"Сафари на…" - читать интересную книгу автора (Алексеев Вячеслав)

6

Когда грузовик вышел на Оку, за штурмана был Алексей. Не разобравшись, он сказал Валентину ехать направо и машина покатила в противоположную от Рязани сторону. Спохватились только когда отмахали приличное расстояние.

Возмущенный Стас метался перед машиной:

— Куда ж ты смотрел? Разве не видно, что мы едем по течению, а нужно против течения? — ругался он на Алексея.

— Откуда я знаю? Нет тут никакого течения, лед на реке. И потом, сам же говорил, что нам абсолютно все равно, куда ехать.

— Все да не все, нам нужно год перекантоваться, а это лучше всего получится в компании аборигенов. А Рязань, Москва и Коломна — там. — Стас показал рукой вверх по реке.

Алексей заглянул в карту.

— Ну и что? А там — Муром и Нижний Новгород. Те же люди. Еще может быть Илью Муромца встретим. Поболтаем.

— До Мурома вдвое дальше, чем, до Рязани. А Нижний появился после татар, потому что заложили его люди, бежавшие от Батыя. Так что там сейчас чистое поле. Или лес, а больше ничего.

Спор прервал Валентин:

— Смотрите, дым какой за рекой из леса, может горит что? Надо бы посмотреть.

— Ну дым, подумаешь? Деревня, небось, стоит и печки топят — Стас нехотя оторвался от карты и глянул в указанном направлении. — Хотя, да, непохоже на печки. Уж больно дым густой. Может, переедем на ту сторону и разведаем? Думаю, лед выдержит.

Народ, на всякий случай, вылез из кузова и пошел пешком, а Валентин на самых малых оборотах стал плавно без рывков пересекать реку. Дверцу при этом держал открытой — вдруг машина провалится? Но обошлось. Спрятав Зилок под обрыв берега и заглушив мотор, Валентин спрыгнул на снег.

— Все, дальше нельзя — услышат. Кто пойдет?

— Зайлетдинов, — распорядился лейтенант. — Глянь-ка, что там происходит, только тихо, из кустов не вылезай, и мигом обратно.

По негласной субординации вернувшийся из разведки сержант подбежал к лейтенанту и стал что-то нашептывать.

— Да говори всем! — даже лейтенант разозлился на сей раз. — Все ж в одной упряжке маемся.

— Во-общем, товарищ лейтенант, докладываю, деревня там. А в ней разборка идет крупная. Мужики рубятся почем зря. Убитых видел, три дома горит и, наверное, сейчас еще подожгут. Бабу какую-то на моих глазах зарубили. К нам бежала, с дитем. Может еще жива, за плетнем лежит. А бандит тот опять в деревню поскакал.

— Кто на кого напал, не видел?

— Не, я ж издалека наблюдал, кто ж их там разберет. Мужики какие-то. С полста. Туда-сюда скачут. Чего-то не поделили.

— Че просто между собой бьются, или напал кто?

— Там конники с пешими промеж собой. А вот кто откуда — совсем не знаю. Все русские, вроде бы. Кто их поймет, издали то. Но хуннов, что за нами тогда увязались, не видел.

— Ну как, народ, сворачиваем обратно — на Рязань? Мое мнение, эти разборки нам ни к чему. — предложил Алексей.

— А мне кажется — наоборот. Лось, конечно, замечательно, но на весь год его точно не хватит. — ответил Стас.

— Лося, кстати, мы добыли. — напомнил Костя.

— Но и не ты. — оборвал его Алексей и, обращаясь к Стасу, спросил — И чего ты предлагаешь?

— Подумай, какая возможность! Сейчас встрянем, отгоним нападавших, местные жители станут нашими должниками! Значит на первых порах не прогонят, как другие. А там уж…

— Так мы ж не знаем, кто из них прав, кто виноват, и вообще почему драка…

— Будем считать, что местные — правы, ибо нападавшим мы никаким боком не нужны, даже если помогать возьмемся — это ж тогда им с нами добычей делиться? Ну чего? Рискнем?

— Стас, я с тобой. — встрял Кокорь, доставая свой меч.

— А если нас побьют? Не, такое дело… Тут нужны добровольцы, а то тоже, ишь, раскомандовался…

— Алексей Борисович, да мы их из автоматов покрошим, будте-нате! — загорелся Костя.

Зайлетдинов и Женька молчали, впрочем Евгений взял свое ружье и заменил дробовые патроны на картечь.

— Так, садимся в машину… Ну а там по обстановке, кто боится — из будки не вылезает. Ну чего я еще могу сказать? Такой случай! Сейчас не встрянем, так и останемся за бортом этой жизни, а нам еще тут без малого целый год торчать.

И, прежде чем сесть в машину, добавил:

— Леш, дай хотя бы пистолет, у тебя ж автомат есть, а то мой дробовик…

— Можно подумать, у вас нет автоматического оружия. — скривился лейтенант. — Говорят и пушки с минометом есть.

Стас растерянно взглянул на Кокоря и Женьку:

— У-уу, болтуны-предатели…

— Это не они, — расхохотался гаишник, — это шофер твой Косте разболтал. А тот по долгу службы…

— Понятно. Лейтенант, тебя жестоко обманули. Пушек пока нет, миномета тоже, но сделать можно — все части для них имеются. Ну ладно, тогда, Жень, доставай наши карабины.

— А вы, — обратился лейтенант к своим, — броники оденьте.

И добавил, обращаясь к Стасу:

— А вот броников только три, ты уж извини, у нас лишних в заначке нету… Ха-ха-ха-аа!

На самом деле разобраться — кто прав, кто виноват в этой крупной по здешним меркам деревне, оказалось довольно просто. Все нападавшие были в доспехах, а деревенские жители воевали так, как из застал враг. И, хотя крестьян было значительно больше, внезапность и подготовка сделали свое дело. Когда грузовик ворвался в село, сбив по пути троих конников, пытавшихся преградить ему путь, бой был практически закончен: ратники грузили на коней награбленное добро, поджигали дома и вязали толпу пленных, сдавшихся на милость победителей. Появление грузовика у большей части нападавших вызвало полный ступор, хотя отдельные молодчики, побросав мешки с немудреным скарбом, вскочили на лошадей и бросились наутек. К счастью для них, грузовик, проламывавший плетни и заборы в теснине сельской улицы, забуксовал на чьем-то огороде. Нескольких минут, понадобившихся Валентину, чтоб приспустить колеса и вырваться из вязкой снежно-грязевой трясины, хватило оставшимся для того, чтоб взяться за оружие и занять удобные позиции для боя. В машину полетели стрелы и копья, на лобовом стекле, несмотря на защиту из стальной сетки, то там, то здесь стали появляться сколы и трещины. Валентин попер в самую гущу врагов, даже не пытаясь объехать несколько трупов, лежавших на его пути. Ратники начали разбегаться, окружая грузовик с боков, заходя ему в тыл. Наконец, Валентин уперся в стену избы, придавив по дороге двух, не слишком проворных, и остановился. Ратники с луками и мечами наизготовку, в некотором отдалении вновь сошлись плотной цепью и, видимо, считая себя в полной безопасности, остановились, выжидая дальнейших шагов противника. И тут открылась задняя дверь будки. Два автомата короткими очередями начали косить эту толпу. К гаишным калашам добавился сухой перестук двух карабинов, стрелявших не столь часто, но не менее метко. Совсем неторопливо и гулко ухал одинокий дробовик. В считанные секунды все было кончено — цепь развалилась, растаяла на глазах. От нее остались лишь кучки неподвижных и стонуших тел. Кто еще мог передвигаться, пытались отползти, спрятаться за дома, заборы, в огороды. Но тут расчухалась толпа пленных. Принимая нежданную подмогу, мужчины и женщины схватились за брошенное врагом оружие, за вилы, дубины и принялись добивать раненых. Улыбками на лицах и дружественными жестами они выражали признательность за помощь путешественникам, но подходить близко боялись.

Довольно быстро жители прикончили воинов в центре села и бой стал смещаться к окраинам, ибо там нападавшие еще ничего не знали о разгроме костяка дружины и продолжали заниматься грабежом.

Геологи и гаишники, оценив преимущества автоматического оружия, уже не опасаясь, выскочили из машины и тоже поспешили вслед освобожденным жителями.

— Ну? Куда пойдем? — Спросил Стас.

— Давай-ка разделимся, мы тот край деревни прочешем, — лейтенант махнул рукой, — а вы противоположный.

— А машина? Не, вы, так и быть втроем идите, а я с Кокорем. Местные, в случае чего, помогут. Валь, а ты с Женькой давайте машину стерегите. Мало ли что.

— Мне, как скажешь, начальник. — ответил за двоих Валентин.

— Отлично, встречаемся здесь, у грузовика. — добавил лейтенант.

Возглавляя толпу крестьян, лейтенант с напарниками двинулись по центральной улице. Нападавших пока было не видно. Либо попрятались, либо разбежались. Внезапно из какого-то переулка выскочил бородатый мужик в рубахе на голое тело и замахал руками:

— Сюда, сюда… Туточки они, в мой дом спрятались. Дочка тама с ними.

Толпа двинулась в указанном направлении.

Подойдя ближе, лейтенант послал Зайлетдинова к хлеву для скотины, который примыкал к дому, а шофера Костю — в противоположную сторону, дабы полностью окружить и блокировать засевших. За милиционерами увязалось несколько добровольцев, вооруженных топорами и мечами. Дверь, разумеется, была заперта и подперта чем-то изнутри. Из-за двери неслись истошные женские визги. Крестьяне, окружившие дом, под руководством лейтенанта, попытались выломать дверь, но ничего не получилось. Один из них сунулся к маленькому окошку, закрытому непрозрачной пленкой, похожей бычий пузырь, но оттуда, разрывая пленку, моментально выскочило копье и ударило мужика в грудь. Крестьянин отскочил, зажимая рану рукой.

Лейтенант подошел сбоку к окну и прокричал:

— Ей, в доме, вы окружены, сопротивление бесполезно. Предлагаю сложить оружие и выходить по одному с поднятыми руками…

В ответ из окна вновь показалось копье, пытающееся достать лейтенанта. Тот отскочил, держа окно под прицелом автомата. Подошел Костя.

— С той стороны глухая стена, ни окон, ни дверей… Может пальнуть в окно?

— Можно девицу зацепить. Слышишь как орет? Ты, все же, присматривай за тем краем, вдруг они через крышу сбегут?

— Не, не сбегут. Там местные караулят. Чего делать то?

Внезапно девичий визг оборвался.

— Убили!.. — закричал безутешный отец, — Убили гады!..

— Погоди, может жива еще. — Костя хотел успокоить крестьянина. — Сколько там их, не знаешь?

— Убили… — продолжал причитать отец.

— Пятеро их было, — сказал рядом стоящий мужик. — Похоже, действительно Агриппину тово… Может дом поджечь?

На такое предложение загалдели остальные собравшиеся.

— Ты что? Вся деревня сгорит… Дверь нужно ломать… Стрелами их, стрелами… Ей! Выходите, а то сейчас дом подпалим…

Лейтенант опять сбоку подошел к окну, сделал внутрь несколько одиночных выстрелов и тут же отскочил обратно. В ответ из окна показался кончик копья.

На выстрелы подошел из Зайлетдинов.

— Что там?

— Да… — лейтенант махнул рукой. — Дохлый номер. Вроде бы пятеро. По своей воле не выйдут. И не выкурить ничем. Эх, сейчас бы гранату в окно…

— Есть. — ответили Зайлетдинов.

— Что есть?

— Граната есть.

— Откуда? — удивился лейтенант.

— Да… Не помню уже… Отобрал у кого-то…

— Ну, Зайлетдинов… — лейтенант погрозил пальцем. — Ладно, давай ее сюда.

Руслан достал из кармана брюк круглую ручную гранату, а из внутреннего куртки — взрыватель и протянул лейтенанту. Тот внимательно ее осмотрел, ввернул взрыватель и пошел к окну.

— Уводите людей. — на ходу кивнул Косте и Руслану.

Милиционеры начали отгонять толпу подальше от дома. Пристроившись сбоку от окна Алексей выдернул чеку и забросил гранату в дом. Сам тут же отскочил и упал лицом на снег.

Внутри рвануло так, что над домом приподнялась соломенная крыша, а дверь вышибло наружу. Часть крестьян, в стоявшей недалеко толпе, тоже повалились на землю, остальные схватились за головы. Видимо, их оглушил звук, которого они совсем не ожидали. Костя, стоявший ближе всех в к выбитой взрывом двери, взяв автомат наизготовку, побежал в дом. Алексей и Руслан кинулись за ним. Мужики, из тех, что посмелее, тоже.

Через несколько минут начали вытаскивать засевших. Трое были уже мертвы, один воин пока дышал, но явно — не жилец, без сознания, из носа и ушей у него текла кровь, и лишь последний, хоть и оглушен, но в сознании. Передвигался на своих ногах. Последней вынесли труп девочки лет 12–13. У нее было перерезано горло.

Раздался вопль обезумевшего от горя отца. Он подхватил лежавшее на снегу копье и со всей силы всадил в спину единственному уцелевшему воину из нападавших. Ни Алексей, ни Костя с Русланом даже не успели не то что вмешаться, а понять — так все это быстро произошло.

— Ну зачем же… — только и успел сказать лейтенант. — Мы ж его допросить хотели…

В суете боя Стас с Кокорем совсем потеряли из виду гаишников, ушедших на южный край села. Считая, что эта часть прикрыта, они устремились за толпой поселян в противоположную сторону, откуда тянулся густой серый дым и виднелись красные сполохи пламени. Внезапно толпа шарахнула врассыпную, обнажив на небольшом пятачке двух витязей, с головы до ног закованных в доспехи, с личинами и бешено крутящих мечами. Стас хотел выстрелить, но его опередил Кокорь, сходу бросившийся в бой и геолог побоялся зацепить товарища картечью. Зазвенели мечи. Противники Кокорю попались опытные, к тому же умело использующие щиты, а древний воин мог отражать атаки только своим мечем. Враги разделились, пытаясь обойти Кокоря с двух сторон. Поселяне слегка оправились от первого потрясения и попытались вмешаться в схватку — издали помочь своему защитнику, но безуспешно — все стрелы, пущенные селянами, не могли пробить броню витязей. А когда несколько смельчаков с вилами и копьями наперевес попытались оттеснить нападавших, один из чужаков как бы нехотя перерубил тянущиеся к нему вилы, махнул мечом еще раз и… Здоровенный сильный крестьянин с обломком вил в руках забился в предсмертных конвульсиях, брызгая кровью. Воин походя, самым кончиком меча, рассек ему гортань. Остальные тут же отступили на безопасное расстояние.

Кокорю поначалу пришлось очень тяжело, и неизвестно, чем бы кончился бой, если б не приемы рукопашного боя, освоенные в далекой Москве. В какой-то момент, Кокорь сделал обманное движение — как будто он поскользнулся. Его противник поддался на провокацию и в своей атаке излишне открылся, выходя из под щита и тут же получил мощный колющий удар в сочленение железных пластин на груди. Меч до середины клинка вошел в грудь и горбом оттопырил броню на спине витязя. Кокорь использовал прием, освоенный им на шпагах и рапирах, разумеется, его противник, не знакомый с оружием поздних веков, никак не ожидал такого удара, ведь мечом не колют, а рубят. Так и не успев понять — в чем дело, он повалился под ноги. А Кокорь, не сумев сразу вытащить застрявший меч, счел за лучшее мгновенно отпрыгнуть безоружным в сторону, уходя от замаха другого противника. Но тут уже не растерялся Стас. Он следил за поединком сквозь мушку прицела и как только в створе оказался враг без Кокоря, мгновенно выстрелил. Практически в упор, два заряда картечи влепил в голову нападавшего. Железный остроконечный шлем лопнул на мелкие осколки, а безголовое тело было отброшено далеко назад. Радостное улюлюкание пронеслось над толпой и она бегом двинулась дальше.

Стас подошел к Кокорю, водрузившего шлем убитого себе на голову и пытавшегося выдернуть свой меч, застрявший в доспехах поверженного противника.

— Ты как?

— Да ничо, спасибо тебе, начальник, помог, когда я безоружным то остался.

— Ну, ты… Скажешь тоже. Еще за это благодарить… Чего-то мне не хочется дальше идти. Там, похоже, уже и без нас разберутся.

— Какой хороший доспех у них, нужно снять. Честный трофей. — Проговорил воин вполголоса, и видя неодобрение Стаса, сменил тему — Тогда давай к машине. Там Валентин с Женей. О слышь? Стреляют, не наши ли в беде?

— Не, это автоматы гаишников. Одиночными… Значит добивают остатки. При серьезном бое они б очередями садили. — Стас не стал укорять друга за мародерство.

Он прекрасно понимал, что в те времена это было не только нормальным, но даже приветствовалось. Представив себе, как сейчас будут раздевать этот труп, чтобы потом, едва смыв чужую кровь, напялить на себя, невольно передернулся от брезгливости. И деликатный воин, уже знакомый с азами мировоззрения приятелей из будущего, понял все и, выдернув свой меч, оставил тело в покое. Но когда Стас отвернулся, показал жестом стоящим рядом крестьянам, что, мол, вся амуниция принадлежит ему. Крестьяне дружно закивали головами, соглашаясь. Кокорь еще раз осмотрел, запоминая место и крестьян, и заспешил за Стасом. Оставлять чужому дяде такие великолепные доспехи он считал полной глупостью.

Вздрогнула земля и до приятелей докатился звук взрыва.

— О! Похоже, кто-то гранату кинул. Значит, у них не так хорошо, как я надеялся. Давай туда…

Они побежали, петляя по кривым улочкам, на подмогу. Стас на ходу перезарядил свою двустволку.

— А чего карабин то не взял? — спросил воин.

— Машина сейчас — самая большая ценность, вот и пусть Валька с Женькой с карабинами ее охраняют, — на бегу объяснял геолог, — кроме того, в ближнем бою картечь получше будет, чем одиночная пуля. Уф, погоди, не беги. Я уж запыхался.

Приятели перешли на шаг.

Милиционеры издали заметили Стаса с Кокорем и направились к ним.

— Кажется все. Бабы раненых добивают — просто жуть, я уж не стал ввязываться, пусть их. Слышь, Стас, тут один из местных солдат живой остался. Я его чуть не пристрелил сначала — одет то также, как и те. Хорошо, местные не дали, а то б натворил делов. Ранен сильно, чуть живой, его местные перевязали наспех, я говорю — давай в дом, отлежишься, а он — потом, говорит, сначала князю нужно доложить про нападение. Поговорили немного, а потом местные его на коня подсадили и аля-улю.

— Как же ты его отпустил, лейтенант? А может это из нападавших?

— Обижаешь. Я ж говорю, местные жители опознали — княжий воин. Чуть живой, а с гонором. Так что тут все честно. Да и я ж говорю — подраспросил его, перед тем как отпустить. Твои вопросы к разбойнику помню — и про год, и про битвы. Хотя, он тоже про нас все расспрашивал. Но я…

— Стало быть, уехал? Ладно, так какой это год — узнал?

— Хрен его знает… — Алексей достал из кармана мятый блокнотик. — 6745 какой-то. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Говорит. Летоисчисление у них ведется от сотворения мира, нашу то систему — от рождества Христова ввел Петр Первый. А до него еще дожить надо.

— А по конкретней? Другой даты он все равно не назвал.

— Нет, я тоже не помню пересчетного числа. Откуда я знал, что мы в это время попадем? Хотя… Так кто у них за князя? Чего у них произошло год-два-три тому назад? Вот чего ты меня не позвал, пока он тут был? Все я-я…

— А я знаю — где ты был, когда я эту шушеру из села выбивал?

— Здрасте? Я тоже выбивал. На другом конце, а ты… То, что Русь явно до-татарская — это мы уже знаем, вопрос — когда татары придут? Через год или через десять лет? Год не знаем, определиться можем только по датам крупных сражений, а кто, кроме воина, про битвы знает? Эти крестьяне? Они не знают, что за околицей происходит… И пленных, небось, не осталось.

— Хм… Да, я заметил — здесь в плен брать не принято. Впрочем, сейчас то татар нету, это точно. А нам, по твоим словам, всего год продержаться. Во общем, так, — лейтенант опять заглянул в свой блокнотик. — Князь у них некий Юрий Ингварович.

— Абсолютно без понятия, дальше, что еще узнал?

— Вообще-то, когда я спросил кто с кем в прошлом году воевал, он сильно удивился. Я сослался, дескать проверяю его свой он или чужой, дескать чужой таких вещей не знает. Тогда он ответил про какого то князя Данилу Галицкого, который разбил тевтонов и пленил их предводителя — магистра. Наш Ингварыч на ту битву тоже два десятка своих воинов отрядил. Все вернулись живы-здоровы и с барахлом. Что за Данила? Не тот ли, на которого разбойник ссылался? Хотя, тевтоны… Может Невский?

— Не, Невского Александром звали.

— Все. Еще он про всякие мелкие стычки — явно с соседними селами воевали, вроде нынешней, и больше ничего.

— Когда ж нашествие то будет? Вот занесла нелегкая. Слушай, отправная точка — битва на Калке, если про нее знают, значит скоро татары придут, если нет — значит этот год мы живем спокойно.

— Вот про Калку он мне ничего не говорил, может ее еще не было? Когда она была то?

— Хм… Ты знаешь — не помню. Начало 13 века. От черт! Ледовое побоище помню — 1242 год, Батыя помню — 1237 год, а эту… совсем из головы вылетела. Лет за десять до нашествия. Впрочем, он действительно мог про нее не знать — на Калке воевали лишь южные княжества. Рязань точно своих людей не дала.

— Да, чуть не забыл, слышь, начальник, село это называется Городец и принадлежит не князю вовсе, а совсем другому мужику, боярину княжескому. Как же его зовут-то? Хм… Имя то и не записал — карандаш сломался… Евсей? Не, погоди… Ипполит… Ипат, точно — Ипат Коловорот.

— Бли-и-ииин! Приехали!

— А чего такого?

— Евпатий Коловрат его зовут… Все точно — рязанский боярин…

— Ну и чо?

— Эх! Лейтенант, лейтенант… Евпатий Коловрат — известнейший партизан, был с отрядом убит зимой 1238 года войсками Батый-хана.

Стас схватился за голову:

— М-ммм, только бы 35 или 36 год сейчас был… Иначе мы можем просто не дожить до момента следующего перехода.

— Не трусь, геолог! У нас есть автоматы! Прорвемся!

Геологи с гаишниками ночевали в разных домах, хотя и стоявших рядом. Тем более, что сразу после боя было много предложений взять спасителей к себе на постой, нередко весьма навязчивых. Москвичи почему-то засмущались или растерялись. А лейтенант наоборот, сразу взял инициативу на себя и первым выбрал дом молоденькой вдовицы, зазывавшей к себе особенно настойчиво. Остальным пришлось поневоле выбирать из ее ближайших соседей. Стасу достался большой дом с пристройкой, в котором проживал древний по здешним меркам дед Гриня с четырьмя внуками. Дочери деда вышли замуж и укатили в другие села, одна чуть ли не в сам Новгород. А трое сыновей погибли в междоусобицах. Вот от них то и осталась пристройка да внуки. Самому старшему, Ивану, было лет одиннадцать-двенадцать. За дедом был закреплен кусок земли, которым наделили еще при жизни младшего сына, но последние два года у Грини уже и лошади не было. Дед жил рыбалкой, да помощью родни, к каковой относилось половина села. Впрочем, родня родней, но по селу уже шел ропот, что нужно бы собрать сход, да и переделить его землю. Ведь на перестоявшей пашне показались побеги ольхи и осинок — зарастет совсем, кто корчевать будет? И тиун боярский деда не жаловал — много ли пользы боярину от дедовой рыбы? Вот потому дед Гриня, зазвав к себе на постой «десятника» пришельцев, как он верно определил, очень надеялся через него получить если не доход, то хотя бы защиту от тиуна и боярина. Само собой, за Стасом пришел и Кокорь, а Валентин с Евгением решили поселиться в пристройке к дедовой избе. Милиционеры же поселились поврозь.

Пока обустраивались, а Валентин загонял авто, трое крестьян притащили доспехи двух витязей, убитых Кокорем и Станиславом. Кокорь, конечно, обрадовался и Стас махнул рукой: пусть воин забирает себе оба комплекта. А сам краем глаза заметил, что подобные трофейные команды направлялись и к домам милиционеров.

На следующий день ближе к полудню в село въехала княжеская дружина числом не меньше сотни всадников. Среди одетых в броню было и несколько штатских, легко узнаваемых по своим зеленым, желтым или синим кафтанам с высокими бобровыми или куньими шапками, яркими пятнами выделявшимися среди красно-серых дружинников. Заслышав конский топот и переполох жителей, путешественники как по команде дружно выскочили на улицу с оружием в руках. Однако, заметив, что местные низко кланяются подъезжающим всадникам, опустили ружья и немного успокоились.

Дружинники тоже заметили группу странно, по их мнению, одетых людей и пришпорили коней. Стас на всякий случай кивнул Валентину:

— Давай-ка в кабину, заводи.

— Угу. — ответил шофер и потрусил во двор, где среди амбаров и прочих хозяйственных пристроек был припаркован грузовик.

За ним бочком-бочком устремился и сержант Зайлетдинов. Лейтенант посмотрел на своего подчиненного, но ничего не сказал и остался на месте.

Десяток всадников вырвался вперед и полукольцом окружил путешественников, прижав их к плетню. Впрочем оружия никто не доставал. А когда раздался шум заведенного двигателя и с обратной стороны в плетень уперся грузовик, как дом возвышаясь своей будкой, воины отпрянули назад и держались метрах в пяти. Спустя пару минут, раздвинув всадников, в полукольцо въехали еще двое.

— Начальство. — тихо пояснил Стас спутникам. — Если судить по одежде и оружию, конечно. Сотник, а то и сам князь.

Всадники действительно резко выделялись из общей массы воинства обилием меха, серебра и золота в отделке доспехов и конской сбруи.

Алексей лишь хмыкнул и покосился на оставшегося милиционера. А Костя, по своему истолковав взгляд лейтенанта, поднял опущенный было автомат. Кокорь в трофейной кольчуге, видимо, был солидарен с милиционером и на всякий случай продвинулся вперед, прикрывая Стаса от возможного нападения.

К обоим всадникам тут же протиснулись какие-то спешившиеся воины и помогли соскочить на землю. Едва они коснулись земли, из-за коней протиснулся местный мужичонка в довольно приличной одежде и начал что-то нашептывать одному из всадников.

Стас еще вчера заметил этого пестро одетого мужичка с козлиной бородкой, сторонившегося боя, зато самого активного, когда крестьяне начали мародерствовать, раздевая убитых.

— Тиун боярский, то есть сборщик налогов. — шепнул он лейтенанту и Женьке, — Дедок, хозяин дома, где я ночевал, рассказал. Из обельных, то бишь, полных холопов местного боярина. По его словам — дрянь-человечишка. И судя по всему, он прав.

А мужичонка продолжал нашептывать. Всадник поморщился:

— Знаю уже все. — громко сказал он шептуну и махнул рукой, чтобы наушник исчез с глаз долой.

Левой рукой расстегнул здоровенную золотую пряжку на правом плече и скинул алый плащ подскочившему стремянному, затем снял и отдал шлем, как бы демонстрируя миролюбивость своих намерений. Костя опустил автомат, который все это время он держал наизготовку. Кокорь, заслонявший Стаса, отошел в сторону.

— Наслышан, наслышан о ваших подвигах… Я — князь Рязанский Юрий Ингварович, это — князь жестом указал на своего спутника, — мой верный боярин и владелец всей этой земли — Евпатий Коловрат. А вы кто такие будете? Зачем здесь появились и куда путь держите?

Стас бросил короткий взгляд на лейтенанта и Женю, подтверждая, что он готов ответить на все вопросы и что бы они пока не вмешивались. Те поняли жест и слегка кивнули головами.

— Путешественники мы — Станислав, Евгений, Алексей, Константин, а это Кокорь. — показывая рукой, знакомил князя со своими спутниками. — За плетнем Валентин и Руслан. Шли мы издалека и уже давно в село Белая Вожа, однако, как выяснилось, то село давно разорено и там сейчас никто не живет, куда дальше идти пока не решили.

Князь вопросительно взглянул на боярина. Евпатий пожал плечами:

— Белая Вожа? Не знаю такое. А кто княжит там?

Тут уже Стас развел руками.

— Без понятия. По слухам — Святозар, только он умер уже, это точно, а кто после него не знаю.

— Святозар? — удивленно протянул боярин, посмотрев на Юрия.

— Нет таких князей на Руси. — уверенно закончил князь, — И быть не могло, ибо это имя поганое, а не православное.

— Ну, не знаю. Лично я с тем князем не знаком, знал лишь его сотника. Еще знаю, что то село стоит на Дону. Это точно, ибо… — Стас запнулся, — Год я там прожил. Точнее, вот мы там прожили, опять же женка там живет, не моя, вот его. Правда, давно это было. Очень давно.

— Лет пятьсот тому назад — тихо-тихо добавил Евгений лейтенанту.

— А… — протянул Юрий, — Понятно. Дон то там, в степи, на полуденном солнце. Либо половцы сожгли, либо новые какие-то в степи появились, не иначе. И по женке лучше поминки справить. А то не было б чего хуже. И с князем все понятно. Отринул, стало быть, он нашу веру, к поганым пошел, вот и имя переменил. Ну тогда туда ему и дорога. Ну и куда вы теперь?

— Не знаем. Может в Новгород, может еще куда. Походим, посмотрим — где жить лучше. А не понравиться, так обратно к себе в далекие дали уйдем. Чего нам, путешественникам? Колесница есть.

— Да, колесница у вас отменная. Мне уж про нее все рассказали. На колдовстве ездит?

Князь поднял голову, рассматривая торчавшую из-за плетня будку и верх кабины. Ребята засмеялись.

— Отнюдь. Ездит она на солярке. — вставил свои пять копеек Валентин, вылезший на подножку и слушавший разговор из-за плетня. — Причем жрет его немерянно, как сто лошадей. А соляр нынче дорог.

— Солар? — переспросил князь, уставившись на шофера. — А что это такое?

— Это такая горючая жидкость, которую делают из земляного, касторового или рапсового масла. — пояснил Стас, и тут же добавил. — Кстати, хочу сразу сказать, чтоб снять лишние вопросы, что эту машину мы купили. Ее делала тьма людей, у каждого были свои секреты и потому мы повторить не сможем при всем желании. Хотя одно время сильно пытались в той самой Белой Воже. Увы, даже близко ничего не получилось. Впрочем, если нам удастся вернуться к себе домой, сможем купить такую же новую. Или даже получше чего. Если денег хватит. А с этой машиной тоже есть проблема — горючки совсем мало и пока запас не сделаем: будет стоять тут без движения.

— Ладно, — сказал князь, — Об этом потом. Вчера на вотчину боярина напал мой брательник, зараза. Тем самым оскорбив и меня. Десяток стоял тут постоем, охраняя рубежи, да вот все полегли. Десяток — мало, сам знаю, сотня нужна. Но пока не могу держать тут больше дружинников. И село само сотню прокормить не сможет. Поэтому предлагаю вам поступить ко мне на службу. Служба простая — это село, людишек, окрестные луга, пашни и лес охранять от супостатов и соседей, опять же в других делах мне помочь, если беда случится. Вас семеро, а кормление дам как на десяток. Село это — боярская вотчина, посему думаю, и Евпатий что-нибудь подкинет. Ведь сожжет и разорит мой братец это село, особенно после того, как здесь вся его полусотня сгинула.

Евпатий почесал бороду.

— Оно конечно, лучше часть прибытка отдать, чем все потерять. — внезапно снял шапку и махнул ее об землю, — А, берите половину дохода. Каждый десятый мешок урожая, каждую десятую добытую рыбу, птицу и прочее, тиун счет знает. Слышь, Онтип? Ты где там за лошадьми спрятался? А с вас тогда охрана.

Евпатий покосился на князя.

— Договор нужно рядить, княже, чтоб все честь по чести. На год пока, а там посмотрим.

— Конечно, по полной в дружинники их. Вирника ко мне, пусть пишет. Сам свидетелем буду. Так как? Согласны?

Стас переглянулся с лейтенантом:

— Подумать нужно. Есть у меня пара условий, да и остальных спросить надо. Неволить то никого не хочется.

Боярин даже удивился:

— Да чего тут думать? Степняки за Оку не ходят, да и не резон: половина их родов в родстве с нашими князьями да боярами. Значит юг закрыт. С запада мордва и буртасы, эти тоже не воюют. С севера — Владимир, но с ними у нас мир, да и не пойдет Юрий Всеволодович. Остается кто — Глеб, брательник нашего князя, да Муромские могут пожаловать. Глеба вы уже потрепали, а Муромские и столько воинов не соберут. У них там сейчас своя грязня идет. Справитесь. Так как? — истолковав молчание, как сомнения, продолжил убеждать. — Коломенские если и придут — до вас не достанут, потому что им сначала через саму Рязань пройти надо. Ну, конечно, если кто с Ряжска или Скопина, так мы по любому об этом узнаем, придем на помощь. А остальным это село без надобности.

Лейтенант усмехнулся:

— Да, список возможных гостей впечатляет.

— Особенно, с учетом «остальных» — добавил Стас.

— Но в целом… Нормальная работа, почти по специальности. — подытожил Алексей. — Правда, оплата того… Вроде как — за харчи. А что за условия, Стас?

— А условие простое. Ты, княже, сейчас ведь поедешь села брата разорять?

— Конечно, Глеб должен за обиду заплатить. Что ж за так ему воровство спускать? — ответил Юрий.

— Так вот, если мы возьмемся охранять это село, то в других набегах участвовать не будем.

— Вот те на… — удивились князь и боярин одновременно, да и дружинники как-то странно посмотрели на путешественников.

— Что ж вы на одном харче сидеть будете? — спросил Евпатий.

— Не правильно так: либо дружинник со всей службой, либо холоп. — добавил князь.

А лейтенант переглянулся с Костей и тихо шепнул:

— Так вот откуда основная зарплата идет… — и уже громко князю, — Да, подумать нужно. Впрочем, это мы быстро обговорим и решим. Сегодня ответ будет.

— Хорошо, потом поговорим. Давай, боярин, принимай гостей, тащи столы, малый пир устроим. — сказал князь, обращаясь к воеводе, затем направив палец в сторону Стаса добавил, — Я вас всех тоже жду, приходите.

Юрий легко вскочил в седло, развернул лошадь и неспешной рысью направился в центр села. За ним потянулась остальная сотня. Боярин же, забравшись на своего коня, повел шагом в другую сторону. За Евпатием, держась за стремя, затрусил и боярский тиун Онтип. Видимо, поехали принимать жалобы крестьян, смотреть и подсчитывать убытки, причиненные вчерашним нападением. Оставшись одни, путешественники переглянулись и уставились на Стаса с немым вопросом — что дальше делать.

— А что я? — ответил Стас, пожимая плечами. — Князь пригласил, нужно на пир к нему идти. Сейчас узнаем, где это. Впрочем, можно не спешить. Думаю, час полтора им по любому нужен чтоб что-нибудь на такую прорву приготовить.

В центре села стояла небольшая деревянная церковь, около нее боярские погреба и амбары, куда складывали собранные подати и налоги, до перевозки в Рязань. При них был и дом. Не сказать, что терем высокий, но вполне респектабельная изба, чуть повыше и побольше крестьянских — принять наезжающего за податями боярина или даже самого князя, как в этот раз. В остальное время в той избе жил тиун со своей семьей. Разумеется, не в главной палати, а в пристройке, рядом с амбарами.

Пока Евпатий беседовал со своими холопами, скорбел о погибших и подсчитывал убытки, Онтип организовал бурную деятельность: реквизировал двух приличных подсвинков и десяток кур — в счет будущих платежей, подрядил крестьянок кухарничать и приказал попавшимся под руку холопам тащить к боярскому дому все имеющиеся у них столы и лавки. Мяса на всю сотню было явно маловато. Было еще три павших во время боя кобылы нападавших, да одна раненая. Онтип хотел, было павших разделать на мясо, но передумал. А ну как узнают дружинники, что он им падаль скормил, которая, считай, сутки пролежала? И распорядился забить раненую, случайно попавшую под выстрел.

«Может и выжила бы, а может и нет. — думал он, — Ладно, а то стол пустой, побьют еще, да и здоровых отловили больше двух десятков». — и махнул рукой.

По мнению Стаса, пир был организован весьма странно — сам князь, его боярин Евпатий и, видимо, какие-то приближенные дружинники — может сотники с десятниками, может еще кто, но очень ограниченный круг людей — пировали в доме. У дверей охрана. Остальному воинству разномастные столы с лавками накрыли во дворе. Хоть март и весенний месяц, однако так пировать было холодновато. Снег еще и не думал сходить.

Столы от изобилия тоже отнюдь не ломились. Помимо тех подсвинков и кур, лучшие куски из которых уже ушли в дом — на стол самого князя, у дружинников были всякие соленья, пара тушек зайцев, немного лесной дичи да рыбы — то, что тиун достал из боярских закромов и ледников. Вот хлеба было в избытке. Но… на сотню голодных и здоровых мужиков всех разносолов было явно маловато. Снедь была разложена по разномастным керамическим и деревянным блюдам, собранным с миру по нитке. Две свиньи лежали на одном конце стола, птица и рыбой поближе к середине, а квашенная капуста, репа и всякие другие овощи — к другому. Впрочем, там тоже стояло блюдо с большими пластами нарезанного мяса, но что-то витязи брали его неохотно. Никаких напитков не было вовсе.

Помятуя приглашение князя, Стас, а за ним и остальные геологи с милицией, обошли стол и потянулись к избе. Однако путь им преградили два дружинника в полном боевом облачении, охранявшие вход в боярскую избу.

— Позовут. — сказал один из них и указал на дальний «вегетарианский» край стола, где шумели, толкались и смеялись самые молодые безусые «вояки». — Туда ступайте.

Молодежь слегка раздвинулась, освободив места вновь прибывшим и путешественники уселись за стол. Руслан зацепил мясной пласт из стоящего недалеко блюда, отрезал небольшой кусок и критично его осмотрел.

— Кажись, конина. — сказал он и вцепился в кусок зубами. — Точно конина, только не соленая.

— Вся соль в капусте! — рассмеялся самый молодой дружинник, совсем подросток.

Его поддержали товарищи.

Валентин брезгливо передернулся, критично осмотрев угощение, дернул Кокоря за рукав, сказал:

— Пойдем, поможешь мне.

Кокорь, слегка удивился, но поднялся и пошел вслед за шофером. А тот, прихватив блюдо с квашенной капустой, положил в него изрядный шмат конины и направился к противоположному краю стола, но дойдя до середины, видимо, что-то сообразил и дальше идти не рискнул. Постояв, он нахально раздвинув спины двух дружинников, поставил на стол свое блюдо и взял другое, на котором лежал уже изрядно распотрошенный заяц. Дружинники, не ожидавшие такой наглости, только рты разинули, и лишь один, постарше остальных, видимо, десятник, выдал:

— Это чего ты тут творишь?

— Чего-чего, меняюсь. Не видишь, что ли? На том конце одни овощи, а вас с капустой туго. Кто так на стол ставит?

Десятник встретился взглядом со стоящим за спиной Валентина Кокорем, похоже, признал в нем своего коллегу и махнул рукой, мол — бери. А Валентин, наплевав на приличия и поговорку про свой устав в чужом монастыре, прихватил еще с соседнего блюда две тушки каких-то лесных птиц с уже выдранными ногами и гордо пошел к своим. Молодые дружинники, увидав недоступное прежде «диетическое» лакомство, дружно и радостно загалдели, выказывая Валентину свою признательность. Тушки были раздерганы в считанные минуты, зато по маленькому кусочку досталось всем.

Пока шел пир, путешественники обсуждали предложение князя. К большому удивлению Стаса, милиционеры были совсем не прочь поучаствовать в набегах на соседние деревни.

— Ребята, как же так? — спрашивал он у лейтенанта и рядом сидящего Кости.

— А чего такого? — отвечал Алексей за двоих. — Мы и в России работали также — кого власть скажет разгонять, того и демократим. А там, кто прав, кто виноват — не наше дело. Но ты не переживай, постараемся без жертв, да и потом, это ж, как я понимаю, разовая акция, из-за нынешнего форс-мажора. Ведь наша основная задача — именно это село охранять. А нападение, как известно, самая лучшая защита. Вот только патроны нам заряди, а то почти все расстреляли. Может, и машину одолжишь?

Валентин сидел через двух человек от Алексея, но про машину услышал:

— Не, даже не проси. Стас, скажи ему. Соляры только-только на обратный путь. А то и не хватит. Так что про Зилок забудь. Иначе все тут останемся.

— Ну и ладно, жмот. Без тебя обойдемся. — лейтенант махнул рукой в сторону Валентина.

Стас поморщился:

— Не пойму, вчера ты не хотел в эту заваруху встревать, а сегодня сам на соседние села нацеливаешься, где такие же русские живут. Как так?

— Чего ж тут непонятного? Вчера мы были сами по себе, как бы вне закона, а сегодня у нас за спиной самая настоящая власть. Считай — верховная, выше некуда. Это же принципиально разные вещи. — лейтенант продолжал убеждать. — Ты ж пойми, чтобы безбедно прожить тут год, который только начинается, князю никак нельзя отказывать. Тем более, в таких делах. Это ж средневековье, сам говорил. Либо ты с ним, либо — враг, третьего не дано. Не понравимся мы ему, возьмет, да грохнет нас тут всех. И автоматы не помогут, или даже из-за них и грохнет. Тут закон тайга, а князь — хозяин. Так уж лучше станем своими… этими, как их… вассалами, во! Короче, пушку дашь? Неизвестно как там все сложится. А мы бы тебе «зарплату» из похода привезли. А?

— Пушки еще делать надо. — как бы возразил Стас.

Доводы лейтенанта были не слишком убедительными, но Стас и сам понимал, что по сути Алексей прав. Если не выказать князю свою полную лояльность, то исход может быть более чем печальным. Может даже смертельным. С такими техническими новинками князь их из своего княжества просто не выпустит… С другой стороны, для отражения будущего нашествия татаро-монгол (а когда они придут — пока неизвестно) Русь следует объединять. Причем, иного пути, кроме принуждения непокорных — не существует. Так почему бы не под рукой рязанского князя? Ведь именно он самый первый удар примет. В таком деле можно и помочь.

— Жень, а ты что думаешь?

— Мне по барабану. — ответил Евгений. — Сам, конечно, не пойду, я тут кое что по сельскому хозяйству придумал, хочу опробовать. Но против похода без моего участия возражать не буду.

Стас заметил, что Валентин заколебался, но потом, видимо приняв решение, махнул головой:

— Аналогично. Хочется ребятам пострелять — пусть их, а я, пожалуй, пока погожу воевать. — и чуть позже добавил, — А может поближе к лету и присоединюсь, как дела у них пойдут.

Кокоря можно было и не спрашивать:

— Я — как Стас, где он, там и я буду. Пойдет воевать, и я пойду, не пойдет — тут останусь.

— Так пушку дадите? — лейтенант у своих подчиненных и спрашивать не стал, все сам решил за них.

— Это к Женьке, он у нас главный оружейник. Жень, как? — Стас опять повернулся к Евгению.

— Два ствола готовы, нужно только лафеты сделать. Мужики, которые топорами умеют тяпать, полагаю, тут есть. Пороху дам, капсюли, шрапнель в кузне наберете. Там полно металлических брызг застыло. Я уже смотрел. Можно несколько свинцовых ядер отлить и еще кой чего — потом объясню. Вдруг стенку или ворота крепостные рушить придется? Полагаю, на лафеты дня три нужно. Да, пушки обычные — заряжать через ствол, лишь капсюли вставляются снаружи. Спусковой механизм — как у ружья, только дергать не курок, а веревку. Я покажу. Порох дам не заводской, а самодельный. И капсюли из самоделок. Заводские — для ружей бережем. Ну и автоматные патроны перезаряжать. Гильзы то все собрали?

— Лафеты какие будем делать? — добавил Стас. — Им, думаю, что попроще — без колес, только упор: ложе да сошки и все. Пока снег не сошел, можно и на сани поставить. Пушки легкие, оба ствола одна лошадь свезет.

— Хоп! На том и договорились. — подытожил лейтенант. — О! Воевода боярский из избы вышел, пойду скажу, что мы готовы князю докладывать. Заодно спрошу, как долго та военная компания протянется.

Вернулся он раньше, чем ожидал Стас:

— За себя и своих я сказал, теперь вы идите, князь всех зовет. Хочет сам поговорить.

Путешественники дружно поднялись из-за стола и направились в избу, где пировал князь с воеводой. Но Алексей жестом усадил милиционеров обратно:

— Без нас. С нами уже все решено, чуть позже присягу примем, крест поцелуем на верность князю, и все — мы в дружине. — лейтенант с усмешкой посмотрел на Зайлетдинова. — Будешь крест целовать или полумесяц?

Руслан рассмеялся.

— Товарищ лейтенант, вы же знаете, что я же атеист, поэтому — что крест, что полумесяц, что квадрат с треугольником… Почему бы для дела не поцеловать?

— Но-но, ты только смотри не ляпни кому-нибудь, а то до князя — всем плохо будет. Я ж сказал, что мы все православные. Так что учти, при случае и в церковь тебе нужно будет зайти, и перекреститься.

— Перекрещусь. — хитро улыбнулся Зайлетдинов. — Только скажите, какой рукой: правой или левой.

Князь сидел во главе стола на возвышенном кресле, уже без брони, в светлой льняной расшитой узорами рубахе, поверх черная бархатная душегрейка-безрукавка, отороченная мехом. Справа от него боярин, тоже в мехах и бархате, в зеленых сафьяновых сапогах. Слева, скорее всего, сотник, одетый намного проще. На другом конце стола еще пятеро дружинников. Все без военной амуниции. Княжеский стол сервирован не в пример общему. Тут и посуда была серебряной, и кубки с вином. Пять толстых свечей освещали трапезу. Судя по нахмуренному виду, князь был недоволен решением москвичей, которое сообщил ему лейтенант.

— Значит, не хотите в походы ходить? А как же я тогда могу вас в дружину зачислить? У нас так, либо служишь и живешь на кормлении, либо сам себя корми и тогда налог плати за то, что мою землю пользуешь и защиту от ворога получаешь. Одно село охранять — служба малая и постоянная, а большая — все княжество. Хоть и не каждый день, лишь при случаях. А ну как на ваших соседей нападут? Они тоже мои холопы и тоже помощи ждут, а вы — в кусты? Нет, мне такие дружинники не нужны.

— Не так, княже. — Стас попытался вклиниться в монолог Юрия.

— Почему? Вот, трое ваших на полную службу согласились, а вы чем хуже?

— Княже скажи, вот у тебя адвокат, или как его, ну законник ваш…

— Вирник? — подсказал воевода.

— Да, вирник. Он часто в походы ходит?

Князь удивленно уставился на Стаса.

— А зачем ему в походы ходить? Он не дружинник.

— А я полагаю, он потому и не дружинник, что воевать не умеет. Правильно? Зато знает и умеет много другого, что не под силу дружинникам: договора составлять, споры судить.

— Споры я сам сужу, вирник лишь закон по Русской Правде подсказывает. Но не о том речь, вы то воевать умеете. Мне рассказывали, как вы всемером полусотню побили и при этом у самих — ни царапины.

— Ошибочка, не всемером, а впятером. А если быть еще точнее — именно та тройка, что к тебе в дружину идет, все дело и сделала. Мы то с Кокорем только двух-трех человек завалили. А Женя с Валентином и вовсе весь бой в машине просидели.

— Так, понятно. Вернее, совсем не понятно. А тогда зачем Алексей вас с собой таскает? Что то ты врешь, парень. Алексей сказал, что именно ты — за старшего.

— Все очень просто. Алексей, Константин и Руслан — воины, я и Женя — инженеры. Как бы это тебе получше объяснить… Вроде оружейники, только бери еще выше.

— Кузнецы, что ль? — не понял князь, и Евпатий тоже недоуменно повел плечами.

— Опять не угадал. Кузнец — тот, кто машет молотом и умеет изготовить только то, что умеет. Давно известное. Ну там, меч, серп, подкову. А инженер — тот, кто придумывает новые вещи, которых раньше никогда не было и никто их не видел. Даже не так, инженер, это такой человек, который может найти решение любой технической задачи. И даже не одно, а несколько решений, над которой не справится любой другой человек — не инженер.

— Чего то я тебя не пойму. — проговорил князь. — Вроде все слова знакомые, а смысла не понимаю. Какой инженер? Какие такие новые вещи? Зачем они мне?

— Про наши огнестрелы раньше когда-нибудь слышал? А про машину? Ну, как вы говорите, подводу самоходную?

Юрий с Евпатием переглянулись, а Стас продолжил:

— И правильно, что не слышал. Потому что не было их в природе. Их инженеры придумали, а кузнецы и прочие механики — сделали.

— Ты хочешь сказать, что инженер — вроде колдуна, может придумать любую штуку на любой случай жизни?

— Почти правильно, но не совсем. Инженер может предложить лишь техническое решение. А, случаи в жизни бывают разные. Скажем, встанет перед тобой, княже, вопрос — замириться с братом или наоборот, повоевать с ним? Тут мы тебе никаким боком не поможем, поскольку вопрос не технический.

— Эк, хватил. Для таких вопросов у меня бояре есть. — Юрий засмеялся.

И Стас понял, что переломил настроение князя.

— Все правильно. А вот общая оборона или даже вооружение — вопрос сугубо технический. Причем, инженер может предложить общее решение, а вот делать будут специалисты — кузнецы или плотники. То есть, инженер работает головой, а мастеровые люди — руками.

— Мы тоже кое-что умеем руками делать. — не согласился Женя.

— Верно, — подтвердил Стас. — Представь, пойдем с тобой воевать — мечами пользоваться не умеем, стрелы пулять — тоже. Ну чего? Погибнем в первом же бою без пользы и без толку. А как кончатся патроны у милиции, так и наша тройка, что с тобой в поход пойдет — тоже безоружной останется. Расстреляют все, а новых то нет!

— Теперь понял. — ответил князь. — Вы эту тройку колдовским оружием снаряжаете? А сами они никак не могут?

— Совершенно верно, никак. Вот хоть Алексея спроси. Даже я не все секреты знаю, тут у нас Женя — большой спец. Но инженерный подход — он не только в оружии, его во всем применять можно. Слышал я — у вас тут засухи пять лет подряд?

— Да, есть такое дело. Можешь дожди вызвать?

— Нет, дожди пока не осилю, а вот заставить реку поделиться водой с полями — могу. Есть инженерное решение — река сама все поливать будет, хотя сначала нужно много поработать.

Евгений удивленно посмотрел на Стаса и попытался возразить:

— Стас, мы труб столько не наберем.

Но Станислав только махнул рукой, мол, погоди со своими трубами, сейчас главное князя заинтересовать.

— Или взять ту же оборону… Между прочим, — продолжил Стас, обращаясь к князю, — Можно избежать набегов из степи совсем без дружины. С помощью одних холопов. Опять чисто инженерный подход.

— Да ну… Скажешь тоже. — засмеялся князь, а воевода его поддержал. — Как холоп, который и меча то в руке не держал, степняка остановит?

— А вот сам смотри. В чем сила степняков? А? В коннице! — Стас поднял палец. — Без коня степняк не воин, бери его голыми руками. Значит, чтобы победить их войско, какой бы численности оно ни было, нужно… обезлошадить.

— Ну и как ты это сделаешь? — князь все еще скептически смотрел на Стаса.

— У тебя в княжестве колдуны, ведьмы или просто знахари-травницы есть?

— Вроде нет, Бог миловал — князь перекрестился. — Да и что эти ведьмы могут? Больше разговоров.

— Ну, не беда, у соседей найдем. Главное — знахари знают, от какой травы лошади дохнут. Ну, может и не совсем дохнут, а заболевают. Или дуреют. Есть такие травы, только не знаю — как называются. Так вот их семена собираем и высаживаем на всех возможных путях и тропах, где степняки ходят. Нужно то всего — засадить участок в полтора — два конных перехода, причем, леса, овраги и болота можно не трогать — там табунов не будет. Да и сеять не подряд, как пашню, а чтоб вперемежку с обычной травой росла. Вот и все. Твои холопы рожь или там, пшеницу сажают намного больше.

Князь задумался, а Евпатий хмыкнул:

— Хм! А ведь действительно. Если стенку построить — намного больше сил уйдет.

— Не получится. — отозвался Женя. — Трава — не рожь, просто сжать и обмолотить не получится. И чтоб нужное количество семян добыть, нужно для этой культуры всю агротехнологию придумывать и высаживать несколько лет. Тут агрономы нужны. Опять же, ядовитые травы в лесах да на болотах растут, а в степи засохнут. Да и лошади не дуры, не будут их есть.

Внезапно Стаса поддержал Евпатий, которому идея явно понравилась:

— Есть травы такие, сам знаю. Есть совсем ядовитые, есть и такие, что кони от них дуреют. Да хотя бы тот же борщевик или белена, опять же болиголов и цикута — страшные для коня травы. Свежее лошадь, конечно, не ест, а вот в сене…

— Ну, в сене это проще всего. — задумался Стас. — Осенью косить и добавлять в стога, которые будут стоять на самых опасных направлениях. А кроме вредных трав, туда еще можно подмешивать битое стекло, железные иголки или просто отраву. Даже нет, не отраву, а мясо павших от болезни лошадей и коров. Соответственно, предупредить своих, чтоб близко не подходили к тем стогам. Если начнется эпидемия какого-нибудь ящура — все табуны падут, даже те, что к тому стогу и не подходили. А? Как?

— Не нужно предупреждать. — возразил князь, похоже ему тоже начинала нравиться эта идея. — Если про отраву узнают холопы, то и враг узнает. Просто ставить те копны подальше от жилья, и чтоб пришлые люди их метали, не свои. А чтоб лошади то вредное сено ели — тоже способ есть. Ведь ни один конь не может устоять перед сладким. Мы коней перед дальним походом завсегда зерном в патоке кормим, чтоб впрок наелись.

— Да, верно говоришь, княже. — поддержал воевода. — Патоку развести и те копны смочить.

— Патоку? — удивился Женя. — Так ведь в патоку можно любую химию добавить, и никаких трав не нужно. Да и сбрызнуть готовые копны в нужный момент. Нет врага — безвредные копны, враг пришел — они уже отравлены.

— Не, — возразил князь. — Лучше заранее. Откуда знать, когда враг придет?

— Посадку трав ядовитых тоже нужно делать. — добавил Евпатий, по лицу было видно, что боярин уже всерьез обдумывал места, куда такие травы нужно высадить в первую очередь. — Ведь степняк летом ходит, зачем ему копна, когда живой травы полно? Опять же, сажать ее нужно не где попало, а только там, где ночлег удобен — их всего-то наперечет, по пальцам. Пришел враг, стал на ночевку, а утром все лошади чуть живы или вовсе пали. Живую траву тоже можно патокой полить. Даже дожди ее не скоро смоют — запах надолго останется.

Тут у Женьки возникла еще одна мысль:

— Знаете что… Пожалуй, можно и обычную траву ядовитой сделать! Вот сказал про полив и я сразу вспомнил, что существует куча средств, безвредных для трав, но вредных для животных. Например, ДДТ.

— Или какой-нибудь нитросуперфосфат. — поддержал Стас. — Растения от него растут лучше и выше, а вот животным все эти нитраты и фосфаты совсем не полезны.

— Суперфосфат не годится. — возразил Женя. — Чтобы в траве накопилось нужное количество тех же нитратов — его столько придется в почвы вбухать… Тут целый завод понадобится. Не, не годится. А вот, к примеру, ртуть! Или мышьяк! Точнее, их растворимые соли. Киноварь — вполне себе доступное полезное ископаемое. Можно прямо так, без переработки использовать. Или мышьяковистый минерал — антимонит. Кстати, названный так из-за того, что им какие-то монахи во Франции потравились. Причем, растения и особенно грибы прекрасно накапливают в себе и ртуть, и мышьяк, и свинец, и прочие тяжелые металлы. Так что… Тут есть над чем подумать.

— Свинец и ртуть, не годятся. — возразил Стас. — Ждать слишком долго. Чтобы отравиться тем же свинцом, если мне не изменяет мой склероз, и заработать болезнь сатурнизм, нужно потреблять его непрерывно от трех до пяти лет. Причем, еще в 19 веке замечено, что непьющий работник типографии быстро сходит с ума и потом умирает, а вот пьющий — совсем наоборот. Доживает до вполне преклонных лет. То есть, свинец легко выводится из организма простым алкоголем. Со ртутью тоже что-то такое, довольно длительное. Если степняк умрет через пять лет или даже через год, то тебе то какая разница? За это время он успеет много чего нехорошего натворить. Нужно что-нибудь, типа аманитинов или фаллаинов из бледной поганки. Чтоб гарантированная смерть, но не сразу, а где-нить через полдня или даже на следующий день. А первые пару часов — чтоб никто ничего не почувствовал.

— Аманитины на людей плохо действуют, а на лошадей не известно. Лоси и олени жрут эти поганки, чтоб глистов выгнать, а им самим хоть бы что. — Женя на минуту задумался, а потом усмехнулся. — На счет трав не знаю, а вот сеялку для них я уже придумал: бочка с семенами, из нее торчат острые трубки, заточенные на манер иголок от шприцов — с боковой дыркой. Катим бочку, она своими иголками вонзается в землю и через дырки туда семена сыплются. Просто и быстро, без пахоты и боронения. Можно за неделю огромную площадь обработать, лишь бы семян хватило.

Князь с воеводой молча переводили взгляды то на одного говорившего, то на другого. Чувствовалось, что они понимают едва лишь треть сказанного, но перспективы того, что понимали — казались очень многообещающими. Наконец Стас отвлекся от спора с Женькой, встряхнул головой и посмотрел на князя.

— Вот, где то так инженер и работает. Есть задача, инженер ее решает, а исполняют всем миром. Если, конечно, власть, в лице князя или боярина, это решение одобрит.

— Ну тогда быть посему. Уговорил. — Юрий Ингварович подвел черту под аудиенцией. — Снаряжайте Алексея и его людей. Всех семерых беру на кормление. Когда он будет готов к походу?

— Плотников дашь? Ну, тех, кто умеет с бревнами работать. Человека два? И кузнеца? Тогда, думаю, за три дня управимся. — ответил Женя. — Кстати, помимо имеющихся у них ручных огнестрелов — дадим кое-что еще, получше. То, что на тот момент готово будет.

— А подводу самоходную?

— А вот с машиной — пока облом. Нету горючки. Ты же, княже, сам не захочешь ее врагам за так отдать? А если сейчас в поход возьмешь — так и получится. Расход — на 100 верст пути нужно 4 ведра солярки. Примерно столько у нас и осталось. Далеко село твоего брательника? Туда машина может и приедет своим ходом, за этот путь всю солярку сожрет и машина встанет совсем. Обратно же ее даже лошадьми не сможем притащить. Она ж весит больше трех тонн. Дружина ускачет, а врагу вся машина, целиком — бери и снимай с нее, что хочешь. Не, пока запас горючего не сделаем — даже заводить не будем. Тут то она пока в безопасности. Вот сколько лошадь без еды проскакать сможет? А? Так у лошади хоть подкожные жиры есть, а у машины — никаких жиров. Кончилась горючка, что угодно делай, а не поедет.

— Ладно. И когда вы эту горючку сделаете?

— Масло давай растительное. Или земляное. — вмешался молчавший до тех пор Евгений, — На первое время нужно всего то две-три бочки — через неделю солярка будет, хоть до Рязани, хоть до Новгорода езжай.

— Так где ж я столько масла возьму?

— Вот в этом вся загвоздка. — перехватил инициативу Стас — Если ты, местный — не знаешь, то мы пришлые — и подавно. Однако, будем искать. Может еще какой заменитель подойдет. Как найдем — сообщим. Вот тогда и покатаемся. В крайнем случае — летом по Волге спуститься и дальше по Каспию. За персидским городом Дербентом много земляного масла можно набрать. Оно там даже на поверхность вытекает. Набрать и привезти. Или купцам заказать. Хотя, конечно, лучше тут что-нибудь сыскать. Местное.

— Понятно, — расстроился Юрий. — По любому, не раньше лета, когда маслянистые травы в силу войдут. Ладно, быть посему. После пира договор составим, присягу примете, все православные?

Получив утвердительный ответ, продолжил.

— Зачислю вас в дружину оружейниками. Готовьте снаряжение для своих товарищей — моих воев, а дня через три пришлю за ними людей. — подумал минуту и добавил, — И вам троих холопов посмышленей дам, пусть помогают.

Уже выйдя от князя Стас сообщил приятелям:

— Все ясно? Будут у нас соглядатаи, присматривать — как порох и прочее делать.

— Это не страшно, — усмехнулся Евгений. Зато помощь по снабжению будет. Местным проще что-нить достать, чем нам.

Стас перебил:

— Селитра ладно, а ты в самом деле сможешь солярку сам делать?

— Там, в Москве пробовал. Сразу, как дизель купили. Если не брать в расчет всякие примеси, то любой растительный жир состоит в основном из триглицеридов: соединений трехвалентного спирта глицерина с тремя жирными кислотами. Если к нему добавить метанол, примерно 1 к 7 и заставить прореагировать, то получим так называемый метиловый эфир и глицерин. Глицерин нам по барабану, а вот эфир даже лучше солярки. У него октановое, точнее цетановое число 56–58, а у соляра из нефти — всего 50. И воспламеняемость выше. Видал, небось, как на эфире авиамодели летают? В их моторах принцип того же дизеля. Кстати, и глицерин пригодится, чтоб не выбрасывать — наладим выпуск мыла или шампуней. Но тут есть одна заковыка. Пока мои успехи ограничивались пробирками. Но тебя 10 или даже 100 миллилитров не устроят? Потому из чего сам реактор собирать — пока не знаю. Да и где масло брать — тоже.

— С маслом — это дело поправимо, — обрадовался Стас. — Тут в лампады льняное и еще какие-то масла льют — случайно узнал, значит где-то их производят? Опять же подсолнечное. Сам, правда, тут его не видел, но не может быть чтоб про него не знали — подсолнечное масло — это основа всех красок и олиф с античных времен. Еще березовое масло — деготь. Или смола из хвойных. Может и рыбий жир подойдет? А то ведь я на полном серьезе настроился плыть к Баку за нефтью.

— Рыбий жир — вряд ли, все же белковые жирные кислоты не совсем то, что нужно. Да и смола — сомневаюсь, а вот с дегтем можно попробовать.

— О, Стас, смотри, кажись те лошади, которыми нас угощали. Э, мужики, а вы куда эту дохлятину поволокли?

Десяток сельчан во главе с тиуном Онтипом на живых лошадях волокли куда-то павших. Среди крестьян Стас заметил и своего домовладельца деда Гриню. Онтип остановился, раздумывая отвечать ли пришлым, или так обойдутся? А пока он раздумывал, вперед вышел знакомый дед:

— Место тут есть одно, у реки. Туда всю падаль стаскиваем. А по весне, когда Пра разольется, эту ложбинку затапливает. И на коников да коров палых сомы сбегаются со всей реки. Вот как вода спадет, стало быть, всем селом идем к той ложбине за сомами. По три рыбины — на каждую семью, меньше не бывает. Сомов-то бьем вилами и палками и грузим в телеги.

— Соминое место? — заинтересовался Стас.

— А то! У нас тут самые их места. И от падали польза какая ни то. Все не бестолку. Смешно. Детишки веселятся, сложное дело — догнать сомишку, хоть и мелкая вода, сомы-то — народ шустрый.

Стас переглянулся с Евгением.

— Погодите пока. Кажется мне — в этом году будем сомов по другому ловить. Коники эти нам в другом деле пригодятся.

— Стас, зачем тебе эта падаль? — возразил Женя.

— А порох? Селитру из чего делать будем? Или ты думаешь у нас запасы не мерянные?

— Наплюй, селитры у нас свыше ста кил есть — на один год во как хватит, — Женька провел себе рукой по горлу. — Ты как хочешь, а я с этой падалью возиться не буду.

— Ну как знаешь. Ладно, дед, волоките их куда хотели.

Едва князь с боярином и сотней отбыли восвояси, Онтип привел к дому деда Грини трех угрюмых бородатых мужиков, объяснив, что это и есть плотники с кузнецом. На каких условиях тиун их нанял ни Стас, ни Женя особо не интересовались. Когда Женя показал им два ствола и объяснил, что нужно делать, мужики заметно повеселели. Похоже, они думали, что работа будет намного сложнее и опаснее. Плотники посовещались между собой, уточнили породу нужного дерева, и отправились запрягать лошадей, чтоб привезти из леса три-четыре дубовых бревна. А кузнец, прихватив у Стаса несколько ненужных железок, пошел в кузню отковывать полосы, которыми Женя намеревался прикрутить стволы к лафету и самые ответственные детали — толстые заготовки под винты с рукояткой, которыми можно было бы менять угол стрельбы. Жене оставалось лишь нарезать резьбу.

Через день все было готово. Обе пушки, установленные на санях вывезли за деревню и устроили пробные стрельбы по вкопанным в землю бревнам, на которых висели трофейные щиты. На испытания сбежалось много взрослых мужиков, а детей еще больше — поглазеть на диковинки. Последние, пока Женя показывал милиции как заряжать при помощи пороховых мерных стаканчиков и куда вставлять капсюльные трубки, лезли под ствол, пытаясь заглянуть в дуло, милиционерам и Кокорю с трудом удавалось их отгонять.

Однако, после первого выстрела народ рванул обратно, к селу и остановился на приличном расстоянии. Алексей с Евгением осваивали одну пушку, Руслан с Костей, глядя на действия лейтенанта, все повторяли на второй. Стрельбу начали со свинцовых ядер со ста метров — четыре выстрела ушли в пустоту. Подвинув сани поближе к столбам — метров на 50, повторили. На этот раз пушка Кости с Русланом с первого выстрела попала в щит, сделав в нем круглую, с кулак, дырку, а пушка Алексея и Евгения такую же дырку сделала со второго выстрела, но в столбе, чуть повыше щита. Женя подкрутил прицельный винт, прикидывая на глаз — куда смотрит ствол. При очередном заряжании случился конфуз. Едва Костя засыпал в ствол пороховой заряд и уже хотел засунуть туда шомпол — утрамбовать пыж, как пушка полыхнула огнем. Милиционеры отскочили, к ним подошли остальные и стали совещаться.

— Уголек какой-то непромолотый. — предположил Евгений. — Остался в стволе и начал тлеть.

— Ну и чего делать? — спросил Алексей. — Так ведь если не убьет, то руки точно поотрывает.

— Перед заряжанием ствол пробанить нужно. — ответил Стас. — Мокрым ершиком или тряпками, намотанными на шомпол. И лучше мочить не водой, а уксусом. Так всегда в старину делали.

— А почему уксусом? — спросил Алексей.

— Понятия не знаю. За неимением уксуса будем снег брать. Мочить не сильно, а так, чуть влажной тряпкой — возможные искры пригасить. А то воды нальем — порох отсыреет.

Пушки пробанили, зарядили, перешли на картечь и успехи сразу стали впечатляющими — Алексей, а за ним и Костя с Русланом — снесли свои мишени вместе со столбами.

Последним опробовали Женькино «ноу-хау» — тряпки и веревки связанные узлами, обильно смоченными смолой, к которой перед заряжанием Женя добавил несколько капель особой жидкости. Тряпки летели недалеко и широким охватом. Зато те, что сумели долететь до последнего оставшегося столба — прилипли к щиту и тут же вспыхнули ярким красным пламенем с густым черным дымом. Те, что упали на снег — тоже загорелись, но быстро потухли.

— Любопытно, любопытно. — проговорил лейтенант, наблюдая как занимается огнем щит.

— Нормально, — ответил Женя.

— Наверное в тряпки нужно все же картечины добавлять, тогда дальность повысится. — Предложил Стас.

— Нельзя, — ответил Евгений, — Тогда тряпка не прилипнет, а под тяжестью сразу же отвалится. Но, в целом, и так неплохо. Испытания считаю успешными. Бутылочку вот эту с зажигательной смесью не рекомендую трясти и ронять. Применять… Сами видели — перед стрельбой в момент заряжания. Если на руки попадет — тут же снегом или водой смыть. Там фосфор и другая едкая гадость.

— Да, — согласился Костя. — С таким оружием мы и автоматные патроны сможем поберечь.

— Вот и ладушки, управились вовремя. Кажись, сегодня должен гонец прибыть от Юрия Игоревича, так что завтра с утречка отбудем на фронт. — добавил лейтенант, потирая руки. — А сегодня отходную ставим.

Пока убирали сошки и запрягали в лафетные сани лошадей, Стас послал мальчишек поискать ядра, с которых начали испытания. Метрах в трехстах ребятишки нашли на снегу следы от ядер, но сами свинцовые шары так и не обнаружили.

Лейтенант махнул рукой, чтоб возвращались: дальность стрельбы примерно узнали, а ядра новые отольем.

Вечером того же дня в село прибыл десяток всадников за милиционерами. С ними же приехали и трое молодых парней лет двадцати в «штатской» одежде: один в добротном суконном зеленом кафтане с высоким стоячим воротником и длинными до полу рукавами с высокой бобровой шапкой, двое других — попроще, в черных рясах и с черными скуфейками на головах. Поверх ряс накинуты некие подобия полушубков, мехом внутрь, а сверху обшитые черным же сукном. Местные называли такую одежду мятель. Поклонились до пояса, потом представились: княжий дьяк Василий, да два монаха из Рязанского монастыря — Ксенофонт и Пантелемон. Все грамотные. Князь прислал их в помощь оружейникам.

Стас с Женей критично осмотрели помощников.

— Ну, что ж, думаю, сработаемся. — подытожил Стас.

— Одежонка, у вас, конечно не того. — добавил Евгений, приподняв с пола один из рукавов Василия, — Впрочем, рабочую одежду дадим, комбинезоны там, телогреечки. Что нужно, покажем, что знаем — расскажем.

— Вот только с жильем, это не к нам.

— Да-да, — подхватил Женя. — Есть тут местный комендант — Онтип, он устроит. Ну, обустраивайтесь, день приезда — день отъезда — один день, так что завтра с утра ждем тут, у деда Грини.

Стас посмотрел на Женьку:

— Они ведь за чистую монету примут, с рассветом припрутся. — и уже обратившись к помощникам, — Где-нить ближе к обеду. Сегодня день был тяжелый, потому раньше мы все не проснемся.

Помощники еще раз поклонились до пояса и пошли разыскивать тиуна. На последних словах Стаса подошел Алексей:

— Значит, нас провожать не будете? Мы то аккурат с рассветом отбываем.

— Да? — удивились геологи.

— Ага. Десятник, что за мной прискакал, сказал, что князь уже обложил какое-то там укрепленное село. Сейчас они пока таран строят: ворота ломать, да еще нас ждут. Так что мы походным маршем. И сразу в бой. Говорит, там детинец есть. Правда, деревянный. Ну и вокруг забор и прочие прелести.

— Понятно. — задумался Стас. — Этих монахов помощничков вернуть, нужно сейчас порох на порции разложить, да новые ядра отлить, шрапнели набрать. Сотни выстрелов тебе хватит?

Лейтенант пожал плечами:

— А я знаю?

— Тогда поэкономней. Чтобы еще сотню выстрелов добавить — нужно уголь жечь, а за ночь не управимся.

— Ладно, авось, на неделю хватит. Что мы, до лета с тем селом воевать будем?