете ехать куда захотите. Россия, конечно, вступает в новую эпоху, выходит из темноты, в то время как Америка соскальзывает во тьму. Я наказан за проявление своей свободы выражения. С одной стороны, меня выгнали из Америки. А с другой — моя коммуна была уничтожена, таким фашистским и безобразным способом, что даже Адольфу Гитлеру стало бы стыдно. Советский Союз открывается. Следовательно, Советский Союз хочет уйти из Афганистана — но Америка не желает. Ныне проблема такова: если Советский Союз уйдет из Афганистана полностью, Америка намерена прибрать к рукам весь Афганистан. Это будет, таким образом, предательством тех афганцев, которые зависели от Советского Союза в своей борьбе с Америкой. Они люди бедные, без армии, без оружия... но это очень гордые люди. Британское правительство пыталось много раз. Небольшая часть Афганистана соприкасается с индийской границей. А еще лучше афганцев пакистанцы — они самые замечательные, самые простые люди. Британское правительство много раз пыталось прибрать к рукам пакистанцев с Пакистаном. Ведь если занять Пакистан, то приближается граница Афганистана, и вторым шагом можно занять Афганистан. Но британские империалисты испугались по простой причине — пакистанцы были готовы умереть, но не попасть в рабство. У них не было никакого оружия, и у них не было никакой армии. Они провозгласили: «Мы грудью встретим ваше оружие. Можете уничтожить каждого пакистанца от малых детей до стариков, всех мужчин и женщин, но пока жив хоть один пакистанец, вам не удастся сказать, что вы победили. Вы победите, только когда весь Пакистан превратится в кладбище. Так что, если вы желаете получить кладбище, мы готовы». Увидав их решимость, узнав их достоинство, британские империалисты отбросили саму эту идею. Вот почему Британия никогда не была озабочена Афганистаном — на их пути стояли пакистанцы. Сейчас Советский Союз хочет уйти, потому что это ненужное убийство, в этом нет справедливости. Они ведь не вредят никому. Они не политики, у них нет никакого желания вторгаться. В течение двух тысяч лет Индию непрерывно захватывал каждый сосед, кроме Афганистана и пакистанцев. По-настоящему свободолюбивые люди никого не желают поработить — несмотря на то, что они бедны и были все соблазны захватить Индию. Но простое желание оставаться свободными дает дополнительный эффект — пусть и другие тоже будут свободны. Если вы знаете любовь, вы будете знать и справедливость. Если вы знаете любовь и справедливость, вы не сможете быть жадными, потому что ваша жадность непременно где-то кого-то убивает. Если вы посредством убитых людей сможете увеличить банковский счет, то в чем же приобретение? Убивая всех тех людей, вы убивали также и свою собственную душу. Это сущее невежество. Что вы подразумеваете под «взыванием к духу земли»? Религиозные люди занимались этим веками — в Индии это ежедневное дело. Если не приходят дожди, они заклинают дух неба, но дожди по-прежнему не приходят. Когда бывает слишком сильный дождь и наводнение затапливает тысячи деревень, они снова заклинают дух неба. Но что вы сделаете своими заклинаниями? Мольбы пустому небу, которое не понимает вашего языка... Это никогда не работает. Тем не менее, уже столетия, даже зная, что это не работает, они продолжают заниматься одним и тем же. Халиль Джебран просто повторяет самое первобытное суеверие всего человечества. Дело не в заклинании духа небес или земли, — дело в том, чтобы разыскать свою собственную душу. Поэтому я говорю вам — взывайте к своему сознанию. Взывайте к безмолвию в своем существе. Этого невозможно достичь мантрами, песнопениями, молитвами. Это может быть сделано только через медитацию, нет другого метода. Только ваше медитативное молчание, исполненное любви и благоухания, освятит каждое ваше действие. Оно также будет освящать вашу неактивность, если вы не делаете ничего. Само ваше молчание станет харизматическим присутствием и будет создавать волны любви, которые пойдут далеко через океаны к звездам. Пробудитесь. Удивительно — люди пытаются разбудить дух земли, а сами крепко спят и храпят! Вы и есть дух земли. Вы и есть дух неба. Кроме вас, сознания нет нигде. Только вы можете исполниться любви, только вы можете быть справедливыми. Кто с пустыми руками? Наверное и сам Халиль Джебран понятия не имеет, у кого пустые руки. Ваши святые, ваши монахи, ваши так называемые духовные проводники — это они и есть с пустыми руками. Они не производят ничего, они не создают ничего. Они — бремя человечества. Таких людей миллионы. В каждой религии миллионы монахов, которые живут вашим трудом. Они настоящие паразиты — нужно изобрести какой-то сорт аэрозоля, чтобы уничтожить этих паразитов. Пора остановить этих кровососов. Если мы сможем освободиться от священников и проповедников, человечество снимет бремя — бремя вины, бремя страха. Оно освободится от жадности, потому что небеса — не что иное, как жадность, продленная за пределы смерти. Освободится от ада, потому что ад — не что иное, как страх, продленный за пределы смерти. Эти люди очень искусны и красноречивы, потому что это было их делом испокон веков. Я согласен с духом утверждения, только я не буду говорить: Вот почему я говорю, что Халиль Джебран грезит прекрасными грезами, но это не Вы видите — он совсем как волна, поднимается и опускается. Сейчас он опять поднялся к великому прозрению: А мистики — это величайшие творцы в мире; но их творчество невидимо. Это не скульпторы, чьи статуи вы можете увидеть, и не поэты, у которых есть их стихи. Это не гончары, не танцоры, не певцы. Что же они создают? Они создают человека, они творят более высокие вершины сознания в человечестве. Все, что есть в человеке великого, создано мистиками, только этого, конечно, нельзя увидеть. Не важно, что Халиль Джебран забывает мистиков полностью. Я не могу забыть их. Мне хочется вам сказать, что мистики не придут к вам на базары — вам придется идти к мистикам. Ведь на базаре их не поймут. Что за товар они принесли? Даже флейтист может убедить людей, что он что-то принес, он принес нечто развлекательное — прекрасную песню. Но что будет показывать мистик? Его руки пусты, но его душа полна. Но чтобы увидеть это, вам придется пойти к мистикам, потому что только те, в ком есть побуждение, в ком возникла жажда истины, будут в состоянии понять что-то. Ибо они тоже собиратели плодов и благовоний, и хотя то, что они приносят, соткано из грез — это одеяние и пища для вашей души. Нет, безусловно нет. Грезы не бывают пищей для души. Самое большее, грезы могут быть лишь развлечением для ума и сердца. Если ваше тело голодает, то музыка не поможет. Тогда вам понадобится хлеб. Если голодна ваша душа, то музыка также не поможет. Тогда вам нужна медитация. Тогда вам нужно благословение того, кто прибыл и чья душа настолько переполнена, что он готов разделить богатство. Опять он несет какой-то вздор про «дух земли». В том, что он говорит, хороший замысел: Чем больше я смотрю на Халиля Джебрана... Я чувствую, он человек с одним глазом. У него нет второго глаза, поэтому существует дисбаланс. Для уравновешенного подхода нужны два глаза, точно так же, как два крыла нужны для полета. Вы не можете летать высоко с одним крылом. Может быть, вы скачете, но не летаете. Личность с одним глазом тоже видит, но такое видение половинчато. И, разумеется, что касается внутреннего мира, полувидение может оказаться иногда очень опасным. Теперь его не волнуют те, кто уходят с пустыми руками, что они не смогут спать мирно. Он озабочен Похоже, иногда он загипнотизирован своими собственными словами, а у слов есть тенденция: одно слово ведет к другому слову. И он забывает — или, возможно, вообще не знает — всю истину. Но все, что он говорит, — хорошее начало. Мы собираемся рассмотреть многих великих поэтов с этим новым видом комментария, ибо у меня есть свое целостное видение. Поэтому когда я вижу что-то неправильное, не имеет значения, кто утверждает это, — ошибка есть ошибка, а верное есть верное. Такого никогда не бывало прежде, и я, конечно, вызову раздражение у многих людей. Есть миллионы людей, которые любят Халиля Джебрана, — они будут сильно раздражены. Но должен ли я заботиться о людях и их раздражении, или я должен заботиться о том, что правильно и что неправильно? Мой выбор безусловен: в пользу истины. Даже если весь мир против меня, это не имеет значения вообще. Для меня и для моего абсолютного удовлетворения достаточно того, что я всегда был на стороне истины; я никогда не пытался тащить истину на свою сторону. — Хорошо, Вимал? — Да, Мастер. |
|
|