Пэлем Гринвел Вудхауз Возвращение Свирепого Биллсона

I

Наступило страшное мгновение, одно из тех незабываемых мгновений, когда у людей сразу седеют виски. Я смотрел на трактирщика. Трактирщик смотрел на меня. На нас обоих бесстрастно смотрели пьяницы, сидящие за столиками.

— Эге! — сказал трактирщик.

Я человек догадливый. Я сразу заметил, что он смотрит на меня без всякой симпатии. Это был большой, коренастый мужчина. Его подвижные губы слегка искривились, приоткрыв золотой зуб. Мускулы на его здоровенных руках заметно вздулись.

— Эге-ге! — сказал он.

Я совершенно случайно попал в эту пренеприятную историю. Сочиняя рассказы для ежемесячных журналов, я, подобно многим писателям, принужден был изучать жизнь самых разнообразных слоев. Я считал необходимым проводить один день во дворцах у герцогов, другой — бродить по грязным переулкам окраин. Писателю нужна гибкость. В это роковое утро я увлекся изучением девушки по имени Лиза, которая торговала жареной рыбой в одном из лондонских предместий. Я направился к ней, чтобы изучить быт и нравы столичных трущоб. Не знаю, что скажет потомство о Джемсе Коркоране, но, когда дело касалось искусства, я никогда не останавливался ни перед какими препонами.

Лондонские окраины очень интересная вещь, но, к сожалению, там иногда бывает слишком жарко. Прошатавшись по улицам часа полтора, я почувствовал невыносимую жажду. Я зашел в трактир, потребовал бутылку пива, выпил, полез за кошельком и к ужасу своему заметил, что карман мой пуст. Увы, к тому времени я еще недостаточно изучил лондонские предместья и не знал, как ловки там карманные воры.

— Простите, — залепетал я, виновато улыбаясь и стараясь придать почтительную мягкость моему голосу. — Оказывается, что у меня с собой нет кошелька.

Вот тут-то трактирщик и сказал «эге!», вышел из-за стойки и подошел ко мне.

— У меня, должно быть, вытащили его из кармана, — бормотал я.

— Ах, вы так думаете, — сказал трактирщик.

У этого человека было черствое сердце. В течение долгих лет ему приходилось постоянно натыкаться на беспринципных людей, которые старались получить у него выпивку бесплатно, и душа у него огрубела.

— Я оставлю вам мою фамилию и мой адрес, — предложил я.

— Кому нужна ваша дурацкая фамилия? — холодно осведомился трактирщик.

Этот практический человек подошел прямо к делу. Действительно, кому нужна моя фамилия?

— Я пришлю… — начал было я, но он не дал мне договорить.

Одна его опытная рука схватила меня за шиворот, другая, не менее опытная, сзади, за брюки, и в мгновение ока я, перелетев через панель, хлопнулся в вонючую канаву. Трактирщик остановился на пороге своего заведения и мрачно глядел на меня.

В конце концов я, может быть, и стерпел бы его обидные взгляды. Я чувствовал, что, в сущности, право на его стороне. Откуда он мог знать, что моя душа чиста, как первый снег, и что дома у меня есть деньги? Но, к несчастью, он не ограничился одними обидными взглядами.

— Так тебе и надо, мошеннику, — сказал он с нестерпимою наглостью.

Эти слова задели меня за живое. Я вспыхнул, сжал кулаки и ринулся на своего обидчика. В пылу гнева я совсем забыл, что этот гигант может раздавить меня одной пятерней.

Но через секунду он напомнил мне об этом. Огромный кулак обрушился на мою голову, и я сел на панель.

— Здравствуйте!

Я стал смутно догадываться, что на этот раз со мной разговаривает не трактирщик, а кто-то другой. Мой грозный враг вернулся в свое заведение и приступил к исполнению своих профессиональных обязанностей. Какой-то великан в синей блузе схватил меня за шиворот и легонько поднял на ноги.

Голова моя немного прояснилась, и я стал приглядываться к своему благодетелю. В нем было что-то знакомое. Где я видел эти огненно-рыжие волосы, эти могучие плечи? Передо мной стоял мой старый друг Вильберфорс Биллсон, или иначе Свирепый Биллсон, будущий чемпион, который дважды выступал на арене под руководством Стэнли-Фетерстонго Акриджа.

— Он побил вас? — спросил мистер Биллсон.

— Да, он побил меня, — ответил я.

— Ы! — сказал мистер Биллсон и немедленно скрылся в дверях трактира.

Я не сразу понял значение его поступка. Мне сперва показалось, что он просто устал от моего общества и зашел в трактир опохмелиться. И только когда из трактира донеслись отчаянные вопли, я оценил, наконец, золотое сердце этого человека. Дверь снова распахнулась, и на улицу стремительно вылетел трактирщик, вышвырнутый могучей рукой, и заплясал необыкновенный фокстрот на панели.

Этот трактирщик, как и подобает хозяевам подобных трущоб, был силач и далеко не трус. Но тем не менее он плясал до тех пор, пока не стукнулся лбом о столб. Тут он на мгновение остановился, как бы размышляя, затем повернулся и ринулся назад в свой трактир.

Я не видел того, что происходило в трактире, но мне казалось, что там началось землетрясение. Как будто вся посуда, какая только есть во вселенной, была в одно мгновение раскокана вдребезги, как будто жители всех городов на земле сразу заорали отчаянным хором: «Спасите!» Мне даже почудилось, что стены кабака зашатались и вот-вот упадут, и вдруг я услышал полицейский свисток.

Магическая сила таится в полицейском свистке. Он действует, как примирительный елей на самые бурные волны. Стаканы перестали биться, голоса стихли, и мистер Биллсон выскочил на улицу. Из носу у него текла кровь, под глазом был внушительный синяк, но он не обращал внимания на подобные пустяки. Оглядев беглым взором окрестность, он скрылся за ближайшим углом. Тут только я очнулся после той встряски, которую дал мне трактирщик. Сердце мое затрепетало от благодарности и восхищения. Я хотел догнать моего избавителя и выразить ему свою признательность. Ведь я его неоплатный должник. Кроме того, я хотел взять у него взаймы шесть пенсов. Во всем этом районе он был единственный человек, который мог одолжить мне на трамвай.

Но догнать его было нелегко. Услышав за собой мои шаги, он решил, что за ним погоня, и побежал еще быстрее.

— Мистер Биллсон! Подождите! Мистер Биллсон! — кричал я, но немало прошло времени, прежде чем он догадался, что за ним гонятся не враги, а друзья.

— Ах, это вы? — сказал он, останавливаясь.

Он облегченно вздохнул, потом вытащил из кармана трубку и закурил. Я рассыпался в благодарностях. Выслушав меня, он вынул изо рта трубку и промолвил:

— Приятеля в обиду не дам…

— О, вы так добры, — сказал я с чувством. — Я доставил вам столько хлопот!

— Никаких хлопот! — сказал мистер Биллсон.

— Вы, должно быть, здорово хватили трактирщика. Он вылетел со скоростью сорока миль в час.

— Да, я дал ему неплохого пинка, — согласился мистер Биллсон.

— Он, кажется, немного повредил вам глаз, — сочувственно сказал я.

— Он? — с глубоким презрением сказал мистер Биллсон. — Это не он. Это вся его шайка. Их было там шесть или семь человек.

— И вы их избили? — вскричал я, пораженный.

— Ы! — сказал мистер Биллсон и выпустил клуб дыму. — Но трактирщику досталось больше всех.

Он ласково разглядывал меня. Его доброе сердце надрывалось от жалости.

— Только подумать, — прибавил он с отвращением, — такой здоровенный… — тут он сказал одно слово, которое, по-моему, очень точно характеризовало трактирщика, — и вздумал драться с таким плюгавым человечком, как вы.

Чувства мистера Биллсона была так благородны, что я нисколько на него не обиделся. Правда, я не привык, чтобы меня называли плюгавым. Но мистеру Биллсону большинство людей должны были казаться плюгавыми.

— Я очень вам обязан! — сказал я.

Мистер Биллсон безмолвно курил.

— Вы давно вернулись? — спросил я, чтобы что-нибудь сказать.

Этот человек, несмотря на свои огромные достоинства, не умел поддерживать разговор.

— Вернулся? — переспросил мистер Биллсон.

— Вернулись в Лондон? Акридж говорил мне, что вы снова служите во флоте.

— Скажите, мистер, — спросил Биллсон, впервые обнаруживая интерес к моим словам, — вы с ним встречались в последнее время?

— С Акриджем? Еще бы! Почти каждый день.

— Я давно хотел найти его.

— Могу дать вам его адрес, — сказал я.

И написал адрес Акриджа на старом конверте. Затем, пожав мистеру Биллсону руку и еще раз поблагодарив его, я взял у него взаймы несколько пенсов и поехал домой.