"Звездный меч" - читать интересную книгу автора (Вольнов Сергей)16: «СУПЕРКАРГО ВНУЧОК»...Дхорр забодай, подозревал я, с самого начала подозревал, что экскалибурская эпопея обычным рейсом не станет! И моё подозрение подтвердилось на все сто пятьдесят. Мало того, что столько всего разного довелось испытать, так ещё и наследие заполучили бесценнейшее. Каким бы ругательством это слово не являлось в кирутианском языке, однако именно оно определяет суть. Теперь нам предлагай хоть абсолютно все мегаэквы Обитаемых Пределов, — и то не уговоришь нас расстаться с нашими «камешками» дражайшими! В особенности — Перебора и меня. Я в этот элитный списочек был присовокуплён после того, как сподобился ощутить вхождение в меня Света. Мы тогда как раз в Национальном банке Бирингуччи пребывали. Лесняк решил, что я страшно недоволен новообретённым статусом Единоличного Носителя, но это я выделывался перед ним от растерянности, а на самом деле... Незабываемое ощущеньице. Такому и не должно забываться. Такое ведь в жизни единожды происходит, если вообще. Месяцы уж миновали, а острота испытанного тогда счастливого шока не притупляется... Мутотень проявляется крайне редко, и только в снах. Тех самых снах на двоих, в которых к нам с Номи никто из членов Экипажа покамест не присоединяется, но где-то там, в укромном уголке души, поселилось твёрдое убеждение, что ягодки — впереди. Я верю этому ощущению. Убедился, что оно не обманывает... Как бы я ни обожал умницу Номи, как бы ни восхищался ею, как бы ни хотел её, как женщину, и как бы ни уважал её, как человека, но... ей, хочу я этого или нет, суждено остаться в моей судьбе лишь «цветочком». Уверенности, что именно она та самая, «кроме первой, ещё одна женщина», непременно предназначенная Судьбой каждому мужчине, — не возникло. Несмотря на фантастическую духовную, интеллектуальную и телесную близость, связавшую нас двоих в единое мы. Зато подругой, что да, то да, Девочка мне будет. Аж сам себе завидую, какая у меня отличная подруга! Никогда на верил, что разнополые человеки способны заделаться настоящими друзьями!.. И вообразить не мог, а поди ж ты... Век живи, век учись. Мало того, познакомившись с нашей незабвенной Феей, светлая ей память, нежданной-негаданной ангелицей-хранителышцей, мы убедились, что учиться никогда не поздно, даже — своей век отжив... Да уж, Экскалибур. Королевство. Стало вновь. Теперь. С нашей посильной помощью. Не знаю, какой из Винсента Первого Ронгайя Стюарта король, объединитель наций, харизматический лидер и всё такое. По мне, так лучше бы наш боевой кореш принц Джонни символическим мечом опоясался. Но это и не наше дело в династические расклады вмешиваться. Мы своё и без того «навмешивали», со значительным перевыполнением плана. Вспомнить хотя бы героические похождения Человека Лазероиица... Участие вольных торговцев в судьбоносных битвах на Ти Рэксе... Да и наш с капитаном скромный «спецназовский» вклад в сокровищницу фактов, на основании которых сказители Скопления Меча будут слагать цветистые интерпретации-саги, мало похожие на приключения оригинальных прототипов. Истории, непременно начинающиеся с присказки: «Жили-были король с королевой, померли потом, и был-жил у короля брат, у которого три сына имелось. Старший — будущий король, средний — подлый ренегат, ну а младший — вовсе демократ...» А ещё в сагах Экскалибура, одного из самых традиционалистских в ОПределах государств, обязательно упомянут о «старых добрых временах». И поведают о сонмище крайне вопиющих ниспровержений вековых традиций, как-то: имя короля — не Джон; сам он — не чистокровный человек; Та, Что Грезит зачала не от роальда, а от человека; но её за это не покарали; у неё родится двойня, а не единственная девочка; одним из близнецов будет мальчик; поэтому очередной король будет приходиться родным братом очередной Поющей Жрице; сын не наказанной Жрицы станет будущим королём, полюбив дочку короля нынешнего; и тэ дэ и тэ пэ. И как апофеоз жутких социальных потрясений — королевство покинут бесценные Света!.. Сплошная ломка устоев! И укажут саги на прямых или косвенных виновников оных нонконформистских деяний. Крайними, понятно же, окажутся фри-трейдеры. Гордуны всегда — наиболее подходящие кандидатуры в козлы отпущения... Эпосы получатся, ясный пень, занудные донельзя. О просветлённом «Пожирателе Пространства», освящённом аж тремя Светами, покинувшими Экскалибурское Королевство, долгие века почитавшее их своим неотъемлемым достоянием. Ничего, нехай слагают. Глядишь, и о сгинувшем без вести Свете Лезвия чего сюжетно-хитрозакрученное набрешут, а оно вдруг правдой соизволит оказаться. Поэты и писатели, и прочие творческие «интелебенты», они такие ненормальные типусы, выдумают всякое разное, а потом выясняется, что — провидели. Или — сами невольно породили, нафантазировав именно так, а не иначе?.. По этому поводу вот как выразилась Бабуля в нашем последнем с нею доверительном разговоре — и ныне мною мысленно называемом «Программным Базаром», — который состоялся накануне её исчезновения: «...Вопрос: что первично — наша невольная похожесть на персонажей популярных боевиков, или первично то, что коммерчески выгодный „палп фикшн" всякий, отражает нашу истинную, штампованно-запрограммированную суть?.. Все эти неисчислимые бульварные боевики типа „экшн-муви", „кибер-фэнтези", „соуп-лав-опера", „виртуал-сэкшуал", и прочие „хоррор-стори"... А ведь все мы, живые разумные вообще и Экипаж „Папы“ в частности, именно таковы. Ограниченные жёсткими рамками правил „жанровой" реальности... Зовём себя вольными, но это очередная иллюзия. Суетимся, шебуршимся, подторговываем тут и там, чего-то ищем, на какие-то вопросы пытаемся ответить... При этом прорубая себе путь смертоносными ударами лучей и ножей, безоглядно и щедро омывая его кровью конкурентов, торя его по обжуленным, переторгованным, досуха выжатым, оставленным без гроша трупам. Жизнь, чтобы жить, питается исключительно жизнью. Каннибалы, что поделаешь... Мы ведь не можем быть иными. Программируем — не мы. Изначальные правила языка программирования, дхорр затопчи, не мы инсталлировали... Установлены они той тварью, из нутра которой высыпались камешки, условно именуемые Светами, Сияющими Во Тьме...» Что да, то да. Все свои недостатки человеки (к какому бы они биовиду ни принадлежали) уволокли в Космос. С Земли, с Киру Тиана, с Шиареи, с Тонкоблада, с Жжжиккн, с Маль Нарана, с Ийойуи, с Бетельгейзе-2, с Ригеля-4, с Хельмана, с Кудрника, с мириадов иных миров... Ненависть переполняет нас. Мы сами желаем ненавидеть, мы, каннибалы, для выживания пожирающие энергию и мясо, мысли и свободу, чувства и кости друг друга. Вынуждены ненавидеть, а не любить — самооправдываясь тем, что окружающая среда так и норовит, так и норовит, падла, объегорить. Если хочешь ненавидеть, можно сколько угодно причин найти... Это только для желания любить причина одна-единственная — отчаянная попытка вырваться из закостенелого вселенского алгоритма, сыграть по своим собственным правилам, отличным от установленных Той Тварью... Похоже, это меньше волновало моего «предтечу», помощника суперкарго из странного бортового журнала, однажды мною выловленного в Сети. Хотя и у того парня были схожие проблемы. Лично же меня наверняка согревает именно это. Надежда на освобождение не превратится в бесплодную иллюзию, пока мы будем продолжать поднимать лица от земли к небу. Пока мы будем хотя бы пытаться совершить побег из собственной тёмной изначальности одиночек к свету звёзд. Свету, во все времена символизирующему (странное совпадение, но до подобной идеи рано или поздно додумываются все биовиды разумных!) именно её. Надежду на то, что во Вселенной мы не одиноки... Ррра, отважная умница, наглядно показала своим примером, что попытаться можно. Эта молоденькая, без единого чёрного волоска в золотисто-рыженьком меху, кирутианочка появилась прямо у трапа нашего спускаемого ТП-модуля. «Торговое Представительство» стояло в космопорту Виктория-Сити на планете Мета-Бич, и в тот момент на борту ТП оставался только я... И, узрев её, ощутил, как сердце провалилось в пятки. Я слишком хорошо знал, что означает появление юной почитательницы культа Тиа Хатэ, выбравшейся в космос из дремучих буреломов, поблизости от правоверной кирутианки возраста преклонного. «Разыска-ала!!! — в панике подумал Она оказалась правнучкой. Представилась: «Раис Нанду Гррат», — и спросила, жива-здорова ли ещё прабабушка её. Соблазн сбрехать был велик неимоверно, но я знал, чем брехня чревата (и для меня, и для Ба). Коснувшись частицы бабушкиного или мамашкиного, личного или долевого имущества (а ТП-модуль, несомненно, таковым являлся!) хоть кончиком когтя, наследница автоматически заявляла права на соискание наследства. И с этой секунды начинало действовать единственное в кирутианских законах безусловно честное правило: Наследница Имеет Право На Честный Поединок. Ведь для того чтобы коснуться кончиком когтя части имущества прародительницы в непосредственной близости от оной, кирутианским девушкам зачастую приходится вести поиск многие годы. Перелопачивать гигантское количество инфобанков Сети ОП и бывать на множестве обитаемых и необитаемых миров. И удаётся разыскать своих родительниц далеко не всем девчонкам, по древнему обычаю не имеющим никаких (до Поединка) прав на профсоюзную помощь кирутианской ДТДТ. Остаётся посочувствовать тем, кто этого не сумел сделать в течение двадцати семи с половиной стандартных лет срока, отведённого на поиск. Ещё большего сочувствия достойны бедняжки, в конце концов разыскавшие родительниц, но с опозданием: как известно, по канонам Книги Тиа Хатэ, дочерям и внучкам запрещается наследовать имущество юридических и физических лиц кирутианской «национальности», умерших без Поединка. «Она пришла убивать нашу Бабушку!» — думал я в шоке, вынужденно отвечая правдиво: «Да, жива. Но она в городе, здесь её нет!» — и лихорадочно пытаясь сообразить, имеются ли лазейки в этом гнусном Праве. Лазеек не имелось. Если уж кирутианки, суперпрофессионалки в вопросах выворачивания законов наизнанку, сообща договорились о том, что этот они не будут нарушать никогда, то обеспечили его, ясный пень, идеально функционирующим механизмом исполнения. Дочка (внучка) обязана либо умертвить мать (бабку), либо положить её на лопатки и вынудить признать себя побеждённой (что для кирутианок хуже смерти!) и тем самым отказаться от всего состояния, нажитого потом, кровью, ложью, клеветой, сексом, насилием и всяческими иными, мыслимыми и немыслимыми, способами. Остаться в живых, но пребывая в незавидном статусе побеждённой нищенки, я слыхал, раз в столетие соглашается какая-нибудь почерневшая и одряхлевшая матрона, одна из нескольких миллионов... Наверное, во время Поединка особо крепко головой стукнувшаяся. Учитывая «легированную» прочность черепов кирутианок, мощность этого самого особо крепкого удара, ясный пень, потрясает воображение, словно сейсмический катаклизм, оцененный по наивысшему баллу. «Я р-рада, что она жива», — сказала мне правнучка. «Ещё бы!» — с ненавистью прокомментировал я. И подумал, что сейчас буду вынужден собственными голосовыми связками, языком и губами указывать этой стерве кратчайший путь, ведущий в город, прямиком к Ррри, суперкарго «Пожирателя Пространства», третьей в долевом Списке, моей наставнице и подруге, частице Экипажа, первоочерёдно блюсти интересы которого я обязался, подписывая контракт с Вольным Торговцем... Но следующие слова, произнесённые золотисто-рыжей девчонкой, чуть ли не в буквальном смысле провернули мои мозги на сто восемьдесят градусов, встряхнули и провернули обратно. «Я отыскала её рекор-рдно быстро, всего за полтора года. Сказывается присутствие во мне крови Прехитромудрейшей Риал Ибду Гррат, славой о которой полнятся инфобазы Сети, чего нельзя сказать о гор-рячих следах прабабушки, — сказала мне правнучка Бабули Ррри (позднее наречённая нами Ррра и получившая позывной „Внучка", ясный пень!). — Следы она заметала, ясный пень, прехитромудрейше. И всё равно я очень пер-реживала, боясь опоздать. Это было бы обидно до ужаса — так стремиться, метаться по космосу, отыскать... и не успеть сказать ей, что я отказываюсь от Поединка. В дупле гнилом я видала все эти наши каноны! На халяву не нужно мне её накопленное состояние, я предпочитаю зар-работать самостоятельно, а не грохать собственную прабабку! Такой ценой оно мне ненадобно. Я лучше сама сдохну, поддамся ей в Поединке... Но помирать не хочется, знаете ли, я ведь ещё столько всего не узнала, не пережила, не попр-робовала, очень обидно — умирать, толком не пожив! Поэтому я лучше откажусь и уйду. Обойдусь как-нибудь без заветов Тиа Хатэ и наставлений ДТДТ, инструмента их соблюдения... Я вас не утомила, молодой человек?.. Я уже ухожу, ухожу... Знаете, люблю поболтать. Да, так вот. Книга Лесной Матери, конечно, умная очень, поучительная и всё такое, но мне хочется самостоятельно поискать путь, по котор-рому стоит топать. Не желаю слепо следовать чьим-то указаниям. Так и передайте, пожалуйста, моей пр-рабабушке Риал Ибду Гррат. Скажите, я не хочу быть леди Высшей ложи, кем-то созданной до меня. Я отрекаюсь от титула и состояния. А теперь я точно ухожу. Это хорошо, что я на вас наткнулась. Личная встреча с прабабушкой могла бы вызвать непредвиденные осложнения. Вдруг ей захочется со мной др-раться. Я же её совсем не знаю... Дурацкие правила, ясный пень, эта кровожадная Тиа Хатэ нам заповедала. Вместо того чтобы у собственной мамы или бабушки домоводству, кулинарии и маленьким женским секретам учиться, я была вынуждена перевоспитывать собственного отца. Вот это было нечто, доложу я вам... ой, я опять заболталась. Ухожу, ухожу! Пр-рощайте! Будьте счастливы, как вы сами понимаете счастье!» Завершив сей объёмистый спич и сочтя своё дело законченным, она всплеснула средними руками очень человечьим жестом и, натурально, навострилась улепетнуть. «Чувствуется Бабулина кровь, что да, то да!!!» — изумлённый до неведомой глубины своей просветлённой души, слушал я правнучку, негаданное-нежданное явление, обожающее поговорить... Хорошо, что она долго разглагольствовала. Осознание факта вопиющего нарушения кирутианских канонов во мне происходило очень медленно. Я бы не сумел остановить девчонку и больше бы никогда не увидел её... если бы Ррра сразу убежала, бросив свой дерзновенный отказ. К коему сводился смысл речи, дхорру в задницу отправившей фундаментальное философское учение, базис целой древней цивилизации. Но к завершению спича до меня уже дошло, и я прыгнул за ней, как дхорр сказившийся. И сумел остановить. Исключительно благодаря тому, что эта рекордсменка-вундеркнндка не последовала примеру своих бабки и мамаши (дочери и внучки нашей Ррри), сгинувших в километре от вожделенного космопорта в неравных схватках с кирутианцами. Она ухитрилась прорваться с Бескрайнего Леса к звёздам в нежнейше-отроческом возрасте. Приблизительно соответствующем человечьему среднеподростковому... именно поэтому ростом юная правнучка Ррри была ненамного выше меня и весила всего-то килограмм на пятнадцать-двадцать больше. Прыгнул я, значит, охреневший до невозможности, как от самой «отказницы» Внучки, так и от совершённого ею беспримерного подвига, и повалились мы с ней в обнимочку на плиты покрытия космодромного поля... В этом пикантном положеньице нас и застукали Ба, Кэп Йо и Тити, прилетевшие из города на шикарном флайере — этот сейлемский анг-лимузин используется нами в качестве отличного средства пустить «костюмам» пылюку в глаза. Многие политики обожают мишуру, внешние атрибуты. Ренегат Майки — свежий пример. Покупатели и клиенты, они вообще в массе своей — мещане, жлобы и вещисты, что с них взять... Потом состоялось эпохальное знакомство правнучки с прародительницей и свершился их гнилой базар. От содержания коего поражённая Ба грохнулась в обморок — впервые с той жуткой ночи, когда к ней припирался востребовать алименты скаженный прадедушка этой фантастической золотисто-рыжей девчонки. Потом же были загадочные слова очнувшейся Ррри. Она посмотрела вначале на меня, потом на Ррра и молвила: — Ты ещё не вполне кирутианец, Бой, и, дай-то Мать, никогда им не будешь, а тебе, Райс, уже никогда и не бывать кирутианкой... подходящая парочка. — Это ты о чём, Ба?! — чуть ли не хором воскликнули правнучка и «внучок». Но суперкарго промолчала, не ответила нам ничего. Ещё более потом была короткая семейная идиллия. В результате Экипаж наш озвезденевший, известный на все ОПределы нарушитель фри-трейдерских канонов, едва не удочерил двенадцатую по списку товарку... Однако не успел. Совсем потом — Ба просто исчезла. Несколько недель спустя, месяца через два после окончания экскалибурской эпопеи, корабль болтался на ближнем рейде космобазы Танжер-Дельта. Суперкарго отправилась по очередным торговым делам, утрясать невыплату неустоек, и... не вернулась. Ушла, так и не ответив на наш с Внучкой вопрос. Канула в вечных торговых джунглях Вселенной... Мы, коллективные Носители (другая половина Гарды тогда ещё не избрала персонально меня, это произошло позднее), вдруг почувствовали, как где-то в глубинах наших душ... словно лопнула с жалобным стоном связующая струна. Кирутианка Риал Ибду Гррат перестала быть частицей целого... Одно мы знаем наверняка: она не умерла. Вольные торговцы не умирают. Мы погибаем или уходим... Конечно, первое время после ухода гениальной торговки Бабули на корабле нашем царила неподдельная, стопроцентная тихая паника. Но я взял себя в руки, сцепил зубы, пораскинул мозгами и заявил, что вполне готов к замене приставки «суб» на «супер», и тут же внёс предложение возложить почётные обязанности исполнения всяческих «итэдэ» на... кого бы это?.. Ну конечно же, на неё, другие кандидатуры на важнейшую судовую роль Девочки-на-побегушках даже и не обсуждались. Так я стал пятым в долевом списке, Перебор, из принципа не пожелавший расставаться с уже полюбившимся прозвищем, — десятым, а Внучка, ясный пень, одиннадцатой. Да здравствует постоянство нарушения запрограммированных традиций! Я — ЗА. Против я выступлю только в одном случае. Если кто-нибудь вознамерится искоренить или отменить единственную незыблемую традицию, достойную оставаться в нерушимом первозданном виде. Традицию любить. Особу, заточившую карандаш самого первого художника, звали Любовь. Древняя земная пословица. ...Незабвенная ночь, проведённая мною в постели Номи, была первой ночью нашего триумфального возвращения на Танжер-Бету. Впереди были новые приключения... В тумане грядущего скрывались Виктория-Сити, появление Внучки и таинственный уход Ррри, планирование торговой войны, которую Экипаж крохотного кораблика вольных торговцев отважится объявить необъятной Империи краснорожего коротышки Хо, впереди были и банк планеты Бирингуччи, и «светлый» подарочек милорда Джимми персонально мне... Всё было ещё впереди. И всё было уже позади. Всё и все, кроме нас. Мы двое и наша Ночь, посередине, вне времени, вне пространства... мы двое в нашем собственном времени и пространстве... Ограничившимися исключительно этой единственной Ночью. Это нам обоим стало ясно наутро... Но это эксклюзивное пространство-время навсегда осталось в нас, изменило что-то в нас, быть может, безвозвратно, а к лучшему ли, худшему?.. кто знает. Выбирать — значит отказываться. ...Для Но-оми уж я постарался! Никогда и ни для кого из девушек и женщин не старался так. Я использовал на «полнейший вперёд» свой божественный «постельный» талант. Наличие присутствия которого во мне восторженно отмечали все, до единой, женщины, побывавшие со мной в одной постели после Лоис Радченко, моей Первой. Наверное, Мужчина просто не способен большего дать Девочке для того, чтобы она в первый же раз вкусила всю прелесть наивысшего наслаждения, дарованного Матерью разнополым существам... чем постарался отдать я. «Спасибо, Солли!.. это действительно того стоило... я так боялась разочароваться в живом сексе!..» — смеялась и плакала от счастья золотоволосая, медово-янтарная, фантастически-красивая уже женщина по имени Номи, и более горячей и искренней благодарности я никогда от человеков женского пола не получал. Надо ли говорить, каким мощнейшим сексуальным стимулятором оказались эти слова?!! И вновь соединились наши тела, и наши разумы слились вновь наяву, и вновь на мгновение возникло ощущение, что души наши — тоже способны соединиться... Но нет. Не судьба, что уж тут ещё скажешь. Хоть смейся, хоть плачь... Выбирать — значит отказываться. И я прочитал ей стихи древнеземного поэта и писателя, одного из классических авторов дозвёздной эры. Творческое наследие древних классиков содержалось в файлах, извлечённых мною из памяти Сети ОП. Пожалуй, с некоторых пор именно этого человека я мог бы назвать своим любимейшим автором. В истории он запечатлелся, и нам, потомкам, известен под псевдонимами Грэй Унайтер и С. Чейрник, но я долго рылся в инфобанках и раскопал его настоящее имя — Ник С. О'Тул. Странноватые имечко и фамилия для русскоязычного автора, скорее уж древнему ирландцу под стать... У меня невольно сложилось впечатление, что и оно само по себе — типичный псевдоним. Надо будет поискать ещё — вдруг и эти имя с фамилией не подлинные? Но как бы его там и тогда ни звали, писать этот землянин умел, на мой вкус, что да, то да. Читал я, не стыдясь слёз на своих глазах... Стихотворение называлось «Ей», просто, как всё гениальное, а плакал я от отчаяния, от бессилия, от беспомощности... — Как же мне хотелось, чтобы ею оказалась ты, Но-оми, — глотая солёные капли, честно пожаловался я той, которая наконец-то была уже не девочкой, — но увы... Ты не моя Ягодка, прости меня, кобеля похотливого... за то, что поддался твоему желанию, и не сумел сдержать своё, и согласился быть перв... Ох, какая же ты красивая!.. Номи прижала моё мокрое от слёз лицо к эдемским холмам своей умопомрачительной груди, прошептала: — Ты не виноват ни в чём. Это ты меня прости... за то, что не я твоя Ягодка... И я обмер от восхищения: она поняла, поняла меня, она сумела понять!!! И разрыдался пуще прежнего, переполненный горчайшим осознанием: сокровище могло бы стать моим, но — никогда не станет... Номи прижимала меня к себе, обнимала, обволакивала, прикрывала и примагничивала, но того памятного чувства всеобъемлющего поглощения и впитывания не возникло. Иллюзия предназначенности развеялась. Однако не бесследно, как многие до неё. Превратилась, быть может, в иную иллюзию... И постепенно Женщина Номи осушила мои слёзы, плачущие навзрыд тучи в моей душе рассеялись, сменившись неярким, но тёплым и ласковым солнышком, — это дорогого стоит, обретение истинной подруги. Дороже — лишь обретение её. Ещё одной. Судьба сделала мне неожиданный подарок. Я предощущал ту, которая ещё одна. А получил вдруг третью. «Незапланированную». Непредставимую, непредугадываемую... Отныне — самую дорогую мне женщину во Вселенной. Из всех, в этой жизни встреченных... Будь мы с Номи чужими, разве смогли бы соединяться в снах, которые не совсем и сны, да?.. Утром, перед тем как покинуть каюту Женщины, я напоследок поделился с нею ещё одним стихотворением из древнеземной классики. Стихи были о женской Красоте, и в наступившей благоговейной тишине я долго молча смотрел на неё, страстно желая наглядеться надолго, чтобы хватило аж до того мгновения, когда я наконец встречу её. Смотрел на это лицо, понимая, что с Номи уже ничего не повторится и не продлится, что ночь эта — наша единственная, и даже если мы когда-нибудь по-дружески и переспим, то это будет уже простой секс, обычный знак дружеской симпатии, вроде как набить для подружки морду кому-то, или перехватить в общей драке руку с ножом, норовящую воткнуть клинок корешу в бок... Насмотревшись, я поцеловал уже не девочку и уже не мою женщину в последний раз... Унося на губах вкус этого последнего поцелуя, ушёл молча. В мире много женщин, более привлекательных, чем Наоми Джексон, но их выдают лица, надутые или слишком чувствительные. В этом нет ничего плохого, потому что они вызывают желание. Зато знаешь, что красивыми для тебя им оставаться недолго, и, когда красота примелькается, замечаешь лишь одно высокомерие. Или подобные, не менее отталкивающие качества. Лицо Номи выражает не только скромность и доброту, но и силу. Когда привыкаешь к такому лицу, красота не исчезает. Такие женщины созданы не для мимолётных увлечений, их нельзя обижать, они требуют и заслуживают абсолютной преданности. Которую я, при всём страстном желании, именно этой ей — дать не способен. Прости меня, уже не моя девочка, если сможешь. Вот о чём думал я, уходя от третьей женщины, неожиданно подаренной мне жизнью раньше, чем я встретил предощущаемую ещё одну. «Облик юности текучей, птицы радости летучей, шелест тайны, вздох печали, вы любовь мою венчали на воде лучисто чистой, с той, что может лишь присниться, а поутру вдруг растаять и оставить вас на память...» ...Я не знаю, что чувствовала и о чём думала Риал Ибду Гррат, тайком от всех (кроме меня!) членов Экипажа покидая утром борт Вольного Торговца. И никогда не узнаю. Эту тайну она унесла с собой. Но я прекрасно знаю, что она чувствовала, о чём думала, отчего страдала и какими вопросами озадачивалась накануне своего исчезновения. Специально моя незабвенная и гениальная наставница меня уволокла тем вечером с корабля в город, или случайно так получилось, — я тоже не знаю. Тайне происхождения «базара», ныне именуемого мною Программным, также суждено оставаться неразгаданной. Но он состоялся между нами, состоялся в баре с символичным названием «Затёртый Доллар», и продолжился на берегу космосоподобного океана. Воспоминание о том разговоре накануне ухода Ба — на всю жизнь со мной. Программный базар — наследство, оставленное мне прехитромудрейшей. И оно для меня — дороже всех мегаэквов и драгоценностей Мира Освоенных Пределов. В тот вечер и особенно в ту ночь, проведённую нами на берегу Вселенной, озарение посетило Риал, а за компанию — и меня. Каждый из нас живёт у собственной Закрытой двери, за которой хранятся ответы на все вопросы. Ключа от замка, запирающего её, у нас нет, но мы всё равно пытаемся её открыть. Не знаю, удаётся ли когда-нибудь хоть кому-нибудь проникать за неё, ключ отыскав, взломав замок или иным способом. Но теперь я точно знаю: некоторым удаётся увидеть свет, проникающий из-под двери. Некоторым — по-над нею. Так бывает, если сама дверь в длину чуть короче дверной коробки и либо нижний, либо верхний край (в зависимости от месторасположения петель) двери неплотно прилегает к «косяку», оставляя зазор. У древнеземных зодчих этот брачок назывался потрясающе: «Дверь светит». Свет, просветливший нас, на том звёздном берегу подарил нам ответы на некоторые из вопросов. |
||
|