"Инфляция и ее последствия" - читать интересную книгу автора (Кизилов Валерий, Сапов Григорий)

Российская денежная политика в 2000-2005 годах

А теперь обратимся к современной России и сравним, насколько денежная политика, которая проводится у нас при Путине, сходна с решениями, породившие великие инфляционные катаклизмы прошлого.

В 1990-е основными экономическими инструментами государства были эмиссия и займы. Собранные таким образом деньги шли на покрытие бюджетного дефицита. После 2000 года правительство в целом отказалось от использования этих варварских средств. Теперь у нас бюджет сводится без дефицита, а суммы, которые государство занимает, гораздо меньше, чем те, что уходят на уплату старых долгов. Положительные последствия этого относительного вразумления всем известны. Но, как вы знаете, даже сами нынешние руководители государства признают, что в области денежно-кредитной политики у России сегодня не всё благополучно. Вот несколько цитат из публичных заявлений Владимира Путина:

 Чаще всего на первый план выдвигается своеобразная «дилемма десятилетия». Её суть такова. Надо выбрать, что хуже – инфляция или укрепление рубля. Большинство российских экономистов уверены, что опасно и то, и другое, но, к сожалению, одновременно избежать того, и другого невозможно. Поэтому желательно принять какую-то промежуточную политику, которая позволит нам пройти между Сциллой и Харибдой. Или попасть одновременно и к Сцилле, и к Харибде, но чутьчуть, слегка так. Чтобы в полной мере понять эту логику, надо сделать небольшое отступление. Чем плоха инфляция, мы уже знаем, но что дурного в укреплении рубля? Вот это мы сейчас и поясним.

При денежной эмиссии происходит рост цен. Он неравномерен, какие-то товары дорожают раньше и сильнее, чем другие. Поэтому, если сравнивать значение любого индекса цен с фактическими ценами любого товара, мы увидим, что они увеличиваются несинхронно и непропорционально. То же самое наблюдается, если товаром, с которым мы делаем сравнение, будет иностранная валюта.

Если правительство устраивает эмиссию, неизбежно вырастет и индекс внутренних цен, и курсы иностранных валют. Однако из-за этой неравномерности в течение какого-то периода может получиться так, что внутренние цены уже выросли, а валюты ещё не подорожали. Или наоборот: курсы иностранных валют поднялись, а внутренние цены – те же, что и раньше. Многие экономисты, журналисты и политики уделяют этим двум специфическим ситуациям особое внимание, придавая им огромное значение и даже сочиняя о них мифы.

Существует даже специальный термин «реальный валютный курс», используемый для измерения разрыва между темпами увеличения ценовых индексов и темпами удорожания иностранных валют. Допустим, если индексы цен в России поднялись втрое, а курс доллара прыгнул с 28 до 56 рублей, это называется повышением реального курса рубля. Если же доллар подорожал не вдвое, а вчетверо, до 112 рублей, то реальный курс российской валюты снизился. Ну а если благодаря какому-то совпадению доллар вырос ровно в три раза и задержался на отметке «84 рубля», говорят, что реальный курс рубля стабилен.

Ситуация, когда курсы иностранных валют повышаются быстрее, чем внутренние цены, имеет характерную черту – в это время покупки на российском рынке становятся для иностранцев и других обладателей иностранной валюты особенно дешёвыми. А вот для русских всё, что продаётся за границей, становится дорогим. Поэтому такие периоды называют не только периодами низкого реального курса рубля, но и периода относительно низкого уровня цен в России по сравнению с мировыми. И наоборот: высокий реальный курс рубля – это то же самое, что высокий относительный уровень цен в России.

Среди экономистов есть два лагеря: одни хотят, чтобы у них в стране поддерживался высокий относительный уровень цен, а другие – чтобы низкий. И те, и другие столько раз высказывали свои аргументы в прессе и литературе, что они приобрели статус очевидных и общепринятых истин.

По-своему это удивительно – хотя эти точки зрения несовместимы, они одинаково уважаемы и почтенны. Представьте себе спор между двумя научными гипотезами: одна состоит в том, что Земля плоская, а приверженцы другой считают, что Земля шарообразная. «Шар – самая богоугодная фигура», – говорят одни, – «его форма идеальна, не случайно Солнце и Луна круглые, и глаза человека, зеркало души, тоже круглые». Другие отвечают: «Если бы Земля была шаровидной, все воды стекли бы по её поверхности вниз и в верхнем полушарии жить было бы невозможно». Публика слушает, и не может ни с чем спорить – обе системы аргументации кажутся непогрешимыми. Легче завести у себя в голове двоемыслие, чем выкинуть на свалку одну из этих достойных интеллектуальных традиций. Примерно в таком состоянии и находятся споры о желательном уровне реального валютного курса.

Мы намерены показать несостоятельность тех рекомендаций, которые предписывают России удерживать низкий реальный курс рубля. При этом большую часть аргументов в пользу дорогого рубля мы тоже считаем ошибочными. Тем не менее, особую важность мы придаём критическому рассмотрению той популярной мифологии, которая развилась вокруг тезиса о том, что низкий курс национальной валюты благотворен для экономики, поскольку он облегчает экспорт и затрудняет импорт, создавая благоприятные условия для внутреннего производства.

Сторонники этого тезиса прямо заявляют: низкий относительный уровень цен – это то, что нужно. Если в России, по мировым меркам, всё будет дёшево, иностранцы станут приезжать сюда за покупками. Спрос на отечественную продукцию вырастет и внутреннее производство возрастёт. Кроме того, наши сограждане тоже увидят, что российские товары дешевле импортных, и переключатся на всё местное. Рост производства, рост нашего ВВП, таким образом, будет гарантирован.

Причинно-следственные связи, изложенные выше, действительно верны. Но чтобы понять, где тут подвох, необходимо задуматься о базовых понятиях, которыми мы оперируем.

Возьмём, например, экспорт. Что хорошего в производстве каких бы то ни было товаров на экспорт? Допустим, я хозяин металлургического завода, который отгружает сталь в Америку. Зачем я это делаю, что я с этого получаю? Ответ очевиден – я получаю за свою сталь валюту, доллары.

Однако обладание этими бумажными знаками вряд ли для меня самоцель. Для чего же я могу их употребить? Во-первых, чтобы купить иностранные товары или услуги. Во-вторых, я могу поменять их на рубли и купить русские товары и услуги. В-третьих, я могу купить на доллары не товары и услуги , а какие-нибудь ценные бумаги или недвижимость.

Общее между этими целями то, что во всех случаях увеличивается количество доступных мне реальных благ. Именно для этого и нужен экспорт. Собственно говоря, производство тоже нужно для этого и ни для чего больше. Нам нужны реальные, физические предметы потребления, средства производства, земли, постройки, оказанные нам услуги, а также документы, дающие нам право владеть, пользоваться и распоряжаться всем перечисленным. Поэтому если бы была возможность получать все эти блага, не затрачивая никаких трудовых усилий, а просто благодаря милости природы, как мы получаем воздух и солнечный свет, то и никакого смысла производить что-то у нас бы не было. Аналогично, если бы все импортные товары привозились к нам совершенно бесплатно, а не в долг и не в обмен на наш экспорт или наше имущество, мы не имели бы нужды что-то экспортировать.

А теперь прикинем: возможно ли такое, что человек стал производить больше, а количество реальных благ, доступных ему, уменьшилось? Конечно, да! Можно придумать массу ситуаций, показывающих, как такое могло бы случиться. Например, если вы увеличили производство, но при этом у вас сгорел дом. Или пропали сбережения. Или если вы увеличили производство вдвое, но цена  вашего  товара  снизилась  втрое. Или  если одновременно резко подорожали все товары, которые вы покупаете. Или если у вас что-то отняли. Всё это вполне реальные ситуации.

Вернёмся к нашей исходной проблеме и вновь рассмотрим ситуацию, когда цены на внутреннем рынке растут медленнее, чем курсы иностранных валют и, таким образом, снижается относительный уровень цен в нашей экономике. В этом случае наши экспортные товары дешевеют, а закупаемые нами иностранные товары дорожают. Тут уже впору задуматься, а не перевешивает ли этот проигрыш от перекоса цен тот выигрыш, который мы получаем от расширения производства?

Вероятно, с ходу ответить мы не сможем. Но определённость возникнет тогда, когда мы учтём, что девальвация рубля обесценит все наши рублёвые запасы и сбережения. И теперь увеличение производства, порождаемое девальвацией, предстанет в совсем ином свете – все владельцы рублёвых остатков окажутся в положении погорельца, который лишился своего дома и теперь вынужден работать больше, а жить – хуже.

Чтобы сделать нашу аргументацию предельно ясной, нарисуем следующий пример. Допустим, некий сторонник стимулирования производства посредством девальвации осуществил свои мечты в масштабе, превосходящем воображение. Внутренние российские цены остались такими, какими были, а вот доллар теперь стоит миллион рублей. Что это сулит лично нам и нашим знакомым?

Прежде всего, это означает, что средняя зарплата в России теперь составляет десять центов в год. Следовательно, теперь любой американский безработный за счёт одного месячного пособия может без проблем нанять в России несколько сотен рабочих на целый год вперёд. А чтобы выкупить на год вперёд весь российский ВВП (20 трлн. рублей) понадобится всего лишь 20 миллионов долларов. Если предположить, что все мы станем работать в два раза больше и наше внутреннее производство удвоится, то и тогда любой человек, у которого есть 1 млрд. долларов, сможет выкупить всю нашу продукцию на 25 лет вперёд. Что уж говорить о том, с какой лёгкостью владельцы долларов скупят все акции российских предприятий, землю, недвижимость и художественные ценности нашей страны. Ну а какая участь ждёт при таком раскладе тех жителей России, кто занял какую-то сумму в долларах, объяснять не надо – они немедленно обанкротятся.

Что же мы получаем в этом сценарии? Относительный уровень цен по мировым меркам у нас станет крайне низким. С точки зрения иностранцев (вернее, держателей долларов), всё здесь станет крайне дешёвым – и труд, и товары, и земля, и акции. Все местные ресурсы будут выкуплены и загружены на полную мощность.

Производство действительно существенно вырастет. Но львиную долю всего этого производства скупят иностранцы, затратив на это совершенно ничтожную долю своего дохода. А тех, кто держал деньги в рублях, ожидает немедленная потеря всего и много-много низкооплачиваемой работы. Да, дешевизна это хорошо, но девальвация национальной валюты делает страну дешёвой только для иностранцев.

К счастью, такая гипертрофированная девальвация невозможна. Если бы доллар невообразимо вырос и иностранцы кинулись бы скупать всю Россию за смешные деньги, от этого обвального спроса внутренние цены тоже подскочили бы и ликвидировали бы разрыв между индексами инфляции и курсом доллара. Но этот разрыв в любом случае исчез бы не сразу, и тот период, пока он существует – это время, когда держатели иностранных валют по заниженным ценам скупают всё, что есть или может быть у держателей рубля. Пусть и не в таком масштабе, как описано выше, но девальвация перекачивает богатство от держателей национальной валюты к тем, кто имеет запасы иностранных денег. И чем дольше реальный курс держится на низком уровне, чем дешевле страна, тем сильнее этот эффект.

Девальвация – это своего рода распродажа по сниженным ценам. Как и магазинная распродажа, она сопровождается большим оживлением и «экспортным бумом». Отличие же между ними в том, что распродажу в магазине устраивают сами его хозяева, самостоятельно решающие, какую скидку они готовы дать, чтобы поскорее очистить свои склады и прилавки; а в случае девальвации людей никто не спрашивает. Они становятся пешками в игре, затеянной правительством.

Таким образом, если нас интересует увеличение производства на экспорт как самоцель, если наша цель – заставить народ как можно больше работать, получая минимальные средства за максимальное количество вывезенных за границу товаров, то политика низкого реального курса рубля для этого подходит лучше всего. Если же мы, наоборот, хотим, чтобы наши сограждане получили как можно больше реальных благ, бесплатно или по минимальным ценам доставленных из-за границы, и чтобы, посетив чужую страну, они могли бы там без серьёзных для себя затрат приобрести всё, что угодно, тогда мы должны выступать за высокий реальный курс нашей валюты.

Однако у правительства нет возможности искусственно обеспечить высокий реальный курс рубля. В самом деле, как это можно сделать? Надо, чтобы цены и зарплаты внутри страны росли быстрее, чем за границей, но чтобы рубль при этом не обесценивался относительно иностранных валют. Для этого надо устроить в стране инфляцию и одновременно как-то всех убедить, что следует переводить деньги из долларов и евро в рубли. Подобную политику у нас пытались проводить в эпоху «валютного коридора», в 1995-98 гг.

Тогда деньги печатались почем зря, почти как в начале 90-х, однако правительство торжественно заявляло, что оно контролирует курс рубля к доллару и не допустит резкого обесценения нашей валюты в сравнении с американской. Чтобы придать своим словам вес, оно устраивало «валютные интервенции» – распродавало на бирже свои валютные резервы, обваливая тем самым доллар и укрепляя рубль. Естественно, в какой-то момент валютные резервы иссякли, после чего рубль за два месяца девальвировался относительно доллара в 4 раза. Борьба за высокий реальный курс – это всегда поиск дурака, который будет набивать карманы национальной валютой в то время, когда иностранные валюты подвержены инфляции в гораздо меньшей степени. Понятно, что подобный авантюризм в долгосрочном периоде нежизеспособен.

Ну а для людей здравомыслящих можно предложить третий путь:

осознать, что первый вариант откровенно глуп, а второй, с почти бесплатными импортными товарами, как правило, утопичен;

понять, что оба возникают как результат перекоса ценовой структуры вследствие эмиссии;

не забывать, что эмиссия вредна сама по себе;

сосредоточиться на том, чтобы стабилизировать внутри страны предложение денег, а не манипулировать валютными рынками.

Если бы российские денежные власти руководствовались этими принципами, они никогда бы не говорили, что повышение курса рубля – реального или номинального – представляет для кого-то проблему.

Итак, мы не смогли понять, почему российская денежная политика должна балансировать между инфляцией и дорогим рублём, и склоняемся в пользу дорогого рубля, впрочем, не особо надеясь, что в наших силах обеспечить ему действительно высокий реальный курс. А как же денежные власти – они-то, наверное, старались как раз балансировать? Увы, они только говорили, что стараются балансировать, а в реальности делали всё, чтобы загнать страну в нешуточную инфляцию.

Судите сами – с января 2000 по октябрь 2005 года количество наличных рублей в обращении выросло в 6,5 раз, а общая денежная масса, выпущенная Банком России – в 5,8 раз. Вдумайтесь: не прошло и пяти лет, а денежную массу увеличили в шесть раз! О какой «борьбе с инфляцией» можно говорить при таких показателях? О каком «балансировании»?

Ситуация совершенно прозрачная: в течение пяти лет нами управляют радикальные инфляционисты, которые надувают денежную массу очень быстрыми темпами. Если же нам скажут, что, несмотря на эти темпы эмиссии, серьёзной инфляции в стране нет, мы ответим, что это и есть самое страшное. В США 1920-х гг. и в Японии 1980-х гг. эмиссионная накачка тоже не сопровождалась повышением ценовых индексов! Эмиссия, изза которой цены вопиющим образом растут, похожа на буйного сумасшедшего, а такая, как в наших примерах, – на тихого. Тихих сумасшедших, как известно, лечить гораздо труднее…

Инфляционная политика, проводимая в России, не есть отечественное изобретение. Она основана на принципах, которые разделяются большинством современных экономистов. Как же в мире сложилась ситуация, когда откровенный инфляционизм пользуется поддержкой признанных экспертов? Об этом – в следующем разделе.