За образцовое выполнение заданий командования в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство и за особые заслуги в организации партизанского движения в Ленинградской области присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»:

Председатель Президиума

Верховного Совета СССР

М. Калинин

Секретарь Президиума

Верховного Совета СССР

А. Горкин

Москва, Кремль, 2 апреля 1944 г.

Могила героя

…На третий день Ленька и отец закончили рыть землянку, Они работали в яме, а мать стояла наверху и отгребала землю. Валя возилась у костра, Лида собирала валежник.

– Теперь хватит, – сказал отец, опуская лопату. – Все не под открытым небом жить будем. Шабаш!

– А крыть когда? – спросил Ленька.

– Завтра покроем и землей завалим, а нынче пусть проветрится. Сырости будет меньше. Вылазь!

Больной ревматизмом отец больше всего боялся сырости, а сырость в землянках бывает неминуемо.

Ленька выкарабкался из ямы, воткнул лопату в кучу рассыпчатой мягкой земли и поглядел на свои ладони.

– Аж мозоли набил! – сказал он матери.

– Это без привычки, Ленюшка. Небось мокрыми руками за лопату взялся, вот и набил. Что весло, что лопата – мокрыми руками за них не берись. Отдохни теперь, сынушка!

Так выпало у Леньки свободное время. Еще не придумав, что он будет делать, Ленька сбежал в лощинку, вдоль которой расселились лукинцы. В его голове появился план – сходить в Лукино! Может быть, там уже немцы, а они с ребятами и не знают об этом. Но идти одному не стоит, лучше всем вместе.

Ленька свернул в сторону и прежде всего пошел за Серегой. Но Серегу отец не отпустил. Условным свистом Ленька вызвал Сашку Гуслина, Тольку, и втроем они отправились в свою деревню.

Толька предложил свернуть влево и лесом пройти на Гречневку. Сашка с ним согласился, а Ленька заупрямился.

Спор едва не перешел в ссору. Сошлись на том, что Ленька пойдет ручьем, а Толька с Сашкой – опушкой к Гречневке и сойдутся на голиковских огородах.

Крадучись и напряженно прислушиваясь к каждому шороху, Ленька благополучно добрался до речки. Он зачерпнул пригоршней воды, напился и берегом прошел мимо перевоза. Через речку теперь был перекинут деревянный мост. Тропинкой Ленька стал подниматься к своему дому. Кругом было безлюдно и тихо. Ленька высунулся из-за бугра – и в изумлении остановился. Он смотрел и не узнавал своего дома. Без крыши, без верхнего этажа дом стоял какой-то неприютный, кургузый. Сараи тоже развалили, они не загораживали теперь огородов, и дом сиротливо торчал на голом месте, будто капустная кочерыжка на грядке. Часть сеней уцелела, сохранилась лестница, а наверху виднелась печка с разломанной трубой. В горле у Леньки встал сухой шершавый комок. Он попробовал проглотить его – и не смог. Сердце заныло, Ленька чуть не плакал. Вот все, что осталось от их дома… Как же теперь будут они жить?..

Солнце било в глаза. Ленька приложил ладонь к козырьку и посмотрел на лес. Что это? На опушке леса около Старорусской дороги вдруг появились солдаты. Ленька сразу понял, что солдаты не наши.

«Вот попал! – подумал Ленька. – Зря от ребят отбился! Надо тикать». В голове у него молниеносно созрел план: пока гитлеровцы будут идти большаком к реке, он успеет добежать к перевозу и ручьем уйдет в лес. Надо только проскочить берегом на другую сторону перевоза. Иначе… Страшно было даже представить, что будет иначе…

Тишину внезапно прорезала сухая раскатистая дробь пулемета. Ленька взглянул на дорогу. Гитлеровцы растерянно бежали к лесу. На земле осталось несколько убитых. Те солдаты, которые первыми подходили к деревне, залегли на Сухой ниве и открыли огонь. Куда они стреляли, Ленька не понимал. Не мог он сообразить и другого: откуда бил наш пулеметчик. Его очереди, то длинные, то хлесткие и короткие, вырывались откуда-то из леса.

Ленька хорошо видел и шоссейную дорогу, и вражеских солдат, лежавших в кювете. Его захватил азарт боя. «Эх, сейчас бы вдоль дороги ударить!.. Ни один не ушел бы!» – подумал он. Ленька восхищался невидимым пулеметчиком: один, а скольких держит! Сейчас бы помочь ему – дорога здесь прямая как струна. Так бы и строчить вдоль дороги!

.Только Ленька подумал об этом, как со стороны перевоза, будто по заказу, застучал другой пулемет. Он дал длинную очередь и умолк. Гитлеровцы, не ожидавшие удара с фланга, бросились в сторону. Упало еще несколько человек, другие начали отползать к лесу.

Затарахтел третий пулемет, но звук у него был иной – густой и отрывистый. Несомненно, это был немецкий пулемет, и стрелял он по перевозу, но наш пулеметчик не отвечал.

На короткое время стрельба утихла, и на опушке снова появились солдаты. Они вышли из лесу, стреляя на ходу из автоматов. Казалось, будто из пожарных брандспойтов поливают они перед собой дорогу, разбрызгивая невидимые струи. Треск поднялся невероятный. В этой беспорядочной пальбе трудно было разобрать, отвечают наши пулеметчики или молчат. Но вот Ленька стал различать выстрелы пулемета, стоявшего у перевоза. Бил пулеметчик и со стороны Сухой нивы – в кустах трепетал желтый огонек.

Противник не выдержал огня двух пулеметов и снова отошел в лес, не прекращая стрельбы. Над Ленькиной головой просвистело несколько пуль, будто кто-то гибким прутом рассекал воздух. Одна пуля расщепила перила. Стало страшно.

Ленька помчался вдоль берега. Только бы успеть проскочить перевоз прежде, чем сюда подойдут враги!.. Он подбежал к мосткам, остановился на минутку передохнуть – и вдруг от неожиданности шарахнулся в сторону: совсем рядом с ним оглушительно затарахтел пулемет. Ленька посмотрел наверх и увидел ноги, обутые в сапоги. Он поднялся немного выше по косогору. Перед ним в неглубокой ямке, отрытой в песке, лежал пулеметчик. Казалось, он ничего не видел, кроме своей цели – вражеских солдат, мелькавших на опушке. Ленька подошел к пулеметчику сзади и смотрел на стоптанные каблуки его сапог, на спину, потемневшую от пота.

– А здорово вы их! – восторженно сказал он. – Я видел…

Пулеметчик, занятый боем, вздрогнул и стремительно повернулся к Леньке.

– А, чтоб тебя! – воскликнул он, увидев перед собой мальчишку. – Чего тебе здесь надо?

– Здешний я… Деревню хотел поглядеть.

– А как она называется, твоя деревня?

– Лукино это, а за речкой – Мануйлово.

– И то ладно. Знать хоть буду, где бой держал… Так, говоришь, здорово я их?.. Опять лезут, погань зеленая!

Пулеметчик выпустил очередь, сменил диск и повернулся к Леньке. Лицо у него было потное, в грязных подтеках.

– А зовут тебя как?

– Ленька… Дядь, может, вам помочь чем?

– Ишь ты, какой шустрый!.. Что ж, помоги. Водички бы принес. Во рту пересохло…

– А в чем?

Пулеметчик снова открыл огонь и ответил почему-то сердито:

– В чем, в чем!.. Кепкой хоть зачерпни. Сил моих нету, как пить хочется!..

Ленька сбежал к реке, лег животом на помост и погрузил кепку в прохладную воду. Потом он оперся коленкой о бревно, приподнялся и тут почувствовал острую боль – кованый железный крючок, торчавший острием вверх, впился ему в колено. Из тысячи дверных крючков Ленька сразу узнал бы этот единственный крючок, на который запиралась дверь в их избе. Вместе с косяком его принесли на переправу. Ленька будто встретился с добрым знакомым. Он потрогал крючок рукой, откинул сначала в одну сторону, потом в другую… Однако задерживаться долго не было времени. Вода вытекла, и Ленька снова наполнил кепку. Пока он добежал до пулеметчика, в кепке осталось совсем мало воды. Солдат жадно приник к Ленькиной кепке, выпил все, что там было.

– Тащи еще, – сказал он, не отрывая напряженного взгляда от опушки леса.

Ленька принес воды еще раз, и от перевоза до пулеметчика протянулся второй влажный след на сухом песке.

Бой продолжался. Два советских пулеметчика дрались за незнакомую им деревню. Им противостояла большая сила, но враги не могли прорваться к реке. Несколько раз ходили гитлеровцы в атаку и снова откатывались в лес. А пулеметчик около перевоза переползал с места на место, давал очередь, полз дальше и снова открывал огонь. Он хитрил, вводил в заблуждение врага: немцы думали, что у реки засело несколько пулеметчиков.

Вот свистнула мина и с металлическим треском разорвалась на берегу.

– Миномет подтащили, – определил солдат. – Теперь отходить пора. Как думаешь, Леонид?

– Не знаю…

– Ты не знаешь, а я знаю. Приказ мы с тобой выполнили. Понял? Надо было держаться здесь до полудня, а теперь скоро вечер.

Сержант сполз вниз и потянул за собой пулемет.

– А это что – кровь? Где же тебя зацепило?

Ленька и сам только сейчас заметил, что нога его была в крови. Кровь сочилась из пальца – может быть, сбил о камень, а может, действительно зацепило пулей.

– Дай-ка я завяжу, парень, пока фрицы примолкли. Дома мать пусть промоет, теперь некогда… Живете-то где?

– В лесу, недалеко здесь.

– Ушли, значит… Правильно!.. Эх, горе! И хозяйство, гляжу, порушилось.

С другого берега крикнули:

– Эй, пулеметчик! Давай сюда, сейчас рвать будем!.. Мост будем рвать! Отходи!..

– Еще в одном пособи, – обратился солдат к Леньке. – Друга у меня утром убили. Наказ тебе даю. Схорони ты его. Вырой могилу и схорони, не надругались чтобы…

Убитый лежал в кустах, накрытый плащ-палаткой. Пулеметчик, обнажив голову, постоял над ним, потом повернулся к Леньке:

– Подай-ка мне пулемет.

Ленька схватился за ствол – и вскрикнул: раскаленный пулемет еще не успел остыть.

– Экий ты!.. За сошник берись или за приклад, не то руки спалишь… Вот так! Повыше немного… Ну, пошел я, Леонид! Может, встретимся когда. Прощай!

Пулеметчик взошел на мост и, тяжело ступая по бревнам, зашагал через реку на тот берег. Ленька стоял и смотрел на советских солдат, уходящих за реку Полу…

А позади Леньки раздавалась стрельба. К деревне подходили гитлеровцы. Вот-вот займут они Лукино, и тогда несдобровать. Надо уходить!

Он торопливо пошел вдоль берега и тут услышал короткий взрыв, точно кто булыжником ударил в ворота. Мальчик оглянулся. Там, где был мост, в воду падали обломки бревен, а по реке расплывалось облако сизого дыма. Саперы, пригнувшись, бежали от берега. Ленька тоже припустился бегом. Он перебежал сухой ручей и сторонкой пробрался к лесу. Сделав большой крюк, он вышел на дорогу к Быкам. Немного постоял, осмотрелся.

«Где же ребята? – подумал Ленька. – Не напоролись бы они на гитлеровцев». Он решил было отправиться на поиски, но тут услыхал тихий свист, каким обычно обменивались мальчишки, потеряв в лесу друг друга. Ленька прислушался, заложил в рот два пальца и осторожно свистнул в ответ. Свист повторился, но уже ближе. Вскоре в чаще замелькали рубашки товарищей. Сашка и Толька тоже разыскивали Леньку.

– Ты где был?

– В деревне. А вы?

– В Гречневке. Немного не дошли. Увидели немцев – и бежать. Из-за тебя только воротились.

– А я из-за вас.

– В самую деревню ходил?

– Ага! Солдатам помогал. Пулеметчику.

– Ну да… – недоверчиво протянул Толька. – Там бой шел. Мы слышали.

– А чего мне врать-то! В бою и помогал.

Ребята не знали, верить или не верить Леньке. Сашка спросил:

– Страшно там, в бою-то?

– А то нет!.. Минами как начали садить!..

По дороге к Быкам Ленька рассказывая ребятам о том, что произошло в деревне, как чуть не столкнулся он с врагами, говорил про пулеметчика и его убитого друга.

– Надо похоронить его. Могилу вырыть и похоронить…

Возле землянок ребят встретила Валя.

– И я пойду, – сказала она, узнав, зачем Ленька берет лопату. – Может, цветов нарву…

В лесу начинали сгущаться сумерки. Солнце уже село, когда ребята подошли к ручью. Крадучись, поминутно оглядываясь, они вышли на опушку. Ленька шел первым, указывая дорогу.

Солдат лежал, прильнув щекой к земле, будто прислушиваясь. Преодолевая страх, ребята осторожно повернули его на спину. Лицо у него было строгое, молодое…

Под соснами вырыли неглубокую могилу. Валя нарвала травы, наломала веток и расстелила их на дне.

Мальчики с трудом подняли убитого. Они останавливались время от времени, опускали солдата на землю, отдыхали, потом шли дальше. Возле могилы его завернули в плащ-палатку и опустили на ветви.

Постояли молча. Босыми ногами они ощущали свежесть вырытой земли. Впервые ребята так близко видели смерть. Валя встала на колени, нагнулась и прикрыла мертвое лицо краем плащ-палатки.

Вскоре над могилой вырос маленький холмик.

– Пошли? – тихо спросил Толька.

– Смотрите, пулемет. – Серега показал на край поляны. Действительно, в лунном свете под кустами поблескивал пулемет.

– Надо взять, – сказал Ленька, – не то фрицам достанется.

– Тяжелый… Потащим попеременке, – предложил Серега.

Валя молча стояла возле могилы, о чем-то задумавшись.

– Ты тоже нам помоги, – сказал ей Ленька. – Возьми мешок с дисками. А ты, Серега, берись за ствол.

Ленька нагнулся к пулемету и увидел на примятой траве пилотку солдата.

– А пилотку-то мы и не заметили… Глядите, со звездочкой! Я ее себе возьму, на память. И буду носить.

Ленька скинул свою кепку, а пилотку надел на голову. В пилотке Ленькино лицо стало еще круглее.

– Пулемет завтра куда-нибудь спрячем, – сказал Серега. – Сегодня отнесем только подальше в кусты. Потом тайный склад сделаем.

Ребята взвалили на плечи пулемет и вошли в темноту леса. Валя задержалась около могилы, вздохнула и побрела следом. В руках она несла рюкзак с пулеметными дисками.