"Завтра мы будем вместе" - читать интересную книгу автора (Врублевская Галина)

Глава 7

Пошла последняя неделя моей свободы. До нашей свадьбы оставалось пять дней. Мы с Юрой уже посетили магазин для новобрачных, где смогли, предъявив талоны, купить все необходимое к свадьбе: белое платье и нарядные туфли — для меня, строгий костюм — для него. Денег нам дала его мать, Маргарита. Думаю, чтобы собрать эту сумму, бедной библиотекарше пришлось отказывать себе во всем несколько лет.

— Ничего, — сказала я пригорюнившемуся Юре (он переживал, что вынужден был воспользоваться помощью матери), — пойдем работать, с лихвой вернем. Отправим твою мать на следующее лето на Черное море отдыхать.

— Работать! — Он покачал головой. — Ты забыла, что меня сразу после защиты диплома загребут в вооруженные силы?

— Ах да. — Я поняла свою промашку. — Ну, может, я буду прилично зарабатывать и куплю ей путевку в санаторий. Или потом когда-нибудь…

— Вот именно, когда-нибудь.

Юрка резко сменил тему разговора и тут же пригласил меня сегодня поболеть за его команду на соревнованиях по тяжелой атлетике. Сам он, из-за травмы руки, полученной в милиции, не принимал участия. Я с радостью согласилась, но тут же вспомнила о маленькой беде, портящей мне настроение: о приличных размеров прыще на носу. Я надеялась, что за несколько оставшихся до свадьбы дней он рассосется, но сегодня все выглядели ужасно. Юрка расстроился из-за моего отказа, но настаивать не стал. Однако причина не показалась ему достаточно убедительной. На его мужской взгляд, прыщ не стоил переживаний. Но любая девчонка поняла бы мое беспокойство. Показаться на людях с таким лицом — настоящее испытание. Вскоре Юра отбыл на свои соревнования, на прощание чмокнув мой прыщ:

— Очень милый прыщик! Зря ты его от общественности прячешь.

Я осталась одна, подошла к зеркалу. Мой прыщ со вчерашнего дня расплылся по всему кончику носа, ставшему заметно багровым. Изнутри в носу все горело и дергалось. Прежде, когда я страдала гайморитом, болезнь была скрыта от постороннего глаза. Теперь уродство вылезло наружу. Мне подумалось, что прыщ — это кара за все мои безобразия последних дней. Я снова схватила одеколон и вылила на нос почти полбутылки. Боль стала нестерпимой. Я завыла и ткнулась лицом в подушку.

Почти полдня я промучилась с ужасным чирьем.

Я мазала, присыпала, давила его. И все зря. Наверное, нельзя ускорить конец того, что еще само не созрело. У меня было чувство, что я сама целиком являюсь больным нагноением, что я наполнена Этой дрянью и никогда от нее не очищусь. Боль охватила голову. Ломило руки и плечи. Я сунула под мышку термометр: 38 "С!

Кажется, жар во мне разгорался все сильнее.

Я нашарила в тумбочке таблетку димедрола и, с трудом поднявшись с постели, налила стакан воды.

Заглотнула таблетку и вновь рухнула на кровать.

Вдруг я увидела, что занавеска на окне раздвинулась. На подоконнике появилась большая мужская нога — то ли в сапоге, то ли в шнурованных ботинках. Мужчина, которому она принадлежала, был весь в черном, и я поняла, что это — мент. На его голове была натянута шапка с прорезями для глаз.

И хотя я видела только белки, сверкающие в узких щелках, я узнала Островского. Зачем он так странно вырядился? То, что он влез в окно четвертого этажа, меня не удивляло. И все же легкий страх охватил меня. Я спряталась под одеяло с головой, оставив маленькую дырочку для наблюдения. В окно уже лезли другие люди в черных масках, но под каждой маской, я знала, прячется Валерий. Зачем он пугает меня, зачем превратился сразу во всех?

Менты обступили мою кровать и вразнобой кричали: «Вот она!» Но это не был голос Валерия. И самого Валерия среди обступивших меня людей в капюшонах не было. Кстати, я не заметила, когда они успели сменить маски на капюшоны. Капюшоны!

Да это же средневековые инквизиторы. Сейчас они сожгут меня на костре, как грешницу. Тотчас в руках у них появились пылающие факелы, которыми они стали поджигать мою тахту. Огонь пылал со всех сторон, обжигая мое лицо и в первую очередь касаясь носа. Но вдруг с потолка на мою кровать полилась вода. Я с жадностью подставляла лицо редким каплям. Но, падая на мой нос, они тут же обжигающе закипали.

Я открыла глаза, не сразу поняв, что происходит.

На моей голове лежало мокрое полотенце. Рядом склонилось встревоженное лицо Юры.

— Ну, слава богу, очухалась, — с легкой насмешкой, будто скрывая тревогу, сказал он. — Прихожу, вижу: вся красная. На лице — капельки пота, дергаешь мышцами, будто веревками привязанная. Я поначалу думал, что пьяная, не ровен час, но потом увидел градусник на трюмо. Давай-ка я «скорую.» вызову.

— Ты.., что… Юрика.., судурел? — Я говорила с трудом, прибавляя лишние гласные, будто в них набиралась силы.

Я пыталась ему втолковать, что мне больничный не нужен и вообще все пройдет.

Юра согрел чай. Потом позвонил матери — предупредить, что остается у меня на ночь. Услышав от него, что я заболела, Маргарита дала ему какие-то советы.

Следуя им, Юра принялся меня лечить. Смешав уксус с водкой, он тщательно обтер мое горящее тело. Сейчас Юра был для меня и мамой, и папой одновременно. После растирания и таблеток аспирина мне стало лучше.

— Как прошли ваши соревнования? — Я вспомнила, откуда вернулся Юрка.

— Ребята взяли серебро. Жаль, что я с этой рукой выпал в осадок. И надо было нам тащиться на этот дурацкий концерт!

Я виновато промолчала. Ватка с уксусом в его руке мягко скользила у меня под грудями. Он погладил мягким комочком мой живот и хотел провести им еще ниже, под резинкой трусиков, но потом раздумал. И вовремя. Я уже начала сердиться. Он снова намочил тампон и начал растирать мои руки и плечи.

На следующий день нарыв на моем носу сконцентрировался в просяное зернышко. Температура упала почти до нормальной. Еще через день нос приобрел прежние размеры. Только просвечивающий белесым содержимым прыщик оставался на его кончике. С таким украшением в самый раз было отправиться заниматься в библиотеку. Там все читатели смотрят себе под нос, и чужие носы никого не интересуют. К тому же со всеми этими свадьбами я запустила свои учебные дела. А между тем у меня оставались несданными еще несколько зачетов, без которых не допустят к защите. Так что этот случайный свободный день в суете предсвадебных дел я решила провести с пользой.

Заметила мой больной нос только Катя-дурочка.

Она легонько ткнула своим заскорузлым пальцем в прыщик и сказала «бип», как говорят дети, нажимая на кнопку.

— Ну что ты, тетя Катя, — отпрянула я, — больно же.

— Будет хорошо, — возразила гардеробщица.

Она взяла мою дутую куртку и повесила ее на крючок с картинкой колокольчика.

Маргарита Алексеевна принесла книги и тоже поинтересовалась моим здоровьем. При этом она тактично отводила глаза от моего носа. Что значит — воспитанная женщина. Я успокоила ее, что все в порядке, а также похвалила ее уксусное средство. Как-то незаметно для себя с ней я вела себя культурнее.

— Ну тогда занимайся, Катенька. Времени у тебя в обрез. Дай-ка твой список по охране труда, я посмотрю, что у нас есть. Может, придется литературу из других библиотек заказывать.

Весь этот день я просидела в читальном зале. Вечером, натягивая куртку, я заглянула в зеркало у гардероба. Прыщ наконец лопнул. Теперь лишь затянутое тонкой кожицей розовое пятнышко красовалось на моем носу. Рука у Кати-дурочки и впрямь оказалась легкая.