"Самолет по имени Серёжка" - читать интересную книгу автора (Крапивин Владислав Петрович)Продолжение счастьяКуда мы едем, я не спрашивал. Не все ли равно! С Серёжкой я ничего не боялся. Правда, был внутри щекочущий холодок, но не от страха, а от предчувствия приключений. Пахло тополями и нагретым за день асфальтом. Где-то трещал ночной кузнечик. Однако настоящей ночи не было, на севере в просветах среди многоэтажек неярко желтела июньская заря. Мы ехали недолго, остановились у забора. Серёжка ссадил меня в бурьян, раздвинул доски. Сперва протащил в широкую щель велосипед, потом меня. Устроил меня на деревянной скамейке со спинкой. Мы были на краю большой площадки с футбольными воротами. Справа подымалось трехэтажное здание, в его квадратных окнах блестело отражение зари. Я понял, что Серёжка привез меня на школьный стадион. Он присел рядом, сказал деловито: – Подходящее место. – Для чего подходящее-то? – Я понял, что Серёжка под деловитостью прячет беспокойство. Он ответил напряженно: – Для взлета… – Для чего? – Это я почти крикнул. Потому что… да, в самом деле я ожидал чего-то Серёжка тихо и словно виновато посапывал рядом. Тогда я спросил шепотом: – У тебя есть самолет? – Нет… То есть да… То есть… – Ну что? – У меня неожиданно прорвалась досада. – То «нет», то «да». Есть или нету? Серёжка не обратил внимания на мой тон: – Ромка… ты только не удивляйся. Понимаешь, я сам… умею превращаться в самолет. Честное слово… «Игра такая!» – подумал я. И почему-то пожалел Серёжку. И чтобы загладить недавнюю раздражительность, сказал, как маленькому фантазеру: – Ну что ж… это бывает. Конечно… – Я сейчас покажу. – Он встал. – Ты только не пугайся. И еще… – Что? – Когда я превращусь, тебе надо будет забраться в кабину. Самому. Помогать-то будет некому… – Ладно. Уж как-нибудь… – Я вдруг сразу поверил Серёжке. И даже испугался оттого, что поверил так быстро и крепко. Но тут же старательно вспомнил опять, что это сон. И повторил веселее: – Ладно!.. А говорил, что у тебя никаких талантов! Серёжка отозвался серьезно, грустно даже: – Я не знаю, талант это или наоборот. Но тут уж, видать, судьба, раз мы встретились. Я не успел ничего ответить. Серёжка отошел. В светлых сумерках я видел, как он встал прямо, приподнялся на цыпочках, раскинул руки… И через миг на школьном стадионе стоял самолет. Размах крыльев занимал в моем поле зрения столько же места, сколько за секунду до того занимали раскинутые Серёжкины руки. Поэтому самолет оказался не там, где только что стоял Серёжка, а дальше, метрах в двадцати. «Эффект линейного зрения!» Я съехал со скамейки на землю и пополз к самолету. Понимал, что крошки гравия обдирают мне ноги, но не чувствовал этого. Самолет выглядел не так, как тот, на котором я летал в своих прежних снах. Крыльев было не две пары, а одна. Они торчали из бортов и сильно сужались к округлым концам. Но все равно это был, как и у меня, одноместный легкий самолетик – словно специально для мальчишки. И на серебристой, светящейся в сумерках ткани я различил знакомый знак «L-5». А еще – силуэт морской звезды с пятью изогнутыми щупальцами. От самолета пахло бензином, теплым дюралем и резиной маленького тугого колеса. Сон, а все так подробно, реально. Дверца была раскрыта, от нее спускался дюралевый трап с тремя дырчатыми ступеньками. Вот на этом трапе я помучился. Но Серёжкин голос (немного изменившийся) подбадривал меня. Когда я оказался в кабине, на вогнутом пластиковом сиденье, то понял, что голос этот – из динамика на приборном щитке. – Все в порядке? – спросил Серёжка с виноватой ноткой. – В порядке. Руки-то у меня сильные… – (И я тихонько плюнул через левое плечо, чтобы в локтях и пальцах не появилась пугающая слабость.) – Значит, полетим? – Давай… – Нет уж, это ты «давай», – вздохнул Серёжка в динамике. – Почему я?! – Ну… такое правило. Если я один, я могу управлять собой сам, а если кто-то у меня в кабине, то я уже не могу. Должен тот, кто в пилотском сиденье… Да чего ты боишься? – В голосе зазвенела привычная веселая струнка, Серёжкина. – Ты же умеешь! Столько раз летал на своем самолете! Я не принял его бодрого тона: – Тогда у меня ноги работали. А сейчас-то как? – Можно ведь и без педалей! Будешь делать крен свои телом. – Я так не умею… – Сумеешь. Туловищем направо-налево… Я же легкий. «Это ведь сон, – уже который раз напомнил я себе. – Во сне все получается, если он хороший… А это хороший сон, раз я с Серёжкой!» Но следом подумалось: «А если хороший, почему не работают ноги? Будто наяву…» Но эту мысль я прогнал. – Хорошо, Серёжка! Я попробую! – И даже пошутил: – Только не превратись в себя самого в воздухе. А то мне придется лететь на тебе верхом. Как кузнец Вакула на черте! Серёжка посмеялся, но как-то нервно: – Ромка, торопись. Ночь-то короткая… Приборная доска была почти такая же, как в моем самолете. Только ключ зажигания похож был на обычный плоский ключик от квартирного замка (уж не тот ли, что Серёжка носил на шее?). Я повернул его. Пропеллер махнул узкими лопастями, растворился в воздухе, самолет-Серёжка задрожал. Мотор загудел негромко и уверенно. – Поехали? – деловито спросил я. – Давай!.. Сразу бери круче вверх, здесь мало места для разбега. Я разогнал самолет и крепко потянул на грудь рычаг с резиновой велосипедной рукояткой. Оторвался от земли. – Ой! – вдруг тонко сказал динамик сквозь шум мотора. – Что? – Говорил ведь: бери круче! Левым колесом штангу на воротах зацепил. Крутится, как сумасшедшее… – Я нечаянно… Больно, да? – Не так уж… Но если бы оно оторвалось, как бы ты меня посадил? На одно-то колесо! – Ой, а разве придется садиться? – А как же! В своих прежних снах я ни разу не сажал самолет. Взлетать взлетал, а посадок не было, я всегда просыпался до окончания полета. Так я и объяснил Серёжке. Он отозвался насуплено: – Сейчас другой сон. Даже и не совсем сон… Если грохнемся, ты, может, и проснешься как ни в чем не бывало… – А ты?! – А от меня – щепочки. И уж завтра я к тебе не приду… У меня ослабели руки. – Тогда зачем ты… такое дело… Серёжка откликнулся так, словно вез меня в коляске: – Да не бойся. Ведь все в порядке. И правда все пока было в порядке. Страхи страхами, но я машинально работал ручкой управления, ровно набирал высоту. Желтые крохотные лампочки уютно светились над приборами. Воздух привычно свистел, обтекая изогнутое лобовое стекло. Впереди в бледном небе проступили звезды Большой Медведицы. – Теперь попробуй поворот, – посоветовал Серёжка. – Крен налево и… ну, ты знаешь. Я плечом лег на левый борт кабины, высунул голову из-за прозрачного щитка. Ветер крепко рванул волосы, ударил по щекам, по глазам… Но даже сейчас встречный воздух был теплым. И с уютным, спокойным таким запахом полыни… Серёжка-самолет послушался, крылом наклонился к земле. Я повел рычаг влево, и самолет вошел в плавную дугу. У меня из-за плеча выкатилась розовая, на три четверти полная Луна. Я осторожно выпрямил машину. Луна повисла неподвижно. Она быстро желтела, делалась ярче. Небо вокруг нее темнело. – Видишь, получилось, – одобрительно сказал Серёжка. – Ага… Смотри! – Я взглядом привычно приблизил Луну, уменьшил ее до размеров арбуза и, снова накренившись влево, повел самолет вокруг этого ноздреватого глобуса. – Чудеса! – искренне восхитился Серёжка. А я осмелел еще больше. Подвинул к себе Луну так, что она стала вроде елочного шарика. И я… ухватил это космическое яблоко ладонью! «Яблоко» было тяжелым, теплым и шероховатым. – Серёжка, я поймал Луну! Вот! – Молодец… – В Серёжкином голосе были и одобрение, и осторожность. – Ты не кузнец Вакула, а сам черт, который украл месяц… Только не держи долго. А то сдвинется что-нибудь в космическом механизме… Я выпустил увесистый шарик. Он умчался в дальнюю даль и превратился в обычную луну. А мне показалось, что ладонь у меня светится, словно я стер с шарика фосфорическую краску. Я пригляделся. Нет, краски не было. Но при свете приборных лампочек я увидел на ладони розовые колечки – отпечатки лунных кратеров. А в воздухе в это время выросли облачные столбы. Этакие гигантские застывшие смерчи из просвеченного луною пара. Я лавировал между ними, а Серёжка в динамике легкомысленно мурлыкал старую, слегка переделанную песенку: Превратился-то он один, но я не стал спорить. Мне было хорошо. Так же, как днем, когда гуляли по окраинам. Даже еще лучше, просторнее. Это было продолжение дневного счастья… Светлые облачные колонны стали раздвигаться, отходить назад, а впереди открылось черное пространство, а в нем горели редкие звезды – такие далекие, что я не смог бы придвинуть их никаким усилием. Пространство это мягко вздрогнуло, отозвалось во мне толчком. Раз, другой, третий… – Гулкие барабаны Космоса, – сказал я. Шепотом сказал. Но Серёжка услышал. – Ромка, туда не надо… пока. Это уже… другие миры. – Безлюдные пространства? – вспомнил я. И стало тревожно. – Ну… всякие там пространства. – Туда нельзя? – Можно, только не сейчас… – Ты, наверно, устал! – спохватился я. – Не в этом дело. Просто пора. Поворачивай. Тут я растерялся: – А куда поворачивать? В самом деле: где наш город, где стадион? – На сто восемьдесят градусов! По компасу. Я положил Серёжку на правое крыло. Деления на шарике-компасе побежали за курсовой чертой, и я выровнял полет, когда вместо «150» появилось «330». – Вот так и держи. Только давай ближе к земле… Я послушно снизился. Теперь надо мной снова было обычное небо июньской ночи, впереди тлела заря, а внизу мерцали редкие огоньки. С десяток огоньков – красных, дрожащих – вытянулись в две параллельные цепочки. – Ромка, смотри! Это чуки зажгли для нас посадочные костры! Я ничуть не удивился, порадовался только, что садиться буду не в темноте. Сделал круг над огнями и стал снижаться, чтобы попасть между линиями костров. – Смелей, смелей… Убери газ! – командовал Серёжка. – Выпусти закрылки! Выключай… На себя чуть-чуть… Хорошо… Колеса толкнулись в землю, нас мелко затрясло, пропеллер замелькал, замер. Замер и самолет. С двух сторон от него металось костровое пламя. Я разглядел, как от огня заспешили в темноту маленькие косматые существа. – Ну вот, удрали, – с досадой сказал Серёжка. – Я думал, они помогут тебе вылезти. – Это чуки? – Ну да! До того боязливые, даже тошно… – Ничего, сам вылезу… – И я скатился по трапу. Думал – попаду на каменную крошку стадиона. А оказалось – ласковый прохладный песок. Ой, да мы сели не у школы! Я узнал это место – мы были на краю Мельничного болота! – Ромка, отползи подальше, – попросил самолет. Я отполз к ближнему костру. В зябкости болотистого воздуха тепло от огня было таким приятным (даже ноги его почувствовали). Я с полминуты заворожено смотрел в пламя, потом оглянулся на самолет. Но самолета не было. Сквозь отпечатки огня я увидел, как бежит ко мне освещенный костром Серёжка. Подбежал, сел на корточки, засмеялся. – Вот и приземлились! Хорошо, да? – Да! – Я хотел, чтобы этот сон никогда не кончался. Серёжка обнял меня за плечи: – Ты молодец. Ас… – Ну уж ас!.. Ты же помогал мне! И не только советами! – Самую чуточку… – А почему мы сели здесь, а не на стадионе? – Там же нельзя разводить костры! А здесь безлюдное пространство… – Да, верно… Но смотри, впереди деревянный тротуар. Тот, что идет от коллектора. Еще бы немного и мы в него – колесами. – Не-а, – беспечно отозвался Серёжка. – Он еще далеко… – А я недавно грохнулся об него в полете! – И рассказал я Серёжке про свой сон с аварией. – Ромка, значит, этот тротуар шел вверх среди облаков? – Ну да! Я же говорю!.. – Так вот где начинается другая дорога, – шепотом сказал Серёжка. – Как я раньше-то не догадался… – Какая дорога? – Я потом объясню, ладно? – Ладно… – Я не обиделся. Мне так хорошо было с Серёжкой у огня, среди этой ночи, где никого, кроме нас. Да кроме спрятавшихся чук и ночной птицы, которая вскрикнула в камышах. Луна выглянула из-за развалин мельницы. С надутой щекой, важная, недоступная, словно я не держал ее недавно в ладони. – Пора нам… – Серёжка поднялся. – Ой, а как ты потащишь меня отсюда? Велосипеда-то нет! – А тут недалеко! Ну-ка… – Серёжка подхватил меня на руки. Как младенца. Неподалеку лежал полузарытый в песок барабан от кабеля. Этакая громадная, сколоченная из досок катушка. Серёжка легко вспрыгнул со мной на круглую наклонную площадку. – Зажмурься, Ромка. Я доверчиво зажмурился. – Раз, два, три! – И он прыгнул. До земли было всего полметра, но я ощутил, что лечу. Вниз, вниз! Однако испугаться по-настоящему я не успел. Очнулся под своим одеялом… |
||
|