"Ясновидящая, или Эта ужасная улица" - читать интересную книгу автора (Сотник Юрий Вячеславович)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В то время когда Матильда объявила Лешу Тараскина юным уголовником, побывавшим в колонии, о нем шел спор между Игорем Ивановичем и его тещей Антониной Егоровной. Квартира была приведена в полный порядок, две другие Лешины бабушки уехали к себе, а покоя в доме все еще не было. Антонина Егоровна сидела в передней и, сбросив тапочки, надевала туфли.

– Игорь! – говорила она. – Ну хоть перед отъездом перестань ты на меня яриться!

Игорь Иванович, одетый в поношенную энцефалитку, сидел в комнате на корточках и возился с рюкзаком.

– Я не ярюсь, Антонина Егоровна, а спрашиваю: почему, по вашему мнению, четырнадцатилетний малый не может самостоятельно найти дом восемнадцать, корпус два?

Тараскин и сам беспокоился, что сын запаздывает с возвращением, но Антонина Егоровна решила идти встречать Лешу на остановку автобуса, а излишняя забота бабушек о внуке всегда выводила его из себя.

– Да потому, что я тут сама плутала! Ты посмотри, куда наш корпус два запрятали! – Антонина Егоровна появилась в дверях. – Нет, Игорь! Вот все про злую тещу анекдоты рассказывают... А поглядели бы на такого зятя, как ты! Да ведь ты меня сегодня совсем заел! До поздней осени расстаемся – так нет, он все грызет да грызет, все грызет да...

Вот тут-то раздался звонок. Антонина Егоровна бросилась открывать. Игорь Иванович вскочил и тоже вышел в переднюю.

– А вот и Лешенька! – радостно пропела бабушка, целуя внука.

– Леха! Дружище! – Игорь Иванович обнял сына за плечи, прижал его голову к себе и чмокнул в лоб. – А мы тут с бабушкой чуть не поссорились из-за тебя. Я говорю: "Да зачем Алеху на остановке встречать? Что, он сам дорогу не найдет?!"

– Ты прав, Игорек! Ты прав! – великодушно согласилась Антонина Егоровна.

Бабушка и папа на радостях не заметили, что Леша как-то странно себя ведет: на поцелуи отвечает нехотя и улыбается какой-то кривой, деланной улыбкой. Все трое вошли в комнату, и только тут Антонина Егоровна спросила:

– Лешенька, а где чемоданчик? Не потерял?

Леша стал быстро краснеть. Он с тоской ждал этого вопроса.

– Леха, в самом деле, где чемодан? – спросил Тараскин-отец.

Будь на месте Леши Матильда, она бы тут же придумала сногсшибательную, но правдоподобную историю. А вот Леша так увлеченно врать не умел. Максимум, на что он был способен, – это слегка покривить душой, да и то с трудом.

– Папа, я этот чемоданчик не потерял, а... ну, можно сказать, у меня его украли.

Конечно, оба взрослых стали расспрашивать, как, при каких обстоятельствах это случилось. И Леша, с трудом выдавливая слова, поведал примерно следующее. Из деревни Голявино, где снимала комнату с верандой его двоюродная бабушка, он пришел к пригородной платформе задолго до прибытия электрички. Было жарко, а совсем близко от платформы стоял лесок, и Леша решил уйти с солнцепека в его тень.

– Понимаешь, папа, я, значит, полежал немного там под деревом, даже, кажется, вздремнул, потом услышал, что поезд приближается, пошел к платформе и вдруг вспомнил, что забыл чемодан... Вернулся, а его уже двое каких-то взяли и несут...

– Ну а ты? – спросил Тараскин.

– Я, конечно, догнал их... "Извините, говорю, это мой чемодан".

– А они?

– А они... "Докажи", – говорят.

– Хамье какое! – вставила Антонина Егоровна, а Леша продолжал:

– Я говорю: "Это легко доказать, я ведь знаю, какие вещи в чемодане..." Но тут один побежал с чемоданом в лес, а другой мне дорогу загородил...

Игорь Иванович смотрел на сына пристально и сурово.

– Ну а ты-то, ты что сделал?

– Я, конечно, хотел его оттолкнуть, а он... "Только тронь, говорит. – Вон мой старший брат!" Я оглянулся, и он тоже бросился бежать... А поезд уже отошел... На следующем пришлось.

Антонина Егоровна рассердилась:

– Ну, я увижу эту Серафиму Ивановну, все ей выскажу! Если ты уж берешь парня погостить, так изволь его проводить хотя бы до станции!

– Да подождите вы, Антонина Егоровна! – оборвал ее Тараскин и снова обратился к сыну: – Так у тебя не взрослые, а дети отняли чемодан?

– Ну... Ну, не такие уж дети... Один вот примерно с меня... И потом... у них старший брат...

Игорь Иванович уже совсем вышел из себя. Он пошлепал пятью пальцами по лбу и почти закричал:

– Да ты что, не сообразил, что они тебя старшим братом только пугали?!

– Я потом так и подумал, но сначала...

Тараскин-отец, заложив руки назад, стал ходить вокруг сына, словно осматривая его со всех сторон.

– Короче говоря, ты опять струсил! Испугался двух сопливых мальчишек! – кричал он, а Леша, не сходя с места, все время поворачивался лицом к отцу.

– Папа, я не струсил, а... ну, немножко растерялся.

– "Немножко растерялся"! Ты почему-то всегда немножко теряешься, а не просто трусишь. Две недели назад ты "немножко растерялся" и побежал от собаки, которая тебе за это с удовольствием штаны порвала.

– Игорь! – вскричала Антонина Егоровна. – Ну будь ты, наконец, человеком! Ведь ты же с Лешкой до октября расстаешься! До октября! А парень и без тебя огорчен!

Тараскин перестал ходить и обратился к теще.

– Да, Антонина Егоровна! – отчеканил он. – Я с Алексеем расстаюсь до осени. И именно поэтому я убедительно прошу вас пойти в другую комнату и не мешать мне разговаривать с моим сыном.

Это было сказано таким тоном, что Антонина Егоровна предпочла покориться.

– Ушла! Ушла! – сказала она вполголоса. – Добивай парня! Добивай!

Все-таки она не зря напомнила Тараскину, что он сегодня надолго расстается с Лешей. Игорь Иванович взглянул на часы и понял, что это должно произойти скоро, через несколько минут. Он сел в кресло и заговорил уже мягко, даже ласково:

– Лешка! Ну, давай, как мужчина с мужчиной... Ну в кого ты растешь таким, извини, пожалуйста, размазней? Возьми хоть меня: я в твоем возрасте никому спуску не давал. Чуть что – и в ухо! Да-да! – Увлекшись, Тараскин вскочил и прошелся по комнате. – Да что там – спуску не давал! Я, знаешь, и сам любил похулиганить... Лешка, ведь меня весь двор боялся! Да какой там двор! Вся улица дрожала, когда Игорек Тараскин на прогулку выходил!

– Ври больше! Ври! – негромко сказала за дверью Антонина Егоровна. Так бы я свою Людмилу и выдала за чудо-юдо такое!

– Антонина Егоровна! – рявкнул Тараскин. – Я вас прошу!..

– Ушла! Ушла! – На этот раз Антонина Егоровна действительно удалилась из передней.

Игорь Иванович поостыл.

– Ну... насчет хулиганства моего... это я увлекся, ты уж не верь... Но все-таки сам я перед хулиганами никогда не пасовал. – Тараскин взглянул на часы. – Пора, дружок! Еще такси надо поймать. Проводишь меня?

Леша помог отцу надеть на плечи лямки тяжелого рюкзака, сам взял его туго набитый портфель, и оба вышли в переднюю.

– Антонина Егоровна, я отправляюсь.

Антонина Егоровна появилась из кухни с тарелкой и полотенцем в руках.

– Ну, с богом! С богом! – сказала она, кивая головой.

– Вы извините меня... Погорячился. Но вы сами понимаете: воспитание Лешки – мое больное место.

– Ну-ну. Ладно уж! Ладно!

Теща и зять даже поцеловались на прощание, и оба Тараскина вышли из квартиры.

По дороге отец продолжал разговор все на ту же тему. Он говорил, что почти каждый хулиган по своей натуре трус, что именно поэтому он и любит, когда его боятся, но стоит ему показать, что ты сам не прочь поработать кулаками, – он тут же хвост подожмет.

На стоянку такси идти не пришлось: Тараскин увидел приближающуюся машину с зеленым огоньком и остановил ее. Он взял у Леши портфель, положил ему ладонь на плечо:

– Лешка! Дружок! Ну, прошу тебя: возьми себя в руки, поработай над собой и к моему возвращению стань другим! А? Идет?

Леша молча кивнул. Отец поцеловал его, забрался в машину, положив рядом с собой багаж, но дверь не закрыл.

– Лешка! А ты помнишь, какой у тебя артистический талант? – спросил он, улыбаясь. – Помнишь, как ты здорово Волка из "Ну, погоди!" копировал?

– Помню, папа, – вяло ответил Леша.

– Вот так и веди себя, а не пасуй в случае чего. Идет?

– Идет, – уже совсем уныло сказал Леша.

– Ну, счастливо тебе! – Тараскин захлопнул дверь, и машина укатила.