"Стон горы" - читать интересную книгу автора (Кавабата Ясунари)

4

Когда электричка шла по долине Китакамакура, Кикуко удивленно воскликнула: – Как буйно цветет слива!

В долине, сразу за окнами электрички, росло множество слив. Синго, хотел он того или нет, каждый день смотрел на них.

Самый расцвет кончился, и на солнцепеке белые цветы чуть пожухли.

– У нас в саду тоже цветет, – сказал Синго. Но там всего два-три дерева, а вот такое обилие цветущих слив Кикуко видит в этом году впервые, подумал он.

Кикуко редко приходили письма, и так же редко она куда-нибудь выезжала. Она выходила из дому лишь за покупками.

Кикуко решила навестить подругу в университетской клинике, и Синго поехал вместе с ней.

Дом женщины, с которой встречался Сюити, как раз напротив университета. Это немного тревожило Синго.

В электричке он так и не решился спросить Кикуко, не беременна ли она.

Спросить было не так трудно, просто он, видимо, упустил удобную минуту.

Сколько уж лет он не спрашивает у Ясуко о женских делах. С наступлением климакса Ясуко перестала говорить ему об этом. И не потому, что с тех пор она всегда была здорова, а потому, видно, что пришла пора ее увядания.

Синго уже давно забыл, что у них с Ясуко были когда-то такие разговоры.

И сейчас он вспомнил о ней, собираясь спросить у Кикуко о беременности.

Если бы Ясуко знала, что они поехали в родильное отделение клиники, она бы, наверно, сказала, что Кикуко тоже следует показаться врачу.

Ясуко много раз заговаривала с ней о ребенке, И Синго видел, как это было неприятно Кикуко.

Сюити она, конечно, откровенно обо всем рассказывает. Мужчина, с которым женщина откровенна, для нее все. Женщина сразу же перестает быть откровенна с мужем, стоит ей завести себе мужчину. Синго как-то услышал об этом от одного старого приятеля и, как он помнит, очень тогда заинтересовался.

Даже дочь не бывает до конца откровенна с родителями.

До сих пор Синго – и Кикуко тоже – избегали говорить о том, что у Сюити есть женщина.

Если Кикуко беременна, то скорее всего потому, что ее созреванию способствовала любовница Сюити.

Вся эта история ужасно неприятна, но Синго не забывал, что речь идет о человеке, и ему казалось жестоким спрашивать у Кикуко о ребенке.

– Дед Амамия приходил вчера. Вам мама не говорила? – неожиданно сказала Кикуко.

– Нет, не говорила.

– Амамия забирает их в Токио, и он приходил прощаться. Просил отдать Тэру. Принес два больших пакета печенья.

– Собаке?

– Да. Мама так и сказала: принес собаке, но один можно оставить и для людей. Торговые дела Амамия-сан идут хорошо, и он снова начинает строиться, – старик так радовался.

– Что ты говоришь! Не часто случается, чтобы торговец, который вынужден был распродать все, вплоть до собственного дома, снова встал на ноги и даже начал строиться. С тех пор как он уехал, уже десять лет прошло, пролетели, как один миг. Изо дня в день езжу на этой электричке – надоело. Иногда встречаюсь с приятелями в ресторане – это тоже повторяется уже лет десять, тоска, да и уставать стал. Пришло, видно, время предстать перед ним.

Синго показалось, что Кикуко не поняла, что значит «предстать перед ним».

– Предстать пред очами властителя ада Эмма. Мы сможем сказать, что в крохах, доставшихся нам, мы безгрешны. Ведь речь идет именно о крохах жизни. И не слишком ли это сурово – карать человека за жизнь, от которой ему достались лишь крохи?

– Как так?

– А вот как. Разве хоть кто-нибудь полноценно прожил жизнь, отпущенную человеку? Вряд ли. Возьмем, например, гардеробщика из ресторана, где я, как сказал, иногда бываю. Он знает одно – принимать у посетителе! обувь да выдавать.посетителям обувь, и так каждый день. Какой-нибудь старик скажет, не подумав: лучше и не надо. Но это ведь крохи жизни. А попробуйте спросить у официантки, – ужасная судьба у этого деда-гардеробщика, ответит она. Сидит верхом на жаровне у себя в подвале, со всех сторон окружен ящиками с обувью и беспрерывно чистит ботинки. Подвал у самого входа, зимой – холод, летом – жара. А дома, наверно, твердит своей старухе, как бы им хорошо жилось в богадельне.

– Вот и мама так. Она часто повторяет, что молодые всегда хотят умереть. Несерьезный это разговор.

– Она не зря так говорит – ясно ведь, что она переживет меня. Кстати, кого из молодых она имела в виду?

– Кого?… – запнулась Кикуко. – В сегодняшнем письме подруги тоже…

– Которое пришло утром?

– Да. Она не замужем.

– Хм.

Синго замолчал, Кикуко тоже не хотелось продолжать этот разговор.

Электричка только что отошла от Тоцука. До Ходогая было еще далеко.

– Кикуко, – сказал Синго. – Я уже давно об этом думаю. Тебе не хочется жить с Сюити отдельно от нас?

Кикуко смотрела на Синго и ждала, что он скажет еще, а потом спросила жалобным голосом:

– Почему, отец? Потому что вернулась Фусако-сан?

– Нет, с Фусако это никак не связано. Фусако полуразведенная, и ты, Кикуко, поэтому, наверно, жалеешь ее, но даже если она совсем уйдет от Аихара, долго у нас она не проживет. Будет жить отдельно, и то, что я сказал, касается только тебя и Сюити. Вам не лучше бы жить отдельно?

– Нет. Вы так добры ко мне, отец, я хочу жить с вами. Мне будет одиноко без вас.

– Мне это очень приятно.

– Вы так меня балуете. Я ведь самая младшая в семье, меня и дома баловали, отец очень любил меня, и я привыкла за всем идти к отцу.

– Я прекрасно знаю, что отец любил тебя. Ты даже не представляешь себе, как мне приятно, что ты всегда обращаешься ко мне. Мне было бы грустно жить без тебя. Ты, я думаю, знаешь все о Сюити, но до сих пор не хотел заговаривать с тобой об этом. Видишь, какой я отец. Может быть, если вы будете жить одни, у вас все наладится?

– Нет. Хоть вы мне ничего не говорили, вы всегда беспокоились обо мне – я это прекрасно знаю. Я хочу быть рядом с вами. – В огромных глазах Кикуко застыли слезы. – Я боюсь жить отдельно. Постоянно сидеть одной дома и ждать, ждать без конца. Как это невыносимо, как грустно, как это страшно!

– Но зато будешь ждать одна. Ну ладно, электричка не место для такого разговора. Все-таки подумай хорошенько.

Кикуко дрожала, словно ей уже сейчас было страшно.

Сойдя на токийском вокзале, Синго на такси повез Кикуко в Хонго.

Потому ли, что и родной отец очень любил ее, или потому, что она была сейчас сильно взволнована, но Кикуко это как будто не показалось странным.

Когда они приехали на ту самую улицу, где жила любовница Сюити, Синго, хотя он и не заметил ничего подозрительного, из осторожности попросил шофера въехать прямо во двор университетской клиники.