Юрий ЯковлевЯ иду за носорогом

После лета очень трудно привыкнуть к своему месту за партой. Оно такое тесное и неудобное, что чувствуешь себя как в ботинке, который жмёт. И к тому же невозможно дождаться звонка. Может быть, он за лето испортился и звенит так тихо, что его не слышно, и теперь уроку не будет конца?

«Сложение — вычитание, деление — умножение». Эти слова никак не укладываются в голове, как будто они из другого языка.

Когда становится совсем скучно, можно повернуть голову к окну и как бы очутиться на улице. Тогда вместо зелёной классной доски увидишь мокрые крыши, трубы, антенны, похожие на букву «Т». Если сложить эти уличные большие буквы, то получится длинное слово из одних «Т»: те-те-те-те-те…

Сейчас на улице идёт косой дождь. По стеклу ползут кривые ручейки и можно загадывать, какой из них потечёт влево, а какой свернёт направо.

— Алексей Бочаров, куда ты смотришь?

— А?!

Он вздрагивает, как разбуженный среди ночи, резко поворачивает голову и с дождливой улицы попадает в сухой класс. Он не моргая смотрит на Валентину Васильевну, сколько хватит сил. За первые числа сентября он успел получить множество замечаний. Будь они круглыми, как камушки, у него раздулись бы карманы от замечаний. Сейчас его опять будут ругать…

Но Валентина Васильевна неожиданно спросила:

— Алексей Бочаров, расскажи мне про носорога.

Он медленно встал, подтянул штаны и задумался. Что можно рассказать о звере, которого не проходили в школе и с которым никогда не встречался? И он выпалил:

— У носорога вместо носа рог!

Он был уверен, что ответил правильно. Но Валентина Васильевна покачала головой.

— Нет, — сказала она, — у носорога есть и нос и рог. А иногда у него даже два рога. Носорог огромный, сильный зверь, но он может испугаться собаки…

— Собаки? — переспросил Алексей Бочаров.

— Ну да, собаки. Зато носорог может броситься на танк.

— На танк?

Он вытянул губы, словно собирался сыграть на дудочке, и сразу представил себе тяжёлый танк с длинной пушкой впереди. На броне намалёван чёрный крест, потому что танк фашистский. Танк гремит гусеницами и ползёт прямо на него. Но тут из зарослей выбегает носорог. Он наскакивает на танк, ударяет его крепким рогом в бок, и огромная грохочущая машина переворачивается вверх тормашками.

Носорог сразу становится приятен Алексею Бочарову. Зачем только он боится собак, раз ему не страшен танк?

— Но самые страшные враги носорога, — говорит Валентина Васильевна, — москиты.

— Это такие комары?

— Вроде этого, — отвечает учительница и продолжает свой рассказ. — Целые тучи москитов налетают на носорога. Они жалят его со всех сторон. И чтобы спастись от них, зверь бежит к реке и зарывается в прохладную тину.

— Это хорошо, что есть прохладная тина, — с облегчением говорит Алексей Бочаров.

Но Валентина Васильевна качает головой:

— В тине носорога подстерегают пиявки. Сотни пиявок впиваются в его тело…

— Как же быть?

Валентина Васильевна молчит. Она тоже не знает, как быть, и пристально смотрит на мальчика. И тут он замечает, что она начинает улыбаться. Незаметно, уголками глаз.

— Как же быть? — Он торопит учительницу, потому что ему не терпится узнать, как спасти носорога от пиявок.

— У него есть защитник, верный друг, — доверительно говорит Валентина Васильевна.

— Слон?

— Нет, не слон.

— Тигр?

— Нет, не тигр.

Кто же друг носорога, который может одним махом раздавить всех пиявок? Мальчик смотрит в окно, но уже не видит кривых ручейков и не читает длинное слово, состоящее из одних только «Т». Он думает о друге носорога.

— Его зовут бюфаг, — говорит Валентина Васильевна.

Алексею Бочарову хочется стукнуть крышкой парты и крикнуть: «Да здравствует бюфаг!» Но он никак не сообразит, что это за зверь. Может быть, он похож на крокодила? А Валентина Васильевна молчит и ничего не говорит о друге — бюфаге. Лишь бы не зазвенел звонок, а то она не успеет…

— Бюфаг не только спасает носорога от москитов и пиявок, но и предупреждает его об опасности, — говорит Валентина Васильевна и берёт в руки мел. — И вот два носорога вышли из зарослей. — Валентина Васильевна написала на доске цифру «2». — В это время бюфаг подал сигнал тревоги: идут бегемоты! В зарослях скрывалось ещё пять носорогов, — она написала «5», — а ещё три носорога лежали в речном иле. — На доске появилась белая тройка. — Услышав сигнал тревоги, всё стадо собралось вместе.

Что же было дальше? Но вместо того чтобы рассказывать, Валентина Васильевна спросила:

— Сколько носорогов было в стаде? И на чьей стороне оказалось превосходство, если бегемотов было восемь?

Ни минуты не раздумывая, Алексей Бочаров окунул перо в чернила и стал записывать историю, которая произошла с носорогами. Надо было скорее собрать всё стадо и пересчитать его. Два носорога вышли из зарослей… Если прибавить к ним пятерых, которые не успели выйти, то получится семь носорогов! Но это ещё не всё. Ведь ещё три носорога лежат в речном иле и их жалят пиявки. Если прибавить их к семерым, то получится десять.

Он старался изо всех сил. Если замешкаться или ошибиться, стадо не успеет собраться вместе и бегемоты одолеют носорогов.

Носорогов десять, бегемотов восемь. На чьей стороне превосходство? Десять минус восемь равняется два.

— Валентина Васильевна! — он подскочил с места. — Валентина Васильевна, носорогов больше. Носороги победят!

Поздно вечером, когда в доме гасят свет, в комнату входит уличный фонарь. Он высокий, и ему ничего не стоит попасть на второй этаж. Если дует ветер, фонарь качает головой. Когда зимой сыплет снег, фонарь виден еле-еле, и кажется, он перешёл на другую сторону и никак не может вернуться на своё место.

Алексей Бочаров лежал с открытыми глазами, смотрел на фонарь и думал о бюфаге. А потом он увидел его во сне. Это было очень страшное существо с белыми клыками и красным языком, с когтистыми лапами и полосатой шкурой. Что-то вроде тигра. Бюфаг шёл по земле и рычал. Он разыскивал друга.

А носорог в это время стоял по грудь в воде, и из его глаз, как с кончика крана, падали в воду крупные капли. Его жалили пиявки, и ему было нестерпимо больно.

Но вот показался бюфаг. Он спешил на выручку и ревел. И от этого звериного рёва мерзкие пиявки в ужасе попрыгали в реку и забились в тёмный густой ил. Носорог перестал плакать и с улыбкой зашагал навстречу другу. И они тёрлись друг о друга боками и урчали от удовольствия.

Когда мальчик проснулся, фонаря в комнате уже не было. Он ушёл на своё место, а вернее — погас. Вместо фонаря светило красноватое солнце. Оно было похоже на ломтик арбуза, только без зелёной корочки.

Алексей Бочаров вскочил с постели и в одних трусах побежал к столу, чтобы поскорей нарисовать бюфага, пока не забыл, как он выглядел во сне. Он помнил, какие у зверя клыки и язык, но забыл, какого цвета шкура. А может быть, во сне вообще не было красок: ведь не каждую ночь снятся цветные сны. Под рукой оказался красно-синий карандаш. И он раскрасил бюфага в красный и синий цвета. Нужно было ещё нарисовать носорога, но уже не хватало времени. Зато в последнюю минуту он наставил на листе бумаги много-много синих запятых. Это были пиявки, которые с ужасом убегали от бюфага.

Готовый рисунок он вложил в дневник, чтобы не забыть показать его Валентине Васильевне.

Он был уверен, что как только начнётся урок, Валентина Васильевна заговорит о носороге, вообще на уроке все будут заниматься только носорогом, и это будет очень интересно. И когда Валентина Васильевна сказала: «Алексей Бочаров, к доске», он взял дневник и смело вышел из-за парты. Ему не терпелось рассказать о носороге, и он, не дожидаясь вопроса учительницы, начал отвечать:

— Носорог — огромный, сильный зверь, но он может испугаться собаки.

— Очень приятно, — сказала Валентина Васильевна, — а теперь реши пример.

Он вздохнул и взял в руки мел. Валентина Васильевна продиктовала:

— Восемьдесят восемь плюс сорок четыре.

Он вывел на зелёной доске две восьмёрки и две четвёрки и стал думать: «Восемьдесят восемь носорогов повстречали сорок четыре бюфага. Почему так мало бюфагов? Значит, не у каждого носорога есть друг…»

— Что же ты не решаешь?

— Сейчас решу.

«Но если к восьмидесяти восьми носорогам прибавить сорок четыре бюфага, то получится… два пишем, один в уме… то получится… восемь и один — девять… девять и четыре — тринадцать… то получится сто тридцать два неразлучных друга!»

Он сильнее сжал мелок и написал: «132».

— Правильно, — сказала Валентина Васильевна, а по её глазам он понял, что она тоже думает о носорогах.

Учительница открыла дневник и вдруг удивлённо посмотрела на мальчика.

— Что это такое?

Он привстал на цыпочки и заглянул через её плечо.

— Это бюфаг, — сказал он.

— Какой же это бюфаг, — не согласилась учительница, — ведь бюфаг птица.

— Птица?

— Ну да, птица.

Ему сразу стало не по себе, словно он ошибся в друге. Он-то думал, что бюфаг зверь, а тот оказался птицей. Алексей Бочаров опустил голову. Валентина Васильевна положила ему на плечо руку и легонько потрясла его.

— Ты знаешь, — сказала она тихо, словно хотела доверить ему важную тайну, — бюфаг — очень хорошая птица. Она, как всадник, садится на спину носорогу и на ходу клюёт пиявок и москитов. Нарисуй птицу.

— Нет, — сказал мальчик, — лучше нарисую носорога.

В начале года школьная форма очень неудобна: рукава длинны, жёсткий воротник колет шею, а штаны только успевай подтягивать — спадают. Каждый с удовольствием надел бы старую форму. Пусть она маловата, пусть коленки и локти протёрты и заштопаны, зато в ней чувствуешь себя человеком. Но дома говорят: «Без разговоров!» — и напяливают на тебя новую форму.

Он сидел в новой куртке и ему хотелось взять ножницы и подрезать рукава, которые доходили до пальцев. Ему было прямо-таки тошно в новой форме, но он стал думать о носороге и в конце концов забыл о форме. А его сосед по парте — Попотенко — сопел и вертелся.

Волосы Попотенко стояли торчком, а глаза чёрные. Кажется, из таких глаз вместо слёз текут чернила. Попотенко не думал о носороге, и сидеть ему очень тяжело.

В первом классе Попотенко вообще не досиживал до звонка.

Посредине урока он поднимался и шёл к двери.

— Попотенко, ты куда? — спрашивала его удивлённая учительница (тогда ещё не было Валентины Васильевны).

— Я хочу… — хныкал Попотенко и скрывался за дверью.

А когда он ничего не хотел, то тоже вставал и уходил.

— Ты куда?

— Я пошёл к бабушке, — отвечал он и шёл дальше.

Ничего нельзя было с ним поделать!

Теперь Попотенко никуда не уходит. Вырос. Он сидит рядом с Алексеем Бочаровым и пыхтит. И ничего не знает про носорога.

Алексей Бочаров не смотрит в окно. Нет смысла. Если бы по улицам разгуливали носороги с бюфагами на спине, тогда можно было бы вытянуть шею и даже привстать.

Хорошо бы встретить носорога, пойти за ним по полям и лесам и почесать его за ухом…

— Валентина Васильевна, у носорога есть уши? — на всякий случай спросил он.

— Есть.

— Большие?

— Не помню. Честное слово, не помню… Слушай, Алексей Бочаров, сходи в зоологический сад, посмотри, какие уши у носорога.

Никогда не надо съедать завтрак после первого урока. Надо сдерживаться, даже если в бумаге завёрнут бутерброд с вкусной розовой колбасой. Завтрак может пригодиться для более важного дела. Например, для того, чтобы угостить носорога.

В зоологический сад он шёл под дождём. Дождь безжалостно мочил новую форму и тонкими струйками тёк за ворот. Но не обязательно обращать на него внимание. Пусть льёт. Можно уговорить себя, что никакого дождя нет и над головой не тяжёлые тучи, а белые весёлые облака. И ничего страшного, что между лопаток течёт вода и куртка стала липкой и холодной.

Когда он добрался до зоологического сада, там уже никого не было. Посетители испугались дождя и разошлись. Остались одни звери. Тигр успел промокнуть, шерсть слиплась на животе и свисала сосульками. А бегемот спрятался от дождя в воду, и только выпуклые, как два бугорка, глаза посматривали, что делается кругом.

Алексей Бочаров долго бродил по пустым звериным улицам и всё искал, на какой улице живёт носорог. Ему попадались верблюжьи, слоновьи, птичьи, обезьяньи улицы, а носорожьей всё не было.

Куртка намокла и из серой превратилась в чёрную. Она прилипла к лопаткам и жгла, как горчичник. И было жутковато оставаться наедине с сотнями зубастых и когтистых зверей, хотя они сидели в клетках.

Где же в конце концов живёт носорог? Может быть, он открыл клетку и ушёл? И теперь разгуливает по трамвайным путям, а дождь стекает по его круглым бокам?

И вдруг на толстых железных прутьях он увидел две таблички. На одной было написано: «Африканский двурогий носорог по кличке «Носик». На соседней табличке была другая надпись: «Дразнить и кормить зверей строго воспрещается».

Разве дразнить и кормить одно и то же? Мальчик просунул голову между железными прутьями и стал искать хозяина клетки. Носорог мог и не убегать в город, а забиться куда-нибудь в уголок подальше от дождя.

Холодные струи текли по спине. Дождь мочил вкусный бутерброд, который мальчик держал в протянутой руке, чтобы угостить носорога.

А носорог не шёл. Тогда Алексей Бочаров решил позвать его по имени.

— Носик! Носик! — крикнул он и прислушался.

И вдруг дверь в задней стене клетки открылась, и из неё вышла старушка в синем халате.

— Чего тебе? — недовольно спросила она.

— Носорога, — ответил мальчик и от удивления вытянул губы, словно собирался сыграть на дудочке.

— Носорог болен.

— Болен? Разве носороги болеют?

— Все болеют! — отрезала старушка и захлопнула за собой дверь.

А он всё стоял и держал в руке бутерброд. От расстройства он сам стал откусывать от бутерброда, но не чувствовал запаха колбасы, хотя очень её любил.

— А где птица бюфаг? — тихо крикнул он вслед старушке.

Если носорог болен, то, может быть, можно угостить его друга?

Но старушка больше не появлялась. Наверное, она ушла к больному и поит его горькими лекарствами. А мальчик стоял под дождём и не заметил, как съел бутерброд.

Конечно, приятнее ждать хорошего исхода. Но лучше скрепить сердце и приготовиться к худшему. Если носороги такие большие, то болезни их тянутся долго; им куда тяжелее, чем людям.

Он поднимался по лестнице, когда его окликнула Валентина Васильевна.

— Алексей Бочаров, ты нарисовал носорога?

Мальчик покачал головой.

— Поленился, — сказала учительница. — А какие у него уши, запомнил?

— Я не видел его ушей. Он болен, — печально сказал мальчик и закашлялся.

— Ты сам болен. Наверное, бегаешь без пальто?

Конечно, он бегал без пальто, без фуражки. Но какое это имеет значение, если носорог болен!

— Ничего, поправится, — утешила его Валентина Васильевна. — Он сильный.

— Тогда посмотрю, какие у него уши, и нарисую, — сказал мальчик.

На уроке он сидел хмурый и время от времени кашлял, а сосед Попотенко ворчал:

— Не кашляй в мою тетрадку. Кашляй в сторону.

Он отворачивался и кашлял в закрытое окно. А Попотенко лез со своими советами:

— Пойди к врачу. Тебе освобождение дадут.

Он не хотел никакого освобождения. Здесь в классе был человек, который всё понимал и вместе с ним жалел больного носорога. Зачем же брать освобождение и уходить от такого человека?

И как только он об этом подумал, Валентина Васильевна сказала:

— Заболел носорог…

Он поднял глаза и насторожился.

— Чтобы вылечить его, доктор прописал лекарство, — продолжала учительница, — десять стаканов микстуры, двадцать пять стаканов горячего молока и пять стаканов свежего мёда. Сколько стаканов потребовалось носорогу для лечения?

Перо само начало писать. Нет, Алексей Бочаров переписывал не задачу, а составлял рецепт. Он лечил своего незнакомого друга с острыми рогами на кончике носа.

…Носорог спал, вытянув короткие лапы и положив на них тяжёлую голову. Его закрытые глаза затерялись в складках кожи. И было непонятно, в каком месте у него глаза. Большие покатые бока поднимались и опускались, поднимались и опускались. Носорог дышал ровно и спокойно.

Интересно, что снится носорогу? Родная жаркая Африка или сердитая старушка в синем халате?

Алексей Бочаров стоял перед клеткой и ждал, сжимая в руке бутерброд с розовой колбасой. А потом он просунул сквозь прутья голову, сколько позволяла шея, и позвал:

— Носик, Носик, Носик!

Животное тяжело вздохнуло, зашевелилось и подняло веки. Глаза носорога оказались большими, внимательными, настороженными. Они смотрели на мальчика и светились радостью.

— Носик! — крикнул мальчик и протянул руку, в которой был зажат его завтрак. — Носик, хочешь колбаски?

Носорог встал на ноги — у него это получилось легко и бесшумно, словно огромная туша весила сущие пустяки, — и медленно двинулся к мальчику. Он шёл, и его лопатки, как шары, перекатывались под толстой кожей. Кожа была рыжеватой, как броня, слегка проржавевшая от долгих дождей. На морде сверкали два острых рога, один подлиннее, другой покороче.

В этот момент мальчик понял, что носорог самый красивый зверь на свете и что за его грозной внешностью скрывается доброта и кротость. Если к нему относиться по-человечески, он не пустит в ход свои страшные рога.

Мальчик смотрел на Носика, а Носик смотрел на него. Они стояли друг против друга и разговаривали. Тихо, про себя.

«Как твоё здоровье?» — спрашивал мальчик.

«Ничего, — отвечал носорог, — температура нормальная. Выпускают на улицу».

«А тебе старушка не передавала, что я заходил?»

«Как же, передавала».

Тут он вспомнил про бутерброд и протянул его своему новому другу:

«На, попробуй. Колбаса свежая, без жира. Докторская».

Носорог втянул в себя запах колбасы. Но есть не стал.

— Он вегетарианец. Не ест мясного, — послышался за спиной мальчика ворчливый голос.

Он повернулся и увидел старушку в синем халате. На этот раз она появилась не в клетке, а пришла по аллее.

— А что же он ест? — спросил мальчик.

— Веники.

— Какие веники?

— Зелёные. Из веток молодой акации. Очень любит.

Алексей Бочаров решил тут же наломать другу зелёный веник, но, оглядевшись вокруг, увидел, что листья на деревьях пожелтели и до будущей весны негде раздобыть свежей зелени.

— Я принесу ему из дома фикус, — предложил мальчик, — он у нас зелёный и свежий.

— Носик не ест фикусов, — сухо сказала старушка. — И вообще, дразнить и кормить зверей строго воспрещается.

Этот разговор был неприятен не только мальчику, но и носорогу. Зверь повернулся спиной к старушке, и теперь вместо клыков был виден хвостик маленький и сухой, как у арбуза.

Мальчик сунул в карман ненужный бутерброд и спросил старушку:

— А где же бюфаг?

— Бюфаг? — поморщилась старушка, будто это слово было ей очень неприятно. — У нас нет такого вида.

— Это не вид, а птица. Она спасает носорога от пиявок и москитов…

— У нас нет пиявок и москитов! — отрезала старушка и быстро засеменила прочь.

Алексей Бочаров опустил голову.

«Когда рядом нет верного друга, то даже самый сильный и бесстрашный может попасть в беду. И никакие рога не помогут. Здесь нет бюфага, но должен же быть у носорога друг!»

Так думал мальчик, стоя у железной клетки. В это время Носик повернулся и одобрительно кивнул головой. И они стали друзьями…

— Как поживает Носик? — спросила однажды Валентина Васильевна, встретив Алексея Бочарова на лестнице.

— Хорошо поживает, — сказал он, — поправился.

— А какие у него уши? — продолжала расспрашивать учительница.

— Уши? — Он совсем забыл про уши. Думал-думал об ушах и забыл.

— У него красивые уши! — выпалил мальчик. — А сам он вегетарианец. Это значит — не ест колбасы.

И мальчик стал рассказывать о носороге всё, что ему удалось узнать. И то, что носорог весит полторы тонны и что он, как лошадь, ест овёс и сено, а ещё картошку и крупу и даже пьёт рыбий жир для укрепления здоровья.

А Валентина Васильевна слушала его и не перебивала. Руки у неё были заняты: в одной руке — портфель, а в другой — под мышкой — огромная стопка тетрадей. И она не могла положить руку ему на плечо и потрясти его легонько. Но глаза её весело поблёскивали и одобряли.

В доме номер двадцать пять меняли водосточные трубы. Новые трубы были похожи на серебристую кору высоких прямых деревьев, а старые потрескавшиеся, облупившиеся — валялись на земле. Будто огромная змея сбросила старую, ненужную кожу и уползла дальше.

Обычно Алексей Бочаров задолго до дома двадцать пять переходил на другую сторону. Этот дом славился мальчишками, которые вечно толпились у ворот и норовили пристать к каждому проходившему мимо. И сегодня, возвращаясь из школы, он уже собрался свернуть с тротуара, но вдруг ему показалось, что носорог Носик сейчас наблюдает за ним и качает головой: «Что ж ты, друг мой? Неужели не решишься пойти напрямик?»

Ему очень не хотелось идти напрямик. Другая сторона улицы прямо-таки звала его: «Иди сюда, иди сюда…» Но ему стало стыдно перед новым другом, и он пошёл напрямик.

Он вдруг почувствовал прилив сил. Словно впереди, мягко ступая по асфальту короткими ногами, шёл тяжёлый носорог. Глаза зверя внимательно посматривали по сторонам, острые рога — один подлиннее, другой покороче приведены в боевое положение. Носорог не сворачивал на другую сторону, шёл прямо мимо дома двадцать пять. И он, Алексей Бочаров, идёт за носорогом. А когда идёшь за носорогом, то ничего не трудно и ничего не страшно.

«Я иду за носорогом», — сам себе говорит мальчик и ускоряет шаги. Он проходит мимо ворот, у которых стоят мальчишки, переступая с ноги на ногу. Им не терпится подставить подножку или дать пинка невысокому школьнику в серой курточке с большим портфелем в руке. Но они озадачены тем, как бесстрашно и спокойно он проходит мимо них. Они таращат глаза и не решаются сойти с места.

Они наверняка проведали, что он дружит с носорогом, и предпочитают его не трогать.

С некоторых пор у Алексея Бочарова появился четвероногий помощник. Когда Валентина Васильевна давала трудную задачку, носорог помогал мальчику решать её быстро и верно. Он превращал обыкновенные скучные цифры в своих братьев-носорогов, в своих друзей — птиц бюфагов и в пиявок, которых нужно было немедленно пересчитать и загнать в тёмный ил. В тихих задачах, написанных мелом на доске, звучали сигналы тревоги, происходили битвы, погони, и всё зависело от того, насколько быстро и точно считает Алексей Бочаров.

Сам того не замечая, мальчик научился ловко прибавлять к носорогам бюфагов и делить пиявок на носорогов. А однажды носорог помог ему выучить наизусть стихи.

Обычно в школе всем ребятам задают учить одно и то же стихотворение. Будто на свете так мало стихов, что на каждого не хватит. Очень скучно сидеть и слушать, как двадцать человек подряд выходят к доске и не своими голосами читают:

Валентина Васильевна задавала всем ребятам разные стихи. И Алексею Бочарову досталось вот какое стихотворение:

Больше всего Алексей Бочаров не любил учить стихи. Он краснел от натуги: стихи не лезли ему в голову, как он их туда ни загонял. И когда его вызывали к доске, он забывал половину. В классе звучало шипение — это ребята пытались подсказать ему.

Но стихотворение, которое на этот раз досталось ему, само укладывалось в голове. Вернее, не само, а с помощью носорога. Мальчик представил себе своего друга маленьким, беспомощным существом, у которого на носу не было даже самого маленького рога. И ему подумалось, что пока он не будет знать стихотворения до конца, рожки не появятся и его друг не станет грозным носорогом.

На другой день он прочитал стихи в классе у доски. Он ни разу не запнулся. И Валентина Васильевна поставила в дневнике большую пятёрку, похожую на серп.

Когда осень становится холодной и дождливой, волей-неволей приходилось надевать пальто. А если дождь льёт без передышки, то никто тебя не выпустит из дома без галош. В галошах человек становится неповоротливым и неуклюжим. Галоши всегда велики и после каждого шага спадают — приходится волочить ноги по мокрой, грязной мостовой.

В один из таких дождливых «галошных» дней Алексей Бочаров услышал по радио тревожное сообщение:

«В зоологическом саду опустели летние клетки, все звери перебрались на зимние квартиры. И только носорог по кличке «Носик» не пожелал покидать свой дом. Уже третий день рядом с его жильём стоит большая клетка на колёсах, которая должна перевезти его в тёплое помещение. Но своенравный житель Африки мёрзнет, не ест, а перебраться в новую клетку не желает».

Для Алексея Бочарова это сообщение прозвучало как колокол пожарной машины. Он вскочил с места и побежал к окну. Но что можно увидеть в запотевшем окне, кроме кривых ручейков и мокрой улицы…

«Он мёрзнет и ничего не ест». Эти слова продолжали звучать, как будто радио повторяло их бессчётное количество раз. От них сжималось сердце.

А может быть, носорог ждёт его, Алексея Бочарова, и поэтому мёрзнет и голодает? Надо немедленно бежать в зоологический сад!

Он натянул пальто и надел галоши, которые спадают после каждого шага. Сейчас эти галоши были пропуском, без которого не выпустят из дома.

Несколько раз на улице галоши спадали с ног. Ему надоело останавливаться и топать ногой. Он скинул галоши и взял их в руки. Он промчался мимо дома номер двадцать пять. Дождь разогнал задир мальчишек, и у ворот никого не было. Он задел ногой старую трубу, и та с грохотом покатилась по мостовой.

«Он мёрзнет и ничего не ест. Он мёрзнет и ничего не ест…»

В зоологическом саду не было ни посетителей, ни зверей. Может быть, в предчувствии снега и мороза звери покинули свои клетки и вместе с перелётными птицами поспешили на юг, чтобы вернуться обратно только с приходом весны? Даже белого медведя не оказалось на месте — ушёл за компанию.

И только носорог не испугался зимы и ждал друга. Он лежал в углу клетки, поджав под себя толстые короткие лапы, и дремал. Его большие, свёрнутые фунтиком уши вздрагивали от ветра.

Рядом с его клеткой стояла другая — на колёсах. Она уже третий день ожидала упрямого пассажира. Немного в стороне застыли две фигуры. В брезентовых плащах с треугольными капюшонами они были похожи на двух пингвинов: большого и маленького.

— Может быть, покормим его? — говорил маленький пингвин.

— Нет, — отвечал большой пингвин, — тогда он ещё неделю просидит здесь.

— Жалко зверя.

— Что поделаешь!

Алексей Бочаров подбежал к клетке и взялся за мокрый железный прут. Носорог дремал. Он не знал, что пришёл товарищ. Тогда мальчик позвал:

— Носик! Носик!

Носорог слегка приоткрыл глаза и недоверчиво посмотрел перед собой. Может быть, его обманывают и никакого Алексея Бочарова здесь нет?

Но, увидев своего знакомого, носорог широко открыл глаза и втянул ноздрями воздух, чтобы проверить по запаху, не ошибся ли он. Потом он поднялся и подошёл к решётке. Он осунулся и похудел. И большие складки на его толстой шкуре стали ещё глубже.

«Что же ты не ешь и мёрзнешь в летней клетке?» — про себя спросил мальчик носорога.

«Жду тебя», — про себя отозвался тот.

«Все звери уже перебрались. Надо и тебе переезжать, а то замёрзнешь».

«Успею».

«У нас зимы холодные. Вместо дождя идёт снег. А вода становится твёрдой, как камень».

«А как же я?»

«Переезжай скорей на зимнюю квартиру. Это очень близко. Прокатишься. Я за тобой пойду».

Мальчик и носорог смотрели друг на друга и вели разговор, который не слышал никто, кроме них. А два пингвина — большой и маленький — стояли в стороне и ждали, что будет дальше. А дальше произошло вот что. Мальчик пошёл вдоль клетки, перебирая рукой прутья. И носорог двинулся за ним. Он дошёл до порога и остановился перед клеткой на колёсах, которая доставляет львов, тигров и бегемотов, куда им полагается.

— Он идёт, — прошептали пингвины.

Мальчик подошёл к клетке на колёсах. Носорог вопросительно поглядел на него. И мальчик кивнул: «Иди смелей!» Носорог бесшумно двинулся вперёд. Сперва вошли передние ноги, потом задние. Дверка захлопнулась, и клетка покатила по мокрой дорожке.

Носорог ехал в клетке, а мальчик шёл за носорогом и подбадривал его:

«Ты не волнуйся, все будет в порядке. В новой клетке тебе будет тепло, как в Африке. А когда настанет весна, я угощу тебя ветками молодой акации, раз ты вегетарианец и не ешь докторской колбасы».

А носорог молчал, стараясь удержать равновесие в движущейся клетке.

Так они доехали до зимнего помещения.

Пингвины сбросили свои плащи с капюшонами и сразу превратились в знакомую старушку и незнакомого мужчину. Они так обрадовались, что им удалось перевезти Носика в зимнее помещение, что принесли ему множество разных носорожьих лакомств. А мальчик стоял рядом, улыбался и прижимал к себе мокрые, грязные галоши.

Когда протираются брюки и рукава курточки без помощи ножниц становятся короткими, когда учебники подходят к концу, а парту, как веснушки, покрывают рябые кляксы, наступает весна.

Весной особенно интересно смотреть в окно, потому что с карнизов домов сбивают сосульки, а на буквах «Т» сидят птицы. Голова сама поворачивается, а шея незаметно вытягивается и становится длинной, как у жирафа, чтобы было видно, что делается на улице.

— Алексей Бочаров!

Шея сразу из жирафьей превратилась в нормальную, а глаза спрыгнули с крыши и очутились в классе.

— Алексей Бочаров, — повторила Валентина Васильевна, — ты слышал о том, что возвращаются птицы и что на ветках акации скоро появится нежная зелень?

Никто из ребят не понял, почему Валентина Васильевна рассказывает Алексею Бочарову о прилетающих птицах и о ветках акации. Но для него это был тайный сигнал. По этому сигналу могучий четвероногий друг вошёл в класс и очутился рядом. Он пришёл, чтобы помочь смотреть на доску, слушать объяснения и не получать замечаний.

Алексею Бочарову даже показалось, что носорог сидит рядом с ним за партой. Он покосился на своего соседа и впервые заметил, что Попотенко чем-то похож на носорога. Только на носу у него не растут рога.

— Лёгкие предметы, — объясняла Валентина Васильевна, — взвешиваются мелкой мерой веса — граммами. Более тяжёлые предметы — килограммами.

Алексей Бочаров подумал о носороге и спросил:

— А чем взвешиваются самые тяжёлые предметы?

— Тоннами, — ответила учительница. — Ты же сам мне рассказывал, что твой Носик весит полторы тонны.

— Чей носик? — спросил Попотенко.

— Мой, — буркнул Алексей Бочаров и увидел, как от удивления выкатились и округлились глаза его соседа по парте.

…Только плохие люди морщатся при виде кошки и замахиваются палкой на собаку. А когда у человека сильное и доброе сердце, он будет дружить с собакой, или пустит в банку с водой красных рыбок, или смастерит голубятню. Но редко кто из людей заведёт дружбу с носорогом. Потому что его нельзя погладить и почесать за ушком и побегать с ним вперегонки. Даже служащие зоологического сада отзываются о носорогах прохладно.

— Ничем не выдающееся животное. Ходит, ест, пьёт!

Что они понимают! Живут около него и не чувствуют, какой он тихий и задумчивый. И если он не может, как слон, обвить тебя хоботом и посадить к себе на спину, то это только потому, что у него нет хобота. Но он помогает решать задачки и учить стихи, он делится с тобой смелостью, и ты перестаёшь бояться мальчишек из дома двадцать пять. И вообще ты становишься другим человеком, если идёшь за носорогом.

В солнечный майский день Алексей Бочаров очутился перед клеткой носорога. Он стоял, просунув голову между прутьями, а за спиной у него был спрятан светло-зелёный, свежий веник из нежных веток акации.

Он наблюдал за Носиком, который улёгся на спину, поднял четыре ноги вверх и грел на солнышке живот.

И вдруг мальчик почувствовал, как кто-то сильно сжал его руку. Он вздрогнул. Рядом стоял человек с красной повязкой на рукаве.

— Ты портишь зелёные насаждения, пойдём в милицию, — сказал дежурный, не отпуская руки мальчика.

— Я не портил зелёных насаждений, я…

— А это что? — дежурный кивнул на зелёный веник.

Услышав громкий разговор, Носик перевернулся на бок, потом встал и подошёл к передней решётке. Он, видимо, собрался заступиться за друга, и плохо пришлось бы человеку с красной повязкой на рукаве, если бы железные прутья не сдержали носорога.

— Пойдём в милицию, — повторил дежурный, — там разберутся.

— Я не ломал зелёных насаждений! — отчаянно выкрикнул мальчик и попытался вырвать руку, но она была зажата, как в клешне.

Носорог надавил лбом на прутья, но не смог согнуть их. Мальчик посмотрел зверю в глаза и про себя сказал ему: «Честное слово, я не ломал зелёных насаждений».

Неожиданно знакомый голос тихо, но твёрдо произнёс:

— Отпустите его.

Алексей Бочаров оглянулся и увидел учительницу. Она стояла рядом, и в руке у неё был такой же зелёный веник, как и у него. Дежурный удивлённо выкатил глаза.

— Вы сами ло… — Он начал было говорить, но Валентина Васильевна не дала ему закончить.

— Я его учительница, — сказала она, кивая на мальчика, — а ветки мы наломали за городом. И прежде чем обвинять человека, надо разобраться.

Мальчик почувствовал, как клешни, сжимавшие его руку, медленно разжались.

— Кто вас разберёт, — пробормотал дежурный и пошёл прочь.

Валентина Васильевна улыбнулась Алексею Бочарову, а он удивлённо вытянул губы, словно собирался сыграть на дудочке, и тихо сказал:

— Спасибо.

И в эту минуту он подумал: «Как жаль, что с учительницами нельзя дружить. Не станет же учительница заодно с тобой перелезать через забор, когда есть калитка, или менять спичечные коробки на марки… А ученик не может проверять тетрадки, потому что он сам не знает, где верно, а где ошибка, и он не смеет говорить директору: «Анатолий Георгиевич, в данном случае вы не правы». Для ученика директор всегда прав, и не поднимется рука поставить товарищу двойку… Если бы Валентина Васильевна была мальчишкой, как Попотенко… Или хотя бы девочкой…»

— Ну, давай угощать нашего друга, — сказала учительница и кивнула на носорога.

Они подошли к клетке и просунули туда два вкусных, аппетитных веника. Носорог долго смотрел на веники и никак не мог решить, какой есть сначала. И он стал попеременно отщипывать то от одного веника, то от другого, словно не хотел никого обидеть, и все трое — носорог, мальчик и Валентина Васильевна — чувствовали себя друзьями.