"Звездный меч" - читать интересную книгу автора (Вольнов Сергей)

6 : «ОПАСНЫЕ СВЯЗИ»

— ...Сэр Лазеровиц, упрямство у вас воистину королевское, — в голосе милорда слышались нотки холодного раздражения.

— Хобби.

— Я не расположен выслушивать ваши своеобразные шутки.

— А я не могу иначе — именно в такой плоскости смотрю на мир. Способ мышления.

— Вы о шутках?

— И об упрямстве.

— Хорошо. — Сэр Джеймс в очередной раз вернулся к теме нашего спора. — Объясните мне в рациональных категориях, почему вам так уж необходимо связаться с этой женщиной — Анастасией?

— Сэ-эр, — в сие обращение я непреднамеренно вложил изрядную толику сарказма, — я уже устал повторять, что речь идёт о понятиях, весьма чуждых рациональному взгляду на вещи. Вас устроит такое объяснение: сейчас я высказываю отнюдь не волю Анджея Лазеровица?

— Очень любопытно. Тогда чью же?

— Камушка.

— Значит, именно «камушек», как вы изволили выразиться, снедает ностальгия по родине Анджея Лазеровица. Тоска по тем, кого юноша знал. Весьма умилительная привязанность.

— Милорд, ваша ирония кажется мне довольно странной.

— Странной?

— Да. Насколько я понимаю, вы ведь, если вага Свет не начал своевольничать, до сих пор являетесь единоличным Носителем. И кому, как не вам, положено быть в курсе относительно эксцентричных причуд камушков?

Хотя эпитет «эксцентричные» не кажется мне адекватным... Что нам известно о «нормальной логике» Светов?.. И всё же я использую это слово.

Милорд призадумался. Его взгляд, совсем недавно пристально следивший за мимикой моего лица, расфокусировался и теперь был направлен сквозь меня — будто зрил он в бесконечную пропасть, разверзшуюся за моей спиной. Я с трудом сдержался, чтобы не обернуться и не взглянуть, «что там».

Милорд думал.

— Вы будете вынуждены согласиться на одно условие, — произнёс наконец сэр Джеймс. — Таковым будет являться тайна вашего местопребывания. В окружающей среде, являющейся единым информационным полем Обитаемых Пределов, включающим всё и вся, столь примитивная конспирация может вам, конечно, показаться комедиантством, но... Но широко афишировать нашу деятельность я тоже не намерен. Помимо неких, условно говоря, магических методов, я счёл необходимым прибегнуть к помощи военных средств связи, сиречь — точечных передатчиков. Это во имя обуздания любопытства наших друзей-революционеров. Касательно остального мира — применим пользовательскую систему ретрансляторов, дабы передатчик на Ти Рэксе запеленговать извне не представилось возможным. Сообщаю я вам всё это затем, чтобы вы знали, сколько трудностей доставит нам этот сеанс связи. Устроенный по вашей прихоти... Я вас не упрекаю, но надеюсь, в свою очередь, на некоторые жертвы в будущем и с вашей стороны.

Я даже смутился: настолько проникновенной показалась мне речь милорда. Я зачастую и раньше чувствовал себя неловко, когда для меня делали что-то, влекущее за собой определённые трудности для других.

Когда же к моим желаниям снизошёл такой потусторонне-властный субъект как милорд Джеймс Стюарт, я раскраснелся, как провинциальная девица на сезонной столичной оргии, и чуть было не начал уверять его в никчемности моих желаний.

И милорд — понял моё состояние!

Я был шокирован!

Снова камушек-Свет? Или «дедушка» является дипломированным знатоком человечьей психологии? Не знаю... И знать не хочу! Потому что регент отнёсся к моим чувствам так бережно, как мог отнестись только самый близкий, знающий о всех твоих привязанностях и странностях родственник, мать или отец...

Принялся сэр Джеймс о Косцюшко меня расспрашивать.

Как любят выражаться вольные торговцы, «с базара съехал».

...В очередной раз милорд удивил меня совсем скоро, я уже собирался непосредственно перейти к болтовне с Настусей-Маленькой.

Перед этим Джеймс Стюарт и Джонни Стюарт (то бишь я) отправились, используя подземку с анг-приводом, за несколько километров от моего временного «тронного зала». Эти «несколько километров» я определил навскидку. Как я заметил, под землёй расстояние определять не менее проблематично, чем в космосе. По крайней мере, для разумного существа, именуемого Анджеем Лазеровицем.

Точкой прибытия оказался Информационный Центр реставраторов, для краткости прозванный ими «пресс-центром».

Пройдя по освещённому зеленоватым светом пустынному коридору, мы вошли в самую последнюю дверь. Идентификатор беспрепятственно, не требуя паролей и избегая трудоёмких опознаваний, разомкнул мембрану и пропустил нас внутрь: это в очередной раз подтвердило, что полномочия и уровень допуска милорда были практически не ограничены.

Тот факт, что регент, спровадив проветриться двух офицеров из обслуживающего персонала, сам взялся управиться с «точечником», заставил меня удивиться. Спрятавшись в ощерившемся рубильниками, рубильничками, тумблерами, сенсорами, верньерами, клавишами, кнопками, индикаторами и мониторами аппендиксе, милорд начал священнодействовать. Причём вполне профессионально. Не человек — во всей присущей ему недостаточности и ущербности, — а воистину универсал, полубог.

Наконец-то вызванная и спроецированная Маленькая очень долго не могла ответить на моё приветствие — по причинам не технического, а целиком и полностью психологического характера. Создавалось впечатление, будто она считала меня давно погибшим — если не во времена моего предполётного лесорубства. то уж точно в эпоху покорений пространства. Пожираний то бишь.

Оживший покойник???

Скорей всего. Она со страхом и разочарованием смотрела на меня. Во мне возникла уверенность, что именно так смотрят на явившихся с того света. Будто, возвратившись, обманули они в чём-то живущих...

— Настуся, неужели по моему телу уже пошли трупные пятна?

«Чернушность», впрочем, как и скабрезность моих шуток всегда была прямо пропорциональна уровню моего настроения. Из чего следовало, что я находился в состоянии духа, близком к ликованию. Вот, оказывается, какой я — сентиментальный, тонкокожий. Ужас.

— Расскажи мне что-нибудь. А то — рас-створюсь в мировом эфире. Теперь уж навеки. Не найдёшь.

— Анджусь, люби-имый... — выдохнула Маленькая.

— Вот это да-а... — ошеломлённо прошептал я. Затем оглянулся: посмотреть, не слышал ли этого нежданного признания милорд.

Он не мог не слушать: разве можно доверять судьбу королевства какому-то проходимцу, каковым являюсь я? Что мне стоило произнести одно-два названия — Экскалибур, Ти Рэкс, — чтобы все предосторожности милорда пошли насмарку?

Однако Джеймса Стюарта не было. Он доверял. Он верил в моё благородство?! Или, будучи произнесены мною, эти названия были бы точно так же отфильтрованы аппаратурой, как и фоновая картинка на заднем плане?!

— Анджей, где ты?!

«Сэр Стюарт, и что мне отвечать?»

— Я знаю, ты на Ти Рэксе! — радуясь, произнесла Настуся.

— Что-о?!! — в очередной раз за этот день я был шокирован. — Вовсе я не на Ти Рэксе!

Более глупой фразы придумать, конечно, при всём старании невозможно.

— Тогда почему ты так волнуешься? — проникновенно спросила Маленькая. — Очень хорошо, что милорд Стюарт нас не слышит, — добавила она, — мне было бы очень трудно убедить его в полном отсутствии в твоих действиях вероломства, Человек Лазеровиц.

— Ты... ты не...

— Верно, — перебили меня, — я не Настуся. Единственными звуками, что я позволила ей выдохнуть, были: «Анджусь, любимый»... — В этот момент «Настусино» лицо поплыло, на глазах превращаясь в слегка надменный, чеканно-красивый женский лик.

Женщина не была человеком.

Она принадлежала аборигенной расе роальдов.

У неё на плечах сидели два короткошерстных серых зверька размером со взрослого кота. Называли зверьков — вийтусы. Были они живыми музыкальными инструментами, существами с поразительным музыкальным слухом и необычайно красивым тембром голоса. А настолько фамильярно обращаться с вийтусами — свирепыми и опасными, несмотря на свои скромные габариты, хищниками, — как было мне известно со слов милорда, могли совсем немногие маги-роальды, а среди их женщин — лишь одна.

Поющая Жрица роальдов.

Та, Что Грезит.

— Ты меня узнал, Человек Лазеровиц, — заявила женщина. Она потрепала одного из животных по загривку и велела: — Пой!

Я не имел ни малейшего понятия, что из себя представляют песни вийтусов, и, услышав скрипящие, с надрывом, завывания, больше всего напоминавшие вскрики китообразных, был крайне удивлён. Назвать эти звуки музыкой можно было, лишь обладая изрядной долей фантазии. Скорее, это была некая мантра, камертон... И лишь погружаясь в безвоздушное, невесомое состояние, я понял, что срезонировать должен был именно я.

Лицо жрицы разрослось, оно было размером со Вселенную. Или чуть меньше. Или — больше... Её губы, вылепленные из гибких, сжатых в плотную пластичную массу галактик, зашевелились.

Мириады сверхновых, взгнездившихся в глубине её глаз, плеснули энергией и светом. И каждая из звёзд вонзила в чёрный бархат пространства по четыре луча света, верхний и боковые покороче, нижний — длиннее.

— Известно ли тебе, кто есть ты? Не пытайся отвечать: тебе — неизвестно, — зловещим и восторженным голосом произнесла Поющая Жрица.

Я и не пытался.

— Я отвечаю: ты есть Тот, Кому Позволено обнажить лоно Той, Что Грезит. И войти в неё. Получить в дар девственность, хранимую для тебя. И взамен подарить ей семя. Ты — воистину предназначен, Человек!

Разгоняя гипнотический транс, на задворках сознания запрыгала от радости ехидно-уничижительная мыслишка: «Хорошо, что Тити не слышит этого разговора! Она бы доходчиво объяснила, куда я войду, чего заполучу и чего кому подарю».

— Ты есть Тот, Кто Избран. Ты освящён Светом. И ты, именно ты, — истинный, Человек Лазеровиц. Тот, предыдущий Носитель, похищенный магами-роче, внешне идентичный, на деле не был истинным, ведь и Свет может заблуждаться. Но — отныне сомнения рассеяны. От тебя мне предстоит зачать ребёнка, коему суждено быть ребёнком роальдов и человеков, чадом Магического Света и Светлой Магии. Я хотела явиться тебе во сне, но вдруг поняла, что могу не ждать, пока ты уснёшь, — связь между нами существует изначально, хотя мы о ней и не подозревали раньше...

«Ого! Ничего себе!.. Интересно, и что это будет за чадушко? Экскалибурский мессия? Весёленькое дельце! Бегает такой вот маленький аватара, божественное воплощение, дёргает меня за штанину и „Папка, папка!" зовёт. Даже и не знаю, кого бы в первую очередь выбрал, чтоб от зависти лопнули. Обезьяна? Новохацкого? Сола? Тити? Или — коллективное лопанье им всем устроить?»

В который раз я удивился ходу своих мыслей: стоит мне попасть в стрессовый ситуасьои, и сразу начинаю смахивать на бывалого шизофреника. Одна часть, большая, в шоке пребывает, а вторая — ехидничает да издевается вовсю. Стебётся, пся крев, над реальностью.

— Ты не есть наследник Стюартов, это правда, но — голубая кровь ещё не гарантия голубой души.

«А вот категориальный аппарат речи пообновить бы надо. Термины, эпитеты, метафоры, сельва маць... Стэпняк Сол меня сейчас бы, несомненно, обозвал гомиком».

— Я не посмею сказать ни единого худого слова об истинном наследном принце Джоне Девятнадцатом Карле-младшем Стюарте. Он долгие годы томится в застенках роальдов, ибо был выкраден с Акыра много стандартолет тому назад и перестал являться Носителем в момент прокола. В тот момент Свет избрал своим следующим симбионтом товарища Джона по коллекции, мальчика родом из Империи Хо, сына гринбургского барона... Позднее вы его приняли за Джона-младшего, а ещё позже именно от него довелось принять Свет тебе... Однако избранник Света не всегда мой избранник. Вовсе не обязательно. Я поняла это вскоре после того, как по моему настоянию и при моём участии подросток принц Джон был похищен с планеты крылатых монстров-коллекционеров. И не важно, что в момент похищения Свет переметнулся к твоему двойнику, сыну барона из Хо. — ведь человеку Стюарту не было суждено стать моим избранником, как выяснилось... Ибо проклятье Меча пало на весь его род; некогда предок принца Джона оскорбил Свет Лезвия. Поэтому Луч Клинок исчез, покинул род Стюартов. Династия утратила полноту Света, и равновесие Меча-Звезды было нарушено. Король Джон Восемнадцатый был казнён чернью. Наследный принц трижды похищен. Королева подло обманута. Милорда Джеймса предали сыновья. Старший, полукровка Винсент, открыто, из-за идеи, младший, Майкл, — тайно, из-за обладания троном. Трон был обещан ему Носителем Клинка — роальдом, наводившим ужас своей жестокостью и кровожадностью даже на самых ярых адептов революции. Оскорблённый Свет избрал лагерь врагов монархии, и... думаю, он не желает допускать воцарения Стюартов даже в лице предателя Майкла. Хотя Майкл свято уверен в том, что именно он — первый в очереди к Королевскому Мечу, этому символическому крестообразному изображению Меча-Звезды. Что бы по этому поводу ни думал его отец, брат казнённого короля, Джеймс, намеренный выполнить данное старшему брату обещание. Но Майкл — лишь очередное орудие. И то, что он попытался убить тебя...

«Сельва-маць!!! Вот куда ниточка заговора тянется! Вот где измена укоренилась! „Дедушкин“ младшой-то, Михась, в самой „Светая Светых“ садоводством пиратским занимается, а сэру Джеймсу лень глазки долу опустить. Так ведь и Светлое монархическое будущее из виду упустить можно, а этого реставраторам допускать никак нельзя...»

— ...сбросить тебя с игрового поля — свидетельство тому. Свет Лезвия и его Носитель, глава экстремистов Ревмагсовета, посчитали тебя своим врагом. В точности так же, как ещё раньше они посчитали врагом Ронгайя Стюарта, главу фракции умеренных роче. И многих членов Магического Совета в придачу, в том числе и меня... Всех нас тоже стремятся устранить. Мне неведомо, чем вызвана их неприязнь к Рону, сделавшему так много для победы революции. Не меньше, чем я, сделавшему... С тобою, Человек Лазеровиц, — проще: ты тот, от кого предназначено зачать Той, Что Грезит. Поющей Гимн. Благодаря животворным Снам Грезящей — Свет Яви не превращается в непроглядную Тьму...

Вошёл милорд и едва заметно улыбнулся. Его улыбка, если я верно понял, была вызвана тем, как забавно морщит лоб «Настуся», рассказывая о печальной судьбе Кирста Скалы, решившего приударить за девчонкой, вселившейся в мою бывшую комнату в коллежском кампусе. Поющая Жрица, стоило мне моргнуть, снова преобразилась в образ Анастасии. Настоящая Маленькая, подозреваю, была свято уверена, что всё это время я внимательнейшим образом слушал её занимательные истории.

— ...тянет он её к себе домой, а в ликёрчик, которым напоить собрался, какой-то пробуждающей любовную страсть дряни подсыпал. Гадость эта исключительно для женщин предназначалась. Девочка же что-то заподозрила и, хитрюга, умудрилась самого Кирста этим модернизированным ликёром напоить. И вот, спустя двадцать минут, вдруг меняет наш доблестный лесоруб сексуальную ориентацию, бросает девочку на произвол судьбы и начинает ребят из своей ветки к однополой связи принуждать...

— Маленькая, — сказал я, — мне пора.

— Куда? — почему-то удивилась она.

«Действительно, куда?»

— Скорее не «куда», а «зачем», — туманно-многозначительно ответил я. — Скажи, твои первые, самые первые в этом нашем разговоре слова — правдивы?

— Ты никогда не видел дальше своего носа, — продолжила изъяснение ребусами Маленькая.

— То есть?

— То есть они были правдивы с очень давних пор. Были и есть.

— Честно? — произнёс я очередную глупость.

— Древо Йезуса! У тебя словарный запас двенадцатилетнего мальчишки.

— Постой, а как же твоё замужество?

— О чём ты? — удивилась Настуся.

— Когда я работал на лесопроходческом комбайне, то слышал, что ты вышла замуж за какого-то аспиранта.

— Что ты слышал ещё? В частности, обо мне.

— Это неправда?

— Да, это неправда, — почему-то очень печально произнесла Настуся.

— Маленькая, я ещё обязательно с тобой свяжусь, — пообещал я. — Я вдруг ощутил, что мне настоятельно необходимо с тобой поговорить, и, как видишь, мы... говорим. Но мы ещё продолжим... потом. Обязательно.

— Лучше... не брать на себя никаких обязательств. Ладно?

— Обязуюсь не брать.

— Смешно, — уныло ответила Настуся.

— Кому как.

— Ну что ж, если ты настаиваешь — до видзення.

— Такая формулировка мне нравится больше.

Когда терминал сменил несколько раз мигнувшее изображение Маленькой на витиеватую заставку с ярко-зелёной надписью «Информационный Центр Реставрационного Правительства Королевства Экскалибур», я и милорд снова поменялись местами.

«Дядюшка» повторно поколдовал над впечатляющего размера «пресс-центровским» терминалом, по-видимому, во имя высоких идей конспирации убивая запись моей беседы с Маленькой и, возможно, с Поющей Жрицей роальдов. Хотя в последнем я сомневался: не очень-то походил монолог Жрицы на обычный сеанс связи. От него за километр несло экскалибурской магией.

Нынешние технологии, подозреваю, ещё не настолько совершенны, чтобы иметь возможность запечатлеть на информационном носителе, пусть это будет даже особый супер-носитель, многоликие проявления магической Силы.

Но, как бы там ни было, удивления по поводу внезапного «визита» Жрицы я совершенно не испытывал. Ни малейшего, рубить-пилить.

А должен был бы, между прочим.

...Через некоторое время во мне зародились сомнения относительно неосведомлённости милорда насчёт моих контактов с Той, Что Грезит.

Он ведь тоже — «единоличник».

Вдруг камушек регента взял да и шепнул ему на ушко по поводу лживости и коварства псевдоцесаревича? Ведь не исключено, что камушки как-то друг с дружкой общаются. Должны, пся крев!

Иначе они не составляли бы нечто цельное. Меч-Звезда, или как он там называется, магический суперталисман сей...

Хотя, скорее всего, сомневался я по причинам исключительно параноидального характера. Ведь тот же Майкл, красавец-сыночек, якобы ярый сторонничек воцарения пропавшего кузена Янека, на самом деле такие интриги выплел, что и незрячий должен был увидеть.

А уж после покушения на меня — в полной мере. Однако же — милорд относительно покусителей недоумевал. Хотелось бы надеяться, что и контакт со Жрицей останется незафиксированным.

Кирпич упадёт не на голову, а в метре за спиной...

Но, в то же время, хотелось и совсем другого, прямо противоположного. Так и тянуло рассказать «близорукому» милорду о предательстве младшего сына, обесценившем все потуги реставраторов. Раскрыть глаза на причину их неудач. В надежде, что милорд не пузом, как большинство, а головой думает. У пузоголовых — разговор короткий.

Рискованно. Поющая Жрица — не простая баба. И не рядовая ведьмочка. Знамя революции. Символ и лик. «Марианна», так сказать, вспоминая древнефранцузскую историю. И коль уж она доверилась мне, значит, и со мной не всё тик-так.

Молчать? Но Майкл всё ещё здесь, на Ти Рэксе, а я всё ещё живой, к глубочайшему его разочарованию.

Напрашивается следующий вывод: меня снова будут пытаться убить. И чем дальше, тем всё меньше внимания уделяться будет гипотетическому проклятью Меча — заговорщики перейдут от опосредованного умерщвления к непосредственному.

Ситуасьон!..

Надо было что-то делать. Делать. Мне. Это я осознал очень даже ясно. Презреть пассивность и броситься вниз головой в кипящую пучину! Вмешаться в ход событий, игрушкой которых мне приходилось быть до сих пор.

Пришла пора самому распорядиться своей судьбой и перестать наконец-то «быть одиннадцатым» — лишним, бесполезным, невыносимым, ядовитым комком слизи и костей с кучей амбиций и комплексов.

Я решил, что никому ничего не скажу и не буду ждать, что кто-то сделает за меня предначертанное мне. Я сам справлюсь с патовой ситуацией. У меня есть новые сверхъестественные способности, моя мутотень, в конце концов. Вот и... отправлюсь «мутить».

Припомнив слова Поющей Жрицы, я, наконец, осознал, что моё существование не бессмысленно, что я смогу помочь всем. И милорду, и пленённому ревмагами истинному принцу Джону, и самому себе.

Смогу помешать предателю Майклу и расстроить планы неведомого, но, судя по всему, жуткого роальда, являвшегося Носителем кровавого, мстительного Света Лезвия. Даже сумею помочь несчастному баронскому отпрыску, волею судеб вовлечённому в запутанную историю, не имеющую к нему ни малейшего отношения.

Осознание накатило на меня в зеленоватом коридоре «пресс-центра», и вслед за ним проснулся Свет, в очередной раз отбросив на меня магическую мутотень.

Если в ти-рэксианских джунглях на меня снизошло сверхвосприятие изображения, то в подземных переходах штаба реставраторов явило себя сверхпонимание сути.

Я понял: стоит мне очень сильно, по-настоящему, чего-то захотеть — и Свет обязательно поможет.

Если, само собой, это желание не будет идти вразрез с запредельными интересами самого Света.

И ещё я вдруг понял: мой Свет вполне можно было назвать Добрым Светом.

Потому что, захоти я совершить что-нибудь плохое (в весьма относительном, но всё же, условно выражаясь, «общечеловеческом» понимании этого термина), мой Свет ни беса не помог бы мне совершить это злое деяние...

Мне стало трудно дышать, перед глазами замельтешили голубые и фиолетовые светлячки. Я находился в полуобморочном состоянии, но старался не подавать виду. «Дядюшка» шёл так быстро... быстро... я старался не отставать, но... зацепился большой ватной ногой за подорванный пластик напольного покрытия и...

Упал на низкий широкий диванчик, устланный аляповатым мохнатым покрывалом. Комната была большой и плохо освещённой и потому казалась достаточно мрачной. Возле длинного, узкого окна располагались маленький стол и четыре громадных пушистых кресла. На стенах, на полу и даже на потолке висели ковры с длинным ворсом. В целом обилием мохнатого интерьера помещение напоминало вывернутую наизнанку шкуру огромного зверя.

Самым подходящим развитием событий, щадящим мой, и без того пошатнувшийся, рассудок, была бы немедленная потеря сознания. Однако мутотень отступила, и я ощутил себя невыносимо маленьким и беззащитным. Мне пришлось жестоко подавить в себе настойчивое желание забиться в самый тёмный угол этой не очень-то светлой комнаты и тихонечко завыть.

Резко открылась дверь, и в комнату, в которой я невесть как очутился, ввалились два человека. Крепко ругаясь на спаме, они тянули за собой связанного мычащего (его рот был забит паклеподобным кляпом) роальда. Увидев меня, они разом затихли, и высокий суетливо достал из белой пузатой сумки, болтавшейся у него на плече, ручной эндер. Направив оружие в мою сторону, он нервно приказал мне лечь на пол и не двигаться.

— Имя?! — требовательно спросил второй, низкий и полный, женоподобным голосом.

«И как ему, рубить-пилить, представиться? Ихним Высочеством назваться? Брать крепость нахрапом, сообразуясь с принципом: главное — ошеломить противника? Вряд ли граждане, лояльные революции, покусились бы на роальда. Как-никак, представитель высшей, магической, расы... гегемон, пся крев!»

Относительно «Ихнего Высочества» я, конечно, придумал неплохо, только вот зря, зря поспешил мордашкой в напольный коврик уткнуться. Ибо не пристало августейшим особам вести себя подобным образом.

— Зовите меня Джоном, — вывернув набок голову, предложил я, посчитав данную формулировку разумным компромиссом между предусмотрительностью и нахальством. Питая надежду, что, представившись подобным образом, буду иметь пространство для свободы манёвра.

— Ты работаешь на эРМээС? — полу-утвердительно спросил низкий. Что показалось мне весьма наивным. «Так я ему и сказал», — саркастически подумал я...

В этот момент раздался взрыв, и я всем лежащим телом ощутил, как подо мной судорожно вздрогнул пол. Потом вновь распахнулась дверь и в проёме показался громко кричащий, задыхающийся от злобы человек:

— Галаджер взорвался, как карнавальная бомба! Эти скоты изведут нас даже без своей поющей матроны! Проклятая Магическая Гвардия уничтожит нас без единого выстрела — мы просто взорвёмся все, лопнем, как Галаджер!

— Это работа пойманной нами сволочи!! — взвизгнул высокий и, подпрыгнув, без предупреждения, большим тупоносым ботинком что было сил засадил мне в бок...

От резкой боли я коротко ыкнул и с размаху воткнулся в ковёр лицом.

— Они уже научились пробивать волшебные щиты и забрасывать нам в тылы диверсантов?! — изумлённо воскликнул человек, вопивший о трагической судьбине взорвавшегося Галаджера.

— Его необходимо показать сэру Лестеру, — сказал низкий.

— А я считаю: кончить его здесь и не церемониться, — произнёс высокий.

— Зря ты так, он в будущем не раз твоё милосердие припомнит. Ты думаешь, для красного словца Лестера зовут Инквизитором? — успокаиваясь, возразил крикун. — Специалист!

Роальда оглушили и уложили под стеночку. Совершенно очумевшего от «быстрой смены впечатлений», меня, скрутив за спиной руки, выволокли в коридор. Дотащили до лифта, опустили этажом ниже и втолкнули в каморку с низкой металлической дверью, которая грохотала, когда её открывали, словно раздрызганный лесопроходческий комбайн.

Каморка вела непосредственно в кабинет «Графа Дональда Лестера, окружного сокольничего второго ранга» — именно это словосочетание было выжжено на массивной кабинетной двери.

Неожиданно оказалось, что добиться «аудиенции» сиятельного графа возжелало немало народу. В каморке даже образовалась очередь. Моё появление совпало с каким-то противоестественным наплывом революционно-магических диверсантов и прочих мерзких, с точки зрения монархистов, государственных преступников. Мне очень хотелось выяснить, куда именно осуществляется этот наплыв.

Несомненно, здание находилось в руках контрреволюционеров: все пленные, исключая меня, были роальдами, да и надпись на двери явственно свидетельствовала о промонархических воззрениях пресловутого Лестера.

Чисто интуитивно явилась мысль о бюрократическо-административном прошлом упомянутого здания, причём существа, топтавшие пластик его коридоров и ковры его кабинетов, решали вопросы если не планетарного, то уж точно — континентального масштаба.

Свет не собирался помогать мне в разрешении загадки — ни сверхвосприятием, ни сверхпониманием. Ничем. Будто и не полновесный Носитель я, а распоследний наследственный придурок, не способный отличить правый башмак от левого.

На меня косились как человеки, так и роальды: ситуация «свой среди чужих и т. д. ». Один из аборигенов беззастенчиво рассматривал меня, через короткие промежутки времени кивая головой, словно в подтверждение неведомых мне мысленных рассуждений.

— Как ты угодил в заложники? — вдруг спросил он.

Его конвойный не задержался с зуботычиной. Заехал, ничтоже сумняшеся, от всей души. Да-а, здешние человеки Иных явно не обожают... мягко говоря.

— Вполне обыкновенно, — отозвался другой роальд, говоря на спаме правильно, но со странным шипящим акцентом, — эти полоумные ч-челы, захватывая Комисссарию, плевать хотели на то, кто именно окаж-жется у них в залож-жниках.

Когда и второй роальд жестоко схлопотал по физиономии, из апартаментов Лестера вынырнул секретарь. Он пробежал взглядом по наличествующим заложникам. Увидев меня, изменился в лице, несколько раз беззвучно шевельнул челюстью и наконец взорвался, обзывая последними словами моих провожатых.

— Почему этот человек до сих пор здесь?!!

— Ох! Дохлые вийтусы! И какие злобные боги сотворили вас, человеков, такими шумными?.. — произнёс роальд, который пострадал первым.

— Я не понимаю, растак вас! — едва сдерживая ярость, прорычал секретарь, — Р-разве не было строжайшего приказа жилистых ублюдков не держать без кляпа?! У вас что, помутилось в головах?! А вдруг они заклинать начнут?! В лягушек превратиться хотите?!

— Леший-неший, какие же вы все смешные!.. — искренне произнёс я и честно принялся ждать своей порции зуботычин.