"Гнев Кана" - читать интересную книгу автора (Макинтайр Вонда)Глава 4Как только осмотр был окончен, Питер бросил гаечный ключ в ячейку и помчался в раздевалку: он опаздывал на урок математики. Собрав свой маленький компьютер и захлопнув дверь, повернулся и наткнулся прямо на своего дядю Монтгомери. – Гм, – Питер, опомнившись, поздоровался. – Я должен идти на консультацию, сэр, с вашего разрешения. – Никакого разрешения, курсант. Сначала я скажу тебе пару слов. – Но, сэр, я опаздываю! – Значит, опаздываешь! Что за наглость! «О Господи, – подумал Питер, – теперь я попался». – Сэр? – с невинным видом остановился он. – Не смей называть меня «сэр», сопливый мерзавец! Ты что хочешь, выставить меня на посмешище перед адмиралом? Перед самим Джеймсом Кирком? – Вы не должны были говорить ему, кто я такой! – не выдержал Питер. Никто не знал этого до сих пор! – Ах, вот оно что! Ты что, стыдишься быть моим племянником? – Вы же знаете, что нет! Просто, похоже, все будут думать, что я только благодаря вам попал сюда. Скотт Моитгомери сложил руки поперек груди. – У тебя так мало веры в меня? – Просто я хочу сам пробить себе дорогу! – возразил Питер и почувствовал, что как раз этого-то и не надо было говорить. – Понятно, – сказал дядя Монтгомери. – Так, значит, не доверяешь мне, а не себе, считаешь, я окажу тебе плохую услугу тем, что у тебя будет легкая жизнь? Если ты считаешь, что вкалывал недостаточно, мы это быстренько исправим! «Определенно опоздаю, на математику, – подумал Питер. – Лейтенант Саавик не засчитает мне урок, и в довершение ко всему понадобится не меньше трех дней, чтобы успокоить дядю. Ну, умник, стоила ли игра свеч»? Он вспомнил взгляд и выражение лица адмирала, когда тот вручал ему «левосторонний ключ» и решил, что стоила. Но, к сожалению, с дядей Монтгомери дело обстояло иначе. – Вы знаете, что я так не думаю, дядя, – сказал Питер, стараясь успокоить его. – А-а, теперь «дядя»! И не увиливай! Ты еще не объяснил своего поведения! – Он проверял меня, дядя, чтобы посмотреть, насколько я глуп! Если бы это случилось, сказала Даннан… – Даннан! – воскликнул дядя Монтгомери. – Та самая сестренка, по которой тюрьма на корабле плакала больше, чем может насчитать твой компьютер! Я бы не стал брать пример с вашей сестры, мистер, если уж вы сами так хорошо знаете, что вам делать! – Подождите! – закричал Питер. – Даннан… она… Это была правда – ее много раз наказывали, даже почти вышвырнули из Звездного Флота. Но ведь даже сам дядя Монтгомери сколько раз говорил ему, что хоть однажды приходится действовать по собственной инициативе. А это как раз то, что делала Даннан – его сестра, и Питер восхищался ею. – Вы не можете о ней так говорить! – Я буду говорить о ней так, как мне вздумается, молодой мистер, а вы будете слушать, прикусив язычок! – Я могу теперь идти? – мрачно спросил Питер. – Я уже опоздал на пять минут, а лейтенант Саавик не будет ждать. – Кстати, вот еще. Ты слишком много времени проводишь, увиваясь вокруг нее. Ты что, думаешь, ей больше делать нечего, как только выносить ухаживания всяких молокососов? – Что вы хотите этим сказать? – сердито возразил Питер. – Ну, не делай дурака из своего старого дядюшки, мальчик! Что я, не вижу всех этих мальчишеских пылких увлечений? Да кто их не заметит! Мой единственный тебе совет, – снисходительно проговорил он, – не выставлять свое сердце напоказ! – Да вы сами не знаете, о чем говорите! – Нет? Ну, тогда убирайтесь отсюда, мистер Всезнайка, если вы такой умный, что не нуждаетесь в советах старших! Питер выбежал из раздевалки. Саавик пришла в учительскую довольно поздно, так как осмотр и расстыковка нарушили привычное расписание. Она была удивлена, обнаружив, что и Питера еще нет. Быть может, он уже приходил и, не найдя Саавик, решил, что путешествие на поезде развеет скуку. Но он бы подождал больше 2-3 минут. Может быть, мистер Скотт отчитывал своих воспитанников после осмотра машинного отделения. Это могло занять еще немало времени, подумала Саавик. Я подожду. Когда Спок впервые обратился к Саавик с просьбой обучать Питера Престона по продвинутому курсу теоретической математики, она приготовилась к тому, чтобы отказаться. Питеру было четырнадцать лет почти столько же, сколько было ей самой, когда группа по исследованию Вулкана приземлилась на ее родной земле. Саавик боялась превратить очаровательного и хорошо воспитанного молодого Питера в существо… подобное тому, каким была она сама в Хэллгарде, предвидела, что ее будут возмущать те преимущества, которые подарило ему детство, и которых была лишена она. Она опасалась своего собственного гнева и не знала, как себя вести, если хоть на минуту обнаружит его. Когда Саавик попыталась объяснить все это капитану, он выслушал внимательно и, казалось, с пониманием. Затем извинился за то, что выразился недостаточно ясно: это была не просьба, а приказ и выполнение его было неукоснительным для нее. И в то же время речь шла не о беспрекословном подчинении, а доверии. Если за все те годы, которые Саавик знала Спока, она не убедилась бы в том, что он заслуживает доверия, тогда конечно, могла и отказаться: оставались открытыми многие другие пути успешного обучения. Однако после этого никто не разрешил бы ей остаться под руководством Спока. Спок был участником экспедиции по исследованию Вулкана в Хэллгарде. Он один уговорил остальных членов экспедиции взять на себя ответственность за покинутых обитателей Вселенной, хотя у них имелось множество логических доводов и еще больше невысказанных причин, позволявших отказаться от любой ответственности. Саавик была обязана своим существованием как цивилизованного существа и, возможно, своей жизнью, так как в Хэллгарде даже молодых могла ожидать скорая безжалостная смерть, вмешательству Спока, и не могла не выполнить его приказ. Саавик услышала шаги Питера, торопящегося на урок. Он ворвался запыхавшийся и расстроенный. – Простите, пожалуйста, что опоздал, – извинился он. – Я пришел так быстро, как только смог, и не надеялся, что вы будете ждать. – Я сама опоздала, – успокоила его Саавик. – Подумала, что ты задержался из-за осмотра, так же, как и я. Саавик, однако, не могла не признаться самой себе, что одной из причин ее ожидания было то, что она очень любила проводить занятия с молодым курсантом. Питер был умным и сообразительным, и хотя разница в возрасте была достаточной в том смысле, что Питер был все-таки ребенком, а Саавик – взрослой, на самом-то деле она составляла всего шесть лет. – Ну… что-то в этом роде. – Ты готов к сегодняшнему уроку? – Думаю, что да, – сказал он. – Мне кажется, я разобрался в проектировании П-мерных гиперплоскостей на П-1-мерные пространства, но я немного запутался там, где они начинают пересекаться. Саавик подключила маленький компьютер Питера к большому монитору. – Дай-ка, я посмотрю, – сказала она. – Постараюсь найти то место, где ты начал… где ты немного запутался. Просматривая работу Питера, Саавик подумала о том, что заблуждалась насчет собственной реакции на его поведение и даже находила утешение в мысли о том, что несмотря на то, что ее собственное детство было ненормальным, она и не думала злиться на мальчика вопреки всем законам бесчеловечной вселенной. Зло действительно существовало, но естество не нуждалось в нем. Она училась у Питера не меньше, чем он у нее: училась радоваться жизни и чувствовать себя счастливой, училась вещам, о которых никогда не могла откровенно поговорить со Споком, избегая при нем даже упоминать о них. Но на самом деле капитан был гораздо более сложной и утонченной личностью, чем та, о которой можно было судить по его наружности вулканийца. Возможно, Саавик училась у Питера как раз тому, к чему и призывал капитан. – Вот, Питер, в этом месте неверно. – Она указала на ошибку в одном из уравнений. – А? Он безучастно посмотрел на монитор, его мысли витали где-то далеко. – Вот где ты запутался, видишь? – А-а. Понятно, О'кей. – Он посмотрел и больше ничего не сказал. – Питер, что случилось? – Да нет, ничего. Саавик немного помолчала. Питер заерзал. – Питер, – в голосе Саавик зазвучали доверительные нотки. – Ты знаешь, мне иногда бывает трудно понять поведение людей. Ты можешь помочь мне в этом. Если все в порядке, я буду ломать себе голову над тем, почему решила, что что-то не так. – Иногда бывают вещи, о которых люди не хотят говорить. – Знаю и не хочу лезть к тебе в душу. Но если с тобой правда все в порядке, то я должна пересмотреть многие критерии моего анализа человеческого поведения. Он глубоко вздохнул. – Да, кое-что случилось. – Можешь не говорить мне, что именно, – сказала Саавик. – А если я хочу, можно? – Конечно, если так. Он поколебался, как будто приводя в порядок свои мысли. – Ну, в общем, у меня вышла драка с командиром Скоттом. – Драка! – испуганно воскликнула Саавик. – Ну, не на кулаках, конечно. Но я не про то, он просто все время начинает нудеть по любому поводу. – Питер, я думаю тебе не стоит так говорить о своем командире. – Да, вы правы, но только он это делает в течение всей моей жизни – и своей, наверное, тоже. Я знаю, потому что он мой дядя. – Да? – Я никогда не говорил никому на корабле, только теперь он начал всем рассказывать. Сказал адмиралу – представляете? Это еще одно, из-за чего я так взбесился. Питер остановился, глубоко вздохнул и тряхнул головой. – Но… Саавик молча ждала. Питер посмотрел на нее, начал краснеть и отвел глаза. – Он сказал… он сказал, что вам есть чем заняться, вместо того, чтобы тратить время на меня, что я вишу у вас камнем на шее, и еще считает… думает… что я… неважно. Это уже совсем глупо. В общем, он сказал, что вы, наверное, думаете, что я специально вам надоедаю! Саавик нахмурилась. – Первое – неправда, а второе – просто нелепо. – Вы имеете в виду, что не против того, чтобы преподавать мне математику? – Напротив, мне даже нравится это. – Вы не считаете, что я вишу у вас камнем на шее? – Ну право же, нет. – Я очень рад, – сказал Питер. – Он думает, что я… ну… что я очень глупо себя веду. Он смеялся надо мной. – Ты вовсе не заслуживаешь этого. Он чувствовал себя униженным – Саавик видела это. Она знала, что такое унижение, и не хотела бы учить этому других. Она желала как-нибудь помочь ему избавиться от этой боли, но чувствовала себя так же неловко, как и сам Питер. – Питер, – сказала она. – Я не могу разрешить конфликт между тобой и твоим дядей. Могу только сказать тебе, что когда была ребенком, то хотела чего-то, чего не могла объяснить. Позже нашла нужное слово: мне нужен был друг. Встречались люди, которыми я восхищалась, которых я уважала, но у меня никогда не было друга. До сих пор. Он поднял на нее глаза. – Вы имеете в виду меня? – Да. Неожиданно, он заплакал. …Павел Чехов молчал, но вопль отчаяния раздирал его внутренности. Ничего не случилось… Его сознание и память были в полной ясности. Он отдавал себе отчет во всем, что происходило на капитанском месте. На экране высветилась полная панорама: Альфа Цети VI уменьшилась, превращаясь из шара в круг, затем в точку и, наконец, совсем исчезла из вида. «Уверенный» увеличил скорость так, что даже сама звезда Альфа Цети, сократившись до точки, потонула в море звезд. – Устойчивый курс, – сказал Иохим. – Все системы в порядке. – Это было очень любезно с вашей стороны предо ставить мне корабль, так похожий на «Энтерпрайз», мистер Чехов, – сказал Кан. Пятнадцать лет назад Кан мельком просмотрел документы с техническими параметрами «Энтерпрайза», по всей видимости, он запоминал каждую страницу, едва взглянув на нее. Насколько было известно Чехову, Кан держал в памяти всю информацию вплоть до сегодняшнего дня. Благодаря этому, а также Терреллу, находящемуся в его полном подчинении, Кан чувствовал себя уверенно, вступая на борт корабля. Большая часть команды продолжала работать, ничего не подозревая, пока люди Кана неожиданно не напали на них и, захватив поодиночке, не высадили пленников на поверхность Альфы Цети VI. Люди из машинного отделения остались, работая сообща и изворачиваясь, как только было возможно. Из трехсот человек Кан выделил только десять, потенциально опасных, которых следовало убрать. – Мистер Чехов, у меня к вам множество вопросов. «Не отвечать ему, не отвечать ему.» – Я слушаю. Вопросы начались. Он отвечал. Все внутри него протестовало, от боли раскалывалась голова, но он отвечал. Кан спрашивал и у Террелла, но немного; казалось, ему доставляло огромное удовольствие выжимать информацию именно из Чехова. К концу допроса ему было известно все до мельчайших подробностей секретного проекта «Генезис», все, что могло представлять хоть какой-то интерес. Он знал, где они были, куда направлялись, что они отчитывались перед доктором Кэрол Маркус. – Очень хорошо, мистер Чехов. Я очень вами доволен. Но скажите мне еще одну вещь. Может ли мой старый друг адмирал Кирк быть вовлечен в этот проект? – Нет. – Он знает о нем? – Я не имею понятия. С явной угрозой в голосе Кан поинтересовался: – Он может что-нибудь пронюхать? – Кирк работал в Генеральном Штабе Флота, имел доступ к любой секретной информации, которая заинтересовала бы его. – Чехов изо всех сил пытался скрыть это от Кана Сингха. Его мысль работала так быстро и четко, что он знал наверняка, не сомневаясь ни на минуту, что собирался сделать Кан. Он знал и боялся этого. – Ответьте мне, мистер Чехов. – Да. Кан причмокнул от удовольствия, это был странный звук, напоминавший поцелуй. – Иохим, друг мой, поменяй курс. Мы нанесем визит в Регулос-1. – Мой господин! – Иохим посмотрел на Кана, в его голосе прозвучал протест. – Тебе это не по душе? – Кан Сингх, я с вами, мы все с вами. Но ведь мы свободны. Мы ждали этого двести лет! У нас есть корабль, и мы можем улететь туда, где мы будем… – Я дал обещание пятнадцать лет назад, Иохим. Ты был свидетелем моей клятвы тогда, и затем, когда я повторил ее. Пока не сдержу слова, данного самому себе и своей жене, я не свободен. – Кан, мой господин, но она ведь никогда не желала мести. – Ты лезешь не в свое дело, Иохим, – угрожающе прорычал Кан. Молодой человек перевел дух и продолжал. – Вы же избежали тюрьмы, в которую вас хотел засадить Джеймс Кирк! Вы доказали, что он не может поймать вас. Вы победили, Кан! – И он бросил мне вызов, Иохим. И я приму его. Иохим не выдержал пристального взгляда Кана и отвернулся. – За пятнадцать лет это все, что я попросил для себя, Иохим, – сказал Кан. – У меня не может быть никакой новой жизни, я не могу ничего начать сначала, пока не сделаю этого. Знаю, ты любишь меня, мой друг. – Но если ты считаешь, что не имею на это права, скажи. Я освобожу тебя от клятвы, мой господин. Кан Сингх кивнул. – Регулос-1, Иохим, – мягко повторил он. – Да, Кан. – Правильно, – сказала Кэрол Маркус главному компьютеру. – «Генезис» 8-2-8 точка СБР. Окончательный вариант. Сохранить его в памяти. – Хорошо, – ответил компьютер. Кэрол с облегчением вздохнула, до конца еще не веря. Наконец-то программа закончена! – Неисправимая ошибка, – спокойно оповестил компьютер. – Ячейки памяти заполнены. – То есть как это, память заполнена? – Она проверяла область памяти за день до этого. Проклятая машина начала излагать ей дурацкие объяснения работы периферийной памяти: – Память переполнена, когда размеры файла в оперативной памяти превышают… – Ох, стоп! – сказала Кэрол. – Хорошо. – Черт возьми! Дэвид, я думала, ты наконец установишь в «Монстре» новые ячейки памяти! Все их компьютеры хранили информацию на цилиндрических магнитных додоменах, встроенных в матрицу, которая была помещена в ванну с жидким водородом при температуре, близкой к абсолютному нулю. Этот способ был очень эффективным и очень быстрым, он позволял сохранять большие объемы информации. Но тем не менее, с самого начала «Генезис» столкнулся с проблемой недостатка памяти. Программы и базы данных были такими огромными, что каждое «расширение» памяти молниеносно заполнялось. С «Монстром», их главным компьютером, ситуация была просто критической. Это был самый мощный и быстрый компьютер из всех машин, работавших на станции, и, конечно, все хотели им пользоваться. Дэвид поспешил к ней. – Я установил, – сказал он. – Мне пришлось установить для них целую новую ванну. Они что, уже опять заполнены? – Он так говорит. Дэвид нахмурился и окинул взглядом лабораторию. – У кого-нибудь есть что-то в памяти, что он непременно хотел бы стереть? Джедда, дельтанин, склонный к быстрой реакции, сделал шаг вперед. – Если вы сотрете мою часть информации, я буду очень огорчен. – Я не хочу ничего стирать, – сказала Кэрол. – Но просто я провела шесть недель, отлаживая эту подпрограмму, и мне нужно ее сохранить. Неподалеку за лабораторным столом Дэл Марч кинул взгляд в сторону Вэнса Мэдисона. Вэнс сделал гримасу, и Кэрол заметила это. – Ладно, мальчики, сказала Кэрол. – Дэл, ты что, опять использовал мой блок памяти? Дэл приблизился и опустил голову. Вэнс, последовал его примеру, подошел своей обычной неуклюжей походкой. «Они как двое детей, – подумала Кэрол. – Как? Да они и есть дети. Они всего на несколько лет старше Дэвида». – Ну, Кэрол, сказал Дэл. – Там всего чуть-чуть… – Дэл, в Космической лаборатории девяносто три компьютера. Почему тебе обязательно нужно всовывать свои игры в главную машину? – Они там работают намного лучше, – сказал Вэнс своим мягким, красивым голосом. – Ты не можешь играть в «Охоту на Буджума» на чем-нибудь другом, Кэрол, – сказал Дэл. – Только посмотри, что мы сделали. Там есть такая черная дыра с увеличивающимся диском, который выпрыгнет наружу и сцапает тебя. А графика – просто потрясающая! Можешь поверить, уж раз я говорю. Если бы у нас еще был трехмерный дисплей… – Почему я должна терпеть все это? – простонала Кэрол. Ответ был очевиден. Вэнс Мэдисон и Дэл Марч были двумя лучшими и самыми энергичными химиками в этой области, а когда они работали вместе, их таланты не просто складывались, они умножались. Каждый раз после опубликования очередной работы они получали новую пачку приглашений на научные конференции. «Генезису» повезло с ними, и Кэрол знала это. Два молодых ученых не только работали, но и играли вместе. К сожалению, их увлечением были компьютерные игры. Дэл один раз попытался заставить Кэрол сыграть: она не просто не заинтересовалась, но потеряла всякий интерес к этому. – Как называется этот файл? – спросила она. Кэрол чувствовала себя слишком усталой, чтобы быть терпеливой, и опять повернулась к машине. – Приготовиться к уничтожению файла, – сказала она компьютеру. – Хорошо, – был ответ. – Не стирай его, Кэрол, – взмолился Дэл. – Ну, пожалуйста, дай нам время. Она уже все равно почти стерла его, а горячность Дэла только подливала масла в огонь, когда она была усталой. – Мы больше не будем сердить тебя этим Кэрол, – сказал Вэнс. – Я обещаю. Вэнс никогда не говорил ничего просто так. Кэрол смягчилась. – Ну, ладно. Как называется файл? – ВН, – ответил Дэл. – У вас, кажется, есть один В8? – поинтересовался Дэвид. Дэл виновато улыбнулся. Кэрол подошла к одному из небольших лабораторных компьютеров. – Ой, Кэрол, – сказал Дэл. – Я не думаю, что она поместится сюда. – А какая же она по объему? – Ну… около пятидесяти мегабайт. – Боже милосердный! – воскликнул Дэвид. – Да эта программа Сатурн проглотит! – Мы много добавили с тех пор, как ты играл в нее последний раз! защищался Дэл. – Я? Я никогда не играю в компьютерные игры! Вэнс хихикнул. Дэвид покраснел. Кэрол отыскала свободное место в памяти на другом компьютере и перенесла программу. – Ладно, двойняшки, – сказала она. Кэрол любила дразнить их близнецами: Вэнс был в два метра ростом, тонкий, черноволосый, сильный и спокойный, тогда как Дэл был почти на 30 см ниже, плотный, белокурый, взбалмошный и вспыльчивый. – Спасибо, Кэрол, – сказал Вэнс. Он улыбался. Джедда сухо переспросил, обращаясь к Кэрол: – Означает ли это, что моя информация в безопасности еще на один день? – В целости и сохранности. Сигнал связи с открытым космосом заработал, и Джедда начал отвечать. Кэрол опять загрузила подпрограмму «Генезиса». – Хорошо, – ответил компьютер; и, через минуту, – команда? Кэрол с облегчением вздохнула. – Загрузить «Генезис» полностью. Минутная пауза. – Хорошо. – И запустить его. – Хорошо. – Теперь, – сказала Кэрол, – мы подождем. – Кэрол, – произнес Джедда за коммуникатором, – это «Уверенный». Она вскочила. Все бросились вслед за ней к коммуникатору. Джедда вывел сигнал на экран. – «Уверенный» – Космической Лаборатории. Космическая Лаборатория, вы слышите? – Космическая Лаборатория на связи, командир Чехов. Мы вас слушаем. – Хорошо, доктор Маркус. Мы на дороге к Регулосу. Наш корабль находится за три дня от вас. – Три дня? Почему так скоро? Что вы нашли на Альфа Цети VI? Чехов уставился на экран. – Что случилось? – Кэрол задумалась: – На гиперканале не могло быть никаких задержек. – Что-нибудь случилось? Павел, вы слышите меня? Что-нибудь случилось? – Нет, ничего доктор. Все в порядке. Альфа Цети VI проверена. – Это надо обмыть! – сказал Дал. – А как насчет… Чехов оборвал ее. – У нас новые распоряжения, доктор. Когда мы прибудем в Космическую Лабораторию, все материалы проекта «Генезис» будут взяты под военный арест. – Чушь собачья! – крикнул Дэвид. – Ш-ш, Дэвид, – машинально сказала Кэрол. – Командир Чехов, это же вне всяких правил. Кто отдал этот приказ? – Командование Звездного Флота, доктор Маркус, распоряжение генерала Стоффа. – Это гражданский проект! Это мой проект! – У меня приказ. – Какой безмозглый кретин отдал этот приказ? – вспылил Дэвид. Чехов отвел глаза от экрана, затем опять повернулся. – Адмирал Джеймс Кирк. Кэрол почувствовала, как краска сбежала с ее лица. Дэвид пролез к экрану, отстранив ее. – Я знаю, это все ваших рук дело! – закричал он. – Кто бы чего ни делал, вы просто жить не можете без того, чтобы не приложить к этому свои грязные руки и убивать людей с помощью этого! – Он потянулся, чтобы оборвать связь. Кэрол схватила его за руку. Держи себя в руках, подумала она, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Командир Чехов, этот приказ не имеет силы. Я не допущу никакого персонального военного контроля над моей работой. Чехов опять замолчал и отвернулся. «Что там происходит?» – подумала Кэрол. – Мне жаль, что вы так это восприняли, доктор Маркус, – возразил Чехов. – Приказы неизменны. Пожалуйста, приготовьтесь к тому, чтобы передать нам «Генезис» через три дня, к нашему приезду. Связь окончена. Он протянул вперед руку. Связь оборвалась. В Космической Лаборатории поднялся шум: одновременно все начали говорить, перебивая друг друга. – Я очень прошу вас, заткнитесь! – взмолилась Кэрол. – Я даже думать не могу. Галдеж постепенно затих. – Это, должно быть, какая-то ошибка, – произнесла Кэрол. – Ошибка! Ради Бога! Все так и есть! – Они прилетели, чтобы захватить нас с кораблем! «В нашем распоряжении!» Ха! – Похоже, это мы будем в их распоряжении! – произнес Джедда. – Дэвид… – А как лучше всего следить за тем, что мы делаем? Все, что им было нужно, – дождаться того, чтобы практически все были в отпуске, и тогда они смогут ворваться сюда, и только мы сможем противостоять им! – Но… – Они думают, что мы просто пешки! – Дэвид, прекрати! Ты вечно обвиняешь военных в буйной паранойе. А для чего ты сам здесь работаешь? Звездный Флот сохранял мир в течение ста лет… Наступила тишина. Дэвид не мог отрицать того, что она сказала. В то же время Кэрол не могла объяснить, что произошло. – Ошибка это или нет, – обратился к присутствующим Вэнс, – но если они получат «Генезис», то вряд ли отдадут его обратно. – Ты прав, – согласилась Кэрол. – Ладно, ребята. Соберите свои приборы и материалы вместе. Извлеките оттуда все наши работы. Джедда, Зинаида еще спит? Кэрол знала, что Зинаида, математик «Генезиса», до самого утра проработала над дисперсными уравнениями. – Когда я выходил из комнаты, она спала, – сказал он. Так же, как и Джедда, Зинаида была дельтянкой. Дельтяне имели обыкновение работать и путешествовать группами или, по крайней мере, парами, так как поодиночке они были в полной изоляции. Их натуры требовали такой эмоциональной и физической близости, что ни одно другое живое существо не могло долго находиться в личном контакте с ними. – Хорошо, но ты лучше подними ее. Вэнс, Дэл, Господа Компьютерные Фокусники, я хочу, чтобы вы сейчас же начали.переносить все из компьютеров в транспортабельную память, потому что любую программу, любые данные, которые мы не сможем взять с собой, мы уничтожим – это касается также и ВН или В8, и всего остального. Поэтому приступим к работе. – Но куда мы направляемся? – спросил Дэл. – Об этом будем знать только мы, а «Уверенный» пусть ищет. Но у нас только три дня. Не будем терять время. …Двери турболифта начали закрываться. – Подождите, пожалуйста! – Подержите! – сказал Джеймс Кирк датчикам. Двери послушно остановились, вздыхая. Лейтенант Саавик влетела внутрь. – Спасибо, сэр. – Пожалуйста, лейтенант. Она пристально смотрела на него. Кирк начал чувствовать себя неловко. – Адмирал, – внезапно обратилась она. – Можно я скажу вам кое-что? – Лейтенант, – сказал Кирк, – кажется, у вас нет никаких проблем с самовыражением. – Простите, сэр? – Ничего, ничего. Так что вы хотели сказать? – Я хочу поговорить с вами о высокой оценке. – Вы заслужили ее. – Я так не думаю. – Это из-за результатов «Кобаяши Мару»? – Я же не смогла разрешить проблему, – сказала Саавик. – Да вы бы в любом случае не смогли. Там нет никакого выхода. Это просто проверка характера. Она немного подумала. – А вы тоже проходили такой тест во время обучения, адмирал? – Конечно, – с улыбкой ответил Джим Кирк. – Могу я спросить вас, как поступили вы? – Спросить вы можете, лейтенант. – Кирк засмеялся. Она похолодела. – Это была просто шутка, лейтенант, – сказал Кирк. – Адмирал, – осторожно начала она, – шутки людей коренным образом отличаются от тех, к которым привыкла я. – Какие именно шутки вы имеете в виду? – Шутки ромулян, – ответила она. «Тебе это интересно знать? – спросил себя Джим Кирк. – Нет, тебе это неинтересно.» – Ваши понятия, адмирал, – продолжала Саавик, – человеческие понятия более запутанные и сложные. «Господи, какая она красивая, – уныло подумал он. И затем, с сарказмом. – Будь осторожен, ты ведь адмирал». – Ладно, лейтенант, на ошибках учатся. Она на это тоже не отреагировала. Он решил сменить тему. – Хотите совет, лейтенант? – Да, – произнесла она странным голосом. – Вам будет разрешено пройти тест еще раз. Если вы не удовлетворены своими действиями, попробуйте заново. Лифт замедлил ход и остановился. Двери плавно открылись, и вошел доктор Маккой, с нетерпением дожидавшийся лифта. «Вот они, все эти новомодные изобретения, – думал он, – полюбуйтесь: все стало только медленнее»? – Кто задерживает этот проклятый лифт? О-о, – воскликнул он, увидев Кирка и Саавик. – Здравствуйте. – Благодарю вас, адмирал, – сказала Саавик, выйдя из лифта. – Я ценю ваш совет. Добрый день, доктор. Двери закрылись. Кирк ничего не сказал и отрешенно уставился в потолок. Изо всех сил пытаясь изобразить грязного старикашку, Маккой повел бровями. – Она что, сменила прическу? – Что? – Я сказал… – Я слышал вас, доктор. Когда вы наконец поумнеете? «Да, – подумал Маккой, это уже перемена. Может быть, и не к лучшему, но, по крайней мере, перемена». – Хорошая штука, этот ромульский эль, – сказал Маккой с нотками сарказма в голосе. Кирк вышел из состояния задумчивости. – Прекрасно тонизирует память, – заметил он. – Что? – Заставляет меня вспоминать, почему я никогда не пью его. – Это вам благодарность. – Адмирал Кирк, – раздался голос Юхуры по внутреннему каналу связи. Срочное сообщение для адмирала Кирка. Кирк включил связь. – Кирк слушает. – Сэр, Космическая Лаборатория Регулос-1 на связи из открытого космоса. Срочно. Доктор Кэрол Маркус. Кирк вздрогнул. «Кэрол Маркус? – подумал Маккой. – Кэрол Маркус?» – Юх… Юхура, я свяжусь с ними через четверть часа, – сказал Кирк. – Да, сэр. Он опять отключил связь и свирепо посмотрел, на Маккоя, как будто досадуя на то, что кто-то был свидетелем его реакции. – Ну, ну, ну, – произнес Маккой. – Беда не приходит одна… – Хороший же вы доктор! – сердито пробурчал Кирк. – Вы лучше, чем кто либо, должны знать, как опасно открывать старые раны. Двери лифта открылись, и Кирк выбежал наружу. – Извините, – сказал Маккой уже после того, как двери закрылись. «Итак, Старый Семейный Доктор, – подумал он, – цеплять его бесполезно, вам бы лучше сменить тактику, если вы хотите, чтобы он перестал бояться. С другой стороны, – сказал себе Маккой, – может быть, это и не потребуется, смотря что это за звонок». Джим Кирк шагал по коридору «Энтерпрайза», стараясь сохранять спокойствие. Кэрол Маркус, после стольких лет? Должно быть, у нее случилось что-то чертовски серьезное, раз она обратилась к нему. И что, во имя всего святого, происходит с Маккоем? За последние три дня каждое слово, произнесенное доктором, напоминало колючку дикообраза, которая, впиваясь, приносила жгучую боль. Он поспешил в свою комнату и включил видеоэкран. – Доктор Маркус, адмирал, – сообщила Юхура. Изображение смутно проступало на экране и пропадало. На мгновение он различил лицо Кэрол, затем оно опять исчезло. – Юхура, вы можете усилить сигнал? – Я стараюсь, сэр, но он еле-еле пробивается. – Джим… слышишь меня? Вы можете… Было совершенно ясно, что Кэрол Маркус расстроена и сердита. – Тебя очень плохо слышно, Кэрол. Что случилось? Что-то произошло? – …не понимаю вас… – Кэрол, что случилось? – Он повторил вопрос несколько раз, надеясь, что этого будет достаточно для того, чтобы она разобрала его. – …пытаются… отнять у нас «Генезис»… – Кто? Кто пытается отнять «Генезис»? – …не слышу вас… Вы отдавали приказ? – Какой приказ? Кэрол, кто забирает «Генезис»? Связь стала отчетливой на несколько секунд. – Джим, отмените приказ. – Связь опять начала обрываться. – …никакого права… Я не допущу… – Кэрол! – Джим, пожалуйста, помогите. Я не могу поверить… Изображение опять замелькало и стало неразборчивым. Джим похлопал рукой по транслятору. – Юхура, что происходит, черт побери! – Извините, сэр. Сигнал не проходит. Его глушат на источнике. – Глушат?! – На это указывает индикатор, адмирал. – Черт, – опять выругался Джим. – Объявите тревогу по Звездному Флоту. Я хочу говорить с командой. – Да, сэр. Джим Кирк шагнул на капитанский мостик. – Мистер Сулу, – обратился он, – остановите работу двигателей. Сулу подчинился и подал сигнал: «Остановите двигатели». Все ждали заинтригованные, удивленные, испытывая странную тревогу. – Случилось нечто непредвиденное, – жестко сказал Кирк. – Согласно приказу Командования Звездного Флота, я временно принимаю на себя командование «Энтерпрайзом». Дежурный офицер, отметьте это в бортовом журнале. Мистер Сулу, возьмите новый курс: Регулос-1, Космическая Лаборатория. Он остановился словно ожидая выражения несогласия или возражения. Никто не произнес ни звука. Выключив канал связи, с машинным отделением, позвал с нарастающим нетерпением: – Мистер Скотт. – Да, сэр? – Мы должны немедленно увеличить скорость. – Да, сэр. – Взят курс на Космическую Лабораторию, адмирал, – доложил Сулу. – Включить высокоскоростные двигатели. – Приготовиться к высокой скорости, – приказала Саавик. Ее голос звучал напряженно и настороженно, только то уважение, с которым капитан Спок обращался с этим человеком, останавливало ее от возмущения и протеста. Корабль вышел на высокоскоростной режим. – Готово, сэр, – доложил Сулу. – Пятая скорость, мистер Сулу. Корабль собрался с силами и рванулся с новой скоростью. Кирк шагнул обратно в турбо-лифт и исчез. Спок лежал в своей каюте на отполированной плите из вулканического гранита, это был его «камень раздумий». Он уже собирался погрузиться из поверхностного состояния медитации в более глубокое, как вдруг почувствовал, что «Энтерпрайз» перешел на высокую скорость. Он немедленно пришел в себя. Через минуту он услышал стук в дверь. – Войдите, – спокойно отозвался он и сел. Вошел Кирк и, зацепившись за один из углов камня, уставился в пол. – Спок, у нас проблема. Спок поднял брови. – Что-то случилось на Регулосе-1. Нам приказано разобраться. – Какие-нибудь трудности в Космической Лаборатории? – Похоже на то. – Он поднял голову. – Спок, я заявил Звездному Флоту, что все что мы имеем – это куча ребятишек. Но мы единственный свободный корабль поблизости. Если что-то действительно не так… Спок, ваши курсанты… насколько они надежны? Что, если угроза будет настоящей? – Они живые существа, адмирал, а все живые существа имеют свои собственные качества. – Он замолчал, глядя на Кирка. – Корабль, конечно, Ваш. – Спок… Я уже поменял курс «Энтерпрайза». – Нельзя было терять ни минуты в то время… – Время, которое вы имеете в виду, я полагаю, было 2 минуты 13 секунд назад, когда корабль пере шел на высокую скорость? Кирк виновато улыбнулся. – Я знаю, я должен был сначала прийти сюда… – Адмирал, я повторяю: корабль Ваш. Я учитель. Это уже не учебный рейс, а военное задание. Только логика должна влиять на принятие решения старшим офицером. – Но, может быть, ничего и не случилось. Сигнал связи был сильно искажен. Если вы, как капитан, можете просто доставить меня на Регулос… – Вы предполагаете невозможное. Я – вулканиец. Я не умею нестись сломя голову. Кирк насмешливо взглянул на него. – И после этого Вы будете утверждать, что действуете исключительно по законам логики? – Должен ли я напоминать Вам о том, что Вы и так хорошо знаете? Логика остается в силе, однако Вы ошиблись, ожидая поддержки. Вы тот, кем Вы и были: командир звездного корабля. Все остальное несущественно. Кирк усмехнулся. – Я не осмелюсь спорить с Вами. – Это разумно. – Спок встал. – В любом случае даже если бы обстоятельства были иными, логика все равно говорит о том, что нужды большинства выше нужд меньшинства. – Или одного? – Адмирал, – начал Спок. Он задумался, затем опять продолжил. – Джим, вы мой старший офицер. Но вы также и мой друг. Я был и остаюсь Вашим! Я говорю Вам то, что я вижу и считаю правдой – и для себя, и для Вас. – Спок, – тихо сказал Кирк и протянул руку. Спок опять ушел в свои мысли. Кирк оценил эту перемену и опустил руку. – Вы пойдете на капитанский мостик? Я мало, что разъяснил. И, думаю, ваши ученики считают меня мятежником. – Да, адмирал. Но может быть, нам лучше сначала поговорить с мистером Скоттом, чтобы он мог объяснить ситуацию также и своим курсантам. В этот день во время ленча Саавик пришла в буфет и встала в очередь. Все вокруг нее, ее одноклассники, размышляли об изменениях в плане, о новом курсе «Энтерпрайза» и о странном захвате корабля адмиралом. Саавик тоже думала о том, что означали эти внезапные перемены. Она склонялась к тому, что это была еще одна, более изощренная учебная проверка. Несколько минут спустя после приказа адмирала, капитан Спок вернулся на капитанский мостик в сопровождении адмирала Кирка. Он заверил команду в том, что все его действия были согласованы с ним. Тем не менее, после всего, что произошло, Саавик чувствовала себя неуютно. Она колебалась, не зная, что выбрать на завтрак, предпочитая бифштекс с кровью, но капитан считал, что потребление мяса – в особенности сырого по меньшей мере, недостойно цивилизованного существа. Поэтому обычно выбирала что-нибудь другое, когда они завтракали вместе. Саавик долго старалась соответствовать вулканийскому идеалу – вегетарианству – но совершенно ослабла. И это было все, чего она сумела добиться. Она пошла на компромисс, выбрав яичное блюдо, которое было доведено на кухне до абсолютно безвкусного состояния, но которое можно было сделать съедобным, добавив изрядное количество сезамового масла и пиппали, огненной специи. Питер Простон однажды попробовал это блюдо, а Саавик не предупредила, чтобы он был осторожен. Она и не подозревала, какое воздействие это может оказать на человека. Когда он наконец прекратил кашлять, перестал пить воду и мог опять говорить, он описал это как что-то вроде очищенного перца и расщепленного атомного ядра. Саавик удивилась, что Питера нет. Они обычно ели вместе, а сейчас, хотя и было время его завтрака, его не было в столовой. Она остановилась у стола капитана Спока. Он ел салат. – Можно к вам присоединиться, сэр? – Конечно, лейтенант. Саавик села и стала думать, как правильнее выразить свою обеспокоенность тем, что адмирал принял на себя командование «Энтерпрайзом». – Лейтенант, – обратился к ней Спок, – как идут занятия Питера Престона? – Да в общем, очень хорошо. Он прекрасный ученик и имеет склонность к этому предмету. – Я подумал, что, быть может, ему слишком трудно. – Я не заметила никаких признаков этого, капитан. – Все же мистер Скотт попросил меня отложить занятия мистера Престона. – Почему? – спросила Саавик, очень удивившись. – Он объяснил это так, что двигатели требуют рабочих рук, и необходима помощь Питера Престона. – Двигатели, – возразила Саавик, – только что после капитального ремонта показали на проверке сто пятнадцать процентов. – Совершенно верно, – сказал Спок. – Я подумал над другими причинами. Возможно, мистер Скотт пытается оградить Престона от чрезмерных нагрузок. Саавик покачала головой. – Во-первых, капитан, я уверена, что Питер чувствует себя со мной достаточно раскованно, и он сказал бы мне, если бы чувствовал себя заваленным… – «Заваленным»? – Ужасно перегруженным работой. Прошу прощения. Я не хотела выразиться неточно. – Это не упрек, лейтенант, просто вы еще больше преуспеете в общении с людьми, если будете знать их идиомы. Саавик соотнесла странную просьбу Скотта со своим ранее состоявшимся разговором с Питером. – Мне кажется, я знаю, почему мистер Скотт отменил занятия курсанта Престона. Она рассказала, что произошло. Спок задумался. – Это все кажется до чрезвычайности странным. Мистер Скотт, конечно, понимает, что настоящее обучение стоит всех хлопот и неудобств, причиняемых как ученику, так и учителю. Что еще сказал мистер Престон? – Он предпочел не рассказывать всего. Он сказал это… «уж совсем глупо». Казалось, он был смущен. – В самом деле? – Спок съел несколько ложек своего салата. Саавик приступила к завтраку. Она добавила еще пиппали. – Саавик, – начал Спок, – выказывал ли курсант какие-либо признаки серьезной к вам привязанности? – Что вы имеете в виду, сэр? – Он как-нибудь выражал свою любовь к вам? – Предполагаю, что со стороны так могло показаться. Он почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что не считаю его «камнем на шее». И должна признаться, – в голосе Саавик явно не чувствовалось желание продолжать беседу, – что я… очень люблю его. Он милый и добросовестный ребенок. – Но он, – осторожно сказал Спок, – не ребенок. – Конечно. – Саавик почувствовала, к чему клонит Спок. – Быть может, мистер Скотт боится, что его племянник влюблен в вас. – Но это нелепо! – воскликнула Саавик. – Если бы даже это не было столь неуместно, то это просто невозможно. – Это было бы неуместно. Но совсем не невозможно, а даже вероятно. Это, пожалуй, слабое место в человеческой натуре. Если курсант Престон испытывает к вам то, что люди именуют «страстью»… – Сэр? – теперь она чувствовала себя неловко. – Страсть, для людей, это что-то вроде влюбленности, однако, она случается только с очень молодыми особями человеческого рода и кажется очень забавной более старшим. Мотивы поведения Питера вдруг стали ясны. Нет ничего странного в том, что он был смущен и не хотел говорить об этом. Она прекрасно знала, насколько сильно он не любил, когда над ним смеялись. Спок продолжал. – Вы должны вести себя безукоризненно, так мягко, как только можете. Люди очень уязвимы в этих делах и легко ранимы. И, как вы совершенно справедливо заметили, было бы неуместным… Саавик чувствовала себя неловко и, в то же время, была шокирована. – Мистер Спок, – сказала она, снова называя его так, как называла уже много лет, – Питер – ребенок. И даже если любовные увлечения – слабое место человеческой натуры, они не являются таковыми для вулканийцев. – Но вы не вулканийка, – ответил Спок. Саавик со звоном уронила вилку на тарелку и вскочила так быстро, что ее стул с грохотом упал на пол. – Сядьте, – мягко сказал Спок. Нехотя, она повиновалась. – Саавик, не поймите меня неправильно. Ваше поведение относительно курсанта Престона абсолютно безукоризненно. Я нисколько не сомневаюсь в этом. Я сейчас говорю не о нем, а о вас. – Я стараюсь научиться манерам вулканийцев, – сказала она. – Если вы мне скажете, где я ошибалась. – Об ошибках мы сейчас тоже не говорим. – Я… я не понимаю. – Я выбрал дорогу вулканийца, когда я был еще молод. Многие годы я считал ее лучшим, да и просто единственно возможным выбором для любого здравомыслящего существа. Но… – Он остановился на минуту, потом стал менять тему разговора. – Я говорил вам о терпении и понимании. Саавик кивнула. – Я пришел к выводу, что то, что является правильным для одного существа, может быть неправильным для другого. Собственно, это может быть даже губительным. Особенно труден выбор для тех, кто стоит между двумя культурами… – У меня есть только одна! – …и кому приходится выбирать между ними или выбрать другую дорогу или уникальный путь. Вы уникальны, Саавик. – Мистер Спок, какое отношение это имеет к Питеру Престону? – Тогда что вы хотите мне сказать? – Я пытаюсь сказать, – и я, может быть, не лучшая и не самая компетентная кандидатура, чтобы говорить это, но другой нет, – что некоторые из тех решений, которые вы принимаете относительно своей жизни, могут отличаться от тех, которые принимаю я, или даже от тех, которые я могу посоветовать. Вы должны быть готовы к этому и не пытаться бороться, когда это случится. Вы понимаете? Она хотела было продолжить, но почувствовала себя такой расстроенной и усталой, к ее удивлению, таким же, казалось, чувствовал себя и мистер Спок, что ей захотелось закончить разговор. – Я бы хотела подумать над тем, что вы сказали, капитан. Саавик опять перевела их общение на уровень «командир – подчиненный». – Очень хорошо, лейтенант, – сказал он, подлаживаясь под эту перемену. Она встала. – Я должна идти обратно на капитанский мостик, сэр. – Вы свободны, лейтенант. Она приготовилась чтобы уйти, но задержалась. – Сэр, как насчет обучения Питера Престона? Спок сложил руки и задумался. – Его, конечно, надо возобновить. Однако, мистер Скотт сделал заявления о состоянии машинного отделения, которое некорректно было бы проигнорировать. Я подожду день или два, а затем предложу, чтобы уроки продолжались. Вы находите это приемлемым? – Да, сэр. Благодарю вас. Саавик вернулась на свой пост. Ей нужно было о многом подумать. |
||
|