"Про жизнь и про любовь" - читать интересную книгу автора (Завацкая Яна)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Квиссаны.

С чего начинается Родина?

С картинки в твоем букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе…

(М.Матусовский)

Ивик с любопытством разглядывала новичков. Двенадцатилетние, как и она, самые обычные ребята, и в отличие от нее, еще не в форме. Вообще хорошо, что она раньше приехала и жила здесь две недели почти в полном одиночестве. Были в тренте - общежитии - еще старшие квиссаны, но на Ивик никто не обращал особого внимания. Она ходила в столовую, сидела в библиотеке, обследовала окрестности квенсена. Надо было только являться к отбою, но с этим проблем и не возникало. Ивик одна жила в просторной комнате на десять коек - сейчас все эти койки были пусты и даже не застелены.

Ей уже стало скучновато, но вот наконец-то - начало учебного года, завтра уже занятия, а сегодня съехались все будущие квиссаны. Наверное, они думают, что Ивик уже второкурсница - потому что в форме.

Очередной автобус остановился у ворот и выпустил целую толпу ребят. Вначале выскакивали местные, старшие квиссаны в зелено-серой парадной форме. Потом - с чемоданами, баулами и рюкзаками - слегка испуганные, растерянные новички. Во дворе они осматривались и сразу присоединялись к толпе таких же, одетых еще в гражданское ребятишек, сидящих на своих вещах. Ивик стала приглядываться к ребятам.

В глаза ей сразу бросилась симпатичная, рослая девчонка, окруженная небольшой толпой внимательных слушателей. Ничего особенного она не говорила, иногда смеялась, иногда отпускала какую-то реплику - просто на нее хотелось смотреть. И даже красавицей девочка не была, но так и приковывала взгляд. Коротко стриженные, необычно светлые для дейтры, пшенично-русые волосы. Глаза, пожалуй, слишком большие и круглые. Круглое, крепкое лицо. Из-под короткого рукавчика платья виднелись развитые бицепсы. Она была очень энергичной, словно сжатая пружина, готовая в любую секунду распрямиться и взлететь. Огонь так и бился в глазах, выливался в белозубой улыбке, в точных, экономных и сильных движениях.

— Когда ж нас отсюда заберут? - говорила она улыбаясь, и все вокруг сочувственно кивали и улыбались в ответ.

Ивик пошла дальше. Увидела девочку, сидящую на огромном черном чемодане отдельно, в сторонке от всех.

Полная противоположность той яркой блондинке. И сидела девочка одна, и никто не обращал на нее внимания. И внешность - она была очень маленькой, миниатюрной, Ивик ей дала бы лет восемь на вид. Ну десять в крайнем случае.

Черные волосы девочки вились и мягкими волнами падали на плечи, кудряшки обрамляли тонкое смуглое личико, глаза - огромные, угольно-черные, ярко блестели. До смешного хрупкие запястья торчали из рукавов серой куртки, в этой куртке девочка словно тонула. Она не выглядела растерянной или несчастной, но не казалась и опасной, способной обидеть. Рядом с чемоданом лежал маленький футляр скрипки. Ивик подошла к девочке.

— Привет.

— Привет. Ты со второго курса? - голос девочки оказался неожиданно высоким.

— Не-а. Я просто раньше приехала, и мне уже форму выдали. Я тоже на первый поступаю.

— Садись, - девочка приглашающе похлопала по своему чемодану. Ивик уселась рядом с ней. Через минуту они познакомились. Девочку звали Дана. Приехала она из Лоры. Тоже очень удивилась, не думала, что ее возьмут в гэйны.

Толпа вокруг золотистой красавицы громко захохотала. Дана неодобрительно покосилась на ребят.

— Это Скеро, - сказала она, - мы с ней в автобусе ехали.

— Эта девчонка?

— Да. Ее зовут Скеро.

— Внимание! - загремел громкоговоритель откуда-то из глубины двора, - Всем прибывшим - внимание! Встать! Построиться в три шеренги с вещами.

Будущие квиссаны повскакали и, подхватив свои баулы и чемоданы, кинулись строиться. Это удалось легко и быстро, в тоорсене все проходили военку. Ивик встала в третьем ряду, так, чтобы быть незаметнее, рядом с Даной.

Перед строем стояла группа преподавателей, некоторых из них Ивик уже знала. Один из них, кажется, его звали хет Арран, не старый еще гэйн с наполовину седой головой, вышел и заговорил. Негромко, вроде бы, но слышно было очень хорошо.

— Сейчас вы будете распределены по сенам. Куратор каждого сена проведет вас в общежития, вы сдадите вещи и получите спальные места и форму. После этого пройдете на обед. В пять часов общее построение и посвящение в квиссаны. Меня зовут хет Арран иль Рео. Мой сен будет носить имя иль Шеран. Внимание, я называю имена абитуриентов, принадлежащих к моему сену, те, кто назван, выходят из строя и идут ко мне! Лаир Велли-Ней!

Мальчишка с довольно тощим рюкзаком робко шагнул вперед. Хет Арран жестом показал перед собой, иди, мол. Лаир Велли-Ней двинулся к нему. Куратор сена называл следующие имена. Собрав вокруг себя кучку ребят, он повел их к тренте. Его место заняла молодая женщина-гэйна, которая казалась Ивик доброй и невредной, и вообще нравилась. Невысокая и гибкая, сероглазая, с темно-русыми короткими волосами, она казалась совсем молоденькой, но на ее плечах уже поблескивали нашивки шехины, а далеко не все преподаватели были офицерами.

— Меня зовут Меро иль Лав, - представилась женщина, - мой сен будет носить имя иль Кон. Скеро Аир-Сатон!

Рослая девчонка уверенным шагом вышла из строя и направилась к ней. Меро продолжала называть имена будущих квиссанов. Иль Кон, Ивик мысленно примерила к себе это окончание. Ивенна иль Кон - это звучало бы неплохо, но народу еще очень много, вряд ли она попадет в этот сен. А жаль, Меро, кажется, хорошая тетка. Мальчики и девочки вставали в две шеренги позади своего нового куратора, Ивик с любопытством вглядывалась в лица, и где-то в глубине души начала бояться - а что, если ее вообще никуда не вписали? И все это окажется ошибкой? Если ее просто нет в списках? Конечно,бояться рано, еще вон сколько народу, но все же!

— Дана Лик-Шаир!

Черноглазая малышка взглянула на Ивик растерянно, вздохнула, подхватила свой чемодан и скрипку и стала протискиваться сквозь ряды. Ивик подавила разочарование - жаль, так мало пообщались. Кажется, могли бы и подружиться.

Сен - это очень, очень важно. Не случайно же даже фамилию свою человек получает не от родителей - родительская фамилия только у малышей, а по названию своего сена, полученному в альма матер - профессиональной школе, "матери души". И все, кто учился вместе с тобой, на всю жизнь - твои братья и сестры. Так везде, но у гэйн, наверное, это родство особенно важно. Сен иль Кон собирался тем временем, причем Ивик показалось, что все строятся вокруг Скеро. Она будто организует пространство вокруг себя.Бывают же люди с таким вот талантом лидера. Наверное, ее назначат командиром сена, подумала Ивик, или как это у них называется…

— Ивенна Рото-Эллан!

Она еще не успела обрадоваться и удивиться, как ноги сами вынесли ее вперед, к новым братьям и сестрам, к Меро и к Дане, с которой они теперь уж наверняка смогут подружиться.

Спальня, в которой Ивик ночевала все это время одна, мгновенно заполнилась шумом, смехом, девчоночьими голосами. Дана заняла койку слева от Ивик, а справа, через проход, оказалась незнакомая девочка, милая и спокойная на вид. Ивик, которой заняться было все равно нечем, с интересом наблюдала за соседкой. Бывают люди, которые так аккуратно и точно работают, что смотреть при этом на них невыразимо приятно. Вот и соседка Ивик очень ловко застелила постельное белье, распаковала свою большую сумку, достала аккуратно завернутые умывальные принадлежности, книгу, молитвенник, четки, расческу, гигиенический набор, шерстяные белые носки, маленькую шкатулку, быстро и точно распределила все эти вещи в ящике. На поверхность тумбочки она постелила кружевную салфетку, поставила маленькую статуэтку какой-то святой, отчего пространство вокруг нее сразу стало казаться обжитым и уютным. Девочка выложила на покрывало пакет с новенькой формой и стала переодеваться. И белье на ней было простое, но очень аккуратное и хорошо сидело. И сама она вся была ладненькая, крепко сбитая, вроде Диссе. И лицо симпатичное, тоже не совсем обычное дейтрийское лицо. Волосы слишком светлые, пепельно-русые, а главное - длинные. Ни у кого из девчонок не было длинных волос, максимум - до плеч. А у этой волосы зачесаны назад и забраны в узел на затылке. Не успела еще постричься. Глаза - большие, чистые, серо-голубые. Лицо с мягкими закругленными чертами, овальное, нежное. Девочка надела форму, и выглядела так, будто в этой форме и родилась. Серые вставки гармонировали с цветом ее глаз. Брюки, мундирчик и берет сидели как влитые. Ивик обернулась - Дана тем временем тоже надела форму, но выглядела в ней немного нелепо, как малыш, напяливший отцовское обмундирование, хотя форма была ей разве что слегка великовата.

Сероглазая соседка, нагнувшись, расправляла покрывало, добиваясь идеально ровной поверхности. Подбив ладонью край, она обернулась к Ивик и улыбнулась.

— Привет! Меня зовут Ашен. А тебя?

— Ивик.

Девочка протянула ей руку, будто взрослая, Ивик робко пожала ее. Дана скользнула через проход.

— Ашен? Ашен Рой-Дор?!

— Да, - девочка кивнула.

— Вот это да, - сказала Дана. До Ивик ничего не доходило, она с недоумением глядела на новых подруг. Дана спросила:

— Так твои родители…

— Да, - вздохнула Ашен, - Кейта иль Дор и Эльгеро иль Рой.

— Ого, - выдохнула Ивик и расширив глаза, посмотрела на сероглазую Ашен. Ничего себе! Дочь двух великих гэйнов! Особенно Кейта, легендарная личность, родилась на Триме, и ведь это же она - пусть случайно, но именно она открыла четырнадцать лет назад новый мир для всего Дейтроса!

— А ты тоже бывала на Земле? - спросила Дана.

— Да, - кивнула Ашен, - у меня там бабушка живет. Она ничего не знает… представляете, ничего!

Подруги смотрели на нее, временно потеряв дар речи. Ничего себе дела! Побывать на Земле - это одно уже многого стоит. Никого из детей вообще в другие миры не пускали, да и в Медиану-то не разрешали ходить. Ивик, правда, выходила, но знала, что если об этом станет известно - ей не поздоровится. А у Ашен, видите ли, на Земле живет бабушка!

— Да ладно, что вы на меня так смотрите, - пробормотала Ашен.

— Повезло тебе с предками, - заметила Ивик солидно, - великие гэйны - надо же!

— Ага… великие. Только лучше бы они не были такими. Вы думаете, это так здорово, когда родители гэйны, а на самом деле, - Ашен опустила глаза и шмыгнула носом, - вы даже не представляете, как это… когда их вообще не видишь. Месяцами. Все каникулы в школе. И не знаешь, вернутся ли они вообще… каждый раз не знаешь.

— Да, - сказала Дана со странным, застывшим выражением лица, - но они же у тебя живы.

— Да, пока еще живы. А твои родители кто? - спросила Ашен.

— А у меня нет родителей. Они… умерли. Давно. Я в тоорсене одна совсем жила. Все время.

Ашен схватила Дану за руку. Взглянула ей в лицо с ужасом и сочувствием.

— Как же ты? И родственников нет, бабушек…

— Нет. У меня никого нет, - ответила Дана. Ивик молча смотрела на них, не зная, что сказать.

Ее родители были живы, здоровы и принадлежали к касте медар. Умирать они вовсе не собирались.

— Нас, кажется, покормить обещали, - заметила Ашен. Ивик встрепенулась.

— Пойдемте, я покажу, я знаю, где столовая!

Начальник квенсена Мари-Арс (Улыбки Пресвятой Девы), хессин Керш иль Рой, стоял на небольшом возвышении, наблюдая за церемонией принятия в квиссаны. Кураторы новоиспеченных сенов толпились рядом. Абитуриенты в новенькой форме выстроились в каре, по сенам, заполнив половину плаца. Их разделили на четырнадцать сенов, в каждом по 20-25 человек. Старшие квиссаны, десять лучших четверокурсников стояли в центре, малыши по нескольку человек подходили к ним, получали нашивки квиссанов и кто более, кто менее стараясь шагать правильно, возвращались в строй. Зрелище было ежегодным, привычным. Ребятишки стояли взволнованные, гордые. Квиссаны. Будущие гэйны. Господи, в сотый раз подумал Керш, до чего же они маленькие…

Он скосил глаза. Рядом стояла Меро. Выражение ее лица было невеселым. Что-то он еще должен был с ней обговорить, а что?

— Как тебе детки? - спросил Керш. Меро посмотрела на него.

— Хорошие детки, - она вздохнула, - обычные. Есть немножко нагловатые. Но ничего, сделаем.

А, вот что. Он вспомнил.

— Меро, у тебя в сене есть такая Дана. Дана Лик.

— Да, есть такая.

— Она сирота.

— Я смотрела сопроводилки.

— Там не все сказано. Ее мать умерла десять лет назад, от эпидемии. Знаешь, этот случай с дарайской диверсией, с белой чумкой.

— Да.

— Ее отец расстрелян в Версе. Обвинение в ереси.

— О Господи!

— Да. Ей было восемь лет. Она должна его помнить.

— Но почему в ереси, ведь он же…

— Ее отец был хойта. Ощутил призвание уже после смерти жены. Учился в заочной семинарии, проповедовал. До рукоположения не дожил.

— Вот что, - беспомощно сказала Меро. Потом спросила.

— И как же ее направили в квенсен после этого?

— Вот направили. Но девочка очень талантливая. Исключительно. Коэффициент семь семьдесят пять.

Меро взглянула на него.

— Спасибо, что вы сказали, хессин. Я прослежу.

— И личное дело прочитай подробно.

— Да, конечно, я в любом случае собиралась это сделать. Сделаю в первую очередь.

В их сене было примерно поровну мальчишек и девчонок. Скеро села за стол, и сразу стало ясно, что этот стол находится в самом центре учебной комнаты. У нее уже компания появилась, уныло подумала Ивик. Нет, Скеро ей нравилась. Красивая девчонка, яркая, интересная. Но почему-то Ивик побаивалась ее.

А мальчишки какие, интересно? Похож кто-нибудь на Тена? Да, было двое или трое сильных, крепких ребят, явных спортсменов. Но большинство - самые обыкновенные, и даже хилые на вид.

Дана села слева от Ивик, Ашен справа. Так и у нас своя компания, с удовольствием подумала Ивик. Нет, все-таки здесь лучше, чем в тоорсене. Ребята, конечно, разные, но вот есть Дана и Ашен, а с ними, она уже это чувствовала, будет легко. Есть и другие симпатичные девчонки, и мальчишки на вид не такие психи, как обычно.

Ашен тем временем что-то рассказывала. А, про ее брата. Оказывается, у нее есть брат, и он сейчас на третьем курсе. Тоже квиссан!

— У вас вся семья, получается, гэйны? Вас двое детей? - спросила Ивик.

Надо же, где-то гэйнов очень мало, а где-то - вон целая семья! Хотя может быть, это наследственное. Только у нее все случайно вышло.

— Еще младший брат есть, он в вирсене. Он пока не гэйн, - улыбнулась Ашен. Она хотела еще что-то сказать, но тут в кабинет вошла хета Меро. Ребята повскакали с мест, замирая по стойке "смирно".

— Вольно, квиссаны, садитесь.

Она обвела взглядом свой сен. Ребята сидели дисциплинированно, тихо. Взгляд ее задержался на Скеро, безошибочно определив будущего командира сена.

— С завтрашнего дня у нас начинаются занятия, - заговорила Меро, - хочу предупредить сразу, учиться придется очень много. В первом блоке, который продлится до дня Памяти, никаких спецзанятий не будет. Ваша подготовка сейчас будет включать четыре раздела. Первый - общее образование. Второй - физическая подготовка. Третий - теория Медианы и военная теория. Четвертый - боевая подготовка для Тверди. Пятый раздел, практические занятия в Медиане, начнется позже. Не следует думать, что есть более важные и менее важные разделы и предметы. По каждому предмету вы должны будете получить зачет в конце блока, без этого зачета вас не допустят к дальнейшим занятиям, точнее - его придется досдавать позже. Очень советую вам не набирать хвостов, сдавать все вовремя и тщательно готовиться к каждому уроку. Сейчас это для вас самое главное.

Теперь по разделам. Общее образование. Как вы знаете, окончание тоорсена не означает, что теперь вы можете забыть о школе и заниматься только профессиональным совершенствованием. Общее образование продолжается у нас в Дейтросе до 16-17 лет, в вашем случае - до окончания квенсена. Так же, как и в тоорсене, вы будете продолжать изучать математику, физику, астрономию, химию и биологию, дейтрийский язык, два иностранных языка, литературу, искусство, историю, социологию и богословие. Но не следует думать, что это отвлеченные знания, не нужные вам в жизни. Во-первых, эти предметы формируют ваше мышление. Гибкое, богатое мышление, умение видеть предмет с разных точек зрения - неоценимо для работы в Медиане. Во-вторых, что не менее важно, многие из этих предметов вам просто понадобятся в жизни. Скажем, вы все должны свободно владеть дарайским языком - не нужно объяснять, зачем? Физика необходима вам как основа для понимания теории пространства-времени, которой вы будете пользоваться практически…

В дверь стукнули, и тотчас широким шагом в помещение вошел хессин Керш иль Рой. Квиссаны снова повскакали с мест, гремя отодвигаемыми стульями.

— Вольно, садитесь! Простите, хета, что я прервал вашу работу, - обратился начальник к Меро, - Я хотел бы сказать несколько слов квиссанам лично.

Меро кивнула. Керш всегда после посвящения обходил сены и лично говорил с новичками.

— Я не задержу вас надолго.

Керш встал так, чтобы видеть весь сен. Горящие любопытством детские глаза. Черные, карие, серые. Стриженные головы, в основном черные и темно-русые. Маленькие дейтры.

— Как настроение, квиссаны? - спросил он. Ребята заулыбались гордо и смущенно.

— Хорошее настроение, хессин! - бодро ответила самая высокая девочка, явный лидер группы. Керш нашел взглядом ту самую малышку, Дану Лик. Да, и правда, малышка. И не улыбается, в отличие от остальных. Вид уж очень отрешенный, нездешний. Впрочем, так бывает у очень способных детей.

— К битвам готовы?

— Готовы, - согласилась бойкая девчонка, остальные одобрительно зашумели. Взгляд начальника скользил, быстро изучая сен. Кто здесь из тех, кто запомнился при изучении личных дел? Чен из Дигоны, болезненный мальчишка, неизвестно, как будет с физической… Верт, этот на грани проскочил, коэффициент четыре. Но очень хотел, и физически крепкий. Ивенна, ее он запомнил, она здесь жила несколько дней, там какая-то нехорошая история с мамой…

— Ну битв для начала я вам не обещаю. Все битвы будут гораздо позже. Все, ребята, что вам сейчас предстоит - это учиться, учиться и еще раз учиться. Здесь вам не тоорсен. Чего здесь не будет точно - это легкой жизни. Предупреждаю сразу, выдержать будет нелегко. Но вы сможете. Потому что вы сильные, и вы хотите быть гэйнами. Потому что в ваших руках будет защита Дейтроса. И если не вы, то никто не спасет Дейтрос от новой гибели. И никто не спасет Землю и память о Христе. Помните об этом. Это ваша задача.

Он снова обвел взглядом посерьезневшие лица детишек.

Защитников Дейтроса. Будущих.

— Ваша будущая профессия - это война. Мы с вами гэйны, коллеги. Я провел на этой войне вот уже сорок два года. И вот что я вам скажу, квиссаны. Война - это скучная вещь. Невыносимо скучная и тяжелая. На войне, квиссаны, не нужны герои. Нужны хорошие работники. И вот этому мы будем вас учить.

Он кивнул Меро.

— Спасибо, хета. Продолжайте занятие, - и направился к двери. Следовало обойти еще восемь других сенов.

— Ты не видела Дану? - спросила Ашен обеспокоенно. Ивик покачала головой.

— С утра нет… Я уже ходила в изолятор, думаю, может, она заболела, но почему ничего не сказала… Ее там нету.

— Поискать, наверное, надо… - пробормотала Ашен. Ивик молчала. Ей надо было в библиотеку, писать на завтра сочинение, но вдруг правда с Даной что-то случилось?

— Ладно, пойдем, - решила она. Девочки вышли из спальни. В коридоре тусовалась дружная компания, в центре, как всегда - Скеро, которая что-то там изображала, какие-то кудряшки накручивала на голове, а ее подпевалы дружно хохотали. Едва увидев компанию, Ивик испытала острую, мгновенную неприязнь. Непонятно почему, но и Скеро, и те, кто за ней бегал, вызывали у нее отвращение. Может, Скеро там ее высмеивает… запросто, между прочим. Перестань, одернула себя Ивик. Она тебе ничего не сделала, и нет никаких доказательств даже, что она к тебе плохо относится.

Просто такое ощущение.

— Ашен! - повелительно окликнула старшая сена. Ивик молча отметила про себя, что обратились снова не к ней. Ашен подошла ближе к Скеро.

— Подруга-то ваша где? Почему на занятиях не была?

Каждое слово Скеро раздражало Ивик. Почему она ведет себя, как взрослая, как офицер? Ну пусть она старшая сена, но зачем так выпендриваться?

А вот Ашен, похоже, все это не раздражало.

— Мы не знаем, Скеро. Вот как раз хотим ее поискать. Никто не видел Дану? - обратилась она к ребятам.

Ей ответили в смысле, что нет, никто не видел.

— А то Меро-то уже интересуется, - заметила старшая, - найдите ее, скажите, пусть не валяет дурака.

Ивик с Ашен вышли из тренты под мелкий, мерзкий моросящий дождь. Только теперь Ивик дала волю своим чувствам.

— Чего она командует все время?

— Ну она же старшая, - заметила Ашен примирительно, - потом, ее как раз трясут, наверное, она же отвечает… А Дана в самом деле могла бы и сказать.

Мысли Ивик приняли другое направление.

— Где искать-то будем?

Дана обнаружилась довольно скоро. На чердаке основного учебного здания. Ивик пришла в голову мысль поискать ее именно там, в укромном и уютном местечке, где они уже несколько раз бывали втроем. Да Ивик и сама туда лазила, когда становилось совсем невмоготу, и хотелось хоть немного побыть одной. Если бы она пряталась от всех, то отправилась бы именно на чердак.

Ход мыслей Даны не был оригинальным.

Она сидела на куче досок, сваленных в углу, за толстой опорной балкой. В тусклом свете, который сочился из приоткрытого оконца, Дану было и не разглядеть, но она громко шмыгала носом, так что найти ее особого труда не составило.

— Ты чего? - растерянно сказала Ашен, присаживаясь рядом с подругой.

Смуглое личико Даны было заплаканным, глаза опухли и покраснели.

— Ничего, - выдавила она. Ивик села с другой стороны.

— Ты с утра, что ли, тут сидишь?

— Девчонки, я не могу больше, - без всякой связи ответила Дана. Подруги посмотрели на нее. Дана снова захлюпала носом.

— На, вытрись, - запасливая Ашен протянула ей платок. Дана высморкалась, потом повторила тихо.

— Я не могу больше, девочки. Я уйду отсюда.

— Перестань глупости говорить, а? - Ашен села рядом с ней и обняла подругу за плечи. Ивик тоже подсела с другой стороны, взяла Дану за руку. Девочка снова разрыдалась.

— Я не могу… - говорила она сквозь слезы, - я не выдержу-у… у меня сил больше нет…

— Перестань, - ласково уговаривала ее Ашен, - ну что ты? Всем ведь тяжело. Потом легче будет.

Ивик не знала, что ответить на это. Чем тут поможешь? А ей будто не тяжело? Ашен, может, и легче, она куда тренированнее и крепче их обеих. А ей, Ивик, просто невыносимо. Но как-то ни разу не возникала мысль - бросить все и уйти. Не потому, что она сильная, просто выхода нет. Страшно подумать, что еще четыре года так мучиться. Но еще страшнее мысль - вернуться домой, под мамино крылышко, и Диссе скажет "ну я же тебе говорила, вот это разумный поступок".

Но если бы, предположим, что-то случилось такое, и Ивик все же решила бы бросить, она не сидела бы на чердаке - это глупость, а пошла бы к Меро и прямо сказала.

— Ну может, пойти к Меро? - спросила она растерянно.

— Не знаю, - ответила Дана.

— А куда ты пойдешь? В других кастах, думаешь, намного легче? - спросила Ашен. "Конечно, легче", подумала Ивик. Судя по письмам Диссе, ни в какое сравнение даже не идет то, как учатся в столичной Академии и здесь, в квенсене.

— Не зна-аю, - Дана заплакала. Ивик почувствовала легкое раздражение. Да что такое, ее просто все бесит в последнее время! Но это же правда глупость! Сидит тут и не знает даже, что делать. Уж за день Ивик бы все обдумала и пришла бы к какому-нибудь решению. А Дана сидит и ревет, чтобы ее утешали. А как тут утешить? Раздражение вдруг сменилось жалостью. Дана - она слишком уж маленькая, слабая, слишком уж не от мира сего.

— Ну не плачь, - она погладила Дану по руке, - будет легче все равно. Привыкнем. Не плачь.

— Я никогда не привыкну, - сдавленным голосом ответила Дана.

— Твой отец, он ведь тоже был гэйном раньше? - спросила Ивик. Про отца Дана любила говорить. При людях - нет, никогда. А с ними она часто разговаривала об отце.

— Угу.

— А ты хотела? Ты вообще же сама хотела в квенсен?

— Я не думала, что меня пошлют. Но когда послали, то да… я хотела.

Девочки молчали. Дана снова заплакала.

— Но я не могу…

Ивик очень хорошо понимала Дану. Она тоже уже - и очень давно - чувствовала, что больше не может.

Угрозы преподавателей в первый день как-то не воспринимались, между тем они оказались чистой правдой. Работы было слишком много. Невероятно много. Стонали не только слабаки вроде Ивик и Даны, стонали и Верт, и Скеро, сильные и тренированные ребята.

Ивик привыкла просыпаться с ощущением ужаса - еще один день. И конца этому не будет никогда! Вообще никогда. До воскресенья неимоверно далеко еще… жить не хочется и невозможно. Но все равно надо было вставать, и очень быстро застилать постель, и натягивать форму, и еще,не дай Бог, застегнешь неправильно, впопыхах или забудешь что-нибудь… Весь этот утренний процесс казался невыносимой пыткой, выполняя все это, Ивик думала только об одном - хорошо бы сейчас сломать ногу… или руку… или заболеть. Но болезни и травмы, которые преследовали ее всю жизнь, сейчас, как назло, куда-то исчезли.

Самое тяжелое - встать. Потом становилось легче. Жизнь казалась уже переносимой, до воскресенья не так уж далеко, появлялись маленькие радости - булочка вместо черного хлеба на завтрак, яблоко, кто-нибудь угостил конфетой из домашней посылки, короткие паузы между занятиями, когда можно хоть немного отдохнуть и побыть собой.

День квиссанов начинался с зарядки - гимнастика во дворе, полчаса быстрого бега вдоль озера, купание, а когда выпал первый снег, вместо купания ввели помывку холодной водой из множества кранов в общей девчоночьей душевой. Затем следовали общая молитва, построение, завтрак, и начинались занятия. В первой половине дня изучали дисциплины первого блока - общеобразовательные, и четвертого - пока что они только изучали основные виды личного оружия для Тверди, легкий автомат Клосс с подствольным гранатометом, автоматический пистолет Дефф и некоторые другие, иногда стреляли в тире и на полигоне, тренировались надевать противогазы и защитные костюмы и действовать в них, проводить экспресс-анализ на зараженной местности, и многое другое. До обеда было три сдвоенных занятия, после обеда - небольшая, получасовая пауза, затем самоподготовка и третий блок - тактика, а в середине - главное мучение дня, занятия по трайну, рукопашному бою. Или наоборот, сначала тактика, затем трайн, а после уже, перед ужином, самоподготовка. Занятия по трайну длились по три часа ежедневно. Ивик и Дана никогда не занимались борьбой, впрочем, и большая часть сена - тоже. Вот Скеро уже имела 1й разряд, и трайн для нее никакой сложности не представлял, она спарринговала на равных с мальчишками и нередко укладывала их. Ашен тоже неплохо владела рукопашным боем, она обмолвилась, что дома они и по выходным частенько тренировались с родителями, просто ради игры, и отец показал ей немало полезных приемов. Те же, кто не занимался никогда, теперь страдали. Преподаватель трайна, хет иль Дрей, казался Ивик садистом и негодяем, слабых он высмеивал и заставлял без конца то отжиматься, то приседать, то еще что-нибудь. Но что было делать? Приходилось выполнять его распоряжения. После этих тренировок нестерпимо болели мышцы, болели синяки, набитые во время отработки блоков. Вообще болело все и всегда, это было уже привычное, нормальное состояние.

Ивик и Дана были в прежней ступени, в тоорсене в числе самых слабых, они никак не могли предположить, что их возьмут в армию. Они не готовились к этому, не интересовались военным делом. Утешало то, что в квенсене таких, как они, было большинство. Такие, как Верт, Скеро или Ашен, подготовленные заранее - редкость. Почему-то в квенсен, как оказалось, часто брали самых, казалось бы, слабеньких и неприспособленных ребят.

Ивик ненавидела эти тренировки. Но что было делать? Не ехать же, в самом деле, назад, к маме. И уже сейчас, через полтора месяца, она чувствовала, что хоть легче и не становится, но тренировки эти не бессмысленны - мышцы становились явственно крепче и сильнее. Хотя с ударами и блоками пока все было довольно плачевно.

Лишь после ужина у них был час личного времени. Всего час! Ивик иногда проводила его с подругами, иногда убегала куда-нибудь, лишь бы только побыть одной. Она не могла выносить постоянного присутствия вокруг других людей. Побыть одной - все равно, где, все равно, как. К счастью, в квенсене было много укромных уголков, да и пустые кабинеты в тренте и учебке не запирались. Не одна Ивик любила уединяться.

Но и этот час нередко бывал испорчен - потому что на самоподготовке, слишком короткой, Ивик не успевала выучить дарайские слова или дорешать задачи, и приходилось наверстывать все это вечером.

Еще отдых у них был в воскресенье, после церкви. И в субботу учились лишь в первой половине дня, правда, тренировка по трайну тоже была до обеда. Если бы не эти полтора дня выходных, Ивик давно сошла бы с ума. Всю семидневку только и ждешь - вот еще три дня потерпеть… еще два дня… и вот они уже, выходные!

Ивик никогда раньше не представляла, что человек может учить СТОЛЬКО. На первом занятии по дарайскому языку преподаватель объяснил им грамматическую тему, сделали упражнения, а затем он задал - целую страницу упражнений по грамматике и выучить к послезавтрашнему дню 70 слов. Два длиннющих столбца. Сен тихо, но явственно завыл.

— Это ж невозможно, - озвучила Скеро общую озадаченность. Преподаватель пожал плечами.

— Почему невозможно? Все учат.

И вышел, оставив их осознавать страшную действительность - к послезавтрашнему дню и правда придется запомнить 70 дарайских слов. А на следующем занятии, на химии, хета задала им целую страницу формул и задач. Еженедельно по каждому из предметов проводились зачеты, кто-то не успевал их сдать, накапливались хвосты. У Даны уже было пять или шесть хвостов. Ивик далеко не была лучшей, но как-то успевала сдать все зачеты более или менее вовремя. Лучшей ученицей в рейтинге стала Скеро. Она и вообще была лучшей и первой во всем. И в спорте, и в учебе. Скеро была и способной, умненькой, и весьма трудолюбивой, мощное честолюбие не позволяло ей проигрывать и получать плохие отметки - никогда. Она выделялась из всего сена - остальные плелись кое-как, а она успевала все.

Ивик, Ашен и Дана были середнячками. Но это их не очень волновало. Вообще никого не волновали отметки и рейтинг, тут лишь бы вообще как-то удержаться. У Нэша накопились несданные зачеты, его уже к хессу иль Рою вызывали, проводили беседу на тему, как быть дальше. Говорили, что те, кто не сможет к концу года сдать все зачеты, останутся на первом курсе на второй год.

— Слушай, а давай с Риштом поговорим? - предложила Ашен. Дана молчала. В черных глазах блестели жемчужинки слез.

— Давай правда, а? - принялась Ашен развивать свою идею, - ведь это же его профессия, в конце-то концов. Он для этого здесь и сидит, чтобы решать всякие душевные проблемы.

— Можно и Меро сказать, - заметила Ивик.

— Да ну, Меро еще под арест отправит, - возразила Ашен, - надо к психологу. Он же не имеет права наказывать. Так что… поговорит, и все.

Меро не отправит, - сказала Ивик, и подумала - почему, собственно? Она безотчетно доверяла куратору группы, и почему-то знала, что вот если бы она так сделала - Меро не дала бы ей дисчасы. Ведь ясно же, что человеку плохо… но на самом деле всякое может быть. Мало ли, что Меро сочтет нужным сделать!

Пожалуй, Ашен права. Им еще ни разу не приходилось сталкиваться с Риштом, психологом квенсена. Кто его знает, что за человек? Но почему бы не обратиться за помощью? Ведь уходить из квенсена Дана не хочет… или…

— А ты хочешь остаться в квенсене? - спросила Ивик. Дана шмыгнула носом.

— Хочу… наверное. Не знаю.

В квенсен направляют не по желанию, по выбору комиссии. Но кто же откажется от такого шанса? Ведь это же такая гордость, такая честь! Ивик вздохнула. Какая уж там гордость… Честно говоря, Дана права - тяжело уже так, что и не надо такой чести и радости. Если это такой ценой… не надо. Сама Ивик не хотела бросать квенсен, но лишь потому, что чуть ли не с боем вытребовала себе право в нем учиться, и теперь было бы невыносимо стыдно вернуться…

— Тогда пойдем, - решила Ашен, - надо же что-то делать, Дан. Не сидеть же так! Хочешь, я сбегаю договорюсь с Риштом?

Психолог был на месте и согласился принять Дану сразу же. Ивик поняла, что с уроками на завтра ничего не получится. Пойти сейчас в комнату самоподготовки было уже совсем невозможно. Они с Ашен примостились в "уголке отдыха" неподалеку от кабинета психолога. Ивик с наслаждением развалилась на мягком диванчике, созерцая аквариумных рыбок в мерцающем свете, среди подводных стеблей и гротов.

Подумать только, еще недавно ей казалось, что в тоорсене тяжело. Нет, там тоже было по три пары ежедневно, и задавали уроки, и были еще внеклассные занятия. И общественная работа. И все-таки можно было хоть каждый день вот так сидеть где-нибудь… просто вылезти через дыру в заборе и гулять по лесу. Играть. Ивик вдруг подумала, что уже очень давно ни во что не играла. Да и не хочется как-то…

Наверное, детство кончилось. Вот так оно и бывает.

— Смотри, какой клоун, - показала Ашен.

— Эта рыбка, что ли? Сине-желтая?

— Ага… классный аквариум, между прочим. Морской…

Круглая яркая рыбка скользнула между розовыми складками кораллов.

— Ты еще знаешь, как они называются…

— У меня подруга увлекалась, - объяснила Ашен, - у нее был аквариум в школьном биоцентре. Сейчас она учится в академии, на биолога, аслен.

Лучше бы и меня сразу отправили в академию, подумала Ивик. Здесь ведь все равно ничего не выйдет… рано или поздно сломаюсь вот как Дана. Или вообще просто ничего у меня не получится. Ее снова охватил страх. А почему она решила, что сможет быть гэйной? Если уже сейчас, во время учебы, ей так тяжело? И ничего не получается. Снова всплыли мамины пророчества - в самом деле, какая это глупость, почему она решила, что сможет?

Взгляд Ивик упал на портреты, которые галереей тянулись вдоль этажа. До самого Зала Славы. В Зале выставляли портреты и памятные стенды погибших квиссанов и выпускников квенсена. Места там не хватало. Некоторые - старые портреты - вынесли в коридор. На введении в военную историю первокурсников уже несколько раз водили в Зал Славы и сюда. Рассказывали. Ивик запомнила некоторых из погибших героев. Прямо перед ней висел портрет Шела иль Вана, он давно уже погиб, еще до Нового Дейтроса, и не в квенсене - но был его выпускником. Парень лет двадцати, волосы полностью сбриты, лысые виски, берет, темные глаза поблескивают, смотрят прямо. Шел иль Ван остался в Медиане прикрывать отступление товарищей, один, против нескольких десятков дарайцев, спас своих и погиб. Ивик перевела глаза на следующий портрет. Лица она не помнила, но имя подписано крупными буквами - Лен иль Аррос, и от этого имени ее передернуло, она хорошо помнила эту историю. Тоже очень старую, десятилетней давности. Лен был квиссаном, четверокурсником. Попал в дарайский плен в Килне. Несколько дней выдерживал пытки. Его мертвое, обезображенное тело нашли распятым на бревенчатой стене килнийской хижины, руки и ноги прибиты гвоздями. Ивик помнила, как подобные истории рассказывали в тоорсене, тогда это было интересно, красиво, вдохновляюще… и совершенно не касалось их обыденной жизни. Теперь все воспринималось иначе. Этот Лен тоже когда-то зубрил тактику, математику и химию, преодолевал полосу препятствий, зевая и ежась, выползал по утреннему холоду на построение.

Еще один портрет. Девушка, даже скорее, молодая женщина, Инья иль Риго. В одиночку удерживала на Тверди, в Килне, укрепление в бою с дарайцами. Не в Медиане, где один гэйн стоит двадцати врагов - на Тверди. Удерживала два дня, до прихода своих. И даже выжила тогда - погибла позже, в каком-то очередном бою.

Полоса портретов тянулась до самого конца коридора. Ивик вздохнула. Посмотрела на Ашен.

Вот Ашен - она правильно попала сюда. Наверное. Ее родители - герои. И сама она такая же. Спокойная, сильная, уверенная в себе. Она сможет.

— Ты чего, Ивик?

— Знаешь что? - Ивик говорила с трудом, - мы ведь не вытянем все это… не знаю, как Дана. Я не смогу.

— Ну ты еще давай! - недовольно буркнула Ашен, - одной идиотки мне мало…

— Понимаешь, - Ивик мотнула головой в сторону портретов, - они все - герои. И вы. Настоящие. А я…

Она умолкла. Комок подкатил к горлу, не давал вымолвить ни слова.

Это ведь воображать легко. Думать, вот я, мол, смогу. Вот я бы тоже… да. В воображении она много раз прыгала с проклятого моста. Подходила к краю. Садилась. И не глядя вниз, на бушующий холодный поток, соскальзывала.

А когда на самом деле там сидишь, на холодных и склизких досках, пальцы судорожно сжимают цепочку - ничего сделать невозможно, просто ничего. Ноги немеют, мышцы отказываются слушаться. Вот так же и здесь. Это думать легко. С мамой спорить - мол, справлюсь, мол, подумаешь. А на самом деле? Ей уже невыносимо тяжело, а ведь это только начало…

— Да, да, - сказала Ашен, - конечно же, а ты не герой. Штаны с дырой.

— Вы сильные…

Сейчас Ивик как никогда отчетливо понимала - ничего из того, что сделали эти ребята, глядящие с портретов, она не сделает никогда. Это выше ее воли и желаний. Это невозможно. Есть вещи, просто физически невозможные.

А тогда зачем она здесь?

Она не Дана, конечно, вытерпеть все это она может. Предположим, она чему-то научится… Но ведь когда придется воевать по-настоящему - все это будет, наверное, гораздо тяжелее, чем сейчас. И более ответственно. И что тогда? Все кончится просто ужасно - она подведет всех, например, и это будет такой позор… лучше, гораздо лучше было бы ей стать простой медар или аслен, лечить людей или изучать бактерии под микроскопом.

Может, лучше уже прямо сейчас сдаться? Наверняка ей пойдут навстречу. Пойти к хессу иль Рою, поговорить…

— Прекрати, - Ашен сжала ее локоть, - хватит чушь нести. Сильных нет. Нет сильных, понимаешь?

— Ну да…

— Это моя мама говорит, - спокойно сказала Ашен. Ивик примолкла. Кейта иль Дор?

— Она всегда говорит, что сильный человек - это тот, о слабости которого знает только он сам.

— Но я не могу, - Ивик заплакала, - понимаешь, Дана вот устала… а я не то, что устала. Я просто про себя знаю, что не смогу. Я всегда была… я не такая, как все, понимаешь? Я хуже всех. Трусливая. Никчемная. У меня все из рук валится…

Мама была права, с ужасом и раскаянием думала Ивик. Она была права, а я ей не верила.

— Я не то, что обычная - я хуже других. И если я сейчас не уйду, то потом вообще будет плохо. Все это всплывет. Все увидят, что я не могу…

Ивик говорила и говорила. Она плакала, хлюпала носом, вспоминала всю свою жизнь - с самой первой ступени, с марсена, - как она всегда отличалась от других, причем в худшую сторону, как ничего у нее не получалось, как она всех подводила… Ашен смотрела на нее с непонятной жалостью. Наконец Ивик замолчала, всхлипывая. Ашен протянула ей платок.

— Спасибо, - пробормотала Ивик, вытирая нос.

— Знаешь что, - задумчиво сказала Ашен, - по-моему, надо попробовать. Все равно надо.

— Ты думаешь? - с сомнением спросила Ивик.

Ашен не возражала ей. Не говорила: ты сможешь, у тебя все получится, ты сильная. Ашен верила Ивик. Воспринимала всерьез.

Может быть, поэтому ее слова и звучали так убедительно?

— Думаю, да, - кивнула Ашен, - комиссия ведь не ошибается. Раз направили, значит у тебя есть коэффициент сродства, ты можешь стать гэйной. Если не получится… Ну ведь весь Дейтрос от этого не погибнет, правда? Будет неудача, ее можно пережить. Так а если ты сейчас уйдешь - вообще всю жизнь будешь жалеть.

Дверь в кабинете психолога вздрогнула судорожно. Потом медленно отворилась. Девочки замолчали, глядя, как Дана появляется в дверном проходе, шагает через порог, оборачивается и говорит что-то, тонкая рука прикрывает дверь, и еще поддергивает ее, чтобы закрыть надежнее.

Дана подошла к подругам. На лице - высохшие дорожки слез.

— Ладно, извините, - сказала она, - столько времени на меня потратили… пошли, нам еще к завтрашнему сочинение писать.

Ивик выросла в субтропиках, в Шим-Варте никогда не бывало снега, а сейчас только что закончился сезон дождей. Квенсен Мари-Арс располагался в умеренном поясе, и впервые в жизни Ивик видела настоящую осень - с золотыми, алыми, рыжими, как в Лайсе, кронами деревьев, с листопадом, и настоящий холод уже давал себя знать. Но во время занятий она почти не замечала того, что творится вокруг. Когда замечать - во время кроссов, когда пот заливает глаза, и думаешь только о том, чтобы удержаться на ногах любой ценой? В выходные первокурсники старались в первую очередь отоспаться, во вторую - наверстать домашние задания.

И вот теперь у Ивик была полная возможность наблюдать осень - только осень уже и кончилась. Деревья почти полностью облетели, голые ветви, как сети антенн, чернели на фоне блеклого неба. Земля под ногами покрылась мелкой ледяной изморосью, проскальзывала под ботинками - к этому Ивик уже успела привыкнуть. На дворе стоял настоящий галдеж, квиссаны ждали автобусов. Ивик засмотрелась на мальчишек впереди - Марро и Нэш сцепились опять из-за чего-то и лупили друг друга, тихо, чтобы не заметило начальство.

— Папа, - вдруг тихим восторженным голосом сказала Ашен. И сорвалась с места. Помчалась через двор, лавируя в толпе, и бросилась на шею высокому гэйну с проседью в черных волосах… ого, ничего себе, это шеман! - отметила Ивик. В прежней, штатской жизни это не имело бы никакого значения, подумаешь, одна большая восьмиконечная звезда на плече - но сейчас! Высшее звание гэйна. Она невольно вытянулась в струнку, хотя до шемана было далеко, и не мог он ее видеть. И не просто шеман, а Эльгеро иль Рой. Великий гэйн. Отец Ашен. Бывает же такое! Ивик представила, как расскажет дома и девчонкам о том, что дружит с дочерью Эльгеро иль Роя…

Хотя вряд ли это произведет на кого-то впечатление.

— Холодно, - пожаловалась Дана, пытаясь спрятать ладошки в рукавах формы. Безуспешно. Ивик виновато взглянула на подругу. Как она должна чувствовать себя? Ашен встретилась с отцом. Ивик и вообще весь сен едет домой. А у Даны нет дома, нет никого - не к кому ехать. Родители Верта тоже умерли, но он вырос у тетки и едет к ней. А у Даны… А Дана и на каникулы остается в квенсене.

Но подруга не выглядела расстроенной. Глядела весело, только носик покраснел от холода.

Ашен пробилась сквозь толпу, великий Эльгеро шагал за ней и наконец приблизился к девочкам. Ивик с Даной вытянулись, во все глаза глядя на шемана. Вслед за Эльгеро подошел третьекурсник, девочки знали его - брат Ашен, Дэйм. Дэйм не был похож на сестру. Он пошел в отца, высокий, стройный парень, разве что коротко стриженные волосы посветлее оттенком.

— Ну здравствуйте, квиссы, - улыбнулся Эльгеро. Ивик машинально вскинула руку к козырьку.

— Вольно, - сказал Эльгеро, - так что, Ашен, познакомишь меня с подругами?

— Ага, - лицо Ашен сияло, - это вот Ивик. Это Дана. А это мой брат, девчонки - Дэйм.

Рад познакомиться, - солидно сказал третьекурсник и протянул руку Ивик. Та робко пожала ее. Дэйм повернулся к Дане, и наблюдательная Ивик заметила, как вздрогнуло и слегка изменилось его лицо. Он даже руку сначала убрал. Но потом протянул снова. И Дана протянула свою, неприлично уставившись в лицо Дэйма.

— И я рад, - сказал шеман, - Ашен писала мне о вас. Ивенна… - он пожал руку девочки, - Дана.

Ивик не слышала, что еще говорил Эльгеро, хотя преданно смотрела ему в лицо - ей было слишком неловко, она покраснела, и внутри надувалась от гордости, ведь не каждому дано поздороваться за руку с самим Эльгеро иль Роем!

— Автобус пришел! Кто на Варту! - закричали сзади, Ивик вздрогнула, вскинула на плечо свой мешок и стала прощаться с девочками.

От аэродрома она добралась сама - подумаешь, какие-то пять километров пешком! После автобуса и ужасного вертолета, где ее в итоге все-таки вырвало - даже лучше пройтись по свежему воздуху. Тем более, здесь было еще тепло, Ивик расстегнула куртку, и лишь перед самым поселком снова привела себя в порядок, поправила берет.

После Дня Памяти каникулы были небольшими, всего пять дней. День Памяти в квенсене отмечали так же, как везде, как Ивик привыкла с детства. Тот страшный день, когда погиб прежний мир Дейтроса, когда темпоральный винт отправил в небытие целую планету. После него несколько десятков лет выжившие дейтрины кое-как жили в изгнании, пока не был найден новый мир. Этот. Новый Дейтрос. Но День Памяти - он будет всегда. Ведь нельзя же забыть свои корни. И нечестно это было бы по отношению к миллиардам погибших тогда людей.

В квенсене показывали памятные съемки Старого Дейтроса, была Минута Молчания в строю, были старые дейтрийские песни. Пожалуй, единственное, что было иначе, чем везде - хессин иль Рой произнес еще речь перед строем (большая часть квенсена, больше полутысячи ребят, стояли на поле. выстроенные по сенам, в большом каре). И в речи той говорилось о дарайцах. О том, что агрессия дарайцев - единственная причина гибели Старого Дейтроса. О том, что страшное темпоральное оружие было направлено против Земли, Тримы, и герои, Рейта и Кларен иль Шанти, пожертвовали родным миром, чтобы спасти Землю. Дарайцы не остановились тогда перед тем, чтобы уничтожить все население Тримы - или же все население Дейтроса, составлявшее тогда почти два миллиарда людей. Мы, гэйны, каждый день сталкиваемся со злодеяниями дарайцев, мы знаем цену этим нелюдям. Важно, чтобы мы никогда не забывали о том, с кем нам приходится воевать. От кого мы спасаем Дейтрос…

Все это было для Ивик достаточно абстрактно. Про гибель старого Дейтроса, про вину дарайцев, она давно уже все знала - это с вирсена каждому известно.

Сейчас ее волновало другое. Впервые, пожалуй, с того момента, как началась учеба, Ивик почувствовала себя счастливой.

Она шла по улицам Шим-Варта, знакомые пока не попадались навстречу, но наверняка кто-нибудь ее видел, кто-нибудь знал. Ивик шла в новенькой парадке, в сером берете, в зеленой, хорошо подогнанной куртке, с нашивками "к" - квисса - на плечах. В штанах с серыми лампасами, в высоких, удобных ботинках на тяжелой подошве. Оружия только не хватало, не полагалось ей пока. Но это, в конце концов, неважно! Важно то, что она - квисса. Она гэйна. Вот так, и пусть они все думают, что хотят.

Ивик воображала, как будет рассказывать ребятам во дворе о квенсене. Родителям. Братишке. Квенсен - совершенно другая жизнь, там все иначе. Ей хотелось рассказать каждую деталь, она припоминала какие-то мелочи, и сейчас та выматывающая, невыносимо тяжкая жизнь, постоянная боль в мышцах и от набитых синяков, постоянный тяжелый труд - все это выглядело в другом свете. Ивик сама чувствовала, как изменилась. Ей было легко идти, спина стала прямой и ровной, походка - уверенной. Она могла бы так пройти десяток километров и не устать. Исчез страх. Исчезла неуверенность в себе, вечные опасения - теперь она чувствовала себя здесь - своей. Не чужой, не посторонней. Она гэйна и будет защищать этот город и этот мир.

Подумать только, что в минуту слабости она едва не захотела бросить квенсен! Об этом, конечно, Ивик никому рассказывать не собиралась.

Ей теперь очень хотелось увидеть своих - и чтобы они увидели ее, как она изменилась, повзрослела, и с уважением слушали бы ее рассказы о том, как живут и тренируются в квенсене.

Ивик свернула в родной двор. Белая цепь одноэтажных бараков, тянущаяся до самого леса. В сотне метров впереди - еще один ряд бараков. Между ними - сушится белье на веревках, в песочницах возятся малыши, ребятишки раскачиваются на канатах и качелях, играют в ножички, войну или прятки, бабушки на скамейках вяжут и обмениваются свежими сплетнями…

Вот здесь, меж этими двумя рядами бараков, Ивик выросла. Здесь и был ее родной дом.

Странно - она не была-то здесь всего десять недель. А кажется - прошли годы…

Досадно, что во дворе почти никого не было. У входа сидела подслеповатая бабушка Шарья, Ивик нарочно громко поздоровалась с ней, бабушка ответила.

— Здравствуй, здравствуй… да ты, что ли, дочка Тэм?

— Да, это я, - ответила Ивик. И постучала в двери. Мама возникла на пороге. И, не оценив небесной красоты серо-зеленой парадки, немедленно заключила дочь в объятия.

— Ивик! Наконец-то! Доченька!

А где все? - спросила Ивик, улыбаясь. Оказывается, она соскучилась по маме.

— Папа работает сегодня, а Ричи где-то носится, - объяснила мама, - а что ж ты не позвонила? Мы бы тебя встретили…

— Да ну, - отмахнулась Ивик, - что мне, трудно самой дойти…

— Ну пойдем, пойдем, я как раз довариваю обед…

Ивик сидела в маленькой кухоньке, привычной с детства, сбросив свой вещмешок и аккуратно положив на него берет. Мама поставила перед ней тарелку супа и теперь сидела рядом, забрасывая дочь вопросами.

Когда Ивик настояла в Педсовете на том, что сейчас же, немедленно уедет в квенсен, мама была шокирована. Но потом написала ей сама, первая, и вроде бы сейчас от этой обиды не осталось следа. Похоже, мама смирилась с неизбежным и теперь даже отчасти гордилась тем, что вот ее дочь - будущая гэйна.

Или Ивик так казалось.

Она воображала, что мама будет внимательно слушать, и можно будет рассказывать негромким голосом, взрослым, суровым тоном о трудовых буднях квенсена, о кроссах и тренировках, об оружии, о ребятах из сена. Но выходило совсем не так.

— А моетесь вы там где? Душ есть?

— Ну что-то вроде… краны…

Ивик решила умолчать о том, что теплой воды в тех кранах не бывает - сейчас, в отличие от фантазий, она понимала, что маме обо всем лучше не говорить. Мама, чего доброго, еще воспримет это как повод к написанию жалоб на плохое содержание детей…

— Что за краны? А спальня на сколько человек? Сколько мальчиков в сене? Там хоть следят за тем, чтобы вы поменьше общались с мальчиками?

— Мама, - простонала Ивик, - какие мальчики? Ты думаешь, нам до того?

— Я знаю, до чего бывает дело в этом возрасте! У вас гормоны начинают играть, тут только следи! Смотри, Ивик, в подоле мне не приноси, предупреждаю! Сначала надо получить образование, а потом думать о любви!

О Господи, мысленно сказала Ивик, проглатывая ложку супа. Вкусного, надо заметить.

— А как вас там кормят?

— Нормально, - Ивик решила не распространяться и о том, что весь первый месяц у нее подводило живот от голода. Сейчас уже почти привыкла к этому состоянию. Кормили не хуже, чем в тоорсене, но организм при нагрузках требовал гораздо больше…

— Ты похудела, вроде бы.

— Так это же хорошо, - сказала Ивик, - ты же говорила, что мне надо похудеть.

— А здесь вроде поправилась, - мама сжала ей бицепс, действительно, окрепший, Ивик едва сдержалась, чтобы не ойкнуть - как раз на этом месте ей позавчера поставили синяк.

Пожалуй, лучше при маме и не снимать рубашку, чтобы не вызывать лишних комментариев… Надо же, а Ивик казалось, можно будет погордиться этими синяками.

— Мы много тренируемся, - объяснила Ивик, - мышцы.

Мама покачала головой.

— А нормальные-то хоть занятия у вас есть? Или вы только мышцы качаете?

Все возвращалось на круги своя. Ивик почувствовала, что рассказывать о квенсене уже и не очень-то хочется.

— Мам, я пойду, погуляю? Диссе, наверное, приехала уже…

Подумав, Ивик сняла форму и натянула старенькое цветастое платье с широкими рукавами до локтей.

Выпендриваться как-то расхотелось. Ничего не изменилось. Будь она хоть трижды взрослой, квиссой, даже гэйной, наверное, никогда ничего не изменится. В квенсене одна жизнь, здесь - совсем другая. Никому здесь не интересно то, чем она теперь живет.

Интересно только маме, но уж лучше бы она совсем ни о чем не спрашивала. Чем такой интерес - лучше никакого.

Диссе действительно уже приехала. В ее блоке, как всегда, царила кутерьма, куча братишек-сестренок, крикливая мама. Ивик подождала подругу у двери. Диссе выскочила из квартиры и бросилась ей на шею.

— Здорово! Наконец-то! Ну как ты там?

— Ничего, а ты как?

Диссе не слишком изменилась. Все та же девчонка в аккуратном, но несколько застиранном стареньком платье, симпатичная, длинноногая, ловкая. Теперь Ивик и в себе не чувствовала больше никаких изменений. Она снова слегка робела перед бойкой подругой.

— Зайдем за Каном?

— Пошли.

Кан был третьим из их дворовой компании, кто в этом году закончил тоорсен. Его направили учиться на инженера тяжелого машиностроения, аслен. Кан тоже оказался дома. К тому времени, как он вышел, компанию уже окружила стайка ребят и девочек помладше. Так бывало каждый год. Ивик вдруг подумала, что на будущий год ей уже и не захочется играть с детьми. Те, кто заканчивал тоорсен, ненадолго сохраняли детские привычки. Где бы они ни учились - очень быстро становились взрослыми. У старших ребят была своя компания, свои дела.

Это они трое пока сидели на крыше веранды, в окружении восторженной ребятни. Диссе оживленно рассказывала о столице.

— Пал очень, очень большой город… кто-нибудь там был?

— Не-а, - забормотали ребята. Шари-Пал, столица Нового Дейтроса, располагался в южном полушарии - не очень-то наездишься.

— Огромный! Вы представляете, пешком даже за час не пройдешь. Там сейчас строят метро. А так по улицам ездит автобус, не как у нас, а постоянно. Каждые четверть часа. Там почти двести тысяч человек. Самый большой город Дейтроса! А какие дома в центре!

— Как Дом Культуры? - спросила Вета. Да, пятиэтажный Дом Культуры был выше всех зданий в Шим-Варте.

— Больше, ты что! Пятиэтажки там везде. У нас и трента пятиэтажная, а я живу на четвертом этаже.

— Вот это да!

— А я на третьем, - вставил Кан, - у нас четыре этажа в тренте.

— А в центре, в центре - там у нас целый ряд домов, я снимки покажу, по 16 этажей!

— Ух ты!

— Ого!

— А так разве бывает?

— Конечно, - важно ответила Диссе, - а еще там мороженое везде дают. На любой Базе! И жаренки, и все, что хочешь. Конфеты. Ну только по норме, конечно…

— И что, прямо каждый день можно мороженое брать? - не поверила Вета.

— Да запросто. И колбаса там бывает. И мясо всегда есть. Вообще там по-другому все…

— В Варте тоже хорошо, - сказал Кан, - у нас База прямо напротив школы. И кино там же. Мы каждую неделю в кино ходим… А после занятий купаться, на пляже загорать, так здорово! Там же озеро соленое, Варталин.

— Мы ездили на Варталин, - сказал маленький Тейр.

— А мы после занятий с девчонками ходим в парк, - сказала Диссе, - или на базу, у нас там знаете, какая одежда есть! А косметика! Выдают, конечно, немного, по норме, но там просто есть на что посмотреть, выбрать. Купаться тоже ездим, но на автобусе. Еще у нас там танцы были, летчики приходили из военной школы…

— Как это вы успеваете все, - пробормотала Ивик. Да, оказывается, не так уж ей и повезло. У людей вон какая счастливая, интересная жизнь! Новые большие города, новые впечатления… Интересно, а чего она вообще так радовалась, когда ее взяли в гэйны?

По сравнению с квенсеном и Шим-Варт кажется большим городом.

Вета, самая бойкая из малышей, посмотрела на нее.

— Ивик! А ты-то где учишься?

— В квенсене, - ответила она. А рассказывать было и не о чем - там ведь даже ближайший населенный пункт в десяти километрах. Это место даже никак и не называется, Мари-Арс, и все тут.

— Тяжело, наверное? - спросила Диссе, с сочувствием взглянув на нее. Ивик кивнула.

— Да ничего, жить можно. А у вас много учат?

— Да уж побольше, чем в тоорсене, - мрачно сказал Кан.

— Да, зубрежки много, конечно, - вздохнула Диссе, - и еще математику тоже надо учить… химию.. я думала, уже теперь специализация, а это все тоже знаешь, как спрашивают…

— Знаю, - усмехнулась Ивик.

Ей совершенно ничего не хотелось больше рассказывать. Да и что? Впечатлений, как у Диссе, да и у Кана, у нее не было. Квенсеном никто особо не интересовался. Может быть, конечно, это просто ее характер - вот Скеро бы на ее месте рта не закрывала, и только ее бы все и слушали. Но зачем это нужно? Если бы Ивик спросили - она бы рассказала. А так - зачем?

— А пошли на речку, - предложил Кан, - посмотрим, как там шалаш стоит, не растащили еще? Может, костерчик сделаем.

— Стоит, не растащили! Пойдемте! - поддержала Вета. Вся компания сорвалась с места, ребята дружно посыпались с крыши веранды вниз. Ивик обычно слезала по столбику, задерживая всех. Она подбежала к самому краю и мимолетно удивилась - чего было бояться? Здесь не выше, чем стенка на Полосе. Легко спрыгнула вниз, спружинила. Кажется, никто не заметил ее достижения, но Ивик внутренне похвалила себя и поняла, что все-таки - изменилось многое.

Пусть даже этого никто не замечает, и на это всем плевать.

И это здорово, что она учится в квенсене.

После каникул учиться стало легче.

И не только потому, что напряженный ритм жизни вошел в привычку. Квиссанов слегка разгрузили. Теперь тренировки по трайну и вообще занятия после обеда проводились только три раза в неделю. Соответственно, три вечера освободилось. И в эти свободные часы ввели занятия, которые можно было выбрать по собственному желанию.

Ивик знала, что Ашен неплохо рисует (видимо, унаследовала способности от матери). Ашен и на уроках иной раз развлекала подруг тем, что рисовала шаржи на ребят и преподавателей. Ничего не было удивительного в том, что дочь Кейты иль Дор стала посещать художественную студию квенсена. А вот талант Даны оказался неожиданным. Выяснилось, что Дана - уже состоявшийся и одаренный юный музыкант. Напряжение первых недель было таким сильным, что девочка ни разу не вспомнила о привезенной с собой скрипке, а вот теперь инструмент был торжественно извлечен из камеры хранения, и Дана занялась любимым делом. Она играла на скрипке не то с трех лет, не то с четырех, и могла играть часами. В школе она училась спустя рукава, насколько это возможно, работы никакой не любила, но скрипку как работу и не воспринимала. Дана могла просто так сидеть и без конца пиликать, пиликать какое-то трудно дающееся место, повторять его сотни раз, что, конечно, надоедало окружающим, но саму Дану это нисколько не смущало. Зато она играла так, что можно было заслушаться. Казалось, не было ни одной известной, классической вещи, которую Дана не могла бы исполнить. Знала она даже произведения некоторых композиторов Тримы - Моцарта, например, или Паганини. Но особенно Дана любила импровизировать. Она могла и сочинять музыку. Дважды в неделю она занималась теперь с преподавателем музыки, одним из взрослых гэйнов, которые служили в боевой части квенсена, одновременно давая ребятам уроки. Он, правда, сказал, что вряд ли сможет многое дать этой девочке - у нее до того были слишком хорошие учителя, да и сама она играла на совершенно взрослом уровне. По субботам Дана занималась в струнном оркестре квенсена, где сразу стала первой скрипкой.

Но таких, как Дана, больше не было среди первокурсников. Да и вообще одаренных в чем-то одном и уже что-то умеющих - было меньшинство. Марро писал стихи. Маленькая Намис, правая рука Скеро, неплохо играла на клавире. Сама Скеро блистала сразу несколькими талантами, да и желаний разных у нее было много. Она стала посещать скульптурную мастерскую, где лепили кукол, литературный клуб - Скеро, оказывается, писала короткие рассказы и сказки, и учиться играть на клори. Кроме этого, еще и в один из полных дней Скеро все-таки выкроила время для участия в школьном театре. Непонятно, как она все это успевала - но ведь это же Скеро… что же тут удивляться?

А большинство ребят, Ивик была в их числе, еще ничего толком не умели, да и не знали, чего хотят. Ивик в тоорсене охотно пела в хоре. Начала учиться играть на клавире, но маме очень не понравилась эта идея - теперь Ивик понимала, почему. Но в хоре петь ей очень нравилось. Хотя голос не был сильным, Ивик никогда не солировала. Теперь она решила учиться играть на клори. Это и музыка, и можно аккомпанировать пению, а ведь Ивик уже пробовала сочинять песенки. Правда, дурацкие. Никому особенно и не пела их - так, для себя.

С ней занималась одна из четверокурсниц, Виста иль Тер, отличная клористка. Уроки были два раза в неделю, в оставшееся время Ивик иногда пыталась позаниматься самостоятельно, но чаще всего безуспешно. Времени было все равно очень мало.

Начались спецзанятия - то, что собственно отличало гэйнов от остальных каст, и от гэйн-вэлар. Занятия в Медиане. Вела их сама Меро иль Лав, куратор группы.

— Поднимите руки, - велела она, - кто уже выходил в Медиану?

Ивик сначала решила, как всегда, скрыть это дело. Детям в Медиану выходить запрещалось. Если бы кто узнал - в школе бы меньше, чем поркой, точно не обошлось. Оно и понятно - в Медиане легко наткнуться на дарайцев, да мало ли еще на что. И несмотря на эти опасности и даже на запрет, Ивик нередко выходила в этот странный мир, промежуток между мирами - слишком уж тянуло ее туда. И показывала этот мир Диссе - единственной, кто знал ее тайну. Диссе говорила, что кроме Ивик, никто не умеет туда ходить. Да и не пробовал. Но Ивик никогда не придавала этому значения, мало ли… Тен, например, ушами умеет шевелить - ну и что?

А вот болтать о своих походах в Медиану не следует. Это она усвоила прочно. Маме сболтнула один раз по малолетству, и это был единственный раз, когда мама ее по-настоящему больно отлупила.

Ивик и сейчас промолчала бы. Но в воздух взметнулась рука Скеро. За ней робко потянулись еще несколько рук. Ивик посмотрела на подруг - Дана тоже робко подняла ладонь. Ашен - уверенно, ну да, она-то выходила в Медиану с родителями. Ивик подняла руку, и увидела, что то же самое сделали все. Все квиссаны, оказывается, хоть раз да побывали уже в Медиане.

Меро улыбалась, глядя на ребят.

— Опустите руки. Ничего удивительного. Именно поэтому вас и взяли в квенсен. Вам запрещали ходить в Медиану, вас наказывали за это - и делали правильно, потому что Медиана опасна. Но вам дана эта способность, и в отличие от других, вам непреодолимо хочется выйти туда. Все дело в том, что есть люди с высоким коэффициентом сродства к Медиане. Этот коэффициент зависит от подвижности облачного тела. Вы все знаете, что такое облачное тело, мы это уже изучали… Это источник нашей жизненной силы. Верт, что будет, если разрушить облачное тело человека?

— Человек умрет, - Верт встал, - отказ иммунной системы, депрессия, через два-три месяца наступает смерть.

— Совершенно верно. Еще одна функция облачного тела - художественное творчество. Именно поэтому все гэйны - одновременно одаренные поэты, музыканты, художники, артисты, иначе просто не бывает. Именно поэтому мы даем вам возможность заниматься любимым делом, это не развлечение - это жизненно необходимо каждому гэйну. Это развитие и поддержка облачного тела, вашего основного рабочего инструмента. Ну а развитое и подвижное облачное тело дает возможность легко выходить в Медиану. Это врожденная способность, которая почти не поддается изменению и развитию. К тому же, это расовая способность. Скажем, все земляне, жители Тримы, даже таланты и гении, обладают очень низким сродством к Медиане. У них может быть высокоразвитое, мощное облачное тело, но оно почти неподвижно. Земляне не могут покидать свой мир. Они обречены оставаться в нем всегда - разве что космические полеты позволят им посетить другие планеты. С другой стороны, почти все дарайцы обладают подвижным облачным телом, но оно не позволяет им творить. То есть подвижность и способность создавать образы мало связаны между собой. Все дейтры способны выходить в Медиану, так же, как и дарайцы. Но вот творить образы могут только гэйны. Нас не так уж много, и от нас зависит само существование Дейтроса - потому что мы - это единственное, в чем Дейтрос сильнее Дарайи.

Скажите, что вы делаете, когда хотите выйти в Медиану? Нэш?

Мальчишка вскочил. Оттопыренные уши слегка покраснели.

— Я это… ну… как бы это сказать… в общем, я закрываю глаза и чувствую… внутри как бы что-то поворачивается…

— Разрешите? - Скеро встала, - Это похоже на то, как будто внутри, от сердца распространяется волна. Теплая такая, горячая волна.

— Именно! - кивнула шехина, - это и есть движение облачным телом. Вас не надо учить это делать. Птица не объясняет птенцам, как летать. Мы сейчас просто встанем и сделаем это. Сен, слушай мою команду… Встать! Эшеро Медиана!

Ивик вскочила и, прикрыв глаза - это делать не обязательно, но как-то всегда хочется - скользнула в теплую волну, полную света и солнечных искр, сквозь радугу, в покой, туда, где легко. Еще бы не выходить в Медиану! Ведь ни одно удовольствие в мире не сравнится с этим. И потом, там, в Медиане - никого нет. Там нет надоевших учителей, ребят, которые все до одного умнее и сильнее, чем она, и очень этим гордятся, там нет родителей, там - пустота и покой. Полное, совершенное одиночество. Тревоги улетают прочь, и можно наконец-то побыть собой. С собой наедине.

Ивик открыла глаза. Теперь она не была наедине с собой. Медиана не изменилась - все то же серое пустое пространство, камни, холмы и разломы, и ничего больше, ни пятнышка живой зелени, ни движения. И серое, равномерно светящееся небо. Но теперь рядом с Ивик стояли два десятка ее братьев и сестер по сену, и куратор.

— Вот так, квиссаны. Пока вам надо запомнить несколько простых правил. Выход в Медиану возможен из любого места Тверди, из любого мира Тверди. А вот входы в миры - так называемые врата - есть далеко не везде. Вы будете учиться ориентироваться в медиане и находить эти ворота. После перехода с Тверди на Медиану вы можете сразу же вернуться обратно - по так называемому "горячему следу", временные врата сохраняются от нескольких минут до часов. А вот если вы только что перешли из Медианы на Твердь, облачное тело должно еще около десяти минут восстанавливаться. В бою это, конечно, неудобно, но так устроен наш мир. Вы можете походить здесь, немного освоиться, но не возвращайтесь на Твердь. Потом мы продолжим. Если есть вопросы - задавайте.

— Хета Меро, - обратилась Рица, - нам всегда говорили, что Медиана опасна. А мы сейчас, здесь… мы не встретим… кого-нибудь?

— Нет, мы находимся в зоне квенсена. Она постоянно охраняется нашими патрулями.

Ивик отошла в сторонку. Нет, все-таки даже когда в Медиане - толпа, здесь как-то лучше, чем на Тверди. Спокойнее. Кажется, что это - твой собственный мир. Даже непонятно, почему так. Ивик присела на камушек, стала глядеть в мерцающее серыми искрами небо.

— Скажите, хета, - в разговор вступил Клайд, задумчивый парнишка, очень религиозный, он прислуживал в школьном храме по воскресеньям, - А вот как Медиана… как она соотносится с Библией? Тут ведь нет ангелов или чертей. Тут вообще никого нет.

— Совершенно верно, согласно учению нашей церкви, Медиана принадлежит Тверди, а не Небу. То есть да, здесь нельзя встретить какие-либо духовные сущности. Правда, мы знаем, что жители иных миров с неподвижным облачным телом, даже земляне, могут выходить в медиану в измененном состоянии сознания. Некоторые наркотики расшатывают облачное тело. Но все, что можно встретить в Медиане - это людей и творения человеческой фантазии…

Ивик перестала слушать и вся отдалась созерцанию Медианы. Надо же - теперь можно. Прямо на уроке выйти в Медиану! Так не бывает… Не тайком. Без всяких мыслей, как возвращаться, чтобы никто не заметил.

— Квиссаны, внимание! Продолжаем занятие.

Ивик встала.

— Сегодня мы сразу попробуем творить, - сказала Меро, - итак, постарайтесь вообразить какой-нибудь предмет. Не берите ничего сложного! Камень, палку, геометрическую фигуру. Что-то очень простое. У вас богатое воображение, и представить вы можете многое. Но вы не сможете сразу сотворить что-то сложное. Начните с простого. Например, синий куб…

Меро протянула вперед руку, и на ее ладони возник небольшой сияющий лазурный кубик. Сжала его - сквозь пальцы просачивалось синее свечение, а затем кубик исчез. Это было похоже на цирковой фокус.

— Приступайте!

Ивик представила шарик. Золотой, тяжелый, с металлическим блеском. Протянула вперед ладонь.

… Этим и отличается Медиана от Тверди. Это не совсем физический мир, хотя мы и выходим в него физическим телом. Здесь можно усилием мысли создавать реальные предметы. В принципе - любые. Строить города, дома, машины. Самые талантливые гэйны могут создавать приблизительные образы животных и людей. Изменять свое тело, превращаясь во что-то иное.

Можно создавать оружие - и это оружие будет убивать реально. Важно лишь представить его воздействие на врага. А вот еда, созданная в Медиане, не насытит, к сожалению. Иначе гэйны легко могли бы накормить весь мир. Для того, чтобы еда насыщала, надо представить и создать каждую отдельную молекулу аминокислот, сахаров, жиров, которые смогут проникнуть сквозь клетки кишечника и быть использованы организмом. И уже из этих молекул должна быть построена пища. Нет, вполне съедобные и вкусные вещи создать можно, но на тонком уровне невозможно сделать их такими, чтобы организм усвоил и воспринял эту еду.

Гораздо проще вообразить оружие. Пуля должна всего лишь обладать скоростью и массой, чтобы разорвать живые ткани. Луч может резать и сжигать. Неважно, из чего построено оружие на молекулярном уровне - важно лишь его действие.

Основное, чему учат в квенсене - это создание и использование оружия в Медиане. Все остальное - лишь вспомогательное. Именно поэтому каждый талантливый ребенок - на вес золота. Поэтому в гэйны берут и девочек - одних мальчиков никогда не будет достаточно, берут и самых слабых, болезненных, неспособных, казалось бы, воевать.

Как говорит хессин иль Рой, солдатом можно сделать каждого или почти каждого человека. Гэйном - лишь того, кто способен к этому от природы…

Как ни напрягалась Ивик, на ладони ее появлялись лишь желтые крупицы или сероватые куски, похожие на пемзу. Она с досадой стряхивала их на почву и пыталась снова. Успокаивало лишь то, что и у ее соседей дела шли не лучше. Ивик временами оглядывалась по сторонам - нет, никто еще не создал ни одного приличного предмета.

Не так-то это просто - творить в Медиане. Всем приходится вначале учиться.

Под конец занятия Ивик удалось сотворить бесформенный ноздреватый кусок не-пойми-чего, однако уже почти нужного размера, хотя и серый, под цвет вещества Медианы, но с желтоватым оттенком. Меро похвалила ее, Ивик раздулась от гордости - далеко не всем удалось сотворить что-нибудь цельное. Ашен, Скеро, Лоренс и Дзиро достигли примерно тех же результатов - серых кусков непонятной формы. У всех остальных дела шли еще хуже. Меро скомандовала возвращение. Они снова оказались в том же самом зале - оказывается, здесь был постоянный ограниченный вход, отсюда и ходили на тренировки в Медиану, в ее замкнутую, хорошо охраняемую область.

— Квиссаны, не огорчайтесь и не считайте, что потерпели неудачу. Никто не может сразу, попав в Медиану, начать творить. Для этого нужно не только воображение, но и внутренняя энергия, и способность ею управлять. Вы научитесь. Жду вас на следующем занятии!

Уроков Медианы Ивик ждала с нетерпением. Да и остальные, по-видимому, тоже. В Медиане даже находиться было приятно, а творить - настоящее удовольствие. Даже, казалось бы, скучные вещи - простые геометрические тела и камни. С каждым разом получалось все лучше, и росла уверенность в своих силах. Кроме того, здесь не спрашивали домашних заданий, не устраивали опросов и контрольных. Не было никакой конкуренции, наоборот, попытки ребят сравнивать свои достижения Меро всегда останавливала. Не было баллов, и не было никаких требований - только игра и творчество. Меро, на обычных занятиях скупая на похвалу, здесь щедро хвалила каждого за малейшее достижение.

Через несколько занятий Ивик сотворила вполне приличный золотой шар. Стала осваивать новые предметы. Она продвигалась вперед очень неплохо, иногда ревниво поглядывая на других. Ей так надоело быть худшей во всем! Хоть в чем-то она должна превосходить остальных? Где-то должно быть ее призвание, ее сила? И правда, ей казалось, что здесь она - среди лучших. Правда, Скеро все равно была на одном уровне с ней или даже впереди. Скеро и тут поспевала быстрее и лучше других. С этим надо было просто смириться - вот такой великий человек, у которого все всегда получается. Хотя иногда Ивик жалела про себя, что попала в один сен со Скеро - но тут же корила себя за эти недостойные мысли и зависть. У Ашен тоже получалось неплохо, а вот Дана заметно отставала от других. Хуже нее был только Верт. Но как-то Ивик услышала, как Меро объясняет Дане причину этого отставания - оказывается, быстро научаются творить предметы те ребята, кто обладает талантами к живописи, скульптуре, словом - прикладным искусствам, умеет создавать зрительные образы. И гораздо хуже, когда образы преимущественно слуховые, как у Даны - она одаренный музыкант и привыкла мыслить слишком абстрактными вещами, которые нельзя быстро и легко воплотить в вещественную форму. Зато потом, когда "слуховики" овладевают искусством творения в Медиане, они оказываются в бою эффективнее "прикладников". Их оружие бывает настолько страшным, энергетически насыщенным и оригинальным, что именно такие люди - не обязательно, конечно, но случается - становятся лидерами. Эти рассуждения странным образом успокоили Ивик, и она вообще перестала обращать внимание на то, у кого получается лучше, у кого хуже. Раз на самом деле скорость обучения ничего не значит…

Одновременно начались и азы ориентирования в Медиане. Квиссаны учились пользоваться келлогом - универсальным прибором для определения Врат в разные миры, учились находить эти Врата по признакам местности в Медиане. Гэйн должен уметь войти в нужный мир, да еще и в нужной точке, а это не так просто. Потом, когда ориентирование в пространстве будет освоено, начнутся еще и манипуляции со временем - определенные действия в Медиане могут сдвинуть личное время человека назад или вперед. Но эти манипуляции требуют великой осторожности и сложных расчетов.

Вскоре квиссаны посетили Лайс - первый чужой мир, который довелось увидеть Ивик.

Именно этот мир дал приют большинству выживших дейтринов после гибели их мира. Дейтры обитали в Лайсе в специально отведенных зонах или на островах. И до сих пор кое-где оставались маленькие островки поселений - в основном, христианских миссий и монастырей. Остальные же переселились в Новый Дейтрос, открытый всего 15 лет назад, за 3 года до рождения Ивик.

Квиссаны много слышали, читали и видели фильмов о Лайсе. И все же видеть иной мир собственными глазами - это совершенно другое. Они вошли в безлюдную местность, где шумела роща, словно осенняя - на самом деле здесь стояло лето. Просто в Лайсе листва всегда желто-красная, поля золотой травы, сочные, рыжие стебли и листья. Ивик не удержалась и сорвала с дерева ярко-желтый живой листок. Ашен нарвала целый букет и дома, в тренте, поставила на тумбочку в стакан с водой.

Занятия в Медиане, как и три свободных вечера в неделю, очень скрасили и облегчили жизнь. Все остальное было по-прежнему - та же гора домашних заданий, зубрежка, сдача "хвостов", физподготовка, трайн, синяки и боль в мышцах. Вскоре выпал снег, поначалу это казалось прекрасным и удивительным, но очень быстро надоело. Квиссанам выдали зимнюю форму, утепленные куртки, штаны и береты. Но на построениях было очень холодно, шевелиться нельзя, за четверть часа можно было совершенно закоченеть. На тренировках холода никто не замечал, конечно. Зато ботинки сильно скользили на утоптанной снежной дороге, Ивик постоянно падала, это стало уже привычным. Вскоре квиссанам выдали лыжи, и вместо обычных кроссов днем они бегали на лыжах. Начались настоящие морозы, и на каждой тренировке отмораживались носы и кончики пальцев, до нечувствительной белизны, и по возвращении в тренту полагалось растереть отмороженные места спиртом, который по такому случаю выдавала куратор сена.

И к этому можно было привыкнуть.

Бегая на лыжах, так же, как и во время обычных кроссов, брали тяжелый "Клосс" за спину, надевали ремни с имитацией боезапаса, мешок с защитным комплектом, иногда надевали и противогазы. Все это стало уже привычным. Уже бегать просто так, без выкладки, казалось слишком легким.

Ивик заметила, что перестала бояться трайна. Отжимания и разные силовые упражнения перестали быть невыносимой мукой. Просто привыкла. К тому же появились интересные компоненты. Преподаватель иль Дрей стал обучать их боевым приемам.

— Запомните, - сказал он, - вы еще очень долго не сможете противостоять на Тверди обычному противнику. Большинство девочек не смогут этого никогда. У вас никогда не будет достаточной мышечной массы. Техника могла бы это компенсировать, но у нас нет возможности дать вам технику на уровне мастера. Большая часть того, чем мы занимались до сих пор, нужно только для развития ловкости и координации. В боевой обстановке никто из вас не должен даже пытаться применять те приемы, которые мы до сих пор изучали. А вот что вы будете применять, если попадете в ситуацию прямого взаимодействия с противником, мы начнем изучать сейчас.

Выворачиваться, когда тебя хватают за руку, за шиворот. Обезоруживать противника ударом по запястью. Бить точно ногой в коленную чашечку, по голени, в кадык, в нос и в глаза сомкнутыми пальцами. Уходить от ударов. Применять подручные предметы. Тренировались часто со старшими квиссанами или с охранниками из части гэйн-велар, которая располагалась рядом с квенсеном.

Это было иногда чревато травмами, болезненными синяками на голени или разбитым носом. Зато это было увлекательно, и явно полезно в повседневной жизни, эти занятия нравились всем, даже самым слабым.

Время промелькнуло незаметно, пришло Рождество. Все младшие квиссаны ехали домой на рождественские каникулы. На этот раз уезжала и Дана. Ашен поговорила с родителями и пригласила ее к себе домой.

Ивик исповедалась перед Рождеством прямо в церквушке квенсена, здешний молодой и веселый отец Рам нравился ей гораздо больше приходского священника в Шим-Варте.

Сочельник квиссаны должны были встречать дома, но еще до отъезда устроили небольшой, насколько возможно в пост, совместный праздник. Школьный театр давал рождественскую постановку - и пьесу написал кто-то из старших квиссанов, называлась она "Белая ночь". Красивая сказка о снежинках, которые долго ждали возможности выпасть на землю, и наконец пришли вместе с Младенцем Иисусом, танцуя и покрывая землю белым ковром, о маленькой больной принцессе, которая мечтала увидеть белый снег. Сказка была трогательная и нежная. Ивик смотрела на танцующих на сцене девочек и ребят, на оркестр (там сидела и Дана), выводящий легкую тонкую мелодию, и ее снова и снова посещала мысль о дикой несовместимости происходящего с их нормальной, реальной жизнью. Эту музыку написали, эту сказку поставили и играли старшие квиссаны, которые давно уже ходили в боевые патрули, хорошо умели убивать, и казалось бы, давно должны были очерстветь и отупеть от всего этого. Но ведь, думала Ивик, и вообще ВСЕ сказки, которые я читала в детстве, фильмы, которые смотрела, все это создано гэйнами. Теми же самыми людьми, которые защищают Дейтрос. Странно все это. В других мирах это не так. Чем отличается искусство, например, Тримы от дейтрийского? Ивик не знала, она этих различий не видела или пока не могла понять.

После спектакля были танцы в спортзале, который по такому случаю украсили белыми полотнищами и сверкающими разноцветными звездами из фольги. Дана снова играла на скрипке, а потом ее сменили, и она пошла танцевать - ее сразу пригласил Дэйм, и до конца танцевал уже только с ней. Ивик никто долго не приглашал, и она расстроенно стояла у стеночки, но потом к ней подошел Клайд.

— Ты ни с кем не танцуешь? Может, пойдем?

И она танцевала с Клайдом. Он был ниже ее ростом, слишком хрупкий и не очень-то ей нравился. Но по крайней мере, ее хоть кто-то пригласил.

Потом сен собрался в тренте, в мальчишеской спальне. Несколько коек сдвинули, на них положили большую фанерку, и выложили припасы - у кого что было. Сэкономленные куски из столовой, домашние посылки - копченые колбаски, пироги, конфеты, вяленая рыба, кексы, орехи. Ивик тоже принесла свои остатки, початую банку варенья из дома и шоколадку, которую берегла на черный день. Припасов вообще оказалось много. В первые месяцы квиссаны были до того голодны, что съедали сразу все, что попадало в руки. Сейчас, оказывается, все уже стали откладывать, припрятывать, а может, родители просто стали больше посылать, увидев похудевших детей с голодным блеском в глазах.

— А кому шеманки? - Верт поднял небольшой бутылек с прозрачной жидкостью. По комнате прокатился одобрительный гул.

— А налей! - Скеро подставила стакан. Стали разливать сорокаградусную настойку - в просторечии шеманку. Но ее было мало, и хотя разливали на донышки, хватило только нескольким мальчишкам и Скеро, девочки из ее компании брезгливо отказались. Остальным никто и не предлагал. Ивик схватила с импровизированного стола какой-то кекс и села с подругами в уголке - у стола просто не осталось места. Еще несколько мальчишек, аутсайдеров - Клайд, Чен, Дирза сидели по отдельности, остальные сгрудились вокруг "стола" - вокруг Скеро.

— Ну, выпьем за нас! - Скеро высоко подняла стакан, потом зажмурилась и опрокинула его содержимое в рот. Ее передернуло, - Эх, хорошо! - заявила она.

— Как ты можешь пить такую гадость, - сказала маленькая Намис.

— Сама ты гадость, - пренебрежительно заметил Нэш.

Скеро поспешно закусила соленым огурцом.

— Это от четвертого курса, - гордо сказал Верт, - мне корешок дал.

— А они где берут? - спросила Скеро. На ее глазах выступили слезы.

— В Лансе. Они же ездят по выходным, нас тоже потом будут отпускать.

— Угу, - сказала Ашен подругам, - Дэйм тоже ездит. Помните, он нам жаренок привозил?

— Помню, - Дана отчего-то покраснела, - Ашен, а почему Дэйм не поедет сейчас… он сказал, он не поедет домой на каникулы.

— Старших не всех отпускают, - огорченно вздохнула Ашен, - какая-то часть всегда должна оставатьс я в квенсене, для охраны. Квенсен же одна из стратегических целей, дарайцы всегда стараются сюда проникнуть.

— А гэйн-вэлар, они же тут служат, их не хватит?

— В Медиане же кому-то надо защищать, - предположила Ивик. Ашен кивнула.

— Вот именно. Гэйн-вэлар, они только физически сильные, а так толку-то от них…

Подруг никто не слышал, они говорили между собой, тихонько. За столом громко хохотали, и все перекрывал резкий голос Скеро.

— Я не люблю красное вино! Мне в детстве мама делала всегда морс, водичку такую, с вареньем. Красненькую. Один раз я смотрю на кухне, кувшин стоит, ну я и хватанула… мне года четыре было. Такой гадостью показалось! С тех пор вот все могу - пиво могу, белое, шеманку могу, настойки, а красное вино так и противно.

— А мне отец дал попробовать шеманку в пять лет, я попросил, он и дал… я тоже долго плевался, - рассказывал Верт.

— А надо было выпить и еще попросить! - перебила его Скеро, - может, задумался бы, стоило ли давать.

Несколько человек захихикали.

— А ну, давайте клори! - велела Скеро, - я тут музыку сочинила на стихи Венда иль Харана.

Она стала перебирать струны. Все уважительно замолкли. Голос у Скеро был не очень хороший - слишком резкий, низкий, скажем так, петь она не умела. Зато мелодия получилась отличная, и стихи известного гэйна иль Харана были потрясающими.

…мы встретимся вновь* в перекрестье созвездий, которые ждут нас от века до века, в хрустальных бокалах ловя отраженье бесчисленных звёзд, опрокинутых Богом на счастье живущим в бездонных колодцах, накрытых прозрачным, декабрьским небом…

Скеро пела и пела, слушать ее было в общем приятно, потом клори попала в руки к кому-то из мальчишек. Тилл, голос которого еще не начал ломаться и был звеняще-пронзительным, чистым, спел "Балладу о друге", это было очень красиво, Ивик почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Потом пел Нэш, какие-то частушки, он петь не умел, да и было это неинтересно, Ивик подумала, что могла бы тоже что-нибудь спеть. Она уже могла аккомпанировать на клори, а песен знала множество еще с детства. Всем бы понравилось. Но кто же будет ее слушать?

А Дана могла бы сыграть на скрипке, но кого это интересует? Никого. Ивик вдруг почувствовала себя одиноко и тоскливо. И здесь, в квенсене - все то же самое, что и везде. В счет идут только громкий голос, наглость, место в иерархии. Слабые никого не интересуют, они всегда с краю, всегда аутсайдеры. Хорошо еще, что есть Дана и Ашен. Подруги. Настоящие. Лучше, чем Диссе, потому что Диссе не гэйна, у нее совсем другие представления о жизни, она понять не может, как это здорово - выходить в Медиану и творить, или писать песни, просто так, для себя. А Дана с Ашен очень хорошо понимают Ивик.

Скеро и пять-шесть ее ближних друзей пели еще пару часов, а потом пришла Меро и выгнала девочек в их спальню, пришлось все-таки идти спать.

Наутро квиссанов ждали автобусы, которые увозили их на аэродром - домой, на двухнедельные каникулы.

— Внимание, квиссаны, - заговорила преподавательница физподготовки, хета Таш иль Аман, внимательно и строго глядя на ребят, которые выстроились в спортзале - В бою в Медиане нужна не только четкая согласованность действий команды, но и умение взаимодействовать, слышать и понимать друг друга. С этой целью отныне мы вводим каждую неделю командные игры. Вы будете играть в сетран. Сначала внутри сена, затем проведем соревнования всего курса. Старший сена и заместитель старшего - два шага вперед!

Скеро и Верт вышли из строя.

— Вы будете капитанами команд. Задача ясна?

— Да, хета, разрешите обратиться - я могу набрать свою команду? - спросила Скеро. Иль Аман отрицательно покачала головой.

— Нет. Команды буду назначать я. В жизни вам тоже придется командовать теми, кого дадут, а не кого вы отберете. Скеро - встаньте налево, а вы - направо. Остальные на первый-второй рассчитайся! Вторые номера на месте, первые шаг вперед. Скеро - это ваша команда. Первые номера, вольно, идите за мячом и сеткой…

Ивик с тоской посмотрела назад - Дана и Ашен остались во второй команде, капитаном которой был Верт. Уж лучше бы он! Ивик подозревала, что игра не доставит ей особого удовольствия, но что поделаешь?

В жизни тоже придется подчиняться тому, кого назначат, а не кого сам выберешь.

Скеро, между тем, чувствовала себя в своей стихии.

— Лен, быстро за мячом! Ты, ты и ты - в нападении. Ты, - ее палец ткнул в Ивик, - в защите. Остальные тоже в защите. Я буду центровой.

Поперек зала натянули сетку, началась игра. В сетран, разумеется, все хоть как-то да играли. Главное - поймать или отбить мяч, прилетевший с другой стороны, и забить его на другую сторону так, чтобы противник поймать не смог. Удар мяча об пол - десять баллов другой стороне. Задача Ивик была проста - если мяч летит в ее сторону, отбить или поймать (правда, за поимку мяча снижали балл) и перекинуть центровой или сразу кому-то из нападающих. Ивик знала, что играет так себе, и поэтому встала подальше, еще и рядом с Клайдом, чтобы в случае чего ловил лучше уж он.

Скеро оказалась отличным игроком и чуть ли не вытягивала на себе всю команду. Она металась из стороны в сторону и перехватывала мяч чаще всего еще до того, как он долетит до линии защиты. Несколько раз она и сама отбивала на противоположную сторону, и дважды забила голы. На ее фоне все остальные игроки выглядели блекло. Разве что Лен оказался неплохим нападающим, бил резко, свечкой сверху вниз, отбить его мячи было почти невозможно. "Молодец!" - радостно кричала Скеро в таких случаях. Ивик захватил азарт, она тоже прыгала и кричала "Ура", когда удавалось забить мяч. Но и противоположная сторона играла отлично. Внезапно Ивик увидела что-то темное и стремительное, летящее в ее сторону, сердце забилось - вот оно! - Ивик прыгнула, протянула руки…

Мяч с громким треском ударился в пол. Тяжело дыша, Ивик отскочила. Потом подобрала мяч, нагнувшись. Бросила его Скеро, поймала на мгновение разочарованный и злой взгляд, глаза Скеро стали отчего-то большими и темными. Закусила губу.

Хоть беги с площадки… Через несколько минут Клайд нелепо подпрыгнул впереди, подняв руки, но мяч просвистел выше, и снова ударился об пол возле Ивик, она не успела. Квиссаны били слишком сильно, слишком умело. Еще и мальчишки… в тоорсене они играли только с девочками. И никогда Ивик не была хорошим игроком.

— Шендак! - крикнула Скеро, - руки дырявые!

Ивик захотелось заплакать, но это было бы дико стыдно. Она кусала губы и старалась подумать о чем-нибудь другом…

До конца игры она пропустила еще два мяча. Кажется, Марро, стоящий по ту сторону в нападении, понял, что она - слабое звено, и стал прицельно бить в ее сторону.

В раздевалке Ивик подхватила свою форму и забилась в уголок. Но это не помогло - внезапно перед ней выросла кряжистая фигура Скеро.

— А ну иди сюда, - велела Скеро звенящим от злости голосом. Ивик выбралась из угла, держа в руках форменную рубашку.

— Ты если не можешь поймать - какого черта лезешь?

Вокруг сгрудились любопытные, подпевалы Скеро, Намис, Рица и Тиша, они смотрели осуждающе и с интересом - что будет дальше, как будет оправдываться эта предательница, которая всех подвела? Из-за нее проиграли второй команде на двадцать баллов! Самое ужасное, что Ивик и сама ощущала свою вину. В самом деле - всех подвела…

— А что мне было делать? - спросила она плаксивым тоном.

Вот так всегда. С детства так. Она всегда всех подводила, потому что была самой слабой, неловкой, ничего не умела - но ведь это от нее не зависит! Она не может вдруг стать сильной…

— Ничего! Не лезть к мячу!

— Но он сам на меня летел… я же не виновата!

— Не виновата? - крикнула Скеро, - а это не хочешь? - она сунула Ивик под нос свой кулак. Ивик отшатнулась и теперь уже действительно заплакала.

— Истеричка! Тебя в патруль никто не пустит даже, - презрительно сказала Скеро, - там такие не нужны!

Ивик зарыдала. Лучше бы она действительно ударила!

— Она еще и не виновата! - распаляла себя Скеро, - смотрите на нее! Ты хуже всех! Ты ничего не можешь, вообще ничего! Даже кровать не можешь нормально заправить, у тебя всегда бардак, а мне потом отдуваться!

Похоже, она решила припомнить Ивик все грехи.

— Как тебя только в квенсен взяли, такую… Корчит из себя умную, а сама воротничок нормально подшить не может! И подводит всех вечно! Да, если тебя допустят в патруль, из-за тебя весь сен погибнет, а ты будешь потом глазами лупать и сопли размазывать, что ты не виновата! Только о себе и думаешь!

— А ты сволочь! - выкрикнула Ивик, вся красная, уже не соображая, что говорит. Дальше она не очень поняла, что произошло - сначала почувствовала боль, а потом осознала, что это рука Скеро сильно хлестнула ее по щеке, так, что она на ногах едва удержалась, схватившись за стену. Тотчас к Скеро подскочила Ашен и - как учили на трайне - попала носком ноги точно по голени, но Скеро, мастер трайна, тут же развернулась и швырнула Ашен на пол, а потом еще от души пнула ее ногой в бедро. Ивик уже пришла в себя и бросилась на Скеро с целью ударить в нос, но ее руку перехватили. Несколько девочек держали Скеро, а крупная, сильная Венни поймала Ивик.

— Кончайте, девки, вы что, сдурели?! - спросила Венни.

К счастью, занятий до обеда больше не было, было еще полчаса свободного времени. Ивик разыскала свободный кабинет - химической защиты - порыдать вволю. Ашен сидела рядом и похлопывала ее по плечу.

— Ну кончай, Ивик… ну ладно. Хочешь, скажем Меро? Ее тогда хоть под арест посадят.

— Меня тоже посадят, - Ивик шмыгнула носом, - и тебя. Мы тоже дрались.

Ашен вздохнула. Это было правдой. Если уж наказывали за драку - то всех участников. А прихлебалы Скеро, конечно, не забудут сообщить, как было дело. Еще и приукрасят. Да и синяк на голени у Скеро остался точно.

Ивик чувствовала, что дело здесь не только в сетране. Скеро давно и тихо ненавидела ее. Так же, собственно, как она и сама испытывала неприязнь к Скеро.

— Шендак, больно, - Ашен потерла бедро. Ивик посмотрела на нее виновато. Ашен еще больше досталось - а за что?

— Какая она сволочь, - с чувством сказала Ивик. Наконец-то можно было не скрывать своих чувств к Скеро. Вот она, ее подлинная сущность! Во всей красе.

— Да ладно, - вступила Дана, - она нормальная вообще-то, просто психанула… это все из-за этой игры…

— Она нормальная? - Ивик пристально посмотрела на Дану, да, не ожидала от нее такой подлянки. Дана, видно, почувствовала, что Ивик обиделась. Но на попятный не пошла.

— Ну нельзя ведь осуждать сразу. У нее просто темперамент такой. Не обращай внимания…

— Ничего себе темперамент! Это вот с ней нельзя идти в Медиану. Это она как раз думает только о себе! Какая она талантливая, сильная и умная! И демонстрирует себя…

Ивик будто прорвало - она наконец-то позволила себе высказать все, что думает о Скеро.

— Ну и что, ну талантливая - одно, а это - другое. Она на самом деле талантливая. Просто и у талантливых людей бывают плохие черты, - заметила Дана. Ивик взглянула на Ашен, ища у нее поддержки. Но та вздохнула.

— Ладно, девчонки, это неважно… не надо ругаться. Мы же все квиссаны, гэйны. Нельзя так. Нам еще воевать вместе. А мы…

Ивик предпочла бы услышать что-нибудь другое. Что Скеро сволочь, что подруги осуждают ее. Но что поделаешь? Других подруг у нее нет. Придется мириться с таким взглядом на Скеро. Это, конечно, тяжело, потому что тогда ей надо себя признать сволочью - раз Скеро права, и это "просто темперамент". А все эти пакости, которые она говорила - это что, тоже правда? И пощечина… Приятно, что хоть Ашен заступилась за нее. Этот удар - он не то, что был болезненным, это ерунда, по сравнению со всем пережитым, вообще пустяк. Ашен досталось больше, у нее на бедре расплылся синяк. Но внутренне Ивик была в диком шоке. Как нормальный человек может так поступить? Не дараец какой-нибудь, не негодяй. Нормальная девочка. Ивик не могла представить, как это можно - взять и просто так ударить человека от злости? На тренировке понятно. А вот просто так?

Почему они все этого не понимают? Ивик всхлипнула.

— Ладно, не реви, - Ашен протянула ей платок, - пошли на обед. Все забудется, не обращай внимания.

Скеро больше не трогала Ивик, но их отношения перешли, похоже, на новый уровень. Появилась открытая враждебность. Объяснились, что называется, думала Ивик. Она то и дело ловила на себе насмешливые взгляды - вслед за Скеро большая часть сена стала ее презирать. На уроке дарайского языка хет иль Берин отобрал у Нэша карикатуру на Ивик, которая ходила по рукам. Кто-то - скорее всего, сама Скеро, нарисовал Ивик в виде бочки с ручками и ножками-прутиками и текущими из глаз-дырок потоками слез. И подписал - Ива-цыпочка. Иль Берин попытался выяснить, кто автор карикатуры, это ему не удалось, и случай так и был спущен на тормозах.

Ивик даже не слишком переживала. Ее никогда не любили. В тоорсене она тоже была аутсайдером, ничего особенного. У нее есть Дана и Ашен, и этого достаточно. Да и не весь сен настроен против нее. Только прихлебалы Скеро - Рица, Намис, Тиша, из мальчишек - Нэш. Остальные - кто как.

По-настоящему Ивик не трогали. Один раз в тумбочку засунули мышь - но к мышам Ивик относилась очень даже неплохо. Вымазали только что постиранный воротничок, в результате чего Ивик схлопотала два часа ареста. Закрыли фильтр ее противогаза, так что после команды "надеть противогазы" Ивик начала задыхаться, махать руками, пока не догадалась быстро стащить маску под сдавленное хихиканье компании Скеро. Один раз Рица пыталась положить ей в койку под одеяло водяную бомбочку, но была застигнута Ашен. Произошла драка, в ходе которой бомбочка взорвалась, окатив их обеих и заодно койку Ивик. На шум прибежал дежурный по тренте третьекурсник и отправил обеих мокрых нарушительниц под арест на пять часов.

Прозвище "цыпочка" прочно приклеилось к ней. И то и дело Ивик показывали язык или крутили пальцем у виска, или еще как-нибудь дразнили, но Ивик это мало беспокоило. Она привыкла. Уже не обращала особого внимания. Да и не до того было - в отличие от тоорсена. Просто некогда думать обо всех этих отношениях.

На физподготовке продолжали играть в сетран, и каждой игры Ивик страшно боялась. Она даже решилась подойти к хете и попросить перевести ее в другую команду, но получила отказ. Ну да - в жизни тоже нельзя будет выбирать, с кем быть рядом. Ивик старалась держаться подальше от мячей, но иногда все же пропускала. А на третьей игре ей удалось неплохо отбить мяч, пасовать его Лену, и она с гордостью взглянула на Скеро - но та совершенно не отреагировала на ее достижение. Дело было уже вовсе не в мячах…

Ритэйн иль Ран рассеянно смотрел в окно. За окном все текло, таяло, плавилось - весна в этом году рано вступала в свои права. Он почти не вслушивался в скрипку за спиной. Дана играла совершенно. Ее не надо было поправлять. В свои тринадцать она была профессионалом. Ритэйн просто наслаждался чистым ровным звучанием инструмента.

Дана опустила смычок. Ритэйн обернулся.

— Знаешь, я бы выделил вторую часть, где стаккато. Я бы играл ее пианиссимо, может быть, попробуешь?

Дана подумала.

— Не знаю. Может, и правда, так интереснее будет.

— Но не сейчас, - Ритэйн взглянул на часы, - давай-ка закругляться. К следующему разу разберешь пятую сонату иль Вея?

— Хорошо.

Дана сложила инструмент и смычок, ноты. Попрощалась с учителем и вышла из каморки, где они обычно занимались. Все пело и звенело внутри. Дана любила погружаться - для этого не нужен инструмент, ни к чему, все и так звенит внутри, только прислушайся, только позволь себе раствориться в этих текущих звуках…

— Дана!

Она вздрогнула. Прямо перед ней стояла Рица. Темные глаза мрачно поблескивали из-под длинной прямой челки.

— Дан, у нас к тебе разговор есть, пошли, а?

Девочка вздохнула. Пора возвращаться к суровой действительности. Музыка кончилась. Эх, а до ужина еще два часа, правда, если честно, надо заканчивать сочинение на дарайском, но можно было бы и еще поиграть… Шендак с ним, с этим сочинением!

— А что такое? - спросила она, идя вслед за Рицей.

— Сейчас…

Они вошли в кабинет самоподготовки. Дана слегка вздрогнула - здесь сидели Скеро и вся ее компания - Намис, Нэш, Лен, Тиша… И больше не было никого.

— Садись, Дан, - радушно пригласила Скеро. Дана села. Ей стало не по себе. Она не чувствовала никакой неприязни, Скеро нравилась ей. Вообще жалко, что они с Ивик так не сошлись. Ивик, конечно, жалко. Но ведь и Скеро можно понять где-то!

Какая глупая размолвка все-таки. Хорошо было бы, если бы и она могла дружить со Скеро! С ней даже находиться рядом приятно, смотреть на нее. Такая она энергичная, красивая, живая…

— У меня к тебе разговор есть. Слушай, Дан… ты же нормальная девчонка. Какого шендака ты связалась с этой дурой?

— Ты про что? - удивленно спросила Дана, глядя на Скеро. Хотя уже понимала - про что.

— Да хватит с этой идиоткой ходить, а? Ну ладно, Ашен, она тоже чокнутая. Но ты-то нормальная. Ты не видишь, что ли, что она того? - Скеро покрутила пальцем у виска.

— Ничего она не того, - ответила Дана, - что ты к ней привязалась вообще?

— Я хочу, чтобы ее не было в нашем сене, поняла? Мы из-за нее все погибнем. На фига это нужно?

— Ну и глупости ты говоришь, - Дана покачала головой, - Ивик нормальная девчонка.

Скеро молча смотрела на нее. Потом покачала головой.

— А зря. Зря ты так.

— Ничего не погибнем. Если ее взяли в квенсен, наверное, она умеет что-то? И в Медиане же она нормально работает. Не хуже других.

— Да она просто истеричка и дура, - заявила Скеро.

— Ничего она не дура. А вы… вы все ведете себя как маленькие детки. Вам в марсен надо, на горшках сидеть, - выпалила Дана, - и оставьте ее в покое!

Она решительно пошла к выходу, закинув за плечо футляр со скрипкой. У двери обернулась и замерла. Лицо Скеро было перекошено.

— Ну и иди, - звенящим голосом сказала она, - целуйся со своей Цыпочкой!

Дане вдруг стало жалко Скеро. Она вздохнула, посмотрела на нее. Подумала, что объяснить все равно ничего не получится - и вышла из кабинета.

Она, конечно же, не пошла писать сочинение. Можно будет завтра еще докорябать. Сдавать только после обеда, так что ничего.

Даже в спальню Дана не стала заходить, отправилась прямо на третий этаж тренты и, оглядевшись, полезла по железной лесенке на чердак, придерживая скрипку одной рукой. Головой подняла тяжелую крышку.

Чердак уже оказался занят, но не то, чтобы это расстроило Дану. На досках сидели подруги. Они втроем привыкли сюда лазать, будто оккупировали чердак, странно, неужели больше никому это в голову не приходит?

Или другие прячутся в других местах? В квенсене с десяток зданий, одних только чердаков полно.

Ашен сидела на досках с мрачным видом, по лицу размазаны дорожки слез. Ивик, похоже, утешала ее.

— Привет, девки! А что случилось? - Дана подошла к подругам, села рядом. Ашен глубоко вздохнула.

— Да родителей ее на Пасху не будет дома, - объяснила Ивик.

— Они на Триме сейчас, и не могут, - прошептала Ашен. Глаза полны страдания. Ивик погладила подругу по плечу. Честно говоря, она не понимала, что в этом такого уж ужасного. Она бы порадовалась, если бы мама куда-нибудь уехала и не писала ей два раза в неделю послания с ценными советами и вопросами. С Тримы родители даже и не писали Ашен, а в Дейтросе появлялись редко, так что и письма-то она редко получала. Но Ивик такое положение дел бы только порадовало.

Однако, Ашен в самом деле сильно переживала, ей невозможно было не сочувствовать.

— Придется в школе торчать все каникулы, - Ашен чуть улыбнулась сквозь слезы.

— Вместе будем, - вздохнула Дана. Ивик вдруг почувствовала острую зависть к подругам. Она представила дом… соседей. Двор, в котором невыносимо скучно - вот так и перестают гулять во дворе, потому что там одни малыши, с которыми уже неинтересно, а Диссе ее совсем не понимает теперь, у Диссе другая жизнь. Прежние забавы надоели, она выросла из них, как из детских платьиц. И дома - это постоянное ощущение себя объектом воспитания, беспомощным младенцем, которому не доверяют, с которым говорят лишь свысока… В квенсене, несмотря ни на что, она чувствовала себя совершенно иначе. И какое счастье было бы пожить в квенсене - но без тяжелых тренировок и учебы, и между прочим, без Скеро и ее компании!

— Слушайте, - сказала Ивик, - а давайте я тоже останусь, а? Втроем веселее.

Подруги уставились на нее.

— Да ты что, Ивик, - пораженно сказала Ашен, - не надо! Мы же с Даной будем, я не одна. Спасибо, конечно… Но как же твоя мама?

Ивик махнула рукой.

— А что мама?

Она замолчала. Объяснить Ашен, что она вовсе не так уж стремится увидеть маму - было невозможно. Наверное, подумала Ивик в очередной раз, я страшный моральный урод. Ашен вон как любит родителей, а я… Для Ашен мама и папа - это все, весь мир, все остальное даже в сравнение с этим не идет. И она не может представить, что есть такие уродки…

Может, конечно, Ашен переживает, что родители могут погибнуть, ведь они на Триме работают. Как агенты. И действительно, это очень опасно. Но Ивик знала, что дело не в этом.

Впрочем, ее родители никогда и не подвергались опасности.

— Да я лучше с вами тут останусь, - сказала Ивик.

Она долго готовилась к тому, чтобы написать маме - Ивик была уверена, что мама будет возражать и возмущаться, и готовилась к долгому спору, и даже подозревала, что в конце концов, может, придется и уступить.

Но от мамы пришел вполне спокойный ответ. Она, правда, уговаривала дочь приехать на каникулы, но в целом писала "делай, как хочешь". Начала смиряться с тем, что Ивик становится взрослой?

Диссе больше расстроилась, от нее сразу же пришел ответ, который вызвал у Ивик тяжелые угрызения совести - бросила старую подругу.

Но слишком уж хотелось пожить в квенсене спокойно.

К Пасхе весна разыгралась окончательно. Как это, оказывается, здорово, думала Ивик, весна в северных широтах. Когда несколько месяцев земля лежит, скованная снегом и льдом, и уже смертельно надоел этот снег и холод, и потом как взрыв - сброшены ледяные цепи, бегут ручьи, потоки, как во время сезона дождей, только небо - ослепительно-синее, без облачка, и земля проталин дышит освобожденно, и пробиваются желтые нежные первые цветы. На родине Ивик в это время леса и сады покрывались ярким, крупным, обильным цветением, здесь же - только блеклые снежники, но они казались красивее магнолий и рододендронов, они были первыми, на них специально ходили смотреть.

Квиссаны разъехались на две недели. Осталась часть старших - для охраны и некоторых хозяйственных работ. Дэйм тоже оставался в квенсене. А младшекурсники разъехались все, и трое девчонок остались в спальне в полном одиночестве.

Это действительно было здорово. Длинная всенощная на Пасху, где и народу-то было немного. Никаких занятий, вообще ничего делать не надо было, разве что мыть спальню иногда. Брать книжки из библиотеки и читать, бродить по окрестностям, по лесам, еще Ашен много рисовала, а Дана играла на скрипке. Ивик же часто бренчала на клори, и начала сочинять стихи про весну.

Вставай, вглядись и слушай!

Рассеян мрак ночной.

Встает большое утро

Над светлою землей.

Вперед лучи помчались,

Пронзив голубизну,

И птицы раскричались,

Приветствуя весну…

На хозяйственном дворе квенсена содержались лошади - десятка два. Дорога до Ланса была грунтовой и не всегда проходимой для машин, даже бронированных внедорожников, поэтому нередко лошади использовались как транспорт. Сейчас дорога была неплохой, и лошади бездельничали, поэтому квиссанам - а многие любители помогали на конюшне - разрешали иной раз прокатиться верхом. Дэйм частенько проводил время на конюшне, и Ашен напросилась как-то покататься. Ивик впервые в жизни села на коня. Дана и Ашен, оказывается, уже имели опыт в этом занятии. Катались вчетвером с Дэймом по лесным тропинкам, там, где дорога была пошире, переходили на рысь. Ивик досталась невысокая кряжистая гнедая кобыла по кличке Зорька. Она вечно отставала от других, не любила бегать рысью, зато была спокойной, а вот Дана как-то слетела со своей взбрыкнувшей породистой Лори, тонконогой и вороной. Дэйм в одно мгновение - Ивик поразилась, как быстро может реагировать человек - оказался на земле и подхватил Дану на руки, будто малыша.

Дэйм для своих 15 лет был высоким и крепким, одним из самых высоких на своем курсе. А Дана - наоборот, хрупкой малышкой. Но все ж-таки удивительно, как легко держал ее Дэйм, так держат младенца, будто совсем не чувствуя тяжести.

— Ты как? - спросил он хриплым баском.

— Да нормально, - Дана улыбнулась, - ты что? Я даже не ушиблась почти.

Дэйм вдруг покраснел. Поставил девочку на ноги.

— Точно ничего не сломала? - спросил он. Дана подпрыгнула на месте, засмеялась.

— Не-а, все цело, вот досада-то!

И схватилась за луку седла, закинула ногу в стремя.

— Извини, я испугался, - Дэйм вскочил в седло, - поехали дальше.

Вечерний свет ложился на пол косыми квадратами. Ивик всегда любила этот час, когда солнце смотрит на землю от самого горизонта, не бьет беспощадным светом, а мягко льется, высвечивая четкие линии зданий, деревьев, лиц. А потом свет краснеет, синеет и исчезает потихоньку.

Дана убрала скрипку в футляр, потрясла кистями рук.

— Ух, даже устала… Ивик, а ты сыграй что-нибудь, а?

— Да я ведь играть толком не умею, не то, что ты…

— А ты спой, ты так поешь хорошо.

Ивик стала перебирать струны. Запела известную квиссанскую песню - кто ее написал и когда, никому неведомо. И правда, петь у нее получалось хорошо, и голос стал будто посильнее, чем раньше.

Светят луны на небе,

Спят квиссаны в ночи.

На окошке не гаснет

Огонечек свечи.

И с подругою милой

Друг сидит у окна,

И теплом их укрыла

Той ночи тишина.

Ашен и Дана подхватили припев на два голоса.

Любовь моя! Пока мы вдвоем,

Нет боли и смерти нет.

Хранить меня будет в бою, под огнем,

Глаз твоих ласковый свет.

Ивик пела дальше, как дарайцы прорвались сквозь посты, напали на квенсен, и вот бой, и дарайцев перебили, а подруга, смертельно раненная, умирает на руках любимого. Это была одна из тех песен, которые не пели на гражданке, они не уходили дальше того квенсена или боевой части, где были сочинены, или же распространялись только среди гэйнов, и лишь среди них имели какую-то ценность. Но для девочек песня была и живой, и пронзительной. У Ашен на глазах даже слезы выступили.

Ивик замолчала. Ашен тяжело вздохнула и сказала.

— Хорошая песня. А говорят, ее Верс запретил к распространению. Ну или не рекомендовал.

— Почему? - изумилась Ивик, - что тут такого особенного?

— Это… пессимизм, вот, - объяснила Ашен, - пораженческие настроения. Мы должны петь только про то, как мы всех врагов победим, всех перебьем и вообще все классно…

Ивик фыркнула.

— Но в жизни же не так… и что тут плохого, одно дело песня, а другое…

— Ненавижу этих свиней из Верса, - вдруг сказала Дана, отрывисто и глухо. Подруги посмотрели на нее, сразу забыв о предмете разговора.

— Почему? В принципе, Верс-то нужен, - сказала Ашен.

— Ничего он не нужен, - буркнула Дана, - они сами… всем только жизнь портят.

— Ничего подобного! - возразила Ашен, - ты просто не знаешь. Мне родители кое-что рассказывали. Например, вот у мамы был случай, она еще была молодая. Она работала на Триме, и ее партнер взял и переметнулся к дарайцам. Не потому, что попал в плен и, например, не выдержал. Просто взял и перешел на их сторону, и выдал маму и еще одну девушку, с которой они работали. И ту девушку дарайцы сразу застрелили, и мама едва спаслась. И потом, конечно, этого парня наши поймали, из Верса, и его расстреляли, как предателя. А ты считаешь, что его отпустить надо было, после того, что он сделал?

Дана вся покраснела и казалось, готова была заплакать.

— Ну ладно, может быть. Но это бывает редко, такое. А в основном они дурью маются какой-то. Ереси видите ли ищут.

— Это разные отделы, - сказала Ашен, - этим вообще разные люди в Версе занимаются. Но Верс нужен, Дана, ты не права. Во всех государствах есть такие учреждения, вроде госбезопасности.

Ереси, подумала Ивик. Вдруг ее кольнуло что-то. Она что-то такое слышала. Ивик тронула Дану за руку.

— Слушай, ты это… если не хочешь, не говори… но я хотела тебя спросить давно уже, отчего твои родители умерли? Извини, если что, - поспешно сказала она.

— Да ничего, - ответила Дана, - чего мне скрывать? Мама умерла, когда я была маленькая, я ее почти не помню. Говорят, что эпидемия была, тогда дарайцы бактериологическое оружие применили. А отца моего расстреляли в Версе, - сухо и коротко сказала она.

Ашен заметно вздрогнула. Девочки смотрели на Дану расширенными глазами.

— Он не был предателем, - добавила Дана. Отвела взгляд, глаза ее подозрительно заблестели.

Ашен села рядом с ней, обняла за плечи.

— Ой, Дан, я не знала… ну ты это… понимаешь, бывают ведь ошибки. Кто-то там ошибся, и… это, конечно, ужасно!

Дану словно прорвало, теперь ей, видно, хотелось рассказывать.

— Мой отец был хойта. Конечно, странно, ведь хойта все целибатники, но отец раньше был гэйном, а потом вот, когда мне было уже пять лет, он почувствовал призвание. А мамы уже не было. Его взяли в семинарию. И он уже на третьем курсе там стал разрабатывать теорию, я это не очень понимаю, ну там что-то богословское. А кто-то написал про него в Верс, что это ересь. И его забрали и стали требовать, чтобы он отказался от своих взглядов и вообще… а он не отказывался. И тогда его… тогда, - Дана замолчала наконец и заплакала. Стала размазывать слезы по лицу. Ашен протянула ей платок.

— Солнышко, это ужасно, ужасно! - повторяла она. Ивик не знала, что сказать. Рассказ Даны очень взволновал ее, до такой степени взволновал, что внутри что-то медленно переворачивалось и кипело. И мир вокруг стремительно менялся.

— Ты, наверное, теперь меня домой и не пригласишь, - всхлипнула Дана, - у тебя такие родители…

— Ну и что? - удивилась Ашен, - они что, дураки, что ли? Я уверена, что они нормально отнесутся. Мало ли что бывает! Даже если бы твой отец был в чем-то виноват, ты-то здесь при чем? Нет, я не говорю, конечно, что он виноват, - поправилась она, - просто это ошибка! Ну может же такое быть! Какая-нибудь сволочь в Версе работает… знаешь же, везде есть гады.

— Да, только ошибку эту уже не исправить, - тихо сказала Дана, - папы уже нет.

Со временем это забылось. Начались учебные будни, и стало вообще не до размышлений, не до переживаний каких-то. Ивик знала, что не забудет ничего. Но это все потом, потом, а сейчас важно было как-то удержаться, выдержать неимоверную тяжесть, не набрать "хвостов", справиться с учебной нагрузкой.

Им впервые выдали шлинги. Подростковые, с небольшими рукоятками, удобно ложащимися в руку. Собственно, шлинг в нерабочем состоянии и представлял собой одну рукоятку с черным отверстием на одном конце и с ремешком, укрепленным на другом. Ремешок закреплялся на запястье или на поясе. Со шлингом работали в Медиане. Особым поворотом можно было сделать так, что из шлинга вырывалась огненная петля, вроде энергетического лассо, и ее можно набросить на человека, и с помощью этой петли вывести из физического тела облачное. В Медиане это сделать гораздо проще, да шлинг там в основном и применяется. Это было штучное, дорогое оружие, производили его только кустарным способом, каждый шлинг отдельно, это делали мастера оружия из аслен, и для этого нужно было специальное и редкое дарование. Более редкое, чем дарование гэйна.

Поэтому шлинги выдавали только для занятий пока, и берегли как зеницу ока.

Занимались вместе с одним из сенов третьего курса. Для таких занятий нужен был старший партнер, Меро не могла делать все в одиночку. Третьекурсник создавал "фантом" - фигуру вроде человеческой, сначала неподвижную, потом и движущуюся. Первокурсники учились безошибочно набрасывать шлинги и вытягивать облачко - хотя в фантомах облачка не было, но принцип тот же.

На одном из занятий Меро объявила:

— Сегодня будем тренироваться на людях. Друг на друге. Разбивайтесь на пары и приступайте.

Ивик уже несколько занятий работала со старшей девочкой, пятнадцатилетней, как все третьекурсники, Мартой иль Касс. Марта безотчетно нравилась ей - крупная, сильная девчонка, с темно-русыми волнистыми волосами, глазами большими и коричневыми, как лесные орехи. Они отошли в сторонку.

— Так. Стой крепко, не ори и не падай, - сказала Марта, - будет больно.

Она сделала неуловимое движение рукой со шлингом. Огненные петли взлетели в воздух, в следующую секунду Ивик поняла, что "больно" - это совершенно неподходящее слово. Какое там - орать! У нее перехватило дыхание и сразу же брызнули слезы. Огненные петли охватили плечи, грудную клетку, живот тремя витками, тут же безжалостно вонзились в тело и стали резать сквозь кожу, мясо, кости, внутренности, проходя прямо сквозь живую ткань. Ивик ничего не соображала, не видела, превратившись в одну только боль, режущую, невыносимую, и вдруг все прекратилось, только ноги уже не держали, Ивик повалилась на землю, словно куль картошки. И лежа уже на твердой почве Медианы, чувствуя удивительную расслабленность, невозможность пошевелить ни одной мышцей, даже палец сдвинуть - она испытала невыразимое счастье оттого, что боль кончилась.

Над ней трепетал контурный слепок с ее собственного тела, молочно-белое облачко, словно пародия на человека - руки, ноги, голова, три петли шлинга, оторванные уже от рукоятки, огненными обручами сжимали облачко, так что оно неподвижно висело в воздухе.

— Ну как? - Марта наклонилась над ней. Ивик с трудом шевельнула губами.

— Двигаться… не могу…

— Это нормально, шок отделения. Вы же учили. После отделения облачка наступает частичный вялый паралич на несколько часов. После этого ты и пальцем двинуть не сможешь, и дорши могут взять тебя тепленькой, без всякого труда. Так что береги свое облачко.

Марта повернулась, сняла с облачного тела петли. Слепок нелепо дернулся в воздухе и рванулся к неподвижно распростертой хозяйке. Миг - Ивик снова почувствовала, что тело слушается ее. Поднялась на ноги.

— Теперь ты, - велела Марта. Она расставила ноги чуть пошире, словно укрепляясь на земле, - давай, работай!

Ивик подняла руку со шлингом. Марта так спокойна… А ведь она знает, что сейчас будет! Ивик вдруг затошнило от воспоминания. Закружилась голова.

— Ну давай! - бодро поторопила Марта. Надо ведь, беспомощно подумала Ивик. Я должна. Иначе никак. Она неловко взмахнула шлингом.

Со второй попытки петли охватили тело Марты.

— Рви!

Ивик почувствовала, что рука слабеет. Не смогу, подумала она.

— Ну что стоишь?!

Ивик рванула шлинг. Ей показалось, что она слышит хруст и треск разрываемых тканей, в глазах потемнело, и потом она как-то увидела лицо Марты, искаженное болью, покрасневшее, и рука ее ослабла.

— Шендак! - заорала Марта наконец, - рви, говорят!

Ивик всхлипнула и снова потянула шлинг. Надо было тянуть сильно, быстро, чтобы петля уже скорее проскользила сквозь ткани, но сил - сил никаких не было. Стиснув зубы, упершись в землю ногами, она тянула шлинг, но это было - отчего-то - невыносимо трудно, просто невыносимо, Ивик казалось, что это через ее тело продирается огненный нож, что это ее рвет на куски, и будто снова паралич ее сковал - она никак не могла рвануть… как в страшном сне, когда бежишь, перебираешь ногами, и не можешь сдвинуться ни на сантиметр. Ивик слабо вскрикнула и выпустила шлинг.

Марта лежала на земле ничком, и на секунду Ивик подумала даже, что ей удалось выделить облачное тело. Но нет - облачка в воздухе не было. Марта подняла голову. Вскочила на ноги - Ивик лишь бросила взгляд на нее и отвела глаза, мечтая провалиться сквозь серую почву Медианы куда-нибудь еще поглубже…

Неподалеку трепетало в воздухе чье-то облачко, скованное блестящими петлями, Рица гордо стояла рядом со шлингом. И дальше - еще облачка. У всех получается… только у нее - нет. Я не могу, подумала Ивик. Слезы текли по щекам. Я никогда не смогу. Она виновато смотрела на третьекурсницу. Марта все еще тяжело дышала, лицо ее покраснело и покрылось крупными каплями пота. Больно, подумала Ивик… бедная, как это больно… как я могла! Мне ее так жалко, и я делаю хуже, еще хуже, если бы я могла сильно рвануть - было бы не так страшно.

— Я не могу, - выдавила она из себя. Щеки горели. Она чувствовала себя как Иуда после предательства в Гефсиманском саду. Хуже ее просто нет. И правильно, что ее теперь выгонят, наверное, из школы… ну не способна она. Мама была права. Ивик просто взялась не за свое дело, это для нее сложно, вообще невозможно.

Марта выпрямилась.

— Давай еще, - сказала она хрипло, - только быстро.

Ивик вздрогнула.

Она была уверена, что сейчас Марта пойдет сообщать Меро о неудаче. А что, разве возможна вторая попытка? То есть уже третья…

Марта смотрела на нее в упор. Ждала.

Надо быстро, соображала Ивик. Очень быстро и сильно. Вся беда в том, что я сама начинаю чувствовать боль, и от этого рука ослабевает. Это эмпатия, вспомнилось к чему-то. Да, кто-то ей говорил, что у нее сильная эмпатия. Но она мешает, очень мешает. Из-за того, что ей так жалко Марту, что самой больно внутри - у нее ничего и не выходит. Надо отвлечься. Отключиться, совсем.

Она же даже не говорит ничего… даже не просит тянуть резко. Она просто ждет. Боли.

Ивик метнула шлинг. Зажмурилась и рванула изо всех сил. Будто ржавый гвоздь из доски, что-то вылетело там, на другом конце, Ивик покачнулась, удержалась на ногах. Открыла глаза. Облачко Марты покачивалось перед ней в воздухе, охваченное тремя огненными петлями. Ивик подошла - руки ее дрожали. Направила струю из шлинга, растворяя петли. Облачко качнулось в воздухе и упало вниз, словно вдруг обретя вес, метнулось к неподвижному телу хозяйки.

Марта медленно поднялась на ноги.

— Очень больно было? - голос Ивик дрогнул. Марта дернула плечом.

— Нормально. Ниче, потом лучше будет получаться.

От костра доносились разговоры, редкие взрывы смеха. Струнные переборы. Иногда начинали что-то петь. Ивик натянула спальник на голову.

Хотелось бы сейчас, конечно, посидеть там, у костра. Тем более, там Марта. Ивик очень хотелось быть рядом с Мартой. И Марта сейчас играла на клори. В первый день ее сен шел рядом с сеном иль Кон, и Марта попросила кого-нибудь понести ее клори. Ивик мгновенно вылетела вперед и приняла инструмент. И целых полдня она несла его! Инструмент Марты! Марта и играет лучше всех. И вообще…

Это же Марта!

И сейчас можно посидеть рядом с ней, преданно глядя ей в глаза, и слушать, как Марта поет негромким, низковатым голосом.

Как-то в пути, темнотою измучен,

Песенке, песенке был я научен,

Песенке в несколько строк…

Только сил никаких нет.

И ноги болят. Нет, не встать, подумала Ивик обреченно. Дана вот тоже совсем уже никакая была под конец. У нее даже Лен забрал рюкзак и надел его себе спереди. Ивик, по крайней мере, сама свой рюкзак дотащила. И палатку помогала ставить. Но теперь Дана все-таки нашла в себе силы и сидит там, у костра, а Ивик…

Ступни все еще болели, наверное, там шендак сплошной, мозоли страшные, но сделать с ними что-нибудь Ивик сейчас не могла. Это же надо встать. Искать пластырь, возиться. Нет. Ивик поплотнее завернулась в спальник. На мгновение ее вдруг захлестнуло отчаяние при мысли, что это ведь только второй день. Только второй! И еще двенадцать дней вот так мучиться. Обязательный летний марш-бросок всего квенсена - за вычетом дежурных, конечно, которые оставались для охраны. Ивик очередной раз с мысленным проклятием вспомнила тот день, когда поехала к хессу педсовета, когда ее определили в гэйны, выругала себя за то, что не сбежала, хотя давно уже пора было это сделать, осознала, что ей уже плевать на косые взгляды, и что таких мучений ничто не стоит, поняла, что так мучиться всю жизнь невозможно, и наконец, заснула…

Как ни странно, легче стало на второй неделе. Вроде бы и проходили все так же по 30 километров ежедневно, со всей выкладкой, с тяжелыми мешками и "Клоссами" - без боеприпасов, исключительно для веса. А парни тащили еще и палатки. А трое, которые постоянно сменялись - алое с крестом знамя Дейтроса, алое с золотой звездой - квенсена и хоругвь с изображением святой Кейты, покровительницы сена иль Кон. И вставали в пять утра, и шли почти весь день с короткими перерывами. И все равно как-то легче стало…

Ноги стали меньше болеть. Точнее, боль перестала быть острой. Ивик просто привыкла к ней. К тому, что ноги, ступни и щиколотки - это что-то отдельное от нее самой, далекое, малоинтересное. И боль в плечах стала привычной. Иногда, когда весь сен вдруг запевал что-нибудь знакомое, идти было даже легко. Идти, орать песню, размахивать руками, глядя в эмалево-голубое небо. Когда завязывался интересный разговор с девчонками. Тягуны все еще были невыносимо трудны, но зато потом, когда подъем заканчивался, спускаться было легко и приятно, и вниз убегали поля и рощи, покрытые ярко-зеленым, нежным ковром травы и листьев, еще не запылившимся, весенним, сочным. И когда на привале можно было сбросить мешок и автомат с плеч, Ивик казалось, что она вот прямо сейчас взлетит…

Скеро и неприятные личности из ее свиты были где-то далеко. Они не касались Ивик. Хотя вроде бы и шли рядом - но поодаль. Она шла, разговаривая с Даной и Ашен, и временами с Венни, Келл или Айшей. Или с кем-нибудь из других сенов. В один из дней сен Дэйма, иль Райен, шел в строю позади их сена, и почти весь этот день Дэйм шел рядом с ними, и тащил мешок Даны, потому что Дане было уж очень тяжело, и с ним было здорово и легко. Ивик чувствовала, что Дэйм как будто не только брат Ашен, но их общий брат. А в другие дни ей вполне хватало девчонок из своего сена.

Вечерами она теперь тоже сидела у общего костра. Костров, собственно, было много, вся широкая ложбина заполнена огнями, темными палатками, гомоном ребят, музыкой. Дана играла на скрипке, глядя в огонь черными, огромными, как ночное небо, глазами. Квиссаны замирали от этой музыки - все они умели чувствовать, все могли оценить это звездное чудо. Потом снова дребезжали разбитые струны клори, и квиссаны пели по очереди или хором - будто не напелись в дороге, за день.

Сомкнулись полярные льды,

Белое пламя.

Лучи незнакомой звезды

Сияют над нами…

Больше всех пела Скеро, но это не мешало Ивик, не раздражало. Тем более, что пела Скеро хоть и не очень хорошо, зато прекрасные песни. Ее было интересно слушать. Ее слушали так же, как Дану, затаив дыхание. Еще хорошим клористом был Марро, голос у него был низкий, будто взрослый уже, а играл он виртуозно, по-настоящему, выводил мелодию. Его тоже любили слушать. Играли и другие. Больше половины квиссанов умели играть и учились играть на клори.

Ивик иногда уходила, чтобы разыскать Марту. Марта, конечно, не снизойдет до дружбы с какой-то там первокурсницей, Ивик это понимала. Но Марта была совершенством. Такая сильная, но в то же время добрая, не то, что Скеро. И не воображает из себя, и не лезет всегда в центр внимания. Ивик закрывала глаза ночью, забравшись в спальник, и представляла, как во время тренировки на них нападают дарайцы, и вот бой, и Марта ранена, а она закрывает Марту собой и сражается с дарайцами, а потом вытаскивает ее на Твердь, перевязывает ей рану… или наоборот, это даже еще лучше. Она, Ивик, закрывает Марту собой, и ее ранят, а Марта потом тащит ее на руках и перевязывает рану индивидуальным пакетом и говорит "потерпи". Воображать все это было необыкновенно приятно. Приятно представлять, как руки Марты прикасаются к тебе, стаскивают тельник, перевязывают… боль, правда, Ивик как-то выносила за скобки. Ее все равно не представишь толком.

Ей просто хотелось посидеть рядом с Мартой, посмотреть на нее - Марта была совершенством. Даже невозможно представить, что бывают такие красивые люди. Ивик ничего не говорила девчонкам, да и что тут скажешь… лишь изредка она позволяла себе вздохнуть "Марта иль Касс… бывают же такие классные гэйны!" - остальные ее чувств не разделяли, но хоть не возражали, и можно было изредка эти чувства выразить - и на том спасибо. А вечером - вечером все равно никто не заметит, что она отошла от костра. И Ивик разыскивала сен иль Касс и сидела рядом с третьекурсниками, никто не обращал на нее внимания, но это было и хорошо. Третьекурсники - они другие какие-то, думала Ивик. Совершенно другие. Взрослые. И еще - они были похожи друг на друга, и будто одна семья. У нас все не так, думала она. Мы - каждый сам по себе. Группками. Мы с Ашен и Даной. Скеро с поклонниками. Среди мальчишек свои группы, да мы с ними почти и не общаемся. А эти - эти сидят вокруг костра тесно, смотрят друг другу в глаза, и все разговаривают громко, и все смеются. Родные братья и сестры. Никто не отходит в сторону, и все они будто принадлежат единому целому, Ивик казалось, будто еще один костер горит вокруг, пылающий, светлый, и отблики - на лице каждого иль Касс, и все они будто объединены общей тайной, скованы общей цепью.

И Марта среди них - такая же, как все, только самая красивая, самая сильная… необыкновенная.

Почему у нас не так, подумала Ивик. Внезапно взгляд Марты упал на нее.

— Эй, Ивик! А ну иди сюда!

Она меня помнит! Она помнит мое имя! Ивик скользнула ближе к костру.

— Ивик, а сыграй-ка ты! - Марта сунула ей клори, - ребята, слушайте, она может!

Ивик онемела от волнения. Села напротив Марты.

— Помнишь, ты пела - что-то про сестру? Вот эту сыграй.

Ивик сглотнула. Это была ее собственная песня! Неужели правда Марте - Марте! - понравилось! Ивик вдруг показалось, что нет ни костра, ни квиссанов, ничего этого нет, а вокруг весело кружатся звезды в хороводе, и она - где-то в небесных сферах. Пальцы ее легко пробежали по струнам.

Голос сначала дрогнул предательски. Ивик на мгновение снова осознала, что сидит в центре сена, и что все смотрят на нее. Это было невыносимо. Но Марта рядом! Она не может подвести, не может спеть плохо! Голос Ивик зазвенел и вонзился в высоту, как сверкающая игла, и на мгновение она еще подумала с гордостью, что так Скеро не сможет петь никогда.

Твои глаза - как океан,

Как бесконечность.

Твоя улыбка, мой обман.

Твоя беспечность.

Твоя прозрачность - свет свечи

Во тьме предвечной.

И я молюсь, склонясь в ночи

Пред этой свечкой…

Ивик вдруг поняла, о ком это сочиняла. А ей думалось - о Дане, может быть. Дана, она такая - хрупкая и прозрачная, иногда Ивик ощущала, как сильно любит ее. Или вообще просто о коме-то воображаемом. Даже скорее так. Но сейчас - сейчас она пела совсем о другом человеке.

Иди за мной, моя сестра,

Зовут, ты слышишь?

Ты видишь - небо, нам пора,

Огонь все ближе!

Вот он сверкает, золотой,

Над миром спящих,

Вот ты - за огненной чертой,

Все дальше, дальше…

Ивик задохнулась. Неужели можно вот так прямо, глядя в лицо, в черные, прекрасные глаза под волнистой челкой, спеть вот это?

А мне твой облик на земле -

Как в небе просинь.

И я рисую на стекле

Твой легкий профиль…

Ей говорили "здорово", хлопали по плечу, налили чаю в колпачок, у нее забрали клори, и кто-то там уже пел частушки. Марта не смотрела на нее, хохотала и что-то говорила громко. Ивик осторожно выбралась из круга - она не хотела сейчас быть среди людей. Она легла на спину, земля была холодна, но это ничего - звезды отразились в глазах Ивик, и она медленно, неторопливо плыла среди звезд, не выходя в Медиану, и небо с землей были равны и едины.

— Пойди сюда… Ивик?

Она подошла. Чен сидел на земле, скорчившись и обняв руками правую голень. Меро наклонилась над ним, щупала ногу.

— Надо дойти, - сказала она, - на привале тебя заберут, но отсюда никак. Сможешь дойти?

— Смогу, - пробормотал Чен, - наверное.

— Ивик, ты останешься с ним, - сказала Меро, - сделаешь повязку на голеностопный сустав. Это сильное растяжение, но идти он сможет. Медленно. Ты отвечаешь за него.

— Есть, - сказала Ивик бодро. Медленно? Ну и отлично. Не придется напрягаться, чтобы успеть за всеми. Отдохнуть можно заодно. Она даже подозревала, что Меро специально выбрала ее, чтобы она еще и отдохнула.

— Отсюда еще восемь километров, все время держитесь большой дороги. Да, пакет свой не трать, держи, - Меро вынула из сумки индивидуальный пакет, протянула Ивик.

Девочка присела на землю. Стянула носок с ноги Чена. Ступня была грязная, лодыжка слегка опухла. А не вывих ли? - подумала она. Меро виднее, впрочем. Ивик содрала обертку с пакета и начала бинтовать. Чен морщился, но молчал.

— Как ты умудрился-то? - спросила она.

— В яму ступил ногой, - буркнул мальчик. Ивик сочувственно кивнула. Чен был вроде нее самой - слабый, неловкий. Удивительно, что с ней до сих пор ничего серьезного не случилось. Ну на Полосе она падала, набивала синяки, но ничего такого, что бы ее вывело из строя.

Ивик наложила толстую восьмиобразную повязку, закрепила конец бинта. Полюбовалась, как у нее получилось - аккуратно и плотненько. Снова натянула на эту повязку носок и ботинок, только зашнуровала не туго.

Где-то далеко впереди первые отряды уже выходили на дорогу.

— Пойдем и мы потихоньку, - сказала Ивик. Уцепившись за нее, Чен поднялся.

— Ну как, можешь ковылять? Держись за меня.

— Я сам пойду, - хмуро отказался он. Заковылял, чуть прихрамывая, рядом с Ивик.

Вскоре их обогнали все. Первыми шли самые старшие, выпускники, затем сразу первый курс, второй, и замыкал все это дело третий. Ивик с Ченом шли по обочине, дорога здесь была накатанная, для грузовиков, а отряды шли мимо, и это было забавно. То гремела удалая песня - у старших мальчишки забивали все своими басами, у младших квиссанов голоса были одинаковые, звонко-детские. То кто-нибудь читал молитвы по четкам, и отряд бормотал продолжение. Кто-то громко хохотал, кто-то шел молча.

Наконец они остались одни на дороге. Идти казалось Ивик на удивление легко - наверное, потому, что не надо было спешить. Мешок и автомат, конечно, давили, но она к этому уже привыкла. У Чена весь груз забрали. Ивик начала замечать лес вокруг, природу - в строю не очень-то по сторонам смотришь, не до того, тяжело просто. А сейчас они будто погулять вышли.

Лес здесь совсем не такой, как дома. Дома - пышный, ярко-ядовитый, с широкими листьями, острыми запахами, свисающими лианами, непролазно-густой. Здесь суровый и бедный - вверху темные острые верхушки елей, внизу мох камуфляжных оттенков, серые камни, бледная листва. Хорошо здесь было, только страшновато немного. Ивик нащупала Дефф в кобуре - он-то заряжен, если что. Если, например, медведи. Здесь есть медведи, и не так, чтобы мало. К большой колонне они не подойдут, а на двоих могут и напасть.

Медведи-то ладно, это не пугало Ивик. Подумаешь. Есть же оружие. Но Медиана везде, и хотя здесь вроде бы и нет постоянных Врат, но кто знает, откуда дарайцы внезапно появятся. Маловероятно, конечно. Даже очень.

— Чен, а тебе хоть Дефф оставили?

— Конечно, - мальчик похлопал по своей кобуре на ремне. Ивик кивнула.

— Я так, на всякий случай. Чен, слушай, а ты ведь тоже из северных мест родом?

— Да, я недалеко отсюда вырос. В Шире.

— Мне так непривычно здесь, - призналась Ивик, - у нас все по-другому дома. Цветы яркие, листья широкие…небо синее.

— У нас все похоже, - сказал Чен, - но я был на море, знаю, как там. Я бы хотел на юге пожить.

— Я тоже ездила на море, с родителями, - сказала Ивик, - на курорт. Ты тоже с родителями?

— Не. Я когда маленький был, ездил. В оздоровительный лагерь.

— Ты болел?

— Да не то, чтобы… - Чен смутился, - я просто часто болел. Простывал. И у меня была астма. До того лагеря, а потом все прошло.

— Я тоже в детстве болела часто, - сказала Ивик, - а как это прошло? Что ты там делал?

— Там… знаешь, нас туда привезли, мы там все были такие… хлюпики. Жили в палатках. Мне было пять лет, когда первый раз. Утром нас выгоняют рано, а холодно так. В одних трусах. И в воду сразу. А вода холодная, это весной было. Ледяная вода. Искупались, потом по берегу бегом километр. В день четыре или пять раз купались. Один раз в ручной мяч играли, тренировка по бегу, по прыжкам, тренировка по трайну. Походы по берегу раз в три дня. Готовили на кострах. В общем… первые дни я думал, что умру, ревел. Там многие ревели. А потом… как-то хорошо стало. Я потом еще три раза ездил. И болеть перестал вообще. Ты знаешь, нас так гоняли, и в воду эту холодную, а ведь никто не заболел, ни один. Даже насморка ни у кого не было. Дома мне мама не разрешала ноги промачивать, от сквозняков прятала.

— Здорово, - сказала Ивик, - меня тоже в школе на оздоровительную программу записали. В группу общефизической подготовки. И холодной водой заставляли обливаться. Но так не было все-таки. Хотя я не так уж сильно болела.

— Я сильно, - признался Чен, - мне таблетки давали, гормоны, я от них толстый был. А после лагеря перестал принимать.

— Ты? Толстый? - Ивик взглянула на Чена, такого худенького, похожего на воробья. Он был чуть ниже Ивик, вообще наверное, самый маленький из сена. Темно-русые волосы мягкие и всегда чуть встрепаны, за что ему часто делали замечания.

— Я потом похудел. Это от таблеток было, - объяснил Чен.

Он тоже посмотрел на Ивик, и на мгновение девочка задохнулась, увидев глаза Чена. У него, оказывается, очень красивые глаза. Большие, серые, в темных ресницах. Скеро бы, наверное, сказала "как у девчонки", но Скеро просто дура. И взгляд у него такой, как будто он все-все понимает. Ивик поспешно отвернулась.

Вдруг ей пришло в голову, что Чен - все-таки мальчик. Конечно, он не такой… не такой, как Верт или Марро. Или, допустим, Дэйм. Не "настоящий мужчина". Но все равно он ведь мальчик. И они похожи во многом. И могли бы, наверное, дружить… Ивик слегка покраснела. Только он ведь никогда не скажет ей "давай дружить". И записочку не напишет, как вот Ашен пишут некоторые. Потому что она - некрасивая. И не настоящая женщина. И никому она не нужна… А ну их, эти мысли… Ивик сказала.

— - Я тоже болела много, и не думала, что меня возьмут в квенсен. Я очень удивилась.

— Я тоже, - признался Чен, - но говорят, берут тех, кто что-нибудь сочиняет. Я сочинял стихи. Дурацкие, конечно… Я и не думал, что из-за такого возьмут в квенсен. Это из-за Медианы. Понимаешь, на Тверди мы все плохие бойцы. На Тверди вон гэйн-вэлар. А мы должны в Медиане… А там фантазия нужна.

— А ты обрадовался, когда тебя взяли в квенсен?

— Я-то? Конечно.

— Я тоже обрадовалась, - сказала Ивик. Чен споткнулся, схватился за ее плечо.

— Ты устал? Давай посидим немножко.

— Давай, - согласился Чен. Они уселись на камень, заросший белесым мхом. Лес тихо шумел. Голосов больше не было слышно, только тихий шорох ветра в верхушках елей. Покой, так хорошо знакомый Ивик по родным лесам, снова сладко обволакивал сердце. Внезапно протяжный, душу раздирающий звук, похожий на полет фугаса, раздался в лесу. Ивик невольно схватилась за кобуру.

— Это вайш, - засмеялся Чен, - ты не знаешь, что ли? Вайш, птица такая. Не бойся.

— Тьфу ты, - пробормотала Ивик.

Тот же протяжный таинственный голос мелко закудахтал: у-ху.. у-ху…

— Вайш, он гадает. Вайш, скажи, сколько лет я проживу? - спросил Чен. Птица внезапно замолчала.

— Глупости, - сказала Ивик.

— Конечно, глупости, - согласился Чен, - в прошлом году как-то накудахтал мне восемьдесят шесть лет. Ну - пошли дальше?