"Шальные деньги" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей)

Глава 10

В свое время, три года назад, Кирилл Андреевич Кривошеев совершил несвойственный ему поступок: он спас человека и при этом нарушил закон. Тогда он вывел из-под удара офицера-оперативника налоговой полиции, майора Виктора Петровича Кудрина, бывшего спецназовца. Чем-то он показался Кривошееву симпатичным.

Потом Кривошеев раскаивался в своем поступке, опасаясь, что когда-нибудь доброе дело, совершенное в порыве великодушия и абсолютно бескорыстно, обернется для него неприятностями. Но шли годы. Никаких плохих последствий поступок полковника Кривошеева для него лично не имел. Кудрин лишь один раз поблагодарил своего спасителя, пригласив в лес на шашлыки. В гости полковник Кривошеев не поехал, сославшись на огромную занятость, а только встретился с Кудриным в городе. Тот крепко пожал ему руку и сказал:

– Я теперь, полковник, по жизни твой должник. Ты меня от тюрьмы спас, если что, обращайся, я для тебя сделаю все, что угодно.

– Ой ли? – спросил Кривошеев. – Надеюсь, мне твоя помощь, Виктор, не понадобится.

– От сумы и от тюрьмы не зарекайся, – глубокомысленно заметил майор, только что спасенный от суда.

Кирилл Андреевич постарался расстаться со своим бывшим подчиненным как можно скорее. Наспех пожал руку, подмигнул, похлопал по плечу. Кудрин был разочарован, но на большее он и не рассчитывал. Слишком хорошо он знал полковника, и то, что совершил Кривошеев, Кудрину казалось самым настоящим подвигом. “Может, грех какой-нибудь замаливает, а может, ему моя жена нравится?” – подумал майор.

Из налоговой полиции Кудрина уволили. Он быстро нашел теплое местечко в одном из охранных агентств и зажил неплохо, с содроганием вспоминая государственную службу: ни денег, ни спокойствия. Теперь же у него появилась валюта. Правда, деньги приходили нерегулярно. Сделаешь дело, окажешь кому-нибудь услугу – получишь конверт с долларами, а если ничего не станешь делать, то будешь получать лишь голый оклад, а на него, к сожалению, не проживешь.

Майор Кудрин был неплохим подрывником'. Буквально из ничего мог соорудить мину, хорошо стрелял, разбирался в электронике, умел вытянуть из человека информацию. Все эти навыки, если их суммировать, делали его человеком незаменимым. Лишь пару месяцев он исполнял функции охранника – стоял у двери частного банка, а потом началась настоящая работа. Его честно предупредил хозяин охранного агентства:

– Законной работы за большие деньги не существует, так что выбирай.

– Я согласен.

– Я же еще ничего тебе не предложил, – засмеялся хозяин.

– Но предложите, надеюсь.

И предложения последовали одно за другим. У кого-то надо было выбить крупный долг, кого-то сильно напугать, кого-то избить, не оставляя следов. В общем, работа грязная, но денежная.

Кудрин старался действовать аккуратно, и это ему удавалось. Первое время боялся, потом понял, что если разбираешься с теми, кто сам не в ладах с законом, то на тебя никто не донесет, никто не пожалуется и ты можешь быть спокоен. Даже если убьешь кого-то, то и родственники, и друзья знают, за что погиб кормилец, поэтому усердствовать, помогая следствию, не станут. Зачем терять деньги, которые достались им в наследство.

Три года бывший майор Кудрин не видел своего благодетеля и ничего не слышал о полковнике Кривошееве, но все это время помнил об обещании, данном полковнику. Кудрин знал, что за все в жизни приходится платить. И этот момент настал. Телефонный звонок раздался неожиданно.

Голос Кривошеева Кудрин узнал в первую же секунду, прежде чем Кирилл Андреевич представился. Кудрин прижал трубку плотнее к уху, чтобы ни единого слова не просочилось наружу.

– Да, да, Кирилл Андреевич, конечно же, конечно же, помню. Как же я могу вас забыть? Вы для меня как отец родной, а может, даже больше. Встретиться надо? Пожалуйста. Хотите сейчас приеду, хотите в городе встретимся, а можете, если не брезгуете, ко мне подъехать.

– Адрес? – спросил Кривошеев.

– Если звоните, наверное, и адрес знаете?

– Да, адрес мне известен, но без приглашения не хотелось появляться.

– Тогда я вас жду, накрываю стол.

– Этого не надо делать. Во-первых, я за рулем, а во-вторых, сыт.

– А в-третьих? – спросил Кудрин.

– В-третьих, узнаешь, когда приеду. Кудрин заволновался. Мало ли что могло случиться, если о нем вспомнили. Может, кто-то из спецслужб копнул старые дела, и теперь полковник Кривошеев хочет его предупредить, а может, еще что-нибудь стряслось. В общем, Кудрин занервничал.

Он был видным мужчиной. Широкоплечий, высокий, с низким лбом и короткой стрижкой. Глаза маленькие, глубоко посаженные под кустистыми бровями. Подбородок твердый и крепкий с глубокой прорезью посередине, словно пропилили ножовкой по металлу. Таким уступают дорогу на улице, таких боятся.

Через час Кривошеев был в квартире Кудрина. Тот жил один. Квартира хорошая, двухкомнатная, в центре. Приобрел он ее после того, как развелся с женой. Все, что у него было: квартиру, дачу, машину, – Кудрин оставил жене и сыну. Сам же ушел с одним чемоданом, в котором лежали инструменты: паяльник, индикаторы, отмычки, отвертки, нож, пистолеты и набор глушителей. Деньги на квартиру он скопил заранее, так что проблем с жильем у него не возникло.

Квартира была обставлена дорого, но безвкусно. Чувствовалось, что хозяин бывает в ней наездами, лишь отлеживается, отдыхает, отводит душу, расслабляется после тяжелой и не очень приятной работы. Дверь была двойная, железная с глазком и камерой слежения, но без сигнализации.

Кудрин был в белой майке, плотно облегавшей скульптурный торс. Он крепко пожал Кривошееву руку и заглянул ему в глаза.

– Проходи, Кирилл Андреевич, ты для меня самый желанный гость.

На столе в гостиной стояли выпивка и закуска.

– Я же просил тебя…

– Не беспокойся, это дежурный набор, – по-свойски бросил Кудрин, – гостей у меня почти никогда не бывает. Разве что женщина какая-нибудь забежит, но и та ненадолго. Женщины быстро надоедают.

– Смотрю, ты неплохо живешь, Виктор.

– Не жалуюсь, хотя хотелось бы жить лучше.

– Всем хочется.

Кривошеев сел в кресло, закурил. Кудрин подвинул к нему массивную хрустальную пепельницу и закурил сам.

– Думаю, что просто так, Кирилл Андреевич, ты бы ко мне не приехал, даже не стал бы звонить и справляться о здоровье. Я свое обещание помню.

– Это хорошо, – Кривошеев мялся.

– Не бойся, говори смело. Никто ничего не услышит. Скажи, что надо сделать, а зачем, меня не интересует.

– Знаю, ты мужик правильный, справедливый и подставлять меня не станешь, если только сам не подставишься.

Кудрин засмеялся, такое предположение его развеселило.

– Я могу сделать все чисто и грамотно, не подставляя задницу.

– Это хорошо. Прошлое научило?

– Да, школа была знатная, – произнеся эту фразу, Кудрин сдвинул брови и уставился на полковника Кривошеева.

Тот сидел, наблюдая за тонкой голубоватой струйкой дыма сигареты.

– Ну, что молчишь, полковник, говори.

– Хочу предложить тебе заработать.

– Я для тебя, Кирилл Андреевич, без денег могу поработать, но, если ты еще и деньги предлагаешь, значит, дело того стоит.

– Стоит, – произнес Кривошеев, – я тебе заплачу немного. Ты же знаешь мои возможности. Я на государственной службе, так что денег у меня лишних не водится.

– Мог бы и не предлагать.

– Выглядишь ты, Виктор, хорошо, – глядя на загорелые мускулистые руки и такую же загорелую шею, произнес Кривошеев.

– Пришлось немного поработать под южным солнцем. Один грузин был уж больно несговорчивым, пришлось долго убеждать.

– Понимаю, – кивнул Кривошеев, все еще раздумывая, предлагать или не предлагать.

– Ну не тяни кота за хвост, полковник, ты же по делу приехал.

– Дело, Виктор, не очень простое.

– С простым ты бы сам справился, говори.

– Есть один человек.

– Это понятно, – буркнул Кудрин.

– И было бы хорошо, если бы этого человека не стало.

– Полковник, ты ему деньги должен?

– Нет.

– Ну ладно, дальше спрашивать не стану. Что за человек, где живет, чем занимается? Ты меня, конечно, извини, Кирилл Андреевич, но говори все начистоту. В нашем деле мелочей не бывает.

– Врач-психиатр, – произнес Кривошеей, мгновенно почувствовав облегчение.

– Врач, говоришь.

– Да, главврач одной заштатной больницы.

– Далеко от города?

– Далековато, два часа езды, – произнес Кривошеев.

– Что ж, можно и съездить. Чем дальше – тем лучше. Когда его надо успокоить? – Кудрин говорил так, словно ему предлагали не человека убить, а сыграть партию в карты.

– Я тебе, Виктор, двадцать пять тысяч заплачу.

– Большие деньги за такую мелкую услугу. Наверное, он тебе, Кирилл Андреевич, насолил сильно.

– Пока не успел.

– Ладно, ладно, больше ни о чем не спрашиваю. Расскажи-ка мне о нем все, что тебе известно. И скажи, когда его надо убрать.

– Не завтра и даже не послезавтра. Возможно, дней через десять.

– Устраивает, – произнес Кудрин, – у меня тут как раз есть одна небольшая работенка, через пару дней я освобожусь. Давай о деньгах поговорим потом. Понравится, как я дело сделаю, захочешь, Кирилл Андреевич, – заплатишь, а не захочешь, – Кудрин не обидится. Я тебе и так по жизни должен.

– Заплачу, – произнес Кривошеев. Деньги у него были при себе: Ленский, как и обещал, деньги передал на следующий же день после встречи.

Они сидели еще около часа, разговаривая о всякой всячине. Кудрин интересовался, кто еще из старых знакомых остался на службе, кто ушел на пенсию. О себе он не рассказывал ничего, словно его работа не представляла ни для кого абсолютно никакого интереса.

– Я смотрю, ты второй раз не женился.

– Зачем, – сказал Кудрин, – лишний свидетель в доме. Лишние свидетели всегда делу мешают, нервничать заставляют. Одному спокойнее, а женщина, если нужна.., пятьдесят долларов – и пользуйся. В общем, проблема решается быстро. Так что я предпочитаю жить в одиночку.

– А работа? Кудрин хмыкнул.

– Кирилл Андреевич, не задавай лишних вопросов, тебе же спокойнее будет. Тебя ведь интересует только результат?

– Да, – сказал полковник налоговой полиции.

– Результат ты получишь, а все остальное – мои проблемы, моя головная боль. Давай лучше выпьем.

– Нет, я, Виктор, за рулем.

– Тогда я выпью за встречу и за удачу. Он налил себе полстакана виски, проглотил напиток в два глотка, даже не поморщившись.

– Но это, Виктор, только полдела, потому и деньги тебе предлагаю, – гася в пепельнице сигарету, продолжал Кривошеев.

– Ну не тяни, Кирилл Андреевич, говори все, а то ты меня уже совсем измучил своими загадками.

Кривошеев поднялся, направился в коридор, оттуда вернулся с портфелем, поставил его на край стола, открыл замочки, затем, запустив в портфель руку, извлек портативный компьютер.

– Надеюсь, знаешь, что это такое.

– Ноутбук, – сказал Кудрин. Кривошеев открыл компьютер.

– Ты хочешь его подключить?

– Нет, хочу показать тебе.

– Я их тысячу раз видел.

– Я знаю, что ты в подрывном деле мастак.

– Есть и покруче меня специалисты, но у них дел невпроворот. Телевизор же смотришь? То тут, то там, то дом, то машина, то квартира, вспышка слева, вспышка справа… – хмыкая, говорил Кудрин.

– Ты не шути, я вполне серьезно. Я тебе оставлю компьютер, а ты должен сделать так, чтобы внешне он остался таким же и чтобы весил столько же.

– Ты хочешь получить, Кирилл Андреевич, радиоуправляемую бомбу?

– Я хочу получить от тебя пультик, который сможет привести бомбу в действие.

– Какой силы должен быть взрыв? Кривошеев задумался.

– А такой, Витя, чтобы внутри бронированного “Мерседеса” не осталось никого в живых.

– Задача несложная.

– Берешься устроить? Если надо на расходы, я подкину.

– Успокойся, Кирилл Андреевич. Подойдет, если я тебе вместо пульта сотовый телефончик дам и номерок, который надо набрать?

– Вполне.

– Тогда через пять дней я тебя жду. Если хочешь, сделаю даже так, что компьютер будет работать до взрыва. Не три часа, как положено, но минут пятнадцать-двадцать может поработать.

– Это ни к чему.

– Тогда договорились.

– Только знаешь что, – глядя Кудрину в глаза, произнес Кривошеев, – я хочу, чтобы это все осталось между нами, чтобы ни одна свинья не знала.

– Обижаешь, начальник. Знать будут двое – ты и я. Устраивает?

– Вполне. Через пять дней приеду за чемоданчиком и сообщу, что делать дальше.

Простились они вполне по-дружески. Напряжение, которое было в вначале разговора, исчезло к концу встречи само собой. Теперь они стали заговорщиками и работали в одной связке.

Кудрин не стал откладывать дело в долгий ящик. Обошел нужных людей. У каждого приобрел всего понемногу, отдельные детали. Пластид он держал за городом, пришлось съездить. К вечеру ноутбук был готов. Трубка сотового телефона “Эриксон” лежала сверху на компьютере. Маленькая аккумуляторная батарейка стояла рядом, поблескивая контактами.

– Ну вот, порядок.

Компьютер Кудрин спрятал под шкаф, завернув его в полиэтиленовый пакет. Спрашивать Кудрин права не имел, но думать ему никто не запрещал. “Неужели и налоговая полиция занялась такими делами?quot;

Через старых знакомых он знал, чем сейчас занимается Кривошеей. “Неужели ему поручили грохнуть Ленского и Данилова? А может, Кривошеев решил попугать несговорчивых миллионеров? Взорвать их машину? Тогда причем тут психиатр из какой-то провинции?quot;

Концы с концами не сходились.

На это Кривошеев и рассчитывал. Поручения были не стыкующимися одно с другим. Какой-то доктор-психиатр и два миллионера. Как ни напрягал свои извилины бывший майор налоговой полиции, ничего вразумительного придумать не мог, и он оставил безуспешные попытки, понимая, что докопаться до истины ему не удастся.

quot;Сделать и забыть, – решил он, – только бы не подставиться самому. Я давно не контачил с Кривошеевым, и черт его знает, что в его голове происходит. Большие деньги крышу кому хочешь сдвинут. Однако долг есть долг. Он всегда платежом красен. И то, что кажется сначала сложным, на поверку оказывается очень простым. Разгаданная загадка перестает быть тайной. Кривошеев получит то, что хочет. Я же рассчитаюсь по старым долгам. Буду жить с легкой душой. Ни ему, ни мне неинтересно выносить сор из избы, рассказывать о наших отношениях”.

Как ни успокаивал себя Кудрин, червь сомнения точил ему душу. Он придерживался твердого принципа: если ввязываешься в игру, то хотя бы изучи ее правила, чтобы потом тебе не сказали, что шестерка старше туза. Кудрин улыбнулся сам себе: “Когда ноутбук, начиненный пластидом, рванет и я узнаю об этом из телевизионных новостей, тогда многое прояснится и станет ясно, кто кому должен – я Кривошееву или он мне”.