"Белый трибунал" - читать интересную книгу автора (Вольски Пола)

11

— Ты думала, я тебя покину? Глупая куколка, — упрекнул ее Равнар.

Эстина подскочила. Глаза ее были широко открыты. Она совершенно проснулась, но видение не исчезало. Она была не одна. Равнар по-прежнему лежал рядом, его тело проминало матрас. Какая невыносимая подлость — преследовать ее за пределами царства сна! В ярости и страхе Эстина сжала кулачок и ударила что было силы.

К ее изумлению, удар попал в цель. Костяшки пальцев наткнулись на человеческую плоть, и послышался болезненный вскрик. В темноте кто-то заворочался. Невидимая рука отдернула занавесь над постелью, впустив внутрь бледную зимнюю луну.

— Да что с вами? — сердито воскликнул Крейнц ЛиХофбрунн.

Теперь она видела его — его сердитое лицо, его руку, сжимающую пострадавший подбородок. Эстина невидящим взором уставилась на мужа, и ему пришлось повторить вопрос. Только тогда она обрела голос.

— Я нечаянно, — испугалась женщина. — Простите меня!

— И сколько раз я должен прощать вас, миледи? — холодно возразил Крейнц. — С моего возвращения прошла неделя, и это повторяется каждую ночь.

— Я знаю. Мне очень жаль.

— Мои отдых нарушен, к тому же остаются синяки.

— Я скорее вырву собственное сердце, чем причиню вам вред, вы ведь знаете это!

— Начинаю сомневаться.

— Прошу вас, не говорите так. Что мне сделать, чтобы вы меня простили?

— Избавьте меня от извинений. Я бы предпочел объяснение.

— Я уже говорила! — Эстина заметила, что голос срывается на визг, и поспешно изменила тон. — Дурные сны. С каждым ведь может случиться, правда?

— Приходится задуматься, что означают так часто повторяющиеся кошмары…

— Возможно, несварение желудка? — смешок Эстины прозвучал слабо и вымученно. — Или какие-то неприятности по женской части. Вы же знаете, как слабы мы, женщины.

— Слабым следует искать опоры во всесилии Автонна. Почему вы не обратитесь к Нему?

— Но я обращалась, честное слово, и много раз. Только сны все равно повторяются.

— Для этого должна быть причина. Что бы вы предположили?

Эстина молчала. Все точь-в-точь как она боялась. В залитой лунным светом спальне было прохладно, но она чувствовала, как на лбу выступает пот.

— Разговор не интересен вам, миледи? — поднял брови лорд Крейнц.

— Я понятия не имею о причине , — отозвалась Эстина, не сумев скрыть раздражения в голосе. — Вас послушать, так это моя вина!

— Возможно, содержание видений откроет их происхождение? — настаивал Крейнц. — Расскажите ваш последний сон.

— Не могу, я его не помню!

— Как, ничего не помните?

— Ничего!

— Странно. В самом деле, весьма необычно.

— Ну что я могу поделать, Крейнц! Но я совсем не хочу тебя беспокоить. Может быть, поспим еще?

— Чтобы проснуться от нового удара? Кроме того, мой долг как супруга — направлять вас и оказывать вам помощь. Вспомните, приближается Зимнее Восхваление. В таком состоянии вы просто не можете там появиться — вам нельзя показываться на люди.

— Если я так уродлива, что мой муж стыдится меня, то могу остаться дома!

— Ни в коем случае. Я твердо намерен разрешить это затруднение, но не могу действовать, не имея соответствующих сведений. Следовательно, я настаиваю, чтобы вы сообщили мне содержание своего последнего сна, не откладывая более ни минуты.

— Не хочу говорить об этом! — вырвалось у леди Эстины. — Оставьте меня в покое!

Бесконечно долгую минуту Крейнц бесстрастно смотрел ей в лицо и, наконец, вымолвил:

— Хорошо. Пусть будет так.

Излучая оскорбленное величие, он поднялся с кровати.

— Что вы делаете? — взвизгнула Эстина.

— Повинуюсь вашему требованию.

— Куда же вы?

— В другую комнату, где смогу спать спокойно.

— Нет, не уходите! Я совсем не то хотела сказать!

— В самом деле? Но поскольку вы пренебрегаете желаниями своего супруга, мне приходится предположить, что вы искренне желаете одиночества. Я ни в коем случае не посягаю на это право.

— Крейнц, пожалуйста, не оставляй меня одну. Я этого не вынесу! Я люблю тебя, я хочу быть с тобой!

— Факты указывают на обратное. Вы сообщите мне сведения, о которых я просил?

— Я не могу… не помню!

— Я вам не верю, — бесстрастно заявил муж. — Продолжать этот разговор, по-видимому, бессмысленно, и потому, миледи, я желаю вам доброй ночи.

— Не уходи, Крейнц, ну пожалуйста! — Всхлипнув, Эстина умоляюще протянула руки, но это движение было обращено к его удаляющейся спине. Муж молча вышел, и дверь за ним закрылась.

Эстина задохнулась от плача. Ее взгляд отчаянно метался по комнате в поисках помощи или утешения. Сквозь слезы она разглядела белеющий в лунном свете листок на столике у кровати. Приглашение от доктора Фламбески. Женщина жадно схватила письмо. Слов не различить, но в том и не было нужды — она читала их столько раз, что выучила наизусть:

…устранит внутренний разлад… изгонит Невидимые Голоса… истолкует сны…

И еще много чего. Говорят, этот стрелианский врач творит чудеса.

Чудо-то ей как раз и требовалось.

Эта несчастная ночь, наконец, закончилась. Зимний рассвет оказался некстати ясным и ярким. Несколько лучей бледного солнца вызолотило улицы, по которым гербовая карета ЛиХофбруннов направлялась в Восточный город, к дому номер шестнадцать на Солидной площади.

Леди Эстина одобрительно оглядывала дома. Квартал, хоть и не такой престижный, как тот, в котором стоял особняк ЛиХофбруннов, казался приличным, респектабельным и преуспевающим. Дом, в котором практиковал доктор Фламбеска, выглядел красивым и обнадеживающе солидным. Еще больше обнадежил ее вид карет, стоявших перед крыльцом. Стрелианский доктор за недолгое время явно успел обзавестись обширной практикой, что наводило на мысль о его высочайших способностях. Дело выглядело! многообещающим. Теперь, если только его скромность сравнима с его известностью…

Приказав кучеру ожидать ее возвращения, леди Эстина подошла к двери и смело постучала. Открыли сразу, и она увидела перед собой пухлого, краснощекого человечка — то ли слугу, то ли домовладельца.

— Проводите меня к доктору Фламбеске, — приказала Эстина.

— Вам назначено, миледи? — поинтересовался незнакомец.

— Нет.

— К сожалению, доктор сегодня очень занят. Если желаете, я с радостью устрою вам прием. Свободное время есть через два дня…

— Это не подходит. Абсолютно. Нет.

— Ничего лучшего я предложить не могу, миледи.

— Я сказала «нет», — не получив ответа, Эстина добавила с ноткой угрозы: — Вы, как я понимаю, слуга лекаря?

— Вы ошиблись, миледи. Я Айнцлаур, владелец этого дома. Днем я принимаю пациентов доктора.

— Вы наняты им, а, следовательно, слуга. Ведите себя соответственно, милейший.

— Я…

— Вы немедленно проведете меня к доктору. И не возражайте мне — делайте, что вам сказано.

— Миледи, я бы с радостью — но не могу. Вы не поняли. Перед вами — длинная очередь пациентов, и всем им назначено. Они ведь в своем праве, согласитесь. А вот если вы зайдете через денек, я…

— Я сказала, не возражать! — Эстина чувствовала, что ее терпение готово лопнуть. Перед лицом столь непробиваемой глупости это вполне понятно, но сейчас она не могла позволить себе злиться. Она сделала глубокий вдох и спокойно сказала: — Послушайте. Мне необходимо видеть доктора Фламбеску сегодня же. Сию секунду. Не знаю, о каких там пациентах вы говорите, но вы должны понять: мой случай — особый. — На румяном лице упрямца ровным счетом ничего не отразилось, так что она добавила: — Вы меня узнаете? Знаете, кто я такая, кто мой муж и с кем мы дружим ?

— По правде говоря — нет.

— Так слушайте… — она прошептала ему на ухо свое имя. К досаде Эстины, он воспринял его совершенно спокойно. — Сообщите это своему хозяину.

— Как пожелаете, но это не поможет, каждый должен ждать своей очереди.

— Вы недоумок, я не могу ждать!

— Срочный случай. Как скажете, — Айнцлаур с сомнением покачал головой. — Входите, миледи, — он впустил ее в сверкающую мрамором прихожую. — Я сейчас же вернусь, и тогда, если пожелаете, мы запишем вас на прием. — И он исчез, не дав ей возможности ответить. И тут же вернулся, явно пораженный, с известием:

— Доктор Фламбеска примет вас немедленно.

— Ага! — Успех умиротворил леди Эстину. Поток заготовленных упреков замер на губах. В самом деле, бестолковый слуга не заслуживал такого проявления внимания. — Проводите меня к нему.

— Сюда, миледи.

Он провел Эстину в комнату доктора через небольшую приемную, где дожидавшиеся своей очереди пациенты прожигали взглядами гордо шествующую женщину. За приемной помещалась большая, скудно освещенная комната. Айнцлаур пропустил леди внутрь, а сам остался за дверью.

Глаза Эстины не сразу привыкли к полумраку. Постепенно она рассмотрела тяжелые шторы, отгораживающие помещение от утреннего солнца, и толстые ковры, заглушающие звук. Прохладный неподвижный воздух был лишен всякого запаха. Она нерешительно шагнула вперед и зацепилась за что-то юбкой: то ли за пуфик, то ли за подставку для ног.

— О, это невыносимо, — пробормотала Эстина.

— Умоляю вас, проявите терпение, миледи, — донесся до нее голос, исходящий из угла, где тени лежали наиболее густо.

От звука этого голоса у нее на затылке шевельнулись волосы.

— Кто здесь? — прошептала она. — Кто это?

— Я страдаю от излишней чувствительности глаз, — продолжал голос, — и не выношу яркого освещения. Эта цена, которую приходится платить за неординарно острое духовное зрение.

— Доктор Фламбеска?

— К вашим услугам, миледи.

Теперь она разглядела неподвижно сидящего человека за большим столом в самом темном углу комнаты. Свободные одежды врача не позволяли рассмотреть его фигуру. Широкая прямоугольная шляпа — национальный головной убор стрелианцев — затеняла лицо так, что черты его оставались неразличимы. Казалось, человек был сравнительно молод, но это не объясняло производимого им впечатления. Его голос — тихий, со странными, непривычными интонациями — выдавал в докторе человека образованного, в совершенстве владеющего собой и несколько нелюдимого. На последнюю мысль Эстину навела некая странность в самом звучании, словно голос от долгого молчания несколько подзаржавел. И нечто в холодном тоне стрелианца показалось Эстине неожиданно знакомым. Это ощущение встревожило ее. Внутри появился смутный холодок.

Глупости. Он сказал: «К вашим услугам», и правильно сказал. Несмотря на то, что врачи принадлежат к высшим слоям ремесленников, они все равно всего-навсего наемные слуги, знающие цену своему искусству.

Эстина вскинула голову и проговорила с изящной снисходительностью:

— Мне порекомендовали вас, доктор. Остается надеяться, что ваши способности соответствуют вашей блестящей репутации.

Ей почудилось, что врач улыбнулся.

— Испытайте их, — последовал сухой ответ. — Присядьте, миледи, и расскажите, чем я могу быть вам полезен.

Кресло стояло напротив стола доктора. Эстина осторожно присела.

— Меня беспокоят… тревожные сны. Мне нужно сильное и надежное снотворное.

— Снотворное можно купить у любого аптекаря, — заметил стрелианец. — Зачем вы обратились ко мне?

— Я не желаю отдавать собственное здоровье и безопасность в руки неизвестного уличного шарлатана. Кроме того… — она отвела глаза, почувствовав, что не в состоянии выдержать тяжести его невидимого взгляда, — это должно быть очень сильное средство, которое сможет полностью уничтожить все… все симптомы.

— Какого рода симптомы?

— Дурные сны, — с трудом выдавила Эстина. — Я имею в виду… хочу сказать… дурные сны.

— А…

Она ждала, но врач больше ничего не сказал. Что же это за доктор такой? Молчание было невыносимым, и Эстина сбивчиво начала излагать суть своих проблем:

— Меня уже несколько недель мучают кошмары, понимаете? Не дают покоя, и я ужасно устала. Я боюсь заснуть, почти не могу есть, нервы в ужасном состоянии… Мне так плохо! У меня двое сыновей, и теперь им скучно с матерью, вы ведь знаете детей, они так эгоистичны, они просто не могут понять, как я страдаю. И мой муж, он… он теряет терпение, он избегает меня, он тоже не понимает, ему нет до меня дела, никакого дела, и это просто несправедливо . Я этого не заслужила, и я так больше не могу, клянусь, я не могу больше! Я иногда думаю покончить с собой, знаете ли. Я так несчастна, так страдаю, я совсем отчаялась… я… я…

— Расскажите мне свои сны, — негромко предложил доктор Фламбеска.

— Зачем? — Эстина метнула в него испуганный взгляд. — Они отвратительны, что вам еще нужно знать?

— Содержание снов, особенно повторяющихся снов, многое объясняет. Поверьте, ваш рассказ поможет мне лучше понять природу вашего беспокойства и помочь вам наилучшим образом. Опишите свои сны.

— Я не хочу… Мне неприятно о них говорить, они отвратительны… и не совсем приличны. Не можете ли вы просто дать мне снотворное?

Он промолчал. Молчание росло, заполняя собой комнату, и леди Эстина была готова на все, чтобы нарушить его. Слова, прорвав плотину скрытности, хлынули рекой. На мгновение она представила себя каменной горгульей на крыше здания, из разинутой пасти которой хлещет дождевая вода.

— В молодости я была замужем за чудовищем, — поведала она напряженным шепотом. — Я была совсем девочкой, невинной и влюбленной. Любовь помутила мой разум. Я не разглядела в своем муже — знатном благородном ландграфе — лицемера, лжеца и преступника, каким он оказался на самом деле. Я не распознала в нем колдуна. Да и могла ли я, наивная девочка, разоблачить его? Как могла я различить зло, скрывавшееся в душе мужа и троих его сыновей? Долго я была слепа. Слепа и ребячески глупа, я признаю это…

— Говорите свободно, — мягко приободрил ее доктор.

— Со временем, — продолжала Эстина, — с помощью людей более мудрых, чем я, мои глаза открылись. Я увидела правду и сказала — правду.

— Правду, миледи?

— Высшую правду, великую правду, к которой стремятся все истины. Мне все это объяснили.

— И вы поверили?

— Кто я такая, чтобы иметь право судить?

— В самом деле, кто?

— Я служила справедливости, — продолжала Эстина, — и тем заслужила почести, которых, может быть, и недостойна.

— Может быть…

— Доктор?

— Какое отношение все это имеет к вашим сновидениям? — интерес доктора Фламбески казался вполне искренним.

— Мой первый муж, чудовище, вернулся, — услышала Эстина свое признание. — Вернулся, чтобы преследовать меня во сне. Послушайте, доктор, он ведет себя так, словно я предала его, а ведь всем известно, что он был виновен! Это просто смешно, это нечестно… Я поступила правильно, я совершила добрый поступок, и теперь мне приходится страдать за него! Где же тут справедливость?

— Расскажите, что вам снилось.

— Это обязательно?

— Вам решать, миледи… — и доктор снова умолк. Эстина обвела комнату глазами. Смотреть решительно не на что… Она снова повернулась к сидящему в тени доктору и уловила блеск его глаз под полями шляпы. Врач наблюдал за ней, и Эстина чувствовала его напряженное внимание. Теперь она окончательно убедилась, что он выделяет ее среди других пациентов, и эта мысль согрела ей кровь. Наверняка этот мужчина моложе ее, а все-таки поддался ее очарованию! Это приятно… Она воспрянула духом. Кое-чего я еще стою! Как бы дать понять это Крейнцу? Пригласить доктора на обед?..

— Что же вам рассказать? — поинтересовалась Эстина, жеманно улыбнувшись.

— Свои сны.

— И они откроют вам то, что вы хотите узнать, доктор?

— Для начала…

— А чем это кончится?

— Это вам решать. Ну же, миледи, расскажите мне свои сны, иначе наша беседа окажется бессмысленной.

— Вот как? — она загадочно улыбнулась. — И вы выбросите меня на улицу?

— Я хотел бы обнаружить истинную причину ваших несчастий, — его странный голос звучал мягко, и в то же время холодно. — Дайте мне возможность помочь вам.

Его внимательный взгляд лишил женщину последних крупиц мужества. Эстина услышала голос, путанно что-то рассказывающий, и только потом поняла, что говорит в данный момент не кто иная, как она сама.

Содержание снов изливалось из нее потоком слов. В ней не осталось ни капли гордости или здравомыслия, все заслонили ужасные воспоминания о ночных видениях. Она поведала доктору Фламбеске о кошмарном появлении ЛиМарчборга, о его несправедливых обвинениях, даже о его невыразимых мучительных ласках. Она рассказала о следах его пребывания в доме: о волосах, о личных вещах мертвеца, об ужасном влажном пятне на каминном коврике. Она жаловалась, что не может спать, что нервы ее на пределе. Говорила о Крейнце — о его вполне понятном раздражении, о его безжалостном и пугающем любопытстве. Она рассказала все и, закончив, неудержимо расплакалась.

Доктор Фламбеска молчал. Долгое время в комнате слышались только глухие рыдания Эстины. Наконец та немного опомнилась, рыдания сменились судорожными всхлипами, и тогда она сообразила, что врач даже не пытается утешить или приободрить пациентку. Ни совета, ни диагноза, ни выражения сочувствия… Хоть бы что-нибудь сказал! Ведь это же его ремесло!

Эстина замолчала. Медленно тянулись мгновения. Доктор молчал.

Наконец она сама робко окликнула его:

— Доктор?

— Миледи?

— Ну?

Ответа не было, и она заговорила решительнее:

— Что же вы обо всем этом думаете? Что это значит?

— На этот вопрос, миледи, можете ответить только вы сами.

В другое время такая уклончивость со стороны нижестоящего вызвала бы в ней раздражение, но сейчас Эстина просто растерялась:

— Разве вы не поможете мне? — услышала она свой умоляющий голос. — Неужели мне остается только умереть?

— Чего вы хотите?

— Облегчения… Лечения. Чего еще ждут от врача?

— Когда как. Понятие «лечение» может толковаться весьма широко. Чего вы хотите на самом деле, миледи? Что исцелит вас?

— Сон, — не раздумывая, ответила она. — О, сон, и главное…

— Главное?..

— Я не знаю, как сказать… — Эстина медленно подбирала слова. — Наверное, мне нужна уверенность. Надежность. Да, вот оно. Уверенность.

— Уверенность в чем?

— Я никогда об этом не задумывалась.

— Задумайтесь теперь. Это важно.

Ей не пришлось думать. Правда рвалась с языка, и едва ли она успела бы скрыть ее, даже если бы захотела.

— Я хочу знать, без тени сомнения, что Крейнц любит меня. Я хочу перестать беспокоиться об этом днем и ночью. Хочу быть уверена!

— Хорошо. Теперь мы кое-чего добились. И что внушит вам такую уверенность, миледи?

— Не знаю! Разве это не вам решать? Разве вы не врач?

— Хороший врач всегда руководствуется инстинктом своего пациента.

— Ну… — Эстина нахмурилась. Беседа нисколько не оправдывала ее ожиданий, но и неинтересной ее ни в коем случае нельзя было назвать. Она чувствовала в теле взволнованную дрожь. — Я думаю… какое-нибудь лекарство… особый эликсир. Что-нибудь, что заставит его любить меня вечно, хочет он того или нет. Что-нибудь…

— Вы, — прервал ее доктор Фламбеска, — описываете любовное зелье.

— О! — Она никогда не думала об этом. К тому же слово «зелье» пахло скорее колдовством, нежели наукой. — Я не знаю…

Она запнулась, но мысль застряла в голове. Любовное зелье. Какой-нибудь безвредный, но сильнодействующий напиток, который раз и навсегда обеспечит ей любовь Крейнца. Короче говоря — уверенность в завтрашнем дне. Да, она начинала понимать. Как ни странно это звучит, но ей нужно именно любовное зелье. Как тонко этот доктор помог ей осознать свое желание.

Эстина выразила свое согласие осторожным кивком. В этом движении сквозила надежда. Но доктор разочаровал ее, покачав головой:

— Я не торгую любовными зельями, — сообщил он.

— О, понимаю… Но тогда… — в ней вспыхнула злость. — Тогда зачем же вы вытянули из меня признание, что оно мне нужно? Зачем вы так поступили со мной?

— Миледи, вам едва ли нужно поддерживать любовь мужа искусственными средствами. Вполне достаточно вашей природной привлекательности и очарования, — невозмутимо заверил ее доктор Фламбеска.

— О! — Досада Эстины утихла. Однако она еще не была удовлетворена. — Как хотела бы я быть в этом уверена. Мне нужна уверенность .

— Это подтверждает мои предположения, — сообщил ей доктор. — Источник вашего беспокойства кроется в обычной бессоннице. Продолжительный и регулярный сон вернет вам бодрость, спокойствие и уверенность.

— Я же говорила, что мне нужно снотворное.

— Ваше заключение отчасти верно, но этого недостаточно. Ваши измученные нервы потребуют некоторой поддержки и в часы бодрствования.

— Любовь мужа…

— Всегда оставалась неизменной, в чем вы вскоре и убедитесь. Я, миледи, предоставлю вам средства, способные быстро восстановить утерянное спокойствие.

С этими словами доктор Фламбеска открыл ящик стола и извлек из него пару запечатанных стеклянных пузырьков.

Эстина склонилась вперед, чтобы рассмотреть стоящие на столе бутылочки.

— Здесь, — палец доктора постучал по пробке более объемистого пузырька, — чрезвычайно сильнодействующее снотворное. Две капли этого снадобья, добавленные в чашку молока или другого напитка, который вы пьете на ночь, обеспечат крепкий спокойный сон без всяких сновидений.

— Сон! Но… это не опасно? — забеспокоилась Эстина. — Не стану ли я рабой этого средства, если буду принимать его слишком долго?

— Нет, Это снотворное не вызывает привыкания.

— Прекрасно. Но что, если я по ошибке приму слишком много? Не случится так, что я усну и не проснусь?

— Это невозможно, миледи. Не сомневайтесь, я никогда не выписал бы пациенту средство, способное прервать его существование. Такой груз я на себя принимать не желаю.

— О! — В его словах женщине почудился какой-то двойной смысл, но ее это не касалось, и Эстина не стала искать объяснений. — А что в другой бутылочке?

— Это общеукрепляющее средство, необходимое в вашем случае. — Указательный палец доктора постучал по второй пробке. — Успокоительное моего собственного изобретения.

— Успокоительное?

— Одна-единственная ложка этого состава надежно успокоит сердце и мысли в самых волнующих ситуациях. Трудный разговор, появление перед публикой, неприятная встреча… И тому подобное. Должен подчеркнуть, что это успокоительное предназначено именно для таких случаев. Оно чрезвычайно действенно, но это довольно сильное средство. Вы меня понимаете?

— Конечно, доктор, — Эстина подождала, но он больше ничего не прибавил. Очень скоро молчание стало тяжелым, и Эстина не находила, чем бы его заполнить. По-видимому, прием был окончен. Она нервно хихикнула.

— Ну, вы мне очень помогли, и я благодарю вас, доктор, — поднявшись, она открыла ладонь, на которой лежала монета в двадцать ауслинов. — Надеюсь, этого вполне достаточно?

К ее изумлению, доктор Фламбеска не шевельнулся, и ей снова почудилась тень улыбки на его лице.

— Я не приму платы, — пояснил ей доктор, — пока не удостоверюсь, что вы полностью удовлетворены. Воспользуйтесь снотворным и успокоительным, миледи. Испытайте результат, и тогда, если вы останетесь довольны — и только тогда мы поговорим об оплате.

— Что ж, — растерянно пробормотала Эстина. Все это звучало очень благородно, однако она не понимала подобных поступков. Разве только, мелькнула у нее мысль, она для доктора — особый случай? Скромность не помешала ей уловить его нескрываемый интерес. На губах Эстины снова появилась загадочная, самодовольная улыбочка. — Вы очень великодушны, доктор. Я просто не нахожу слов.

Ответа не было, и ее улыбке стало немного неуютно в холодной атмосфере комнаты.

— Что ж, — ответа все еще не было, и она нервно защебетала, — я скоро вернусь, и, точно, с хорошими новостями.

Молчание. Прихватив со стола бутылочки, Эстина с облегчением выскользнула из комнаты.

Она прошагала мимо очереди пациентов, бормоча, чтобы подбодрить их и себя:

— Он, конечно, гений.

На улицу, где ожидала карета, и скорее домой. Она получила то, что требовалось, и все теперь будет хорошо. Леди Эстина со вздохом откинулась на мягкое сиденье. Теперь можно расслабиться и обдумать спокойно все, что произошло между ней и этим таинственным доктором Фламбеской.

Она думала о нем всю дорогу до дома, но ей ни разу не пришло в голову, что доктор после ее ухода еще долго сидел в полутемной комнате, не отрывая взгляда от песочных часов, в которых пересыпался ручеек светящихся песчинок.

Тредэйн ЛиМарчборг задумчиво отставил песочные часы в сторону. Как странно снова увидеть ее спустя столько лет… Она оказалась меньше ростом, чем ему запомнилось. Постарела, понятное дело. И болезненно разговорчива. Ему кажется или раньше она не болтала так много? Тщеславная, бестолковая, ограниченная в суждениях… Глупая.

Тредэйн бессознательно покачал головой. Может, Эстина и не умна, но тем она опаснее, и ни в коем случае не следует недооценивать ее. Она еще многих может погубить своей глупостью. Положить конец ее злодеяниям — бесспорно, доброе дело, не говоря уж о том, что это принесет ему глубокое внутреннее удовлетворение.

Обязательно принесет. Должно.