Воронцов ПавелСеребряная звезда

Павел ВОРОНЦОВ

СЕРЕБРЯНАЯ ЗВЕЗДА

Есть в мире место над которым никогда не восходит солнце. Там никогда не идет дождь, там светят только Луна и холодные звезды, и изредка идет снегопад. Живые существа сторонятся этого места. Только песок и камни населяют эту пустыню под звездами. Немногие дороги ведут туда и еще меньше - оттуда. Люди зовут эту местность безмолвием ночи. По преданию именно там сокрыта книга судеб.

Луна как раз появилась на Востоке, когда избитая многочисленными дорогами телега подкатила к руинам древнего города, старым как старый Сэдт, наблюдавшим некогда создание этого мира. Телега была запряжена умудренным годами ослом и боевым росинантом прекрасных кровей, впрочем, уже свыкшимся с утратой воинской гордости. Позади повозки на девственном лике пустыни оставались две колеи, протянувшихся от горизонта к развалинам.

Наверно когда-то в этих странах можно было жить и жизнь бурлила ключом под этими арками, но ныне никто не согласился бы перенести свой очаг в одну из башен, которые как и прежде возвышались над покинутым городом. Башни были настолько древними и одинокими, что временами казалось будто сама леди Покинутость бродит по здешним залам, шелестя подолом платья из волос забвения, в тщетной надежде найти кого-нибудь из хозяев. Эти стены слишком долго были предоставлены самим себе, чтобы сохранить верность человеку. Казалось, что город огромное древнее чудовище слишком большое, чтобы обратить внимание на двух усталых путников, подъезжающих к нему на телеге.

Вросшие на две трети ворота с полустертой старинной резьбой равнодушно наблюдали как один из них соскочил с телеги.

- Странно здесь, - негромко сказал он, оглядываясь и поправляя очки на чуть горбоносом носу. - Такое впечатление, что это построили не для того чтобы здесь жить, - добавил он еще тише, оглядываясь на своего спутника. "Не нравится мне здесь, Ваше величество", - перевел его взгляд другой.

- Ты можешь остаться, Йоччи, - сказал он, поправляя на голове обруч со звездой на переносице.

В окружавшей их тишине ему казалось, что он говорит в полный голос. На самом деле он шептал, также впрочем как и его спутник.

- Я не могу требовать чтобы ты следовал за мной ТУДА, - добавил он, в свою очередь соскакивая с телеги.

- Нет, что Вы, что Вы, Ваше величество, я... я пойду, - совсем уж тихо пролепетал Йоччи.

"Странный все-таки мне достался спутник" - думал принц Эльрик, осторожно ступая по разводам песка на древних мостовых.

"Сколько их было - аплодировавших, радовавшихся мне, когда в день совершеннолетия я поклялся вернуть людям древнее знание. И сколько последовало за мной сюда, на край света. Разбежались, отстали, бросили. А остался один только он. Странно, я даже не помню был ли он с нами с самого начала или пристал чуть попозже. Ах, да, он же учился в Хэме. Значит почти с самого начала."

Тогда, у входа Эльрик сказал ему: "Я серьезно. Подумай, может тебе лучше остаться." И получил ответ: "Но ведь и я серьезно. Это же Тангарад. Легенда. Я всегда мечтал увидеть, что хранят эти стены. Я хочу знать..."

"Ведь не герой", - думал Эльрик. - "Совсем не герой. И надо же - "Я всегда мечтал..." - Эльрик оглянулся на шагающую рядом сутулую фигуру. Йоччи мог бы быть выше Эльрика, если бы не сутулился. Его лицо можно было бы назвать красивым если бы ни вечная неуверенность во взгляде - след близорукости. И конечно эти его несуразные круглые очки.

"А может он... того? Нет, некая странность была в нем с самого начала. Вообще, зачем он пошел за мной? Кому какое дело до этих, покрытых вековой пылью, обетов, которые один дедушка давал другому и о которых этот другой наверное тут же забыл? Сидел бы он у себя в Хэме..." Отблеск огня, возникший на стене впереди, резко прервал неспешный поток мыслей Эльрика. Свет, который вспыхивает в мертвом городе - это как улыбка медленно появляющаяся на мертвом лице. Одним молниеносным движением Эльрик втолкнул Йоччи в боковой проулок и сам влетел туда следом. Поворот из-за которого показался свет был слишком близко и бежать не имело смысла. Эльрик просто всем своим телом прижал Йоччи к стене и прижался сам, моля всех известных и кое-кого из неизвестных ему богов об одном - чтобы их не заметили. "Торхааль, Пира, Сэт - я всегда почитал вас. Мона Фэна, ты покровительствуешь странникам. Помоги! Не выдай!" - мысли сумбуром неслись у него в голове. Всем своим телом он инстинктивно вжимался в стену, как будто надеясь продавить ее, чтобы стать с ней единым целым.