"Комбат" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей, Гарин Максим)

Глава 17

Борис Рублев легко взбежал по мраморным ступенькам и потянул на себя массивную деревянную дверь, всю сияющую новым лаком.

Дальше вход в здание преграждал турникет, возле которого в застекленной кабинке сидел лейтенант в форме милиции, обставленный телефонными аппаратами, пультами сигнализации. На столе светились два монитора, постоянно показывавших подходы к зданию. Не привыкший посещать министерства, управления, Рублев даже немного растерялся. Конечно, ничего не стоило толкнуть хлипкий турникет… Но он пришел не за этим.

– Полковник Панфилов у себя? – поинтересовался Борис Иванович, облокотясь локтями на куцую полочку перед маленьким окошком.

Лейтенант лениво поднял голову и пожал плечами:

– Вроде бы не выходил.

– Кабинет у него какой?

– Вам встречу назначали?

– Нет.

– Вон внутренний телефон, – кивнул лейтенант куда-то в глубь фойе, – дозвонитесь, и он мне скажет, пускать вас или нет.

– Порядочки…

Пока еще комбат сдерживал злость. Он отыскал в темном углу телефонный аппарат, висевший на стене, и принялся водить пальцем по пластине из оргстекла, прикрывавшей список телефонов. Все номера здесь оказались трехзначные, внутренние. Вдобавок ко всему напротив них стояли не звания и фамилии, а должности: начальник экономической службы, начальник боевой подготовки. А какую именно должность занимает сейчас полковник Панфилов, Рублев и не представлял. Знал только, что тот большой начальник. И уже с явным намерением устроить скандал комбат вернулся к стеклянной будке.

Лейтенанта комбат застал за листанием толстой канцелярской книги.

– Ваша фамилия? – еще не дождавшись вопроса, спросил дежурный.

– Рублев. Борис Рублев, – сказал комбат.

– Что же вы раньше не назвались! Полковник Панфилов на четвертом этаже, ждет вас.

– Кабинет.

– Четыреста пятый.

Пришлось ждать еще секунд тридцать, пока дежурный переписывал данные из паспорта Рублева, затем комбат двинулся к широкой лестнице, ярко залитой разноцветным витражным светом. Ощущение было такое, будто попал в храм. Но оно тут же исчезало, стоило поднять глаза. Добрую половину стены в конце лестницы занимал огромный витраж с неистребимым гербом несуществующего государства – Советского Союза.

– Можно на лифте подъехать! – крикнул вдогонку дежурный.

Но комбат лишь махнул рукой, даже не оборачиваясь.

Вытертая ковровая дорожка, скрипучий, правда, недавно покрытый лаком паркет, вывел Бориса Ивановича к заветной двери под номером «405». Он даже не стал читать табличку, а сразу потянул ручку на себя.

Василий Панфилов сидел за суперсовременным письменным столом и сосредоточенно гонял по экрану компьютера маленького человечка с ружьем, который вовсю отстреливался от наседавших на него монстров.

– В игрушки играешь! – неприветливо произнес комбат одному из своих приятелей, которого не видел вот уже года полтора.

– Реакцию тренирую, – оторвав взгляд от экрана, отозвался Панфилов.

Но лучше бы он сам прервал игру. Желеобразный паук, сияя зеленым электронным светом, оторвался от условной плоскости потолка и рухнул на голову человечку с ружьем, погребя его под собой.

– Черт! – выругался Панфилов и тут же убрал руки с клавиатуры. – Зараза какая-то, похуже семечек затягивает! Ну что, разобрался ты, Борис, со своим братом?

– А ты? – тут же задал встречный вопрос полковнику Рублев.

– Все. Точно тебе говорю, никто из наших никакого рейда в районе бара «Парадиз» не совершал. И вообще в этот день три четверти личного состава находилось на учебных стрельбах, так что не забивай ты мне голову. Он, наверное, от жены прячется с телкой какой-нибудь, вот поэтому и дома не ночует.

– У вас какое-нибудь подразделение с англоязычными шевронами имеется?

– Ты что, с ума сошел! Мы пока еще ни на ФБР, ни на ЦРУ не работаем.

– А что, собираетесь? – усмехнувшись, поинтересовался Рублев.

– Приказа пока не было, – развел руками Панфилов. – Вот ты всегда так, Борис, нужно тебе что-то – появляешься.

А так, чтобы в гости заехать, посидеть, поболтать – не дождешься.

– Ты же знаешь, некогда, – комбат опустился в одно из кресел для гостей и, глядя прямо в глаза полковнику Панфилову, сказал, – Достань мне сводку происшествий, начиная от прошлой пятницы и кончая сегодняшним днем, Не сложно для тебя?

– Ты себе представляешь, Борис, что это такое?

– Представляю.

– Это документ.

– Знаю.

– Только смотри, потом, если какая проблема, я тебе этой сводки не давал, а ты ее в глаза не видел.

– Заметано.

Полковник Панфилов поднялся из-за стола и посмотрел на комбата.

– Я тебя сейчас здесь минут на пятнадцать запру.

Клаустрофобией не страдаешь?

– Смотри, если не придешь вовремя – двери высажу! Не люблю ждать.

– Ты хотя бы минуть пять сверху подожди, а потом выламывай.

Мягко защелкнулся замок, и Борис Рублев остался один в кабинете полковника Панфилова. Комбат развернул к себе монитор, на котором застыл человечек с ружьем. Он стоял на составленных в штабеля ящиках, а вокруг него суетились мерзкие существа и с каждой минутой их становилось все больше.

– Не настрелялся еще Василий, – пробормотал Борис, с отвращением глядя на экран.

Хозяин кабинета появился раньше, чем обещал. Он нес в руках целую охапку бумаги – длинную ленту шириной с машинописную страницу, всю испещренную мелким убористым текстом.

– Вот тебе сводки, Борис. Если поможет – рад буду. А теперь не мешай.

Полковник Панфилов подвинул к себе клавиатуру.

Человечек с ружьем ожил, расчищая себе дорогу к следующему штабелю ящиков.

Комбат, тяжело вздохнув, расправил бумагу длиной метров пять, и принялся читать ее с самого начала. Сперва он пытался прочесть о каждом происшествии, но узнав подробно о десяти кражах, трех попытках изнасилования, одном убийстве, Борис Иванович сравнил объем прочитанного с тем, что еще осталось прочесть.

«Если и дальше так пойдет, – подумал он, – сидеть мне здесь до завтрашнего утра».

Теперь он только принимал во внимание номера упоминавшихся в отчете машин, фамилии, основные события, адреса.

Панфилов, дождавшись, пока комбат доберется до первой трети списка, несколько раз кашлянул.

– Ты уже прочел?

– Вон еще сколько осталось.

– Ты про убийство на Коллекторной прочел?

– А что там такое?

– Дойдешь – читать охота отпадет.

– Мне, Василий, не до развлечений.

– Хорошее развлечение, – рассмеялся полковник, – муж пьяный домой пришел, а когда жена с тещей его донимать начали, схватил нож и каждой по сто ранений нанес. А потом жене груди вырезал, половые органы отчикал, теще матку с мясом вырвал в холодильник затолкал и спать улегся. В той же комнате, с трупами.

– Не впечатляет, – спокойно ответил Борис Иванович, медленно перебирая в пальцах бумагу.

– Это потому, Борис, что ты мужик. Вот и не впечатляет. Я своей жене как рассказал, она сразу притихла. Вот уже четвертый день как шелковая, даже ботинки мне чистит и мусор выносить не просит.

– Мне пугать некого.

– До сих пор не женился? – искренне изумился Панфилов. – Если лет через пять не женишься, пиши – пропало.

– И не тянет, – отозвался комбат и перешел к событиям среды.

– А вот это уже и тебя проймет, – засмеялся полковник, откидываясь на спинку кресла и потирая гладко выбритые щеки.

– Ничего меня не проймет! Ты же знаешь, Василий, я толстокожий.

– Не до такой степени.

– Чем же ты меня удивить хочешь?

– Представляешь себе, поступил звонок.

Мол, из-под двери соседней квартиры плохо пахнет. Ясное дело, трупик там. Поехали ребята, дверь вскрыли. Квартира однокомнатная, на диване мужик мертвый лежит. Вонь – жуткая.

Руки и ноги колготками связаны, голый. А хер у него отрезан. Вся квартира в кровищи, нож тут же валяется. А вот хера-то нигде и нет. Обыскались ребята, да так и не нашли. Девку, которая того мужика кончила, на второй день отыскали.

Все рассказала. Мол, так и так, обещал жениться, а когда забеременела, сказал, чтобы аборт делала. И доктора ей присоветовал. А у доктора она с подружкой встретилась, которая, оказывается, от того мужика тоже забеременела. Говорит, злость ее взяла. Пришла к нему, ласковой прикинулась, подпоила, связала своими колготками, нож взяла на кухне, да хер ему и отчикала.

«Все это, – говорят ей, – понятно, может, даже и справедливо, только зачем хер унесла?»

«Не уносила я никуда», – говорит.

«А куда же он делся?»

«Не нашли?» – спрашивает.

«Да нет, все обыскали». – был бы кот какой в доме, он бы съесть мог, а так ни кота, ни собаки.

«А на кухне искали?» – спрашивает.

«Искали».

«На плите смотрели?»

Поехали назад, в уже опечатанную квартиру, и точно: стоит на плите сковородка открытая, а в ней лежит хер поджаренный. Все чинчинарем, в сухарях обваленный, хоть ты его зеленью посыпай и ешь.

Комбат на какое-то мгновение прервал чтение и посмотрел на полковника Панфилова.

– Ну и что?

– Как это что? Хорошо еще, никто из следственной бригады голодным не был, а то ведь знаешь как бывает… Приедут, работы много, в магазин бежать неохота. Как проголодаются, холодильник откроют и давай жрать что ни попадя.

Покойнику-то все равно, на том свете продукты не понадобятся.

– А про этот случай ты, Василий, своей жене рассказывал?

Полковник изменился в лице.

– Типун тебе, Борис, на язык! Не каждая баба до такого и додумается. Наша пресс-служба сообщение об такой дичи даже в газету не дала.

– А про отрезанные груди и матку вырванную? – поинтересовался Рублев.

– Это за милую душу пошло, чуть ли не все газеты перепечатали.

– Да, мужская солидарность в действии.

Полковник Панфилов с досадой вскрикнул.

Его человечка с ружьем окружили монстры и вырваться ему теперь было очень сложно.

– Ты мне не мешай, – буркнул он, и в его глазах заплясали голубоватые огоньки отблесков компьютерного монитора.

– Я и не мешаю, – комбат вновь погрузился в чтение сводки.

Ничего примечательного, если не считать двух историй, рассказанных полковником Панфиловым. Заурядная бытовуха: кого-то убили, кого-то покалечили по пьяни.

«Хотя нет, вот и что-то новенькое. Жена подает заявление, что ее изнасиловал муж. Интересно, а как бы это восприняла жена Василия – как руководство к действию?» – и взгляд Бориса Рублева скользнул ниже.

Среди обычных маленьких сообщений о происшествиях нашлось и более обширное. В первых же предложениях отыскалось то, что заставило Бориса Ивановича затаить дыхание – исчезновение экспедиторской службы банка «Золотой дукат» и приставленной к ней охраны агентства «Одиссей». Это тебе не сорванные в подъезде сережки и даже не отгрызенный палец с перстнем, украшенным бриллиантом в четыре карата. Сумма впечатляла и размах преступления тоже. Но и не они заставили Рублева на время прикрыть глаза и представить себе, как это происходило, ведь его родной брат работал именно в том банке, откуда исчезли деньги.

Такое, как понимал комбат, совпадением быть не могло. Уж слишком маловероятно. За свою жизнь он привык полагаться не столько на рассуждения или логические умопостроения, сколько на интуицию и чутье. А оно ему подсказывало, дело дрянь.

– Ну, нашел что искал? – позабыв об отрезанном и хорошо прожаренном хере, Василий радостно потирал ладони – его человечек перескочил в следующий раунд. – Теперь по канализации лазать будет, – он выжидал, пока закончится заставка.

Комбат закусил нижнюю губу. Хоть он и отыскал в списке именно то, что ему было нужно, все равно продолжал чтение – а вдруг?

– Пока еще нет. Неизвестно, найду ли.

Но теперь он только делал вид, что читает, лихорадочно подыскивая варианты того, каким образом мог быть задействован в преступлении его брат. Он сразу же сходу отбросил мысль, что Андрей был организатором или хотя бы сознательным соучастником преступления. Самым логичным сейчас было бы рассказать полковнику Панфилову все, что он знал об исчезновении Андрея, но пока еще что-то сдерживало Рублева. Он привык за свою жизнь взвешивать решения и никогда не предпринимать опрометчивых ходов.

Когда кончился и следующий раунд, комбат сделал вид, что дочитал сводку, скрутил ее в трубку и бросил Василию на стол.

– Ну как?

– Что-то интересное, что-то нет, – расплывчато объяснил комбат и поднялся. – Ну что ж, спасибо тебе. Как-нибудь вечером позвоню. Я думаю, еще долго в Питере буду.

– Рад был помочь.

Рублев отметил, что Панфилов здорово изменился за последние полтора года, полысел, остепенился. Такого теперь в окопы и палками не загонишь. Ходить по паркету привыкают быстро. Он попрощался нарочно раньше, чем нужно, зная, что есть еще одно дело к полковнику. Но нужно было как-то разъединить его с первым, сделать так, чтобы в голове у Василия оно никак не связалось с исчезновением Андрея. Уже стоя у двери, комбат хлопнул себя ладонью по лбу и чуть заискивая, произнес:

– Совсем забыл! – вернулся к столу. – Просила меня одна девушка кое-что узнать…

– Если это не государственная тайна… – развел руками полковник, посмеиваясь, а затем подмигнул комбату. – Стареешь ты, Борис, если от тебя девушкам уже не только постель нужна.

– Узнай для меня – кому машина с таким номером принадлежит, – и Борис Иванович вытащил из кармана бумажку с написанным на ней номером джипа, увезшего его брата – с тем, который запомнила Наташа, стоя на дождливой улице возле бара «Парадиз».

– Это я тебе мигом, даже не выходя из кабинета. Проще и не придумаешь.

Василий явно был горд тем, что умеет обращаться с компьютером. Он вошел в сеть, сделал запрос.

– Зря я тебе про игрушки сказал, – произнес комбат, – все-таки, видно, и от них польза есть.

Наконец Панфилов отыскал то, что было нужно, и тут же удивленно посмотрел на Бориса Ивановича.

– Знаешь, Боря, а эту машину год тому как угнали.

– И не нашли?

– Не нашли.

– Что за машина?

– Машина-то не очень важная, зато новая – ГАЗ-32.

Достаточно приличная.

Борис Рублев с каждым словом полковника все больше укреплялся в своих подозрениях.

– Хозяин-то кто у нее был?

– Гришан А. И, из Москвы.

– А номер тогда почему Питерский?

– Сейчас посмотрим.

Панфилов запросил информацию о деле об угоне автомашины и выяснил следующее. Машиной, принадлежащей некоему Гришану А. И., пользовался по доверенности его племянник Валентин, проживающий в Питере. Согласно уговору, племянник, одолжив своему московскому дядя пятьсот долларов на год, получал в пользование его машину на полгода. Из короткой сводки было не понять, кто кого уговорил совершить эту сделку. Удивлял и юный возраст племянника – восемнадцать лет, исполнившихся ему на момент получения доверенности.

– А что, твоя подружка видела недавно эту машину? Можно помочь людям.

– Не знаю. Попросила и все тут, – отрезал комбат, переписывая себе на бумажку питерский адрес Валентина Гришана. – Если она знает что – позвоню тебе. Ну что, Василий, пока.

– Пока.

Мужчины пожали друг другу руки. Вновь комбату пришлось заверять полковника, что он наведается в гости и выпьет со своим старым приятелем не меньше бутылки.

На этот раз полутемный коридор не показался комбату таким угрюмым. Кое-что обрисовалось. Во всяком случае, появились хоть какие-то зацепки.

«Главное, хоть по полшага, но продвигаться немного вперед».

Выйдя на улицу, Борис Иванович к своему удивлению обнаружил, что уже смеркается.

«Все-таки уже не лето», – подумал он, поднимая воротник своей куртки так, чтобы дождь не стучал по разомлевшей от включенного в кабинете полковника отопления шее.

Наташа, завидев его, обрадовалась так, как можно обрадоваться появлению без вести пропавшего друга. Она уже выбралась из машины, совершенно там окоченев, и припрыгивая, исходила тротуар вдоль и поперек.

– Борис Иванович, это называется полчаса?

– Я же сказал, может, и больше.

– По-моему, это вообще издевательство какое-то! Сказали бы – полтора часа.

– Садись, поехали.

– Куда?

– Куда надо.

– Это не ответ, Борис Иванович.

– А то, что спросила ты – это не вопрос.

Ясно тебе или повторить?

– Ясно-то ясно, но я не хочу умереть с голода. Я, кстати, с самого утра ничего не ела.

– Я тоже.

– Не знаю, может, вы умеете обходиться без еды, без сна, без туалета, прошу прощения, но я как-то к такому не приучена.

– Смотри в окно, Наташа. Где увидишь что подходящее, скажи, остановимся.

Девушка не стала наглеть. Она пропустила пару дорогих ресторанов, затем заметила скромное бистро и сказала:

– Здесь.

Ела она с неподдельным аппетитом. Проголодалась так, что даже испеченная три часа тому назад пицца показалась ей изысканным блюдом.

Борис Иванович есть не стал. Он заказал себе чай и апельсиновый сок, пил, попеременно поднимая то левую, то правую руку, делая глоток то из фаянсовой чашки, то из пластикового стакана.

– С ума сойти можно! – глядя на него проговорила Наташа и подцепила на пластмассовую вилку последний кусочек пиццы.

– Что тебе не нравится?

– Впервые вижу, чтобы так чай и сок пили.

– А как надо?

Девушка задумалась.

– Я бы сначала сок выпила, затем чай.

– Все равно в животе перемешается, – резонно заметил комбат.

– Ну и логика у вас!

– С ней-то, девонька, у меня все в порядке.

– Наверное, я безнадежная эстетка.

Наташа вынула из салфетницы последний листок, похожий на школьную промокашку, и приложила его к губам. Вытерла о него пальцы, скомкала и бросила в тарелку.

– Пошли.

Уже возле дверей, ведущих из бистро на улицу, комбат остановился.

– Если хочешь быть со мной и дальше, то не хами. Ясно, Наташа?

– Ясно, – кивнула девушка и добавила. – Это у меня непроизвольно получается. Недержание, значит.

Когда они проехали еще кварталов пять, комбат, хитро усмехнувшись, поинтересовался.

– Ты ничего не забыла?

– Нет.

– Уверена?

– Да.

– А кто-то о туалете вспоминал…

Наташа почувствовала себя страшно неловко. Конечно же она не забыла о высказанном вслух желании, но в бистро она постеснялась напомнить об этом Борису Рублеву.

– И что мы теперь будем делать?

– Не знаю, – нервно повела плечами Наташа и зло добавила, – у вас, наверное, это семейное.

– Что?

– О туалетах говорить. С Андреем я познакомилась, когда он пытался уверить меня, что у его друга смертельный понос. А теперь и вы…

– Не я о туалете речь завел.

– Да, я хочу в туалет и, по-моему, это нормальное желание для человека, в двенадцать часов дня вышедшего из дому, – говоря это, девушка стучала кулачком по приборной панели. – И идиот тот, кто об этом не задумывается. Не хочу думать о вас, как о хаме. – Совсем не обязательно говорить об этом вслух.

– Выговорилась? – спросил Борис Рублев, заворачивая во двор и вглядываясь в номера подъездов.

– Да, выговорилась.

– Все приехали, – он остановил машину, – выходи.

– Вы что, снова издеваетесь? Или, может, вообразили себя папашей с маленькой девочкой, которой можно сказать «пойди сделай пи-пи в кустики»?

– Пошли, – комбат чуть ли не силой вытащил ее из машины и повел к подъезду.

– Пустите мою руку! – Наташа ткнула локтем Бориса Рублева под ребра. Но с тем же успехом в это же место его мог укусить и комар.

Руку ее он выпустил.

– Подъезд мне не подходит. И вообще, хватит надо мной издеваться!

– Никто подъезда тебе и не предлагает. Зайдем в квартиру, скажешь хозяину что тебе нужно… Разве не пустят двоих приличных людей?

– Не пустят! – убежденно произнесла девушка.

– А ты пустила бы?

– Я?

– Ты, ты.

– Я бы пустила.

– Пошли.

Не объясняя толком, к кому они идут и зачем, комбат поднялся с ней на третий этаж. Наташа хоть и была зла на комбата, но сообразила, скорее всего, у него здесь живет кто-нибудь из близких знакомых и они так или иначе приехали бы сюда.

– Звони, звони.

Сомнений на счет того, есть ли кто в квартире, не возникало. За дверью гремела музыка, слышались голоса. Наташа достаточно долго звонила.

– Не услышат, – покачала она головой, потому что даже сама не сумела разобрать сквозь гром музыки трель мелодичного замка.

– Звони, звони, – подбодрил Наташу комбат. – Надо же нам попасть вовнутрь.

Та еще раз нажала кнопку. На этот раз ей удалось расслышать далекие трели. Еще через пару минут чья-то неумелая рука принялась щелкать замком. Вначале дверь закрыли еще на один оборот, но, наконец, после незлобных ругательств ее распахнули. На пороге стояла девушка в свитере. Широкий отворот съехал с одного плеча, волосы падали ей на лоб. Она даже не удосужилась взглянуть на тех, кто пришел, отступила в сторону, пошатнулась, прислонилась к стене и пьяно замотала головой. Потом, сделав над собой усилие, вскинула голову и тут же ударилась затылком о выключатель, сперва пробормотала какое-то невнятное слово на букву quot;еquot; и после этого, хихикнув, произнесла:

– Вы?

– Мы, – спокойно сказал комбат.

– Проходите, – и пошатываясь, потирая ушибленный затылок, девушка двинулась в комнату, откуда и неслась музыка.

Комбат подтолкнул Наташу в спину.

– Слышала? Нас пригласили.

– Это ваши знакомые?

– Впервые их вижу.

– Не пойду.

– Пойдешь.

Наташа попятилась было, но широкая ладонь комбата буквально втолкнула ее в прихожую. Дверь закрылась. Пути назад не было. И девушка, с грустью обреченного на казнь в глазах, принялась расстегивать куртку.

Рублев остановил ее.

– Погоди, зайдем так.

– Нет уж, сперва я сделаю то, зачем сюда пришла, а там хоть трава не расти.

В небольшой квартире типовой планировки сориентироваться было нетрудно. Наташа повернула круглую ручку туалетной комнаты и исчезла за ней.