Игорь ВОЛГИН АЛМАЗ КОРОЛЕВЫ

Пролог

Четверо вооруженных налетчиков в черных масках ворвались в выставочный зал спустя минуту после отключения сигнализации.

— Это ограбление! Всем отойти от витрин! — раздался хриплый крик.

На запястьях охранника защелкнулись наручники. Публика отпрянула к дальнему от грабителей углу. Двое налетчиков встали перед сгрудившимися людьми, держа их под дулами автоматов, в то время как двое других занялись большой, подсвеченной изнутри витриной, в которой были выставлены драгоценности.

Сокровища принадлежали британскому королевскому дому и постоянно хранились в одной из башен Тауэра, называемой «Кровавой». Всего дважды за всю историю они вывозились из Англии. В первый раз — на Всемирную выставку в Париж, во второй раз — в США. Таким образом, нынешняя выставка в Дюссельдорфе была их третьим путешествием. Показ драгоценностей, приуроченный к годовщине окончания Первой мировой войны, пользовался огромным успехом у публики. Выставочный зал всегда был полон.

Грабители, как видно, неплохо подготовились к своей акции. Механизм замков пуленепробиваемой витрины был им хорошо известен. Низкий коренастый крепыш за две минуты справился с левым запором и перешел к правому. Его высокий сообщник на несколько секунд задержал взгляд на расставленных за бронированным стеклом шедеврах ювелирного искусства. В центре витрины покоилась украшенная жемчугами и бриллиантами корона Эдуарда Святого. Рядом сверкала корона Британской империи, изготовленная по заказу королевы Виктории. Эту корону украшало свыше трех тысяч драгоценных камней, среди которых выделялся огромный рубин неправильной формы — в битве при Азенкуре он блистал на шлеме Генриха I. Тут же были выставлены золотые шпоры, меч из дамасской стали в золотых ножнах, усыпанных бриллиантами, золотые браслеты, перстни, обручальные кольца, королевский скипетр с голубем. На правом конце витрины красовались корона королевы Марии, ее диадема и скипетр из слоновой кости, увенчанный алмазом величиной с куриное яйцо. На левом — корона королевы Елизаветы, лунный камень из несохранившейся короны Джеймса II… Было отчего разбежаться глазам! Коренастый наконец покончил со вторым замком, стеклянная створка была опущена, и под жадными взорами притихшей публики грабители начали сгребать содержимое витрины во внушительных размеров сумку. Все видели, как придерживавший ее высокий налетчик свободной рукой в черной перчатке дотянулся до скипетра королевы Марии и засунул его не в сумку, а к себе в карман. Его сообщник никак не прореагировал на это, словно так было спланировано заранее.

Грабители уже выбегали из зала, как где-то вдали завыла сирена. Выскочив из здания ратуши, в котором проводилась выставка, они уселись в поджидавшие их джип и «Фольксваген», после чего машины разъехались в разные стороны.

Низкому налетчику с сумкой и двум его напарникам, находившимся в джипе, не повезло с самого дачала. В первые же минуты им на «хвост» прочно вела полицейская машина. Еще две, предупрежден-дые по рации, мчались наперерез. Пытаясь сбить догоню, бандиты стали избавляться от похищенных Вещей. Полетела на асфальт, кувыркаясь и звеня, корона Эдуарда. Искрами брызнули отскакивавшие от нее бриллианты. За короной последовали диадема, меч и перстни. Джип визжал шинами, на скорости сворачивая во встречные переулки. Одна из Полицейских машин вынуждена была остановиться возле выброшенных драгоценностей. Вскоре это сделала и вторая. Но к этому времени к погоне уже подключились все патрульные службы города. Джип остановили на площади, взяв в кольцо сразу пятью машинами. На запястьях преступников сомкнулись наручники.

За «Фольксвагеном», в котором удирал высокий грабитель, не было погони, и водитель даже несколько сбавил скорость. В условленном месте его поджидала «Тойота». Бандит пересел в нее и покатил дальше. Однако уже спустя минуту позади засверкали мигалки полицейской машины.

Блюстителей порядка вывел на след грабителя миниатюрный .радиомаяк размером не больше клопа, прикрепленный к штырьку скипетра. Такими радиомаяками были снабжены экспонаты, представлявшие наибольшую ценность. Лепились они к изделиям так, чтобы их не могли заметить посетители, — обычно на тот бок или на ту сторону, на которых изделие лежало на витрине. И цвета они были такого, что практически полностью сливались с поверхностью экспоната.

Высокий, заметив погоню, чертыхнулся. — Фараоны все-таки вышли на нас!

— До госпиталя два квартала, док, — сообщил водитель.

— Вилли, быстрей двигай туда. Как свернешь за угол — сразу тормози. Я постараюсь смыться. А ты поедешь дальше. «Тойота» чиста, они ничего не смогут тебе пришить… Пару месяцев посидишь в каталажке — и выпустят, никуда не денутся. Мы наймем тебе хорошего адвоката.

— O'кей, шеф.

И тут высокому пришла в голову поистине счастливая мысль. Скипетр был слишком длинен, его конец высовывался из кармана и мог привлечь к себе внимание. Грабителю нужен был только алмаз, остальная часть изделия его не интересовала. Он вытащил скипетр и отломил от него камень. Ненужный штырь выкинул в окно. При этом, сам того не подозревая, он расстался и с радиомаяком…

«Тойота» свернула за угол. Здесь находился задний вход в огромное здание городского госпиталя. Высокий, уже без маски, на ходу надевая пиджак, вылез из машины и устремился в дверь.

Створка уже закрылась за ним, когда из-за угла выскочила полицейская машина, развернулась и помчалась за уходившей «Тойотой»., Проехав пару кварталов, «Тойота» отреагировала на приказ остановиться и затормозила у обочины.

Однако не прошло и нескольких минут, как вокруг госпиталя начали скапливаться полицейские автомобили. Блюстители порядка оцепили здание. Функу — главарю налетчиков, вошедшему в госпиталь, было невдомек, что один из его напарников, захваченных в джипе, уже начал давать показания…

Без малого пятнадцать лет доктор Клаус Функ жил двойной жизнью. Для сотрудников дюссельдорфского госпиталя он был знающим свое дело хирургом и образцовым семьянином, для уголовников из банды Кривого Фрица — ловкачом, своим парнем, гениальным разработчиком дерзких преступных акций. В этот вечер в кармане у доктора лежал похищенный алмаз. Во время чистки витрины он специально отделил скипетр с ним от других драгоценностей, поскольку именно в этом камне было заинтересовано некое влиятельное лицо, профинансировавшее ограбление. За алмаз королевы Марии бандиты собирались сорвать солидный куш.

Вошедшие в здание полицейские быстро выявили местонахождение преступника. Тот находился в операционном зале.

У Функа на этот час была намечена плановая операция по поводу аппендицита. Больного на носилках вкатили в операционную и уложили на стол. Доктор, облачившийся в белый халат, в перчатках и в марлевой маске, взялся за скальпель. В эту минуту ассистировавшую ему медсестру попросили на секунду выйти из операционной по срочному делу.

— Госпожа Хельга Ремберг? Криминальная полиция.

Двое мужчин в строгих черных костюмах показали ей удостоверения. Женщина побледнела.

— В чем дело?

— Попросите доктора Функа не начинать операцию. Через полчаса здесь будет другой хирург, который проведет ее вместо него.

Хельга испуганно смотрела то на одного, то на другого.

— Ничего не понимаю… Вы хотите что-то от господина Функа?

— У нас к нему срочное дело, сударыня, — сказал один из детективов.

— Не терпящее отлагательств, — прибавил его спутник.

Между тем коридор перед входом в операционную быстро наполнялся полицейскими и мужчинами в штатском. На лице ассистентки отразилось смятение, однако в следующую секунду она справилась с собой.

— К сожалению, господа, вам придется подождать, — сказала она, стараясь говорить твердо. —Доктор уже начал операцию. Брюшная полость вскрыта, и теперь задержка на полчаса неминуемо вызовет смерть больного.

Оба детектива посовещались с одним из полицейских. Тот кивнул.

— Хорошо, сударыня, — обратился к медсестре детектив. — Пусть господин Функ закончит операцию. Прошу вас.

И галантно распахнул перед ней дверь в операционную. Хельга прошла туда, дверь за ней закрылась.

Через час с четвертью в коридоре загорелась лампочка, извещавшая о том, что операция закончена и больного можно увозить. Вместе с двумя санитарами, вкатившими носилки, в зал вошли детективы и полицейские. На глазах изумленных санитаров хирурга поставили лицом к стене и тщательно обыскали. Женщины-полицейские увели Хельгу для обыска в другую комнату. Детальному осмотру подверглась вся внутренность операционной. Больного, находившегося под наркозом, разрешили вывезти только через двадцать минут, осмотрев на всякий случай его ротовую полость и даже анальное отверстие. Алмаза нигде не было. Доктора в наручниках увели.

Спустя полчаса арестовали Хелыу. В налете на выставку она не участвовала, но сообщник Функа показал, что она была любовницей доктора и знала о готовящемся ограблении.

Сфера поисков расширилась — детективы искали бриллиант в коридорах и комнатах госпиталя, по которым мог пройти доктор, а затем и на улицах Дюссельдорфа, на всем пути следования «Фольксвагена» и «Тойоты».

Утренние газеты вышли под сенсационными заголовками, сообщавшими о дерзком налете на выставку драгоценностей. Поскольку полицейские от интервью отказывались, журналистам ничего не оставалось, как питаться слухами. Сведения поступали самые разноречивые. В некоторых газетах говорилось, что грабителям удалось по дороге спрятать почти половину награбленного. Другие утверждали, что все найдено, вплоть до мелких камешков, выдавших из короны Эдуарда при ее ударе об асфальт. Разноголосица в сведениях продолжалась до вечера, пока наконец не стало ясно, что из сокровищ про-пал только алмаз «Сарацин», украшавший скипетр королевы Марии. Посетители выставки свидетельcтвовали, что высокий налетчик положил его к себе в карман. Хотя тот был в маске, большинство из них по внешнему виду готово было признать в нем доктора Функа. Сам же доктор, как и его сообщника, начисто отрицал свою вину.

Старший полицейский инспектор Конрад Бауэр не без некоторого волнения вошел в огромный кабинет федерального министра. Впервые за свою многолетнюю службу он удостоился чести предстать перед столь высоким начальством. Министр безопасности фон Бюлов посмотрел на него сквозь маленькие очки в тонкой золотой оправе.

— Итак, господин старший инспектор, найти бриллиант по горячим следам не удалось, — констатировал хозяин кабинета. — Английский посол сегодня сделал представление канцлеру. Дело принимает нежелательный оборот. Прежде всего — для вас, сударь!

Полицейский скорбно наклонил голову. — Функ упорствует, господин министр…

— Вы уверены, что он знает, где алмаз?

— Абсолютно. Он его где-то спрятал. Видимо, тайник был им приготовлен заранее на случай погони.

— А что говорят детективы из Скотланд-Ярда?

— Они согласны с нами. С англичанами мы работаем в самом тесном контакте.

Министр с минуту молчал, барабаня пальцами по крышке стола.

— Прошло пять дней, а алмаз еще не найден, — пробурчал он. — Насколько я понимаю, дело уперлось в этого доктора?

— Не только в него, господин министр, но и в Хельгу Ремберг. Есть веские основания считать, что она тоже знает, где алмаз.

— Но она молчит?

— Да… — Бауэр шагнул к столу. — Насчет госпожи Ремберг у нас имеются некоторые планы… Министр посмотрел на него вопросительно.

— Посоветовавшись с нашими английскими коллегами, — продолжал инспектор, — мы решили освободить ее под залог, как на этом настаивает ее адвокат.

— Надеетесь, что она выведет вас на камень?

— Именно. За ней будет установлено круглосуточное наблюдение.

— А она не скроется с алмазом?

Бауэр улыбнулся такому наивному вопросу.

— От нас уйти не так-то просто…

— Хорошо. Я подпишу санкцию на ее освобождение. Но под вашу личную ответственность, учтите!

Хельгу, выходившую из здания тюрьмы, сопровождал адвокат. Он любезно предложил подвезти ее на своей машине, но она отказалась. Оставшись одна, она направилась к себе пешком, благо отсюда было недалеко. О ее внезапном освобождении газетчики, как видно, пронюхать еще не успели. Ни одного из пишущей братии не было у ворот тюрьмы. Что ж, это неплохо. Их назойливое внимание было бы сейчас некстати. Хельга знала, что согласие выпустить ее означало одно: за ней будут следить. Она шла по залитым утренним солнцем улицам Дюссельдорфа, всей кожей чувствуя устремленные на нее взгляды замаскированных соглядатаев. У нее не было опыта конспиративной работы, и тем не менее она понимала, что сейчас, по крайней мере — в первые дни после освобождения, ей нельзя делать резких движений, суетиться, а о загородном логове Кривого Фрица лучше и вовсе забыть. Если ему необходимо, то пусть сам ищет способ связаться с ней, не привлекая внимания полиции.

Она побывала в госпитале. Сослуживцы отнеслись к ней сочувственно, полагая, что ее короткий зареет — чистое недоразумение. В госпитале за Хельгой из всех углов следили скрытые кинокамеры. Ее ни на секунду не упускали из виду, снимая одновременно с нескольких точек — особенно в тех помещениях, по которым в ночь ограбления мог пройти доктор Функ. Расставленные повсюду «жучки» фиксировали даже ее дыхание. Однако женщина вела себя так, словно и не было никакого ограбления и исчезнувшего алмаза. Она дружески поговорила с медсестрами, справилась о здоровье пациентов и отправилась домой в свою квартиру на Виллемсхайнцштрассе, где жила одна. Излишне упоминать, что и здесь ее поджидали подслушивающие устройства.

На следующий день, посмотрев в окно, Хельга увидела прохаживающегося по улице долговязого Дитера — одного из людей Фрица. Дитер не осмеливался зайти к ней. Возможно, его появление внизу было знаком, который подавал ей Фриц. Она могла только догадываться об этом.

Когда и на третий день он показался под окнами, Хельга решилась. На виду у Дитера (и, возможно, полицейских шпиков, которые ничем не выдавали своего присутствия) она вышла из подъезда и села в свой «Пежо». На сообщника она даже не взглянула.

Хельга ехала, временами поглядывая на зеркало заднего вида. Далеко позади маячил «Мерседес» Дитера. Ясно, что с ней ищут встречи. Лучше всего сделать это за городом, где-нибудь в пустынном месте. Она выехала из Дюссельдорфа и покатила по сельским дорогам, выбирая наименее оживленные районы. «Мерседес» продолжал идти за ней, а вскоре к нему прибавился изумрудный «Шевроле». Это машина Фрица!

Оба автомобиля постепенно нагоняли ее, а Хельга понемногу тормозила. Улучив момент, когда других машин на шоссе не было, она свернула в рощу и остановилась. По бокам от нее встали «Мерседес» и «Шевроле». Фриц выскочил, прикладывая палец к губам. На голове у него были наушники, в руке — какой-то прибор наподобие миноискателя. Он сделал Хельге знак вылезти. Она, молча подчинилась. Кривой поднес сетчатый веер прибора к ее голове и тотчас свободной рукой вынул у нее из прически булавку. Хельга пожала плечами. Это ее любимая вещица, она не расставалась с ней даже в тюрьме. Кривой показал пальцем на какой-то странный бугорок, неизвестно откуда появившийся на булавке, с усмешкой покачал головой и снова приложил палец к губам. В течение пяти минут он снял с Хельги два миниатюрных paдиомаяка и четыре таких же «жучка», замаскировaнных под цвет ее туфель, платья и даже серег.

Сельге оставалось только изумляться.

Очистив ее от электронных «прилипал», бандит кивком велел ей пересесть в «Шевроле». Она устроилась на заднем сиденье. Спустя минуту две машины сорвались с места, взяв курс на виллу Кривого фрица.

В темном помещении с плотно завешенными шторами светился экран, озаряя голубоватым светом лица Хельги и пяти мужчин. Cеанс спутниковой связи начался точно в назнaченное время. На экране перед бандитами предcтaл заказчик ограбления английской выставки. Из приcутствовавших его знал только Фриц. В целях coxранения инкогнито лицо заказчика дробилось маскирующими квадратами.

— …Нас с доктором преследовала полиция, — оправдывалась Хельга, глядя на экран. — Они появились в госпитале совершенно неожиданно. Окружили операционную…

— Где камень? — раздраженно перебил ее заказчик. — Функ сказал вам, куда он его запрятал?

— Выслушайте меня. Доктор слишком поздно пoнял, что окружен. Я сообщила ему об этом, когда , он уже приступил к операции…

— Меня это не интересует! Мне нужен алмаз!

—Функ зашил его в живот оперируемому, — резко сказала Хельга, и в комнате на целую минуту воцарилась тишина.

— Как — в живот? — опомнился босс. — Уникaльный бриллиант стоимостью в двенадцать миллиoнов долларов — в живот?

— Поймите, в ином случае алмаз неминуемо бы нашли! Функу просто некуда было его деть!

Босс засопел, приходя в себя после такого оглушительного известия.

Практичный Фриц первым освоился с ситуацией.

— А тот тип, оперируемый, не подох после этого? — осведомился он.

— Что вы! — Хельга даже обиделась. — Доктор Функ — достаточно опытный хирург. Еще не было случая, чтобы его пациент умер на операционном столе! К тому же если бы больной скончался, то алмаз обнаружили бы при вскрытии, а в планы доктора это никак не входило.

Фриц посмотрел на экран.

— А что, босс, может быть, во всем этом есть резон. Тот тип еще поживет какое-то время, а мы его успеем зацапать.

— Хорошо. — Голос босса, измененный модулятором, звучал надтреснуто и казался металлическим. — Если дела обстоят так, как вы говорите, то нашего доктора можно поздравить. Надеюсь, больной ни о чем не подозревает?

— Откуда ему? — сказала Хельга, — Он был под общим наркозом!

— В таком случае, Фриц, срочно установите личность этого человека и разработайте план выводa за его из госпиталя. Может быть, удастся уговорить его родственников или его самого перевестись в другую больницу, а уж по дороге…

— Мы вспорем ему брюшину и вынем камень! — закончил за него догадливый Фриц.

— Функ получит свою долю полностью! — гаркнул босс. — Он ее заработал!

Хельга беспокойно огляделась и даже слегка привстала на стуле.

— Но, вы знаете… — начала она неуверенно. — Еще в тот день, когда меня выпустили из тюрьмы, я пошла в госпиталь и узнала… Одним словом, случилась досадная неприятность…

— В чем дело? — спросили с экрана.

— Он все-таки помер? — нахмурился Фриц.

— Нет, — запинаясь, продолжала женщина. — Как раз даже наоборот… Доктор Функ так мастерски провел операцию, что больной уже на третий день почувствовал улучшение…

— С камнем в желудке? — изумился Фриц.

— В этом нет ничего удивительного. Доктор вложил его в тот отдел кишечника, где он, по идее, дoлжен причинять минимум неудобств. Он может вообще не чувствоваться…

— Не понимаю! — взревел босс. — Его что — уже нет в госпитале?

— Вообще-то больные после операции по удалению аппендицита лежат у нас еще семь-десять дней, но этот, сославшись на неотложные дела, ушел уже на третий день… Я не могла подробно расспрашивать о нем, поскольку это вызвало бы подозрение у полиции. Все, что мне удалось узнать, — это то, что он почувствовал себя лучше и, дождавшись, когда зарубцуется шов, выписался из госпиталя…

— Тем хуже для него, — буркнул Фриц. — Он облегчил нам задачу.

— Боюсь, что, наоборот, усложнил, — возразила Хельга. — Он иностранец. Его доставили в госпиталь с острым приступом, и понадобилась срочная операция. Никто даже не знает толком, кто он такой. Известно, что он русский, ему двадцать семь лет, зовут Алексей Петров. Покидая госпиталь, он говорил, что не может здесь задерживаться, у него неотложные дела в Москве и он должен немедленно уехать…

Лица бандитов обескураженно вытянулись.

— Как же вы додумались подсунуть доктору тaкого больного? — почти простонал Фриц.

— Ни до чего я не додумывалась! Это была обычная плановая операция, в которой выбор пациента не зависит от доктора, тем более от меня…

— Будем его искать, — проскрежетал босс. — Не иголка, найдется! Фриц, направишь людей в госпиталь, пусть откопают все, что возможно, об этом Алексее Петрове. И аккуратнее, чтобы не пронюхали фараоны! Я возьму на себя министерство внешних сношений и отдел виз. Возможно, удастся кое-что узнать о нем там…

— Босс, а если он уже того… Утек в Москву?

— Достанем и в Москве! Наш главный козырь — полное неведение Петрова! Фриц снова обернулся к Хельге:

— Все-таки камешек величиной с кучное яйцо — не такая уж незаметная ноша для желудка…

— Действительно, госпожа Ремберг, как долго Петров сможет носить его в себе, не чувствуя боли?

— Неизвестно, — ответила Хельга. — Человеческий организм — вещь сложная, малопредсказуемая. Тут ничего нельзя утверждать наверняка. Петров может год ходить с камнем в животе, не испытывая от этого неудобств, а может свалиться от рези в желудке уже на второй день…

— И тогда он обратится к врачу, ему сделают рентген и сразу просекут алмаз, — с невеселой усмешкой констатировал Кривой.

— С, поисками Петрова придется поторопиться, — сказал босс. — Как, по-вашему, госпожа Ремберг, хотя бы месяц у нас есть? Я имею в виду — до тех пор, пока у него не прихватит живот?

— Думаю, есть, но гарантировать не могу. Камень способен вызвать болевой приступ в любой момент… К тому же, поймите, доктор Функ никак не мог ожидать, что пациент покинет больницу уже на третий день! Он рассчитывал, что Петров, как и вcякий больной, выпишется через полторы недели, а за это время он или я нашли бы способ известить о местонахождении бриллианта…

— От этих русских никогда не знаешь, чего ожидaть, — проворчал Фриц.

— Обыщем все гостиницы, все отели, —заговорил босс. — Где-нибудь да должeн он «наследить». Чем быстрее мы возьмем след в Германии, тем быстрее найдем его в Москвe. Если, конечно, он уже смылся туда.

—Я думаю, босс, одновременно с поисками в Германии нам надо сразу, не теряя времени, отправить человека в Москву. Знаем мы о Петрове мало, но и этих сведений хватит для того, чтобы пустить на его розыски русских частных детективов.

— Отличная мысль, Фриц! Ты прав, время терять нечего. Где Шредер?

Светловолосый верзила с волевым квадратным лицом, до этой минуты молча сидевший за столом, вздрогнул и выпрямился на стуле.

— Я здесь, босс!

— Ты неплохо знаешь русский язык, при коммунистах учился в Москве. Так что поиски Петрова в России возлагаю на тебя. Используй все средства, вплоть до незаконных. Не стесняйся давать взятки — русские это любят. Ты, Фриц, будешь искать его следы в Германии. Если узнаешь что-нибудь — немедленно сообщишь Шредеру.

— Будет исполнено, босс! — ответил Фриц.

— С Шредером в Москву полетят Штольц, Йост и Гизе. На случай, если потребуется помощь в боевой силе.

— Не волнуйтесь, босс, — оскалился в улыбке светловолосый бандит. Алмаз я из его брюха зубами выгрызу!.. И он захохотал.

Прослушав запись до конца, начальник федеральной уголовной полиции Роммерсдорф некоторое время сидел неподвижно. Потом попросил прокрутить ленту еще раз. Рыжеволосый шотландец Мак-Кэтчон — детектив из Скотланд-Ярда — сидел по другую сторону стола и невозмутимо сосал пенковую трубку. На столе стоял магнитофон. Из динамика доносились то резкий, дребезжащий голос бандитского босса, то хрипловатый баритон Фрица, то торопливый, испуганный говорок Хельги, В заключение все голоса потонули в раскатистом хохоте Шредера.

— Запись, как я уже докладывал, сделана пять часов назад, — сказал Бауэр, — а сам разговор имел место на вилле «Рыцарские дубы» в пригороде Дюссельдорфа.

— Знаю такую, — кивнул начальник. — Это вилла небезызвестного Фрица Тейхмана по кличке Кривой. Но ведь ее, насколько мне известно, практически невозможно прослушать! Там стены из изолирующего материала и отражающие жалюзи на окнах!

— Нам удалось привлечь к сотрудничеству одного из его людей, а именно Вилли Крюгера, — объяснил Бауэр. — Непосредственного участия в налете он не принимал, его содействие преступникам ограничилось только тем, что он подвез Функа до госпиталя. В тюрьме он сделал признание и ответил на все интересующие нас вопросы. Его выпустили за день до Хельги Ремберг. Как видно, Тейхман еще не утратил доверия к Крюгеру, иначе вряд ли тому удалось бы пронести подслушивающее устройство в помещение, где происходил этот разговор. Роммерсдорф задумчиво пожевал губами.

— Да-а… — протянул он. — При обыске мы совсем упустили из виду, что Функ вскрывал пациента…

— Но мы же не Шерлоки холмсы, чтобы сразу обо всем догадываться! — воскликнул старший полицейский инспектор.

Мак-Кэтчон, подтверждая его слова, кивнул.

— Но это же оказалось так просто! — разочарованно продолжал Роммерсдорф. — Алмаза нигде нет, абсолютно нигде, и если он словно сквозь землю провалился, то где же ему быть в таком случае, как не в желудке у больного, которого оперировал Функ… Это элементарно, инспектор!.. Нет, все-таки согласитесь, это просчет!

— Мы были убеждены, что у Функа тайник где-то в госпитале. Что ж, ему удалось провести нас…

— А что это за «босс»? Если судить по записи, то голос явно изменен с помощью механического модулятора.

— Вы правы, сударь. Из всех членов бинды вживую его видел только Тейхман и еще, возможно, Функ. Крюгер утверждает, что босс общается с ними через спутниковую связь, при этом всегда изменяя голос и искажая свое изображение на экране. Очень велика вероятность того, что этим боссом является Джерри Хан, авантюрист с мировым именем, чей бизнес связан с торговлей наркотиками и нелегальной продажей краденых драгоценностей. Интерпол охотится за ним по всему миру, но Хан неуловим. Преступным группировкам, связанным с ним, он отдает приказы, зачастую находясь на другом конце земного шара. Его очень трудно взять с поличным. Трижды он находился под судом, и каждый раз ему удавалось выйти сухим из воды. Госпoдин Мак-Кэтчон абсолютно убежден, что это именно Джерри Хан.

Шотландец вынул трубку изо рта и сказал тайным голосом:

— О да!

— Хорошо. — Мельком взглянув на него, Роммерсдорф снова повернулся к инспектору. — Вернемся, однако, к алмазу. Точнее — к Алексею Петрову, что сейчас, кажется, одно и то же… Действительно ли так скудны сведения о нем, как это утверждает Хельга Ремберг?

— Похоже, да. В настоящее время наши сотрудники заняты его интенсивными розысками в Германии, а также сбором любой информации о нем. Но пока ничего конкретного по сравнению с тем, что уже известно, обнаружить не удалось. Петров был доставлен в госпиталь не на «Скорой помощи», а на частной машине. Что это за машина — еще не установлено. Фамилия его друга, который привез Петрова в госпиталь, также осталась неизвестной. Петров был доставлен в полубессознательном состоянии, с острой болью в правом боку. Ему сразу поставили диагноз: приступ аппендицита. Требовалась срочная операция. Этот друг сообщил только самый минимум сведений о больном: имя, фамилия, возраст — двадцать семь лет, в Германию прибыл из Москвы по коммерческим делам. В послеоперационный период этот друг дважды навещал его, а на третий день они вместе покинули госпиталь. Дежурный врач настоятельно советовал Петрову продолжить курс реабилитации, но тот заявил, что обстоятельства, вынуждают его торопиться в Москву. Вот практически все, что нам известно. У нас нет даже фотографии больного. Нам придется просить персонал госпиталя оказать помощь в составлении фоторобота.

— Да-да, надо заняться этим как можно скорее, — кивнул Роммерсдорф.

— фоторобот будет готов в ближайшие часы, — заверил его Бауэр. — Мы разошлем его по всем полицейским участкам Дюссельдорфа, по всем отелям, кемпингам и частным домам, где сдаются квартиры. Федеральное бюро розыска распространит портрет среди служащих аэропортов, железнодорожных вокзалов и таможни. Если Петров еще здесь, то покинуть страну ему будет непросто.

— Включите в этот список фирмы и коммерческие организации Дюссельдорфа, — посоветовал начальник уголовной полиции. — Если Петров действительно прибыл сюда по делам бизнеса, то его портрет должны где-нибудь узнать.

— Не дожидаясь фоторобота, мои люди уже навели некоторые справки, — продолжал старший инспектор. — Оказалось, что фамилия «Петров» весьма распространена в России. Это может затруднить поиски. В Дюссельдорфе обнаружили трех Петровых, но одному из них под шестьдесят, а двое других операцию аппендицита не делали…

— В этой записи, которую мы только что прослушали, — Роммерсдорф кивнул на магнитофон, — упоминается министерство внешних сношений…

— Мы уже отправили туда человека, а также разослали во все аэропорты факс с запросом, не было ли среди авиапассажиров, покинувших страну в последние пять дней, некоего Алексея Петрова.

— Он мог уехать в поезде или в машине, — заметил Роммерсдорф.

— Это уже сложнее проконтролировать, но мы сделаем все возможное.

— И не забывайте, Бауэр, что, по неофициальной статистике, до четверти всех русских, прибывающих в Германию, пересекает границу нелегально! Кто знает, может быть, этот Петров связан с русскими преступными группами, обосновавшимися у нас? В этой связи мы должны постоянно иметь в виду, что фамилия может быть фальшивой. В пользу этого, кстати, свидетельствует то, что она распространена в России. Ведь ни Петров, ни его друг не предъявляли каких-либо документов?

— Никаких. Сведения о больном занесены в регистрационную книгу только со слов его друга.

—Вот видите! Дело это сложнее, чем кажется на первый взгляд. — Начальник уголовной полиции' откинулся в кресле и закурил сигарету.

— Если в ближайшие два дня поиски не дадут результатов, то придется объявлять Петрова в открытый общефедеральный розыск, — сказал Бауэр.

Роммерсдорф кивнул:

— Я испрошу на это санкцию министра. Только учтите, об алмазе в желудке Петрова не должен знать никто! Если об этом разнюхают газетчики, то с камнем мы можем распрощаться. За Петровым начнут охотиться все кому не лень.

— Вы правы, сударь. Поэтому в общефедеральный розыск мы его объявим как подозреваемого в совершении тяжкого преступления. С расклейкой его портрета на улицах, показом по телевидению и так далее. Об алмазе, само собой, ни слова.

В комнате на какое-то время установилась тишина. Мак-Кэтчон посасывал свою трубочку и с невозмутимым видом смотрел на обоих немцев.

Начальник уголовной полиции стряхнул с сигареты пепел.

— В планы Петрова явно не входило ложиться в госпиталь, — сказал он. — Все говорит за то, что его действительно очень поджимало время. Только острый приступ вынудил его обратиться к врачам, и госпиталь он покинул практически сразу, как смог подниматься с койки… После его поспешного ухода прошло без малого пятеро суток. Как хотите, господа, но интуиция мне подсказывает, что этот парень к настоящему моменту находится уже вне пределов Германии. Но продолжайте искать его здесь, Бауэр. Может быть, я ошибаюсь и он где-то недалеко. Однако шансов на это мало… — Сигарета Роммерсдорфа погасла. Бауэр услужливо поднес зажженную зажигалку. — Спасибо. — Начальник уголовной полиции затянулся и выпустил дым. — По-видимому, нам, по примеру налетчиков, надо подумать о его поисках в России.

— Да, господин Роммерсдорф, вот об этом-то мы и хотели с вами посоветоваться. Следует ли сообщить о Петрове и зашитом в него алмазе русским правоохранительным органам, или провести розыск втайне от них, задействовав нашу секретную агентуру?

— А вы сами как думаете?

— Не исключен вариант, что потребуются масштабные поиски, с которыми агенты могут не справиться… — осторожно ответил старший инспектор.

Роммерсдорф скептически покачал головой.

— Мне уже приходилось сталкиваться с русской милицией, и впечатление, доложу я вам, осталось весьма скверное. В настоящее время она практически полностью срослась с мафиозными структурами. Обратившись в милицию по поводу исчезновения «Сарацина», вы в ту же минуту поставите об этом в известность и преступные элементы. А после этого можно смело распрощаться с камнем. Криминальные авторитеты России, когда им выгодно, проявляют поистине фантастическую расторопность. Вот увидите, сразу после обращения к русским правоохранительным органам труп этого Петрова извлекут из мусорного бака или выловят из реки!

Мак-Кэтчон кивал, слушая начальника уголовной полиции.

— Неужели дела так плохи? — спросил Бауэр.

— Гораздо, гораздо хуже, чем вы это себе представляете, господин старший инспектор! — Роммерсдорф потушил сигарету в пепельнице и продолжал: — Вспомните хотя бы историю с украденной в Мюнхене картиной Ренуара, которая неожиданно всплыла у какого-то коллекционера в России. Если бы наши люди в Москве в приватном порядке договорились с ним и выкупили картину, то она бы давно вернулась сюда. Но мы сделали глупость и сообщили о ней русским властям. Картина исчезла в тот же миг, а коллекционер взлетел на воздух в собственной машине! — Роммерсдорф встал и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. —А чемодан с десятью миллионами марок, которые по заданию гамбургского фабриканта Мюллера надо было перевезти в Саратов? Если бы мы поручили это нашим секретным агентам, то не было бы проблем. Но мы наивно обратились за содействием в ФСБ! И где чемодан? Исчез по дороге, а конвоиры ничего не видели и ничего не знают! Но самый вопиющий случай произошел с туристкой из Дортмунда госпожой Голлербах. В Москве она купила себе колье и обратилась в органы с просьбой предоставить ей охранника. Не в какую-нибудь частную охранную контору, а в МВД! Причем, заметьте, о покупке, кроме московских правоохранительных органов, никто не знал. И что же? Голову несчастной госпожи Голлербах нашли в целлофановом пакете на свалке, а тело до сих пор ищут…

— Вы правы, господин Роммерсдорф, все это наводит на размышления…

— Просто я не хочу в очередной раз наступать на одни и те же грабли! Жизнь этого Петрова представляет для нас слишком большую ценность, чтобы мы могли ею рисковать. Да вы и сами прекрасно знаете, господин старший инспектор, что чем меньше людей посвящено в тайну, тем дольше она будет оставаться таковой. Поиски Петрова в россии, а заодно слежку за группой Шредера, необходимо поручить опытным, надежно законспирированным агентам.

— Пожалуй, это разумно, — согласился Бауэр.

— А вы что думаете, господин Мак-Кэтчон? — Роммерсдорф посмотрел на детектива. — Или, может, все-таки привлечь к поискам русскую милицию? Шотландец возмущенно фыркнул.

— Милицию? Бр-р-р! — И он мотнул головой так, что трубка едва не выпала у него изо рта.

— Значит, решено, — сказал Роммерсдорф. — Я сегодня же связываюсь с соответствующими органами. А вы, Бауэр, продолжайте «копать» здесь. Любая, даже самая ничтожная информация, добытая в Германии, может помочь нам напасть на след Петрова в России.