"Звездный меч" - читать интересную книгу автора (Вольнов Сергей)Часть 5 «НА ТО И ВОЛЬНЫЕ!»13: «НА КОРУСЕ СЛОВО „БОЙ"— ОТНЮДЬ НЕ МАЛЬЧИК!»...Меня и Кэпа Йо стражники силком уволакивают из Красного зала, когда начался дурдом, неожиданно устроенный яйцеголовым хлюпиком Перебором. Кто бы мог подумать! Мы отбиваемся свирепо, руками, ногами и головами, страстно желая помочь одному из членов Экипажа («Прости, Человек, я о тебе подумал плохое, а ты оказался засланным в тыл врага диверсантом!!!»), но красногвардейцы тоже не пальцем деланные. Массой нас задавив, скручивают и утаскивают. «Только не обратно в тюрьму! — думаю с ужасом, пока нас тащат по какой-то галерее. — Сдохну ведь от удушья безвыходности...» Ясный пень — обратно в неё самую. Мне с моей удачей-извращенкой — путь предопределён, а как же. Сижу в одиночке на сей раз, дхорр подери! Кэпа Йо и меня разделили, ослабили. Боятся, гады краснопузые, что снова шороху наведём. Не знаю, сколько времени прошло, но, наверное, немало. Больше суток наверняка. Совершенно потерял ощущение времени. Не удивлюсь, если обнаружится, что год миновал. Если доживу до обнаружения этого самого... что весьма проблематично. — На, чел, жри. Да, смотри, не подавись народным куском, грязный реставрат, — говорит вертухай, ставящий у входа контейнер-термос. Когда они приносят кормёжку, то заслоняют люк целой толпой, чтобы я не убежал, не дай-то дхорр. Амулеты всякие выставляют, бормочут заклинания, охранные нассы выделывают. Будто я собственной персоной дхорр какой-нибудь, а не всего лишь «грязный чел». Аж воздух сгущается, чернеет и дрожит от сумасшедшей концентрации магической энергии. Самый смелый делает шаг и ставит термос. Борясь со страхом, вымещает злобу на мне... Уроды, Слабого унизить — это каждый мудак может. Именно мудаки и обожают унижать. Я же и встаю-то с трудом, куда мне бегать... Да-а, не думал, что дела мои настолько плохи. Далековато меня засунула к дхорру в задницу моя особая форма клаустрофобии, боязнь ограничения свободы выхода. Серьёзная психическая хвороба, оказывается. Серьёзнее, чем я предполагал. Самое гнусное, что я не могу спать. Вырубаюсь, конечно, но это не сон, а какая-то... временная смерть, что ли. Во всяком случае, нечто смертеподобное. С Номи там я не встречаюсь. Но пока ещё — настырно возвращаюсь обратно, в явь. Явь тюрьмы, которая для меня кошмарнее самого скрученного кошмарного сна. Зато мутотень спит, похоже, на полный вперёд и в ус не дует. Не колышет её факт, что я тут подыхаю. И Фея опять пропала... Странная она. Вроде помогает изо всех сил, а когда нужна позарез, бац — и исчезает... Не ясно, кто она вообще такая. Ревмаги сваливают, закупорив меня в моей крохотной каморке, спецодиночке номер Шесть (простое совпадение или издевательская ухмылка судьбы?). Ползу на локтях поближе к контейнеру. Аппетита, ясный пень, никакого, но сдаваться без боя я не намерен. Бой — это только на вражеском спаме «мальчик» значит, а на ридний мови — состояние души каждого Эго, не желающего сдаваться на милость Социо. Пожрал. Не подавился. «Кто б тут трындел про кусок, оторванный у народа! — мысленно комментирую. — Нашли тоже паныча, гниды псевдодемократические. На себя посмотрите, слуги народные. Рожи лоснятся». Ползу в свой угол. Ложусь на спину и закрываю глаза. Даст Выр, засну вдруг... — ...Ма-альчик мой, наконец-то!!! — кричит она и так отчаянно вцепляется в мой затылок, в мои волосы, в мои плечи, словно меня норовит унести прочь ураган. Что недалеко от истины... Тайфун с женским именем Смерть едва не унёс меня. — Солли, мальчик мой дорогой, милый, ненаглядный, ласковый, родной, где же ты был?.. Она шепчет и рыдает, прижимая меня к своей фантастически-роскошной груди, обнимая, оплетая, оберегая, приклеивая, примагничивая, приторочивая, прикрывая, привязывая, притискивая, прицепляя, прихватывая, приваривая, притирая, приговаривая, приращивая, поглощая, впитывая, всасывая, обволакивая... всё, что угодно, только бы не отдать тайфуну с женским именем. Она борется за меня с женщиной и, похоже, побеждает первая. Ведь в начале всегда — Девочка. Женщина заявляется позднее. Неискушённость девственности, живущей иллюзиями и надеждами, затмевается горьким, как долго сдерживаемые слёзы, осознанием того, что надежды никогда не оправдываются, а иллюзии рассеиваются, оставляя вместо себя вселенскую пустоту одиночества. ...И просыпаюсь я с уверенностью, что теперь-то уж наверняка выживу. Тело моё из тюрьмы ещё не убежало, но разум с помощью моей Девочки наконец-то сумел. Для того чтобы я перестал задыхаться от безысходности, глоток свободы был жизненно необходим изнурённой душе... Номи прорвалась, прорвалась ко мне моя фантастическая подружка, сумела мне помочь глотнуть надежды на освобождение... А телу помогут выбраться... — Доброго базара, товарищ. Заставил ты нас поволноваться, что да, то да. [[Ха-ай, майжэ-земляк! Нащадок окупантив щиро витае нащадка загнобленого народу!]] ...Конечно же, Деструктор и Киберпанк. Существа, заимевшие такие крутые позывные прозвища, разве останутся в сторонке, когда дхоррова дочка Смерть норовит забрать их братана?! Ург материализуется прямо в камере, а присутствие Ганнибала ощущается за пределами, но весьма неподалёку... Камера вздрагивает, раздаётся грохот. Сыплются обломки кирпича вперемешку со сгустками охранной субстанции и клочками ирреальной пыли, оставшимися от магической энергии... В стене слева от меня появляется трещина. В неё просовывается многопалая ручища-манипулятор, которая без промедленья принимается расширять отверстие. Появляется гибкий отросток, увенчанный глазом видеодатчика, мембрана-веко опускается и подымается: это значит, подмигнул мне мужик, рождённый под одним солнцем со мною... Рядом с глазом Гана появляется бородатая «варяжско-греческая» физиономия «нащадка» скандинавских конунгов и славянских царей. Обеспокоенно оглядывает меня, констатирует: — Живой, слава богу. — И Кэп Йо целиком влезает в мою камеру. Ург уже закатал мне рукав и вкалывает какую-то стимулирующую дрянь. Истощённое тело требует поддержки. Разум и душа её уже получили — по высшему разряду! — Быстро вы, — счастливый, как наутро после первой ночи с моей первой женщиной, Лоис Радченко, шепчу я. Ург ворчливо отвечает: — Ждали в готовности номер-раз, по уровню враждебности среды «Полное Банкротство»... Только-только Чоко тебя нащупала... — Сразу и зафугачились, — заканчивает сообщение Киберпанк. — Биг Босс, висю в режиме ожидания команд. — Выходим через мою камеру, она и без того разворочена. — Капитан, как ему и положено, в любой ситуёвине капитан! — И? — Ург более чем лаконичен. — И ищем принца. Экранировку ревмаги ещё не сняли? — Нет. Шебуршатся ещё. Надеются, — отвечает Ург. — Вы мне только нищак дайте, братки, — хватаясь за лапы Деструктора, с трудом встаю, — я им надежду-то и вышибу... — Ну, погнали шухеру наводить! Кровишша с экрана потоком, звон мечей, раздробленные челюсти, кишки под сапогами, изнасилованные женщины, расчленённые дети! Я торчу! — искренне радуется Киберпанк. Наш суборужейник иногда, право слово, изверг извергом! В самом что ни на есть прямом, натуралистичном, смысле. Вылитый я, Хрен о нас скажешь, что мы — Ихние СВЕТлости. Бандюги какие-то с большой космической дороги, ей-ей. Но «шухер», хочешь не хочешь, таки наводить пришлось. Ревмаги опомнились и навалились как оглашенные. Везёт кому-то — втихаря выкопает дырку в земле и тикает из замка шито-крыто, незаметно для вертухаев. Мне ж из тюрем суждено исключительно с боем прорываться. Совпадая с позывным прозвищем. И с родовой фамилией. Ничего-ничего, дхоррюки клятые, вы у меня допрыгались! Я превратился в пса, раздобывшего кость. Лютого псину с костью в пасти. У которого, известное дело, её никто отобрать не сумеет. Меня — не остановить. Разве что — убить. Трофейный нищак я добываю у первого же кретина, попытавшегося преградить мне путь. Вгоняю ему в глотку зубы вместе с дёснами, вырываю из рук падающего тела лучемёт, и не успевает организм со стуком упасть, как я уже разрезаю пополам туловище второго красногвардейца, краем левого глаза отмечая, чем там занимаются тем временем Десс и Биг Босс. Понятно, за них беспокоиться не варто. Мужики своё ремесло знают досконально. Наёмники бывшие, ясный пень. (Без комментариев.) И я всецело отдаюсь расчистке своего участка фронта. На Киберпанка я даже не смотрю. Гана разве что направленным ядерным взрывом угробить можно. Кстати, мы вообще можем залезть к нему в «подсумок» и в ус не дуть, покуда он красных шинковать будет. Слои в посудной лавке — ничто по сравненью с ним. Более адекватно — тяжёлый танк в супермаркете, утюжащий проходы между стеллажами вместе с самими стеллажами! Но гордость не позволяет — нас же папы не пальцами проектировали. Это уже потом чужие дяди поприделывали к нашим природным процессорам кучу убойного железа... Раздробив полрожи ещё одному краснозвёздному солдату ударом кулака и повалив его на пол, перешагиваю — и нарываюсь на оголтелое сопротивление... ё-моё, ну и свирепая же сука эта краснопузая! Вражина шипит: «Реставрат гнойный!» — и проводит сложнейшую связку, из пяти ударов я пропускаю три. Отлетев к стенке, врезаюсь вдобавок затылком, и самые что ни на есть кровавые звёзды хороводятся у меня перед глазами. Сквозь пелену проглядываю с трудом, как она заносит меч с явным намерением лишить меня содержащегося под черепом главного отличия разума от просто жизни. Не-ет, мне нравятся мои мозги, я их тебе не отда-ам... Опрокидываюсь на спину, опершись локтями, выбрасываю вверх сомкнутые ступни пружинно распрямляющихся ног и что было оставшихся сил врубаю пятками революционерке в подбородок... Вскакивая, отмечаю — постарался на славу. Её голова практически оторвалась, и я хриплю трупу, опрокинувшемуся на спину: — Я тебя тоже люблю, дхоррица. Однако извини, не некрофил я и не до такой степени реставрат, я простой извер... Но закончить признание мне не позволяет её соратница, коварно подкравшаяся сзади. Класс владения приёмами кнай-до не менее высок, чем у первой ведьмы, но ведь и я не по теоретическим курсам единоборствам обучался! Наёмники, освояки, солдаты и пираты бывшими не становятся, ясный пень, даже уходя в «отставку». (Без комментариев.) Отразив первую серию, перехожу в наступление и вынуждаю фурию закокониться в глухую оборону. Из полудюжины моих ударов она пропускает половину, но всё ещё держится на ногах. В рукопашном бою схватки реально длятся от силы тридцать-сорок секунд — после этого один из спарринг-партнёров выбывает по состоянию здоровья. Резко ухудшившегося... Она прорывает мою защиту, уводит мою же блокирующую руку вверх и несильным тычковым ударом кончиков пальцев под моё сердце едва не одерживает победу. Удар энергетический, и нестерпимый жар наполняет грудь мою... Закричав от боли, я падаю на колени и сквозь брызнувшие слёзы фиксирую её победоносную ухмылкообразную гримасу... Ярость вытесняет боль, даруя силы, и я делаю невозможное и неожиданное — провожу таранный захват из неудобнейшего положения, в которое она меня поставила. Молниеносно поднырнув под неё, головой врываюсь между ног вражины, обхватив бёдра руками и затылком поддев промежность, прогибаю спину и со страшным хрустом позвонков распрямляюсь, буквально выстрелив красножопой ведьмой в потолок. То, что падает обратно на пол, уже никогда не будет ухмыляться. Схватив нищак, оглядываюсь. Подоспевший на помощь Ург разочарованно шипит. Я махаю ему рукой: давай за мной, дескать, — и мы углубляемся в сеть коридоров. Коридоры узки, но Ган разламывает стенки камер ударными темпами, расширяя их. Джонни не видать нигде, но наше воинство, камера от камеры, увеличивается за счёт «врагов народа». Я рвусь в авангарде, не беспокоясь о тылах. Какое беспокойство, с таким-то прикрытием!.. Вот в этот туннель, пока там, сзади, товарищи прочёсывают развилки... Выскакиваю из-за поворота и нарываюсь на выпад меча, но чудом увёртываюсь, ощущая, как остриё вспарывает ткань комбеза, рычу и падаю на пол. В перекате хватаю на излом прыткого ревмага за ноги и под хруст ломающихся костей и дикий визг прячусь за ним, прикрываясь от удара копья. Наконечник входит в грудь живого щита и превращает его в мёртвый, и когда острая сталь показывается из спины, я резко отталкиваю прикрытие в сторону, одной рукой вцепляюсь в древко, а другой втыкаю в пузо прыткому копейщику испускатель нищака и... ничего не происходит. Лучемёт «сдох». У-у-у, падлы магические, заэкранировались... Палку бы кривую счас, а не эндер... Выпускаю бесполезное техногенное оружие, но тут же перехватываю его, и враг, обманутый первым движением, не успевает среагировать. Используя лучемёт в качестве дубины, врезаю красному по забралу, и хотя боевому шлему этот удар, что мёртвому припарка, но я на мгновение сбиваю ревмага с панталыку. Большего мне и не надо... А-ах, с каким неповторимым хр-р-рямом трескается вражий позвоночник!.. Меч гвардейца уже у меня в левой руке, а смертоубийственная волшебная палка в правой. Теперь повоюем. Ну давайте. Сколько там вас, дхорры?! Дхорров несчитано-немеряно, они набегают прямо на меня до странности нешумной колонной... Первую шеренгу я метров с пятнадцати выкашиваю бжиказужей, но не успеваю сблокировать снаряд, выпущенный из пращи, и моя правая рука повисает плетью. С одним мечом на взвод отборных убийц — круто, что да, то да... И так бы я в том туннеле и окончил свой жизненный путь, загубил под безжалостными сапожищами революции свою молодую жизнь, если бы не... Мерцающий смерч обрушивается с потолка, заполнив пространство между мною и ревмагами, штурмующими меня... Раненых добиваю я. Впрочем, их всего-то парочка. Остальных перемололо в фарш Огненным Танцем. — Ну-у здо... рово... анхелица... — устало опускаюсь на корточки и приваливаюсь к стеночке. В голове — жерло извергающегося вулкана, не меньше. В тесной компании с эпицентром землетрясения. Кровавое месиво воняет отвратно, я сам весь мокрый и красный, будто ванну соответствующую принял. Потому не выдерживаю — опустив голову между колен, блюю просто зверски, безудержно фонтанирую... А не надо было кушать перед боем, что да, то да. Фея принимает незабвенный облик балерины и скептически рассматривает меня, пока я исторгаю полупереваренное месиво. Когда я утираюсь окровавленным рукавом, за неимением вообще ничего мало-мальски сухого под рукой, она никак не реагирует. Когда я измождённо откидываюсь на стенку и шепчу. «Как ты вовремя, ангелица-хранительница...» — смотрит вдоль коридора — не валит ли вторая волна одержимых суицидальным синдромом? — и спокойно отвечает: — Между прочим, именно. Я танцую там, где Смерть приходит по ваши тела. Глаза ей отвести, след запутать, другим макаром отвлечь внимание, то, сё, в общем, фэнтези-шмэнтези, цитируя нашего общего знакомца, самодовольную физиономию которого ты, мой юный друг, изволишь ежеутренне наблюдать в зеркале. Она лучезарно улыбается, и от её светоносной улыбки у меня на душе перестаёт испражняться жидкими экскрементами парочка миллионов дхорров. Расплываюсь до ушей в ответной улыбке. Возникает чёткая мысль: «Сейчас я обхвачу её умопомрачительные ножки и буду их целовать от кончиков пальчиков до...» — Стоп, стоп! — фантастически-прекрасная, как всегда, Фея взмахивает головой, взметнув короткое чёрное пламя волос, и вскидывает вверх руку. — Размечтался, ишь прыткий какой! Только бы за бабу ухватиться, и пусть катится весь мир в тартарары! Великолепный ковбой Солид Торасович Убойко, как всегда, переполнен адреналином, тестостероном и неподражаемо любвеобилен... Она умолкает и... согнув в коленке правую ногу, становится в одну из классических балетных позиций. — Э-эх-х! — тяжко вздохнув, шепчет: — Между прочим, не ты один в охране нуждаешься, малыш... с этой стороны они уже не появятся, отдыхай... — И, отталкиваясь ножкой от пропитавшегося кровью воздуха, начинает кружиться в фуэте... Кроваво отсвечивающий Смерч уносится по коридору, в сторону доносящихся с развилки взрывов, а я остаюсь под стенкой сидеть в луже блевотины, среди кусков мяса, обломков костей, обрывков одежды и разломанного оружия. Сижу в мучительном раздумье. Пытаясь сообразить, по какому поводу вздохнулся тяжкий вздох. Не обманывает ли меня ощущение, что она покинула меня с печалью и сожалением? И если бы не настоятельная необходимость, то благодарное исцеловывание ножек плавно перетекло бы в... — Душегуб ужасный, вставай, что ли. Надыбали мы принца. — Голос Кэш Йо вырывает меня из наполненной эротическими сценами полудрёмы, что сморила отвоевавшегося бойца. — А?! Что?! — вскидываю голову. Биг Босс, окровавленный, как и положено, с ног до головы, изваяньем бога войны возвышается надо мной. Я ухмыляюсь: — Ну и видон у тя, мужик... А он ворчит: — Сам такой. Ежли б не эти маги уродские, дрались бы культурно, с применением современного оружия, а так... Он обречённо махнул рукой и сообщил: — Мы как-то в тыща девятьсот девяносто восьмом на Илирионе-семь вдряпались в похожую передрягу. Тамошние аборигены тоже помешаны на всяких мистических страстях-мордастях, ихних детишек мамки-ведьмы не баб-ёжками пугают и не драконами, а страшными чудо-юдами с извергающими гром палками. Натурально, имея в виду и подразумевая звёздную пехоту освояк. И детишки те, с мамкиным молоком всасывая заклинания и прочую аналогичную мутотень, вырастают в злобных лесных колдуний и ведьмаков, выше крыши переполненных антиоккупационной идеологией и досконально владеющих разнообразнейшими методами борьбы с захватчиками... Чем дальше в лес, тем больше партизанов... Вот после таких этапов Освоения и становишься пацифистом. — Ещё бы, — соглашаюсь я, кряхтя встаю, и мы чавкаем по кровавому месиву на фиг отсюдова. Довольный шухером, Ган покрытым кровавыми пятнами манипулятором как раз ломает стену нужной камеры, когда мы прибываем. Магическую суперзащиту уже сняла Фея. Саму её я нигде не вижу. Капитан примечает мой озирающийся взгляд, тяжко вздыхает, наклоняется и шепчет мне на ухо: — Пособила мне подружка не помереть, дай господь ей здоровья. И опять пропала, не прощаясь... По этому тяжкому вздоху я понимаю, что Биг Босса одолевают сожаления, абсолютно тождественные моим — после очередного исчезновения фантастической женщины, ушедшей, как всегда, по-древнеанглийски. Дай ей бог здоровья, воистину. А кто ещё мог послать ангелицу хранить нас?! Правда, очень уж сексапильную и оригинальную ангелицу, что да, то да... крылышек нету, зато юбочка потрясающая! А фигурка... нетрадиционная, мягко говоря, выпала на нашу долю божественная подружка, ясный пень. Стена пробита. Здесь! Принц в камере. Прорвались. Уффф. — Мы за вами, Ваше Высочество, — официально информирует Десс. — Разрешите представиться. Спасательная команда вольно-торговой лохани «Пожиратель Пространства». Состоящей в контрактном фрахте у Реставрационного Совета Королевства Экскалибур. Второй пункт контракта гласит: «Доставить наследника королевского престола милорда Джона Девятнадцатого Карла-младшего Стюарта главе РСКЭ милорду Джеймсу Стюарту», Извольте следовать за нами. Иначе за вами явится лично суперкарго нашего корыта, очень неприятная во гневе особа, и тогда лично я вам не завидую. С теми, кто мешает ей выполнять контракты, она не просто груба, она невыносимо гр-руба. — Я подозреваю, что уже искренне обожаю эту особу, сэр, — с достоинством ответил Принц Джонни. — В сравнении с манерами революционерок покажутся изысканнейшими даже простецкие манеры... — он делает паузу, подыскивая сравнение, и выдаёт: — ... какой-нибудь болотной ригеллианки или лесной кирутианки. Надо ли говорить, что после этого потрясающего по удачности сравнения четверо из пятерых присутствующих переглядываются обалдело и синхронно сотрясают изуродованные окрестности гомерическим хохотом — не слабее, чем мегатонной бомбой?! По этой причине мы нескоро оккупируем санузел камеры принца и приступаем к очистительным процедурам, стремясь смыть кровавое дерьмо, нас облепившее с голов до ног. Л когда приводим себя в относительный порядок, дружно ощущаем, как нарастает желание убраться отсюда восвояси побыстрее, и сие означает Готовность Номер Раз к передислокации... ...и Силой Желания нас перемещают с Кингсленда на Ти Рэкс. Переместившись, пытаемся общими (минус обессилено присевший на скамеечку бледный Джонни) усилиями вытянуть Перебора: всё то время, пока я подыхал в тюрьме, он, оказывается, командовал боевым подразделением реставрационного ЕФО, но желание Одиннадцатого не совпадает с нашими. Он не желает возвращаться (понравилось хлопцу воевать, ясный пень!). Его Свет сильнее, и с его помощью этот единоличник геройствующий остаётся-таки в самой гуще сражения. Заделался наш Человек крутым монархистом, поди ж ты! Вовсю добивается восшествия на престол... а кого, собственно?.. Я раскрываю рот и начинаю возмущаться вслух: — Не-е, братцы-сестрицы-итоидругое, надо возвращаться, пособлять Перебору! А то что же это получается — он там рубится на передовой, а мы в штабе отсиж... — но не успеваю договорить, как всяческая связь с Одиннадцатым, оказавшимся Нелишним, прерывается. Ург с сожалением произносит: — А я только-только начал ему подсказывать, как с тыла к врагу через озеро попасть... — А ты откуда знаешь?! — спрашивает Абдур. — Настоящий профессионал, помимо выполнения основной задачи, всегда попутно собирает информацию, всеми доступными спосо... Всё это, само собой, я слышу краешком уха. Всё остальное закрыто горячими руками Девочки, обхватившими мою голову и прижавшими её к фантастически-роскошной груди. — Как ты меня напугал... как же ты меня напугал, бессовестный мальчишка... — жаркий шёпот прямо мне в другое ухо, а руки обнимают меня, оплетают, прикрывают, оберегают, обволакивают... Что она мне сказала ещё — знаем мы. Больше никому и не надо знать. Это — наше. На двоих. ...Милорд Джеймс свалился «как кислотный дождь на голову» (древняя земная поговорка) несколько часов спустя. Со мной и Джонни носились как с писаными торбами, не зная, чем бы ещё нам, болезным, угодить. Капитан, в отличие от нас, находился в приличной физической форме и энергично руководил угодливыми действиями Экипажа, не забывая порыкивать на реставраторов, которых стоически не допускал к нам. Но главным заградотрядом на их пути встала Ба. «Вот вернётся Джимми, — мотивировала она, — ему и сдам Наследника. Я с ним подписывала док Желающих почему-то не находилось. ...Долгожданный Джимми вошёл в апартаменты Номи, в которых мы всей толпой (исключая несчастного Гана, что томился в ангаре, по-прежнему пребывая в полной боевой готовности) окопались, и буднично сказал, на спаме, конечно же: — Хэллоу, Джонни-бэби. И мы с удивленьем замечаем, что в ледяных глазах супердядюшки стоят слёзы. К собственным сыновьям таких горячих чувств он открыто не проявлял. Ни фига себе, переглядываемся мы, что ж это с несгибаемым реставратором деется-то?! — Хэллоу, дадди, — отвечает законный Наследник, встаёт, пошатнувшись, и делает шаг навстречу... кому?!! На спаме «дадди» — папочка. Не дедушка и не дядюшка. Вот это но-омер... «Ясный пень, — говорят мне шевелящиеся уши Ррри. — Зырь на ихние фейсы. Копия! То, что мы принимали за общее родовое сходство Стюартов, — самое что ни на есть семейное! Мама-Королева не с бухгалтером шуры-муры водила, оказывается. Ну Джимми, ну кобель! Настоящий мужчина! Слюнтяй Майки-то — не младшой, а средний сын... Младшенький, любименький — вот он, герой эпопеи!» — ...Предупреждая ваши закономерные вопросы, леди и джентльмены, информирую, что мой брат, король Джон Восемнадцатый, светлейшая ему память и ныне и присно и во веки веков, не мог иметь детей, к несчастью, — говорит милорд Джеймс нам. Августейшие отец и сын, пообнимавшись и полобызавшись, как нормальные человеки, встретившиеся после долгой разлуки (ничто человеческое не чуждо и супермену Джимми, выясняется!), наконец-то поворачиваются к нам, «простым» смертным. — Суровые каноны экскалибурского престолонаследия, — продолжает милорд, — не позволяли прибегать ни к помощи магии, которая могла бы решить проблему вмиг, ни к помощи науки, которая тоже решила бы её, хотя и не так быстро. По тем же канонам, мой старший сын, лишь наполовину человек, не мог наследовать, а Майкла в качестве короля не мыслили себе ни Джон, ни я. Майкл придаёт слишком большое значение... э-э, внешней стороне королевского положения. О том, что Джонни-младший зачат от меня, знали всего лишь трое — король, королева и я. Потом узнал сам Джонни, незадолго перед его трагическим исчезновением... — У меня всегда было как бы два папы, одинаково меня любящих, и я это чувствовал, — сказал Наследник. — Хотя и не ведал тайны своего зачатия. — Ох уж эти дворцовые тайны, — улыбнулась Танья-Джули Т. — Страсти-то какие. — А сколько их зна-аю я-а-а... — ностальгически протянул джиддский принц Абдурахман Мохаммад, сто тридцатый с чем-то сынок султана Хассана XXVI. — Моё счастье, что я вырос на рыбной ферме, — удовлетворённо сказал Бранко Йонссон. — Да уж, — коротко произнесла Леди Высшей Ложи (титул-то вполне на Герцогиню тянет!) Риал Ибду Гррат, выросшая в кирутианских буреломах. — У нас свои проблемы, не менее тяжёлые, — сказало существо биологического вида молачча-гридражжа, размножающегося делением. — Можете поверить. — И у нас, — лаконично высказался Ли Фан Ху. То ли он имел в виду внутрисемейные взаимоотношения одной из богатейших фамилий Обитаемых Пределов, то ли... ясный пень, в какой цвет окрашенные взаимоотношения. — Пока был оргом, одно плешь ело, стал киборгом, другое долбит, — глубоко философски заметил Ганнибал и ретранслировал сие замечание нам. — Нету в жизни счастья. — Я лучше промолчу, — промолчал Ург, существо племени, само продление существования которого — сплошная тяжкая ежесекундная проблема. И Номи промолчала. Улыбнулась только. Но не грустной была улыбка эта, вовсе нет. Скорее ностальгической. Какая бы ни была родина, всё-таки она у человека — одна-единственная. А что по поводу родимых лесов сказанул бы Перебор, будь он с нами рядом, оставалось лишь гадать. Зато я, кочевник, сын целинных степей, говорю: — С кем повезло мне, так это с родителями. Если бы не их любовь, издевательски смеялся бы я при одном упоминании этого слова. Учитывая количество дерьма, выхлебанного в жизни мною. Номи, сидящая рядом, не выпуская моей руки, легонько её пожимает. Дескать, что да, то да. ...Винсент Ронгайя Стюарт, старший сын главы реставраторов, появляется ещё пару часов спустя. Вернулся на Ти Рэкс он вместе с отцом, но полностью обессиленный, истощённый, и его сразу же прибрали к рукам медики. Мы уже знаем, где он пропадал. Там же, где и Джеймс Стюарт. Там же, где остался роалъд, доверенный помощник милорда Джеймса. Ни много, ни мало — в клановых пещерах Акыра. Ох уж эти крылорукие коллекционеры!.. Угораздило же отца и старшего сына угодить в арканы хватунов именно сейчас, в горячую, как никогда, пору! Но, с другой стороны, не было бы счастья, так несчастье помогло. Останься они в подземной базе реставраторов, превращённой в кровавое пекло внезапно атаковавшими красномечниками, повсюду остервенело искавшими главу РСКЭ, единоличного Носителя Света, и его старшего сына, главу фракции умеренных РМС, одного из сильнейших магов Экскалибура... ясный пень, где б они оба сейчас были. Выжившие победители до сих пор кровищу со стенок отдраивают, задействовав всех роботов, не вышедших из строя в аду, царившем на базе так недавно. Мы с капитаном кое-что уже знаем о том, что тут творилось во время нападения боевиков Ревмагсовета, и от одной лишь мысли, что наши товарищи и товарки прошли через это, становится дурно. Особенно мне. Как представлю лапы тех уродов, что хватали Девочку, подминали, били... нет, лучше не представлять, а то от злости — мне ни единого краснопузого не оставили — выть начну! Солдаты отборной гвардии Стюартов, победившие ревмагов, делом подтвердили свой высочайший профессионализм... С Акыра Джимми и Винс Рон выбрались достаточно быстро именно потому, что один — Носитель Света, а другой сильнейший маг. По-настоящему сильный маг, мы уже это знаем, может управлять Светом, а не ждать, пока тот соизволит отбросить мутотень... И ещё потому, что их прикрыл милорд Ланселот. За соратником-роальдом после окончательной победы Реставрации немедленно отправится спасательная экспедиция. Стоило им это немеренной пропасти энергии, конечно, однако лидеры Реставрации сумели вернуться. Их сторонники, ясный пень, воспрянули духом, павшим было, и теперь уже всем понятно, кому суждено победить в гражданской войне. Энджи наш, правда, что-то там мутит на Кингсленде никому из нас не понятное... но явно в нашу пользу мутит. Появившись, старший брат довольно холодно ручкается с принцем Джоном. И тут же начинает обговаривать с папашей всяческие неотложные дела, практически игнорируя присутствие целой толпы вольных торговцев. Известие о предательстве братца Майкла, от ошеломительного воздействия которого Джеймс ещё долго будет приходить в себя, Винса абсолютно не изумляет. Он пожимает плечами и комментирует спокойным тоном: — Нечто подобное я от Майкла и ожидал. Я всегда был невысокого мнения о нём. Мнение подтвердилось. — А я чуть было не отдал ему добровольно Свет, — вздыхает милорд Джеймс. Сейчас он уже совсем похож на человека живого, чувствующего и волнующегося, а не на ожившую статую героя древности. — На это и рассчитывал Ишши, — произносит Винс, а мы все жадно слушаем его. Нам уже спешить, похоже, некуда. Потому и порассаживались мы кто куда, расположились вольготно, превратив в кают-компанию апартаменты Номи — одно из немногочисленных на базе помещений, выглядящих относительно пристойно. Героическая оборона наших девушек сохранила их. Стюарты, похоже, также здесь обосновались, как в штабе. Порученцы вон так и снуют туды-сюды, сюды-туды. Покуда изорванную Сеть базы подлатают, курьеры — незаменимые существа. — На этом он и построил расчёт, — рассказывает Винс. — Пообещал Майклу, что если тот добудет Свет отца, то сможет присоединиться к нему. Сам Ишши надеялся тем временем заполучить Свет, избравший единоличным Носителем одного из вольных торговцев. Вместе, имея три Света, они уничтожили бы меня и Поющую Жрицу, потом победили бы Реставрационный Совет и захватили «Пожиратель Пространства» вместе с Экипажем, Свет которого, отобранный у вольных, якобы затем достался бы Майклу... Дальнейшее правление носило бы форму дуумвирата — Ишши правит роальдами и роче, Майк — человеками. Идиллия. Так наверняка полагал Майкл... Он заблуждался, ослеплённый собственным властолюбием. Ишши никогда не позволил бы ему носить два Света. Его истинной целью всегда оставалось воссоединение Четырёх Лучей в едином Носителе... — А может, это Майкл никогда не позволил бы этому Ишши... — тихонечко шепчет Номи, и слышу её шёпот один я. — Теперь я понимаю, какова истинная цель этого блондинистого властолюбца... — Но ваша девушка им все карты спутала. Майкл был закрыт от любых видов зондирования, но против вас, мисс Джексон, вероятно, защиты нет. Теперь Майкл не получит Свет, — тихо говорит Джимми и благодарно кивает Номи, которая по-прежнему ни на шаг от меня не отходит. Я лежу на её кроватке поверх покрывала, она сидит рядышком, вложив свою ладошку в мою пятерню. Ясный пень, я — счастлив. Что ещё человеку для счастья надо! Вот только... поменьше бы крови приходилось проливать, отвоёвывая право на счастье у враждебной окружающей среды. — Не одна она, — сообщает Винс. — Я ещё очень слаб, но мои роче усиливают образы и передают, что... — Он замолчал ненадолго, словно к чему-то прислушивался. Мы, все десятеро, тоже. Свет Лазеровица ощущается очень смутно, словно свет настольной лампы, пробивающийся сквозь толстенную штору, но наш объединённый внутренний взор далёкий этот отсвет регистрирует. — Вольный торговец, воплощённый в Ашлузга Реставрации... — Винс продолжает говорить и вновь замолкает, вдруг вскакивает, едва не сбив с ног адъютанта. — Что он делает, что он делает!! — вопит обычно невозмутимый старший сын и хватается за голову. Глаза его выпучены, и в них — самый настоящий ужас. Мы все тоже вскакиваем. Я невольно прижимаю к себе Номи, обнимаю её, прикрываю собой в попытке защитить. Словно враг опять вернулся — брать реванш, по второму разу творить кровавую преисподнюю из подземной базы... Милорд Джеймс остаётся сидеть — единственный из всех. Но в глазах его, эхом сыновьему, — точно такой же ужас. Он молчит, но по мертвенной бледности, залившей лицо брата казнённого короля, мы понимаем, что его Свет тоже позволил ему УВИДЕТЬ. Ну же, ну!!! Поднапрягаемся и мы, десятеро... [[И вправду, что ж он делает-то, мерзавец!!!]] — в унисон вскрикиваем. В ужасе, бессильные предотвратить, смотрим на внезапно вызванное нашим общим желанием объёмное изображение, чем-то напоминающее голографическую проекцию. Ещё миг — и белёсоглазый душегуб уронит планету в чёрно-золотистую нишу... Мы всего лишь наблюдатели, а Перебору-то каково сейчас там, на передовой, в эпицентре!.. А он справляется. Наш яйцеголовый вьюнош побеждает белёсоглазого нациста! Кто бы мог подумать!!! — Дай тебе Выр здоровья... — шепчу я, когда ужас выходит из меня, как воздух из пробитого воздушного шарика. ...После пережитого ужаса мы долго приходим в себя. Винс давно удалился, вершить дела от имени отца. Сам милорд Джеймс ещё с нами, но тоже куда-то собирается вместе с младшим сыном. Похоже, он просто желает уединиться с Джонни. Сейчас ему это важнее, чем всё прочее. Тем более, что старший сын перед уходом получил от супердадди инструкции соответствующие. Первая из них: взять под стражу среднего сына... Младший сын, Джонни, стоя у выхода, обводит нас всех взглядом. Склоняет голову, прижимая подбородок к груди. Благодарит молча. Глаза истинного Принца уже всё сказали без слов. И он делает шаг, канув за мембраной люка. Его отец, с которым Бабушка уже утрясла вопросы, связанные с примечанием к контракту (гласящим, что в случае невыполнения первых двух пунктов Экипажу и «Пожирателю»... конец, мягко говоря). Она тоже направляется к выходу, по не успевает преодолеть и половины расстояния, как наш капитан вдруг спохватывается: — Да, сэр! В этой дхорровой суматохе я едва не сделался клятвопреступником! За мной должок, не выплаченный некоей леди, потрясшей меня до глубины души. Я обещал ей замолвить словечко тому, кто нас нанял. Так вот, я торжественно свидетельствую — без её неоценимой помощи вы никогда бы не обняли Джонни. Не говоря уж о такой мелочи, как несостоявшееся её стараниями умерщвление ревмагами парочки вольных торговцев. — И кто же эта леди? — удивлённо вопрошает самый старший из Стюартов. — Мы прозвали её Феей, — горячо присоединяюсь к обещанному «замолвливанию» и я, — а ещё её можно назвать Танцующей Жрицей, хотя, насколько я знаю, нету такой номенклатурной единицы в магических штатах Экскалибура... Но грех не звать Танцующей волшебницу, что творит волшебство, изумительно танцуя, и предпочитает в качестве униформы трико и пачку. Имени её мы не знаем, но, можете мне поверить, сэр, женщина с такой фигурой имеет право на любое имя, если оно сопровождается дюжиной эпитетов в превосходной степени! На мой вкус, лучшую фигуру имеет только мисс Джексон... извини, Душечка... и дай Вырубец Номи сохраниться так же хорошо, как сохрани... Я замолкаю, потому что у милорда Джеймса что-то странное делается с лицом. Мы с капитаном переглядываемся: что это с ним?! Милорд надтреснутым (нет, определённо он окончательно превратился из ходячей харизмы в человека!) голосом просит: — Описывайте дальше... Дословно она что-нибудь передавала? — Ну... нет, просто просила замолвить словечко, — капитан аж растерялся. — Волосы у неё короткие, чёрные, этаким каре подстрижены... глаза... Джимми страшно бледнеет, становясь похожим на собственного младшего сына, вскрикивает: — Она же умерла!!! — и если бы не метнувшийся к нему Ург, то милорд наверняка брякнулся бы на пол. — Спас-сиб-бо... — дрожащим голосом благодарит флоллуэйца шокированный патриарх семейства Стюартов и выпрямляется, — я сам... Извините, господа, вынужден оставить вас... Никто из нас не произносит ни слова. Пока он не уходит, сопровождаемый четырьмя златомечными воинами. Эта четвёрка — последняя группа из целого сводного батальона выживших в кровавой бане гвардейцев, что заполнял апартаменты и уже схлынул в другие уцелевшие помещения. — Да кто она такая?! — взрывается темпераментный Янычар, когда мембрана люка смыкается за милордом и арьергардными телохранами. — Первая жена милорда, — вдруг тихо произносит наша Тити, — мать Винсента. Она... некогда была Поющей Жрицей, насколько я уловила из картинок былого, промелькнувших у милорда в голове. Но за то, что спуталась с челом, роальды прокляли её и заменили младшей сестрой... правоверной и несгибаемой, избравшей в мужья чистокровного роа. Дабы продлился род и всегда была Та, Что Грезит Их дочка — нынешняя Поющая Жрица. Племянница, таким образом, Джеймса Стюарта и сестра его сыновей. Младшему, Джонни, — по крови. Династию же Стюартов прокляли... маги-роа, а может, Свет — С ума сойти. — Ррри качает мохнатой башкой и восхищённо молвит: — Если мне не изменяют ощущения, девчонка нынешняя предпочла пойти по стопам тётушки, а не правоверной мамочки! Вы как, сечёте, чем сейчас наш Человек с нею в королевской спальне занимается?! — Имеет право, ясный пень! — с энтузиазмом комментирую. — На то и вольный! — Может ведь, если захочет, — ворчливо говорит Тити. |
||
|