"Великий Эллипс" - читать интересную книгу автора (Вольски Пола)

XIII

— Где ты была сегодня ночью? — спросил Гирайз. — Когда землетрясение подняло меня с постели, я спустился в холл, подошел к твоему номеру и нашел только бьющихся в истерике грейслендок. Тебя среди них не было видно, я подумал, ты, вероятно, уже покинула здание. Я вышел на площадь, но и там тебя не нашел.

— Я была поблизости, — как-то неопределенно ответила Лизелл.

— Я рыскал по площади, как охотничья собака. Я не понимаю, как я мог тебя просмотреть.

— Ну, было темно, паника и все такое, — она уклонялась, не желая открывать обстоятельства, которые свели ее с Каслером Сторнзофом. — Я очень рада, что ты не пострадал.

— Судя по тем слухам, которые дошли до меня, никто не пострадал. Это очень примечательно.

— Просто невероятно.

— Но как все счастливо обернулось для несчастных у позорного столба! Им каким-то образом удалось сбежать под прикрытием всеобщей паники. Или их освободил кто-то… Как бы там ни было, все четверо исчезли. Ты заметила?

— Да. Видеть позорный столб пустым куда приятнее, но все же это не самое приятное, о чем можно говорить. — Она посмотрела в сторону часового, стоявшего на расстоянии не скольких футов у входа в здание мэрии.

— Мы разве кого-то обижаем разговорами о природных явлениях? Согласись, какое необычное время было выбрано для этих катаклизмов? Сейсмическая активность нетипична в этой части света, хотя землетрясение возникло в нужный момент, чтобы помочь сбежать…

— Невероятное совпадение. — Желая сменить тему разговора, Лизелл поднялась по каменным ступенькам и обратилась к часовому по-грейслендски: — Сейчас уже время, будьте добры впустить нас.

— Мэрия открывается в 8:00, — часовой посмотрел на свои часы. — А сейчас 7:58.

Лизелл вздохнула и вернулась к Гирайзу.

— У него часы отстают, я точно знаю, — жалобно произнесла она. — Ненавижу ждать. Нет ничего хуже этого.

— Можно о многом подумать.

— Ты приготовил карту?

— Да, но она нам не понадобится. Я помню маршрут наизусть.

— Ты уверен? Я хочу сказать, что здесь такие кривые улицы и столько поворотов, они похожи на… на тарелку голубых энорвийских червей.

— Не волнуйся.

Она волновалась, но не стоило ей указывать на это. Она принялась бессмысленно рассматривать площадь. Туземцы под руководством грейслендских хозяев убирали поврежденную брусчатку и восстанавливали поваленные фонари. Небольшая кучка ягарцев собралась у платформы, пялясь на опустевший позорный столб. Раздраженный солдат в серой форме принялся отгонять их. Перед финансовой палатой орава голых меднокожих ребятишек играла, перепрыгивая через свежие разломы в брусчатке.

Она снова посмотрела на Гирайза. Впервые за все то время, что она его знала, он изменил своей безупречной холености. Его темные волосы отросли, и прическа стала привлекательно небрежной. Его одежда цвета хаки была чистой, но чудовищно мятой, и на рубашке не хватало пуговицы. Но ни одно из этих несовершенств не могло нанести ущерба его врожденной вонарской элегантности. Маркиз в'Ализанте мог бы нырнуть головой вниз в кучу навоза и каким-то чудом сумел бы при этом остаться господином маркизом. Тени у него под глазами залегли темнее обычного, морщины стали глубже — он плохо выспался за эту ночь, и все же он выглядел бодрым, уверенным в себе и явно веселым.

— Гирайз, — решилась она спросить, — тебя действительно все это не раздражает?

— Раздражает? — он задумался на секунду. — Ты знаешь, за последние недели на мою долю выпало столько неудобств, столько раздражающих, утомительных моментов, нестыковок, разочарований, сколько за всю жизнь на меня не сваливалось. Но при этом я узнал столько нового, разнообразного — столько открытий. Меня раздражает многое, но я бы ни за что в жизни не хотел бы от этого отказаться.

— Это не похоже на речь господина маркиза, когда-то не мечтавшего о большем, чем курсировать между Ширином и Бельферо.

— Во-первых, он мог немного измениться, а во-вторых, тебе могло только казаться, что ты его хорошо знаешь.

— Ну и что верно в твоем случае?

— И то и другое.

— Ты дразнишь меня?

Вопрос навсегда остался без ответа, поскольку в этот момент часовой вышел из здания мэрии и сделал им знак рукой.

Они вместе взбежали вверх по лестнице, затем через дверь в безликий вестибюль, где скучающий часовой показал им, как пройти к подклерку муниципальной администрации на втором этаже. И снова вверх по лестнице, мимо щеголеватых фигур в серых мундирах, мимо цивилизованных костюмов и белых западных лиц, которые удивленно смотрели вслед парочке, несущейся по безликому коридору к двери с матовым стеклом и аккуратной надписи на грейслендском — МУНИЦИПАЛЬНАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ.

Гирайз постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Она была открыта, они вошли. В комнате не было ничего лишнего — образец безупречного порядка. Вдоль стен — шкафы с папками, старый деревянный письменный стол, рядом — два стула, позади — шкаф с книгами, и больше никакой мебели. Клерк — лысый, с детским лицом, в очках с металлической оправой, одетый в штатское — сидел за письменным столом. При их появлении он поднял глаза, брови его удивленно выгнулись.

— Вы являетесь подклерк из Муниципальной Администрации, да? — спросил Гирайз.

Его грейслендский был ничем не лучше, чем у нее, обратила внимание Лизелл.

— Совершенно верно, — ответил подклерк высоким педантичным голосом.

— Мы должны паспорта иметь проштамповать официальной печать.

— Официальная печать города Ксо-Ксо, — пояснила Лизелл. С обворожительной улыбкой она достала паспорт и положила его на стол. — Вы делайте штамповать, будьте добры.

Рядом Гирайз положил свой паспорт. Подклерк муниципальной администрации взглянул на документы и уточнил:

— Из Вонара, да?

— Совершенно верно, господин подклерк, — прощебетала Лизелл.

Он смерил ее взглядом с головы до ног, не упустив пышные золотисто-рыжие локоны, наскоро собранные на затылке и сбегающие вниз по спине, нетипичные для вонарки бизакскую тунику и юбку-брюки. После этого созерцания его брови поднялись еще выше — почти достигли волосистой части головы.

Лизелл почувствовала, что краснеет. Грейслендский сопляк, подумала она, продолжая смотреть на него невозмутимым взглядом.

Подклерк перевел взгляд на Гирайза, обросшего и помятого, и догадался:

— Вы, наверное, участники Великого Эллипса?

— Совершенно верно, господин подклерк, — ответил Гирайз.

— Вы самый умный догадаться об этом, господин подклерк, — восхитилась Лизелл.

— Наш грейслендский участник, главнокомандующий Сторнзоф, надерет кнутом ваши вонарские задницы, — подбодрил их подклерк. Ответа не последовало, и он добавил: — Наш Сторнзоф уже зарегистрировался и ушел вперед, поэтому вам его не догнать, вы можете сдаться прямо сейчас.

— Да, да, может быть, господин подклерк, — ответил Гирайз, — но мы должны продолжить. Будьте так добры, штамповать паспорта…

— Я тоже сделал ставку в Великом Эллипсе, — сообщил им подклерк. — Двадцать серебряных грейсмарок я поставил на нашего главнокомандующего Сторнзофа.

— Вы иметь хороший спортивный дух, — согласно кивнула Лизелл.

— Так что вы понимаете, — признался печально подклерк, — победа Грейсленда — это не только вопрос национальной гордости для меня, но это еще и мой личный интерес. Я уверен, вы меня понимаете.

Лизелл и Гирайз обменялись тревожными взглядами.

— Ну а теперь, что касается ваших вонарских паспортов, — продолжал подклерк. — Они требуют, тщательной проверки. Это необходимо сделать для полной уверенности, что все в порядке.

— Я уверить вас… — начал Гирайз.

— Подождите молча, будьте добры, — порекомендовал подклерк — Вы можете присесть, если желаете. Потребуется некоторое время.

— Но мы не иметь время! — запротестовала Лизелл. — И…

— Помолчите. Я должен проверить подлинность всех штампов и печатей, которые вы мне тут представили. Задача требует от меня предельного внимания.

— Но, — начала Лизелл. Гирайз посмотрел на нее предостерегающе.

Подклерк открыл один из паспортов, полностью изучил первую страницу, затем неспешно поднялся и подошел к книжному шкафу, достал с полки массивный том и вернулся с ним на свое место. Открыв книгу, он нашел нужный указатель, затем открыл страницу с искусно отпечатанным гражданским штампом и придирчиво сравнил его со штампом в паспорте. Наконец он удовлетворенно кивнул и перешел к следующему штампу в паспорте, внимательно рассмотрел его и поднялся, чтобы взять следующий том.

Лизелл беспокойно топталась на месте. Пока подклерк изучает, время уходит. В таком темпе он не скоро закончит, но она не может столько ждать. Она кашлянула, но тот даже не поднял головы.

— Господин подклерк, — умоляюще начала она. Он посмотрел на нее.

— Господин подклерк, мы очень хотим сделать большую скорость, и наши документы правильные, они точно в совершенном порядке…

— Оставшиеся штампы тоже должны быть проверены, — сообщил ей подклерк. — Проверка только началась, может быть, вы хотите пока пойти прогуляться, возвращайтесь к концу дня. Возможно, к тому времени я закончу.

— Сэр, вы не понимать! Мы не можем ждать! Мы… — Гирайз поймал ее взгляд и едва заметно покачал головой. Лизелл тут же закрыла рот.

— Господин подклерк, — вмешался уважительно Гирайз, и глаза грейслендца за стеклами очков посмотрели на него. — Разрешите мне, пожалуйста, предложить вам. В Империи вы занятый официальное лицо, ваше время так ценное тратить его напрасно на маленькие дела. Может быть, подарок Муниципальной Администрации послужит демонстрацией нашей хорошей честности, позволит вам в ответ освободить некоторые формальности. — Достав несколько банкнот из своего портмоне, он положил их на стол.

— А? Что это? — подклерк внимательно посмотрел на предложенное. — Вонарские новые рекко?

— Они хорошие по всему миру, — заверил Гирайз. — Новые рекко, я даю, равны сорок грейсмарок. Это доказать нашу хорошую честность.

— Этот подарок говорит в вашу пользу, — решил подклерк. — Вы ведете себя как настоящий друг Империи, и я приму ваши документы, которые кажутся в полном порядке, в соответствии с суммой.

Легкий стук по бумаге смоченной в чернилах резины оповестил об официальном подтверждении присутствия Гирайза в'Ализанте в городе Ксо-Ксо.

— Держите, — подклерк протянул паспорт его владельцу. — Вам удалось добиться моего расположения. Но вы ведь понимаете, я уверен, что мой жест доверия не может распространяться на присутствующую здесь женщину, ее документы требуют тщательной проверки.

Лизелл думала, что предложение господина Маркиза распространяется и на нее.

— Да, понимаю, господин подклерк, — серьезно пробормотал Гирайз. — Вы служить Империи и понимать свой долг. Я оставлять ее вам тогда. — Делая вид, что он не замечает удивления грейслендца, он развернулся и направился к двери.

— Как ты посмел, аспид, — проворчала Лизелл. Достав пригоршню новых рекко, она хлопнула их на стол. — Вот, здесь может равняться пятьдесят грейсмарка или больше, можно больше. Это доказать мою хорошую честность, господин подклерк, сэр.

— Угу, — подклерк пересчитал деньги. — Хорошо. Вы убедили меня в своей честности. Ваши документы — действительны. — И, расщедрившись, он поставил штамп и вернул ей паспорт.

— Спасибо, господин подклерк, — выдавила из себя Лизелл. — Мы будем продолжать свой путь.

— Как вам будет угодно. Хотя ваши усилия бесполезны. Вы никогда не обгоните нашего главнокомандующего Сторнзофа, ему на роду написано побеждать. Он родился в Грейсленде, понятно вам?

— Читай газеты, — посоветовала Лизелл и вместе с Гирайзом покинула муниципальную администрацию.

Несколькими минутами позже они уже вышли из дверей мэрии, прошли мимо часового и оказались на залитой солнцем площади, где Лизелл посмотрела на свои карманные часы.

— 8:17, — констатировала она мрачно, и они припустили рысью. — Эта скотина задержала нас. У грейслендцев нет ни какого понятия о честной игре. — Она вспомнила о Каслере Сторнзофе и выражении его глаз. — По крайней мере, у большинства. И было бы значительно хуже, если бы тебе не пришла в голову идея дать ему взятку. Отлично. Но неужели ты бы действительно меня там бросил?

— Мы же участвуем в гонках, не так ли?

— Но…

— Быстрее, — Гирайз ускорил шаг. — Шагай быстрее.

— Не могу, — вышла из себя Лизелл. — Этот саквояж, с ним так неудобно.

— Тогда выброси его, я не собираюсь из-за тебя опаздывать.

— Никто тебя об этом и не просит. — Нет, она больше не будет выбрасывать свой багаж, решено. Во второй раз — нет. Она сделала рывок, поравнялась с ним, тяжело дыша, и спросила: — Да-ле-ко е-ще?

Не отвечая, он повернул и понесся вдоль незнакомой улочки, которая закончилась импровизированным временным мостиком из скользких досок, перекинутых через ручей, пробивающийся сквозь горы мусора и нечистот. Стоящие рядом постройки были маленькие и грязные, покрытые пальмовыми листьями крыши были изъедены черной плесенью.

Он знает дорогу, уговаривала себя Лизелл. Он сказал, что выучил наизусть кратчайший маршрут, а Гирайз в'Ализанте не бросает слов на ветер.

Они прошли мост, далее по еще одной заваленной отбросами улочке, и наконец вид стал поприличнее, улочка расширилась, неопрятные деревянные дома сменились большими постройками, приземистыми, тяжеловесными, безупречно чистыми, с высокими глухими стенами. Чувствовалась грейслендская рука. Склад какой-то? Если так, то очень даже симпатичный, значит, и порт где-то рядом.

Еще один поворот, вперед по тесному проходу между складами, и неожиданно путь им перекрыла стена, соединяющая два здания. Они остановились.

— Что-то не так, — нахмурился Гирайз. — На карте стена не указана, ее не должно здесь быть.

— Может быть, мы не там повернули? — Лизелл воспользовалась передышкой и поставила саквояж на землю.

Он пропустил мимо ушей ее замечание.

— Недавно построена, — решил он. — Здесь был прямой выход к морю. Теперь нам придется идти в обход.

— Есть ли смысл? — Она не могла удержаться, чтобы не посмотреть на часы. — Уже 8:32. Мы опоздали, Гирайз. Эта грейслендская свинья пустила нас ко дну.

— Ты уверена, что «Водяная фея» уйдет точно по расписанию?

— Там грейслендская команда?

— Если они задержатся на пять-десять минут, мы можем еще успеть. Так что бери сумку и вперед, или я оставляю тебя здесь.

— Я просто ненавижу, когда ты начинаешь мне угрожать, — она подняла свой саквояж.

И они повернули назад, снова на улицу, дошли до перекрестка, повернули налево и начали петлять между складами. Все склады были похожи друг на друга, и вскоре Лизелл стало казаться, что она ходит кругами. Она уже готова была сказать об этом Гирайзу, когда они вдруг выбрались из складских дебрей и попали на причал № 1. Перед ними открылась Яга, несущая свои коричневатые воды к океану, водяные птицы с хриплыми криками кружились над головой, и ошеломляющее количество разнообразных лодок швартовалось в доке. Здесь было все — от крошечных местных лодчонок с прямыми парусами до современных транспортных судов, от грейслендских паровых линейных патрульных катеров до ягарских приземистых плавучих домов. Но нигде среди этого многообразия Лизелл не видела хоть чего-нибудь отдаленно похожего на пассажирский пароход. «Водяная фея», она вспомнила, отправляется с причала № 12, а это несколько сот ярдов вниз по реке.

— Сюда, — Гирайз уже сориентировался.

Она напрягала все силы, чтобы только не отстать. Его угрозы могли сбыться в любую минуту — он не давал ей никаких поблажек, а саквояж, который она отказалась бросить, как якорь тащил ее ко дну, и все же она старалась идти с ним в ногу.

Причал № 4. Краем глаза она увидела табличку, сделанную с грейслендской аккуратностью. Также она заметила несколько любопытных голов, повернувшихся в сторону пары иностранцев, бегущих трусцой, задыхающихся, но на смущение у Лизелл не было времени.

Причал № 7. Причал № 8. В боку у Лизелл кололо, а мышцы руки, державшей саквояж, тряслись от напряжения. Саквояж грозил выскользнуть из ее потной ладони, и она судорожно вцепилась в него.

Причал № 10. У нее начало подниматься настроение, она чувствовала, что они уже почти у цели. Гирайз был прав, как и в большинстве случаев.

Причал № 11, а там уже, наконец, и Причал № 12. И вот она — «Водяная фея»: на вид комфортабельный, с небольшой, как у баржи, осадкой пароход, работая боковым колесом, набирал ход, покидая порт. Низкий гудок его трубы оповестил о триумфальном отплытии почти точно по расписанию.

Вой горя и ярости вырвался у Лизелл. Выскочив на край пирса, она закричала, махая свободной рукой. Она видела пассажиров и членов команды на борту парохода, они смотрели и показывали на нее, но «Водяная фея» не изменила выбранного курса. Нечленораздельные крики раздирали ей рот.

Гирайз подошел и встал рядом. Повернувшись к нему, она потребовала:

— Заставь их повернуть назад!

— Ты знаешь способ? — вежливо спросил он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я не знаю! Придумай что-нибудь! Ты же бывший Благородный, ты привык приказывать окружающим. Это у тебя в крови — у твоего деда были крепостные, скажешь, нет?

— Да, но ни один из них не достался мне в наследство.

— Лизелл, успокойся и смотри открыто фактам в лицо. Мы опоздали, и пароход не повернет назад, и мы ничего не можем с этим сделать.

— Мы не должны забывать, что Каслер Сторнзоф, конечно же, уплыл на этом пароходе, и если мы…

— Сторнзоф — не единственная проблема, — прервал ее Гирайз.

Что-то насторожило ее в его спокойном тоне, и она проследила за его взглядом, прикованном к палубе. Одна из фигур, стоявшая у перил, казалась знакомой. Это не Каслер. Кто-то ниже ростом, темнее, более плотный, одетый невообразимо. Просторную, с длинными рукавами темно-бордовую рубашку нельзя было бы спутать ни с какой другой даже на расстоянии.

— Поб Джил Лиджилл! — воскликнула Лизелл. — Я думала, мы оставили его где-то в Зуликистане. Как он здесь оказался?

— Деньги, — кратко ответил Гирайз.

— Ты думаешь, он дал взятку часовому у входа в мэрию? Или подклерку?

— Держу пари, он наверняка кого-то купил.

— Но это нечестно, — ей хотелось погрозить кулаком вслед «Водяной фее», но она сдержалась. Этот жест только порадует Джила Лиджилла. — Это нечестно.

— Кто знает. Но это не повод агонизировать. Следующий пароход уходит на юг завтра утром, на нем мы и отправимся. А пока нам придется торчать здесь, в Ксо-Ксо, который, несмотря на свой неприглядный вид, все же не самая последняя дыра на свете. Гонки еще не закончены, и где-нибудь, возможно, мы их настигнем…

— Нет, — твердо сказала Лизелл. — Нет. Так не пойдет. Я не согласна.

— Хороший настрой, но я боюсь, у тебя нет особого выбора.

— Есть.

— Правда? Ты собираешься вплавь отправиться в Юмо?

— Если будет нужно. Но я полагаю, что есть лучшие способы туда попасть, и они бы наверняка пришли бы тебе в голову, если бы ты не был настолько готов бросить все и принять все как есть…

— Я готов объективно принимать реальность, и это ты почему-то забыла упомянуть, — огрызнулся Гирайз. — И если тебе пришло в голову на своих двоих прогуляться по джунглям, то я вынужден буду констатировать, что твои умственные способности к данному моменту полностью угасли.

— С моими умственными способностями все в порядке, угасло скорее твое воображение. Если бы оно у тебя работало, то ты бы заметил, что здесь полно лодок, большинство из них — частные. И среди их владельцев мы можем найти того, кто довез бы нас до Юмо.

Закончив речь, она была исполнена бешенства по отношению к самой себе, поскольку Гирайз смотрел на нее с выражением легкого удивленного интереса, и она видела, что он считает ее идею вполне жизнеспособной. Из этого следует, что она могла бы придержать ее для себя. Она только что пожертвовала в его пользу определенным преимуществом, и снова за это она должна благодарить только свою несдержанность и свой болтливый язык.

— Личный транспорт, — задумчиво произнес Гирайз. — Не плохая идея. Ты права, Лизелл, мое воображение действительно впало в спячку. Я прошу прощения за тон, в котором я говорил с тобой.

Стоило допустить просчет ради того, чтобы услышать от него эти слова.

— Вполне справедливо, — ответила она, стараясь не показать своего удовлетворения. Она закрутила головой по сторонам. Везде — лодки. — Ну, с какой начнем?

— Какая больше всего тебе нравится?

— Любая подойдет. Нетрудно будет найти, — решила Лизелл.

Но это оказалось не так легко, как она полагала.

Много свободных лодок. Одни — безнадежно непригодные, другие — слишком большие для частного найма, третьи — слишком крошечные, чтобы взять на борт пассажиров, или опасно ветхие. Вначале они подошли к чистому, свежеокрашенному, ухоженному маленькому пакетботу, чей хозяин, вышколенный на западный манер ягарец, выразил радостное желание довезти их только до Ништла Кемпа — конечной точки его обычного маршрута, но не на милю дальше.

— Слишком далеко до Юмо, — пояснил он на отличном вонарском. — Слишком опасный путь для маленькой лодки, а большие торговые пароходы не сдаются в частный найм, хотя… разве что вы заплатите тридцать тысяч новых рекко, ну или около того.

Лизелл с Гирайзом переглянулись. У них были деньги, но не настолько большая сумма.

— А пассажирский придет в Ксо-Ксо завтра утром к причалу № 12, — сообщил им капитан пакетбота. — Хотя нет, я слышал, что «Водоросль» села на мель к северу от Флунской излучины. Только послезавтра вы сможете на ней отправиться в Юмо.

— Мы не можем так долго ждать, — пояснил ему Гирайз, и они с Лизелл пошли дальше но причалу.

Четыре следующих капитана, к которым они обратились, ответили им отказом. Пятый говорил только по-ягарски, и выражал живую заинтересованность, пока они не объяснили, куда им надо.

— Юмо, — четко выговорила Лизелл. Она показала на юг и повторила: — ЮМО ТАУН.

Он понял ее, что-то прохрюкал на своем языке и затряс головой. Они пошли дальше.

Отказавшись от излишней требовательности к внешнему виду лодок, они попробовали договориться с владельцами двух небольших суденышек, но те не соглашались ни за какие деньги. Прохаживавшийся рядом обладатель выдолбленного из дерева каноэ слышал их разговор и предложил доставить их до Нижнего Океана — да хоть на край света — в целости и сохранности, если боги будут к ним благосклонны.

— Боги разрешат, я вас и до звезд довезу, — пообещал он с сумасшедшей улыбкой.

— Мы подумаем, — ответила ему Лизелл, понимая, что и этот вариант она не сбрасывает со счетов. Но пока они пошли дальше.

Последовали еще три отказа, и ее первоначальная убежденность пошла на убыль. Она вновь почувствовала тяжесть саквояжа, но разочарование было еще тяжелее.

— Может быть, нам согласиться на каноэ? — спросила она.

— Ни в коем случае, — ответил Гирайз. — Очень непрактично. К тому же мне не понравилась улыбка его хозяина. Он похож на ненормального.

— О да, — раздался низкий голос у них за спиной. — Сумасшедший, как заяц по весне, готов завалиться на спину, как бешеный грызун, ему все время моча в голову бьет. А вот Джив-Хьюз не такой.

Они обернулись. Перед ними стоял высокий и плотный мужчина, который на первый взгляд казался непомерно рослым ягарцем. Одет он был в мешковатые брюки, свободную тунику и плетеные сандалии, в которых обычно ходят ягарские городские жители. Его длинная, аккуратно заплетенная коса была перевита ниткой из стеклянных бус и деревянных колец, а лицо раскрашено замысловатыми рисунками голубого цвета. При близком рассмотрении сквозь рисунки проглядывало лицо с белой, покрытой веснушками кожей, поблескивали глубоко посаженные, обрамленные коричневатыми естественными тенями серые глаза, и пробивались завитки рыжей с проседью бороды. Явно не ягарец, откуда-то с запада.

— Сегодня вам везет, — продолжал незнакомец. В его свободный вонарский вплетались кирентские гласные. — Джив-Хьюз случайно услышал ваш разговор, он понимает ваши проблемы, и это ваше счастье, что он здесь и может разрешить их. Руп Джив-Хьюз к вашим услугам, он очень опытный речной гонщик, владелец и капитан быстрого маленького пароходика, который готов доставить вас прямо в Юмо Таун за пустяковую сумму в одну тысячу новых рекко. Сэр, мадам, радуйтесь — вашим бедам пришел конец.

— Правда? — Лизелл внимательно изучала незнакомца. Она обратила внимание на суженные зрачки, предательский желтый ободок вокруг губ и выражение маниакальной оживленности — классические признаки воздействия маруки. Она читала, что местные жители в своей широкой массе пристрастны к марукиньюту — напитку, который получают путем настаивания стручкообразного плода дерева маруки. В слабой концентрации напиток дает приятный тонизирующий эффект. Более сильный вариант вызывает разнообразные симптомы: от хорошего расположения духа до эйфории. Длительное же употребление пакостной, вызывающей привыкание разновидности, известной как марутчо, может привести к полному помешательству. Она посмотрела на Гирайза и увидела, что ее подозрения зеркально отражаются в его глазах.

— М-м-м-да, — капитан Джив-Хьюз басовито засмеялся, — как вы уже успели убедиться, личный транспорт вниз по реке не так-то легко добыть. Но Руп Джив-Хьюз в хорошем расположении духа, его переполняет любовь к людям и желание кого-нибудь облагодетельствовать себе на радость. Сегодня он расположен к щедрости. Поэтому он передает себя и свое судно в ваше распоряжение. Он готов отплыть прямо сейчас. Сию секунду. Он уверен, что вы не будете мешкать. Пойдем, тронемся в путь.

— Спасибо, капитан, но ваши услуги не понадобятся, — решительно отказался Гирайз.

— Подожди, я не уверена… — начала Лизелл.

— Джив-Хьюз понимает. Вы уже с кем-то сговорились, — капитан великодушно кивнул. — Ясное дело, в течение часа отправитесь.

— Мы рассматриваем разные варианты.

— Их миллионы, сэр.

— Гирайз, можно тебя на пару слов? Наедине? — сладким голосом произнесла Лизелл. Схватив его под руку, она оттащила его на несколько ярдов и разъяренно зашипела: — Ты что делаешь?

— Предотвращаю катастрофу, — ответил Гирайз. — Этот парень ненадежен. Я не доверю ему наши жизни.

— У нас нет выбора.

— Ты не понимаешь. Они здесь используют стимулирующее средство, которое пагубно сказывается на интеллекте и лишает способности адекватной оценки…

— Да, я все знаю о марукиньюту, и если кто и не понимает, так это ты. Нам нужно выбраться отсюда, Гирайз. Мне, по крайней мере, нужно. Выбраться прямо сейчас, любой ценой, и я не могу позволить себе прицениваться и выбирать. Если у этого Джив-Хьюза есть лодка и он готов отвезти меня в Юмо, то мне плевать, что он напился какой-то дряни.

— Тебе будет не наплевать, когда одурманенный наркотиками парень налетит в своей лодке на скалу и тебя выбросит в кишащую всякими тварями реку. А здешние водные твари плотоядны, ты же знаешь. Они плавают косяками, как рыбы, и обглодают тебя до костей в считанные минуты.

— Твари-убийцы? Очень живописно. Признаюсь, я недооценила силу твоего воображения.

— Воображение здесь ни при чем, я просто констатирую общеизвестный факт. Этот разрисованный, опившийся кирендиец не подходит на роль капитана лодки, и я не позволю тебе…

— Не позволишь?! Заговорил тот старый Гирайз, которого я так хорошо знала. Интересно, долго ли ты будешь рядиться в это обличье?

— Сейчас не время и не место продолжать старые ссоры. Если я обидел тебя — сожалею, но ты должна понять, что я говорю все это только потому, что искренне беспокоюсь о твоем бла…

— Да, это всегда было оправданием любого проявления твоей высокомерной самонадеянности — все ради моего блага. Ну что ж, спасибо тебе за твое «искреннее беспокойство», но я способ на и самостоятельно принимать решения. А я решила отправиться на лодке этого кирендийца. Если хочешь составить мне компанию, тогда бери сумку и пошли, если нет, я оставляю тебя здесь — исполненная радости от одержанной победы, она развернулась и быстро пошла прочь. Она слушала, как он чертыхался, но его шагов по деревянному настилу причала не было слышно, и сомнения закрались в ее душу. А вдруг он действительно позволит ей отправиться одной, вдруг он останется здесь и продолжит поиски лучшего варианта? Ну и пусть. Это даже к лучшему, уверяла она себя. Он может искать так до захода солнца и ничего не найти. Он может так прождать еще два дня, пока не придет следующий пассажирский пароход. Да ради бога, пусть остается!

Она остановилась перед плотной фигурой с раскрашенным лицом и начала:

— Капитан Джив-Хьюз…

— А, вы готовы отправиться в путь! — желтоватый оскал сверкнул между голубыми татуировками. — Очень мудрое решение. Мадам, м-м-м-да. Очень мудрое.

— Вы действительно готовы отправиться в это длительное путешествие прямо сейчас?

— Тысяча новых рекко все делает возможным.

— У вас достаточно горючего и провизии?

— Все необходимое можно добыть по пути. Джунгли, мадам, для настоящего мужчины — истинная кладовая сокровищ.

— А сама лодка? Она давно осматривалась? Каково ее техническое состояние? Она надежная? Выдержит путешествие по реке?

— У нее выдержка как у благочестивой вдовы, у которой семеро по лавкам. У нее выдержка как у странствующего святого, омывающего ноги бедняков. У нее выдержка…

— А команда?

— Капитан и кочегар.

— И это все? У вас нет помощника или какого-нибудь юнги?

— Никто больше не нужен, с гордостью может заявить Джив-Хьюз. Смотрите на все с оптимизмом, мадам, Джив-Хьюз только так и делает. Если нет команды, никто вам и мешать не будет. Прав ли Джив-Хьюз — вы решили путешествовать одна?

— Одна? — она заколебалась. Его суженные зрачки ярко выделялись на налитых кровью белках, чей стеклянный блеск неожиданно начал нервировать ее. Она представила себя на борту лодки посреди широкой Яги ночью, наедине с этим странным персонажем и его кочегаром, под завязку накачанными марукиньютой. Каждая клеточка ее организма заголосила об опасности. Она не могла позволить себе малодушие, ни в коем случае, если? она рассчитывает на победу, и, в конце концов, у нее есть пистолет в кармане, но тем не менее…

— Мадам едет со мной, — раздался голос Гирайза в'Ализанте.

Она обернулась. Он стоял прямо за ее спиной, и от облегчения и радости у нее даже слезы выступили на глазах. Она сморгнула их, молясь, чтобы он их не увидел. Это дало бы ему заслуженное право насмехаться над ней без снисхождения. Но, с другой стороны, трезво напомнила она себе, она бы вырвалась вперед и проделала бы этот путь в одиночестве, если бы в том была надобность. Она бы спала полностью одетой, с «креннисовым» под подушкой — если у нее будет подушка, но она бы действительно вырвалась вперед, одна.

— Решил ехать со мной? — спросила она, к ее чести, с деланной беспечностью.

— Я уже достаточно нагулялся по пристани, — ответил он так же непринужденно. — И я решил попытать счастья с Джив-Хьюзом.

— Вот и отлично, — кивнул капитан. — Отлично, Джив-Хьюз поздравляет вас, сэр. Вас и мадам ожидает незабываемое путешествие.

— Мы и не сомневаемся. Ведите же нас к свой лодке, капитан.

— С превеликой гордостью и удовольствием. Вы будете удивлены. Сюда.

Он повел их по пристани к помосту, державшемуся на сваях, источенных червями и покрытых голубовато-зелеными водорослями. Здесь было кладбище лодок, казалось, брошенных догнивать в покое.

— Вот она. Гордость Джив-Хьюза, его красавица, его радость, — капитан широким жестом указал на грязную, проржавевшую, старомодную лохань, на которой облупилась краска и торчала покрытая выбоинами труба. Превратившийся в лохмотья триколор — знак независимого владельца — свисал с флагштока. Выцветшие буквы на носу представили имя судна — «Слепая калека».

У Лизелл отпала челюсть. У нее достало духа взглянуть Гирайзу в глаза.

— У нее, конечно, краска кое-где пооблупилась и флаг истрепался, — меланхолично согласился Джив-Хьюз, — и она совсем не фешенебельная красотка, но у нее сердце истинного чемпиона, если «Калека» раскочегарится, то доставит вас целехонькими прямо в Юмо.

— Сколько она будет туда идти? Сможем ли мы обогнать «Водяную фею»?

— Обогнать «Фею»? Эта напыщенная, перегруженная, хваленая шаланда будет купаться в нашем кильватере буквально уже через несколько часов. Положитесь на мою малышку.

Лизелл набрала полные легкие воздуха и заставила себя открыть рот:

— Можно подняться на борт, капитан?

— М-м-м-да. Мадам помнит… — он многозначительно потер вместе тремя пальцами.

— Да, конечно, — ее портмоне выдало пятьсот новых рекко, которые она протянула с напускной небрежностью. Гирайз сделал то же самое, и капитан Джив-Хьюз величественным жестом пригласил их взойти на скользкий, скрипучий трап.

«Слепая калека» воняла прогорклым жиром, дешевыми сигарами и экскрементами. Последний запах служил признаком того, что помойное ведро или ночной горшок опорожняется в лучшем случае нерегулярно. Лизелл сморщила нос. Только из вежливости она не зажала ноздри. Их с Гирайзом глаза встретились. Его черная бровь поднялась. Неожиданно она почувствовала, что сейчас захихикает. С усилием она подавила неуместный смех. Здесь не над чем смеяться, сказала она себе строго. «Слепая калека» отвратительна и, может статься, не вполне здорова…

Душивший ее смех она превратила в кашель.

Чего доброго, она еще какую-нибудь ужасную болезнь подхватит на этом плавучем чумном бараке. Одним воздухом можно отравиться, пока доберешься до… до…

— Сколько дней до Юмо?

— Может, пять, а может, и все двенадцать. Зависит от погоды, от того, как река себя поведет, ну и, конечно же, от расположения Девяти блаженных племен, — спокойно ответил Джив-Хьюз.

— О, — радость ее испарилась. Пять дней на борту «Слепой калеки» представляют серьезное затруднение. А двенадцать — просто за гранью терпения.

— Слишком большой разброс по времени, — заметил Гирайз с видимым безразличием. — Как бы вы оценили нынешнее состояние реки, погоды и Блаженных племен, капитан?

— Погода благоприятная, — доложил капитан, — период весенних дождей закончился, летняя жара еще не установилась. Лучшее время для речной прогулки, и не стоит беспокоиться насчет «Калеки». Вода высокая, течение быстрое, мели затоплены. Надо умудриться сесть на мель в такое время — то, что «Водоросль» села на песок у Флунской излучины, означает, что ее капитан совершил невозможное. Что касается расположения Девяти блаженных племен, то это не так просто оценить. И думать нечего, они очень рассержены последними событиями, и если представится возможность, они, не раздумывая, выразят свое недовольство. Но таких возможностей между Ксо-Ксо и Яга-Та'ари мало, спасибо грейслендскому присутствию. Пожиратели требухи — так здесь называют дюжих сынов Империи — роятся на этом отрезке реки как неугомонные маленькие серые пчелы, и нужно отдать им должное, они держат тут все в надлежащем порядке. А вот ниже Яга-Та'ари водопады Япсиньоло заставляют все суда идти в обход, через протоки Яга-Та'ари, а их труднопроходимость бросает вызов даже грейслендской работоспособности и усердию. Вот там, где протоки узкие, а джунгли почти непроходимы, Блаженные племена и представляют силу, которую нужно принимать в расчет. Но Руп Джив-Хьюз не боится встретиться с ними лицом к лицу. Его судьба не отягощена, а звезда его восходит. Сэр, мадам, вам выпало счастье быть под защитой Джив-Хьюза.

— Очень убедительная оценка, капитан, — заметил Гирайз с очевидным одобрением. Он посмотрел на Лизелл, и в его глазах она прочитала: — Еще есть время повернуть назад.

Никогда, ответили ее глаза. Вслух она сказала:

— Покажите нам наши каюты, капитан.

— Внизу, — дружелюбно ответил Джив-Хьюз. — Удобное расположение. Мадам нужно только довериться своему носу.

— Нам нужны отдельные каюты, — пояснила Лизелл.

— Каюты? — он задумался. — Мадам скоро поймет, что мы ведем на «Калеке» очень простую жизнь. Только у капитана в распоряжении имеется отдельная каюта. Пассажиры и команда вешают гамаки там, где им заблагорассудится.

— Но, конечно же, вы не думаете, что я буду спать с… я хочу сказать, что вы должны понимать, что это совершенно невозможно…

— Мадам может наслаждаться вечером на палубе, там много места. Лунная дорожка на воде, великолепные звезды над головой, прохладный ветерок обдувает…

— И тучи комаров на теле, и проливной дождь освежит…

— Нет, капитан, — Лизелл сложила на груди руки. — Палуба не подходит, и…

— И мадам, вне всякого сомнения, желала бы осмотреть иные варианты, — подхватил жизнерадостно капитан. — Есть машинное отделение, трюм и камбуз — масса альтернатив. Возможно, Оонуву подскажет что-нибудь мадам, он знает «Слепую калеку» как свои пять пальцев.

— Оонуву?

— Кочегар, славный малый.

— Но…

— А сейчас Джив-Хьюз должен приступить к работе. Сэр, мадам, все, что вам нужно, вы найдете внизу. Идите, позвольте нам отдать швартовы. — С этими словами капитан навис над открытым люком и, что-то крикнув по-ягарски вниз своему невидимому помощнику, развернулся и начал борьбу с трапом.

— Ты принимаешь его предложение? — Гирайз даже не пытался скрывать, что происходящее его забавляет. — Если нет, лучше решить поскорее.

— Нечего здесь решать, — отрезала она и ловко проскользнула мимо него, чтобы спуститься по трапу в кишащий тараканами камбуз. Лизелл прошла его, даже не поднимая глаз. За камбузом находился трюм, где стоял примитивный котел, над которым осуществлял контроль мускулистый, блестящий от пота ягарский юноша. Из одежды его прикрывала только набедренная повязка, на вид ему было лет около пятнадцати. Он повернулся, когда она вошла, и она поймала брошенный на нее быстрый взгляд черных глаз, горящих как угли под челкой спутанных черных волос. Оонуву — вне всякого сомнения, это был он. Лизелл попыталась вежливо улыбнуться. Ее улыбка осталась без ответа. Жадные глаза молодого кочегара сузились. Отложив лопату в сторону, он опустился на корточки и уставился на нее долгим, ничего не выражающим взглядом. Его руки задвигались по бедрам, вверх — вниз, оставляя на медного цвета коже следы черной угольной пыли. У нее неприятно засосало под ложечкой. Не нужно ей было отходить от Гирайза. Она сделала ошибку. Беспокоить Гирайза?! Я сама могу позаботиться о себе. Она повернулась и пошла прочь.

Она услышала за спиной шепот Оонуву. Она не поняла ни одного ягарского слова и чувствовала, что не хочет понимать.

Следующая дверь была открыта, за ней пряталась крошечная каморка с гамаком, кроме гамака, там был дубовый сундук, закрытый на ключ, рундук с висячим замком и стол, на котором стояла спиртовая горелка. Внутри каюты стоял густой запах марукиньюту. Нетрудно было догадаться, что это — каюта капитана. Она тут же закрыла дверь.

Пройдя вперед, к главной каюте, она обнаружила среди груды отвратительно пахнущего мусора полдюжины грязных гамаков. Ни умывальника, ни подушек, ни простыней. Негде скрыться от посторонних глаз. И никаких альтернатив. Она опустила на пол саквояж.

Неожиданный скрип испугал ее и заставил обернуться: Оонуву маячил в узком дверном проеме. Опершись о косяк, он стоял, собранный и неподвижный, с застывшим, как маска, медным лицом и не сводил с нее своих немигающих раскосых глаз.

— В чем дело? — спросила Лизелл с холодной вежливостью, за которой она скрывала свое понимание. Его лицо не изменилось, и она терялась в догадках, понимает ли он еще какой-нибудь язык, кроме ягарского.

Она повторила вопрос по-грейслендски. Никакого ответа, ни один мускул не дрогнул на его лице. Его загадочная неподвижность начинала действовать ей на нервы, но жаловаться было не на что, юноша ничего плохого не делал.

Марукиньюту так действует? Но по его глазам этого нельзя было определить, поскольку его черные зрачки полностью сливались с черной радужной оболочкой глаз.

— Уходите, — коротко приказала она, — идите назад и занимайтесь своим делом.

Он никак не отреагировал, и ее рука непроизвольно потянулась к карману, где лежал «креннисов». Коснувшись стали, рука остановилась. Наведет ли она заряженный пистолет на юношу, который не представляет открытой угрозы? Может, это у него такая манера знакомиться. Так ли это? Она смотрела в его обсидиановые глаза и терялась в догадках.

Свисток положил конец непонятной ситуации. «Слепая калека» покидала порт.

— Возвращайся к своей работе, — для убедительности Лизелл включила жестикуляцию. Оонуву изучал ее еще с минуту, тянувшуюся бесконечно долго, затем удалился так же бесшумно, как и появился.

Облегченно вздохнув, она секунду постояла неподвижно, после чего подошла к бортовому иллюминатору и уставилась в него ничего не видящим взглядом. Ее мысли перенеслись в ближайшее будущее: как она будет спать, есть, мыться, одеваться и раздеваться на борту «Слепой калеки» в течение последующих пяти или более дней. Все как-то неудобно. Неловко. Небезопасно. Невыносимо.

Но поражение будет еще невыносимее. И невыносимее всего будут нотации Гирайза, которые она услышит от него, решись сейчас повернуть назад. Она уже выбрала себе гамак и собиралась немного отдохнуть в нем.