"Сын Карая" - читать интересную книгу автора (Волчек Яков И.)АНТОН НАХОДИТ ПОДРУЧНОГОДо сих пор Вовка знал, что дома бывают красные, кирпичные. Ну, серые еще – из облицованного кирпича. А больше всего желтых, окрашенных по штукатурке. Но в этом городе почти все дома розовые. Словно цветы или кораллы. Сложены они из больших плит. Площади широченные. Бьют фонтаны. На закруглениях тротуаров, отделяя их от проезжей части, по которой снуют автомашины, высажены в человеческий рост какие-то листья. Ну и листья! Идешь по тротуару – и мостовой тебе уже не видно. А вот он вышел на проспект. Это что такое? Почему в асфальт через каждый примерно метр вделаны фонарики? Ночью их, наверно, зажигают. Но для чего они? Подумал, подумал и понял: горящие в земле огоньки указывают машинам границы движения. Парки и сады в этом городе не отделяются от улиц чугунными решетками. Просто идешь, идешь по улице, чуть шагнул вбок – и ты уже в парке. Вовка посидел под солнышком на красной скамье, съел бутылку кефира с булочкой. Люди здесь черноволосые, черноглазые, очень шумные. Думаешь – сейчас эти двое подерутся, а они просто здороваются или прощаются. Одеты хорошо. Тут еще лето в разгаре. Ходят в белом. А над городом висят и словно тают в голубом небе два снежных купола. Ну, эту гору Вовка знает. Это Арарат. Хороший город. Не может быть, чтоб ему здесь не повезло. Вот только где устроиться жить хоть на самое первое время? Где сегодня переночевать? На вокзале он подошел к пожилой женщине-железнодорожнице. Спросил, не знает ли она, где снять угол на неделю. – Это нетрудно. – Она дружелюбно оглядела Вовку. – Можно у меня остановиться, устрою в комнате с моими ребятами. Но ты к кому приехал? Где твои вещи? Он молчал. – Мальчик, где твои родственники? Ты где постоянно живешь? Вовка пробормотал что-то невнятное. В это время женщину позвали к начальнику. Вот о чем он не подумал! Конечно же, все будут спрашивать, для чего он приехал в Ереван, требовать документы, интересоваться, почему у него нет никаких вещей. Надо как-то выкручиваться. Уже несколько часов он ходил по городу и ничего толкового не мог придумать. В конце концов решил вернуться на вокзал и сказать этой женщине, что у него умерла мать, близких родственников нет. А в Ереван попал вот как. Здесь жила тетка, приехал ее поискать, а она, оказывается, в прошлом году тоже умерла. Вдобавок другая беда – по дороге его обокрали, и теперь он не знает, что делать. Всё это надо выложить побыстрее, чтобы она не успела задуматься, и попросить: «Пустите, тетя, пожалуйста, переночевать, деньги у меня есть – я уплачу». Деньги у него, правда, еще оставались. Довольно много. Деньги он этой женщине покажет, чтобы она не сомневалась. Тщательно обдумав все это, он успокоился. «Проживем, не растеряемся!» – убеждал он себя. Теперь Вовка забрел совсем уж непонятно куда. Базар здесь был, что ли? Бородатые мужчины в папахах тащили на веревке жирных баранов. Старик подгонял сухонькой палочкой ишака, навьюченного мешками, огромными кувшинами, в которых что-то булькало. Пробежала черноглазая девушка с двумя ведрами, в одном – доверху виноград, в другом – персики, крупные и многоцветные, как детские мячи. Возка огляделся. Он стоял перед приземистым зданием. Баня. А почему бы не зайти и не помыться? Он взял в кассе билет, а в зале ожидания купил мочалку и мыло. Вот и появилось у него первое личное имущество. Купающихся было мало. Вовка пустил два душа – холодный и горячий, – перебегал из одной кабинки в другую. – Эй, Скелет, подсоби… Голос доносился из парного отделения. Вовка понял, что зовут его. Но почему же «скелет»? В парном отделении были широкие деревянные ступени. На одной из них распростерся и хрипел какой-то мужчина. Пахло распаренным деревом и еще чем-то вроде спирта. – Вы меня звали, дядя? – Подойди, Скелет. Вовка сделал два осторожных шажка. – Подсоби на ноги встать. – Вам плохо, дядя? – Будет худо, ежели выдуешь ведро водки. Мужчина сидел теперь на ступеньке, раскачиваясь и зажав ладонями широкое, неестественно красное лицо. – А для чего вы так много выпили? – Надо было. Мне не пить невозможно. – Он застонал, потом заскрипел зубами и всхлипнул. Вовка испугался: – Может, вам воды подать? А хотите, попрошу, чтобы принесли лекарство? – Никого не касается. Набери водички холодной. Полное ведро. Вовка не понимал этого человека. Водки ему нужно ведро. Воды холодной – тоже ведро. Разве это человеческая мерка? Он притащил в парильню деревянную бадью с ледяной водой. – Пейте, дядя! – Не… Не пить… Ты обкати меня со спины… Вовка опрокинул бадью. Дядька охнул. – Еще разок, Скелет, с головы… После второй бадьи он немного отошел и, опираясь на Вовкино плечо, выбрался из парилки. Сел на каменную скамью. И только теперь стало видно, что это не дядька, а парень лет двадцати пяти. Его короткое туловище было сплошь исчерчено татуировкой. На руке красовалась надпись: «У любви, как у пташки, крылья». – Обрезали мои крылья! Парень выпятил крутую грудь. Наколка здесь была почти совсем свежая. Вовка прочитал: «Отомсти за друга Геннадия». – Вот это выполню! Он стал опять раскачиваться из стороны в сторону и всхлипывать. Вовка по своей инициативе притащил холодной воды и обкатил парня. Тот вскрикнул: – Ты чего? Тебя просили? Пошел под душ, а когда вернулся, то Вовке показалось, что лицо у него стало более осмысленным, подобрело. Вовка осмелел: – С вашим другом Геннадием, наверно, нехорошо поступили, да? – Много хочешь знать, Скелет. Таких забавных людей Вовка еще не видел. – А почему вы называете меня скелетом? – Потому что – кличка. Нравится мне. Он опять ушел куда-то и вернулся с поллитровкой. – Глотни, Скелет! Вовка засмеялся. Все это было совершенно неправдоподобно. Никогда взрослые не предлагают детям пить водку. – Ох, какой вы хитрый, дядя! Будто я не понимаю, что вы шутите! Парень почему-то обиделся: – С чего это я буду с тобой шутить? Сопляк ты еще для этого! – Насупился и приказал: – Пей, велю! Вовка пожал плечами и, испытующе глядя на парня, потянулся к бутылке. Конечно, ему было интересно попробовать, что это за штука. Пить он не будет, а глотнуть глотнет. Наверно, этот чудак принимает Вовку за более взрослого, чем он есть на самом деле… Водка обожгла горло, выдавила слезы из глаз. Еле отдышался. Ничего, раз уж он стал самостоятельным, то может разрешить себе что угодно. – Спасибо, дядя. – Ты не будь таким вежливым, понял? Я вежливым морду бью. Все у него было не так, как у других. Вовка захохотал. Конечно, это тоже шутка. Всю жизнь тебе твердят: «Надо быть вежливым!» И вдруг находится человек, который говорит: ненавижу вежливых. – А каких же вы любите, дядя? – Я тебе не дядя. Еще раз так скажешь – будет удар в ухо. Это он опять шутит. Очень симпатичный. И все время он кого-то показывает, как в театре, – то пьяницу изобразит, то хулигана. Может, Вовке повезло и он наткнулся на артиста? – Вы артист? – Я Антон, – мрачно сказал парень. – А по отчеству? – Нету. – А я Вовка. – Нет, ты Скелет. Голова у Вовки чуть-чуть кружится, а на душе легко. – Вы в каком театре работаете? – Моя работа тебе и не снилась. Ты гляди на меня, Таких ребят, как я, уже мало остается. Для Антона на белом свете никаких трудностей не существует. А у Вовки есть трудности. – Какие у тебя трудности, Скелет? Вот, например, Вовке сегодня даже ночевать негде. – Почему? Потому что Вовка вообще первый день сегодня в этом городе. – А раньше где жил? Сказать или не сказать? Вот такое у Вовки предчувствие, что Антон – друг. Этому парню, Антону, можно довериться. Он поможет. Сбивчивый Вовкин рассказ Антон слушает молча. – Значит, милиция и тебя подковала? – Я же не лошадь! – Вовке весело. – Смотрите, где у меня копыта? – Благодари своего бога, что Антону доверился. Будет тебе и стол и дом. – Между прочим, у меня еще много денег осталось, я могу за квартиру платить. – Тем лучше, раз ты богатый. В раздевалке Вовка показал Антону сверток с деньгами. Вот, пожалуйста! На несколько дней во всяком случае хватит. Антон пренебрежительно подкинул сверток на ладони. – Этого добра у нас с тобой будет, сколько захотим. – Денег? – Хрустов этих. По-вашему – денег. Ты за меня держись. Я тебе широкий белый свет покажу. Желаешь? Вовка неясно представлял себе, что это такое – широкий белый свет. – Ну, города разные. Возьму тебя в младшие свои корешки, и мы с тобой всё объездим – от моря до тайги. Желаешь? Это предложение Вовке понравилось. Он солидно откашлялся, наклонил голову: – Желаю. Вот как хорошо началась его самостоятельная жизнь! Он будет ездить, много увидит и узнает. Будет учиться. Будет работать. Антон ему поможет… – Мы в командировку поедем? – Вроде. Что-то все-таки Вовку тревожило. Он спросил: – Антон, а вы кто? Они шли по улице. Антон ступал нетвердо. Вовку уже немного мутило. Ответа он не услышал. Вовка проснулся в большой и пустой комнате с очень толстыми, грубо побеленными стенами. На окне была решетка. Что же это такое? Неужели он попал в тюрьму? Но он быстро вспомнил, что это Ереван, комната Антона и что во время прогулки по городу он на многих окнах видел предохранительные решетки. Все тело у него ныло. Еще бы, он лежал на голом топчане, на неровно сколоченных досках. Только вместо подушки было чье-то сложенное вчетверо пальто. Антон позаботился. Голова у Вовки гудела. Что сейчас – вечер? А может, ночь? За окном темно и тихо. Вовка огляделся. На грязном шнуре висела тусклая, засиженная мухами электрическая лампочка. Нехотя он поднялся и внезапно ощутил: что-то не так! Что-то случилось! Не было свертка с деньгами – вот в чем дело. Вовка ощупал карманы, потом полез под топчан. – Не ищи, – раздался знакомый голос. В дверях стоял Антон. – Деньги мои потерялись… – Я взял. Лицо у него было опухшее, небритое. Как только он появился, в комнате запахло спиртом. Вовку опять стало мутить. Антон пришел с покупками. Бросил на стол буханку хлеба, банку консервов, круг колбасы. Осторожно вытащил бутылку – ее он извлек из внутреннего кармана. – Выпьешь со мной? Нет, пить Вовке определенно не хочется. – Брюхо набить желаешь? От еды Вовка не откажется. – Ну давай, нажимай. – А вы? – Не заботься. Вовку удивляло – почему Антон не возвращает деньги? Он понимал так: сверток во сне вывалился и Антон взял его на сохранение. Но теперь Вовка уже в силах сам сберечь свое имущество. – У меня там, кажется, рублей сорок, – сказал он небрежно. Было стыдно, что он заводит с хозяином разговор о деньгах – будто не доверяет ему. – А я не считал. – Антон тупо глядел в угол комнаты. – Ну, пусть они так у вас и остаются, – осторожно выговорил Вовка. – А когда мне сколько-нибудь понадобится, я буду у вас брать. Хорошо? Антон дико взглянул на мальчика, но промолчал. – Вы, наверно, сейчас в отпуске? – Ага. – Антон потянул из бутылки, в его маленьких глазах засветился внезапно живой интерес. – Ты что, совсем дурак? – Почему? – Вовка пожал плечами, отрезал кусок колбасы и хлеба. Только сейчас он почувствовал, как сильно проголодался. – А ваш друг Геннадий, за которого вы хотите отомстить, – он где? С ним что случилось? Антон покачивал в ладонях голову, будто перебрасывал горячий блин из руки в руку. – Дьякон далеко… Дьякон сейчас там, куда никто не торопится… – Какой дьякон? – Пей! Широкая струя из бутылки полилась в стакан. – Я не хочу! – испуганно отказался Вовка. – Выпьешь. В руке Антона появился нож с узким лезвием. Быстрое движение – и полоска стали глубоко вошла в доску. – Мне что в стол, что в человека… Понял? Вовка с ужасом глядел на раскачивающийся черенок. Это уже никак не похоже на шутку. Так вот кто он такой, этот парень с разъяренными бесцветными глазами! Глаза убийцы и руки убийцы. И Вовка целиком в этих страшных руках. Пересиливая себя, он с отвращением сделал маленький глоток. – Больше не могу… – Теперь говори: как жить думаешь? – Не знаю… Я буду работать… – Ага! Еще? – Поступлю учиться… – Теперь послушай, я тебе скажу, как ты будешь жить. – Антон шумно опустил на стол тяжелый кулак. – Ты вор. На тебя объявлен розыск по всем городам. Ты утянул денежки. Как только тебя найдут, так и законопатят на три года. Понял? Мне достаточно стукнуть первому постовому, и тебя нету. Уяснил? – Я не вор… Деньги верну… Я заработаю… – А кто тебя примет работать? Документ у тебя есть? Учиться пойдешь? А кому ты нужен? Без бумаг ты не человек. Родственников нет, денег нет. – У меня сорок рублей! – Где они? – Антон развел руками. – Теперь я твой бог. Понял? Вздумаешь уйти – на краю света разыщу. Да и сам как куренок погибнешь, лишь нос на волю высунешь! Подойди ко мне! Вовка нехотя приблизился. Широкая грязная пятерня ухватила его лицо и сжала, скомкала. Мальчик попытался вырваться. Он задыхался. Непреодолимая сила подняла его в воздух и отшвырнула в сторону. Теперь Вовка лежал на полу у топчана. И Антону уже не надо было спрашивать, понял ли он. Вовка все понял: это конец. Нельзя ни бежать, ни домой вернуться, ни здесь остаться. Вовка сам погубил себя… Ночью его разбудил Антон. Позвал плачуще и тонко, не своим голосом: – Вставай, Скелет… Тоска меня загрызла… Мне по ночам одному невозможно… Дьякона-то, друга моего единственного, знаешь, отправили на небо… И меня скоро туда же… А какой парень был Генка Дьякон! Цельное ведро мог за один раз выхлебать! Для него человеческая жизнь была – как спичку переломить! Я за ним шел с закрытыми очами. А теперь и глаза открытые, а я все одно слепой… Вероятно, Вовка все же уснул. У топчана опять стоял Антон с кружкой в руке. – Пей! – Я не хочу… – Через «не хочу» выпьешь! Я тебя всему обучу. Обижать не буду. Братом своим сделаю. Понял? Вовка с отвращением прикоснулся губами к краю кружки. – Расскажу тебе, Скелет, как они Дьякона поймали. Они его нечеловечно поймали. Собаками, понял? «При чем тут собаки?» – сквозь сон думал Вовка. В эту ночь он просыпался еще не раз. Антон сидел за столом, плакал, кому-то грозил расправой. Слова его были темными: – Горло перегрызу! Всех напополам перерву вот этой своей рукой! Кровь повыпущу! Прощенья никому не будет! Под утро он тоже уснул. Было светло, сияло солнце, когда Антон разбудил Вовку: – Собирайся, пойдем. – Куда? – Узнаешь погодя. Он был трезвый и злой. Раздражать его не следовало. Вовка глядел на него со страхом, но ни о чем не спрашивал. Сначала ехали на трамвае. Миновали центр – большие улицы и площади. Потом пересели на автобус и помчались по окраинам. Мелькали парки, памятники. Наконец пересекли город еще раз и поехали уже по явно загородным местам. На дверце автобуса Вовка успел прочитать крупные буквы: «Зоопарк». Сошли на последней остановке. Может быть, Антон жалеет о вчерашнем и на самом деле он совсем не такой плохой человек, за какого выдавал себя, когда напился? Может быть, он просто пугал Вовку, и вот, чтобы исправить впечатление, он решил повести его в зоопарк? Господи, хоть бы это так и было! Вовка готов все простить Антону. Пусть только вчерашние ужасы развеются, как туман над озером! Но с автобусной остановки они пошли по шоссе назад. Вовкина надежда угасла. Да и чего ждать от Антона? Разве теперь, после вчерашней ночи, можно надеяться на что-нибудь хорошее? Антон мрачно спросил: – Твой главный злодей – кто? Вовка недоуменно моргал глазами. Он не знал, кто его главный злодей. Хорошо бы сказать: «Вы!» Но отвечать нужно было так, как хотелось Антону. Он уже проявлял нетерпение. – Кто тебя к ногтю прижал? Соображай! Ну? Кто на тебя розыск по всем городам объявил? Вовка сказал неуверенно: – Милиция? – Вот! Всегда это помни. Какой у меня враг, такой и у тебя. Понял? Минут пять они постояли молча. Антон пережидал, пока по шоссе пройдут люди, вышедшие из ворот зоопарка. – Вот тут одно милицейское заведение помещается… Собак откармливают. Питомник. Собаки все ученые… Стоял час затишья. Шоссе было пустынным. На пригорке, сидя у корзинки с семечками, дремал старик. Он встрепенулся и засуетился, когда услышал шаги. Эти двое – краснолицый парень и мальчик – явно шли к нему. Это покупатели. – Большой стаканчик насыпать? Один? Два? Антон приблизился к старику вплотную. – Дедушка, ну-ка, задумайся: что ты перед собой видишь? У него на ладони лежал нож с длинным и узким лезвием. Старик опасливо отступил: – Не знаю, товарищ… Если вам семечек надо, то возьмите… – Приглядись, дедушка, Называется – смерть. – А за что это мне от вас, товарищ? Вовка глядел на волосатую руку Антона и шептал: «Не надо, не надо…» Хоть бы кто-нибудь появился на шоссе! Вовка закричал бы и спас старика… Антон спросил с неожиданным миролюбием: – Какая, дедушка, будет цена всему товару? Старик долго, испуганно жевал губами – не мог сообразить, о чем его спрашивают. – Большой стакан десять копеек, маленький – пять… – За все – сколько? Дед не понимал. – Соображай, дед. Я терпением не богатый. С корзиной и со всеми стаканчиками – сколько желаешь? – Это я не знаю, товарищ… Можно высчитать… – Арифметикой не занимаюсь. Получай! – Антон вытащил смятую десятку. – И уматывай отсюда с быстротой, сколько старые ноги позволяют. Понял? А если я тебя здесь еще хоть когда увижу, разрежу на сто кусков. Уясняешь себе? Старик пятился и кланялся. – А если вздумаешь жаловаться… – Не буду, товарищ! Антон махнул рукой – и старик исчез. – Вот, Скелет, будешь здесь продавать семечки. – Для чего? – Нужно. – А я не умею продавать! Пустые глаза заглянули Вовке в душу. – Так, может, научить? – тихо спросил Антон. Вовка склонился к корзине. Он не мог совладать с собой. Заплакал. Слезы капали в корзинку. Ну, пусть убьет. Пусть, все равно. – Два-три дня только. – Слова падали сверху, тяжелые, как кирпичи. – Обещал – не обижу, так и будет. Я тебе документы выправлю. Липовые, конечно, но крепче настоящих. С ними ты король. Денег тебе подкину. Отпущу тебя на все четыре стороны, раз уж ты к нашей жизни несоответствующий. Понял? – Да, – тихо отозвался Вовка. – И заживешь. А я уеду. Понятно? – Да. – Ну и все. Поможешь мне мое дело справить – и себе счастье добудешь. А требуется от тебя всего ничего. Торгуй и присматривайся. Примечай тут и людей и собак ихних. Тут одна есть, кличка «Дикарь». Запомнил? – Да. – Когда его выводят, кто с ним гуляет… До конца тебе откроюсь: этот ученый пес Генку Дьякона взял. Уясняешь? – Да. – Вечером мне доложишь, как и что. Я тебя вон в тех кустах буду ждать. …Продавать семечки было нетрудно, только стыдно. Вовка опускал глаза в землю. Большой стакан десять копеек, маленький – пять. Вам сколько? Сдачи нету… Для чего все-таки нужно Антону, чтобы Вовка торговал семечками и следил за ученой собакой, по кличке «Дикарь»? Пусть даже эта ищейка помогла милиции поймать Дьякона… Но кто он вообще такой, этот Дьякон? Судя по всему, бандит. Значит, Вовка сейчас помогает преступникам? Но ведь он не хочет этого! Какие планы составил ночью Антон? Для чего держит при себе Вовку? Что хочет узнать насчет собаки? Конечно, ничего хорошего Антон задумать не мог… Вот бы сейчас увидела Вовку учительница Нина Ивановна! Она любила пошутить с ребятами: «А Володя Агапитов будет у нас капитаном дальнего плавания или даже космонавтом, если только, конечно, понатужится и поймет правила деления рациональных чисел». Она в него верила, она хотела ему добра. Вовка сыпал горстью семечки. А что, если бросить тут корзинку и уйти? Можно опять сесть в поезд, уехать в другой город. Но где деньги для этого? Тогда иди к добрым людям, Владимир Агапитов, какое тебе дело до того, что Антон сделает с собакой! Тебя приютят, поступишь работать. Но ведь спросят: кто ты такой, где твои документы? А нет, так ступай в милицию, открой все, пусть схватят Антона. Но ведь это и тебе конец – тюрьма на долгий срок! Получался замкнутый круг. Когда из ворот вышел милиционер с собакой, Вовка похолодел. Кто их знает, этих собак, – о них всякое рассказывают. Глянет – и все ей насчет Вовкиной жизни станет ясно. На всякий случай он отвернулся. Милиционер о чем-то его спросил. Вовка отвечал невпопад. А собака с острыми настороженными ушами глядела внимательно, строго. Под этим взглядом Вовка ежился. – Какой дедушка? – услышал он вдруг свой голос. – Я не знаю. – Да это же его корзинка! – Не знаю… Какая еще корзинка… Это были глупые слова. Сейчас его уличат. Как же он может не знать старика? Надо взять себя в руки. – Дедушка заболел… – Какая же болезнь у него? Ну что он привязался? Что ему надо? Вовка окончательно смешался. Названия болезней он не знал. Тиф, кажется, бывает, ревматизм… Но он вовремя вспомнил о болезни, которая лишила его матери… – Воспаление в легких… А если дед все еще где-нибудь здесь крутится и милиционер его увидит? Сердце у Вовки прыгало. Он еле овладел собой. Хотелось бросить корзину и убежать. – Рядом, Дикарь! – приказал милиционер. Вовка долго смотрел в ту сторону, куда ушли хозяин и собака. Вечером он передал Антону выручку – около двух рублей – и рассказал об этой встрече. – Пса запомни. Будешь смотреть, пускают его одного или всегда только с хозяином. – А для чего вам это нужно? Они шли по окраинной улице. Антон остановился на углу и купил у старушки двадцать стаканов семечек. Место тут было тихое, и большой стакан шел по восемь копеек. Вовкина корзинка наполнилась. Будет теперь чем торговать завтра. – Эта собака хорошая, – проникновенно заговорил Вовка, когда пошли дальше. – Она умная. Она совершенно не виновата, если ей дали приказ выследить вашего Геннадия… Антон насупился… На другой день, сколько ни приглядывался Вовка, милиционера не было. Пес выбегал два раза. Вовка сразу узнал его – поперечный шрам на морде, настороженные уши и белая отметина на груди. Никто за ним не приглядывал. Правда, пес далеко не отходил, крутился все время около ворот. Вовка осмелел и шепнул: – Дикарь… Уши шевельнулись, но пес отвернулся в другую сторону. Он и виду не подал, что слышит. Вот иметь бы такую собаку! Никого бы на всем свете она не признавала, не слушала – только тебя одного. Ходил бы с ней гулять – никто к тебе и близко не подступи! Посылал бы ее со своей запиской в магазин за покупками… Никогда у Вовки не будет такой собаки, как не будет и велосипеда. Нечего об этом думать. Самое главное сейчас – добыть какой-нибудь документ. Потом – убежать от Антона. Все эти дни Антон пил. По комнате были раскиданы пустые бутылки. Ночью он опять разговаривал сам с собой, плакал, призывал друга Геннадия и клялся отомстить. Вовка решил было, что его покровитель совсем свихнулся, но Антон неожиданно протрезвел. Только неизвестно было, какой он лучше – пьяный или трезвый. – Вот я для тебя вид на жительство добыл, – сказал он, когда Вовка вернулся домой. На столе лежал студенческий билет. Владелец билета был изображен на фотографии – длинноносый, чернявый, взрослый парень. Совсем Вовка на него не похож. – В трамвае сегодня взял… Вовка уже достаточно понимал язык Антона. «Взял» – это значит «украл». – Себе хрустов добыл немного, тебе – ценную бумагу. – Тут написано: «Погос Довлатян». – Теперь ты и будешь Погос. – Антон ткнул пальцем в фотографию. – Вывеску другую наклеим, остальное сойдет. – А как теперь этот студент будет без документа? – грустно спросил Вовка. Антон оскалился: – Ты о себе думай! Понял? С утра Вовка в третий раз отправился с корзиной к питомнику. Семечки покупали больше всего ребята, идущие из зоопарка. Эти двое, наоборот, шли в зоопарк. Они несли модель моторной лодки. Вовка понял: они хотят испытать модель на птичьем озере, но боятся, что им не разрешат. Он с завистью глядел на большую модель, выкрашенную в красно-синий цвет. – Вы сами ее сделали? – Ну, это же совсем просто! – сказал старший, у которого были две красные полоски на рукаве. – Побывал бы ты у нас во Дворце пионеров, вот там работа, это да! Ты в какой школе учишься? – В двадцать третьей, – сказал Вовка. – Что это за двадцать третья, я не знаю. Где она помещается? – Тут, за углом. – Тут нет никакой школы. – Плохо смотришь, – зло сказал Вовка. – Раскрой глаза пошире! – У тебя какие отметки? Вовка пожал плечами: – Отличник, конечно. – Тогда ты имеешь право посещать наш кружок. Возьми в школе справку и приходи. Вовка злился все больше и больше. – У меня для ваших забав времени нет! – Слушай, а почему ты вообще семечками торгуешь? – А чем мне торговать? – Ничем, конечно. Пионер вообще не должен торговать или быть спекулянтом. Кто тебя посылает на улицу? Твои родители не могут тебя содержать? – У меня нет родителей. Я сам себя содержу. Ребята долго топтались у корзинки. Перешептывались, советовались друг с другом. Им хотелось сказать Вовке что-нибудь доброе, но они не знали, как это делается… Подняли красно-синюю лодку на плечи и понесли. – Модель свою не утопите! – дрожащим голосом крикнул Вовка им вслед. Нет, такой прекрасной жизни, как у этих ребят, у него, конечно, никогда не будет. Об этом и не мечтай, Погос Довлатян! Ты будешь скрываться, жить под чужим именем. И не сделаешь в своей жизни ни одной модели, даже и такой, которая в первую же секунду уйдет на дно… Он сидел, склонив голову над корзиной, а когда поднялся, то увидел, что перед ним стоит пес с белой отметиной на груди. – Дикарь… Пес глядел зорко, внимательно. – Дикарь, Дикарь… С вечера Вовка припас кусок колбасы. Вытащил его из кармана и бросил на землю, к передним лапам собаки. Пес отступил, угрожающе, злобно зарычал. Вовка замер. Если бы он побежал или просто отступил, ему пришлось бы плохо. Служебно-розыскная собака приучена враждебно относиться к постороннему, соблазняющему ее кормом. Но, видимо, Дикарь почувствовал: перед ним не взрослый человек – подросток. А может, просто понял: злого умысла у мальчика нет. Пес отвернулся. Вовка глядел на него с восхищением. Грозный, неподкупный, боевой пес! Вот иметь бы такого… Одно ясно: нельзя допустить, чтобы Антон причинил зло этой замечательной собаке… Вечером Вовка осторожно завел разговор о Дикаре. Зовешь его, зовешь – он не подходит, кинешь колбасу – рычит. Того и гляди, загрызет. Подчиняется только своему хозяину. Лучше его не трогать… – Ладно! – Антон выругался. – Завтра все будет покончено. – А что вы с ним сделаете? Бандит с сомнением посмотрел на мальчика. – Что сделаю? – Он не торопился с ответом. – Да просто возьмем его к себе, пусть в сарае живет. У милиции будет своя собака, а у нас своя. Переучим его немного. Ты и будешь с ним заниматься. Желаешь? Как не желать! Это будет замечательно! У Вовки – своя собака! Весь вечер он повторял: «Завтра, завтра!» И приставал к Антону: – Возьмем его и уедем в другие города… Вы будете лечиться, а я стану работать… Потом вы поправитесь и тоже начнете работать, ладно? Он почти поверил, что все теперь будет хорошо. А утром Антон сказал ему: – Что бы там ни случилось, тебя не касается. Что бы ни увидел, продавай спокойно семечки. Я вскорости окажусь на месте – в кустах спрячусь. Мне на виду быть невозможно – меня там знают. Как пес покажется – ты мне рукой махни. …Торговал Вовка в этот день плохо. То и дело он вскакивал, осматривался, бегал вокруг корзинки. Если бы тот милиционер, хозяин Дикаря, подошел покупать семечки, он сразу заподозрил бы неладное. Но Дикарь опять вышел из ворот один Вовка тут же стал махать руками. Сначала он махнул левой, потом правой, наконец – обеими. В кустах никто не шевельнулся. Пес с удивлением взглянул на мечущегося мальчишку, но не стал с ним связываться, ушел. «Скоро будешь мой!» – сказал Вовка ему вслед. В конце дня мимо Вовки проехал автофургон с решеткой и дверцами – в таких перевозят выловленных на улице бродячих собак. Спустя минуту вдали показался Антон, посмотрел по сторонам, приложил палец к губам и полез в кусты. И, словно он ждал именно этой минуты, из ворот выбежал Дикарь. Как и было условлено, Вовка махнул рукой. Тут же вылез Антон – тоже сделал знак кому-то – и стал приближаться, ничуть не таясь. Видно, он опасался, что пес убежит раньше времени, и тихонько подзывал его, чмокая губами. Дикарь встрепенулся. Черный кончик его носа зашевелился, распознавая человека. Друг? Враг? Пес чуть присел на задние лапы и предупредительно зарычал. Запах настораживал его. Шерсть вздыбилась. Теперь он понял, кто перед ним. Этого человека он почуял тогда, на горной тропинке, потом встретил в городе, на улице. И вот сейчас – снова он. Это враг. Но пес и не думал бежать. А Вовка с нетерпением бил каблуком по земле. Ни за что Антон не уведет эту собаку. Как ее возьмешь? Вот она сейчас кинется и собьет с ног Антона. Но ничего такого не произошло. Со стороны зоопарка вышел мужчина с огромным сачком в руках. Антон бросил на землю кусок колбасы. Но ведь Вовка предупреждал его, что пес не возьмет корма. Так и вышло. Дикарь злобно оскалился. Сейчас он нападет на врага. Антон тоже понял это – повернулся, побежал к кустам. Даже оглянуться у него не было времени, так он испугался. И когда Антон свернул в кусты, пес, не колеблясь, кинулся туда за ним. Со своего пригорка Вовка увидел, что в кусты вошел и человек с сачком. Дикарь умел бороться против ножа, даже против пистолета. Сетку он никогда не видел. Сетка накрыла его в ту минуту, когда он настиг Антона. Веревки опутали его. И служебная собака, которая один на один не раз брала бандита или вора, беспомощно повисла в воздухе, на дне сетчатого мешка. Спустя пять минут мимо Вовки проехал автофургон с решеткой. В кабине рядом с человеком, поймавшим сеткой Дикаря, улыбался Антон. |
||
|