"Три дороги во Тьму. Изменение" - читать интересную книгу автора

3.

Лесные дороги в этой части Туага никогда не отличались безопасностью. Поэтому человек, в одиночестве бредущий по дороге, покрепче перехватил посох и, прежде чем шагнуть под свисающие кроны, внимательно осмотрелся вокруг. Погони он не опасался, понимая, что Лорт ничего не осмелится сделать, если не захочет выставить себя идиотом, что для купца страшнее смерти. Но вот нанять каких-нибудь головорезов он вполне способен. Человек усмехнулся и подкинул в руке увесистый кошелек.

– А все потому, что некоторые совсем потеряли совесть, – пробормотал он. – Был бы Лорт честен со мной – и тогда в убытке был бы я, а не он.

Однако человек хитрил. Лорт просто не мог остаться честным в ситуации, когда, как ему казалось, деньги сами плывут в руки. Все, что надо, чтобы их забрать – это обмануть довольно странного партнера, появившегося неизвестно откуда. Чужак. А раз чужак, то надуть его – святая обязанность любого уважающего себя купца. Вот и пострадал. Путник тихонько хихикнул про себя. Но тут же снова осмотрелся – об осторожности забывать не стоило, не хватало нарваться-таки на какого-нибудь «обиженного».

Никаких угрызений совести он не испытывал. Он давал Лорту шанс. Путник всегда давал своим жертвам шанс не только остаться при своем, но даже выиграть. Все, что для этого требовалось – оставаться честными и следовать договоренности.

Человек неожиданно замер и прислушался, оторвавшись от приятных размышлений по поводу Лорта, обманувшего самого себя. Подкинул посох и перехватил поудобнее, внимательно оглядываясь. И тут же резко сорвался с места и бросился в чащу. Через минуту он удивленно разглядывал сквозь кусты непонятно откуда взявшегося здесь мальчишку лет восьми-девяти. Тот сидел посреди поляны и плакал. Плакал, ничего не замечая вокруг.

Путник недоверчиво оглядел поляну, опасаясь ловушки. Слишком уж неестественно выглядел одинокий ребенок в этом пустынном месте. К тому же его одежда… Как ни пытался, но он так и не смог вспомнить, какому народу может принадлежать эта одежда. Эльфы? Да нет, те вообще не покидают Эльвидар. Да и не носят они такого. На сатира ребенок тоже не походил. Явно человек.

Мужчина еще минут пять наблюдал за плачущим мальчиком, затем, наконец, решился.

– Моя доброта меня погубит, – пробормотал он, выбираясь на поляну. Тем не менее, бдительности он не терял, хотя был почти уверен, что никакой засады нет.

Мальчик, услышав шаги, вздрогнул и поднял заплаканное лицо. Путник почувствовал, как по его спине забегали мурашки, настолько поразила его недетская серьезность в этом детском взгляде. Тут явно было что-то не то. Пахло неприятностями. Причем такими, от которых благоразумные люди спасаются бегством. Бегством быстрым и, по возможности, не оглядываясь. Разве только посмотреть, далеко ли погоня.

Путник попятился, намереваясь поскорее скрыться. Но тут мальчик испуганно вскрикнул. Вся его серьезность испарилась, и на поляне снова сидел смертельно напуганный ребенок. Он сжался в комок и с ужасом наблюдал за человеком. Тот ругнулся. Не успел. Не успел убежать! Теперь уже не сможет просто так бросить беззащитного малыша. Можно было бросить ребенка с пугающе взрослым взглядом, но бросить этот испуганный комок…

– Спаситель, помоги мне. Я знаю, что делаю глупость, но я не могу его оставить. Он же погибнет один. – Путник прочитал короткую молитву для храбрости и шагнул к мальчику. Заметив, что тот испуганно попятился, остановился и опустился на корточки.

– Ну что ты, глупыш? Чего ты испугался?

Мальчик с недоумением посмотрел на него. Путник сообразил, что его просто не поняли. Он осторожно приблизился. На этот раз мальчик не стал пятиться. Кажется, ему даже удалось взять себя в руки. И тут он впервые заговорил, что-то спросив. Путник разочаровано вздохнул: язык оказался совершенно незнаком, хотя он знал около десятка языков и наречий.

– Прости, не понимаю, – путник развел руками. – Давай попробуем так. – Он начал произносить фразы на разных языках, но мальчик только удивленно моргал.

Тут он, видно, решил, что настала его очередь, и снова заговорил. Мужчина мигом уловил, что на этот раз звучит совершенно другой язык, не тот, на котором говорил ребенок в первый раз, но и эту фразу он тоже не понял. Мальчик понял это и тяжело вздохнул. Потом с какой-то растерянностью посмотрел вокруг. Обвел вокруг себя рукой и опять что-то спросил.

– Ты спрашиваешь, что это? Эта страна называется Туаг.

Человек сообразил, что так они далеко не уедут. Он решительно встал и быстро подошел к ребенку. Мальчик не успел отодвинуться и испуганно посмотрел на мужчину. Но тот просто опустился перед ним и коснулся себя рукой.

– Меня зовут Сельф ан Сельфин ибн Грэд. Но можешь называть меня просто Сельф или Грэд.

– Сельф ан Сельфин ибн Грэд. Сельф. Грэд, – старательно повторил мальчик. Потом, копируя жест мужчины, дотронулся до себя. – Володя.

Путник удивленно моргнул.

– Как? Впрочем, неважно, – тут же поправился он. Но последнее мог бы и не говорить – мальчик его все равно не понял. – Я не знаю, где носят такие имена, и знать не хочу. И вообще, мне пора идти.

Он поднялся. Мальчик тоже вскочил и доверчиво посмотрел на него. Сельф вздохнул.

– Где твои родители, чадо?

Мальчик вздрогнул, словно поняв вопрос, и провел рукой по лицу, размазывая слезы. Только сейчас Сельф внимательно изучил его. Володя был одет в брюки из какого-то странного плотного материала синеватого цвета. Темно-синяя рубашка, явно мягче, чем брюки. На груди – два кармана. Сельф непонимающе покачал головой: кому могла прийти в голову мысль пришить карманы на грудь рубашки? Это же прямое приглашение ворам! По одежде Сельф ничего не смог сказать о мальчике. Странно. Обычно по еле заметным швам он умел не только определить родину человека, но даже город. А тут впервые спасовал. Одежда Володи поражала одновременно своей роскошью и бедностью. Ни один нищий не напялит на себя такое, но любой богач отдаст что угодно за материал, из которого она пошита.

Сельф снова вздохнул и присел перед ребенком. Достал платок и начал старательно вытирать заплаканное, грязное лицо.

– Вот уж свалилось на меня счастье! И откуда ты только тут взялся? Пошли уж, горе. Где ты хоть живешь?

Не дождавшись ответа, Сельф покачал головой и двинулся к дороге. У края поляны обернулся – мальчик доверчиво шел следом, не отставая и не обгоняя. Сельф попытался изобразить руками контуры дома.

– Я тебя спрашиваю, где ты живешь?

Мальчик покачал головой и пожал плечами. Сельф нагнулся, поднял прутик и нарисовал на земле домик. Ткнул в него прутиком, а потом красноречиво посмотрел на ребенка. Тот понял. Но реакция у него оказалась вовсе не та, на которую рассчитывал Сельф. Мальчик вдруг часто заморгал, потом всхлипнул и разревелся.

– Ну вот, – растерянно взмахнул руками Сельф. Потом опустился рядом с Володей и обнял его за плечи. Посидел так немного. – Ты меня извини, дурака, – пробормотал он. – Ведь мог бы догадаться, раз ты тут один. Никто такую кроху не отпустит одного. Но как ты здесь оказался все же?

Сельф погладил успокоившегося мальчика, поднял его на руки и зашагал через кусты, продираясь к дороге. Володя доверчиво прижался к нему и задремал.

– Бедняга, – сочувственно заметил Грэд. – Кажется, тебе пришлось немало пережить. Но все же, откуда ты взялся?

Спустя два дня на ту же поляну стремительно ворвался отряд всадников. Возглавлял его невысокий полный человек с орлиным профилем. Осадив коня, он привстал в стременах и осмотрелся.

– Это здесь!

Тотчас к нему подъехал еще один всадник.

– Вы уверены, мой господин?

Герладий пристально посмотрел на спросившего, отчего тот медленно побледнел. Потом бледность перешла в серость.

– Прошу прощения, Ищущий… – пробормотал всадник.

Герладий еще несколько мгновений презрительно смотрел на всадника, затем отвернулся.

– Это здесь, – повторил он. Постояв несколько мгновений, Ищущий двинулся к центру поляны.

Сам Герладий в этот момент проклинал весь белый свет и магов, из-за которых вынужден был скакать дзенн знает куда, трясясь в седле. Он считал себя мудрым человеком и имел свой взгляд на жизнь. Да что греха таить, давно избавился от юношеской увлеченности и отпускал еретиков за деньги, карая только тех, кто не мог откупиться. Свою совесть Герладий успокаивал тем, что Спаситель всепрощающ и понимает, что его слугам тоже надо жить. А то, что еретики расстанутся с деньгами – это им и так достаточное наказание. Герладий уже решил, что жизнь ему нравится. Нравится тайная власть, нравится, что от одного его слова зависит жизнь и смерть других людей. Даже самых высокопоставленных.

Да, Герладий был доволен своей жизнью. Доволен до тех пор, пока на горизонте не появился этот проныра Матфей. Откуда он взялся никто не знал, но то, что началось потом, Герладий вспоминал с ужасом. Было даже время, когда он просыпался по ночам в холодном поту, ожидая, что вскроются его проделки. Но Спаситель миловал. Герладий усилил свою деятельность, пытаясь доказать, что по-прежнему борется с врагами Церкви. Усилия заметили, и вскоре он подчинялся непосредственно одному из Очищающих – ближайшему помощнику самого архиепископа Варградского, Меальнору – и выполнял важную работу. Правда, важную по их мнению, сам Герладий так не считал. Однако приходилось приспосабливаться и делать вид, если хотел выжить и сохранить свое привилегированное положение. Эти домыслы вышестоящих, чтоб им пусто было… Ему бы власть, так не занимался бы всякими глупостями. Уж точно, не занимался бы.

Герладий считал происходящее в последние пятнадцать лет идиотизмом и втайне думал, что его святейшество просто сошел с ума, поверив в непонятного Зверя, Троих и каких-то Девятерых. Да еще и матрицы Тьмы приплелись. Но вслух благоразумно такого не говорил, ведь ничего дороже собственной шкуры в этом мире он не знал и намеревался сохранять ее целость любыми способами. Ну, да чем бы старец ни тешился… Увы, после смерти Светозара первосвященником стал проклятый Матфей, и жизни вообще не стало. Думать о случившемся тогда не хотелось.

Получив инструкции от нового начальства, Герладий занялся привычным делом – поиском темных магов. Занялся, добывая доказательства так, как привык, и… Что было потом, лучше не вспоминать. Подобного разноса он не получал давно. Ищущий даже не верил, что в живых останется. Всех пойманных им «магов» отпустили сразу после допроса в Инквизиции. А потом приплыл этот дзеннов эльф Меальнор и выговорил ему, как какому-то сопливому мальчишке. При мысли об этом унижении Герладий заскрипел зубами от злости.

Солдаты испуганно отпрянули от внезапно рассердившегося Ищущего. Все знали, что этому человеку под горячую руку лучше не попадаться. Но Герладию в этот момент было не до солдат.

«Мне, человеку, посмел приказывать какой-то эльф, полуживотное! – злобно думал он тогда. – Ишь, не устроили их мои маги! Им настоящих подавай! А где их взять, настоящих? Ведь не найдешь, так объявят, что плохо служил Церкви!»

Вот и сейчас Герладий вынужден был покинуть уютный дом и тащиться дзенн знает куда, только потому, что какому-то идиоту-магу вздумалось поколдавать. Ну ничего, вот найдут эту сволочь, и тогда уже он поколдует. Так поколдует…

Герладий внимательно осмотрел поляну, настраиваясь на следы магии. Настроился и вздрогнул. Он не чувствовал мага. Такого просто не могло быть… но было.

– А ну отойдите!!! – рявкнул Герладий солдатам, полагая, что те каким-то образом мешают настроиться.

Те мигом отъехали. Но и это не помогло. Ищущий чувствовал магию, чувствовал, что здесь произошло что-то такое, что выходило за рамки его воображения. Он чувствовал неимоверную мощь вырвавшихся на свободу сил. Даже спустя два дня после происшедшего следы были довольно сильны, но, тем не менее, Герладий совершенно не чувствовал того, кто это сделал. Такого просто не могло быть! Даже всемогущие в прошлом дзенны не умели прятать своих следов, как ни пытались.

– Похоже, здесь действительно что-то случилось, – пробормотал Герладий, но никакой радости от этого открытия не испытал, поскольку оно сулило все что угодно, только не покой. А именно покой он считал для себя главным в жизни. Выход был только один – как можно быстрее отыскать проклятого мага и отправить в Фалнор. Пусть там с ним Очищающие разбираются. Но как искать мага, который научился заметать следы?

Герладий несколько мгновений размышлял. От его святейшества исходил довольно четкий приказ докладывать обо всем, что выходит за рамки обычного. Сегодняшнее дело именно таково, а значит, надо немедленно сделать доклад. Но с другой стороны, в этом случае примчится кто-то из верных псов первосвященника, а тогда покоя уж точно не видать, как своих ушей без зеркала. Лучше разыскать неизвестного мага самому. И как можно быстрее! Тогда и покой будет, да еще, глядишь, и наградят. Дорога тут одна, а значит, никуда поганый колдун не денется.

Он оглянулся и холодно посмотрел на сжавшегося офицера.

– Мы отправляемся дальше. Маг был здесь и уехал по дороге. Мы должны догнать его.

– Как прикажете, Ищущий, – поспешно склонился офицер.

Герладий пришпорил коня и снова выехал во главу отряда, продолжая размышлять.

Отряд ворвался в небольшой городок на рассвете, когда люди еще спали, распугав кур, спокойно бродящих по улице. Об убогости городишки говорило еще и то, что у него не оказалось даже крепостной стены, только частокол. Часовые, стоявшие у ворот, разглядев вымпел Ищущего, поспешно распахнули ворота. По уставу, этого делать не следовало, однако солдаты предпочли нарушить устав, но не сталкиваться с Ищущим. Тем более, с разъяренным Ищущим, каковым тот выглядел, когда промчался мимо. Но тут же остановился и вернулся.

– Кто главный смены? – прорычал он.

– Капитан Мордок, господин Ищущий! – поспешно отозвался один из солдат. – Он вон в той избе.

Герладий из-под руки рассмотрел убогий деревянный домишко, развернул коня и двинулся к нему. Около дома соскочил и пинком распахнул дверь, войдя внутрь.

– Кого там еще несет?! – гневно спросил кто-то в доме. – Я вот сейчас выйду!!!

Из комнаты показался плотный мужчина в рубашке нараспашку. Было видно, что он спал, но шум заставил подняться. И это не доставило ему никакой радости.

– Ты Мордок? – спросил Герладий.

– А ты кто такой, чтобы спрашивать? – Мужчина сощурился, пытаясь в темном коридоре разглядеть говорившего.

– Кто я? – язвительно спросил Герладий, выходя на свет. – Сейчас узнаешь.

Мордок разглядел цвета Церкви на одежде и посерел.

– Прошу прощения, Ищущий. Я не узнал вас. Что угодно? – Поведение офицера изменилось мгновенно. Вмиг пропала вся его важность. Он сразу как-то осунулся и сгорбился. Кажется, даже стал меньше ростом.

Герладий усмехнулся. Сколько раз он замечал такие преображения людей при виде него, но все никак не мог к этому привыкнуть. Сильные, важные, уверенные в себе господа мигом теряли весь задор, стоило им увидеть изображение волка – эмблему Ищущих – на рукаве его сутаны. И каждый раз при виде их унижения Герладий испытывал радость. Нет ничего слаще, чем видеть, как сильный человек превращается в испуганного, в чем-то оправдывающегося труса.

«Все они одним миром мазаны! – со злобной радостью думал Герладий, разглядывая униженно склонившегося Мордока. – Все смелые и важные, пока не столкнутся с настоящей силой».

Насладившись триумфом, Герладий счел нужным немного успокоить офицера.

– Внимание и повиновение! – рявкнул он. – Требую помощи.

С неким злорадством Ищущий наблюдал, как на лице офицера проступает облегчение – была произнесена стандартная формула помощи, а к нему лично претензий нет. Мордок выпрямился и стукнул себя кулаком в грудь.

– Повинуюсь, господин! Приказывайте!

– Отлично. Мне нужно знать все о людях, которые пришли в ваш город за последние два дня. Вряд ли их было много. Обо всем докладывать мне лично. А я пока займу эту комнату. Исполнять! И можешь взять в помощь моих людей!

Мордок поспешно выскочил наружу, даже не возмутившись беспардонностью гостя, по сути, выгнавшего его из собственного дома. Герладий проводил офицера стражи насмешливым взглядом. Потом закрыл дверь и расслабился. С облегчением стащив сапоги и ослабив ремень, он устроился в мягком кресле и вытянул ноги. Довольный тем, что удалось свалить свою работу на других, Герладий погрузился в томную полудрему. Так работать ему нравилось.

В расслабленном состоянии Герладий пребывал около часа, пока в дверь кто-то осторожно не постучал. Ищущий нехотя поднялся, оправил одежду.

– Войдите, – разрешил он.

Мордок несмело вошел и замер под пристальным взглядом Ищущего.

– Ну, – раздраженно поторопил его Герладий. – Мне что, из тебя слова клещами вытаскивать?

Мордок побледнел. Слова о клещах явно пришлись ему не по душе и напомнили об одном из излюбленных инструментов палачей Инквизиции.

– Господин, мы опросили солдат и проверили остановившихся на постоялых дворах. Около дома ждут все, кто прибыл в город за последние два дня и еще не уехал.

– Много тех, кто покинул город?

– Шестеро, господин. Двое купцов. Один жонглер. Остальные крестьяне. У всех были дзорбы.

Герладий недовольно поморщился. Вполне возможно, что маг – один из этих шести. А может, он даже не заглянул в этот дзеннов городишко, и сейчас только попусту тратится время. Но необходимо проверить и тех, кто остался. Иначе его могут обвинить в недостаточном рвении на службе Матери-Церкви.

– Говоришь, кто-то остался здесь?

– Мы собрали всех, господин. У нас ведется строгий учет прибывающих и убывающих.

– Хоть что-то в вашем городе делается нормально.

Он пренебрежительно хмыкнул и отвернулся, направляясь к выходу. Потому и не видел, как за его спиной побелел от гнева Мордок, как сжались его кулаки. Офицер, однако, быстро взял себя в руки и последовал за Ищущим.

Герладий вышел на крыльцо и лениво оглядел испуганную толпу. Плакали дети, прижавшиеся к юбкам матерей, голосили женщины. Мужчины с молчаливой покорностью дожидались приговора. Отряд всадников окружал толпу. За ними стояли солдаты Мордока. Герладий еще раз прошелся взглядом по толпе и разочарованно вздохнул: магами здесь и не пахло. Но все равно, надо осмотреться.

– Постройте их, – сквозь зубы процедил он.

Солдаты мигом подняли хлысты и стали сгонять людей в сторону, где заставили выстроиться в шеренгу. Раздавались стоны, всхлипы, слышались звуки ударов плеток. Вскоре всех выстроили. Герладий быстро сбежал с крыльца и не спеша пошел вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица людей. Те, не выдерживая взгляда его холодных глаз, опускали головы, пытались отвернуться. В этом случае шедший сзади солдат коротко бил человека по спине и хватал его за волосы, заставляя смотреть на Ищущего. Люди пробовали вырываться, но под взглядом Ищущего покорно замирали. С некоторыми случилась истерика. Герладий мрачно улыбался – вот она, настоящая власть, которая и королям не снилась.

И тут он словно на стену налетел. Герладий даже пошатнулся, встретившись взглядом с каким-то ребенком, одетым в дзенн знает какое тряпье. Как будто пугало ограбил. Впрочем, судя по всему, так оно и есть. Но его взгляд… Это был серьезный, абсолютно недетский взгляд. И мальчишка не опустил глаз, как все. Он смотрел спокойно, казалось, он видит человека насквозь. Видит все тайные мысли и желания, стремления и страхи. Никогда еще Герладий не сталкивался ни с чем подобным. Никто не мог смотреть спокойно на Ищущего. Тем более – встречаться с ним взглядом, а уж выдержать его…

Герладий попытался взять себя в руки и присмотрелся к ребенку. Колодец… Он словно в колодец рухнул, колодец с чистейшей родниковой водой. Такой же чистоты была и душа этого мальчишки. Но настолько чистой душа бывает только у блаженных! И ни капли магии. Герладий облегченно вздохнул и тайком вытер пот. Вот и объяснение. Блаженный. Поэтому и не испугался, просто не умеет бояться. Стоявший рядом с мальчиком прилично одетый господин отвесил ребенку крепкий подзатыльник и заставил поклониться. Мальчик некоторое время сопротивлялся, но все же послушался. Герладий посмотрел на мужчину.

– Кто такой?

Мужчина испуганно икнул. Герладий криво усмехнулся: здесь все идет как должно.

– Да не бойся. Говори.

Мужчина опять неуверенно икнул.

– Путешественники мы… – промямлил он. – Вот и ходим-бродим. А это сиротка. Подобрал его недавно. Не бросать же убогого? Спаситель ведь завещал заботиться о сиротках…

– Заткнись! – поморщился Герладий.

В честные намерения этого прохиндея он не поверил ни на йоту. Ищущий вообще не верил в честность людей. Весь его опыт говорил, что люди в массе своей или негодяи, или скоты. Первые делают подлости вторым, а те покорно принимают валящиеся на их головы беды. И если не подличают в ответ, то только потому, что просто боятся. Быдло, одним словом. Этот, судя по виду, из негодяев. Подобрал сироту, а теперь продаст – либо в евнухи в гаремы Кадаира, либо рабом в каменоломни Лодуна. И там, и там ему дадут неплохие деньги. Но все это Герладия совершенно не интересовало, поскольку магами никто из них не был. Никаким. Ни белым, ни черным.

Герладий еще раз посмотрел на ребенка и снова едва не вздрогнул под его пронзительно ясным взглядом. И еще он готов был поклясться, что во взгляде мальчика отчетливо видно было презрение и… жалость. Ищущий рассвирепел. Он, казалось, налился яростью. Презрение? Жалость? К нему?! Повелевающему людьми? Да что этот сопляк себе позволяет?! Ищущий набрал было воздух в легкие, чтобы отдать приказ схватить обоих – и этого мальчишку, дзенново отродье, и этого негодяя, решившего на нем заработать. Но тут же поспешно проглотил слова, поняв, что едва не совершил самую крупную ошибку в жизни. Ошибку, которая могла стоить ему головы. Ведь ясно, что эти двое – никакие не маги. Арест их невольно отвлечет от поисков настоящего мага. Герладий и так совершил непростительное, когда сразу не доложил в Фалнор о случившемся. Если же там узнают, что он отвлекся от основной задачи ради каких-то ничтожных червей… Этого точно не простят. Ищущий бессильно скрипнул зубами. Как ни хотелось преподать урок червям, но, увы, времена изменились. В Инквизиции нынче требовали не обвиненных, а виноватых.

– Пошли! – раздраженно рявкнул Герладий, не заметив быстрого взгляда Мордока, который тот бросил на мужчину рядом с мальчиком. – Здесь нет тех, кого мы ищем. Наверное, маг успел удрать из города. Или вообще сюда не заходил.

Сопровождающие Ищущего всадники без слов вскочили на коней. Вскоре только пыль, клубящаяся в воздухе, напоминала о них. Но вот рассеялась и пыль. Солдаты гарнизона облегченно вздохнули и погнали людей прочь. Впрочем, те и сами не желали оставаться у ворот.

Мордок осторожно отошел в сторону и быстро нырнул в переулок. Почти бегом обогнав уходящих, он некоторое время наблюдал за ними из укрытия. Увидев тех, кого искал, удовлетворенно кивнул.

– Это он, – пробормотал офицер себе под нос. – Я не мог ошибиться.

Словно придя к какому-то выводу, Мордок прошел еще немного, а потом пристроился позади невысокого человека в одежде обедневшего купца, с которым недавно говорил Ищущий. Рядом с человеком шагал мальчик в рваной одежде.

– Здравствуй, Артист, – негромко поприветствовал человека Мордок.

Тот даже не вздрогнул, но чутьем опытного воина Мордок уловил легкое напряжение спины собеседника – человек готов был начать действовать мгновенно. Вот он медленно обернулся.

– Это вы мне, господин офицер? Простите, но вы, кажется, меня с кем-то перепутали.

– О, да, – усмехнулся Мордок. – Возможно, и так. Но сдается мне, что это все-таки ты. О, конечно, ты изменился. В прошлый раз у тебя была роскошная борода. Да и волосы длиннее. Детей у тебя тогда тоже не имелось. – Офицер с интересом посмотрел на ребенка, спокойно наблюдавшего за ним.

Мужчина несколько секунд молчал. Потом вздохнул.

– Ладно, Мордок. Чего ты хочешь? Выдать меня?

– Выдать? Ха. Если бы я хотел тебя выдать, то сделал бы это еще когда Ищущий проверял вас. Глядишь, мне чего и перепало бы от щедрот святой Матери-Церкви.

– Почему же не выдал? – Артист заинтересованно посмотрел на офицера.

– Этой жирной крысе?! – глаза офицера полыхнули яростью. – Я бы ему не выдал самого Зверя, даже если бы знал, что он стоит рядом!

Артист встревоженно оглянулся.

– Опасные слова говоришь, офицер. Тем более, незнакомцу.

– Брось. Я кое-что слышал об Артисте. Никому другому я бы этого не сказал. В общем, лучше тебе уехать, чувствую, что Ищущий по твою душу приезжал.

– С чего бы это? – В голосе Артиста было такое искреннее удивление, что Мордок даже усомнился в своих выводах.

– Давай посмотрим. – Теперь уже Мордок опасливо оглянулся по сторонам, но переулок был пуст. – Два дня назад все чувствительные к магии ощутили всплеск силы. Да-да, мне об этом многие докладывали, как старшему офицеру гарнизона. Я, как положено, сделал доклад в столицу и забыл об этом. Через два дня в городе появляешься ты. Тогда я тебя не узнал, но дело не в этом… Скажи, у твоего молодого спутника часто случаются истерики?

– Ты к чему, Мордок? – Из голоса Артиста исчезли угодливые нотки, в нем отчетливо зазвенел металл. Но офицер, казалось, этого не заметил.

– А к тому, что у обычных детей не случаются истерики при виде города. А мне солдаты доложили, что он еще на подходе вел себя странно. И все время смотрел так, будто никогда городов не видел.

– А может, это действительно так?

– Может. Но это же не повод устраивать истерику прямо на улице? Где ты его подобрал, Артист, и кто он? Я ведь видел, что и Герладий обратил на него внимание.

Артист задумался.

– Ты поверишь, если я скажу, что случайно нашел?

– Тебе поверю. Но мой тебе совет, бросай мальчишку и беги отсюда. Чувствую я недоброе. Что-то нехорошее происходит кругом. А тут еще неизвестный маг под боком.

– Ну уж, мальчишка – точно не маг. Ищущий от нас в этом случае так просто не отстал бы. Они же магов носом чуют.

– Именно поэтому я и не приказал схватить его, как намеревался раньше. В общем, так, Артист. Я не знаю, с кем ты там связался и какую пакость собираешься провернуть, но не желаю, чтобы в этом оказался замешан мой город. Если до вечера вы его покинете, то я вас и дальше продолжаю не узнавать. Если нет… еще не поздно вернуть Герладия. У меня на разные неприятности нюх, ты знаешь. А сейчас я чувствую не неприятность. Я чувствую настоящую беду.

– Как скажешь, начальник, – Артист заговорил каким-то странно шутливым тоном. – Я и сам намеревался отваливать. Засиделся я что-то в вашей гостеприимной стране.

– Вот-вот, – кивнул Мордок, словно не замечая тона. – Точно, что засиделся.

Как только Мордок удалился, насмешливое выражение вмиг исчезло с лица Артиста, он с тревогой посмотрел вокруг.

– Хотел бы я понять, что здесь происходит. Что понадобилось этой змее Герладию? Его же калачом из особняка не выманишь! С чего вдруг такая прыть? – Артист покосился на ребенка, стоявшего рядом с ним. – Это ведь по твою душу, малыш. Не знаю, почему, но чувствую, что прав. Кто же ты такой? Откуда ты взялся?

Мальчик что-то ответил. Артист вздохнул.

– Да-да, я тебя тоже не понимаю. Но я тебя все равно не отдам им. Церковь уже давно не служит Богу, чтобы они там ни говорили о своей святости. Недаром ведь Спаситель говорил, что устами младенца глаголет истина. Был бы ты старше… Нет, не отдам я тебя им. Пошли.

Мальчик ухватил Артиста за руку и зашагал рядом с ним. Тот от такой доверчивости растерялся, но тут же справился с собой.

– А для начала надо купить тебе хорошую одежду. Та, что мы сняли с пугала, никуда не годится.

Артист, он же Сельф ан Сельфин ибн Грэд, задумчиво зашагал в сторону ближайшей лавки. А подумать ему было над чем. Еще на подходе к городу он решил сменить на найденном мальчике его странную одежду, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но вот беда, как-то не догадался захватить с собой одежду для ребенка. Предусмотрительным человеком был Сельф ан Сельфин, но такого поворота предусмотреть не мог даже он. Пришлось изворачиваться. Вот и ограбил ближайшее пугало. Кое-что добавил из своих запасов. Мальчик тогда сильно удивился переодеванию. Грэд до сих пор помнил его искреннее недоумение при виде грязных тряпок. Грэд как можно нагляднее, с помощью жестов, объяснил, что в его одежде входить в город не стоит. Мальчик недоуменно оглядел себя, внимательно рассмотрел одежду Грэда, удивленно поморгал. Потом с отвращением взглянул на предлагаемые ему лохмотья. Из этой немой сцены Грэд сделал вывод, что такого тряпья ему носить не доводилось. Мальчик вообще не выглядел уличным оборванцем. Одежда необычная, да, но аккуратная. Сам ребенок тоже был причесан, чист. Нежная кожа. Нет, этот мальчик нужды не знал.

Грэд все-таки сумел нарядить ребенка в тряпье, потом старательно испачкал ему лицо и руки. Тот захихикал, словно вспомнив что-то смешное. Казалось, он понял необходимость слушаться старшего. Да и заметно успокоился. Даже начал изредка улыбаться. Тем более неожиданной оказалась для Сельфа реакция мальчика при виде города. Когда они вышли из-за деревьев и увидели частокол, Володя вдруг резко замер. Сельф даже выскочил вперед, прежде чем сообразил, что невольный спутник за ним не следует. Грэд обернулся и замер, настолько ошеломленным выглядел мальчик. Более того, он был напуган. Широко раскрытые глаза смотрели куда-то поверх плеча Грэда. Сельф резко обернулся, перехватывая посох, но за ним никого не было. Пустынная дорога и городок вдали.

– Ты что, малыш? – недоуменно спросил Грэд. – Городов никогда не видел? Да, с непривычки они кажутся большими, но, поверь, это не самый крупный город.

Решив, что разгадал причину испуга ребенка, Грэд ухватил мальчика за руку и зашагал к городу. Тот вынужден был идти следом, но Грэд чувствовал, что ребенок находится едва ли не в шоке. При виде же стражников, он вообще впал в прострацию, а потом с ним случилась истерика. Самая настоящая. Вспоминать дальше Грэду не хотелось. Он, как мог, успокоил Володю, что-то объяснил людям, рассказывая, что это от переутомления, говорил что-то солдатам… Сельф даже не мог вспомнить, что именно. В конце концов, ему удалось отнести мальчика на ближайший постоялый двор, уложить в постель и заставить выпить чая, куда добавил кое-какие травки из своих запасов. Мальчик, всхлипывая, заснул. А на следующий день у него поднялась температура. Грэд понимал, что это не болезнь, а, скорее, нервное перенапряжение. К тому же он разглядел на голове мальчика седую прядь. Седина на голове девятилетнего ребенка произвела на Грэда самое сильное впечатление за всю его жизнь. Он ни на минуту не покидал комнату мальчика, пока тому не стало лучше. Из-за всего этого пришлось задержаться в городе на больший срок, чем рассчитывал. И уже собирался уходить, но тут дзенн принес Герладия, устроившего переполох и искавшего какого-то мага. Грэд был умен и быстро сумел сложить два и два. Поляна в глухом лесу, неизвестно как оказавшийся там ребенок в странной одежде. А потом Ищущий, идущий по следу мага.

– Встретился бы я с тем магом, что оставил ребенка одного в лесу, сказал бы ему пару ласковых, – процедил сквозь зубы Грэд. – Но тут – либо спасать мальчика, либо искать мага. Жизнь ребенка важнее. Что ж, малыш, пора нам в путь.

Володя радостно кивнул, словно понял, о чем говорил Грэд.

Последние события навалились неожиданно и совсем сбили с толку. Володя не понимал, где он, как сюда попал, и что ему делать. Единственная надежда была на этого надежного и доброго человека, который неожиданно встретился в лесу и куда-то повел. Можно ли ему доверять? Такой вопрос у мальчика даже не возникал. Он всегда чувствовал людей. С самого рождения. Первым воспоминанием были люди в масках, которые тащат его за голову откуда-то, потом слова и радостное, улыбающееся лицо женщины.

– Это твоя мама, малыш, – говорит чей-то голос.

Потом его унесли, и стало скучно. Слово «мама» понравилось, хотя он еще и не знал, что это такое. Потом его еще не раз приносили к той женщине. Теперь мальчик понял, что такое мама. Это слово теперь ассоциировалось с теплом мягких и нежных рук, с сытостью, с лаской. Он пока еще не понимал их, но запомнил. Если бы мальчику кто-нибудь сказал, что он не должен все это помнить, что обычные люди начинают четко помнить происходящее лет с четырех, он просто не поверил бы и не понял.

А потом случилось что-то, что разрушило его мир. Мальчик это событие помнил так же отчетливо, как и все остальные. Его несли к маме. Он радовался этому и с нетерпением ждал встречи. Тем более, как он слышал, должен прийти еще папа. Он не совсем понял, кто это, но ожидал, что этот папа окажется таким же приятным, как и мама. Но тот, кто его нес, вдруг упал, и мальчик почувствовал, что летит. Ему стало весело, полет очень понравился. Но тут же он ощутил испуг людей вокруг. И больше всего испугались мама и папа. Они почему-то не хотели, чтобы он продолжал лететь, а то может стукнуться об какую-ту стенку. Что это значит, мальчик не понял, но доверился маме. Раз та не хочет этого, значит, это неприятно. И он впервые просто НЕ ЗАХОТЕЛ стукнуться об эту стену, пожелал остановиться, и остановился. Немного повисел в воздухе. Но поняв, что это почему-то тоже не нравится папе и маме, опустился на пол.

После этого он постоянно ощущал какое-то странное напряжение, когда мама брала его на руки. Мальчик еще не знал, что такое страх, и не мог выразить свои ощущения. Не понимал, почему мама его боится. Но она прятала свой страх, и он делал вид, что ничего не замечает.

Взрослея, Володя начал понимать, что его жизнь не совсем такая, как у других. Родители почему-то постоянно переезжали с места на место. Знакомясь с другими детьми, он узнавал, что они, оказывается, всю жизнь живут на одном месте, и им не надо никуда ехать. Мальчик считал это удобным, ведь только он успевал с кем-то познакомиться, как снова надо было уезжать. Он спросил у мамы, почему так происходит, но она почему-то расплакалась, а потом объяснила, что у них с папой работа такая.

Слово «работа» звучало не очень приятно, но мальчик быстро понял, что именно она дает все те вещи, которые его окружают. В том числе – и игрушки. Что ж, ради игрушек можно потерпеть и работу. Но почему мама плакала? Может, ей работа не нравится?

Еще Володя заметил, что родители почему-то начинают нервничать, когда он делает самые обычные вещи. Например, захотелось попить, и он мысленно приказал кувшину прилететь из кухни. Мама испугалась и заплакала. Мальчик попытался ее успокоить и объяснить, что на кухню идти далеко, а так – быстрее. И от дел не отрывает. Но мама почему-то не успокоилась. Пришлось пообещать, что больше делать такого он не будет. Потом мальчик понял, что этого не умеет никто из его знакомых, и удивился. Он-то считал, что так делают все дети, и только взрослым это недоступно.

Из-за частых переездов у Володи не было друзей. Приходилось в свободное время чем-то заниматься. Поэтому мальчик рано выучился читать и буквально проглатывал книги, обнаруженные в домашней библиотеке. Он быстро прочитал детские и взялся за отцовские, но практически ничего не понял из прочитанного, хотя память старательно все сохранила. Однажды отец застал малолетнего сына за чтением учебника физики. Мальчик почувствовал испуг папы, но тот постарался его скрыть. Володя уже знал, что реагировать следует на чувства, которые люди стараются показать, и не замечать те, что они скрывают.

– Ты что-нибудь понял? – спросил его тогда отец.

– Нет, – честно ответил Володя. – Я тут даже некоторые буквы не узнал. Но я прочитал, и когда-нибудь пойму.

– Ты запомнил всю книгу? – Это они с родителями уже проходили, но те по-прежнему отказывались верить своим глазам.

– Да, папа.

– А какие еще книги ты прочитал?

Мальчик подошел к столу и вытащил оттуда три книги. Две по философии и одну художественную. Отец раскрыл первую попавшуюся книгу наугад и назвал номер страницы и номер абзаца.

Володя вздохнул, недоверие родителей обижало. Ну, зачем это они, ведь он действительно помнит. Однако папу огорчать не хотелось, и мальчик старательно рассказал текст по памяти. С этого дня он с отцом стал заниматься английским и французским языками.

Вечером приходила мама. Она садилась рядом с ним и говорила. А потом открывала большую книгу и начинала читать. Рассказы в ней мальчику нравились, но он многого не понимал. К тому же, мама вкладывала в чтение этой книги какой-то особый смысл. Володя никак не мог понять, в чем дело, пока не узнал, что эта книга называется библией и не прочитал значение этого слова в словаре.

– Мама, ты читаешь мне эту книгу, потому что боишься, что мою душу забрал дьявол? – бесхитростно спросил он. – Не бойся. Я ее никому не давал. Честное слово!

Мама замерла, а потом против воли улыбнулась.

– Нет, малыш. Я хочу, чтобы ты научился доброте. У тебя непонятные силы. Непонятные нам с папой. И я боюсь, что ты применишь их во зло.

– А что такое зло? Вот ты читала книгу про Бога. Там сказано, что Бог добр и любит всех. А я читал про рыцарей. Они во имя Бога убивали. Если Бог добр, то разве он может допустить, чтобы его именем убивали?

– Ты еще слишком мал, малыш, чтобы понять это. Это не Бог хочет, чтобы его именем убивали, а люди оправдывают свои плохие поступки таким образом. Они считают, что если скажут, что убили во имя торжества Бога, то это будет добрый поступок.

Мальчик задумался.

– А-а, ясно. А то я никак не мог понять, почему в некоторых книгах люди одной веры пытались силой навязать свою веру другим. Я все думал: неужели их Бог настолько жалок, что ему требуются верующие, обращенные таким образом? А это тоже люди, да, мама?

– Да малыш. Не верь тем, кто говорит, что творит зло во имя Бога.

– Хорошо, мама.

Такие разговоры велись почти каждый вечер и ужасно нравились Володе. Но он по-прежнему не понимал необходимости постоянных переездов, а папа с мамой отказывались объяснять причину. Но постепенно мальчик привык и даже начал получать удовольствие от путешествий. Ведь можно узнать столько нового! За свою короткую жизнь он уже успел повидать немало. Видел красивые башни из красного кирпича и с восторгом слушал бой часов, которые папа называл курантами. Потом они переехали в город поменьше, где оказалось не так интересно, зато был лес. Потом еще один город. Потом еще. В каждом было что-то свое, каждый отличался от другого. На него произвел сильное впечатление огромный монумент женщины с мечом на горе. Видел и стальную стеллу, на которой стоял большой дядя, держащий над головой крылья. Папа показывал адмиралтейский шпиль и небольшой домик, в котором когда-то жил царь, этот домик построивший. Но разве цари что-то строили? У них же слуги есть. Можно им приказ отдать, а они уж построят все, что нужно. Это заинтересовало Володю, и он решил почитать о странном царе. Потом был дальний город на море. Мальчик с интересом наблюдал, как в порт входят огромные океанские суда, и как большие краны начинают разгружать их.

Он приходил в восторг во время полетов на самолетах, наблюдая с высоты за землей. Иногда, ради развлечения, наблюдал за людьми на земле. Это оказалось интересно и смешно.

Потом они довольно долго жили в деревне. Там он доил корову, а потом с другими мальчишками уходил в «ночное». Володя был самый маленький, и старшие товарищи брали над ним «шефство». Один мальчик даже учил его ездить верхом. Обещал сделать из него казака. Кто такой казак, Володя в то время не знал, но все этому радовались, радовался и он. Ходили в лес по грибы. Собирали ягоды. А потом – снова переезд, и пришлось покинуть друзей и полюбившееся место. Тогда он плакал, а мама его утешала.

Но вскоре случилась беда. За свою жизнь мальчик редко встречал зло. Нет, он, конечно, дрался с другими мальчишками, но понимал, что тут не зло, а «принципиальное выяснение вопроса», как называла это мама, когда он приходил домой с синяком. Но сейчас Володя ощутил именно зло. Он понял это сразу, как проснулся. Мальчик поспешно встал и оделся. Потом осторожно выглянул из комнаты. В зале он увидел папу и маму, которые встревожено о чем-то говорили.

– Ты уверен, дорогой? – спрашивала мама.

– Да. Я узнал его. К сожалению, он меня тоже. Это тот самый Кривой. Боюсь, у нас мало времени! Надо срочно уходить.

– Но мы еще не подготовились…

– Поздно уже готовиться. Быстро собирай вещи. Если уж они узнали, что мы в этом городе, то найти нас труда не составит.

– Хорошо, дорогой, – испуганно выдохнула мама.

В этот момент входная дверь от мощного удара слетела с петель, и в квартиру ворвалось несколько мужчин с пистолетами в руках.

– Вот они, птички, – ухмыльнулся один из них. – Долго же вы от нас бегали. Говорил я тебе, Слава, что все равно найдем вас. Лучше бы ты тогда согласился.

Папа был испуган, но мальчик видел, что он старается держать себя в руках.

– Чего тебе надо, Петро?

– Ты же знаешь! Зачем спрашиваешь? Мне мальчик нужен. Где он? С его талантами мы сможем такие дела проворачивать, что никакая ФСБ нам не угроза.

– Вы не получите моего сына! – заговорила мама. – Вы уже ничего не сможете с ним сделать!

– Утю-тю! – насмешливо протянул мужчина. – Мальцу всего восемь. Все будет тип-топ. Эй, Кривой, бери его.

– Нет! – вперед вышел папа.

Мужчина задумчиво посмотрел на папу.

– А эти нам не нужны. Только мешать будут.

Тот, кого мужчина называл Кривым, ухмыльнулся и быстро достал пистолет. Мальчик сразу узнал его. Именно так его рисовали в книгах. Он даже узнал глушитель. Володя замер. И этого мгновения замешательства хватило Кривому, чтобы дважды нажать на курок. Мальчик видел, как папа пытался загородить собой маму, как у него на лбу появилась кровь, как он падает. А потом сверху на него упала мама. То, что родители мертвы, Володя понял сразу, по мгновенно оборвавшей связи, которую он всегда ощущал где-то внутри себя.

– Не-е-ет!!!! – закричал он, с ужасом глядя на происходящее.

Зло повернулось на крик. Да, теперь он знал, как выглядит зло! Это было именно оно!

– Нет! – повторил он. – Нет!!!

– Ну что стоишь, Кривой? – досадливо поморщился Петро. – Хватай мальца. Где там хлороформ?

Убийца шагнул к нему, но Володя уже не боялся. Он накапливал гнев. Гнев и обиду. Зрачки мальчика вдруг полыхнули пламенем, и убийца с воплем отшатнулся, закрыв глаза руками. Из-под пальцев у него выступила кровь. С пола взлетела дверь и со стуком встала на место, отрезая убийцам путь бегства. Петро, самый сообразительный, кинулся к ней, но, несмотря на все старания, так и не смог открыть. Володя ждал. Он ощущал, как страх охватывает зло. Он ждал, когда этот страх станет сильней. А потом обрушил на убийц всю обиду восьмилетнего ребенка, оставшегося без родителей. Зло закричало. Его крик резал уши.

– Зло будет, но борясь с ним, не становись таким же, – неожиданно вспомнил мальчик слова мамы, из давнего разговора.

– Я не хочу!!! – закричал он, но крик утонул в испуганном вое зла. – Замолчите!

От испуга и растерянности он потерял контроль над своей силой. Вспыхнули обои и мебель. Раздался взрыв. Мальчика отшвырнуло в комнату.

– Я не хочу, – прошептал он. – Не хочу… не хочу… Мама-а!!! Помоги мне!! Спаси!!!

Затем была тьма и яркий тоннель, уходящий куда-то вдаль. Ужас и испуг прошли сами по себе. Неожиданно Володя успокоился. Вокруг струился какой-то странный свет, от которого стало легко и радостно. Боль проходила. И тут он увидел маму и папу. Они стояли впереди и грустно смотрели на него.

– У тебя тяжелая судьба, сынок, – сказал папа.

– Папа? Мама? – недоверчиво спросил он.

– Возьми. – Папа протянул руку и в воздухе повис медальон, переливающийся белым и черным светом одновременно. – Надень это, сынок. Он тебе пригодится. И не плачь. Ты ведь у нас мужчина. Ничего не бойся.

Мама ласково улыбалась. Затем фигуры родителей медленно растаяли. Дальше мальчик ничего не помнил, очнувшись в лесу. Он даже не задумался, каким образом оказался в этом лесу, и далеко ли до дома. Впрочем, дома у него уже нет. Ведь дом – это не стены. Дом – это люди, которые тебя окружают. А вот их-то и не стало. С ним оставался только тот сон.

В этот момент Володя увидел в своей ладони тот самый медальон, который протянул ему папа во сне. Мальчик недоверчиво посмотрел на него. Потом потрогал. Медальон оказался настоящим. Но он недолго пролежал на ладони – засветился и медленно погрузился в руку. Только на коже остался едва заметный рисунок двух сплетающихся капелек. Черной и белой.

– Я сберегу его, папа, – пообещал он. – Я сберегу твой последний подарок.

Неожиданно за спиной затрещали ветки, и на поляну выбрался мужчина в довольно странной одежде. Но в тот момент мальчик на одежду не обратил внимания. Он решил, что за ним пришли убийцы. Володя посмотрел на человека, а потом испуганно закричал и заплакал, постаравшись зарыться в траву. Но его никто не трогал. Решившись, мальчик приоткрыл один глаз. Незнакомец сидел на корточках неподалеку и с жалостью смотрел на Володю. Подходить он и не пытался. Мальчик почувствовал, что этот человек не желает ему зла. Вернее, сознательного зла. Мужчина заговорил. Мальчик не знал этого языка и растерянно посмотрел на незнакомца. Потом несмело спросил:

– Кто вы, и где я нахожусь?

То, что его не поняли, мальчик сообразил сразу. Тогда Володя повторил свой вопрос на английском. Но и в этом случае его не поняли. Мужчина развел руками и что-то сказал. Потом тоже попробовал говорить на разных языках, но все они оказались незнакомы. Он разочарованно вздохнул, резко встал и подошел. Мальчик слегка отодвинулся.

– Сельф ан Сельфин ибн Грэд, – отчетливо проговорил незнакомец, коснувшись себя рукой.

Володя понял, что это имя собеседника. Необычное и довольно смешное имя. Мальчик старательно повторил его, а потом показал на себя пальцем.

– Володя, – представился он.

Теперь уже удивился Грэд. Он что-то сказал, потом махнул рукой, встал и зашагал к лесу. Мальчик тоже встал и пошел следом. Он и сам не мог сказать, почему решил идти с этим человеком. Почему-то незнакомец показался ему хорошим. Не злом.

Грэд остановился и обернулся. Что-то спросил. Потом нагнулся, нарисовал на земле домик и вопросительно посмотрел на мальчика. Это напомнило Володе о родителях. Воспоминание накатило неожиданно, а проклятая абсолютная память заставила пережить все вновь. Володя опустился на землю и разревелся. Он чувствовал, как мужчина присел рядом с ним. Чувствовал, как его берут на руки и куда-то несут.

Дальше он шел вместе с этим странным человеком, который называл себя Сельфом ан Сельфином ибн Грэдом. Он не совсем понял, зачем Грэд снял с него одежду, а вместо нее заставил напялить тряпки, снятые с пугала. Но посчитал это какой-то игрой. Дал себя измазать в грязи, захихикав от щекотки. Однако вся его веселость испарилась при виде места, куда они шли. Таких городов не было в мире. Их нигде не могло быть! А эти странные люди в доспехах и с мечами? Что случилось дальше, Володя уже не помнил…

Очнулся он в постели. Рядом сидел Грэд и встревожено смотрел на него. Володя улыбнулся, пытаясь показать, что все в порядке. И тут ворвались солдаты. Они заставили его встать, Грэд помог одеться. Володя чувствовал, что тот встревожен, но внешне этого заметно не было. Их согнали вместе со всеми остальными постояльцами и выстроили у стены. Володя никак не мог понять, что происходит. И тут ужас накрыл его буквально со всех сторон. Люди сжались, боясь поднять голову, даже Грэд присел и опустил глаза, хотя мальчик чувствовал, что тот не столько испуган, сколько насторожен.

Володя быстро понял причину всеобщего страха. Люди боялись полного человека в рясе, вышедшего на крыльцо. Он с какой-то кривой ухмылкой наблюдал за ними. И был доволен. Он наслаждался унижением других. Володя растерялся, никак не мог представить кого-то, кому чужие унижения доставляли бы такую радость. Мальчик пристально посмотрел на человека и понял, что тот таким образом прячет свою слабость. В глубине души он понимает, что не заслуживает ни уважения, ни своего места, ни даже страха. Унижая людей, он просто самоутверждался. Он был из тех, кто возвышался над людьми не потому, что поднялся туда своим трудом, а потому, что опускал людей ниже себя. Володя испытал глубочайшее презрение. И это презрение только усилилось, когда по приказу инквизитора людей начали бить плетками.

Вот тот двинулся вдоль строя. Глаза мальчика и жестокого человека встретились. Володя показал свое презрение к нему, проник глубже и тут… вдруг понял, что не презрения заслуживает этот несчастный, а жалости. Пытаясь возвыситься, унижая других, он унижал себя. Он загнал себя в ловушку и не может разобраться в своей душе. И тогда Володя сделал то, чего никогда еще не пытался сделать раньше. Он вложил человеку в душу осознание того, что нет плохих черт, с которыми стоит бороться. Борьба внутри себя – это саморазрушение. Не надо бороться, надо просто признать все части своей личности и принять их, а, приняв, направить на созидание. Нет зла даже в самых темных участках души. Это часть человека, и без нее он неполноценен, как неполноценен и без светлых черт. Нельзя избавиться от чего-то одного, не разрушив своего «я».

Но это объяснение почему-то рассердило инквизитора. Володя даже испугался, что накликал беду. Но все обошлось. Поговорив с Грэдом, тот что-то приказал воинам за спиной, вскочил на коня и уехал. Володя же попытался обдумать случившееся. Потом вздохнул – нет, он ничего не понимал. Еще очень мало знал, и его попытка помочь вполне могла навредить. В следующий раз, решил мальчик, прежде чем что-либо делать, надо будет подумать. И хорошо подумать. К тому же, совершенно непонятно, куда он попал. Ясно одно – это не Земля.

Где-то на постоялом дворе Ищущий Герладий проснулся в холодном поту от собственного крика. Ему снизились глаза. Глаза того самого мальчика из забытого Богом городишки. Глаза, полные жалости и понимания. Герладий выругался и быстро прогнал видение. Если бы он сам не проверил этого сопляка, то решил бы, что тот навел на него порчу. Подумав, что все это от переутомления, Ищущий встал и рявкнул на командира отряда, вбежавшего на крик. Потом приказал быть готовыми отправляться дальше. Офицер поклонился и быстро вышел. Герладий еще немного посидел, успокаиваясь, и вышел следом. Солдаты встретили его глубокими поклонами. И впервые в жизни унижение других людей не доставило Ищущему никакого удовольствия.

Видение настигло Стига, когда он прикорнул после обеда прямо в саду, на небольшой полянке, где любил читать и размышлять. Частенько он забирался сюда с книгой, потом согревался на солнышке и засыпал – садовники и слуги, видя, что молодой хозяин отдыхает, предпочитали его не тревожить, если не было ничего срочного. Дракон все-таки, еще спросонья хвостом огреет, мало не покажется.

За прошедшие после прибытия Ди Два-Варха в империю полгода видения не посещали Стига, но он и так знал, чем и как живут его подопечные. В последний месяц черный дракон размышлял, как подтолкнуть юного дварфа, чтобы он подал документы на стажировку в Конторе – так наблюдать за ним будет проще. Однако Ди и думать ни о чем таком не желал – он с горящими глазами носился по столице Нада, быстро найдя себе приятелей и наслаждаясь свободой. Ну и, конечно, помогал отцу, дяде и старшим братьям на работе, а матери и тетке с сестрами и кузинами – по дому. Единственно, что пришлось посещать вечернюю школу, в империи образование было необходимо, как воздух, а Ди не умел даже читать. Да и над-анн толком не знал, не говоря уже о всеобщем – на острове Тсорн говорили на тсариге, не похожем ни на один другой язык Танра.

Братья Два-Варф согласились стать бригадирами на императорских верфях, где строились, в основном, военные корабли – барки, корветы, фрегаты и линкоры. Наученные горьким опытом дварфы не пожелали иметь дело с частными владельцами, предпочли им государство. И не ошиблись. Хотя жалованье оказалось и поменьше, чем в других местах, зато император бесплатно выделил мастерам большой двухэтажный дом в трех кварталах от верфей и помог с обустройством. Ведь у бывших рабов ничего не было, кроме драной одежды, все пришлось бы покупать, если бы не помощь его величества – от ложки до штанов. А где взять денег? Снова в долги влезать? Очень не хотелось, слишком свежа была память о том, чем это кончилось в прошлый раз. Да, Над – это, конечно, не Тсорн, здесь в рабство не продадут, но все-таки. Лучше не нарываться. Так что предложение старшего мастера императорских верфей пришлось очень кстати.

Несколько месяцев назад агенты Конторы каким-то образом раздобыли чертежи скоростных пиратских бригов с острова Тар. Теперь лучшие корабелы Нада пытались построить хоть несколько. Пока не слишком-то получалось, видимо, в украденных чертежах чего-то не хватало, однако постепенно становилось ясно, что еще немного усилий – и удача улыбнется имперцам. Братья Два-Варф, поскольку были куда опытнее, быстрее других мастеров разобрались, в чем секрет этих бригов, и сейчас на стапелях над-аноурской императорской верфи под их руководством строились три скоростных четырехмачтовика. Дварфы испытывали профессиональный азарт, надеясь, что им повезет – помимо всего прочего, премия за постройку этих кораблей даст семье полную финансовую независимость. Пятьдесят тысяч золотых! Гигантская сумма.

Ди немало времени проводил на верфи, отец с дядей охотно передавали ему секреты мастерства. Юный дварф не мыслил для себя иной судьбы, кроме как стать корабелом. Это несколько раздражало Стига, который хотел видеть своего ведомого служащим Конторы. Дракон даже начал подумывать о том, чтобы открыться Ди и рассказать ему все, но никак не мог решиться. Ведь тот может перепугаться и сдать его, что вовсе нежелательно. В конце концов Стиг решил пока оставить дварфа в покое. Вот проснется у него дар черного мага, тогда можно будет и поговорить. Тогда Ди придется принять свою судьбу, хочет он того или нет.

С гномом тоже все было в порядке, упрямство помогло ему втянуться в тяжелый ритм учебы и тренировок. Постепенно Доури становился одним из лучших стажеров, мастер Хорбоган нахвалиться на него не мог. Но, понятно, хвалил не в глаза, чтобы тот, паче чаяния, не загордился и не позволил себе расслабиться. В глаза – только ругал. Стиг надеялся, что вскоре способности мага проснутся и у гнома. Главное – не упустить момент инициации!

Однако видений не случалось давно, да и не нужны они были. Поэтому Стиг сильно удивился, оказавшись неизвестно где, никак не рассчитывал, собравшись подремать после обеда на солнышке, что снова увидит ведомых. Неужели с Ди или Доури случилось что-то плохое? Не дай Господи! Однако перед его глазами оказался не гном и не дварф, а совсем иное существо, при виде которого дракон насторожился. Тело льва, голова орла и крылья. Грифон, будь он трижды неладен! Это что же получается, его третий ведомый – грифон?! Вот ведь паскудство!

Несмотря на то, что даже в его классе учились двое существ этой расы, Стиг их не слишком любил и старался избегать – так и не смог забыть роли грифонов в гибели родителей, брата и сестры. Умом понимал, что не могут все они быть убийцами, но это умом, отнюдь не душой. Хорошо хоть, местные грифоны не ненавидели драконов, в свое время императорам удалось свести на нет эту бессмысленную ненависть. Зато фалнорские… Учителя в гимназии рассказывали, что фалнорские орлоголовые все готовы отдать, чтобы убить хоть одного дракона. Почему? Трудно сказать, однако ненависть к драконам была присуща грифонам Танра изначально, причем – ненависть лютая, безумная, нерассуждающая. Причины ее не знал никто.

Неизвестный грифон летел над морем и хрипло клекотал от отчаяния, его чувства буквально захлестывали Стига. С беднягой явно случилось что-то очень нехорошее. Но что? И куда он летит? Вскоре дракон понял, что Птер, как звали орлоголового, и сам этого не знает. Несется в неизвестность, не думая, что с ним будет. Бежал из дому. Интересно, почему? В отличие от предыдущих случаев, знание о жизни Птера Ла-Прата не пришло к Стигу из ниоткуда. Он продолжал с недоумением следить за полетом юного грифона, а тот действительно был совсем юн. Лет шестнадцати, вряд ли больше.

«За что?! – билось в голове Птера. – За что они так со мной?! Только за то, что не согласен ненавидеть без причины?! Святой Создатель! Да как же это?! Неужели мое желание понять – это такое страшное преступление?!»

Впереди показался какой-то крохотный островок, и грифон понял, что должен немного передохнуть, иначе вскоре от усталости рухнет в море. По счастью, на островке нашелся небольшой источник, и Птер смог напиться, жажда не давала дышать. А напившись, немного успокоился и задумался о том, что делать дальше. Юный грифон бежал из Оринграда внезапно, не выдержав издевательств и побоев товарищей по казарме. Бежал, сам не зная, куда и зачем. Слышал когда-то, что далеко на юго-западе есть некий Срединный архипелаг, где хватает необитаемых островов, на которых можно спрятаться.

«Почему же так вышло?» – в отчаянии спрашивал себя Птер и не знал, что ответить. Вышло, и все тебе тут…

В Фалноре, в отличие от империи, грифоны семей никогда не имели и с раннего детства жили в казармах. Их отбирали у матерей совсем маленькими, годовалыми, и воспитывали, умело подогревая извечную ненависть к драконам. Воспитывали только для одного – служить транспортным средством для охотников. Изредка еще грифоны возили срочную почту, но только престарелые или искалеченные, уже не способные охотиться. Самым близким существом для грифона являлся его охотник. И друзья по казарме. Самок орлоголовые видели раз в году, во время весеннего спаривания – тех содержали в закрытых вольерах, подрезая крылья, чтобы не улетели. Грифоны не протестовали, искренне веря в свое великое предназначение – избавить мир от адских чудовищ, проклятых Спасителем крылатых ящеров. А ради этого можно и потерпеть. Так их воспитывали, эти истины вбивались в головы молодняка с первого дня в казарме.

Чем больше драконов было на счету охотника, тем сильнее гордился носящий его грифон, тем выше был статус этого грифона в казарме. Далеко не всем из охотников, правда, удавалось пережить даже одну охоту, проклятые чудовища сопротивлялись изо всех сил, не желая умирать во славу Спасителя. Последнее обстоятельство приводило грифонов буквально в неистовство. Да как эти адские звери смеют сопротивляться?! Как смеют убивать благородных рыцарей неба?! А тех гибло много, очень много, однако желающих заняться этим кровавым ремеслом было еще больше. Порой грифон за год менял пятерых-шестерых охотников.

Несмотря на все это, фалнорские грифоны большей частью были довольны своей судьбой – никогда не знали иной и считали, что только так и должно жить. Искренне верили, что делают нужное дело – избавляют мир от зла. Да, гибнут при этом, но ради святой цели и жизни не жаль!

Все изменилось одиннадцать лет назад. Булла первосвященника, приравнивающая драконов, этих чудовищных тварей, к остальным разумным, запрещающая их убийства, оказалась для охотников и грифонов полной неожиданностью. Они внезапно оказались не у дел, из героев стали преступниками. И постепенно уверились, что их просто предали, что власть в Церкви оказалась в руках врагов дела Спасителя. На долю грифонов осталась только почтовая служба, что крылатых совсем не удовлетворяло – слишком хорошо помнили, как их раньше чествовали после каждой охоты в городах и селениях Фалнора. А теперь? Теперь они стали всего лишь почтальонами. За это хорошо платили, но разве в деньгах дело? Нет, отнюдь…

Мало того, грифоны внезапно получили полную свободу. Даже самок отпустили, перестали подрезать им крылья, разрешили создавать семьи и жить, где хочется. Однако… крылатые не знали, что им делать с этой самой свободой, никогда ее не имели, вот и продолжали жить привычным образом, в казармах. Уже сами отбирали у самок детенышей и воспитывали по-старому, в ненависти к драконам. И не только к драконам – бывшие охотники умело раздували возмущение крылатых, направленное на нового первосвященника и его окружение. Но не спешили, слишком боялись Чистых, которые быстро отслеживали любые признаки нелояльности.

По прошествии нескольких лет в небе Фалнора стали изредка появляться драконы. Некоторые даже поселились в ранее недоступной для них стране, став работниками почтовой службы. Это оказалось последней каплей, и как-то раз несколько десятков грифонов напали на одного такого дракона, везущего почту из Оринграда в Символ Веры. Напали и разорвали в клочья, их было слишком много. Пользы это нападение не принесло, совсем наоборот – вскоре прибыли опытные следователи из ордена Чистых и быстро выявили виновных. Те, впрочем, и не скрывали ничего, искренне гордясь своим поступком. Остальные восхищались подвигом «героев». Однако в героях убийцы проходили недолго: их казнили всех до единого – перед строем. Этот случай вызвал у крылатых горестное недоумение и лютую обиду. Они затаились, окончательно осознав, что с новой властью им не по пути. Но что делать – не знали. Кое-кто даже поговаривал, что нужно скопом улетать в Срединный архипелаг, создавать там свою страну и продолжать войну с драконами. Им с чешуйчатыми бестиями в одном мире не жить! Это фалнорские грифоны знали твердо.

Птер с раннего детства отличался от других грифонят, интересовался вещами, которые больше никого не занимали, поэтому чаще всего был один. Его просто не понимали, его вопросы вызывали или смех, или недоумение у остальных. А наставники ничего не объясняли, они продолжали вбивать в головы детям то, что считали непреложной истиной – ненависть. Лютую ненависть к зверям из ада, драконам. С десяти лет грифонят начали обучать воздушному бою. Птер охотно учился, просто из интереса – обожал летать. Однако ненависть воспринимать не хотел, сам ее не испытывал и не понимал, почему нужно ненавидеть тех, кто ничего плохого грифонам не сделал. Однако высказывать свои сомнения наставникам не решался.

Жизнь шла своим чередом, и вскоре Птер узнал, что, согласно новым законам, никто не имеет права насильно держать его в казарме, что он может лететь, куда угодно, и жить, где захочет. Однако страшно было сразу рвать с привычным бытом, с приятелями – настоящих друзей он так и не завел, слишком коробили юного грифона их ненависть и злоба. Еще он не знал, куда податься в большом мире и как заработать на кусок хлеба. Кажется, можно служить почтальоном, но так ли это? Наставники содержали молодежь за свой счет, но за это требовали быть полным их подобием. Учили убивать. Учили не испытывать сомнений. Учили верить в великое предназначение народа грифонов – очистить Танр от зла.

С каждым днем Птеру от происходящего в казармах становилось все более тошно. Он много думал, пытаясь понять причины ненависти, задавал осторожные вопросы, но в ответ получал только голословные утверждения, что драконы – это просто чудовища, что очистить от них мир будет великим благом. Но почему они чудовища? Что плохого они сделали грифонам? Увы, никто не объяснял этого. Ненавидь, убивай, и не смей ни в чем сомневаться! Больше ничего он от наставников так и не услышал.

Пять дней назад Птер сглупил и поделился своими сомнениями с лучшим приятелем, Кретом. Тот выслушал и недоуменно щелкнул клювом.

– Как это – почему?.. – растерянно переспросил он. – Да потому что они адские твари!

– Откуда ты знаешь?! – возмутился Птер. – Только со слов наставников? Вспомни, драконы никогда не нападали на нас первыми. Никогда! Наоборот, это мы отыскивали их где угодно и убивали. Всех убивали, даже детей!

– И что с того? Их вообще не должно быть!

– А почему? Что они нам такого сделали? За что мы их ненавидим?

– За что?.. – растерянно отступил назад Крет. – Да за то, что они звери! За то, что они вообще существуют! Их Господь не создавал! Их Ушедший создал! Они чудовища!

– Откуда ты все это знаешь?! – яростно выкрикнул Птер. – Откуда?! Наставники сказали?!

– Да, наставники! И я им верю!

– А я – нет! Для ненависти должна быть веская причина, а не чьи-то голословные утверждения! Факты! Если драконы что-то плохое сделали нам в прошлом, то пусть скажут, что именно! Так нет же – ненавидь просто потому, что они есть! Не могу я так! Тем более что Святая Церковь признала – они не бездушные твари, у них есть души!

– Это предатели признали! – гневно распушил перья на голове Крет.

– А может, это мы со своей глупой ненавистью – предатели?.. – едва слышно спросил Птер.

– Ты просто чокнутый! – приятель некоторое время возмущенно клекотал, затем решительно повернулся и двинулся прочь. – Знать тебя не хочу!

Юный грифон с горечью посмотрел ему вслед и внутренне проклял себя за недомыслие. Нельзя было высказывать свои сомнения вслух, если хотел оставаться в казарме. Теперь придется уходить. Да и пусть! Не мог уже Птер каждый день слушать оголтелую проповедь ненависти. Однако решил задержаться на несколько дней. Как выяснилось, зря.

Наутро старший наставник, пожилой ветеран серо-стального цвета по имени Фрат Ла-Ртаг, собрал молодых грифонов всех возрастов на центральном плацу казарм. Немного помолчав, он обвел строй сердитым взглядом и хрипло прокаркал:

– Говорят, у нас тут ренегаты завелись. Так ли это?

Молодежь ошарашенно молчала. Обвинение было слишком серьезным.

– Птер Ла-Прат, выйти из строя! – скомандовал наставник.

Юный грифон, поежившись, ступил вперед.

– Мне тут передали, что ты не знаешь, за что нам ненавидеть адских тварей, – язвительно сообщил старший наставник. – Так ли это?

– Да, не знаю! – решительно подтвердил Птер, поняв, что Крет все рассказал. – Но очень хочу узнать! Что они нам сделали?! Скажите, наставник! Умоляю!

– Тебе сотни раз говорили! – разъяренно рявкнул тот. – Неужто недостаточно?!

– Все, что нам говорили – это просто слова! – распушился юный грифон. – Ни разу не сказали, что конкретно нам – грифонам – сделали драконы! Они же на нас никогда не нападали первыми!

– Потому что трусы! – звонко щелкнул клювом Фрат. – Потому что твари Тьмы! Пойми, мальчишка, они несут зло одним своим существованием. За это мы их и ненавидим! Любой, кто считает себя верным Спасителю, обязан драться с ними до конца! Отыскивать, где бы они ни прятались, и безжалостно уничтожать! Только тогда ты грифон, а не драконья подстилка!

– Не понимаю… – с тоской сказал Птер. – Не понимаю, наставник!

– Чего ты не понимаешь? – растерялся тот. – Я тебе достаточно сказал.

– Недостаточно! – упрямо мотнул головой юный грифон. – По вашим словам получается, что драконы нам никогда и ничего плохого не делали. Получается, нам не за что им мстить! Просто кто-то взял и объявил их злом, потому, что ему это было выгодно!

– Да ты с ума сошел, мальчишка! – изумленно распахнул клюв Фрат. – Я такого не говорил!

– Такой вывод автоматически следует из ваших слов, – Птера трясло. – Доказательств того, что драконы – твари Тьмы, нет. Вы их не приводили, вы только утверждали, что это так. А значит, их просто объявили таковыми и приучили нас их ненавидеть!

– Ты мне не веришь?! – старший наставник от неожиданности даже отошел на шаг. – Мне?!

– Не верю! – буквально выплюнул юный грифон. – Никому не верю! Любое утверждение должно быть доказано!

– Да, говорил я, что книги до добра не доведут… – укоризненно покачал головой Фрат. – Вот вам и результат… Надо же! Мальчишка смеет сомневаться в словах наставника!

– Потому что ваши слова – всего лишь проповедь бессмысленной ненависти! – не сдержался Птер, и тут же мысленно выругал себя за это.

– Ну-у-у, зн-а-а-е-е-шь… – от возмущения Фрату перехватило дыхание.

– Это уже слишком! – подхватил кто-то из других наставников.

– Вы говорите, что драконы – зло? – юный грифон окончательно понял, что терять ему больше нечего. – Только потому, что кто-то и когда-то объявил их этим самым злом, хотя они нам ничего не сделали? Так кто тогда зло? Ведь это мы ищем живущих своей жизнью драконов и убиваем всех, кого найдем! Даже детей! Просто так, ни за что! Кто тогда зло, наставник?! Может, мы?!

Фрат некоторое время потрясенно смотрел на него, его буквально колотило от гнева. Да как этот юнец смеет заявлять такое?! Грифоны – зло?! Неправда! Это именно грифоны борются со злом! Нет, его наглость требует примерного наказания. Чтобы другим неповадно было.

– В карцер!!! – рявкнул старший наставник. – Темный! Пусть подумает там о своем поведении! Наглый мальчишка! Да как ты посмел?!

Птера схватили, накостыляли клювами по бокам и оттащили в карцер – темное и тесное помещение, откуда не видно неба – страшное наказание для любого крылатого. Он только горько усмехнулся, оставшись наедине с собой. Дурак! Чего же он ждал, пытаясь доказать им что-либо? Иначе и быть не могло… Ведь он осмелился подвергнуть сомнению привычные с раннего детства догмы. А такое не прощалось никогда и никому, если судить по прочитанным в библиотеке учебникам истории. Если бы сам Птер не любил читать, то, наверное, тоже вырос бы обычным фанатиком, люто ненавидящим все, на что указали наставники…

В размышлениях о смысле жизни, вере, Боге, любви и ненависти незаметно прошли два дня. Юному грифону темнота не причиняла никаких неудобств, наоборот, лучше думалось. Именно в карцере он окончательно понял, что полностью прав – нельзя жить во имя ненависти к кому бы то ни было. Жаль только, что с остальными грифонами ему больше не пути. Что ж, как только окажется на свободе, придется уходить.

На следующее утро нарушителя канонов решили выпустить из карцера – больше двух суток никто из грифонов пытки темнотой и тишиной не выдерживал, сходил с ума – и очень удивились, обнаружив его сладко спящим. Обычно из карцера, стоило его открыть, вылетал надрывно воющий комок вспушенных перьев и катался по полу под ногами у наставников, клятвенно обещая, что никогда больше… А этот спокойно спит. Что за чудеса? Наставники с недоумением смотрели на мирно сопящего Птера, ничего не понимая. Что вообще происходит? Почему этот наглец не корчится от ужаса? Только Фрат сразу все понял и злобно прошипел:

– Книги-и-и… Снова проклятые книги-и-и…

Действительно, в соответствии с новыми законами, наставникам пришлось позволить обучать молодых грифонов грамоте и содержать библиотеку из присланных Синодом книг. Они охотно сожгли бы все эти книги на костре, но библиотека охранялась гвардейцами-людьми. Идти на открытый конфликт наставники пока не решались, вот и пришлось, скрипя клювами от гнева, разрешить детям читать. Слава Спасителю, любителей чтения среди них оказалось совсем немного. Однако этот наглец как раз был одним из самых активных гостей библиотеки, шастал туда в любую свободную минуту, не обращая внимания на слова взрослых грифонов о том, что книги – дар Зверя. Неужели эти паскудные книги помогли ему справиться со страхом темноты? С одиночеством и отсутствием неба над головой? Другой причины нет. Похоже, придется обратить пристальное внимание на остальных любителей чтения, появления еще одного такого допускать нельзя. Ведь кое-кто из молодых уже задумался после его выступления, опытные наставники обратили внимание, что многие их подопечные не похожи на себя. Вместо того чтобы весело носиться в небе, сидят где-то в уголке с мрачным видом. А это плохо, еще надумают чего лишнего. И так множество грифонов ушли в обычную жизнь, навсегда покинув казармы. Это надо остановить!

– Вставай! – растолкал Птера старший наставник. – Можешь идти. Только сразу предупреждаю – держи свой поганый клюв на замке, не то хуже будет.

Юный грифон, ничего не говоря, вышел из карцера и двинулся к выходу во двор. Фрат проводил его задумчивым взглядом. Что ж, не вышло наказать его таким образом – пусть. Можно ведь и иначе…

Знай Птер, что его ждет, он бы сразу бежал, куда глаза глядят. Но он и представить не мог, что в казармах такое в принципе возможно. Поэтому спокойно устроился на крепостной стене – погреться на солнышке и решить, как поступить. Остальные были на занятиях. Юный грифон досадливо повел крыльями, услышав, как где-то невдалеке хором скандируют:

– Убей! Убей! Убей! Смерть адским тварям!

Вскоре двор заполнился молодыми грифонами, вышедшими на перемену. И началось… Никогда до сих пор Птер подумать не мог, что его сородичи настолько жестоки, настолько бесчувственны и злы. Сперва с их стороны понеслись вопли «Драконья подстилка!», пожелания нажраться драконьего дерьма и тому подобное. А затем… Затем туча грифонов взметнулась в воздух и сбила Птера с крепостной стены. Взлететь он не успел – по спине замолотили десятки крепких клювов. От боли бедняга закричал, попытался куда-то спрятаться, но прятаться оказалось некуда. Избиение продолжилось.

Наставники, обычно сразу останавливающие любую драку, не вмешивались. Только переглядывались с довольными ухмылками. Главное – не допустить убийства, следователи из столицы им здесь совсем ни к чему. Но наглядный урок наглецу, осмелившемуся сомневаться в святых истинах, преподать необходимо.

– Хватит! – рявкнул Фрат, заметив, что жертва уже не шевелится. – Хватит, я сказал!

Грифоны неохотно разлетелись в стороны, оставив потерявшего сознание Птера на камнях. Самые «смелые» еще облили его сверху полужидким пометом, вызвав общий хохот. Кто-то из наставников подошел и брезгливо дотронулся лапой до спины избитого, тот дернулся.

– Живой, – удовлетворенно констатировал Фрат. – Ну, пусть отдохнет на свежем воздухе.

Он весело пощелкал клювом и гордо удалился. Вслед за старшим наставником потянулись остальные, даже не оглянувшись на распластавшуюся на камнях в луже крови фигуру.

Птер очнулся поздно ночью. Все тело пронизывала боль, казалось, он не сможет сдвинуться с места. Однако сдвинулся, заставил себя. Вот, значит, как? Что ж, когда-нибудь придет и его время. За все заплатят! Разом! В этот момент юный грифон и познал истинную ненависть. Ненависть к собственному народу. Он не знал, что в то же мгновение Тьма открыла глаза и всмотрелась в него из бездны. И, похоже, осталась удовлетворенной.

Надо немедленно бежать, это Птер понял сразу. Он попробовал взмахнуть крыльями. Как ни странно, получилось – крылья ему каким-то чудом не переломали. Бог миловал. Понюхав себя, юный грифон брезгливо сморщился. Сволочи, какие же они сволочи! Несколько резких взмахов, отозвавшихся болью в избитом теле – и площадь осталась далеко внизу. Ночами грифоны редко летали, плохо видели в темноте. Вполне возможно, что это вообще был первый опыт такого рода. Но Птер четко осознавал, что терять времени нельзя, придется лететь наобум, надеясь, что не натолкнется на что-нибудь. А если даже и натолкнется? Плевать! Кто о нем пожалеет? Он хрипло заклекотал и понесся вперед. Куда-то в неизвестность.

Рассвет застал Птера над каменистой равниной. Куда это, интересно, его занесло? Определиться грифон смог только ближе к полудню, когда увидел внизу узкую полосу реки Утиной. Надо же, на северо-запад забрался, на Утиный Нос. Снизившись и рухнув в воду, Птер принялся яростно отмываться. Одновременно он размышлял, куда двигаться дальше. Ни на север, ни на восток, ни на юг нельзя – там явно будут искать. Старший наставник вряд ли захочет мирно отпустить еретика – ведь тот может пожаловаться властям. Что остается? Запад. Но если лететь на запад, то это остров Ллинь-Тон. Никто не знает, как там встретят грифона, поэтому лучше не рисковать. Жаль, нет возможности добраться до империи Над – там, говорят, любого принимают. Увы, слишком далеко. Значит, придется двигаться на юго-запад, по направлению к Срединному архипелагу. И тоже неизвестно, долетит ли. Если по дороге не попадется островков или рифов для отдыха, то сомнительно.

Вымывшись, Птер взлетел, поднялся повыше и, что было сил, понесся на юго-запад, определив направление по солнцу. Он жаждал побыстрее оставить позади Фалнор – за его пределами наставники не решатся преследовать беглеца. Как оказалось, он очень вовремя спохватился. Уже на подлете к границе заметил позади несколько десятков грифонов. Они что-то кричали вслед, но Птер не слышал, что именно, да и слышать не хотел. Что еще, кроме оскорблений, они могут кричать? Он полетел быстрее и вскоре с облегчением увидел внизу пограничные галеры. Одинокого грифона они трогать не стали, зато при подлете большой стаи выпустили вверх тучу стрел, заставив преследователей повернуть обратно.

Радостно рассмеявшись, Птер задними лапами показал жест презрения и двинулся дальше. С тех пор прошло два дня, он вымотался до предела, но продолжал упрямо двигаться вперед. Даже ночами! По счастью, попался этот крохотный скалистый островок с источником. Иначе точно упал бы в море. Немного повозившись, грифон устроился поудобнее и заснул, не обращая внимания на камни под боком. Наутро его снова ждала дорога.

…Стиг очнулся и хрипло выдохнул. Таких долгих и ярких видений, как сейчас, у него еще не бывало. Казалось, он несколько дней пробыл грифоном и теперь никак не мог ощутить себя снова драконом. Да, теперь он многое понимал. Вот, значит, в чем дело? Гнева Стиг, как ни странно, не испытывал – его душу жгло горестное недоумение. Выходит, грифоны даже не знают, за что ненавидят его народ? Ненавидят просто потому, что их научили этому? Как же страшна такая вот бессмысленная ненависть…

И еще одно дракон знал твердо. Он обязательно должен найти Птера и помочь ему. Вот только как это сделать – не знал. Ведь в Срединном архипелаге тысячи и тысячи островов, островков и островочков. Как узнать, на каком из них нашел себе приют одинокий грифон? Остается только дожидаться следующего видения. Как ни жаль.