Заколебанский ОпанасийПравосудие с короткими ногами

ОПАНАСИЙ ЗАКОЛЕБАНСКИЙ

ПРАВОСУДИЕ С КОРОТКИМИ НОГАМИ

(с вкраплениями гиперболизма история)

"Зри в корень"

Козьма Прутков

Глава 1.

Ой, как голова трещит, нет сил терпеть. Ох, давненько я не упивался по самые баклажаны, прямо не знаю, что делать. Остается надеяться, что ноги сами выведут меня куда нужно. Емеля официант пристал и что-то шепчет на ухо, наверное просит чаевых добавить. Да пошел ты!!!... Козьма Прутиков никогда таким козлам много не дает. Ты свое уже заработал...

На улице сыро и холодно. От взрыва ветра с крыши слетела густая струюя и прямо за шиворот. У-у-у! Бр-р-р. Будь все проклято!..

А дождь кончился совсем недавно - даже толпа под тополями на площади не рассосалась. Так, где мой личный транспорт? Не-е, я на машине не езжу. Ростом не вышел. У меня ноги до педалей не достают. А даже если и достанут, то что я - носом рулить буду, что ли?

...Ой, перепил! Может быть - наследственное. Ну да. Мама родная моя пила много, вот я и уродился -любитель выпить. Папа тоже, небось, алкаш был тот еще. Однажды пошел за бутылкой, да так и не вернулся. Ну мама долго дожидаться не стала - нашла доброго дядю, а меня сбагрила к родственничкам. Так что рос я без родительской ласки. Может и поэтому ростом не вышел. Да еще болел много...Так, о чем это я? Ах да. Где же мой м-мо-ци-цикл?..

Там где я его кинул - пустота. Нет, конечно асфальт и бордюр на месте и птичье дерьмо тоже никуда не делось, а транспорт отсутствует.

...Угнали!?

Вот суки. Среди бела дня. И у кого!? Уж этого я так просто не оставлю.

Разворачиваюсь и быстрым шагом (чтобы не свалиться) обратно в ресторан.

В "Айсберге" дым коромыслом. Оказывается и без меня может быть весело. Музыканты давно все ноты позабыли, пюпитры по чьей-то хребтине прошлись молотком выправляй. Один лабух в пьяном порыве обнял контрабас и полез на него. Так и есть, сломал. Но это мне не интересно. Я ищу Петровича. Взгляд мой натыкается на противные, липкие, розовые, черные, мятые, грязные, похотливые, косые пьяные рожи. Тьфу, чтоб вы все провалились. Нет Петровича.

- Алле, где Петрович? - еле живого бармена за галстук поднимаю с пола. Тот тычет пальчиком в сторону кухни.

Какая все-таки жуткая штука - круглые даты. Все съезжают с катушек и начинают жадно поглощать огненную воду в немеренных количествах. Так сказать, перевыполняют план. Годовую норму. Как будто завтра произойдет конец света и никогда больше водка не промочит иссохшееся горло страждущего. И наплевать, что поутру будет хуже, чем в аду: и головка бо-бо, и в печенке колики и конечности замерзнут, и в сердце клин.

А я? Чего же я так нажрался? Я вроде к этому празднику отношения не имею. Как бишь его название? Ах да - у тети Айсберга сегодня золотая свадьба. Точно. А причем тут я? И кто меня приглашал? Не помню. Ладно. Воспоминания можно отложить до завтра. А сейчас есть дела поважнее.

На кухне повар в засаленом колпаке снимает пробу. Кругом вертятся айсбергова охрана - как бы не отравили кого из гостей. Один, рослый такой (два меня) подходит:

- А тебе, малявка чего надо?

Это я малявка? Ну насчет роста может и так. Да только я не очень люблю, когда мне про него напоминают.

- Дурик, ты что, новенький?

Еще один детина подходит к первому, шепчет. У того мозга видать зашевелилась, потом покрылся, напыжился, как карась на нересте - сейчас икру метать начнут.

- Вы, извините, господин Прутиков. Это у нас новичок, он постоянных клиентов не знает.

Ладно, ладно, Валера. Я сегодня добрый. Где Петрович, лучше говори.

- Он на склад пошел. Туда. - и пухленькой ручкой в сторону коридора машет.

- Ну, спасибо, - говорю. "Ух, попадись ты мне в другой момент".

Кто-то вызвался меня проводить, но я отказался - что я ребенок. Эх, знал бы, что ждет меня там, непременно согласился. Силком бы поволок. Но что поделаешь - не судьба.

Я кажется отвлекся.

В общем иду по коридору. Навстречу телка. Ну не корова, в смысле. А ТЕЛКА!!!. У меня даже язык к ботинкам свалился.

Давно не видал такой красоты. Дамочка прет не глядя, чуть не растоптала меня. Да ничего, я привык прощать женщинам их маленькие шалости. Лицо у нее платком прикрыто, движения энергичные. Как будто напугана. Одно странно, - что ей в таком вонючем месте делать. Посмотрел тоскливо ей вслед. Да, шик! Нет слов. Замечтался я, и чуть в трубу отопительную не влетел.

Склад от холодильника тонкой перегородкой отделен и холод стоит собачий. Зову Петровича.

- Эй, козел сраный. Ты куда спрятался? Штаны найти не можешь? Не бойся, свои!

Тишина. Непонятно, однако.

Прохожу мимо коробок, контейнеров, банок-склянок.

- Ты чего брат с девками в такой холодрыге занимаешься? Так и ревматим заработать недолго.

Не отзывается. Это похоже на хамство.

Повернув за стеллажи, даже будучи нескромно пьяным, я понял, почему Петрович не отзывался на мои лосиные вопли.

Он уже остывал.

Действительно, не дышит. Во, попал!

Его воловья шея вся в крови. На полу черная лужа. Ботинки вымазал, чтоб тебя. Они же не меньше сотни стоят.

Что это у него в руке? Профессиональное любопытство пересилило осторожность. Крепко держит, гад.

Хм, интересно. Обрывок сигареты. Ладно, возьмем с собой. Что еще? Осматриваю пол. Достаю из кармана мешочек. Там у меня всегда есть лишняя пара хирургических перчаток. Неохота в крови возиться, да что поделаешь. Удивительно, куда только хмель пропал. Вот что значит заняться родным делом. Про бабу я даже и не вспомнил. Главное для меня - труп. И все, что представляет интерес для детектива. Итак, обшариваю рукой еще теплую лужу. Натыкаюсь на что-то. Вот это да - пистолет. Надо же Петрович, сколько кровищи с тебя натекло. Сразу и не приметишь. Откладываю в сторону. Не успеваю выпрямиться - шум, крики.

- Руки вверх! - в спину уперлось что-то твердое, а логика подсказала, что это наверняка ствол.

- А, Козьма. Давненько не виделись, - До боли знакомые руки щупают мои ляжки, ягодицы. Ну конечно. Это же Потап. его манера.

- Повернись.

- Здорово Потап, - я пытаюсь не терять нервного равновесия, хотя его похотливые движения жутко неприятны.

- Здорово-то здорово. Ты лучше объясни, какого хрена здесь делаешь? Потап густо сморкнулся и с наслаждением сглотнул. Мне стало дурно.

- Нет это ты объясни, - пришел я в чувство, - Я вроде ментов не вызывал.

- До тебя это сделали другие - более лояльные и законопослушные граждане, - Потап щурил глазки на заплывшем от жира лице.

- Кто же если не секрет?

Потап мне не ответил, а прикрикнув на дебила-помощника, скомандовал:

- Раздеть его и обшарить с ног до головы.

- Но шеф, вы же только что его обыскали.

Для меня всегда было загадкой - где он только подбирает себе в шестерки таких откровенных дегенератов?

- Этот тип хитрее двадцати таких как ты. Разговор-р-рчики.

Когда Потап визжит - значит он злой и спорить с ним не надо. Вот только дебил обшаривает почему-то не одежду, а меня, хотя я перед ним в трусах стою. Но могучий пинок шефа заставил его принять верное решение. Холодно. Я теперь похож на свежеощипанного гуся. Фотограф суетится, вспышкой своей глаза портит.

- Ты что, на бычки перешел? - Потап вырвал из рук мента-практиканта найденный мной обрывок и бросил его на пол. Хорошо, что не в кровавую лужу. Ужас как мне не хотелось в ней снова ковыряться. Да и вещдок жалко.

- Я конечно не дурак, - (вот это сказал!) - и понимаю, что не ты его ухлопал. Но от меня так просто не отделаешься. Митрофан - надень на него наручники. Пускай люди полюбуются.

- Если ты такой умный, - хамства мне не занимать, - то может быть сразу и убийцу назовешь?

- Ты шуточки брось. Я серьезно говорю.

Я понял, что дело зашло далеко. Но мне нет никакого интереса показываться перед публикой в неприглядном виде. Иду на краюнюю меру. Что делать, придется расстаться с цигаркой.

- Давай меняться. Я тебе что-то подарю, а ты меня отпустишь.

- Я взяток не беру.

Так, еще не сообразил. Ладно, попробуем со второй попытки, я забыл, что у него позднее зажигание.

- Баба хоть что сказала?

- Какая баба?

Вот те на! Сыщик хренов.

- Слушай, что-то не врубаюсь? Ты сказал, что тебе сообщили об убийстве? Но кто? Когда я входил сюда, какая-то красотка выпорхнула, меня чуть не раздавила. Я думал это она и позвонила в милицию.

Я готов любую чушь нести, лишь бы Потап забыл про мои слова о подарке. А дамочка та в голове засела. Выходит не она сообщила. Тогда кто? Мысли в голове вертятся, я стою зубами стучу.

- Одевайся, - спохватился Потап. А сам извилины напрягает.

- Ладно, пойдешь без конвоя. Только расскажешь, все что видел.

- Ладно.

Ну положим не все, что видел, а кое что не утаю.

Выходим. На всякий случай Потап ведет меня впереди, наблюдатель.

Увидев нас зал притих. Половина народа паркет облизывает, остальные еще держатся. Но веселье прервано. Лица грустные и тупые. Еще не соображают, но уже искорки в глазах появились...

...Боже, кто так дурно наблевал?...Неужели я?..

Глава 2.

- Я тебе в тысячу первый раз объясняю - я пошел искать Петровича, потому что у меня угнали мотоцикл. Кому как не ему отвечать за то, что на стоянке творится.

Потапова секретарша на стуле как блоха вертится, стучит по клавиатуре, аж в мозгах эхом отдается, мои показания стенографирует.

Потап пыхтит, слюни пускает. Он так думает. Еще может в носу колупаться при этом, так, что ноздри наружу выворачиваются. Если хорошенько присмотреться, то пятнышки на кресле - это не рисунок, а...

- Слушай, Козьма, - голосок у Потапа стал липкий и вкрадчивый, не иначе как подлость задумал, - а я ведь могу на тебя всех собак повесить.

Вот простота. Нашел чем удивить.

- Ты сам посуди - никого кроме тебя мы не видели. Женщина твоя мифическая, а может ты ее сам придумал. Мы допросили всех, никто про бабу не упоминал.

- А звонок? Кто звонил, ты мне так и не ответил.

- Здесь я задаю вопросы, - Но так и быть - скажу. Говорил мужской голос. Он сказал, что в "Айсберге" готовится жестокое убийство начальника охраны.

- Когда это было?

- За полчаса до того как мы подъехали. Чего ты лыбишся?

- Да нет ничего.

- Хочешь сказать - неоперативно?

Ничего я не хочу сказать. И улыбаюсь я потому, что смеюсь над собой. Только сейчас, к утру, башка моя пришла в норму, ну почти в норму, и соображаловка действовать начала. Ведь когда я зашел на склад, кровь-то еще теплая была. А там холодильник, сквозняки. Выходит убили его почти в тот же момент. А никого кроме красотки и меня не было. Ну я Петровича не убивал, это точно. Я пьяный еще подраться могу, а убить - увольте. Выходит цыпочка и порешила Петровича. Ну ладно. Дело это мне начинает нравится и я пытаюсь найти повод, чтобы смыться из этого сортира поскорей.

- Еще вопросы будут, гражданин начальничок?

- Ты, Козьма, не ехидничай. Не в цирке. Давно небо в клетку не видел?

Ну напугал. Прямо обдрищусь сейчас.

- Потап, как говориться: ближе к телу. Какие у тебя ко мне претензии? Я тебе ситуацию обрисовал как мог, а ты делай заключения и ищи преступника.

Потапу видать со мной возиться уже спала охота, тем более что ночь не спал. Жена наверное в постели до сих пор ждет - не дождется.

- Ладно, подпиши здесь. Как только понадобишся из под земли достанем. лениво поднимая задницу, он протянул мне бумагу и изгрызанную ручку. А все-таки прикус у него - неправильный!

- Пожалуйста, - я оставил автограф и быстро к выходу. Воздух здесь больно тяжелый. Скорей бы на волю.

Спустился вниз, а там толпа народу. Очевидно недавно облава закончилась. Проститутки, бомжи, наркоманы, ворье мелкое. Рожи по большей части знакомые.

А это...Ой, кого я ви-и-ижу!..

- Здраствуй, милая моя! - попку эту я ни с чем на свете не спутаю. С завязанными глазами определю ее обладательницу.

Полуголая девица оборачивается. Губки скривились, слезки потекли, ресницы отклеились.

- Кузенька, помоги, а? В долгу не останусь.

...А голосок!.. М-м-м...

Сержант сердитый одернул ее, как будто жена ему.

- Ты что, козел, не видишь, я с человеком разговариваю. - и куда только плаксивый вид делся. Не баба - фурия.

Снова ко мне. Сама вежливость и доброта.

- Кто тебя взял, Долорес?

- Абрамчук.

О, старый знакомый. Из непробиваемых.

- Тяжелый случай. За что?

- Среди наркоманов повязали.

- Я сколько раз говорил, не связывайся с отребьем.

Ждет. В глазах надежда. Господи, почему такая женщина и проститутка? Впрочем, наверное так оно и должно быть.

- Ладно, что-нибудь придумаю, - шепчу. А сам мозги раскручиваю, что же я могу сделать. - Ты пока, гляди, первой в журнал не лезь.

Разворачиваюсь. Черт дернул меня наобещать. Я же теперь не прощу себе, если ничего не выйдет.

А, впрочем, есть выход. Надо выйти на Федюню.

Бегу на третий этаж, времени в обрез. Сейчас сержант вновь прибывших оформлять начнет.

Ворвался я в кабинет, в зальчике никого, весь пол стопками бумаг заставлен, из-за одной - рожа знакомая торчит.

- Митяй, привет. Где Федор?

- На совещании.

Вот те на.

- Надолго?

- Уже должно кончиться. Он сразу собирался уйти.

Бегу обратно на первый этаж. На удачу, прямо на лестнице столкнулся с Федором.

- Здорово, живчик!

- Привет, старый пирдун. Дело есть.

Федюня - добрый малый. Всегда войдет в положение.

- Ладно. Я твой вечный должник, помогу.

Не забыл, значит, как мы во времена приснопамятные устраивали облаву на очистных сооружениях. Его тогда известный международный бандит Стойко Раков в чан с дерьмом спустил. Если бы не я - не жить Федюне. Вот, что значит хороший человек. Другой спасенный после такого купания не стал бы якшаться со мной. Шутка ли - каждый раз вспоминать, кто тебя из говна вытащил. А Федя не такой. За что и люблю его, стервеца.

- Пойдем.

Двери железные стучат, ключи гремят - идем к задержанным. Вон и Абрамчук сидит, гнида пузатая.

Федя к нему полошел и осторожно так намекает: выйдем на минутку. А сержант шустрый - ушко навострил: нет ли какого заговора. Но дверь закрыли и кино кончилось. Я уже издергался весь, прежде чем они наговорились.

Наконец появился Федя и вывел мою Долорес.

- Федя, теперь дело за мной.

- Да, ладно, - смутился мой бывший соратник и на подружку мою уставился, красный как рак.

- Что, Федюня, как с зарплатой? - надо отвлечь его, а то штаны порвет, вишь как выперло.

- Да так же. На пять процентов повысили.

Немного же я потерял с той поры, когда меня из этих стен выпнули. Врочем насчет денег и я не богат. Зато свободен.

- Ну, прощевай. Спасибо за услугу.

Долорес меня своей нежной ручкой обняла, прижалась. Благодарность выражает. В таком виде по улице неприлично вышагивать - дети в школу пошли, почтенные мамы своих чад в садик повели, а тут идет герла по улице, почти в чем на свет появилась. Я прощупал карманы. Все-таки не все деньги просадил, кое-что после вчерашней гулянки осталось - на такси хватит.

- Ты смотри вперед, а не в зеркало. Нечего пялиться. - и таксист туда же рот разинул, сейчас слюни потекут.

Что и говорить, а красивей моей спутницы я баб не видел. Или видел? Ах, да. та самая цыпочка из "Айсберга". Впрочем я бы не стал утверждать так категорично. Она тоже ничего. Но Долорес все-таки лучше. Может быть потому что рядом, а та неизвестно где. М-да, придется делом всерьез заняться. Уж очень я заинтересовался этой красоткой.

Девочка моя уже сопит вовсю, голову на мое плечо склонила, устала, бедняжка. Куда ее везти? Домой? Да она же меня изнасилует сегодня. Как я сразу не подумал. Ну да, ладно. Я имею полное право сегодня обо всем забыть и расслабиться. Опохмелку устроить не помешало бы.

- Через два квартала остановись, - скомандовал я таксисту, - В магазин забегу на минутку.

...Это плохо, когда женщина выше тебя ростом. Плохо. С той точки зрения, если надо тащить ее на второй этаж. Но моя Долорес -умничка, она хоть ножками не дрыгает - только за перила цепляется. Видать все-таки что-то употребила, раз так развезло.

Потащил я ее в ванную, быстренько раздел, хотя что там было раздевать, и под душ ее.

Нет, милая. Не брыкайся. Да, холодно, что поделаешь. Так. Вот, теперь совсем другой вид. На человека похоже. Не стоит благодарностей.

...Нет я сдаюсь. Спать вдруг захотелось, до ужаса. Долорес, делай со мной что хочешь, мне уже все равно. Нет? Ладно. Тогда я баиньки.

Подружка за мной. Теплая, гладкая кожа ее пытается меня возбудить, но я в отрубе, сейчас усну. Легла рядом, волосы ее в последний раз меня пощекотали. Тоже стихла. Спим...

Глава 3.

Не знаю, за что меня бабы любят? Вроде не урод, но и ничего такого сверхестественного нет. Взять хотя бы Долорес - на другого не кинется, а с меня живого не слезет. Ах, хороша! Изгибы, кожа, волосы, и все остальное прямо картины с нее писать всяким Леонардам, да Винчам. У любого импотента домкрат сработает. Хороша девка. И не дура. Если бы не ее нимфоманская сущность, ей богу, женился бы. Где еще такую найти?

Проснулась, милая?

- Ты что, любовь моя, делала в дурной кампании? Опять на риск потянуло? Я тебя уже предупреждал.

Потягивается. Нет я сейчас не выдержу. Только начал серьезный разговор...

...Все, я в ауте. Все соки из меня выжала. Да уж, сегодня ничем заниматься не придется. Лежу, прихожу в себя.

Девочка моя на кухне что-то готовит. И как в ней соединяется похотливая сучка, бесподобная домохозяйка, изумительная собеседница - в голове не укладывается. Мечта поэта.

Хватит лирики. Надо обмозговать ситуацию.

Пытаюсь привести в порядок мысли. Анализирую.

Итак, что мы имеем?

Первое: угнаный мотоцикл. Точнее его отсутсвие.

Второе: труп Петровича. Беднягу, конечно, жалко, но эмоции пока оставим.

Третье: пистолет и сигарету. Да, ведь, только не могли его из пистолета грохнуть - горло разрезано было. Ну и бабочка - человека зарезать как червя зарубить.

Четвертое: звонок по телефону. Это вообще странно. Кто-то навел милицию на то, что должно было случиться только через полчаса.

Есть ли связь между первым и остальными пунктами?

Не думаю, что кто-то хотел меня подставить. Не настолько я приметная личность, чтобы кто-нибудь имел на меня зуб. Но ведь если бы я не пошел за Петровичем, а спокойно уехал домой (ничего что пьяный, я даже с завязанными глазами дам фору любому мотогонщику), то и не наткнулся бы на труп. Надо прояснить ситуацию в "Айсберге". Отложим на завтра. Чую, такое дело спешки не требует. А руки у меня чешутся. Это значит попалось настоящее дельце. Такое редко выпадает. Грех не воспользоваться.

Ну вот и завтрак. Или обед? Сколько время?

- Скоро час.

Значит еще завтрак.

Помогаю Долорес расставить посуду с сервировочного столика.

- Детка, ты мне так и не ответила.

- А что говорить?

- Выкладывай что есть.

- Я ведь случайно туда попала. Ты же знаешь - я тебе никогда не вру.

Вот так. Ни больше, ни меньше. Это серьезное заявление. Не такая дура, моя ласточка, чтобы случайно куда-то забредать.

- Говори, - настойчиво давлю я.

- Я теперь с серьезными господами вожусь. Вот и вчера пошла с одним, а он говорит, заедем в одно место, мне там кое-что забрать надо. Понятное дело, наркотики. Компания незнакомая, но я не боялась. Все-таки с серьезным представительным мужиком. Ему главный скидку хорошую сделал, так мой обрадовался как младенец и прямо на месте сигаретку выкурил. Пока не развезло, он домой засобирался, а меня забыл. Но эти поганки меня не тронули. Им до бабы все равно как до луны.

- Все ясно. Эх, рыбка. Кончишь ты плохо.

- А ты Кузенька меня при себе держи. Мне много не надо.

- Да уж. С тобой поживешь - через месяц усохнешь. Ты же тварь ненасытная.

Обиделась, почему-то. И чего я такого сказал?...

- Ладно, крошка. Прости. Я дерьмо.

- Нет ты хуже дерьма. - и набросилась на меня.

Ну началось...

- У меня между прочим, мотоцикл угнали. Так что я теперь без транспорта. лежу, в потолок гляжу.

- Бедненький. - ее голова нависает над моей.

- Прошу тебя. Не начинай сначала. - а корень мой все же закопошился. Вот гад. Я же устал...

-...Нет, это меня доконает...

...Ну наконец-то. Уснула. Странно. На этот раз я крепче оказался. Заработалась, бедняжка. А впрочем я уже давно ее не видел - соскучился.

Чем же заняться. Главное так чтобы тихо - а то, не дай бог, проснется.

Звонок. Вот черт. Не вовремя.

Бегу к телефону.

- Прутиков? Есть дело. Насчет твоего мотоцикла. - раздался незнакомый тенорок. - Если хочешь встретиться, жду на бульваре ровно через час, возле статуи мирового вождя.

- Кто это был?

Киса моя, с постели встала, волосами грудь прикрыта - Афродита, только моря нет и пены.

...Нет, так просто я уйти не могу...

Маленькая стрелка на часах скоро закроет цифру "5", а никого, кто бы мог привлечь мое внимание, нет. Может он видел, как я в кустах затаился? Да нет я ведь профессионал, не школьник. Хорошо иметь малый рост, сидишь себе, как мышка-норушка, никто тебя не видит, зато все как на ладони.

Ага, вот он. Чутье меня никогда не подводило. Один. Ладно, можно показаться. Отползаю чуть назад, отряхиваюсь.

Шум автомобиля. Шаги. Хлопок. Еще один. Этот неприятный звук мне хорошо знаком. В самого пару раз стреляли. Я обратно в кусты. Вот те на! Мой-то лежит на асфальте и ногами дрыгает. Затих. Я выскочил на дорогу. Машина далеко, - марку, увы, не разглядеть.

Женщина - многодетная мамаша закричала так, как будто ее мужа шлепнули, дети тоже зашумели. Не успел я сообразить, как поступить в сложившейся ситуации, как за каких-то десять секунд вокруг тела собралась толпа. Пойти посмотреть, что-ли, кто хоть ко мне приходил. Пробираюсь, пихая локтями всех подряд. Это им делать нечего, а у меня времени в обрез: не хватало еще, чтобы милиция задержала. Потап нагрянет - вот будет музыка. Он, конечно, свою смену закончил, но ради того, чтобы меня уесть на все пойдет.

Да, скажу прямо, покойный - несимпатичный субъект. Может от того, что у него половины черепа нет? Хотя морда вроде целая. У меня зрительная память хорошая, как компьютер - я его в первый раз вижу.

Если бы не народ, я обшарил бы его, до прихода правоохранников.

- Я иду. Вдруг молодой человек меня обгоняет подходит к нему, потом тот вдруг осел и упал, а тот убежал и запрыгнул в машину. - усатая толстуха делится впечатлениями.

- А машину вы запомнили? - встряла другая. - милиция всегда про это спрашивает.

- Запомила только, что она серая. Мокрый асфальт что ли, называется. А в марках я не разбираюсь.

- А я видела, что у нее на стекле полоса от этих щеточек, которые дождь разбрызгивают. - добавила крайне наблюдательная маленькая девочка.

Ну что же и на том спасибо. Собрался я уже отчаливать, бросил на мертвеца прощальный взгляд. Но, что такое?! Нагибаюсь.

- Молодой человек, нельзя труп трогать. - завозмущалась усатая.

Спохватился я. Нервы.

У него же в руке зажата сигарета!

И снова обломаная.

А теперь пора валить отсюда. Толстуха поганая сверлит меня своим подозрительным взглядом. Видать старая сексотка. У меня на таких нюх. Уношу ноги, попутно ругая себя за оплошность. Я и так достаточно засветился, чтобы меня эта бестия выдала с потрохами. После этого каждый умный легавый вычислит по ее показаниям. Скажет: был такой, коротышка любопытный, премерзкий тип. А Потап проведает - сразу на меня насядет. Влип.

И вообще ситуация странная. Сразу два убийства. И в обоих фигурирует обрывок сигареты. Кстати, я свой не потерял?

Нашел с трудом свободную скамейку, вывернул карманы. Вот он.

Осмотрел его со всех сторон и ничего особенного не обнаружил. Обыкновенный кусок сигареты. Оторван как раз по фильтру. Название неизвестно. Оно осталось в руках убийцы.

Где оно записывается? Я сам не курю и не знаю. Вот идет парень, сейчас определим.

- Простите, лишней сигаретки не найдется?

- Свои иметь надо.

Хам. Счастливчик: не знает, что в обычных ситуациях я такого не спускаю. Сейчас же настроение не то.

Обратился с тем же вопросом к дугому прохожему. На этот раз попался вежливый. Он протянул мне сигаретку, а сам плюхнулся рядом. Подал зажигалку, но я отказался.

- Спасибо, я потом. А вот, вы не знаете, случайно, как на сигаретах название марки пишется - одинаково или у всех по разному?

- Бывает что по разному, но обычно возле фильтра. Кольцом.

Спасибо за информацию...Значит возле фильтра. А у этой его как раз нет. У обоих нет.

Похоже, что человек держал ее в руках, а подошедший оборвал. А может быть обломил? Случайно? Нет, все-таки оборвал. Края помяты. Я не мог ее раздавить, иначе она была бы сплюснута вся. Что же за причина такая, что ее вырвали из рук. И ведь не отобрали всю, а только название.

Такую роскошь, как лаборатория не могу себе позволить, а без нее мне не разобраться, что это за марка.

- Маркел! Точно.- Хлопаю себя по лбу. Уж он спец старый. Безошибочно определит. Жалко только сигарету. А впрочем большего толку от нее нет. Пускай выкуривает. Только сначала где-то надо бутылку филипинского виски купить...

...От магазина я побежал наперерез автобусу и еле успел запрыгнуть в брюхо старого рыжего ящика.

Маркел живет в трущобах. Районы дикие и неизведанные. Менты сюда почти не лазят. И, не дай бог, чужаку забрести.

На предыдущей остановке в вечернее время водитель всегда предупреждает пассажиров, что если их застанут без билета и высадят в окрестных местах шансов выжить мало. Салон сразу освобождается наполовину. Если зайцы и остаются, то только те кому либо терять нечего, или которые знают этот район как свои яйца, - типы вроде меня.

Сразу видно, что люди здесь живут небогатые. Домишки все облупленые, крыши ржавые, запах стоит как в нечищенном свинарнике. Здесь рядом городская свалка находится.

Я услышал шаги - двое идут за мной. Обернулся сразу, чтобы недоразумений не было. Врядли примут за знакомого, но дать понять, что душа у меня вовсе не в пятках надо. К счастью, один из них узнал мою рожу, схватил товарища за руку и оба исчезли в ближайшей калитке.

Я умиротворенно вздохнул, осознавая, что не забыли еще Козьму и двинулся дальше. Как бы не перепутать. В этом месте все домишки похожи один на другой из фанерных щитов сделаны и одинаковой краской покрыты. Но Маркелов дом пропустить невозможно. Даже в адски нестерильной местности его жилище - один черт, что хлев у нерадивого крестьянина. Окна клеенкой залеплены, дверь просто так прислонена, в крыльце дыры - без ног остаться можно. Из щели выпрыгнула собака и едва не зашибла меня уделанным репьями хвостом. Я заткнул нос и шагнул в сумрак.

Мой брат - это вообще феномен. На своем уникальном чутье мог бы большущие бабки зарабатывать. Ему предлагали место нюхача на парфюмерной фабрике. Но он - вольное существо, дитя природы. Без помойки ему жизни нет. Все что ему надо - по помойкам шариться, бутылки собирать, другое его не прельщает. Зато в этом деле своим нюхом он может по заказу любую вещь отыскать. Местная знаменитость, за определенное вознаграждение от местных бичей готов выполнять заявки. Один раз какой-то тип заказал ему найти деньги. Любые. Через два дня Маркел напал на клад - кто-то кучу долларов посеял в мусоре. Ну на радостях они забурились в ближайший кабак, немного потратили на выпивку, часть ушла на баб, которые растрезвонили на всю округу о невероятном везении моего братца. Вскорости пожаловали хозяева сокровища, ну может быть и не хозяева - кто знает. Однако у обоих кладоискателей фиолетовый оттенок лица через месяц прошел. С тех пор Маркел больших денег сторонится.

Зашел я в дом. Ну так и есть! Забываю все время, что у Маркела за этим шкафом туалет. Придется теперь ботинки мыть. Долорес жуть как запаха дерьма не переносит.

- Маркел!

Из под вороха газет высунулась неумытая пьяная рожа.

- А, Козьма. Принес?

- Конечно. - Я протянул ему виски. Хоть и бич, а пижонства в нем на десятерых хватит. Я, мол, всякую гадость пить не могу, мне подавай "натур продукт".

После обильного причмокивания и слюнопускания поллитра как не бывало.

- А-а-а. Хорошо.

Зеленые щечки кровью налились, в глазах радость жизни появилась чертовски приятно ощущать мгновенные результаты твоих забот и трудов. Вот где братская любовь просыпается.

- Дело есть? - догадывается Маркел.

Еще бы. Без дела в этот гадюшник меня трезвого не затащишь.

Даю ему огрызок.

- Надо определить, что за сигарета.

- Нет проблем.

Я предложил ему зажигалку, но он отстранил руку, деловито вытер пальцами сопли и обтерев их о штаны, залез в нагрудный карман своего несвежего пиджака

- Смотри что у меня есть. - Передо мной предстала очередная находка недешевая инкрустированная зажигалочка из тех, что подаются гостям в богатых домах. Неплохой экземплярчик. В другое время я поинтересовался бы его историей плотнее, но было не до того.

Маркел долго смолил, выпуская дым из всех отверстий, пока не остался один фильтр. Задумчивая его рожа и отсутствие реакции едва не заставили меня заорать, но брат вышел из минутного паралича и вяло протянул:

- Не-е-е, - ничего подобного ни разу не курил.

Это очень интересно. Чтобы Маркел и не курил. Разве такое бывает?

- Я и сам удивляюсь, но, как говорится - против логики не попрешь, особенно если она железная.

- Ладно. - Я даже не пытался скрыть разочарования. - Если сообразишь, выходи сразу на меня.

- На наркотик не похоже. Может какой новый сорт. - видя мое растройство Маркел извиняюще повел плечами.

Я попытался избавиться от накопившихся за день отрицательных эмоций и, прежде всего, заставил все тело вздрогнуть, ну а потом как всегда:

- Не говори мне, что у тебя нет простой водки.

- Пива - пей не хочу.

- А-а-а, черт с ней...

...Домой возвращался в худшем настроении, чем заявился к братцу. Мало того - невпопад зарядил дождь, и через пять минут жидкости на мне стало больше чем в мочевом пузыре, который я опорожнял по пути раз пятнадцать. Единственная польза состояла в том, что ботинки от дерьма отмывать не надо - под струями воды они стали как новые.

...В доме тишина. Долорес лежала в постели, сжимая в нежной ручке пульт от телевизора, который еле заметно шипел, помигивая серой рябью экрана, словно боясь разбудить.

Ну уж нет, я к ней не притронусь. Лучше на раскладушке лягу, чем стану ее отодвигать и будить. Склонился только, чтобы погладить ее щечки.

Сопит моя милая, улыбается во сне. Ну нет. В гробу я видал эту раскладушку. Теперь уже я завелся. Дай только раздеться, крошка...

Глава 4.

Все-таки не пойму я ее. Не Долорес. Жизнь не пойму. Да и Долорес впрочем тоже. Всегда мне приятно с ней, но стоит только проявиться ее характеру, как все летит к чертям. Ей перемены в жизни подавай. Из нее бы, между прочим, неплохой путешественник-естествознатель вышел или пират - джентельмен удачи, гроза мужиков. Ни один бы живой из под нее не выполз. Кроме меня. Она так прямо и говорит. Да и я верю. Порой всю ночь пилимся, другой бы уже сдох давно, я все как огурчик. Вот только ведь не железный. Поэтому наступают периоды, когда хочется бросить все нахрен. Хорошо что это совпадает и с ее исканиями, расстаемся быстро и без сожалений.

Теперь вот снова вместе. Интересно надолго ли?

Ночь. Спит город. Иногда слышен шум самолета. Аэропорт далеко, но изредка прорывается рев лайнеров. Особенно ночью и после дождя. Капли еще неназойливо барабанят по карнизу. Кареглазая прижалась ко мне, губками в шею впилась. Даже во сне предпочитает действие.

Я не могу уснуть, но никогда не психую при бессонице. От нее еще никто не умирал. Зато есть время все обдумать.

Итак, прибавился еще один пункт: труп номер два. Несомненна теперь связь между всеми пятью. Раз этот выходил на связь со мной насчет мотоцикла, а вдобавок сигарета в руке.

Теперь ясно прослеживается цепь: кто-то угоняет мой мотик, чтобы я спустился вниз искать Петровича и, скорее всего так, чтобы я мог предотвратить преступление. Одновременно он звонит в милицию. Так, стоп. Выходит он должен был поторопить меня, чтобы я выскочил из "Айсберга" тогда, когда это было нужным.

Сейчас надо вспомнить, кто бы это мог быть. Официант? Нет, он даже приставал ко мне, со своими чаевыми. Тот детина на кухне тоже исключается. Кто же? Сегодня все равно заеду в ресторан, в его обстановке легче будет вспомнить. Пойдем дальше. Красотка, выпорхнувшая из склада. Как-то неувязывается ее тип женщины с жестоким убийством. И, как мне показалось, она была напугана чем-то. Может не она? Черт! Надо будет осмотреть склад: может там другой выход есть. Я никого не видел, хотя там есть где спрятаться. Но думаю менты не настолько глупы, чтобы не обследовать все. Значит если и был кто-то, то он успел уйти и до девицы и до меня тем более.

Убит Петрович был ножом либо бритвой. Пистолет вероятно принадлежал ему. Пытался защититься или ожидал страшного конца? Узнаем.

Теперь тот которого порешили на бульваре. Может быть он и есть неизвестный, звонивший ментам и укравший мой мотоцикл.

Единственный непонятный пункт - сигарета. Почему сигарета? Знак?

- А-а-ах. - Зеваю. Теперь можно и поспать...

...Девять с половиной. Придется отлежаться. Раньше десяти я не просыпаюсь. Как правило свои похождения и работу заканчиваю очень поздно. Вот как например позавчера. Хотя на этот раз я просто отдыхал всей душой. Пригласил меня, это я уже точно вспомнил, айсбергов племянник. Я его один раз от мокрого дела спас, нашел настоящего убийцу. Вот он время от времени и устраивает мне культмассовые мероприятия.

Ну ладно, надо вставать.

Спустился за почтой. Свежие газеты - моя слабость. В детстве я запорами страдал. А туалетная бумага тогда жутким дефицитом была и приходилось газетками подтираться. Спроси меня тогда любую фамилию члена политбюро, да я не то что фамилию, биографию и даже словесный портрет выдам (уж сколько их моя попа помнила).

Так, что тут пишут новенького? Японцы приветствуют вторичное использования человеческого дерьма. Молодцы. Это я понимаю - рациональное использование ресурсов. Теперь никакие кризисы и неурожаи нестрашны. Что дальше? В Зимбабве сократили срок военной службы до трех суток. В Арабских Эмиратах вчера выкачали последнюю каплю нефти. Америка приносит свои соболезнования. В Греции померз весь урожай цитрусовых. Экономика на грани коллапса. В России укокошили американского мультимиллиардера Люэса Триппера. Американская общественность возмущена беспрецедентно наглым поступком русской мафии. Президент и ЦРУ берут дело под личный контроль. Ну, батенька, сам знал куда ехал. В городе Землепупске. Ух ты, у нас! Это становится интересно. Я развернул складку на фотографии.

Ну и рожа.

Господи. Да это же тот самый мужик с бульвара. Нет сомнений - однозначно он.

От волнения я пихнул Долорес, а та в ответ пнула меня и столкнула на пол. Спасибо, дорогая, я пришел в себя.

Нервы, нервы. Я кожей чувствую, что скоро начнется такое! Какое я точно сказать не могу, но начнется. Зуд профессиональный у меня до крайней степени дошел. Срочно в "Айсберг"! Пока Долорес совсем не очухалась и на меня не набросилась. Время сейчас терять ой как жалко. Особенно не тратясь на сборы, я облачился в первый же подвернувшийся костюм и, свернув газету, отправил ее в карман. Наспех хватанул вчерашний салат, и побежал к дверям.

Вышел я из подъезда, не успел сделать и двух шагов, как вся улица заполнилась ментовскими машинами, из под земли вырос ненавистный мне Потап и с ним куча архангелов впридачу. Все вооружены до зубов, падлы. Пистолетиками, автоматиками в меня целят, того и гляди пульнут. В воздухе вертолет жужжит, аж уши заложило.

- Прутиков, сопротивление бессмысленно.

А я и не думаю сопротивляться.

Кольца за спиной звякнули, в машину затолкали, двое жлобов сдавили, не продохнуть. Потап впереди сидит, ухмыляется.

- Ну что, Козьма, доигрался? Теперь так просто не отделаешся.

Хотел я ему в рожу плюнуть, да передумал. Негоже на такое дерьмо родную жидкость переводить.

- Молчишь, - злобно бросил он, - ну ну.

- Баранки гну, козел безрогий, - и так мне после этих слов хорошо стало, ей-богу, чуть оргазм не хватил.

Привезли меня в некогда родное отделение, выгрузили грубо. Я бы конечно не против был, чтобы меня донесли, но пришлось ножками, ножками.

Потап повел меня прямо к кабинету начальника. Выходит серьезно меня захомутали если к самому Выдергину тащат. Он мелких преступников не принимает. Значит шьют мне тяжкое: по всей вероятности оба убийства. Другого объяснения найти не могу.

Заходим. Народу человек пять. Только ряшка Выдергина знакомая, остальные чужаки. Двое балакают по импортному, американцы наверное. Оба худые, как черви. Один, очкастый, стоит возле начальника, на меня смотрит. Четвертый, лысый, в какую-то папку нос уткнул.

Полковник Выдергин как меня увидел, сразу в крик, причем своим знаменитым пароходным басом:

- Это что за издевательство!

Потап так и остолбенел.

- Я же сказал - доставить, а не арестовать!

Потом он обратился к очкастому, извинился за шум.

- Оставьте нас! И освободите его, в конце концов!

Потап, багровея, попятился к выходу.

Я подошел к столу, и не дожидаясь разрешения сесть, плюхнулся в продавленное кресло, принявшись растирать ноющие от объятий тесных оков руки.

Выдергин, не обратив внимания на мое хамское поведение, кивнул очкастому. Тот пересел напротив меня.

- Разрешите представиться. - говорит. - Эн Урез. Представитель ЦРУ.

От имени его я чуть от смеха не упал, но вовремя сдержался, вижу как Выдергин своим кулаком, а он у него с хороший чайник, под столом грозит.

- Козьма, - говорю, - Прутиков. Чем рад служить?

- Давайте все обсудим.

Ну что же, поговорить по душам я люблю.

Рассаживаемся за столом. Двое глистов в конце сели, каждое слово приготовились глотать. Тот что с папкой так и сидит, уткнувшись.

- Я думаю переводчики могут идти! - громыхнул не то вопрос, не то приказ Выдергина. - они нам вряд ли понадобятся!

Тот что в папке был не против, Эн Урез тоже.

- Так вот. - перешел к делу цереушник, - Дело обстоит следующим образом. Совершено зловещее убийство гражданина США Люэса Триппера, который прибыл в Россию по вопросу экономического сотрудничества. Не надо говорить какую роль в деле развития добрососедских отношений это играет...

Я слушаю, а сам на папку поглядываю. А мужичок рыло свое от глаз моих прячет.

- ...поставлено перед фактом: продолжать развитие или...

Где то я уже эту макушку лысую видел.

- ...в то время, когда наши народы...

Чего он затаился?

- ...в общем не видать нам...

- Ох, я совсем забыл! - Тут Выдергин подскочил, как ужаленый, едва не доведя до инфаркта, сидевшего рядом с ним Уреза. - Козьма, разреши я представлю тебе сотрудника нашей контразведки - Хулейкина Геннадия Макаровича!

Точно, а я еще гадаю, на кого он похож, ему бы еще букву "й" на место поставить, совсем вылитый был бы. Так вот он почему стесняется. Ну ничего. Мы ребята на смешливые.

В общем речь представителя была прервана, он глаза выпучил, все вспоминал, на чем остановился. Выдергин, чтобы замять паузу, говорит:

- Давайте о деле, Эн!

Урез, добавил я про себя.

Американец кашлянул. Очки поправил, пиджачок одернул.

- Дело в том, что вы непосредственно являетесь очевидцем и лицом заитересованным. Нам стало известно, что...

Выдергин, которой сам никогда не страдал словоблудием и недопускал недержания речи у других, не выдержал и снова затрубил, как боевой слон Ганнибала, готовый растоптать римские легионы все до единого:

- Короче, Козьма! Ты приставляешся к этим двум людям, для помощи им в расследовании этого дела! Это мой приказ! Это моя просьба! Если не поможешь мы тебя по этому делу и пустим!...

- Ну зачем так строго, Гавриил Мелантьевич. - робко вставил Хулейкин.

- А иначе с ним, волюнтаристом и предателем поступать нельзя!

Я сижу молчу - как говорится: собака лает...

Мне конечно жутко интересно. Никогда не участвовал в подобном триумвирате. Кто же в нашей группе главный будет? Эн Урез или Хулейкин. Загадка.

Меня только один вопрос волнует:

- А что, милиция в этом деле не участвует, почему я?

- Ты им понадобишся только на роль проводника, в трущобах нашего родного Землепупска! Понял! И никакой самодеятельности! Перед тобой два профессионала! Они сами справятся! Вопросы еще есть!

И все это в утвердительном тоне, так что я предпочел кивками сопровождать каждый словесный выпад полковника.

- Домой позвонить можно? - Долорес наверное перепугалась, когда меня брали.

- Валяй, только недолго!

Набрал я родной "223-322-223-322", гудочки длинные, долгие. Странно. Вдруг слышу, дышит кто-то.

- Ласточка моя, ау, не теряй меня. Я тут по делу занят буду...

А ласточка моя мужицким голосом отвечает:

- Слушай, хрен моржовый , меня очень внимательно...

Долорес меня никогда хреном моржовым не называла, так я сразу понял, что это не она. Слушаю.

- ...Если в 24 часа не вернешь сигарету - мы твою подружку налысо обреем и по кусочкам в канализацию спустим.

Нет я в канализацию не согласен, тем более налысо.

- Вы кто такие, - спрашиваю.

- А это тебя не касается. Кому скажешь - сократим срок до 24 секунд. В ментовке у нас свои люди.

- Куда доставить товар? - сам перешел на шепот, от греха подальше.

- Мы сами выйдем на связь через 24 часа ровно. Будь дома. Слышишь тикает?

- Слышу. - хотя ни черта не разобрать.

- Это мои часики. "Роллекс" между прочим. Очень надежные. - и бросил трубку: "ту-ту-ту...".

Я гляжу на свои. Не "Роллекс", конечно, а "Заря". Но тоже хорошие. Десять двадцать. Не цена, а время.

А если я в Антарктиду улечу, они что меня и там найдут? Ерунда конечно. Никуда я не уеду. Долорес жалко.

- Ну что, переходим к действиям? - это Эн Урез встрял.

- Переходим. - соглашаюсь, а у самого в душе тоска.

Хулейкин руки потирает, как будто сейчас же готов впиться в глотку всем главарям мафии мира вместе взятым.

Эн Урез сейчас тоже обмочится от радости.

Выдергин слезу пустил. Обоих представителей обсосал, напутственное слово произнес.

Один я как истукан.

Вот это я попал. О возврате сигареты и речи идти не может. Ее Маркел выкурил. Тут поругал я себя, что не спросил - а фильтр им подойдет? Он у меня с собой. Что же делать?

Глава 5.

Мы направляемся в "Айсберг". Все-таки Выдергин назначил главным Уреза, и правильно, нечего всяким Хулейкиным командовать. Их у нас и без того хватает.

- Помню я, брали как то одну банду... - Хулейкин развалился на заднем сиденье, одним боком на меня давит.

Ну, началось. Пора прервать это пока не разнесло.

- Извини, Гена. Заткнись, а!?

- Между прочим я с вами, гражданин Прутиков, на брудершафт не пил.

- А я бы с тобой и в канаве валяться не стал.

- Господа, господа! Не ссорьтесь. - вовремя вступил Эн, что спасло морду Гены от моего рукоприкладства.

Вижу Хулейкин затаил на меня обиду. Ну и ладно. Хоть замолк. Мне сейчас ужас как тишина нужна, чтобы сообразить как быть дальше.

Долорес в чужих руках. Ну этим мужикам, если они не геи так и надо. Пока меня нет, она им устроит оргию. Так что до завтрашнего обеда особо волноваться не стоит. А вот потом ее могут и порешить.

Думаю я, а сам присматриваюсь к Урезу. Парень он вроде хваткий. О таком напарнике можно только мечтать. По нашему шпрехает, как на родном. Хулейкин же мне сразу не понравился, можно подумать в наших органах более представительных нет. С Эном я бы поделился своим горем. Но повременим пока.

"Волга" наша меж тем подкралась к "Айсбергу" прямо к заднему проходу.

- Я пойду впереди, не возражаешь? - обращаюсь к Урезу.

- Конечно. А ты, Генадий, иди к парадному.

Хулейкин конечно, морщится, но послушно следует по указанному адресу.

- Идем. - я решительно вваливаюсь в облупленную дверь.

Детины замерли возле кухонных плит. Урез показал им ксиву. Проходим дальше. Мои ноги сами ведут меня к складу. Я мысленно стараюсь припомнить, при каких обстоятельствах столкнулся с той птичкой.

Вот в этом месте я налетел на трубу. Потом, согнувшись в три погибели, пролез под ней. То же делаю и сейчас. Урез пытается следовать за мной, но ему не удается - ростом не вышел. Пришлось обходить ее стороной.

Зашли внутрь. Крови уже нет, только бурое пятно на кафеле напоминает о вчерашнем.

Я рассказал Эну, мою версию о потайном ходе. Мы вдвоем обследовали весь склад. Вскоре к нам присоединился Хулейкин.

Обшарили каждый сантиметр. Ничего.

Урез уже собрался уходить и потащил меня к выходу. Но я уперся.

- Подожди. Еще не время.

Я направился к пингвинам. Они с нетерпением ждали когда мы отчалим, но фигушки! Самого Айсберга в ресторане нет, и может нагрянуть в любую минуту, а тогда возникнут ненужные вопросы и неприятные ответы, но желание почирикать с его птенцами пересилило. Прежде всего сейчас меня интересует тот малый, который на меня наехал в тот злополучный вечер. Маню его пальчиком. Вот и настала пора разобраться.

Подходит. Недоверчивая ухмылка на лице. Действительно новенький. Остальные стоят выжидающе. Они то меня знают.

Не здесь, паря. Мне людей жалко, они очень впечатлительные. Отвожу его на место преступления, где меня Эн с Хулейкиным дожидаются.

Пингвин учуял неладное и затрепыхался. Вот гад, даже не даст размяться как следует. И главное, что меня обидело: не меня испугался, а спутников моих.

- Все скажу, только не бейте. Меня вечером девочки будут ждать, как я к ним с разбитой мордой покажусь?

- Говори, кто тебя надоумил остановить меня, когда я появлюсь на кухне?

- Валера. - лопочет.

Валера?! Целый спектакль разыграл с неузнаванием.

- Где он?

- Не знаю.

Стоит, бедненький, трясется, завоняло уже.

- Иди подмойся, дристун. И смени место работы.

Он обрадовался, побежал к двери.

- Стой. - говорю. - здесь есть ход на улицу?

Опять, не знаю. Что с ним делать? Пускай идет.

- Надо Валеру искать. - говорю командиру.

- Похоже что командир ты, а не господин Урез. - съязвил Хулейкин.

- Вы Геннадий правы. Я объявляю полное равноправие в нашей группе. Сейчас вы Козьма можете действовать свободно.

Ну что, Хулейкин, съел? Американец, а наш человек!

Опрос охраны ничего не дал. Чую, не врут, не знают где Валера.

Ну что же. Зато я знаю, где эта тварь может быть, вернее догадываюсь.

- Едем в "Золотую Рыбку".

- Это что?

- Местный бордель под видом сауны.

По дороге я решился распросить у Эна, кто такой Люэс Триппер.

- О, это крупный магнат. Владелец уймы табачных фабрик.

Я чуть потолок у машины не пробил.

- Табачных?

- А что тебя удивляет?

Нет, нет, вам показалось. Пока я нем как рыба. Потом понимаю, что про сигарету у Петровича они не знают, потому как я ее забрал, а той что у Люэса была особого внимания не уделили. Ну мало ли, хотел закурить, ну сломал. Ладно, еще не время.

Надо сказать, что борделей в нашем городе как говна в сортире. Но самый выдающийся из них - сауна "Золотая Рыбка". А особен он тем, что там обслуживают лиц неправильной ориентации. Я сразу предупреждил спутников, чтобы улыбки не расточали, глазки не строили, а то возможны осложнения. Нет хуже бабы, чем голубой мужик. Надо было так и назвать - "Голубая рыбка".

Эн припарковал машину на противоположной от сауны стороне.

Чтобы попасть внутрь надо знать пароль и отзыв. Меняется он семь раз в неделю, но особым воображением голубые не страдают, и поэтому запас весьма скуден и каждую неделю повторяется. Сегодня например, среда, и пароль будет: "мойте руки перед едой", а отзыв: "а х.. перед е.лей".

Дверь открыл гермафродит Степаша. Он сразу узнал меня и тщетно попытался захлопнуть дверь, но моя рука оказалась проворней. Я сомкнул свои пальцы на его запястье и с силой вывернул его руку, одновременно пихнув коленом дверь, так что от дверного глазка на его лбу проявилась аккуратная вмятина. В дело рискнул вмешаться еще один, но я его успокоил своим коронным номером - подкат под ноги с последующим отбивание того места где у нормального мужика такие круглые штучки. У них видать тоже есть, иначе бы так не корчились. Ко мне присоединился Эн.

Хулейкин помог вырубить третьего, неожиданно налетевшего с лестницы черного хода. Пока кончено. Шума особого не было. Можно идти дальше.

Вошли в большой зал. В нем тринадцать дверей. Отдельные кабинки. Я кивнул Эну с Хулейкиным, чтобы они следили за выходом и никого не выпускали, - я сейчас всю эту шваль вытащу.

Заваливаюсь в первую кабину, а там один голубок прочищает другому прямую кишку. Оба от удовольствия жмурятся.

- На выход, - крикнул я и пушкой махнул.

Потом в следующую и так далее. Вой конечно стоит невообразимый, голубые возмущаются, кричат о нарушении каких-то там свобод, Эн уже сачка начал давить, только я срал на них, меня не проймешь. Может быть в Америке гомики могут делать, что хотят, а у нас, пока жив Козьма Прутиков и другие нормальные мужики, не бывать этому.

Наконец из десятой каморки выуживаю Валеру. Да не одного а сто старым извращенцем Арахисом. Теперь то я понимаю, почему его так прозвали, у него оказывается жопа рельефная как кожура у арахисового ореха.

У Арахиса жидкий стул от страха открылся, пришлось приказать заткнуть ему дырку чем-нибудь. Кругом голые все, ничего кроме естественных затычек нет, а мне жалко свой пистолет использовать. В общем оттащил Валеру в сторонку, чтобы не смотреть как голубые с Арахисом разбираются. Ей богу, стошнило бы.

- Ну что, субчик, допрыгался? - Я вцепился в его ухо и потянул вниз, чтобы сравняться в росте.

- Чего надо, Прутиков? - пытается храбриться Валера.

Я его для профилактики башкой в тазик с водой опустил. Минуты на две. Брыкается. Ничего. Потерпит. Уже не шевелится. Вот теперь пора.

- Кто тебе платит?

- Я его не знаю.

Продолжим сеанс.

- И все же?

- Честное слово не знаю.

После третьего окунания я ему начинаю верить.

- Но хоть что-то ты знаешь?

- Да, - нехотя соглашается Валера.

- Рассказывай.

- В тот вечер подошел ко мне один тип, я его до этого ни разу не видел. Он сказал, что заплатит мне круглую сумму, если я не позволю тебе встретиться с Петровичем.

- Когда это было?

- Примерно за пять минут до твоего появления на кухне. Я тут же подговорил новенького.

- Он что, твой любовник? - впрочем, можно было и не спрашивать.

- Ну а бабу ты помнишь? Выходила она после меня?

- Да была. Только никто кроме меня ее не видел. Тот, который предлагал деньги, просил, чтобы я ее незаметно вывел на улицу.

- Ее кто-нибудь ждал?

- Машина была темного цвета.

- Это мне ни о чем не говорит.

- Подожди. Когда мимо проехала другая машина и посветила фарами, то у нее на стекле полоса выступила, я хорошо помню.

- Царапаное стекло. - это я скорее себе сказал.

В этот момент прозвучал выстрел. В ту же секунду, еще не врубившись в ситуацию, я собирался задать Валере очередной вопрос, как он охнул и, обмякнув, навалилися на меня. Я обернулся. Позади меня колыхнулась ширма. Я бросился к ней и отдернув, увидел еще открытую дверь. Ход на чердак.

Я рванул по лестнице наверх, слыша позади возгласы Эна и Хулейкина.

Чердак нас встретил поднятой беглецом пылью и затхлым воздухом. Впереди сверкало отверстие люка. Крыша над нашими головами прогибалась и грохотала под чьми-то стремительными шагами. Наугад я сделал два выстрела. Стало тихо.

Забыв этот старый трюк, я высунулся из люка и чуть не получил пулю. Второго выстрела не последовало: беглец предпочел скрыться за трубой. Я выпрыгнул на крышу и откатился на несколько метров в сторону. Оказалось напрасная предосторожность: слышно было как гудит железная рама, опоясыващая крышу. Спускается по пожарной лестнице, гад.

- Давай скорее, - заорал я Эну, рискнувшему выглянуть из чердачной дыры.

Ох уж мне эти горе-разведчики. Ничего-то они не могут. Только обуза.

Убийца уже успел спуститься вниз. Но место открытое, народу никого и спрятаться негде, ну я и шмальнул в него четыре раза. Никогда я не стрелял так плохо, как сейчас. Только вторая и третья пули достигли цели и неопасно ранили его, но он успел добежать до забора и выбив доску, скрыться.

Спускались мы, потеряв уйму времени. Конечно за забором уже никого не было.

Я был зол как изголодавшийся людоед, добыча которого только что улизнула. Эн смутился, чувствует, собака, чье мясо съела. Хулейкин же хрен. Лыбится.

- Вы как хотите, а я отчаливаю. Каждый подыхает в одиночку.

- Ну уж нет, нам тебя приставили, что же ты - на самом интересном месте нас покинешь?

- Да я лучше пулю где-нибудь поймаю, чем с вами мотаться. Что толку то? Спецы хреновы.

- Ну ладно, хочешь я тебя командиром назначу? - подлизывается Эн.

- Ничего я не хочу.

Хулейкин тем временем отошел в сторонку, чтобы слить, я воспользовался этим, чтобы переговорить с Урезом.

- Бабу у меня захватили в заложники. Похоже что те, кто замочил Петровича и Триппера, а теперь и Валеру.

- Что они хотят?

Ну я ему и выложил все, про окурок, и про то как наблюдал как убили Люэса, про разговор и так далее. Все.

- Ну что же, сообща мы можем найти выход.

- С Хулейкиным? Он мне не нравится.

- Ну а что прикажешь делать - мы одна команда.

- Ладно. - пришлось возвысится над эмоциями и рассказать обо всем и Хулейкину. Он воспринял все достаточно серьезно и, на удивление, ни разу не ухмыльнулся.

- Интересно, а зачем им эта проклятая сигарета? Это как нибудь вяжется с тем, что Люэс был табачный магнат?

- Непонятно. Но я думаю, мы это скоро узнаем. - Эн ободряюще стукнул меня в грудь, так что я едва не закашлялся. - Говори, куда едем.

- Ко мне домой. Все легкие отбил...

Глава 6.

В квартире побывала по меньшей мере татаро-монгольская орда. Все вещи разбросаны, растоптаны, пол заблеван и усыпан осколками посуды из развороченных шкафов, пятна крови превратили часть пола в цветочную поляну. Я представил Долорес в образе рассерженной горгульи и с удовлетворением отметил, что нападавшие легко не отделались. Разгром квартиры очень красноречиво подтверждал мои мысли.

Среди полной неразберихи я пытался найти хоть что-нибудь, могущее вывести на след похитителей.

"Неужели Долорес ничего не оставила?"

- Черт, ни одной зацепки. - взрываюсь я. - Хотя есть одна. Ребята, обратно в "Айсберг".

- Кто-то же должен был видеть, как угоняли мой мотоцикл. - говорю я, когда мы несемся по городу обратно к ресторану. И надо опросить всех насчет машины с царапиной.

- Если это сделал Люэс, то он знал о готовящемся убийстве, - анализирует Эн - но что его связывало с Петровичем, вот вопрос.

- Его скорее всего убрали те, кому он мог составить конкуренцию, как табачный барон. - присоединяется Хулейкин.

- Это возможно. Ведь Петрович имел выходы на все криминальные структуры Землепупска и вполне мог быть его эмиссаром. Этот Люэс, он что эммигрант?

- Да, его родители выходцы из Землепупска.

Моя челюсть едва не выпала из машины.

"А может все дело в наследстве?"

Эн даже не заметил моей реакции.

Я начинаю лихорадочно соображать. Если у Триппера в Землепупске есть тайный наследник, то он счастливчик. О таких деньгах можно только мечтать. Так что моя версия вполне имеет право на жизнь. Но причем здесь сигарета? Этот вопрос способен свести меня с ума.

Мы снова ворвались в ресторан, но на этот раз разгуляться не удалось - был сам хозяин. Айсберг, надо сказать, еще меньше меня ростом, но говна в нем на сотню таких как Хулейкин и Эн вместе взятых. Доброго отношения и вежливого обращения он не признает, но я могу похвастаться, что являюсь единственным человеком, который умеет с ним говорить, конечно если не считать тети и старшего налогового инспектора нашего округа.

- Айсберг, ты же знаешь как я люблю твой ресторан, неужели ты позволишь себе потерять такого клиента, как я?

Айсберг понимающе кивнул:

- Хорошо, Кузя, только не обижай ребят. Больно они жалуются.

Знает, собака, что не будет в "Айсберге" Козьмы, - сюда нагрянут толпы головорезов, которые против вообще евреев ничего не имеют, но в частности очень желают посмотреть, что у самого трактирщика внутри.

- Не боись, - говорю. - Я за правду не бью.

Собираю всю шоблу, выстраиваю в ряд.

- Меня интересует единственный вопрос. Кто видел или знает как со стоянки угнали мой мотоцикл? Я понимаю, что вы можете наговорить сейчас всякую чушь, лишь бы я отвязался, но предупреждаю - за ложь буду жестоко карать.

Персонал стоит, лбы пучит. Друг на друга с надеждой поглядывают - когда же кто-нибудь припомнит.

- Шеф, мы все пьяные были. Плохо соображали.

- Ну уж пострайтесь. Напрягите извилины. Если найдете их.

Наконец младший мусорщик сделал шаг вперед и поднял руку:

- Можно?

- Говори.

- Видел я одного типа, он долго на заднем дворе стоял, ждал кого-то. Но брал он мотоцикл или нет, я не знаю.

Показываю ему газету с фотографией Люэса.

- Похож?

- Ага. Он точно.

Продолжаю допрос.

- Кто находится постоянно рядом с телефоном?

Вышел бармен Герман.

- За полчаса, до того, как я у тебя спросил, где Петрович, кто-нибудь пользовался вашим телефоном?

- Их трое было.

- Вспомнить сможешь?

- Угу.

Предъявляю ему портрет Триппера.

Наконец мы с коллегами приходим к общему согласию, что был в ресторане человек, похожий на Люэса.

К сожалению знание этого мало что облегчает.

- Ну чтож. Здесь нам мало что светит. Мы не осмотрели его номер в гостинице. Может быть там удасться нащупать след? В какой он остановился?

Хулейкин долго вспоминал название.

- То ли Дом Гелога, то ли Биолога.

- Так геолога или биолога?

- А что, оба есть?

- Да, к сожалению. Дрянные берлоги, между прочим. Уж миллиардер мог бы и поприличней место найти.

- Я так думаю: не хотел засвечиваться. Говорит он на местном диалекте свободно, одежонка на трупе была простецкая - чтобы никто не догадался, сделал заключение Эн.

- Ладно, посетим оба места. Только предупреждаю сразу - бабы там дерьмовые.

- А что, названия - это прикрытия?

- Поначалу там действительно геологи и биологи обитали. А потом всякая шушара. Теперь наркоманский притон.

Я сразу вспомнил Долорес. Ее в эти малинники ни за что не затащишь. Как она там, бедняжка? На глаза навернулись слезы. Постой, что она говорила про наркоманов? Куда ее завезли? Вот черт, ее же у Геологов забрали. Точно: сержант в рапорте так и хотел записать. Она еще говорила про клиента, который сигарету выкуривал. Жалко, что не описала. Опять сигарета.

Я пытался собрать все обрывки мыслей воедино, но ничего не получалось: никак не вырисовывалась общая картина. Ну да ладно, на месте разберемся.

- Сейчас едем в Дом Геолога, - что-то мне подсказывало, что это "горячо".

Дом Геолога - самый злачный наркоманский уголок. Как мухи на мед, слетаются со всего города любители травки, колесиков, клея и прочей гадости. Сообща балдеют. Сообща живут.

Любопытно просто, как это они мою Долорес не тронули. Наверное совсем обкуренные были.

Машина петляет по закоулкам. Мне уже надоело показывать Эну дорогу. Но мы уже почти у цели и я то и дело терпеливо поворачиваю перст в нужную сторону.

- 25-я улица строителей Коммунизма. Дикий район. Даже переименовывать не стали. - пояснил я и первым вышел из машины.

То, что сейчас перед нами и домом назвать нельзя. Это больше напоминает череп, многоглазый и многозубый. У дверей шумная компания. Не поймешь, где тут баба, где мужик: прически, одежда, голоса - все одинаковое.

Вежливо прошу болезных расступиться. Никогда не наезжаю на этих хлюпиков: очень уж мне их жалко. Но они, к сожалению, моих чувств не понимают и не разделяют.

- Вам чего здесь надо, дяди? - самый толстый загородил проход на крыльцо.

"Племянники" шибко норовистые попались. Не дают пройти спокойно. Пришлось переходить на другой язык. Я сунул свои пальцы в нос толстому, цепляясь за ноздри и повис на них (ростом-то я небольшой), так что пришлось наглецу поклониться мне в ножки.

- Дядя, я больше не буду.

- То-то, - брезгливо вытер руки о его куртку. Остальные расступились. Одного, совсем не соображающего, пришлось за ноги оттаскивать с дороги.

Внутри еще хуже, чем снаружи. Грязные стены, захарканые полы. В общем картина хуже некуда.

- И как Люэс жил в таком свинарнике?

Для меня это тоже загадка.

Главное найти сейчас человека, с которым можно поговорить. Шпана на это не способна.

Направляюсь к тумбе, отдаленно напоминающей стойку администратора. Похоже есть кто-то: маячит тень у стены. Подхожу ближе. Этот говорить не будет. Глаза косые, на рту пена выступила.

- Где хозяин? Шприц где? - Хоть это узнать.

Мычит чего-то непонятное. Но пальчиком тычет.

Иду в указанном направлении. В коридоре воняет, за хлипкими дверями шум и возня.

Шприц здесь редкий обитатель. Если наркоман не соврал -мне повезло. Только как бы его не прозевать. В каждую дверь ломится не стоит: не охота в этом бардаке надолго задерживаться.

Хулейкину и Эну я дал команду оставаться в начале коридора, описал внешность Шприца, велев задерживать любого, кто будет похож на него, до моего прихода.

Я завалился в самую последнюю дверь. В центре комнаты среди кучи нестиранного белья стояло кресло, в котором сидел бледный тощий наркоман. Выпученые глаза грозили разорваться.

Зрачки дрогнули, когда медленный взгляд уставился на меня. Бывший интеллигентный человек Вася Краснопузкин собственной персоной. Он же Шприц. Он же Дятел.

- Ты как, соображаешь?

Правый глаз мигнул. Сосуд на левом лопнул, вокруг зрачка все покраснело.

- Меня интересует один твой постоялец. Зовут Люэс Триппер. В каком номере он останавливался?

Я догадался считать помигивания.

- Четырнадцать?

"Да".

- Он был один?

"Да".

- Кто-нибудь им интересовался?

"Да".

- Ты женщина? - Прикалываюсь я.

"Да".

Ну все. Заклинило. Хорошо если номер верный.

Я покинул комнатушку Шприца и двинулся вдоль стены высматривая табличку с нужным мне номером. Двери, давно никем не мытые, покрылись толстым слоем копоти и, на некоторых номера почти не читаются - пришлось скоблить ногтем. Самым забавным оказалось, что "12" и "13" номеров не оказалось вообще, а "14" был сразу же после "11".

Дверь оказалась запертой и в ход пошла отмычка. После щелчка дверь скрипнула и из номера в коридор ворвался довольно-таки приятный запах. Я зашел внутрь и осмотрелся.

Обстановка заметно отличалась от той, что царила во всей конуре. С натяжкой, если бы не грязь, комнату можно было назвать ухоженной. Диван, тумбочка, ковер, два кресла - вот и вся мебель. Очевидно Дятел держит такие номерки для спецклиентов, обладающих немалыми деньгами и желающих пребывать инкогнито. Мало кому придет в голову завалиться сюда с облавой. Органы давно плюнули на такие малинники. Я заглянул в шкаф и тумбочку. Пусто. Значит менты здесь уже побывали и успели забрать все, что представляло интерес.

Меня очень разозлило полное отсутвие каких либо вещей. В раздражении я с силой толкнул ящик обратно в тумбочку. Видимо салазки его оказались очень гладкими, что он отскочил обратно и, перевернувшись, упал мне на ногу.

Я сразу увидел листок, прилепленный на жевательную резинку к нижней стороне дна.

"Четверг 14ч.20м."

Я задохнулся. Это же время, когда назначен выкуп за Долорес.

Бумажку я аккуратно свернул и отправил в тот же карман, где покоился фильтр от сигареты. Ну, теперь здесь ловить нечего. Я ухожу, последний раз осмотрев комнату.

Мы снова в машине и едем куда глаза глядят. Все планы растроены, никаких завязок.

- Необходимо искать машину с царапанным стеклом. Уж это то что нам нужно, - видя мое апатичное состояние, Хулейкин перехватил иннициативу.

- Где ее найти. Да и она могла быть ворованой, - пробурчал я.

- Не думаю. Они за красоткой на ней приезжали, а на другой день убили Люэса и тоже на ней. Спулить кому-нибудь они ее не могут наверняка, а вот спрятать или уничтожить, пожалуйста.

- Нет ли у тебя кого-нибудь на примете, кто занимается уничтожением подержанных машин? - растормошил меня Эн.

Я долго и тщетно пытался припомнить; даже не понимаю, что на меня так подействовало - похищение Долорес, жара, или изжога, наконец сообразил, что лучшего помощника в таком деле, чем Маркел не отыщешь.

- Есть один клиент. Если машину отправили на свалку - он нам поможет.

- Куда едем? - спросил Хулейкин, лихо прокрутив баранку, чтобы отвернуть от встречного лихача. - показывай дорогу.

- А сворачивай все время на те улицы, что победней, да погрязней. Не ошибешся, - я решил на время отрубиться и вздремнуть.

Глава 7.

Эн с Хулейкиным все в окна зырят, удивляются, как можно жить в таком вонючем и поганом районе. А мне насрать. Я можно сказать здесь провел лучшие годы своей жизни. Для меня помойка - родина. Как говорится: и под каждым под кустом здесь тебе еда и дом. Мы с Маркелом - молочные братья. Нас одна бомжиха выкармливала. Только разошлись наши пути дорожки. Еще в десять лет, помню, у меня проснулась жуткая тяга что-нибудь расследовать. В короткое время я стал местной достопримечательностью. А началось все с похищенной стеклотары, которую старый кобель Савва от своей жены утаил. Шухеру навели! Хитрые головы хотели Савву лишить надела на свалке, только общественность заступилась. Ну меня, конечно, за раскрытие преступления премировали - позволили вылизать дно у бочки из под сгущенки с истекшим сроком хранения, которую предприимчивые бомжи пустили в оборот. То что потом неделю от поноса штаны отскабливал, никого не волновало.

Пустился я в воспоминания, аж слезу пробило. Смахнул я ее, неверную, чтобы спутникам вида не показывать.

- Теперь в этот проулок. Только не останавливайся и медленно не двигайся колеса на ходу снимут. Машина незнакомая - всякое может быть. - а сам на всякий случай окошко открыл, чтобы снаружи харю мою видели, а то мало нам неприятностей.

Ну конечно, Урез с Хулейкиным носы позатыкали. Непривычные. Слабаки.

Подъехали к дому Маркела. А народу рядом собралось - уйма. Все шумят чего-то, вопят, ссорятся. Галдеж стоит, как на распродаже бельевых прищепок.

- Вы ребята машину покараульте, а я погляжу, что там. Только хорошо караульте - вмиг растащат. Если что - зовите на помощь.

Направляюсь к толпе.

- Чего стряслось? - спрашиваю у тех, кто рядом.

- Маркела сейчас лишать гражданства будут.

- То есть как это?

- А так - выбросят его из дома нахрен, и поделом. - подлез старикан с безумными глазенками и трясущейся бородой.

- Ой, Козьма пришел! - закричала баба с тележкой.

Ну меня тут сразу же узнали, притихли.

- В чем дело? - я понижаю голос. Так мой вопрос звучит гораздо зловеще.

Толпа расступилась и я увидел братца. Вид у него был несвежий, помятый. Из ноздрей коровь хлещет, синяк под глазом, зубов двух не хватает.

- А ну, народ, разбегайся! - командую, а сам братцу своему сопли подтираю.

- Ему теперь только поллитра поможет стресс снять. - опять лезет ехидный дедок.

- Ты откуда такой шустрый взялся? Что-то я тебя не припомню?

- Видали! Не признает! Молокосос!

Старожилы на деда зашикали, тот сделал вид что смутился, а может и на самом деле стушевался, только морда его исчезла.

- Я жду объяснений. - Грозно рыкнул я. За брата заступиться - святое дело.

Жабиха - рыжая бестия, прозванная так, за то что ее левый глаз-мутант торчал прямо из лба, принялась торопливо обрисовывать ситуацию.

- Маркел-то, вчерась, натворил таких делов!..

- Каких? - огрызнулся Маркел и получил от меня по шее. - За что?!

- Продолжай.

- Приехала вчера бригада по закупке вторсырья. Мы им уже который раз объясняем, что нет у нас ничего. Что мы - дураки? Мы и сами можем выгодно толкануть наше добро. А этот змей, возьми и расскажи, где мы его прячем. И главное - хоть бы сам малейшую силу затратил, чтобы собрать. Мы тут ишачим, а он все наши секреты рассказывает.

Чувствую, что по справедливости братцу моему светит линчевание.

- Да, Маркелушка, за такое дело можно и порешить.

- Так они и собирались, да ,спасибо, ты подоспел.

- Ты лучше поведай, как до жизни такой докатился, что свою же родную соседскую рвань хлеба насущного лишаешь.

- Да я сам не знаю, как получилось. - захныкал Маркел, растирая кровавые ошметки. - Спросили - рассказал. Да я не хотел. Это само собой получилось.

- Не реви!

Соображаю. Оставлять его одного опасно - бичи народ злопамятный. Его пока мой авторитет спасает. Я уйду - они из него душу тот час вынут. Придется забирать с собой. Долорес все равно дома нет. Отмою его; попахивать конечно будет первое время, ну да чего не сделаешь ради молочного брата.

- А ну, расступись.

Толпа беснуется: глаза горят, кулаки дрожат. Но не шелохнутся.

- Иди, христапродавец. - пихаю Маркела в спину. - Из-за тебя уважение у народа теряю.

Подходим к машине. Мама родная! Да что же это! Колес нет, стекол нет, сама на дырявую тыкву, из которой Золушка после бала вывалилась похожа.

Эн с Хулейкиным суетятся рядом, охают. Урез на себе волосы рвет. Я вовремя остановил его, лишив череп возможности стать похожим на хулейкинский.

- Ну что, идиоты, доигрались? - Здесь я не сдержался - заорал на всю округу. - Я же предупреждал! Следить надо, не отходить от машины ни на миг!

- Но, Козьма. - пытался открутиться Хулейкин. - Мы только помогли одной старушке дорогу перейти. Уж очень она просила.

- Старушке?! - возмущяюсь я, и мои слюни обрушиваются на его зеркальную башку. - Да тут целые батальоны старушек ходят, таких кретинов как вы выискивают. А с ними внучки Красные Шапочки!

Про бригаду Красных Шапочек только глухие да слепые не знают. Приезжие тоже. Уже лет двадцать, как никто из бывалых жителей нашего квартала никаким старухам и инвалидам не помогает. Переведешь такого козла на другую сторону, а потом всю жизнь жалей пропавшей коляски, сумки или даже машины. А один раз проезжали здесь солдаты с учений, колонна перед пирдуном старым остановилась, два генерала из передней машины выскочили, принялись ему помогать, так у них со всех танков гусеницы исчезли. Хватились, а куда там - у нас, что пропало, то навсегда. Народ у нас лихой и ушлый. Ты ему палец в рот - он после тебя башмаки выплюнет. С тех пор все добрые люди наши местности за версту объезжают. Аномалия!

Расстроился я, да делать нечего.

- Придется пешком идти. Не забывайте - мы отправляемся на свалку. Раз уж собрались - надо доводить дело до конца. От меня не отставать, вперед не забегать. Понятно?

- Понятно, - ответило мне нестройное трио.

Эн с неподдельным сожалением простился с несчастной "Волгой". Маркел виновато поплелся позади и чуть сбоку. По сторонам посматривает - не видать ли где мстителей.

- Не боись, - говорю. - где наша не пропадала. Кого нам опасаться?

- Дедок тут один был. Главный зачинщик мордобоя.

Я вспомнил того бородатого крикуна.

- И чего?

- Он - главный пострадавший. Опасный тип.

- Кто такой - почему не знаю?

- Он из банды Штопаных Резинок. Очень важная персона.

- Что за банда такая?

- Ты что - с луны свалился? Отстал ты, братец от жизни.

Не хватало мне еще штопаных резинок всяких, гандонов дырявых. Мне и Петровича с Люэсом вполне достаточно.

- Кто такие? - спрашиваю.

- Разборки устраивают с местными помойщиками, пытаются вытеснить наших. Одевают на головы презервативы, только дырки для доступа воздуха прорезают, и нападают. Представь себе - на тебя дырявая резина наезжает. Где уж тут на рожу будешь обращать внимание.

- А откуда ты знаешь, что он из банды?

- Да я их всех видел. Я же для них партию бракованых резинок и вынюхивал. Так они сразу на месте одевать тренировались, чтобы в боевой обстановке не оплошать. А меня припугнули, что нюхало разобьют, если заложу.

Маркел потрогал окровавленный нос и опять разнылся.

- Чем я теперь на жизнь зарабатывать буду?

- Что-нибудь придумаем, - я сердито проскрипел зубами.

Застройки стали редеть и вскоре мы вышли на окраину помойного городка. Вот здесь-то и начиналась знаменитая Землепупская Свалка - приют бездомных и тунеядцев. Когда-то, на заре моей туманной юности здесь был глубокий распадок с немного вонючей речкой и милым леском, обосраным заезжими туристами, но потом исчезли и эти виды. Свалка поглотила все. Вершины холмов, некогда украшавшие пейзаж, уже несколько лет как на дне. Власти грозятся законсервировать объект с неприятным запахом, но вряд ли пойдут на это тысячи людей тут же перекочуют в другие районы города, доставляя только неприятности.

Собственно сама свалка официально начиналась с больших ржавых ворот, рядом с которыми, почему-то не было забора и, поэтому, никто ими не пользовался, обходя стороной. Сразу за воротами тянулась вереница отжившей свое техники. Разбитые кузова, кучи мелко и крупнокалиберных деталей заполняли пространство приемника.

Здесь работали самые интеллектуальные бомжи-кулибины. Это соратники и заказчики Красных Шапочек. Им постоянно не хватало чего-то очень нужного и дефицитного, поэтому приходилось растаскивать совсем новые тачки таких недотеп, как мы. Вон, от дальнего ряда отъезжает свежесобранная колымага: не исключено, что на ней наши колеса. Но я стараюсь отбросить неприятные воспоминания, и направляюсь к той части свалки, где еще можно раздобыть ходовую тачку. Первый признак того, что я на месте - колючая проволока и лоснящаяся ряха на остове сгоревшего грузовика - деловые авто охраняются.

- Здорово, Гудок. - кричу я ряшке.

Гудок лениво косится вниз. Свистит кому-то, и вскоре к воротцам подгребает грязный херувим.

- Кого надо?

- Эй, малой, мне бы с Дизелем переговорить.

Раздражают очень меня ихние затехнизированные клички, но делать нечего, возмущатся не приходится.

Появляется и сам Дизель, недоверчиво поглядывает на моих спутников (Маркела я в расчет не беру - его каждый таракан в лицо знает), но срабатывает мой непоколебимый авторитет и двери дружелюбно распахиваются.

- Зачем пожаловали, господин Прутиков. Рады будем услужить.

- Господа там. - я показываю в сторону покрытого туманом города. - хотим у тебя кое-что распросить и, может быть, купить.

- Насчет купить - ради бога; насчет распросить - увольте.

Отзываю его в сторонку.

- Я знаю у тебя ребята ушлые - хоть какую машину достать могут. Все-таки коллектив.

Дизель вспыхивает от лести.

- Ну не любую...

- Не прибедняйся. Сейчас мы посмотрим у тебя машинку, если не найдем нужную - поможешь.

- Об чем речь. Всегда рад услужить хорошему человеку.

Дизель колобком перекатывается по территории. Его огромный живот как будто наполненый водой колыхается в такт движениям. Мы неторопливо двигаемся вдоль выставленых авто.

Каких машин здесь только не увидишь. Любой бомж-кулибин с радостью бы отдал последние гаечные ключи, лишь бы полюбоваться на такое богатство, но их сюда за версту не подпускают и правильно делают.

Рядом с нами маячат двое покупателей: один уже присмотрел себе зачуханый "москвич" брежневской эпохи, чудом уцелевший раритет; другой пялится на помятый "жигуль" из той же эры.

Странные люди. Коллекционеры наверное.

Уже виден конец колонны, а ничего интересного не попалось.

Наконец, третья от конца машина запала мне в душу и я обошел вокруг нее несколько раз, пытаясь припомнить та это или не та.

"Жалко стекла нет".

- Давно эта здесь?

- Сегодня утром доставили. Ее ребята на улице нашли брошенную - подобрали. Она немного разукомплектована, но не катастрофично.

- Где ее нашли? На какой улице? В каком месте?

- Я тебе Фильтра дам в помощники - с ним и разбирайся. Он знает.

Дизель подозвал того самого херувима. Пацан деловито осмотрел меня, как проститутка оценивающая клиента.

- Покажешь, где нашли эту машину?

Фильтр не ответил, однако наглый взгляд его грозил просверлить во мне дыру.

- Сколько хочешь?

- Пятнадцать.

- Получишь десять.

- Ну-у-у.

Юный вымогатель повернулся, собираясь уйти, но тут же получил пинок от Дизеля. Тот за ухо поднял малявку с земли.

Фильтр заорал и принялся кусаться, и только еще одна затрещина заставила его успокоиться.

- Будешь помогать?

- Буду-у-у.

Дизель толкнул мальца в мои руки. Теперь дело за машиной. Народу набралось дотаточно - легковушкой не обойдешся. Надо что-то посолидней. Выбираю неплохого вида пикап. Недолго торгуюсь, и ,в конце-концов, сходимся на устраивающей меня цене.

- Машина - зверь. Проблем не будет.

- Поведешь ты. - кинул ключи Эну.

Фильтр вперед нас забрался в машину и по-хозяйски устроился на переднем сиденье.

- Будешь показывать дорогу.

Глава 8.

Мы подъехали к воротам. Гудок спрыгнул со всоего поста, спеша освободить путь. Но едва он отодвинул решетку, как стая сомнительных личностей в грязных одеждах проскочила на территорию и окружила нашу машину.

Я обратил внимание на странные головные уборы на их головах и, кажется, начал понимать кто это такие.

"Банда Штопаных Резинок!"

- Эй, что за нахальство? - но вместо ответа Гудок получил по мозгам и свалился под колеса.

Настало время действовать. Эти лихие ребята неспроста сюда завалились. Я быстро прикинул насколько реальны наши шансы. Их десять, нас четверо, не считая Фильтра. Ну, это нормально. Семерых я возьму на себя, а ребята с тремя оставшимися думаю справятся: все-таки профессионалы.

Агрессоры перегруппировались, но нападать не торопились, видать были уверены в абсоллютности собственного первосходства. А мне только этого и надо. Ну наконец-то я могу размяться. Давно не попадал в такие передряги.

Конечно можно и одними руками, но не то у меня сегодня настроение, поэтому хватанул я с земли отжившую свое, но еще пригодную для поединков, рессору. Как ладно она легла в мои руки! Теперь держись!

Я бью сильно, но аккуратно. После первого удара двое вышли из игры, один во всяком случае навсегда. Третьему я острым краем вместе с мозгами порвал презерватив. Главная цель достигнута - противник ошеломлен и не знает, что предпринять. Делов-то - пара секунд.

Теперь на меня осталось четверо. Но нападающие почему-то думают по другому - только двое прут на меня, остальные атакуют моих спутников.

Эти двое оказались крепче, чем я думал, по крайней мере судороги у них продолжались даже тогда, когда моя рессора застряла в заднице последнего бандита.

Эн с восхищением посмотрел на меня, после того как отправил последнего бандита в глубокий нокаут.

- Таких бы ребят нам штук двадцать и мы давно бы покончили с русской мафией. И откуда только такие богатыри берутся?

- С помойки, - отвечаю.

Настала пора разобраться, кто такие эти Штопаные Резинки. С тех, которые дышат мы скинули презервативы. Один из них оказался назойливым дедком, нападавшим на Маркела.

После приведения в чувства, приступил к допросу. Всех живых Штопаных Резинок приказал удалить, оставив одного старика.

- Если не будешь отвечать на мои вопросы - отправлю в мусоропресовку.

- А если я тебе расскажу, меня и так туда отправят, - ответил дед.

- Кто отправит?

Молчит.

Я соображаю, какую бы придумать кару, чтобы развязать его язык. У него действительно нет выбора. Ничего на ум не приходит. Но наконец озарение! Это будет поэффективней любого запугивания.

- Помыться хочешь? В чистой водице, отфильтрованной, ароматизированной.

Вижу у деда проснулся интерес, от слова "вода" его кожа заволновалась, зудом пошла. Уж я то знаю, каково немытым годами ходить. От кислотного дождика толку мало, а чистой воды в родном квартале сроду не было.

- Даже если тебя потом уберут, хоть чистым в могилу отправят, по людски. я продолжил соблазнение.

Дед не выдержал.

- Согласен.

- Только уговор: сначала дело - потом помывка.

- Ладно. - кивнул старикан, а я выудил записную книжку, чтобы законспектировать то, что представляет интерес.

- Для начала объясни, кто вами командует, какие цели преследует ваша организация.

- Во-первых, начнем с целей. Они простые - вселить ужас во всех, кто живет на доходы с помойки. Кто командует? Один очень влиятельный человек. Точнее? Я знаю, что это женщина, но кто конкретно - сказать не могу: ни разу не видел. Она отдает приказы по телефону.

- Но как она вышла на тебя?

- Один человек свел нас...

- Продолжай.

- Его недавно убрали. - старик засопел. Похоже он чего-то добивался от меня, но так как я хранил холодное молчание, продолжил после паузы. - Он работал в "Айсберге" начальником охраны.

- Петрович?! - подскочил я.

Вот тебе еще один узелок к делу.

- Он что, знал эту женщину? Ах, да, ты же только что говорил. Он что-нибудь рассказывал тебе про нее?

- Ничего.

Ну да, Петрович не разговорчивый был. Даже если его яйца на сковороде жарить, ни слова не добьешся. Уж он-то не продался бы за помывку.

- Кто первым выходил на связь - она или ты?

- Всегда она. Заказывала дело и все.

- А как расплачивалась?

- Мусорная машина доставляла нам деньги. Каждый раз после задания. В одно и то же время. Внутри находился контейнер. Вот такой примерно. - дед показал на валявшийся рядом жестяной ящичек.

- А шофер тоже в деле?

- Нет, он не в курсе.

Оригинально: деньги сбрасываются в любой мусорный бак по маршруту следования машины.

- А если кто-нибудь доберется до них раньше вас?

- Это исключено. Деньги сбрасываются непосредственно перед загрузкой мусора.

- Номер машины знаешь?

- 42-15. Бортовой - 234

- Ну, ладно. Теперь переходим к главному. Ваше нападение - ее приказ?

Старик покрылся потом.

- Ну все, теперь мне крышка. Я уже достаточно проговорился, чтобы меня отправили под пресс.

- Не боись, не выдадим.

- А мои ребята? Вдруг кто-нибудь из них проболтается?

Да, старик прав. Но не могу же я просто так взять и поубивать этих Штопаных Резинок. Что я, зверь?

- Ладно. Есть у меня одна идея.

Я позвал Эна и изложил ему план освобождения старика. Он был не против и я вернулся к главарю банды.

- Сейчас на глазах твоих молодцев разыграем спектакль. Ты вырываешся и бежишь. Мои ребята пульнут в тебя несколько раз. Не бойся. Мимо. А после второго выстрела, чтобы правдоподобней было, свалишся. Подрыгаешь ножками, так, покуражишься. Понял?

- Ага, - засияла физиономия дедка.

- Ну, давай.

Дед меня отпихнул и сорвался с места. Пробежал мимо своих, петляя направился в сторону завалов металлолома.

- Уйдет, - кричу.

Эн с Хулейкиным палят, душу отводят. Дедок вдруг остановился, обернулся, колени его подогнулись, рука прижалась к груди, в глазах тоска. Он медленно опустился на землю, но, как мы договаривались, не дергается. Но все равно здорово у него получается. Я бы так не смог наверное. В заключение старикан пытался оторвать голову от земли, чтобы взглянуть на меня, но тщетно. Наконец, замер.

"Какой артист пропадает."

Подбежал к нему. Для вида надо пульс прощупать. Беру его руку.

- Где тут у тебя пульс? Весь грязью зарос.

Сдавил ему запястье, а тиканья не ощущаю. Смотрю: рука у деда красная. Я перевернул его: грудь прострелена прямо возле сердца.

Все сразу во мне вскипело, готов был проклять Уреза с Хулейкиным, но потом, вдруг, сообразил, что они здесь не причем. Деда убили выстрелом в грудь, а нам он показывал спину.

Сработала реакция и я упал рядом с мертвым стариком, благо, рост позволил целиком спрятаться за его нехилое тело. Чуть высунувшись посмотрел вперед, на кучу железных обломков. Никого не видно. Да и если бы хотели меня кончить сделали бы это сразу. По всей очевидности убийца уже смылся.

Я возвращаюсь с неподдельно жалостным видом.

Держать дедовых обалдуев нет смысла. По их рожам видать: серого вещества в головах так мало, что информация выданная ими будет состоять, по большей части, из трехбуквенных слов.

- Гоните их в шею!

Сам, обессиленый от переживаний, опустился на колени.

- Старик убит.

- Как так?- взволновался Хулейкин. - мы же мимо стреляли.

- Стреляли, не попали. А там стоял, - показываю на кучу. - попал.

Эн ушел посмотреть на старика. Вернулся.

- Что делать будем?

Я поделился с ними сведениями полученными от деда. Ребята нахмурили лбы: понимают, что кто-то следит за нами неотступно.

- Одно хорошо, - я прервал паузу. - Я сначала подумал, что связь Штопаных Резинок с Петровичем запутает дело, но теперь, когда нам известен способ доставки денег банде, мы можем попробовать выйти на заказчика. Хотя это будет очень нелегко.

Я отыскал указанный дедом ящик, очистил его от грязи.

- Теперь надо найти мусорку. - говорит Эн.

- Едем в управление по очистке. Заодно посетим то место, где нашли брошенную тачку.

Я кличкнул Фильтра. Они с Дизелем, заслышав выстрелы спрятались в кузов бывшего хлебного фургона. Дизель принялся приводлить в порядок Гудка, а Фильтр снова занял переднее сиденье приобретенного нами пикапа, с беспокойством оглядывая территорию свалки.

К сожалению, слова сказанные Дизелем не оказались пророческими: машина на дороге вела себя более чем странно, норовя при каждом тороможении свернуть на встречную полосу.

Эн, проклиная покупку, усмирял норовистого бычка железной хваткой вцепившись в баранку.

По дороге я обдумывал некоторую странность в поведении Маркела, особенно его невероятный по своей подлости к помойному братству поступок. Это более чем невероятно, что Маркел, так ратующий за своих, просто так выдал тайник, а потом безо всяких, да еще при свидетелях, поведал про банду Штопаных Резинок, которые, к тому же грозили ему расправой. Уж я то знаю, как Маркел не приемлет насилие. Особенно по отношению к собственной персоне.

Маркел же смиренно вонял рядом с Хулейкиным, севшим между нами.

- Я уже не могу. Пустите меня к дверке, хоть окошко открою. - завопил Хулейкин и потянулся к ручке стеклоподъемника.

- А ну закрой. - я схватил его за руку, - еще не хватало платить штраф за порчу воздуха. Любой постовой прикопается.

Возле переезда пришлось затормозить. От проходящего поезда все гудит и трясется. Состав длинный и конца его пока не видно.

Я заметил тоскливый взгляд Фильтра: в соседнем "Мерседесе" пухлая девчонка держала в руке огромный кусок пиццы, словно нехотя откусывая от него и, смакуя, жевала. Заметив звериный Фильтра она, по-видимому пыталась во всей красе продемонстрировать свои садистские наклонности. У меня мгновенно рот наполнился слюной. Все мои друзья тоже поддались гипнозу. Девчонка, заметив, что уже не один наблюдатель уставился на нее сверлящим взглядом, что-то сказала сидевшему рядом человеку в черном. Тот посмотрел на нас и пригрозил могучим кулаком.

- Надо перекусить, - вернулся я к реальности.

- Неплохо бы. - поддержала меня команда.

Даю Эну установку: тормознуть у первой же закусочной.

- Надо дать пищу уставшему организму.

За переездом мы заметили бойко торгующего мороженщика. Денег у меня только червонец (на откуп Фильтру) и пришлось быстро придумывать способ заставить мужика совершить благодеяние. Остановились напротив, я вышел и вытащил из машины Маркела. Вместе с ним мы подошли к продавцу. Народу сразу поубавилось. Наиболее терпеливые зажали носы, но долго они не выдержат. Я обратился к мороженщику.

- Извини, батя, это рэкет: вон тот человек будет стоять здесь до тех пор, пока мы не получим десять порций мороженного.

- Пятнадцать! - крикнул из машины Фильтр.

- Да, пятнадцать. Младенец прав.

"Батя", растроенный исчезновением покупателей, нехотя согласился.

Немного стыдясь совершенного поступка, я занял свое место. Мороженщику этому еще полчаса, как минимум, стоять, пока не развеются маркеловы запахи.

Еще десять минут и мы у цели. Именно здесь, где начинается Прибрежный район и была найдена машина. Дома здесь, по большей части, малоэтажные, народу немного и достаточно опросить местных, чтобы выведать нужную информацию.

В первом же доме меня ждала удача: милая домохозяйка, искренне обрадовалась появлению живой души, готовой выслушать ее трескотню.

- Да,да. Вчера вечером возле дома Сары Абрамовны... Ой, вы знаете, эта Сара Абрамовна...

Вежливо перебив ее, вернул к нужной мне теме.

- ...Конечно видела. Остановилась машина. Вышли двое. Одна из них кажется была женщиной...

Это интересно.

- ...Они о чем-то спорили. Мне кажется, они поссорились. Когда соседи ссорятся, они так же...Извините. Так вот, женщина психанула и пошла прочь. а мужчина вернулся обратно в машину, но та не заводилась. И не удивительно: уж больно старая была. Тогда он тоже разозлился и бросив ее пошел в другую сторону. А уходя, со злобой кинул в машину булыжник и разбил стекло...Царапина? Была, кажется. А вы у Сары Абрамовны спросите. Она вон в том доме живет...

Хватит с меня. Все что надо я и так уже знаю и вполне этим удовлетворен.

Неплохо было бы также знать, куда направились те двое. Судя по описанию, дамочка была ничего себе и вполне могла оказаться той, что я видел в "Айсберге".

Я вернулся в машину, имея уже кое-какие карты. Не козыри еще, но уже не проигрышные шестерки. Теперь на очереди мусорная машина. Держим путь в управление по очистке. По пути высадили Фильтра. Он с наслаждением помял в руке хрустящий червонец - мои последние деньги. На прощанье даже не махнул рукой - маленький поганец.

Путь к отделу лежал почти через весь центр города. Управление по очистке одно из самых чистых и опрятных зданий Землепупска, несмотря что люди работающие в нем занимаются в основном асенизаторской работой. Напротив фасада, уютном маленьком скверике бил фонтан, изображавший сантехника допотопным вантузом прочищавшего супер-джакуззи.

Я смочил в фонтане ладони и пригладил свой костюмчик: от грязи его очистить все равно не удастся, но хоть вид поприличней станет. Для пущей важности решил вязть с собой Эна. Из всей гвардии он один имел весьма представительский вид.

Конечно за дверями нас встретил вахтер. Я не растерялся и сразу перешел в атаку:

- Разрешите представить - господин ЭдиБ ЗатинУ, ведущий специалист по очистке американского штата Айдоха. Прибыл в наш город по обмену опытом. Я его переводчик.

Эн начал тараторить на своем. Охранник пытался прочесть, что написано на красной корочке, которой я помахал перед его глазами, потом сдается, махнул рукой и поднял забрало вертушки.

По мраморным ступеням мы поднялись наверх. Такой красоты и чистоты мне давно не приходилось лицезреть. Все сверкало, словно вылизаное до непостижимого блеска. Перед нами открылся широкий коридор, по которому мы направились, каждый по своей стороне, читая вслух таблички:

- Отдел борьбы с клопами и тараканами...

- Отдел по очистке унитазов...

- Заведующий противопаразитным отделом...

- Заместитель директора по мусорным свалкам.

- Это то что нужно.

В приемной никого не оказалось. Стол секретарши одиноко примостился возле огромной карты Землепупска, испещреной паутиной разноцветных линий, которые, как лучи солнца сходились в одном месте.

- Наверное маршруты по вывозке.

Неожиданно хлопнула дверь и в приемную впорхнула длинноногая девица.

- Акакия Потаповича нет и не будет, - бойко породекламировала она и уткнулась в компьютер.

- Девушка, нам бы только узнать на каком маршруте работает машина под номером 42-15, бортовой - 234.

- Минуточку. Сейчас я закончу.

Спустя несколько секунд, раскачивая бедрами она уже летела к карте. Поколдовала возле пульта и на схеме высветилась змейка нужного нам маршрута с подробными данными о времени следования.

- Какие-то нарекания на качество работы? - она приготовила записную книжку.

- Нет, нет. Наоборот. Хотим вынести благодарность за своевременную вывозку мусора. Где у вас книга добрых отзывов?

Я думал она удивится, но оказалось, что такая книга у них действительно наличествовала. Пришлось соображать, что бы написать такое?

То что я сумел прочесть на некоторых страницах несколько озадачило меня.

" После того как мне все прочистили, я самый счастливый человек в городе. Побольше бы нам таких борцов за чистоту..."

" ...Если бы не ваши ребята, я захлебнулся бы в сточной канаве, потому как плавать не умею..."

" ...И я решила назвать своего сынишку в честь вашего начальника Акакием, с уважением, постоянная ваша заказчица..."

"Выражаю глубокую благодарность Спасителям нашего славного города..."

Я достаю ручку и чиркаю на последней нетронутой надписями странице пару слов. Пускай потешатся:

" А как бы мне покакать с Акакием Потапычем !"

Секретарша на мое художество даже не взглянула, отвернулась к своему компьютеру, как будто нас уже как ветром сдуло.

- Извините, а карту никак нельзя скопировать?

Девице видать наскучило сидеть без дела и она без претензий и ненужных вопросов распечатала схему.

Мы с Эном спустились к выходу. По дороге к машине я разрабатывал план охоты на мусоросборщика.

- Он скоро начнет объезд. У нас еще пятнадцать минут. Успеем добраться только до пятого пункта. - я обвел ручкой отпавшую зону.

- А как остальные четыре?

- Будем надеяться, что там ничего нет. Шансы - пятьдесят пять баков против четырех. Есть надежда, что попадем в точку.

- Хорошо. Может быть даже связнику выгоднее действовать ближе к центру маршрута?

- А теперь побежали. Нечего время терять.

Мы выскочили на дорогу, чуть не попав, по неосторожности, под колеса скорой помощи. Водила гаркнул, открыв дверь:

- Могу устроить в морг по блату!

- Спасибо, не надо. Как нибудь сами. - весело крикнул в ответ я, увертываясь от проезжавших машин.

Ныряем в брюхо нашего старенького пикапа и срываемся с места. Эн, чутко следуя моим указаниям, ведет машину, балансируя на грани осторожного хамства.

Мы даже успели к четвертой точке.

Глава 9.

Уже час мы колесим по городским закоулкам, но никак не выпадает козырь. Обычно мусор выносится или утром или вечером, а сейчас далеко за полдень и народу возле мусорок почти нет.

Спертый городской воздух густой как кисель. Жара стоит неимоверная: солнце так припекает, что в машине можно сидеть только сняв рубахи. Шофер мусорки тоже оголил живот, его помощник так вообще работал в одних шортах. Едва машина останавливалась, он ловко спрыгивал с подножки и махая руками помогал водиле двигаться задним ходом. Пластиковые коробушки одна за другой переваливались за борт, потом взревал редуктор пресса, сминая завалы мусора в единый пласт. Помощник снова на подножке и машина двигалась к следующей точке. Число их уже перевалило за третий десяток.

В наших рядах зрело недовольство. Хулейкин время от времени выжимал платок, которым он протирал вспотевшую лысину.

- Ребята, я больше не могу. Хоть бы газировки попить.

- Где же мы ее тебе возьмем? Время ограничено. Они за десять минут успевают опорожнить все баки.

- Как хотите, но я скоро сдохну. - Хулейкин захрипел.

Что же делать? Похоже он не притворялся.

- Есть только одно решение. Опять использовать Маркела. - вопрошающим взглядом Эн обращается ко мне.

- Да вы что? Здесь приличный район. Могут в кутузку забрать. Благодарите бога, что еще до сих пор не остановили: все-таки мы под прикрытием мусорки действуем.

- Но что придумать?

- Ладно, - говорю я. - Попытаюсь раздобыть. Только несколько точек вам придется посетить без меня. Смотрите не оплошайте! Где карта?

Я показал то место, где мы должны будем встретиться, и покинул машину.

Теперь дело за малым - где взять деньги. Я несколько поторопился и даже не вспомнил, что стеснен в средствах. Ну да ладно, как нибудь выкрутимся.

Я выскочил из проходного двора на шумную улицу, осмотрелся, оценивая обстановку. Вереница машин следовала в сторону следующего перекрестка, где застряла возле светофора. Воспользовавшись ситуацией, я перебежал на противоположную сторону. Потянуло долгожданным ветерком и вскоре моя майка высохла, не прилипая более к коже и не стесняя движений.

В ситуациях подобных сегодняшней я, обычно, действую очень рискованным, но верным способом. Первым делом надо выбрать беспечного и небедного клиента. Главное, чтобы он не производил впечатления скупердяя. Ага, есть один! И одет подходяще: рубашка, скинутый пиджак в руке, брюки с припухшим задним карманом. То, что нужно! Походка только какая-то бабья, но это ладно, это роли не играет.

В толпе я прижался в нему и ловко освободил от ноши его карман. Дело это мною доведено до совершенства. Любой карманник с радостью бы полжизни отдал, чтобы обладать таким мастерством.

В общем бумажник перекочевал в мои руки. Я недолго еще плелся сзади, а потом, поравнявшись с жертвой, останавливаю бурным восклицанием:

- Молодой человек, вы кошелек потеряли!

Молодой человек оборачивается и... оказывается барышней. Я в растерянности. Никогда мне еще не приходилось так оплошать и перепутать половую принадлежность объекта.

Моя жалостливая маска просителя мгновенно сменяется на оценивающе-эстетскую. Тут есть чему подивиться: фигура что надо, грудь на месте, причесочка короткая, но в гармонии с ее прелестным личиком.

Пауза прервалась ее янтарным голоском:

- Вы, наверное, хотели сказать - бумажник?

- Да. - глотаю слюну.

Протянял свою добычу. Про то, что пора разыгрывать спектакль, чтобы стрясти с клиента деньги за честность, забываю.

Стою, ошалело уставившись на незнакомку. Ей видать не привыкать ко вниманию со стороны сильного пола: пожала плечиками, хмыкнула "спасибо" и продолжила путь. Я, по инерции, поплелся за ней.

Про воду, обещанную Хулейкину я уже не вспоминаю. Иду за незнакомкой, повинуясь древнему кобелинному инстинкту, с которым, к сожалению, ничего поделать не в состоянии. Правда следую за ней неким, особенно присущим моей деликатной работе, изящным преследованием профессиональной ищейки: на расстоянии и незаметно.

Дамочка направилась в сторону мелкого банка, крыльцо которого было скрыто в тени больших рекламных щитов. За ними я и спрятался. Собственно я и сам не понимал, что хочу извлечь из данной ситуации: времени-то в обрез. Но мне интересно: долго ли она пробудет там. От нечего делать я принялся рассматривать рекламу какого-то нового сорта вина. "Кровь мертвеца", называется. Красное, крепкое. На этикетке шикарная голая баба хлестала рубиновый напиток прямо из черепа. "Скоро состоится презентация нового сорта на грандиозном празднике в честь ***летия Землепупска." Надо будет зайти на досуге. На халяву подзаправиться.

Только я кинул взгляд на часы, как незнакомка вышла на ступени держа в руках массивную кожанную сумку. Недолго она стояла на тротуаре, как бы обдумывая, в каком направлении идти, наконец решительно повернулась налево и согнувшись под тяжестью ноши торопливо зашагала вдоль витрин дорогого пассажа.

Ну, думаю, раз нам по пути, пройдусь немного рядом. Если бы не Долорес, неизвестно кем похищенная, я бы занялся этой прелестницей. Хотя, если бы Долорес не украли, я никогда не был бы здесь.

Снова напало на меня плохое настроение, иду и в душе плачу по моей пропаже. На минуту отвлекшись от переживаний, заметил, что девушка в мужской одежде идет по тому же маршруту, который выведет меня к покинутой компании.

Первые подозрения проснулись во мне, когда иным взглядом обратил внимание на сумку. Когда же мы приблизились к проходному двору, где уже слышно было гудение мусорной машины, девушка стала озираться по сторонам. Я успел спрятаться в крохотную избушку детской площадки, прежде чем ее взгляд прошил разделявшее нас пространство.

В темноте, почему-то гнусно пахнувшей собачьим дерьмом, избушки, кто-то был. К сожалению, я слишком поздно это сообразил: что-то тяжелое врезалось мне в темя, я вырубился и рухнул на вонючий пол...

...Когда я наконец очухался и выбрался из душного плена, никакой незнакомки конечно же не было. Голуби мои нетерпеливо галдели в машине, дожидаясь видимо моего прихода. Наконец, заметив мою высунувшуюся из будки загаженную физиономию, высыпали наружу.

- Козьма, ты где пропадал?

- Где, где - в говне! - Зло откликнулся я.

- У нас тут небольшая проблема...- Эн нерешительно замялся.

- Да знаю я все ваши проблемы, - башка ужасно болит, даже прикоснуться невозможно.

Чем это меня так? Нащупал рукой обломок кирпича. Здорово саданули, ничего не скажешь. Хорошо хоть череп мой крепкий как у олигофрена. Учительница первая моя так и говорила: "Тебя Прутиков, хоть чугунной трубой бей - сотрясения мозга не добьешся, ввиду полного отсутствия оного." Я тогда здорово хотел ей отомстить за такие слова, но не успел: один из старшеклассников нашей школы для дебилов возомнил из себя Галлилея, сбрасывающего камушки с пизанской башни, ну и пришиб ее булыгой. Слишком умная была - долго не мучилась. Ну это так, к слову...

- Куда она делась? - спрашиваю?

- Кто она?

- Женщина одетая под мужчину.

- Не было никакой женщины. Старикан какой-то тщедушный контейнер бросал. Мы за ним - а его след простыл.

- Выходит и тут целая банда. - я пожалел о своей непредусмотрительности.

Как же так я оплошал? Не сообразил, что связная одна на дело не может пойти. Обязательно кто-то сопровождать должен. Все-таки деньги несла.

Пытаюсь извлечь хоть что-нибудь положительное из данной ситуации. Ничего не выходит. Напрягаюсь. Надо быть оптимистом, а то недолго засохнуть. Нет, есть что-то! Главаря Штопаных Резинок ухлопали не они. Иначе бы не понесли деньги. Не знаю только, какую пользу может мне принести знание этого, но только на душе полегчало.

- Сколько время?

- Пятый час. Семь минут, - говорит Маркел. Запах его начинал ыветриваться, это тоже подняло настроение еще на одну ступень.

- Долго я пропадал?

- Минут пятнадцать.

- Говорите, что видели. - потребовал подробного изложения действительности.

К большому сожалению, рассказывать было нечего. Кроме старика они никого не видели. Обидно: уже полдня мотаемся по городу, а никаких успехов пока не видать.

- Маркел! - Ору я во все горло, распугав местных ворон, мирно возившихся в остатках мусора. - Как твой нос?

Братан осторожно пощупал побитые народом ноздри.

- Вроде ничего. Уже не болит.

- Чем пахнет? - Сунул ему кулак. Раскрыл ладонь.

- Кожанным портмоне. Бутик "Глаголица", четырнадцать двадцать. В "Новом" дешевле.

Талант!

- Ну-ка, нюхай давай. - Заставил его присесть на карачки и подвел к месту, где последний раз видел переодетую в мужчину девушку.

Могло быть так, что девчонка эта и вовсе не причем, но других зацепок нет, да и команда деморализована отсутствием успехов. Попробуем проработать последний вариант.

Действовать нужно осторожно, чтобы взволнованный нашим необычным поведением городской люд не вызвал психбригаду. Для начала нужно опробовать маршрут, по которому девица слиняла, если не удастся - вернемся.

Маркел побежал впереди, как гусь, перебирая согнутые лапы: опускаться на колени я ему пока не велю, это на крайний случай, если будет потерян след. Слышно его томное посапывание - до асфальта великовато расстояние и приходится с шумом всасывать воздух.

Выскочили мы из двора снова на улицу. Девчонка проделала почти тот же маршрут, только не дойдя до банка, свернула в безлюдный проулок.

- Здесь стояла машина, но она не садилась в нее. - доложил Маркел, принюхиваясь к масляным пятнам. - очевидно с кем-то говорила. Вот окурок. Наверное собеседника.

Я взял бычок и приобщил его к первому.

- Молодец. Давай дальше.

- Подзаправиться бы.

- Денег нет. И времени тоже мало. Давай, давай. Потом гулять будем.

Маркел озабоченно поцарапал в затылке, вздохнул и гонка продолжилась.

Каких-то пять минут, а мы уже без остановки пропахали два квартала. Надо сказать, люди здесь до обидного нелюбопытные: никто на нас не обращает внимания, никто пальцем на Маркела не тычет. Деловые какие-то.

А бабочка эта, юнная, любительница прогулок, оказывается. Это очень даже хорошо. Даже здорово. Что бы мы делали, если бы она села в машину и упорхнула в неихвестном направлении? Я не ручаюсь, конечно, но думаю, что Маркел смог бы и по запаху покрышек отыскать машину, но тогда бы нас точно загребли в дурдом. Я там пару раз уже был и, следует отметить, ничего хорошего не обнаружил.

Ну вот, наконец-то, хоть один нормальный человек: миллиционер с перекрестка идет наперерез, перебирая белыми, немозолистыми пальцами, толстый свисток, свисавший с могучей шеи на грязном шнурке.

- Сержант Перебаба. Прошу обяснить, что происходит. Почему ваш товарищ ползает, как собака? Гражданин, я вас слушаю. -перестав басить, он наклонился к Маркелу.

Я только собрался раскрыть рот и сказать, что Маркел обронил монетку и поэтому так старательно присматривается к каждой ямочке, но не успел: мой молочный брат оказывается стал неиспарвимым правдолюбом.

- Да бабу мы одну вынюхиваем, сержант. Отойди, как бы след не потерять.

Эн и Хулейкин загрустили. Они тоже поняли, чем нам грозит такой ответ. Я рискнул замять неудобную ситуацию.

- Сержант, отойдем на минутку. - любезно прошу я.

- Понимаешь, он не пьян. Это у него болезнь такая. Собакой себя представляет. Ты не подумай чего - он не опасен. Скажу тебе по секрету, это родной племянник префекта нашего округа. А мы его вывели на прогулку. Охраняем, чтобы чужие собаки не обидели.

На легенду миллиционер охотно клюнул и милостиво позволил нам следовать дальше.

- Совсем оборзели власть имущие, - донеслось до меня его гневное бормотание.

Теперь конечно пойдут слухи по родственников префекта, которым место за решеткой психушки, но это меня особо не волнует.

К своей чести, Маркел быстро вернулся в колею. Мы пересекли дорогу, предварительно, как законопослушные люди и собаки, дождавшись зеленого сигнала светофора.

Я все беспокоился, что в большой толпе след затопчут, но братец не подводил. Иной раз сделает два круга на одном месте, носом по ветру поводит, я уже волноваться начинаю, а он резво срывается с места и мчится дальше.

- Уже совсем тепло. - Радостно запыхтел он, переходя на бег. Теперь он был в свободном полете, только успевал втягивать в себя встречный воздух.

- Вон она. - Он махнул рукой в направлении огромной лестницы, на вершине которой я заметил уже знакомую фигурку, замершую возле гранитной колонны.

- Всем тихо. Дествуем осторожно. - Я, на всякий случай, дал команду рассредоточится.

Хулейкина отправил с Маркелом, чтобы они поднялись по правому краю и зашли сзади, не предпринимая ничего без моего сигнала (особенно это касалось моего дурного братца), а мы с Эном двинулись по левой стороне: я иду чуть позади, чтобы остаться незамеченным.

Лестница довольно крутая и, преодолев половину пути я сбился с дыхания: ноги коротковаты для таких восхождений. Эн заботливо схватил меня за руку, помогая преодолеть остаток пути. Мы нырнули под свод колоннады и спрятались за полированым гранитным столбом. Обзор прекрасен.

Девица явно была чем-то озабочена. Стояла, прикусив губу, и осматривала каждого проходящего мужика внимательным взглядом. Обычно так поступают пришедшие на сидание с незнакомцем люди.

Один, крепко сбитый, но повыше меня, слишком медленно проходил мимо нашей барышни и она, сбитая с толку, пыталась завязать с ним разговор. До меня долетели лишь обрывки, но Эн, оказалось, умел читать по губам и ловко передал все ею сказанное.

- Спрашивает, не от Амбулатория Филлиповича ли будете? Такого, отвечает, не знаю. Извиняется.

Мужик еще недолго повертелся рядом с девушкой, но встречая только холодное равнодушие, удалился.

Она уже прекратила посматривать на крохотные часики и весь вид ее говорил о том, что готова уйти в любую секунду.

- Слушай, Эн. А ты мог бы сойти за человека Амбулатория Филлиповича?

- А если она догадается, что я ложный объект?

- А ты постарайся вести себя так, чтобы не выдать этого. Не отвечай прямо на вопросы, пусть она все выдает сама.

- Можно попробовать. - Эн пятерней расчесал взлохмаченные после погони волосы.

- Давай быстрей, пока не ушла. Отведи ее в сторонку у переговори. А мы еще здесь побудем. Может быть человек, которого она ждет опаздывает. Мы его постараемся вычислить и задержим.

- Ладно, иду.

Я занял позицию, так чтобы одновременно наблюдать за проходящими мимо и не выпускать из вида Эна, остановившего уходившую незнакомку за руку.

Я рискнул, решившись подобраться поближе, ведь мне жуть как хотелось услышать все сказанное из первых уст. Быстро сигналю Хулейкину и даю задание присматриваться к подозрительным типам.

Сам последовал за удаляющейся парочкой.

- ...Я уже и не надеялась, что вы придете.

- Прошу меня извинить, Тамара.

Значит уже познакомились.

- Я и не знала, что у Амбулатория Филипповича такие интеллигентные мужчины работают, - без всякой доли кокетства заявила она.

Эн молчит. Ждет когда Тамара перейдет к деловой части.

- Что же понадобилось на этот раз от меня вашему шефу? - начинает она.

- То же что и в прошлый раз, - не растерялся Эн.

- А, вы в курсе этого? - как-то скисла она, но тут же дерзко вскинула головку. - Нет. На это я не пойду. Никогда. Так и передайте. И вообще, я ненавижу вашего Амбулатория. Если бы не деньги, никогда бы не согласилась проделать, то что было.

Все это она произнесла зловещим шепотом, от которого не только у Эна, но и у меня поползли мурашки.

Боюсь связующая нить порвана, так холодна стала Тамара.

Эн сделал попытку растопить лед.

- Вы действительно так ненавидите его? - спросил он, взяв в кулак ее тонкое запястье.

- Да. Можете даже убить меня! - Сквозь слезы выпалила она, безуспешно пытаясь вырваться.

- А вы не хотели бы помочь мне?

- В чем? - Тамара явно ошарашена неожиданным вопросом.

- Договор такой: вы мне - я вам. Я вам помогу отделаться от связей с Амбулаторием, если вы так не любите его.

- Не то слово, - она перестала сопротивляться и обратила к Эну все свое внимание.

- А вы мне, в свою очередь, будете отвечать на все вопросы, которые меня интересуют.

Она мотнула головой.

- Я никогда не трепала лишний раз языком. Это очень сокращает жизнь.

- Я все понимаю. Вы не доверяете мне. - Эн отпустил ее руку. - А если я вам скажу, что я вовсе не от Амбулатория Филипповича.

Ну дает, Эн.

- Кто же вы?

- Детектив.

Тамара испуганно попятилась.

- Постойте. Я хочу рассказать вам. С друзьями я расследую одно загадочное дело. Но не в нем суть. Мафия похитила у моего друга женщину. Разворачивается длинная цепь, но ни одно звено не дает практически никакой зацепки. Мы ничего не знаем ни о ком, кто завязан в этом деле. А вы можете нам помочь кое-что разъяснить.

- Чем вы докажете, что от Амбулатория и я могу доверять вам.

- Смотрите. - Он взял ее за плечи и повернул лицом к лестнице. - Как вы думаете, кто это?

Я тоже заинтересованно посмотрел на неприятного субъекта, которого так удачно приметил Эн.

Высокий мордоворот с вееробразными пальцами озирался по сторонам, присматриваясь больше к ногам проходящих мимо женщин, чем к их лицам. Его массивные челюсти заключали в себе по меньшей мере килограмм жевательной резинки и при этом работали так быстро и сильно, что жир под кожей волнами расходился по белой шее.

- Это же Хряк Мордак. - охнула Тамара и, развернувшись толкнула Эна в сторону аллеи. - Скорее уходим.

Я подождал когда они уйдут на почтительное расстояние, следя за Хряком. Тот постоял еще недолго, бычьими глазками посмотрел на часы и, смачно сплюнув, вернулся к лестнице и принялся спускаться вниз, еле передвигая ногами.

Хулейкин с братаном вышли из укрытия.

- Как он еще умудрился наверх залезть? Видимо он долго поднимался. Мы его не приметили когда сюда шли.

- А слона-то и не приметили! - невесело пошутил я.

Эн звал нас, махая рукой. Видимо он обо всем рассказал Тамаре: та стояла рядом, облокотясь ручкой о парковую скамейку.

Мое появление вызвало бурную реакцию, нечто среднее между жалостью к жертве насилия и восторгом, когда клоуну на сцене отвешивают подзатыльники. Моя голова сейчас видимо больше была похожа на бубен.

- Простите, я не хотела обидеть вас. Даже не думала, что они так с вами обойдутся.

- Вот если бы меня укокошили, тогда это действительно меня бы очень огорчило, а так... Пустяки.

- Ребята! Тамара готова сотрудничать с нами. - Это было произнесено так, как будто Эн открыл секрет вечной молодости и готов тут же им воспользоваться.

Ну-с, посмотрим насколько это серьезно.

Я оттер Эна в сторонку, он ревниво-вызывающе посмотрел на меня, но не замечая в моих, направленных на Тамару, глазах ничего кроме профессионального любопытства, покорно уступил.

Я пригласил Тамару присесть, мужики пристроились на скамейке напротив.

- Я готова поведать вам все, что знаю или хотя бы догадываюсь. Мне очень жаль, что у вас похитили девушку...

- Начнем по порядку. Кто те люди, которые на меня напали?

- Они работают на Пашу Крота.

- Кто он?

- Это не он. Она. Паша Крот.

Это уже интересно. Отстал я от жизни, оказывается. "Штопаные резинки", Амбулатории, Хряки Мордаки. Еще какие-то Паши Кроты, а я о них первый раз слышу. И это называется гроза преступного мира.

- Она вдова Савелия Крота - крупного землевладельца...

- Да, да, это имя мне знакомо, - солгал я.

- ...Продолжает его дело.

- Она что-нибудь приобретает? Какие-нибудь земли?

- Этого я точно не скажу. Мое дело заключалось лишь в том, чтобы принести сумку с деньгами по определенному адресу. Но такие операции мне приходится делать каждую неделю. И меня, на всякий случай сопровождают.

- А что вы делаете с деньгами?

- Отдаю их связному, а тот переправляет их адресату.

На помойку, про себя добавил я.

- Видимо в этой цепи работают надежные люди, если деньги никуда не уходят. Почему же вы мне говорите обо всем без утайки?

- Потому что Паша дала мне расчет. Это было мое последнее задание.

- А Амбулаторий Филиппович кто такой?

- Они с Пашей заклятые враги, я раньше на него работала, но потом долго не контачила с его бригадой. Тем более Паша узнала бы - голову мне скрутила.

- Что он хочет?

- Амбулаторий? Ясное дело - Пашу завалить. Он правда насилие не приемлет, в основном интеллектуальные методы. Неугодных обычно разоряет, компрометирует. Только в крайнем случае может последовать физическое устранение, и то, он после этого месяц свечки в церкви ставит. Скользкий он какой-то. Паша та прямая - всегда знаешь, что ожидать.

Тамара вздохнула.

- Вообще-то я из-за денег сюда пришла. Из-за больших. Душу продать хотела. Но раз так получилось...Я даже рада.

- А что за дело вы для него совершили в прошлый раз?

- Спала с жертвами шантажей. - Стараясь чтобы никто больше не услышал, тихо произнесла она.

Я конечно не ожидал такой откровенности от женщины кажущейся недоступной, произнесенная фраза несколько ошеломила.

- А в чем заключался шантаж? - стараясь не давить на психику я сменил тон разговора на дружелюбно-примирительный.

- Клиенты были люди сплошь женатые и боялись скандалов и порчи репутации. А после встреч со мной оставались видеокассеты, которые предлагалось выкупить в срочном порядке.

Признаюсь, никогда не любил шантажистов и прочих субьектов, использующих чужие слабости в своих черных целях. Поэтому тамарин рассказ подействовал на меня как красная тряпка. Сразу зачесались руки, хотелось проверить этого Амбулатория на вшивость. Тем более, что имя его мне ни о чем не говорило, а я всегда стараюсь держаться в курсе всего, что происходит в преступном мире Землепупска. Может быть даже мне удасться напасть на след Долорес.

- Еще пара вопросов. Не возражаешь?

- Я не тороплюсь.

- Как выйти на Амбулатория?

- Так просто не получится. У него много мест в городе, где он может скрываться. Только четыре человека имеют к нему прямой доступ. Домой он ездит в присутствии хорошо вооруженной охраны. За ним обычно заезжают на машине. Хряк Мордак его водитель. Машина серого цвета, неприметная, но позавчера, когда Хряк вышел на меня по указанию шефа он расцарапал стекло на ней. Один дворник сломался и выскочил, а на стекле осталась царапина.

- Что?! - я едва сдержал себя от крика. - Это действительно приметно.

- Да, вроде бы ерунда, а Хряк не на шутку расстроился. Это только с виду его машина похожа на старую колымагу, а на самом деле навороченная до предела. Я не удивлюсь, если он ее не бросил. Ему проще новую приобрести.

Сдерживаю дыхание: от волнения, что дело сдвинулось с мертвой точки, распирает грудь.

- Огромное тебе спасибо, Тамара. Всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

- Вы хотели ведь два вопроса задать.

- Этого вполне достаточно.

- Тогда я сама добавлю. Есть человек, который давно желает покончить с Амбулаторием, но он работает в одиночку и едва ли с этим справится. Это фотограф Мося Альперт. Он работает на ипподроме. Знает очень много. Скажете, что от меня. Прощайте.

- Я провожу вас! - Эн ринулся навстречу, молящим взглядом упрашивая меня отпустить его.

- Пожалуйста, не надо. - Неожиданно холодно отрезала Тамара.

- Не забывай, что ты на службе. - С грустным видом заключил Хулейкин.

Все четверо мы проводили взглядом ее тоненькую фигурку до самого конца аллеи.

Глава 10

- Ну что, ребята? - вывожу себя и команду из оцепенения. - Пора действовать.

- Да, пора. - больше всех расстроен Эн.

- Задача будет такая - делимся на две группы. Гена и Маркел - вы поедете за Хряком. Надеюсь он еще не успел спуститься вниз. Так что поспешайте. А мы с Эном отправимся на ипподром искать Мосю. Насчет Хряка будьте осторожны. Главное следите за его маршрутом. Встретимся через два часа в баре на причале. Маркел знает где.

Хулейкин у меня последнее время стал вызывать уважение. Ухмыляться стал меньше, только в подходящие моменты. Вот только доверять его Маркелу опасно. Братова персона как раз и вызывает вопросы. Ведет он себя более чем странно. Но другого выхода нет.

Оставляем им пикап, а сами бредем к набережной. Чтобы попасть на ипподром нужно либо катиться в объезд через весь город на противоположную сторону реки, либо воспользоваться паромом. Естественно выбираем последнее.

Еще с горы я вижу, что от теплоход только что отошел от причала. Значит ждать как минимум двадцать минут. На удачу, я заметил недалеко от берега рыбака. Обычно их тут много, а тут - единственный на всю реку.

- Э-э-э-э-э-э-эй!

Одуревшие от моего рева чайки сорвались с воды и, как ошпаренные, принялись наворачивать замысловатые пируэты. Даже люди с того берега какие-то купальщики, ладони к глазам приткнули, а что уж говорить про этот берег, если народ ломанулся из зала ожидания - они подумали, что внеочередной паром гудит подходя к пристани и поспешили скорей к сходням.

- Мужи-и-ик! Рыба-а-ак!

Толпа поняла, что случилась ложная тревога и рванула обратно - занимать места в освободившемся зале. И в первом и во втором действиях их движение сопровождалось жуткими ругательствами, оскорблениями, не обошлось и без драки.

Я достал блокнотик, он напоминает цветом пятерку, и, размахивая им, давая понять, что нам нужно на ту сторону.

Мужичонка завел свою тарахтелку и неторопливо подкатил к нам. Лодочка его настолько маленькая, что от пола причала до ее борта еще добрых два метра.

- Что делать?

- Не боись, спускайся. - Рыжая морда рыбака не внушала доверия, но делать было нечего.

Цепляясь за резиновые покрышки, которыми обиты края пристани, я последовал вниз. Эн, конечно, не смог спуститься аккуратно и наступил мне на руку. Отдернув ее я потерял опору; падая, по пути, зацепившись за ржавый гвоздь, рву штаны. В лодку я конечно не попал, а рухнул в воду и, как топор, пошел ко дну. Головой вниз. Она у меня и без того тяжелая, а после того как кирпичом прилетело, так подавно...

-...Хр-ль-бу-кх-буль-буль - Это Эн сгонял с меня лишнюю воду.

- Может врача?

- Не надо, - прокашлявшись, заявил я, подметив, что мы уже в движении.

Пока наша посудина пересекала реку, я окончательно пришел в себя. Да, таких приключений я уже давно не испытывал. С подобным риском для жизни мои дни обычно не проходят. А тут уже который раз везет, что не отдал богу душу. А он ведь троицу, гад, любит.

Моторка уткнулась мордой в песок. Настало время расплачиваться.

- Денежку, извольте. - Мужик нахально протянул лапу к моему корману. Его счастливая до предела улыбка медленно уползла обратно в бороду, когда он понял, что его жестоко надули.

- Утонула денежка.

Я не ожидал, что он потянется за веслом и не успел убрать многострадальную свою голову. Эн, кстати, тоже. Только распределенная нагрузка возможно спасла мой череп от участи ореха. Я то еще ничего, а Эн как упал, так и не поднимается. Хотел я мужику в ответ вмазать, да, думаю, товарища спасать надо. А этот рыжий козел, почуял безнаказанность да как хвать меня еще раз, только теперь по хребту, когда я над Эном склонился. Тут уж я не выдержал. Рассвирепел от такой наглости. Про друга напрочь забыл.

Мужичок запоздало понял свою оплошность и собрался тикать, но поспешил и зацепился за корягу, да только он бы все равно не успел. В общем, показал я ему как надо веслом бить. Придется новое покупать. Ну, лодку покалечил конечно - пар-то надо выпустить.

Рыбак, видя что дело может плохо кончиться - рванул в воду и давай грести, оставляя за собой только катерный след.

Вернулся я к покалеченному товарищу. Он уже очухался и сидит на песочке, головой трясет.

- Что это было?

- Игра - городки называется.

- О, это я знаю - национальный вид спорта.

Мне весело стало - у него харя тоже опухла, как будто он ее в улей с пчелами совал. Эн тоже засмеялся - видать моя еще больше стала.

- Ну ладно, - говорю, - хватит ржать. На ипподром пора.

Только дурак не сможет догадаться, что где-то здесь по близости расположен ипподром. Еще за полкилометра слыхать как во все улицы и дворы рвутся вопли раздосадованных, разъяреных, ликующих участников тотализатора. Ворохом разорванных квитанций встречает парадное крыльцо касс. Здесь не бывает равнодушных - все игроки. Я знаю не менее сотни людей, которые оставили здесь свои состояния и еще столько же тех, которые приобрели. Правда тот час же спустили. Но это не так важно. Хотя я себя не причисляю к этим безумцам, понятие азарта мне не чуждо и изредка, когда позволяет время и средства, тоже прихожу сюда.

- Ты знаешь, честно говоря, я ни разу не видел лошадей. То есть видел конечно - по телевизору. - Со скорбным видом признался Эн.

- Ну ты даешь. Эх, провел бы я тебя, но недосуг. Надо Мосю найти.

- А ты его знаешь? - Эн отстал, затиснутый выходящей толпой. По постным лицам понятно, что эти не выиграли.

- Нет. Даже не слышал. - Я держу путь в коридор администрации.

Вид синих ободраных стен и таких же облезлых дверей никак не соответствует тем деньгам, которые крутятся возле этого здания. Табличку с надписью "фотограф" я нашел сразу - все-таки что значит зрительная память. Даже обрадовался этому факту - мозги пока еще не совсем отбиты.

На стук никто не отозвался. Я толкнул дверь - закрыто. Тут и Эн подоспел.

Мимо прошел взмыленный жокей, за ним семенид журналист с диктофоном - один из тех, кто давно расстался с совестью и похерил все этические нормы.

- Скажите, а правда, что Президент получил дозу допинга, но на конюшне не рассчитали и он не смог дойти до финиша? А правда что для Мерилин на случку приводили первого попавшегося жеребца на местном конезаводе и сам директор помогал им соединиться. Как это забавно.

- Уберите эту вонючку! - Почему-то жокей крикнул это нам.

- Вы лучше подскажите, где найти Мосю Альперта.

- На конюшне!

Удаляясь, я услышал глухой удар и крик - наверное журналюга в конец достал жокея.

- Тебе повезло. Увидишь лошадок, - я дружески хлопнул Эна между лопатками.

Мы вышли на опустевшие после скачек трибуны. Вновь они наполнятся только ближе к вечеру. Дворники, ругаясь, расчищали места для зрителей и дорожку от накопившегося мусора. Наше появление их разогрело еще больше. Правда переходить от словесных оскорблений к физическому насилию они не рискнули наши рожи кого хочешь отпугнут. Оставив позади нецензурные выкрики мы вышли к рабочей территории. Охранник Полкан хотя и с трудом, но признал во мне Прутикова и, не торгуясь, пропустил.

На мой вопрос насчет фотографа, он кивает в сторону ближайшей конюшни, откуда доносилось жутковатое ржание как лошадей, так и людей.

Смеющиеся умолкли, едва мы прошли в раскрытые деревянные ворота внутрь теплого, с резким, особенным запахом, помещения. Поначалу ничего нельзя разобрать: после солнечного наружного пейзажа, глаза ничего другого видеть не хотят. И главное ни слова не слыхать - только кони сопят и похрапывают. Ох, не нравится мне это. Лишь бы только снова не били. Наконец кто-то произносит решающую фразу и я готов расцеловать этого человека, хотя не узнаю его голос.

- Да это Козьма из седьмого отделения. Петровича кореш.

Я иду вглубь и, наконец-то привыкшие к темноте глаза, различают коренастые фигуры конюхов и жокеев.

- Ефим, я тебя не узнал - до ста лет доживешь. Только информация старовата - я давно как не работаю, а Петровича вчера порешили.

- Ничего себе. - кто-то присвистнул.

Спортсмены - ребята темные. Они газет, как правило, не читают, поэтому грех неведения им простителен.

Я познакомил Эна с ними и, позволив с одним из конюхов, заметившим его любопытство, уйти к лошадям.

- Ефим. Ты не подскажешь, где найти Мосю Альперта. Он мне жутко как нужен. Мне Полкан сказал - он здесь где-то.

- Да был вроде, я его пять минут назад видел. Васька! - Заорал Ефим куда-то вглубь. - Где Мося?

- Заказ выполняет.

Услышав ответ, Ефимова грудь завибрировала от смеха, а изо рта вырвался звук похожий на вопли бензопилы.

- Это мы над ним смеялись, когда ты вошел.

- А что такое?

- Иди туда - увидишь. - Он ткнул пальцем в дальний загон откуда слышалась непрекращавшаяся возня.

Я направился туда. Створки ворот оказались закрыты, но по хорошо смазанным петлям неслышно распахнулись и передо мной предстала весьма неприглядная сцена.

Начнем с того, что здесь была пятнистая кобыла. Почему-то вместо жеребца ею пытался овладеть пухлый мужичонка - коротыш непонятного возраста с волосатой грудью и уродливыми ногами. Он мучительно пыхтел, стоя на шаткой табуретке, не в состоянии достать до заветного места и в раздражении покрикивал на человека с фотоаппаратом.

- Найди что-нибудь повыше!

Первой на мое появление отреагировала несчастная лошадь, задние ноги которой были запутаны. Она с радостью потянулась ко мне, надеясь что я избавлю ее от позорного действа. Мужик, орудие преступления которого наконец совершило желаемое, потянулся следом за кобылой и рухнул с табуретки на сено.

- Да чтоб тебя! Такой кадр испортила. - Взвизгнул он и, вскочив, увидел меня, остолбеневшего от такого зрелища.

- Кто пустил? - Он заорал, брызгая слюной и тряся всеми конечностями.

Фотограф обернулся - наверняка это и был Мося. Он незло зашикал на меня.

- Идите, идите.

Я послушно попятился назад. Волосатый человечек вдруг разрыдался.

- Ну почему они не дают мне закончить? - Он снова вскочил, сердито переставил табуретку на новое место. - Ничего, дорогая, это недолго...

Закрыв ставни, я увидел обомлевшего Эна, который тоже лицезрел происходящее. Рядом стоял конюх и тихо посмеивался.

- Это наш директор. У него расстройство психики. Называется патологическая страсть к кобылам-рекордсменкам.

- Да, чего только не увидишь на свете.

- Если он сумасшедший, то почему не в дурдоме? - Эн тяжело глотает, как будто его сейчас вырвет.

- Да кто ж его посадит? Он знаешь какой гениальный организатор. Городу доход приносит. Все давно глаза закрыли на его художества.

- А фотограф зачем?

- Для памяти. Это же Стюардесса - любимая кобыла директора. Она за этот сезон четыре медали принесла.

- Ну тогда конечно. - Я кивнул и покрутил пальцем у виска.

Жалко, если Мося тоже окажется сумасшедшим. С ними дел лучше не иметь.

Мы возвращаемся обратно к ребятам, которые снова ржут, теперь над моим кислым видом. А Эна все-таки вырвало. Он упал на корточки на душистое сено и долго сидел согнувшись и подрагивая плечами.

Едва раздались шаги, как все бросились прятаться. Ефим схватил меня, я Эна и мы запрыгнули в закуток, где стояли тяжелые бочки с запахом перебродившего молока. Сквозь щели я видел, как прошел мимо директор, на ходу застегивающий ремень на брюках, из карманов которых торчали носки. Все вышли из укрытий, один выглянул наружу, убедившись, что толстячок не собирается возвращаться.

- Отбой.

- А чего прятались? - спрашивает любопытный Эн.

- Да на всякий случай. Одно дело за глаза - в глаза совсем другое.

Появился и Мося. Его фотоаппарат бесстыдно болтался на лямке ниже живота.

- Мося, это до тебя.

Он кивнул и махнул рукой: дескать, следуйте за мной.

Мы молча дошли до уютной беседки рядом с памятником в виде преодолевающего препятствие коня, с точно переданным скульптором рельефом могучих мышц и со всеми атрибутами рода мужского.

- Только не надо на меня так глядеть. Я-то как раз в своем уме.

Эн смутился и отвел взгляд.

- Просто другой возможности заработать пока не представляется. А так сделаю хороший снимок, подретуширую и пара сотен в кармане. Да я и не такое видал...

Я не позволил перейти Мосе к подробностям и решительно прервал его. Впрочем, он не обиделся.

- Мы от Тамары.

Он вздрогнул, потом поправил осанку, глянул по сторонам.

- Где она? С вами?

- Нет.

- Она нашла человека, который готов взяться за дело? - Мося перешел на шепот.

- Я так понимаю, речь идет об Амбулатории.

- Ну да.

- Это мы и есть.

- Если не секрет - что вам этот вонючка сделал? - Мося приблизился настолько близко, что можно было разглядеть каждый прыщик на его шнобеле.

- Пока я не могу сказать, - заговорщицки прошептал я.

В ответ почему-то раздается грубое хихиканье.

- Ну да, понимаю.

Я не стал распрашивать, что же он понял такого, а задал тот же самый вопрос.

- Я его так ненавижу. - Мося сорвал вдруг с нависавшей яблони рясную ветвь и начал выворачивать ее, пока не растер листья и юные яблочки в зеленую кашицу и не оголился до свежего дерева прутик. - Вот что я хотел бы с ним сделать.

Видимо настолько сильна была неприязнь, что мне даже стало жалко несчастное растение, с такой злобой он растерзал его. Пожалуй, будет хорошим союзником.

- Когда мы можем начать? - Мося встал и забросил фотоаппарат за спину.

- Прямо сейчас. Мы отправимся в бар на причале. Там подождем еще двоих. Это наши друзья.

- Отлично. - В нетерпении Альперт зачесал подбородок. - Уже даже команда есть. Вот это я понимаю.

- Скажи, а кто тебе Тамара? - Встрял вдруг Эн.

Нашел время.

- Сестра она мне двоюродная. А ты что - влюбился? - Словно поддразнил Мося, но тут же сник, заметив как у моего напарника сжались кулаки.

- Ну пошутил я. А вообще она ничего. - В воздухе он описал некое подобие женской фигуры. - Все, все, все. Больше не буду.

- Хватит. - Отрезал я. Хотелось вмазать обоим по ушам...

Глава 11.

Обратно к причалу мы добрались без проблем: дождались рейсового теплохода. Когда я поднялся на палубу, то заметил как на берегу возился с лодкой рыжий рыбачок. Хотелось крикнуть ему что-нибудь гадкое, когда мы проплывали мимо, но я удовлетворился его озабоченным видом.

В баре было немного народу - пять человек: в основном все предпочли сидеть под навесом на улице, а свободных мест там не оказалось и нам пришлось устроиться у одного из раскрых настеж окон. Все остальные столики в глубине зала были пусты. Внутри висел уже знакомый мне рекламный плакат "Крови мертвеца".

Для приличия стоило чего-нибудь заказать, тем более что у Моси оказались лишние деньги, а мы с Эном, да и Альперт, впрочем, тоже, были жутко голодны.

- А "кровь мертвеца" у вас есть?

- Это только реклама. Обещают поставить после презентации.

- Там и попробуем.

- Хм, - усмехнулся официант. - Это только так в песне поется. На самом деле его будут пить только отцы города - те, кто приглашен официально. Так всегда делается.

- Ну и ладно, обойдемся. Давай тащи, что есть.

Официант, с пылающим от духоты лицом принес нам газированную воду, какую-то мерзкую слизь, которую в меню почему-то назвали фруктовым салатом, еще два блюда насоветовал Мося - они оказались недурны.

Утолив и голод и жажду мы стали ждать.

Вскоре показались и ребята. Я обратил внимание на шум, доносившийся с улицы. Люди, шедшие по тротуару, оборачивались и торопились прижаться к затейливо кованому заборчику, опоясывающему бар и навес. Потом вдруг с ревом выскочил наш видавший виды пикап, перемахнул одним колесом через бордюр, и, напугав людей, врезался в зад припаркованного автомобиля, сработавшая сигнализация которого завопила так, что заложило уши. Надо было ожидать появления хозяев.

- Идем скорей. - Я схватил присосавшегося к стакану Эна за локоть и потянул к выходу. Он поперхнулся и залил соком рубашку, но обтираться было некогда.

Когда мы подошли к месту аварии, я понял, что мои подозрения насчет здоровья наших сыщиков не беспочвенны: оба были пьяные в дупель и еле стояли на ногах. Какой-то рослый брюнет, видимо хозяин джипа, держал Хулейкина за галстук, одновременно удерживая его в вертикальном положении и пытаясь вмазать своим загорелым кулаком промеж глаз. И то и другое ему удавалось одинаково плохо: тот непроизвольно подгибал ноги и кулак каждый раз пролетал мимо. Маркел оперся о столб и безучастно наблюдал за происходящим.

Тут поспешил вмешаться я.

Наши с Эном разбитые хари привели разбушевавшегося хозяина и его подоспевшего приятеля в замешательство, особенно когда он понял, что мы некоторым образом явились защищать "этих двоих ублюдков", хотя они оба продолжали набыченно стоять, готовые жизнь положить за свой кусок штампованного железа. Я отобрал у Хулейкина ключи и бросил их брюнету.

- Это в качестве компенсации.

Пока тот соображал, что к чему, я схватил Маркела за шкирку, Эн Хулейкина, и мы поволокли провинившихся в бар. Брюнет промычал в след что-то недовольное, но его приятель посоветовал согласиться хоть на такой вариант.

Толпа, чье любопытство хотя и не было удовлетворено в полной мере: обошлось без драки, потихоньку начала рассасываться.

К нашему приходу на столе было накрыто по-новой: постарался Мося. Официант посоветовал нам напоить товарищей особым коктейлем, который тут же и приготовил. Через пять минут после приема внутрь у обоих прорезались глазки.

- Что же вы наделали? - Эн дергал меня за руку, опасаясь что я разобью бутылку об одну из дрянных голов.

Я был вне себя от бешенства. Дело, по сути, на грани провала из-за двух ублюдков, говорил я, размахивая пустой бутылкой, которую вытащил из кармана пиджака Хулейкина.

- Шеф, мы все сделали, как было велено, - его морда упала в салат. Раздалось бульканье - по видимому он собирал жидкость в рот. Потом поднял голову и, причмокивая, раздавил зубами захваченную ртом вишенку.

- Все, - подтвердил Маркел и потребовал повторную порцию коктейля.

- Налей еще. Обоим.

После второго сеанса подсудимым стало заметно лучше.

- Где вы так набрались?

- Да мы тут...это...когда за Хряком следили, на склад с водкой забрели ну и взяли по бутылочке...- затянул Маркел.

- По бутылочке?! - заорал я. - По бутылочке?!

Мои пальцы потянулись к маркелову горлу. Хотелось крикнуть: "я тебя породил..."

Эн и Мося оттащили меня, не дав состояться братоубийству. Напуганные официанты уже не знали, что делать и, поохивая, шныряли взад-вперед возле стойки. Их разрывало желание вызвать наряд и, в то же время, боязнь лишиться статус-кво тихого заведения не позволяла сделать этого.

- Надо убираться, - прорычал я, смирясь с произошедшим.

Схватив подлецов в охапку, мы, провожаемые радостными взглядами, потянулись к выходу.

Путь наш лежал обратно в парк, но с затеей этой пришлось расстаться: тащить двух здоровых лбов было задачей не из легких. Пристроившись на газоне, мы аккуратно положили их тела на траву и перевели дух.

- Черт, я как чувствовал, - моему расстройству не было предела.

- Как теперь быть? - Эн ногой пнул Хулейкина в бок - в ответ раздалось пьяное мычание.

- Может попробовать хотя бы вытянуть из них информацию, - с надеждой произнес Мося.

Я с недоверием посмотрел на его серьезное лицо. А чем черт не шутит?

Начнем с братца. Он вроде получше выглядит.

После похлопывания по щекам и потряхивания головы он раскрыл глаза.

- Кто там?

- Я тебе потом объясню. Попозже, - зло проговорил я. - Выкладывай, чем вы занимались?

Он заговорил как механический манекен, в одной интонации, проглатывая слова, а порой и предложения почти целиком, но все же смысл сказанного был отчасти понятен.

- Сначала мы...за Хряком...ты велел...маршрут...эдельвейс... звезда востока...там...по бутылочке...не помню...

- Так. "Эдельвейс" и "Звезда Востока" - это рестораны. Это тебе ни о чем не говорит? - спросил я.

- Это его рестораны, - уточнил Мося.

- Может он добавит? - я пихнул Хулейкина.

- Давай попробуем.

Втроем мы, кто за что, ухватили зеленого Гену и поставили его на ноги. Он удивленно наблюдал за тем, как мы это проделывали, но не произнес ни слова, только мычал. Задавать вопросы оказалось бессмысленно: словно язык отрезало. Потом я сообразил в чем загвоздка и, схватив его за челюсть, резко дернул - по видимому мы ее повредили во время перетаскивания бренного тела.

- Спасибо, - в ответ прошелестел он.

- Ну, может от тебя услышим что-нибудь вразумительное.

В отличие от братца, Хулейкин, хотя и выглядел крайне плохо, окончательно соображения не потерял, но и из его слов выходило, что след Хряка они потеряли в районе "Звезды Востока". После описания того, как они взяли "по бутылочке" шел асолютно непонятный бред.

- Придется туда съездить.

- На чем? Ты же нашу машину подарил.

Я сделал вид, что не обратил внимания на язвительное замечание Эна.

- Я конечно извиняюсь, - кашлянул Мося, покосившись на стоявший в густой тени серый джип.

- По этой статье мы загремим минимум на год. Точнее - вы. Для меня, думаю, снисхождения не будет, как для лица предавшего органы. - предупредил я и сделал шаг к машине: мне просто интересно - нет ли в ней кого.

С другой стороны, ситуация не ждет отлагательства. А то обстоятельство, что машина так и просится в руки, окончательно сбивает меня с праведного пути.

- Эн, Мося - на стрему.

Отключить сигнализацию - дело нескольких минут: механик был - не талант. Сломать замок - и того быстрее. Значительно больше времени ушло на перетаскивание живых трупов.

Наконец мы рассаживаемся. Я уступил место водителя Эну, а сам обойдя машину, собрался сесть с другой стороны. Не успел я открыть дверцу, как что-то уперлось мне в спину и я, признаюсь, испугался не на шутку. Не за себя, нет, от того, что делу конец, от того, что по глупости попался, от того, что не увижу больше Долорес, от того, что может и не узнаю никогда, что же это была за история.

- Сдаюсь, - поднял я руки и плавно обернулся.

Передо мной стоял пацан лет семи и держал в руке бумажный листок. Это его палец я принял за ствол пистолета.

- Что это? - мальчишка не отвечает: немой, что ли, а терпеливо держит вытянутой руку.

Я принял записку из его рук.

" Ты хотел бы знать, где Амбулаторий: он там, куда ты собираешься. Ты многое узнаешь и поймешь, если проявишь наблюдательность. С твоей женщиной все в порядке. Она находится..."

Прочитав два раза, я оторвался от записки с тщательно выведенными печатными буквами. Малыша словно ветром сдуло.

- Что там такое? - подгоняет меня Эн.

- А ты ничего не видел?

- Нет.

Я вручил ему листок.

- За нами давно кто-то следит. И очень давно. И может быть не один. А самое интересное - он знает куда мы собрались.

На ком-то из нас "жучок" - это однозначно. Я пока даже не пытался заподозрить кого-нибудь. Сейчас это бессмысленно - к чему лишняя нервотрепка. Тем более, что это не опасно - эта записка дает наводку, то есть помогает нам. Но все же придется теперь быть осторожным в разговорах.

Эн потихоньку вырулил с тротуара, стараясь не привлекать внимание тех, кто давно припарковался. Но никто даже не взглянул в нашу сторону. Мне казалось, что под личинами добропорядочных водителей прячутся матерые шпионы, не чета моим, а только прикидываются, что им жутко интересно читать газетенки или книги. А те, что спят - и не спят вовсе, а только делают вид. А еще я жутко зол на себя - какая-то темная личность сопровождает меня незаметно весь день, а может и со вчерашнего дня , меня - человека, которого еще ни разу не удалось обвести вокруг пальца, меня - профессионала, способного спрятаться на ровном месте и которому так позорно сегодня набили два раза морду. У которого свидетели мрут как мухи, а он даже не в состоянии воспрепятствовать этому. А ведь всего два дня назад со стопроцентной уверенностью я мог бы похвастаться, что нет в городе детектива лучше меня. А теперь я сам себе противен обыкновеный самоуверенный дурак...

Выехав на дорогу, Эн прибавил газ и повернул накрасный. А за перекрестком стоял постовой. Я почувствовал, что Эн сейчас дрогнет и заметается - моя рука уверенно сжимала руль, а губы шептали: "спокойно". С тоскливым взглядом, человек в форме поднял жезл и дает знак остановиться, но не нам, а нетерпеливому джигиту, в обогнавшем нас "жигуле".

- Вот и все, а ты боялась... - пропел я. Мося обернулся и глядя на удаляющегося постового пропел туш.

- Выезжай на магистраль, - командую я. - Через десять минут будем на месте.

Только невероятное усилие воли не позволило мне дать команду развернуться и последовать по указанному в записке адресу. Кто бы ни был незнакомец, отправивший послание, я заставляю себя довериться его словам - с Долорес ничего не случится.

Глава 12.

Вот мы и на пустыре. Первое впечатление, что у Маркела с Хулейкиным поехала крыша - какие тут могут быть склады. Но ощущение, что здесь что-то не так, подкрепленное уверенным советом из записки, не дает оснований для сомнения - надо искать.

Выгружать пьяных поганцев мы не стали, загнали машину в густой кустарник и закрыли двери.

- Надо чуть опустить стекла, пусть проветривается.

- Может пройдемся до "Звезды"? - я навострил лыжи в сторону одноэтажного здания, ядовито зеленая задняя стена которого из-за забора выглядывает на пустырь.

- Я не понимаю - мы собираемся заняться Амбулаторием или искать какой-то непонятный склад? - в словах Моси чувствовалось уязвленное самолюбие. - Зачем я тут?

Не дойдя до забора двадцати шагов мы остановились.

- Одно другому не помеха. Стоит пощупать этого субчика. Но как его выцепить? Тут наверняка полно лютых телохранителей - нас сразу кончат.

- А я на что? Вы еще не знаете Мосю Альперта. - он гордо задрал подбородок. - Я здесь уже бывал и не однажды. Первым делом нужно незаметно проникнуть на кухню - оттуда есть проход в тайный бункер Амбулатория. Там-то мы его пощупаем.

- А охрана? Даже в бункере он может быть не один. - справедливо заметил Эн.

По мосиному виду стало ясно, что мы оба - болваны жалкие. Недолго он стоял, подбоченясь, упиваясь своим превосходством в знании повадков своего врага.

- В свою каморку он никого и никогда не пускает! Вы не представляете, как он любит деньги. Я люблю деньги, ты любишь деньги, ты любишь - все любят деньги. Но как любит он! Золото, камушки, разноцветные бумажки - все это он держит здесь и каждый раз, когда заходит в свой кабинет - запирается на несколько часов. Уж наверное не для того, чтобы сидеть умирая от скуки.

- Откуда ты все это знаешь?

- Да Мося Альперт когда-то был лучшим другом Амбулатория.

- Что ты говоришь? - неподдельно удивился я.

- Ну так мы идем? - Мося направился к забору и прильнул к щели между досками.

Мы с Эном последовали его примеру.

На территории очень тихо. Можно сказать, что никого нет вовсе. Но наметанным глазом я засек движение в трех местах: в тени у навеса с емкостями с отходами; в нише возле двери с нарисованными молнией и черепом; в глубине участка, между гаражом и самим зданием. Мося подсказал еще один вариант - я увидел в чердачном проеме двоих: очкастую физиономию и еще одного типа повернувшегося к нам спиной. Оба яростно резались в карты.

- Хорошо, что они так заняты - оттуда нас далеко видать.

Эн занял выжидательную позицию, готовый в любой момент сигануть через забор.

- Скажи - я на кухне народу много?

- Повара. Шесть человек - все китайцы. Проворные как кошки. Всякие виды борьбы знают.

- Мы тоже не лыком шиты.

Похоже незаметно проникнуть - очень серьезная задача.

- Придется, наверное, нейтрализовывать каждого по-одиночке, - советуюсь с Эном, - как думаешь?

- Тех, кто не крыше можно не трогать: если вон оттуда пройти прижавшись к стене, - Эн показывает на гараж, - то они не увидят. А по пути можно хлопнуть того, который у электрощитка.

- Все-равно услышат, - сомневаюсь я, но ничего другого придумать не удается.

В этот момент, все равно как счастливый случай, распахнулась служебная дверь. Из нее вышел коротконогий китаец с большой кастрюлей и, не закрывая за собой двери, направился в сторону гаража. Вместе с ним на улицу вырвалась китайская музыка - не настолько громкая, чтобы заглушить любые звуки, но идеально подходящая для нашего случая - любой стук может быть принят за игру инструментов. Видимо повара таким образом решали проблему ностальгии.

- За рисом пошел, - торжествующе потер руки Мося, видя как вдвоем с охранником они скрылись в гараже.

Мы с Эном срываемся с места как кошки. Напротив гаража перемахнули забор. Я встал возле раскрытых ворот, присматривая за кухонной дверью. Эн скользнул дальше.

Из гаража донесся звук сыплющегося риса. Я осторожно заглянул. Оба стояли ко мне спиной. Китаец нагребал ладонями и осторожно ссыпал рис в подставленную охранником кастрюлю. Тихонько я поднял лежащую на полу деревянную киянку и обрушил ее на голову китайца: почему-то он нравился мне больше. Второй удар настигнул охранника, прежде чем он успел повернуться лицом. Взлетевшие в воздух рисинки еще продолжали скакать по бетонному полу и вскоре замерли.

Ну что же. По-моему, дело пошло неплохо. Теперь дело за тем, что возле помоев.

Я помог Мосе перебраться во двор, а Эн уже вернулся довольный и показал клок волос.

- Удрать хотел.

Третий боец вообще не доставил особых проблем: когда мы подошли он сладко спал, устроившись на подпорченном молью тулупе. Мы не стали его трогать: уж больно у него был ангельский вид, жалко очень.

Впереди была кухня и пятеро шаолиньцев.

На удивление все прошло тихо-мирно. Мы с Эном ворвались на кухню, ожидая сурового сопротивления, но никого там не оказалось. Это было более чем подозрительно. Я еще не успел подумать, как Мося заторопил нас:

- Скорее! Слышите - машина подъезжает. Они пока еще ничего не расчухали и Амбулаторий спокойно войдет сюда. Тут мы его и зацепим.

Он толкнул нас к плакату с весовыми мерами различных приправ и круп, отдернул его - за ним оказалась дверь.

Не знаю, почему так произошло, но только в последний момент я вдруг понял, что мы пролетели. Попались! Засыпались! Просрались! Но только двое - третий был враг. Хитрый, подлый, умный.

Он втолкнул нас внутрь. У комнаты не было ни крылечка, ни приступка и мы упали вниз, на пыльный пол. Не знаю, как Эн, а я разбил себе губы и отозвалась в ребрах боль. Шум закрывающейся двери отрезал нас от внешнего мира и мы очутились в липкой тьме.

- Кто здесь? - раздался испуганный голос.

- Боже мой! - застонал я проклиная свою в который раз проявленную неосторожность и глупость и задал не менее глупый вопрос. - Долорес! Что ты здесь делаешь?

- Отдыхаю! - с достоинством ответила моя девочка.

Она приблизилась ко мне: я не видел ее лица, но слышал тревожное дыхание. Потом она осыпала мое лицо поцелуями и заревела, уткнувшись в мою разбитую грудь.

- Ай. Здесь кто-то еще, - она едва не раздавила мне палец, от страха дернувшись и наступив на руку острыми каблучками.

- Это Эн. Ты как?

- Нога. - Эн тихо всхлипнул.

- Дай посмотрю.

- Если сможешь, - сквозь стон проскользнула ирония.

Нога оказалась целой, но неестественно вывернутой. Я попытался проделать то же самое, что с хулейкинской челюстью, но моих сил оказалось явно недостаточно.

- Долорес, помогай.

Вдвоем мы дернули лучше. Эн вскрикнул и начал ругаться. В этот момент в комнатушку ворвался неожиданно яркий свет. Я заметил с какой высоты мы рухнули и присвистнул. Один из двоих, силуэты которых дрожали наверху видимо оценил мою реакцию.

- Ну как вам понравилось десантирование?

Не получив ни слова в ответ, он добавил:

- Молчите и ладно. Лишние слова ни к чему.

Тот, второй, был Мося. Это я определил по носу, когда он повернулся боком.

- А Томка с ними?

- Нет, не было, - заискивающе пропел Мося.

- Надо будет это выяснить, когда приступите к делу.

- А что делать с девчонкой?

- Да то же, что и с ними. А что те двое? - этот вопрос был задан так тихо, что я едва расслышал.

Мося что-то шепнул в ответ - это уже не дошло до моего слуха.

- Кстати, можете потрахаться перед началом сеанса. Я это люблю. Амбулаторий, а я уже не сомневался, что это был он, затрясся от смеха и едва не свалился к нам, но успел уцепиться за косяк. Он поправил на себе одежду, сердито крякнул и ушел. Мося протянул руку к выключателю и комнатушка осветилась настолько тусклой лампочкой, торчавшей из стены, что можно было смотреть на ее дрожащую спираль, не опасаясь за здоровье глаз.

- Ну как вам бункер? - хихикнул он и хлопнул дверью.

Зашелестел плакат и вскоре стало тихо.

- Я боюсь. - Долорес снова пустила слезы.

Я оглядел ловушку. Голые полы и стены. В самом низу противоположной от входа стены был маленький лючок. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть его. Створка была настолько плотно подогнана, что даже ноготь невозможно было засунуть между ней и стеной.

Я вернулся к месту нашего падения. Если бы Эн встал мне на плечи, то он достал бы до двери, но врядли это было так просто - выйти туда, откуда пришел.

А наверху, на самом потолке виднелась камера. Ее глазок сопровождал меня, передавая хозяину каждое движение.

Эн и Долорес равнодушно сели под дверью, а я принялся наворачивать круги, как будто пытаясь таким наивным способом усилить мозговую деятельность.

Примерно на двадцатом круге раздался неприятный скрежет. Он шел из стены, прямо напротив люка и прекратился, когда добрался до самого пола, при этом створка выпала наружу и из образовавшейся ниши выполз поднос. Бутылка вина с тремя рюмками, гроздья винограда, мелко нарезанные кусочни дыни и на каждого по бутерброду с икрой - видимо Амбулаторий заботился, чтобы мы не померли с голоду прежде времени.

- Ну что же - помирать так с музыкой. - Эн подхватил пальцами бутылку за горлышко и подбросив ее, поймал в раскрытую ладонь.

- Хо! "Кровь мертвеца". Козьма, ты хотел попробовать. Добрый дядя Амбулаторий оказывается филантроп.

Вот только штопора не оказалось и пришлось воспользоваться шпильками Долорес. Пробка с трудом ушла внутрь и аромат вина не замедлил вырваться на свободу.

Эн нетерпеливо разлил, сунул рюмку в руку аппатично сидевшей Долорес, протянул мне. Они оба выпили и Эн поспешил наполнить еще.

- А ты чего тянешь?

Не нравилась мне эта щедрость.

Я посмотрел наверх. Камера почему-то уставилась на меня, словно ожидая, когда приму и я. Это меня жутко задело, но я не подал вида и осторожно отвел взгляд, чтобы наблюдавший не заметил моей нервозности.

Я запрокинул голову и вплеснул янтарную жидкость в рот.

- Ты как будто водку пьешь.

Мне пришлось отвернуться и, незаметно для ребят, а тем более, чтобы ничего не понял враг, осторожно выплюнуть вино прямо в рукав.

Вторую дозу я отправил в люк, сделав вид, что интересуюсь его конструкцией. Ну не хочу я пить подарок Амбулатория! Я понял, что слишком много совершил безоглядных ошибок, и теперь оценивал каждый шаг.

Возникшее вначале желание распросить Долорес я подавил. Что-то зловещее замышлялось там наверху и я собрал максимум воли, что бы не зажаться трусливо в угол, как моя несчастная подружка и не раскиснуть, как Эн.

- И никто не узнает, где могилка моя...- тихо запел он, потом вдруг почему-то перешел на английский язык, я уловил смысл первых слов.

При чем тут монолог Гамлета? Какие-то английские пословицы. И вдруг до меня дошло: он же бредит. Я посмотрел на Долорес - та расплылась в сексуально-вампирской улыбке, какой обычно сопровождает минуты близости. С ума сошли оба.

Это вино!

А я? Я ведь тоже должен вести себя каким-то образом, раз тоже "пил". Ну уж я вам покажу, какой артист во мне умер.

Задрал к потолку широко раскрытые глаза и зашелся в идиотском смехе, так что стены завибрировали. Меня и вправду разобрал такой смех, что я испугался как бы не переборщить. Опрокинувшись на пол, я задрал в "припадке" ноги, я начал дрыгать ими - чем не пляска святого Витта. Смех мой вскоре превратился в стон, а дерганья не прекращались до тех пор пока не скрипнула дверь и на пол не опустилась лестница. Только тогда я позволил себе передохнуть, хотя не перестал идиотски хихикать. Я вспомнил, что однажды мне приходилось проделывать нечто подобное в интернате, когда среди учеников тайно проводился конкурс на лучшее изображение психической патологии. Я тогда занял второе место, а первое досталось моему однокласнику - потом оказалось, что он не играл: с ним случился настоящий припадок. Так что, школа у меня была.

Между тем за первым человеком в комнату опустился второй. Первым был Мося, а этого я не знал. Вид был у него рассеянный и вообще он производил впечатление жуткого неудачника.

- Что-то он, доктор, какой-то сильно дерганный. Может он притворяется? Мося испуганно посмотрел на меня, а я при этом изобразил свой коронный номер вращение одим глазом, в то время как второй остается неподвижным. По моему это привело его в ужас.

- Да нет. Сами посудите - разве способен здоровый человек проделывать такое.

Как вы правы, доктор, так и просилось с языка.

- Нет не способен. - согласился Альперт и, на всякий случай, спрятался за его спину.

- Наверное это специфичное действие препарата. Я же говорил Амбулаторию Филипповичу, что еще не закончил эксперимент, а он уже заставляет меня...

- Да если бы не я, - раздавшийся сверху громоподобный раскат заставил доктора пригнуться, - ты бы до сих пор прозябал в своем чертовом институтишке, старый пень.

Под натиском тяжелого борова, коим без сомнения являлся Амбулаторий заскрипели перекладины лестницы, и я испугался, что они не выдержат и мне придется умереть под жирным негодяем. Наконец, он благополучно спустился вниз, так, что его дырчатые сандали, сквозь которые пробивался тяжелый дух давно нестиранных носков, очутились как раз напротив моего носа. Эта пытка продолжалась минут пять - не меньше.

За это время доктор успел осмотреть всех троих - дольше всего его взгляд задержался на фигурке Долорес, чья коротенькая юбочка задралась показав чуть прикрытые трусиками самые красивые прелести в мире. Клянусь, не у одного меня закопошилось нечто - это я понял по слащавым взглядам Моси и доктора. Но Амбулаторий, по-видимому оказался безнадежным импотентом - ему было нисколько не интерено и он поторопил их скучным голосом. Не найдя в нас никакой патологии доктор доложил об этом шефу.

- Можно приступать.

Была опущена сетка, в которой нас поодиночке подняли наверх.

Глава 13.

...Настал мой черед: охранники схватили меня под руки и поволокли в комнату, в дверях которой стоял доктор, почему-то без халата, и липким голосом пел:

- Следующий.

Помещение было светлым и чем-то напоминало врачебный кабинет: такие же стеклянные шкафчики, лежанка для больных. Доктор приказал посадить меня в кресло, напротив его стола.

- А теперь проваливайте.

Он почесал руки.

- Ну-с, с теми покончили - теперь с вами...

Я не дал ему договорить и схватил одной рукой его ладони, едва они приблизились к моему лицу, другой - зажал рот.

- Тихо!

Он закивал, давая понять, что не будет шуметь. Но я ему не поверил сколько можно? Я подтащил его к столу, продолжая сжимать лицо и, открыв ящик, стал искать что-нибудь вроде скотча или пластыря.

- Горчичный. Ничего, подойдет и такой, правда?

У него, правда, было крайне противоположное мнение.

- Подумаешь - пожгет маленько. Не страшно.

Залепив рот, я сунул ему в руку ручку и листок бумаги.

- Я спрашиваю - ты пиши. Если мне ответ не понравится, то...- я подошел к шкафу и стал вчитываться в надписи на ампулах. - О, раствор аммиака. Будет жечь почище горчицы. Не так ли, доктор?

Он тут же накорябал первую фразу.

"Не сомневайтесь - я буду говорить только правду."

- Очень хорошо, просто - замечательно! Правда - она украшает человека, доктор. Вы со мной согласны? Ну вот, какие мы молодцы. А теперь переходим к делу. Что вы нам подсыпали в вино?

"Это новейшее, разработанное мной, психотропное средство, облегчающее стирание и наслаивание памяти."

- Я так понимаю - вы уже проделали нечто подобное с двумя моими товарищами?

" Да, но по приказу Амбулатория Филипповича."

- Чего он добивается?

"Пожалуйста, уберите пластырь - уже невмоготу."

- Ты мне бумагу не засоряй, а отвечай на поставленный вопрос.

" Ваших друзей заметили и зедержали. Амбулаторий приказал мне при нем провести сеанс и проверить заготовленный препарат."

- Много заготовили?

Доктор заволновался, руки его затряслись.

- Я жду.

"Полторы тысячи литров готовой смеси."

Я не выдержал и присвистнул.

Раздался стук в дверь и кто-то из охранников громко произнес:

- Доктор, свистеть нельзя - денег не будет.

Я осторожно подкрался и оценил крепость щеколды: слетит с первого удара. Так же, на цыпочках вернулся к доктору.

- Зачем вам столько?

" Я не знаю - мне велено было сделать."

- А противоядие есть? Как вернуть человека к нормальному состоянию?

" Только после нового сеанса. Умоляю, уберите пластырь!!!"

- Если пикнешь - шею сверну, - я легонько сдавил ее пальцами.

- Спасибо, - прошептал он и облизнул горевшие губы.

- Тебя как зовут?

- Венедикт Срулевич Ухайдакин. Можно - Веня.

- Слушай, Венедикт Срулевич, Веня. Хочешь заработать снисхождение лично от меня, я уж не говорю про суд?

- Конечно.

- Тогда пойдем со мной. Сейчас мы только подружку мою и дружка заберем и пойдем. Ладушки?

- А как же?..- он кивнул на дверь.

- Это я беру на себя. Амбулаторий еще здесь?

- Нет - уехал по делам.

- Жаль. Очень жаль. - прицокнул я, действительно сожалея, что встречу с таким интересным человеком придется отложить на неопределенный срок.

Ну, а теперь держитесь! Это я когда пробирался сюда, старался как можно тише. А теперь такого шороха наведу - своих не узнаете.

Я снова возле двери, которая, очень кстати, открывается в коридор - это я сразу усек.

Ногтем принялся колупать по краске, стараясь привлечь внимание охранников. Один из них, оказался заинтригован:

- Что вы там делаете, доктор.

Я так понял, он хочет заглянуть в щелку. Пора.

Удар ноги - и щеколда вырывается с мясом. Дверь налетела на препятствие в виде богатырской головы и сломалась пополам, по-моему, судя по хрипу охранника, вместе с препятствием.

Со стороны кухни слышны взволнованные голоса еще двоих и я поспешил притвориться дохлым. Это их обескуражило - они с любопытством склонились на до мной, за что расплотились оторванными носами.

Веня бежал за мной, как собачка. Не соображая, где выход, я тычусь во все углы. Два китайца пытались помешать мне своими приемчиками, которых я в жизни не видел. Больно конечно, как же без этого. Ну, а теперь попробуйте мой кулак - раз! два!

Я так полагаю, теперь они совсем видеть не смогут - глаза еще уже стали.

- Будь проклят тот день, когда я связался со всеми вами! - Веня яростно рвал на себе волосы.

- Слушай, Венедикт Срулевич, ты идешь?

- Да! Да! - с пеной на губах закричал на меня, но я не в обиде.

- Да не растраивайся ты так. Со мной не пропадешь.

Найдя какую-то дверь, я распахнул ее и оказался в зале. В первую секунду все притихли, увидев меня, окровавленного, разбитого. Бабы завизжали в голос, мужички навострили кулачки.

За одним из столиков я заметил самого Мосю Альперта, одиноко пристроившегося возле дымящихся омаров и пришедшего в дрож от моего неожиданного появления.

Радости моей не было предела - так хотелось размазать эту мразь по стенке, но времени было в обрез и я поступил слишком мягко - засунул скользкую клешню ему в рот, только задом наперед, чтобы трудно было вытащить. Испуганный Мося даже не дернулся. Да и все в зале словно в ступор впали - не решались приблизиться. То ли вид у меня был настолько свирепый, то ли разумно решили поберечь собственное здоровье.

Веня торопит меня - может нагрянуть милиция.

- Где Долорес? Эн? - я пожалел, что поторопился с клешней: Альперт мычит и машет ручкой.

- Вперед! - взъяреный голос мой как сирена.

Мы чешем за ним в одну из бесчисленных комнатушек, где и нашли несчастных. Хорошо хоть Эн способен, хотя и прихрамывая, двигаться подобно слепому кроту. Хуже с Долорес - ее придется нести на руках. Но предварительно я заехал Мосе по его шнобелю, чтобы помнил Козьму. Не знаю, что там у него посыпалось изо рта, когда он свалился - размолотые клешни или зубы, а может и то и другое мне это уже было не интересно.

Пока никто не был способен нас остановить и мы в безопасности. Припаркованный в тени джип, теперь оказался под самым пеклом и из распахнутых дверей на нас пахнуло горячим воздухом смешанным с винными парами - только спичку подноси.

Вдвоем с доктором мы штабелями уложили всех на заднее сиденье, а Долорес я заботливо устроил на самом верху.

- Веня, машину водить умеешь? - я сомневался, что смогу вести машину после того, как разделался с Мосей рука словно отсохла.

- Очень плохо.

- Ничего. Садись. Едем в сторону залива, где сдаются коттеджи, знаешь?

Очень плохо - это невероятно мягко сказано. Такое впечатление, что его учили ездить в Англии или Японии: так и тянет на левую половину дороги, - так что по шоссе мы двигались зигзагами, как тяжелый крейсер, пробираясь сквозь буруны из встречных машин, и я не уставал молить бога, чтобы мы добрались до места невредимыми.

Веня не смог вписаться ни в один в поворот и каждый раз срезал угол, заскакивая при этом на тротуар и только чудом оставляя в живых прохожих. Уже и не сосчитать, сколько мы испортили газонов и сломали чужих оград.

Наконец мы на месте. Трясущимися руками Венедикт уже еле вращает руль. Снова срезав угол, теперь он окончательно промахнулся мимо улицы и машина, пробив огромный рекламный щит скатилась прямо в воду. Мотор зачихал и, громко пукнув, заглох.

- Ну ты даешь! - я открыл дверь и упал в воду по самую грудь. Холодная, она привела в порядок мои нервы.

Людей было очень мало - только три рыбака на причале для катеров. Они посмотрели на нас, ничуть не удивлясь нашему появлению, а, скорее, рассердясь произведенному при этом шуму.

- Пошли.

Домик распорядителя, по сравнению с самими коттеджами, более походил на старый сортир с окнами. Сам распорядитель валялся на топчане без ножек, уткнувшись слюнявой мордой в грязный пол. На мои тычки он отреагировал загробным смехом, так и не раскрыв глаз.

- Падла, уже вечер, а устраиваться негде. Не до утра же ждать.

- Я знаю, что делать.

Веня вынул из кармана пузырек нашатыря и приблизил его к носу распорядителя. Тот поморщился, капризно захныкал во сне, требуя убрать "каку", потом, с треском, расползлись веки сначала одного глаза, затем другого.

- Свободные места есть?

Повторить пришлось раз пять, причем в последний - я уже потерял терпение и заорал ему в ухо:

- Я спрашиваю: свободные места есть?

- Зачем так орать? - только и ответил он, потянувшись за лежавшим на столике ключом.

Сунув его мне в руки, он снова впал в коматозное состояние.

- А номер какой? - я тщетно затряс его.

Рассмотрев как следует ключ, я нашел на нем нацарапанную цифру.

- Седьмой номер.

Вернувшись к джипу, мы обнаружили, что успели вовремя, потому что начавшийся прилив едва не лишил моих товарищей жизни: лежавший снизу Хулейкин уже начал пускать пузыри. Недюжинная сила понадобилась, чтобы в несколько секунд, вырвать его из рук смерти. Потом взялись за перетаскивание на берег остальных и еще долго сидели, приводя дыхание в порядок, во мраке наступившей ночи.

Я ощутил невероятный эмоциональный подъем, видя с собой рядом Долорес и уже так не беспокоясь за нее, как несколько часов назад. Физические силы же находились на пределе - страшно хотелось спать, но перед этим еще предстояла нелегкая работенка.

Каждого приходилось нести вдвоем: за руки и за ноги, почти сто метров до нашего домика. Когда и с этим было покончено, еще примерно двадцать минут ушло на то, чтобы ключ в трясущихся руках нашел скважину - не удивительно, что очутившись в зале, я валился с ног.

- Веня, ты меня извини - я должен привязать тебя.

- Твое право, - очевидно ему уже было глубоко наплевать, что я с ним стану делать - сил не было.

Не найдя ничего, что бы сгодилось на роль пут, я оставил эту затею и помог ему добраться до кровати.

- Завтра они будут как огурчики, клянусь, - сквозь зевоту пообещал Веня.

Я тоже хлюпнулся в пузатое кресло - на вторую кровать я устроил мою киску - и тут же уснул.

Глава 14.

Самый изумительный голосок разбудил меня.

- Кузенька, - мягкие пальчики погладили мою небритую морду.

- Долорес, - я сладко потянулся, схватил ее за руку и прижал к себе.

- Подожди, дорогой, - у меня завтрак подгорит.

Признаться ее отказ поразил меня, и я почувствовал, что еще больше завожусь.

- Здесь же люди. Не удобно. - она деликатно отвела мою ладонь, когда я погладил ее чуть выше колена.

Я был в шоке. Я не узнавал Долорес.

- Где Веня?

- На улице.

Я выскочил на мокрую от росы лужайку, где Веня тяжко швыркал носом, принимая воздушные ванны.

- Ты что с ней сделал?

- А что? - спросил он равнодушно, начиная приседания.

- Я ее не узнаю. Она не такая.

- А какая? Лучше или хуже?

Я задумался.

- Мне кажется - я хочу жениться на ней. Она просто чудо!

Он наконец оторвался от упражнений и прощупав собственный пульс, завалилися на скамейку, знаком приглашая меня сесть рядом.

- Значит моя задача удалась. Извини, я проявил излишнюю самостоятельность, не посоветовавшись с тобой. Я нашел, что ее разъедает неуемная страсть к мужчинам и по собственной инициативе я решил подсократить ее сексуальные запросы - хватит тебя одного.

- Ты уверен?

- Фирма веников не вяжет!

- А с остальными ты ничего не сделал лишнего?

- Нет, только восстановил прежнюю структуру. Они даже не просыпались.

Только сейчас я понял каким подозрительным стал. Видимо мои мысли не ускользнули от Вени.

- Мне ни к чему хитрить.

- А, черт с тобой.

Даже если он и продолжает работать на Амбулатория, уже все свершилось. В самом деле - я ничего не в силах предпринять. Только как быть дальше - а вдруг, в самый ответственный момент, мои друзья по указке Амбулатория или того же Вени пойдут против меня? Могу ли я верить им до конца? И к Долорес я еще долго не смогу привыкнуть, хотя нравится мне она стала больше.

Но на что я способен один? Вот где задача!

Решено: с этого момента все делать только тщательно обдумав, пить только чистую воду, инициативу брать в свои руки. Все ли? Да, пожалуй, этих мер будет достаточно, чтобы не попасть впросак.

- Веня.

- Да.

- Сейчас ты все, что тебе известно, изложишь на бумаге. Не беспокойся это будет гарантией честной сделки. Я никому не отдаю твое признание - ты не устраиваешь мне ловушки. Согласен?

- Но ведь если что с тобой случится - я рискую оказаться в тюрьме.

- А ты постарайся поступать так, чтобы со мной ничего не случилось.

- Я что, твой ангел? - вспылил он, и так резво вскочил, что если бы не мо реакция, в качестве противовеса я полетел бы со скамьи.

Пришлось встать. От резкого движения или от нервной встряски адреналин брызнул в мозг и я завелся:

- Пойми, я бы поступил по другому, если бы ты не поторопился с выполнением обещания. Как я могу быть уверен в том, чего сам не видел. И вообще, рассерженно закончил я, - хватит пререканий. Нет?! Да?!

- Да. - оторопело кивнул он.

- Ну и ладно.

Мы вернулись в дом. Он долго молча сидел над листком, потом накорябал несколько предложений, лихо расписался и подал мне бумагу. Не знаю, что мною толкало сейчас: сочувствие ли к Вене или очередная попытка верить на слово, только я разорвал это признание на мелкие кусочки.

Ничего не говоря, я сел на свое кресло.

Ладно, если бог даст помереть - так тому и быть, а без веры - не жизнь.

- Подъем! - зычно гаркнул я и подскочив к лежавшему на полу в уголке Эну, защекотал ему ноги. То же самое проделал с Хулейкиным и Маркелом.

Три богатыря выглядели плохо. Очень плохо. Особенно Хулейкин с Маркелом. Они этого треклятого зелья по бутылке ухнули - не удивительно. А денег на опохмелку нет.

- А мы где? - Маркел еле подымал отяжелевшие веки.

Тот же вопрос интересовал и остальных.

- Ну вот что, голубчики. Игрушки кончились. С этой минуты все делать только после общего решения. Никаких попоек...

- Шеф, а подлечиться? - застонал Хулейкин.

- Хер с маслом. Обойдетесь...

- Что за шум, мальчики?

Не стоит говорить о том, что все мы, даже "больные", резво обернулись на этот сладкий голосочек.

- У меня уже все готово...

После завтрака я снова обратился к облепившим обеденный стол коллегам с речью.

- Слушайте сюда, братцы кролики. Сейчас нас народу вполне достаточно для проведения крупномасштабных операций. Правда, наша группировка несколько смахивает на банду алкоголиков. Но так и быть, я позволю особо нуждающимся привести себя в порядок.

Соколы мои вмиг воспряли духом, готовые идти за своим командиром хоть на край земли.

- Первый и самый важный пункт на данный момент. Совершенно необходимо установить место нахождения Амбулатория. Думаю, после вчерашнего он залег на дно. От него мы можем узнать многое из того, что нас интересует. План действий прост - едем в "Звезду" и наводим там шухер. Заодно и подлечитесь - кому нужно. Только смотрите - ту отраву не трогать.

- Девочка моя, - я отвел Долорес в сторонку, пока олухи собирались в поход. - Я хотел бы взять тебя с собой, чтобы присматривать за тобой, но дело опасное. У тебя есть надежное место?

- Если только у Вареника пожить.

Вот черт, этого еще не хватало. Мало мне пидарасов всяких - еще транссексуалов подавай. А все-таки ревность дает знать - этот гад ее бывший муж, который был Витей, стал Варей. Поэтому и Вареник.

- Нет, он хороший - зря ты так. Мы с ним вместе в детстве играли.

- Небось в доктора? - зло шучу я.

- Прекрати!

Ого, назревает семейная сцена. Это мне очень даже нравится. Все-таки молодец Ухайдакин. Удружил.

- Ну все, все. Вареник - значит Вареник. Мы отвезем тебя. Или нет доберешся на такси. Лучше будет. Вдруг за нами следят. Ах, деньги. Плохо, когда совсем без копья. Ну ладно, сейчас отправляемся вместе - так посмотрим.

Бригада уже собралась и, выжидающе, заняла стартовую позицию.

- Сейчас нам, по меньшей мере, автобус нужен. - подметил я.

Я прокрутил барабан у захваченного из ресторана трофейного "бульдога". Полный комплект. Единственное оружие на всех: после вчерашних приключений у остальных голяк.

- Оружие добывать в бою! Пленных на брать. Шучу.

Мы гурьбой высыпали на крыльцо. Рядом с калиткой стоял распорядитель с грустным лицом. Он осмотрел нас с любопытством, задержавшись долее всех на Долорес.

- Ребята, вы здесь что, групповухой занимались?

За такие слова можно и голову оторвать, заявил я.

- Закурить не хотите? - примирительно, словно извиняясь, он вынул едва начатую пачку сигарет.

- Это другой разговор. - Пачка из его рук перекочевала в мой карман.

Он хотел что-то сказать, но прикинув в уме, что нас все-таки больше, решил промолчать.

- Ну, спасибо. Нам уже пора. Прощевайте.

Я пропустил своих вперед, махнул рукой распорядителю и зашагал по тропинке прочь.

- А деньги? - услышав позади прорезавшийся тенорок, я развернулся.

- Деньги? Вот спасибо, - я обшарил его карманы и вытряхнул начатую пачку презервативов, три ключа на связке и кучу мятых купюр. - А то мы совсем пустые. Спасибо еще раз, брат.

От наглости моей он потерял дар речи, и лишь только икнул пару раз.

- Молодец какой! - с притворным восхищением хихикнул Маркел и пожал тому руку.

Мы в спешном порядке отправились вдоль берега к автобусной остановке. Джип наш за ночь стал достоянием "Красных шапочек" - о нем напоминали только недосягаемые для волн следы покрышек.

- Хорошая машинка была, - тоскливо заметил Эн.

- Сейчас будет еще лучше.

На автобусной остановке народу не было. Мы целиком заняли единственную скамейку.

Воздух вскоре застил утренний туман. Видно было как летят по ветру крошечные капельки. Вскоре отсырела одежда и стало прохладно, но автобус не спешил появляться.

- По-моему идет.

В подтверждение Вениных слов послышалось далекое урчание и через минуту из тумана выскочил красный борт. Двери любезно распахнулись, я пропустил всех и остановился возле кабины водителя, слыша как в совершенно пустом салоне из-за места "на колесе" ссорятся Хулейкин с Маркелом.

- Здравствуйте, первые пассажиры. Следующая остановка...

- Звезда Востока.

- Чего? - водила тупо уставился на мой "бульдог".

- Звезда Востока. Ресторан. Понимай?

- Понимай, - кивнул он и включил скорость.

- Время хоть сколько? - спросил я и сунул револьвер в карман.

- Половина седьмого.

- Ого, - я зевнул до хруста в челюстях, - так рано?

- Ага.

- Ты за дорогой следи: в тумане едем. Смотри, если что... - я многозначительно помахал стволом.

Я отправился в конец салона и всмотрелся в заднее стекло. За нами никого не было, да и ничего толком не разглядеть даже за десять метров. Автобус медленно полз по шоссе.

Сев рядом с Долорес, я обнял ее. Она даже не взглянула на меня и ничего не сказала, только положила свою руку на мою.

- Они хотели нас убить? - произнесла она после долгого молчания.

- Нет - сделать послушными людьми.

- У меня такое ощущение, что я что-то потеряла в себе со вчерашнего дня.

Я заерзал, испытывая беспокойство, глянул на Веню. Он показал большой палец, дескать: все в порядке.

- Это тебе кажется.

- Может быть. Хотя я чувствую, что это к лучшему, - она повернулась ко мне лицом. - Как ты меня находишь? Мне кажется, что раньше я хотела всех мужчин, а теперь - только тебя.

- Это замечательно, - протянул я, стараясь успокоить некстати закопошившееся желание. - пойду гляну, как дорога.

- Нормальная дорога, - она сердито дернула меня за рукав, не дав уйти.

Я с ужасом подумал, что Веня мог допустить ошибку и теперь ее колоссальная сексуальная энергия обратиться против меня одного, но с облегчением услышал:

- Береги себя, милый.

Эх, поскорее бы кончить с этим проклятым делом.

В городе я приказал водителю остановиться возле почтамта, от которого рукой подать до квартиры Вареника.

- Передай ему: если с тобой что-нибудь случится - ноги выдерну.

- Кузенька, тебе так идет быть сердитым, - из тумана долетел ее голос.

- Трогай... Ну, в смысле - двигай. - шепнул я водиле...

Глава 15.

Когда мы были возле "Звезды" воздух так и не прояснился. Подходы к зданию практически не проглядывались и туман служил нам отличной маскировкой.

Я отпустил автобус.

- Всем рассредоточиться. Эн - займешь позицию на заднем дворе. Держи, - я протянул ему пушку. - А мы - с парадного.

- Я не пойду, - заволновался Веня. - Вдруг они вас ухлопают. Тогда мне крышка.

- Ладно, будь здесь. Я дам знак. Если что - беги в ментовку. Ближайшее отделение налево через два квартала.

Мы, легкой поступью, приближаемся к дверям ресторана.

- Я иду первым. Ждите.

Строю идиотскую ухмылочку "во все тридцать два зуба", чтобы не узнали. Стучу в стеклянную дверь.

Встревоженный столь ранним визитом посетителей охранник отодвинул занавеску и, увидев мою улыбочку, упал в обморок. Видимо пора обращаться к стоматологу.

Ударом колена вышибаю стекло напрочь. Влетаю в зал. Там меня уже ждут. Двое. Эти оказались покрепче: видать старые любители фильмов ужасов. Моя голивудская улыбка на них не действует. Оба тычут в меня пистолетами. Шестизарядные - придется попотеть.

Я ныряю под ближайший столик.

Бах! Бах! Раз, два.

Как наглотавшийся скипидара уж, молнией вьюсь между ножками, думая об одном: как бы не подоспела помощь.

Бах! Бах! Ба-бах! Шесть.

Ба-бах! Ба-ба-бах!

Следующий последний.

Бах!

Я, быстрее пули, выскакиваю из укрытия и ударом ноги вырубаю того, который вставляет новую обойму. Второй бросил оружие и помчался в раскрытую служебную дверь. Я, с точным расчетом, сшиб выстрелом люстру и она обрушилась прямо на голову охранника.

Из коридора донеслись крики и тихие удары выстрелов - Эн держит позицию. Но у него мало патронов. Я выскочил обратно на улицу и кинул пистолет Хулейкину.

- Быстро на ту сторону!

Я снова безоружен. Но очень опасен. Хватаю стул. Его железными ножками ловко отбивать почки.

- Маркел, за мной!

Мы встретили противника таким градом ударов, что тот деморализовался на глазах.

Мы уже продвинулись в коридор, оставив позади стоны и крики пятерых поверженных.

Но тут появился тот, кого бы сейчас меньше всего хотелось бы встретить. Ходячий шкаф. Безмозглый сейф. Броневик. Машина смерти. Короче, Хряк Мордак, собственной персоной.

Он вырвал стул из моих рук и сунул в рот ножку. Ну, думаю, совсем хряпнулся - тянет пососать, как дитя, всякую пакость.

Меня аж в дрожь бросило, когда раздался хруст. А он кинул обезноженный стул на пол, а сам дожевывает деревянный огрызок.

А, я понял! Это он показывает, какой крутой.

Так ведь и я - не чукча. Тоже хватаю стул и откусываю вторую ножку. Мол, знай наших. Конечно, где уж тут за зубами уследишь.

Он очень удивился.

Один - один.

Тогда он отломил у бедного стула третью ногу и согнул ее, превратив в штопор. Где найти, только, такую большую бутылку?

- Сына, дай-ка дяде штучку.

Громко гыкая, он протянул мне свое творение.

Я сделал попытку вернуть металл в исходное состояние, но силы, конечно, не те. Гыканье становится все громче. Наконец, Хряк сбросил с лица улыбку и сделает шаг навстречу.

Я ударил "штопором" по его голове - все равно, что слону - дробина.

Как назло, Маркел путается в ногах и, отступая, я споткнулся. Но не успеваю упасть: руки Мордака схватили меня за ворот и потянулись к шее. Неужели такой конец? Ну нет, я так просто не дамся.

Пароходный гудок - не хочешь? Последний раз я пользовался этим трюком на пристани - и то вполсилы. А теперь беречь горло нет необходимости: жизнь спасать надо.

От моего рева у Хряка волосы, как у щетки, назад завернуло. Маркел лежит, дергается. Прощально звенят осколки витрин.

Мордак в себя прийти не может, глаза закатил, из ушей кровь льется. А я под его тушей лежу - не продыхнуть.

- Маркел!

Братец тоже в ауте.

Слышу шаги. Вижу шатающегося Хулейкина. Он обжимает голову руками.

- Что это было?

- Пожарная сигнализация, - поясняю. - Помоги.

С трудом ему удалось сдвинуть Хряка в сторону.

- Как у нас дела?

- Клиента здесь нет. А Эн в шоке, после этого звука.

- А ты?

- А я рот раскрытым держал, чтобы перепонки не лопнули.

Видимо я здорово переборщил. Хотя горло вроде ничего, выдержало. Могу даже повторить, если понадобится.

- Зови Веню, пока он не убежал!

Ну что же, раз Хряк здесь, то он нам и скажет, где Амбулаторий. Я сорвал с окон шторы, и повязал хряковы ноги и руки морскими узлами.

Хлопаю его по мясистым щекам. Вроде очухался.

- Где хозяин?

Мотает головой.

- Значит говорить не будешь? А если повторить?

В глазах чувствовался испуг, но Хряк нашел в себе силы отказаться. Это заслуживало уважения, но знать-то я должен или нет?

Хулейкин привел напуганного Ухайдакина.

- Как бы нам его допросить? - спрашиваю.

А Мордак губы презрительно поджал: не дождетесь.

- Если только с помощью зелья? - задумался Веня.

Мы спустились в погреба. Там, внизу, стоял густой винный запах: оказывается вся стеклянная посуда в ресторане не выдержала моего рева. Но несколько уцелевших бутылок мы все-таки нашли.

- Интересно, сколько на его тушу понадобится?

- Десяти литров хватит.

- Двадцать бутылок? - присвистываю я. - А он столько выпьет?

- Если нальем - выпьет.

Все двадцать бутылок я выставил в ряд.

- Готово.

Хряк когда увидел все это богатство - потянулся к пузатеньким подружкам, жадно глотая слюну. Думаю, дело пойдет.

- Развяжи.

- Еще чего. Воронку сюда!

Я крикнул пришедшего в себя Маркела, он ушел куда-то и вернулся с огромной воронкой для бензина.

- В самый раз будет.

Хряк с готовностью устроился в полусидячем положении и широко раскрыл футбольные ворота.

- Смотри - не сжуй. - я вложил воронку в его рот и он аккуратно сжал ее зубами.

Одна за другой, с хлюпаньем, бульканьем опустошались зеленые бутылки.

- А-а-а, - довольно постанывал Мордак. Остальные смотрели на процедуру с голодным взглядом и не известно было для кого это было пыткой.

Когда, после восемнадцатой, я освободил его горло, там уже во всю плескалось готовое выбраться наружу вино.

- Давай его поднимем, а то назад польется.

Мы помогли ему занять вертикальное положение. Несколько капель все-таки вырвались наружу, но Хряк успел их подхватить языком.

- Восемнадцати хватит? - я тревожился за успех предприятия.

- Нормально - успокоил меня Веня, после того, как убедился, что в даже таком положении в Хряка уже не войдет ни капли злополучного вина.

- Теперь его надо чем-то подпереть, а то не удержим.

Обыскавшись в поисках подходящей вещи, мы готовились побить рекорд по тяжелой атлетике.

- А вы его за шею шторой зацепите. Вон на той гардине, - в зале появился улыбающийся Эн, про которого в суматохе мы позабыли. Видимо он только что очухался.

- Молодец, Эн. Хорошая идея.

Пятером мы подтащили слона к разбитому окну. Я завязал узел на его могучей вые. Сверху еще один.

- А не оборвет?

- Да не должно - вроде крепкая. - Эн несколько раз дернул, проверяя. Наконец мы решились его осторожно отпустить.

Туша Мордака медленно покачивалась, перекладина у потолка тихонько повизгивала, заставляя нас вздрагивать от малейшего звука.

- Давай скорей, - я заторопил Веню.

Он начал психическую обработку.

Каких-то несколько минут и адрес Амбулатория у нас в кармане. У него в девять утра встреча с директором ипподрома. Это весьма любопытно.

В конце сеанса штора не выдержала и с треском порвалась. Пол под Мордаком завибрировал так, что я не удержался на ногах и тоже свалился, впрочем как и остальные.

- Берегись! Потоп!

Мой крик потонул в шуме несущейся на меня, исторгнутой Хряком, водицы. Я зажал пальцами нос и сдавил губы, ожидая когда волна пройдет. Вынырнул, выдохнул.

Винная вонь заполонила разгромленный зал. Все мы хороши: избитые, облеванные. До сих пор сносно выглядевшие, теперь мои туфли пришли в полную негодность.

- Куда мы в таком виде - людей пугать? - спросил я у Эна. - Кто сказал, что выдержит?

- Ну, виноват. Так ведь тоже пострадал.

- А что нам люди! - Гена Хулейкин геройски выпятил грудь. - Мы спасаем город от гангстеризма.

- Это верно, - сказал Веня и направился в сторону служебного коридора. Пора брать главного. Там в гараже должны быть машины.

- Возьму эти две. Может пригодятся - не выбрасывать же, - я сунул оставшиеся бутылки по карманам.

Мы действительно нашли подходящую машину - бортовой грузовик, который спокойно мог вместить нас всех.

Доверив вождение Эну, мы прыгнули в кузов - есть шанс проветриться, прежде чем прибудем на место.

А город встречал новый день: из глубины кварталов доносились звуки мусорных машин, ранняя ругань теток-соседок; хозяева вели своих собак погадить на лужайки; пьяные от ночных вакханалий коты разбредались, ленивые, по домам; грузчики в продуктовых магазинах, принимая свежий товар, матерно орали на воробьев серущих на свежеиспеченый хлеб; мелкие воришки приступали к своему ремеслу на переполненных людьми автобусных остановках; сонные, раскрашенные как ходячие афиши, девицы зевали в шикарных авто, везущих их отсыпаться, чтобы через двеннадцать часов быть готовыми к новым подвигам на ниве греха, - в общем начало рядового дня Землепупска.

Наш грузовичок легко потряхивает - тело принимает своеобразный сеанс массажа, что хорошо сказывается на активности мышц и извилин.

Неужто Амбулаторий вздумал отравить этой гадостью весь город? Для того, чтобы применить сеанс психотерапии? Автор состава нам известен - он сейчас отрабатывает снисхождение правосудия. Он же - исполнитель сеанса. Но массово... Телевидение? Этот яд современного мира. Ему вовсе не обязательно захватывать телецентр - достаточно, чтобы кое-кто выпил его вина и был зомбирован. На плакате было написано, что состоится презентация на празднике. А официант из бара говорил, что только городские главари отведают первыми. Вот оно что. А праздник завтра! Я полагаю, на ипподроме тоже позаботятся о посетителях. Обычно крупные выигрыши обмывают. А кто имеет крупные выигрыши на нашем ипподроме? Тот у кого есть крупные деньги. А укого есть крупные деньги? У крупных людей, конечно!..

- Веня, - позвал я. - Еще "кровь мертвеца" есть где-нибудь?

- Наверное. Есть "Эдельвейс", другие рестораны.

- Там та же пакость?

- Я не знаю. Я готовил саму смесь, в вино добавляли другие.

Ну ничего, через десять минут будем на месте. Там и разберемся.

Меня вдруг пронзила мысль: а может быть он и Мосю зомбировал. Точно. Вряд ли та девушка, Тамара, специально свела нас: она была уверена, что он поможет. Тем более - он ей брат. Не продают сестер просто так. Амбулаторий, видимо, хотел заполучить и ее покорство, но помешали мы. Да, дело разворачивается серьезней некуда.

Мы миновали старый мост, грузовичок медленно подкрался к окружавшему ипподром высокому бетонному забору и, дрогнув, встал.

Я поднялся, оперся на борт и, подтянувшись к забору, глянул на территорию.

Дворники, как всегда, мели мусор; с конюшен доносился гомон лошадей; рабочие разгружали машину с сеном. Но внимание мое привлекли три человека на площадке для расседлывания. Двое из них разговаривали между собой - третий сидел в сторонке. Даже с растояния в двести метров я разглядел его шнобель. По-моему, после того, как я ему вмазал, он стал еще больше. Мне даже стало жалко его - жертву коварных планов Амбулатория. Очевидно, толстый - он самый. Ну и, конечно, директор.

Проверяю разделяющее нас пространство на наличие охранников. Их только двое. Внутренние стрелки сейчас должны дрыхнуть после ночной вахты. Как правило они не просыхают и для нас особой опасности представлять не должны. Да и знают меня - в случае чего, не тронут.

Спускаюсь к ребятам.

- Там они, голубчики. Давай, потихоньку, через забор.

- Я посижу здесь, - трусливо отнекивается Веня.

- Не выйдет. Идем вместе.

Мы падаем, по очереди, в кусты полыни вперемешку со жгучей крапивой. Кожа покрылась волдырями пока мы пробирались через заросли к беговой дорожке.

- Значит так, - я толкаю речь полководца. - Сейчас гуськом до первого рва. Потом разделяемся на две группы. Маркел, Эн, Гена - вы заходите слева, туда где барьер и обезвреживаете одного охранника. Он сидит в кустах. Мы с Веней убираем другого и Амбулаторий наш.

Я только видел как кулак Маркела мелькнул над кустиками живой изгороди, а больше ни звука - чисто сработано. Теперь дело за нами.

Я подкрался к телохранителю сзади. Он курил, напевая что-то веселое. Хватаю его за ноги и обрушиваю навзнич. Веня, к удивлению моему, молнией сорвался с места и забил рот упавшего комком из крапивы.

- Молодец, - как не похвалить такую расторопность. - Только зачем так жестоко.

- А, под руку попалась. - отряхнувшись, он сел на поверженного телохранителя.

Итак, препятствия устранены. Противник без охраны. Необходимо приблизиться.

- ...мы уже подготовили одну партию. Сегодня же и завезем. Смотри, чтобы твои орлы раньше срока не выпили...

- А там уже пить нечего. - я поднялся из травы.

Все трое обернулись на мой голос. Мося с испуганным, затравленным взглядом; директор - с непонимающе-встревоженным; Амбулаторий - со злым прищуром.

- Ты предал меня!? - гневно выкрикнул он и бросился на стоявшего рядом со мной Веню.

Тот побежал наутек. Обоих пришлось догонять. Еле удалось отодрать рассвирепевшего Амбулатория от визжащего Вени Ухайдакина.

- Придется тебе им заняться, - я отряхнул одежду последнего от пыли.

- Хоть сейчас, - отдышался он.

- Вы думаете, что справились со мной? Ошибаетесь, - Амбулаторий все еще валялся: никто не помогал ему подняться, а самому ворочать тяжелым телом было физически невозможно. - Вы думаете я один? Нет. Меня обязательно выручат. Вы не сможете даже покинуть поля.

- Если ты про своих горилл, то они валяются без сознания.

- Нет, не про них, - Амбулаторий дьявольски захихикал, увидев, что-то за моей спиной. Судя по отвислым лицам моих соратников там было что-то неприятное. И я обернулся.

Глава 16.

Это были вооруженные люди. Какие-то машины в человеческом облике: рослые, с безразличными физиономиями, похожие на близнецов. Впереди них стояла женщина. Она была так дьявольски красива в своем обтягивающем тело черном кожанном костюме, что я не сразу узнал ее. Зеленые глаза, стать пантеры, нежная грация девственной амазонки.

Господи, да это же она - та самая, которую я видел перед тем как нашел труп Петровича.

- А ты, подлец, не думай, что я пришла защищать тебя. Скорее - твой секрет.

Ее тихий, уверенный голос словно гипнотизировал.

- Да ты что, Пашенька. Мы же с тобой старые друзья, - запел Амбулаторий и завился ужом, стараясь хотя бы встать на колени. - Поможет мне кто-нибудь или нет?

- Были когда-то, - ее слова прозвучали как приговор. - поднимите его.

Сильные руки амбалов встряхнули толстую, зашедшую в причитаниях, жабу.

- Ты же не хочешь сказать, что я уже не нужен. - Амбулаторий был на грани истерики и брызгал слюнями, своим жалобным голосом пытаясь добиться снисхождения.

- Именно. - Ослепительная Паша изящными пальчиками сделала еле заметное движение и ее люди направились к Амбулаторию.

- Нет, нет. Я не хочу!

- А тебя никто и не спрашивает, - произнес один из лбов и сверкнул складным ножом.

Я бы предпочел наблюдать за происходящим с экрана телевизора, но, увы, это была жуткая реальность. Пришлось отвернуться. Я услышал только тонкий всхлип...

Медленно раскачивая бедрами, Паша подошла ко мне. Тонким пальчиком она подняла мой подбородок, хотя я и без того смотрел на нее снизу вверх.

- Хочешь работать в моей команде? - ее, прежде холодный, голосок стал приторно сахарным.

- Конечно, какой разговор, - сказав это, я нагло схватил ее за задницу и прижал к себе.

Охрана дернулась, но она дала знак рукой и они замерли, не смея приблизиться, затем засмеялась, запрокинув голову и разметав шикарные волосы, выгнулась, не вырываясь из моих объятий и, обхватив меня за шею, впилась в мои губы жадным поцелуем.

О, подлый изменник! Клянусь, в этот момент я думал только об одном - как бы затащить богиню в койку и от души насладиться ею.

Страстно дыша, она отпрянула, руки мои безжизненно повисли, от нахлынувшей слабости не в силах удержать ее гибкое и сильное тело.

- Я думаю, у нас еще все впереди, мой милый.

Я испытал приступ разочарования. Она мгновенно стала холодна как лед.

- Всех вязать. Его - ко мне в машину, - показала на меня и от того, как она это произнесла, мне впервые в жизни стало по настоящему страшно.

Могучие лапы схватили меня, я почувствовал укол в плечо и почти сразу же ощутил полную невозможность сопротивляться: обмякли мышцы, тело потеряло способность двигаться. Слава богу, мозги не отказали. Меня поволокли к сиреневому лимузину, заботливо уложили на широкое заднее сиденье, напротив села хозяйка. Когда дверь закрылась, она снова превратилась в легкое небесное создание, погладила меня по голове.

- Все будет хорошо.

- Куда нас везут? - я удивился необыкновенно слабости моего голоса.

- Ко мне в берлогу. Если будешь послушным мальчиком - это место станет нашим.

- Паша - это твое настоящее имя?

- А что - слишком мужское?

Она наклонилась надо мной и, тяжело дыша, прошептала:

- Тебе я разрешаю звать меня Эмилией. Это настоящее.

Я застонал от невозможности потрогать ее волосы и прикоснуться к ее телу. Такая женщина рядом!

- Что это у тебя? - ее нежные руки вытащили из кармана бутылку "Крови". Откуда?

- Трофей.

- Это кстати. Сейчас мы отметим нашу встречу.

Она нажала кнопку на обитой дорогой тканью перегородке, отделявшей от нас водителя и из выдвижного ящичка выполз набор хрустальных фужеров.

Наверное она сумасшедшая. Или нимфоманка. Впрочем, одно другому не мешает - диагноз может быть общим.

А ведь она не знает про существование зелья. Разве стала бы пить?

Эмилия уже разлила напиток и протянула мне бокал.

- Ах, да. Ты же не можешь.

Она опустошила оба. Как извозчик.

- Неплохо...

Ее развезло довольно быстро.

- Я вовсе не плохая. Правда, правда. Но не люблю, когда мне пытаются мешать или, хуже того, - обманывают.

- Кто тебя обманул, дорогая?

- Амбулаторий. - икнула она и хлопнула еще.

- Не пей больше.

- Нет уж - раз начала, то надо допивать. - Эмилия подняла темную бутыль и взболтала вино, чтобы знать, много ли еще осталось. Судя по ее растроенному лицу - совсем чуть чуть.

Я, насколько это было возможно, оперся на левый бок, чтобы она не добралась до второй посудины.

Вскоре она уже вовсю сопела, уснув под легкое покачивание машины. Я тоже почувствовал как подобралась дрема и погрузился в тревожный сон.

Звяканье бокалов вернуло меня в реальность. Лимузин явно съехал с хорошего шоссе на какую-то загородную дорогу и теперь его ощутимо раскачивало.

Эмилия тоже открыла глаза и села, заняв часть моего сиденья. Я не переставал удивляться ее переменам. Создавалось впечатление, что два разных человека появляются передо мной, незаметно подменяя друг друга. Я не был уверен, что эта женщина несколько минут назад могла осушить поллитра за несколько минут. Она была очень серьезна и казалась абсолютно трезвой.

- Подъезжаем, - таким тоном говорят надзиратели, когда приводят заключенного к камере смертников.

- Послушай, Эмилия... - кашлянул я.

Она посмотрела на меня таким взглядом, как будто я с луны свалился. Или голым зашел в банкетный зал. Второе было гораздо вернее.

Я уж и не знал: стоит продолжать. Немного смущенный, я осторожно поинтересовался:

- Чего ты хочешь от меня?

- Скоро узнаешь.

Лучше бы она этого не говорила.

Наша карета плавно затормозила, из распахнутых дверей ударило в глаза солнце, тяжелые фигуры вытряхнули меня из салона, одна из них взвалила мое бренное тело на нехилое плечо и поволокла в сторону шикарнейшей виллы, отгороженной от асфальтированной площадки для машин фонтаном с сверкающей золотом статуей Самсона, рядом с которым почему-то не было льва.

Так вот куда делась эта скульптура. Помню, три года ее искали по всей стране. А она, оказывается, совсем рядом. А куда же льва дели? Надо будет спросить на досуге.

Стайка мускулистых собак неизвестной породы встретила нас вилянием обрубков. Клыки толще пальцев на моей руке. Однако, бежать отсюда будет непросто.

Меня внесли на второй этаж, где в глубине коридора скрывалась маленькая скромная комната с камином посреди внешней стены, на двух других - низкие рамы окон, бросили на пухлый диван, сняли ботинки с недвижимых ног, повернулись и вышли, цокнув замком.

Мне показалось странным, что обыскивающие меня люди забрали револьвер, но не прикоснулись к вину. Бутылка, согретая моим телом, торчала горлышком наружу.

Я попытался пошевелить онемевшими пальцами. Мне это удалось. Суставы в локтях работали плохо и, вообще, ниже пояса я все еще был парализован.

Так я лежал, не в силах перевернуться на спину, довольно долго, пока не почувствовал как по всему телу пробежала дрожь, покалывание тысячи иголочек, взмокли от напряжения ноги, всего залихорадило. Вскоре отпустило и я понял, что могу шевелиться.

Как будто заново родился. Ноги еле слушались, когда я, шатаясь и хватаясь за спинку кресла, двух стульев, подобрался к окну. Стекло было толстое, пуленепробиваемое. Я всей массой навалился на него, расплющив нос.

Там внизу, детина в черном сидел на крошечной, по сравнению с его комплекцией, механической газонокосилке и наворачивал круги по гигансткой лужайке, конец которой прятался от моего взгляда за кронами деревьев. Небо было затянуто тучами и наводило тоску. Скоро ночь.

Лимузин, очевидно в котором меня доставили так и стоял, брошенный, с раскрытыми дверцами. Вверху загрохотало, первые капли, словно боясь, легко ударили по карнизу, несколько секунд ничего не было, а потом - как будто дядя с седой бородой и нимбом решил отвернуть краник на полную - хлынуло так, что загудели под тяжестью стволы тополей. Горилла в стильном костюме бросился с крыльца закрывать лимузин.

Я обернулся на звяканье замка в двери.

На пороге стоял сухой старик с подносом в руках, он вошел, шаркая домашними тапками и тряся головой, следом за ним, как кошка, неслышно ступая, появилась Эмилия.

- Захар, ты свободен.

Старикан покорно согнулся в три погибели, изобразив крючок, затем произошла заминка: он охнул, видимо не смог выпрямиться, и, боком-боком, боясь вызвать гнев, выскользнул из комнаты.

Эмилия скинула с подноса салфетку и я сразу же почувствовал острое желание почревоугодничать.

Мои пальцы лоснились от жира после ножки индейки, в голове шумело от водки и пережитых неприятностей, хотя неизвестно, что впереди: может это последний обед пленника. С кресла Эмилия с нескрываемым интересом наблюдала за моей трапезой, ни произнеся ни слова.

Я вытер пальцы, прочистил языком передние зубы, и, мужик я или нет, схватил Эмилию за умопомрачительно изящное запястье и рванул к себе, жадно прижал, осыпав поцелуями ее очаровательную шею.

- Детка, давай на диван, а?

Она никак не отреагировала на мое бурное проявление чувств, чем ввергла в замешательство.

- Нет, ну я так не могу. - фальшиво закапризничал я, а потом подумал, что действительно не могу.

Я вскочил и пошел кругами вокруг кресла.

- Ты кто такая? - заорал я ей в лицо, ничего не боясь: ни ее нового ее превращения, ни появления обезьян-телохранителей, ни черта, ни дьявола.

Она тихонько хмыкнула и, сорвавшись с места, - я не успел ее задержать очутлась возле двери. Улыбнулась на прощанье и скрылась, оставив меня одного, злого и ничего не понимающего.

Что за женщина! Я вдруг вспомнил про Долорес и почувствовал, что то что было между нами - цветочки, по сравнению с тем, что я испытываю к этой зеленоглазой кошке.

Подлец, предатель. Стоило этой жуткой дамочке появиться на горизонте, как ты готов забыть все на свете. Как многоликое чудовище, она затянула меня в свои сети. Теперь мне конец. Если она не будет моею - я труп.

Погодите, господин хороший. Интересно, как это она может стать твоею, если ты, а не она - игрушка.

Да очень просто, болван. Надо сменить правила игры. Ты что не понял, как можно с ней справиться?

Вино! Конечно! Идиот, как я сразу не догадался. Надо действовать.

А ты что, Веней прикинешся? Что ты сможешь сделать?

- Да попытаюсь хотя бы. - крикнул я себе.

Я бросился к дверям и заколотил в них громким боем. Бил пока кулаки не покраснели и не послышались шаги.

- Чего надо? - хрипло ответил голос.

- В туалет хочу.

- Сейчас.

Он выдернул меня из комнаты и поставил рядом с собой - здоровый слон, на три головы выше.

Надо было действовать быстро и решительно и я поступил самым детским, тут же пришедшим на ум способом.

- Что это у тебя? - мои глаза впились в пуговицу на его животе.

- Где? - он нагнулся, хотя лучше было бы для него, если бы он этого не делал.

Я ударил его ногой в пах, так, что он еще больше согнулся - как раз, чтобы я мог вмазать по шее. Я побоялся за целость кости, когда под моим ударом он рухнул на паркет. Не его кости - моей.

Схватив его за ноги, затащил в комнату, ковер при этом задрался и мешал. Ага, зато сгодится.

Вскоре скатанный в трубочку ковер валялся за диваном, а я осторожно крался по коридору.

Глава 17.

Звуки. Звуки. Мой напряженный слух пытается задержаться на каждом из них. Вот кто-то кашляет надсаженно где-то внизу; похожее на стариковское шарканье раздается с лестницы, стихает; собака лает под дождем, который шумно бьет в стекла; в комнате рядом потрескивают дрова в камине. Здесь все пропитано тревогой и опасностью.

Ворчит дверь, словно предупреждая меня, и я успеваю спрятаться в нише рядом с теплой печной трубой. Зажегся свет и шаги невидимого мне человека проследовали в конец коридора. Примерно с минуту было тихо, затем раздался рев унитаза и шаги направились обратно. Снова темно.

А чего я собственно добиваюсь? Ну, допустим, найду я ее, а она как заорет, как позовет своих орясин - тут мне и крышка.

Ну ты, Прутиков, и трус, оказывается. Когда это ты боялся к бабам по ночам ходить?

Как же мне ее найти? Попробуем логически мыслить.

Если она хозяйка, то должна жить в самой лучшей комнате, причем выходящей на передний фасад, чтобы можно было видеть приезжающих.

Молодец. Уже есть что-то. Пойдем дальше. Где тут лучшая комната? Наверху? Внизу? Это определить трудно. Может спросить?

Ха! Ха! Ха! Как смешно. А впрочим, если у Захара только. Он сопротивляться не будет. Шейка как у воробышка - пусть только пикнет.

Я спускаюсь по каменной лестнице, в темноте ощупывая каждую ступеньку. Внизу свет и шепот людей.

Так вот где она. Ясно: не будут же два обалдуя сидеть возле пустой комнаты. Спать давно пора. Значит кого-то охраняют. Изнутри пройти не удасться. Может снаружи. Ее комната почти под моей.

Я карабкаюсь вверх и возвращаюсь к себе.

Окно насмерть задраено. Что же делать?

Труба!

Я сунул руку внутрь - она вся оказалась в саже. Еще ни разу не приходилось этого делать, но выхода нет - надо лезть.

Оказывается сажа - штука скользкая. Два раза я сползал вниз, стараясь при этом произвести как можно меньше шума. Но отчаянная злость толкала меня вперед.

В том месте, где соединяются трубы, я вдруг, потерял опору и снова заскользил вниз, но уже не к себе, а куда-то в сторону. Так это же здорово. Не надо на крышу лезть, а потом спускаться, да еще собаки на улице - я уже наверняка на месте.

Ошибочка вышла. Комната не производила впечатления жилой - голые полы и стены.

Я подошел к двери и приник глазом к замочной скважине. Оказывается я промахнулся и совсем рядом с этими двумя.

- Что-то Махмуд опаздывает, - говорит один другому.

- А ты его хоть раз видел?

- Нет.

- Говорят, он сквозь стены ходить может, - лицо первого приняло зловещее выражение и он посмотрел в обе стороны коридора.

- Иди ты, - второй тоже тревожно оглянулся. - А кто он такой?

- Да какой-то шаман негритосовский. Его хозяйка из Африки выписала, что бы он ей сеансы магии устраивал. Сегодня должен был приехать. А мне жутко интересно посмотреть на него.

- Ахла-махла-кузай-задахла! - я пинком распахнул двери и вывалился наружу, протягивая свои черные руки, чтобы не было сомнений в моей рассовой принадлежности.

- О, приехал, - первый от испуга потерял сознание, а второй испуганно оскалился.

- Ав! - клацнул я зубами перед его носом и он тоже вышел из игры.

Я рассадил их по местам, как будто уснули, и заглянул внутрь комнаты.

Будуар императрицы: огромная кровать с шелковым балдахином на ажурных тонких колоннах; изумительный запах - смесь тонких ароматов; тоскливый свет ночника.

И женщина!

Афродита!

Она лежала в прозрачной ночной рубашке, тонкая, теплая, нежная. Я опустился на пол и, неслышно подполз к изголовью кровати, и смотрел на нее, не в силах решиться разбудить.

- Эмилия, - наконец позвал я.

Она шелохнулась, повернула ко мне свою прелестную головку.

- Это я, - я побоялся, что моя чернильная рожа испугает ее и предусмотрительно повернул зрачок ночника в ее сторону.

- Я пришел, чтобы помочь тебе. - продолжил, не дождавшись ответа.

Она протянула мне свою руку и я жадно припал к ней губами.

- Скажи мне, кто я? - наконец прозвучал ее голос.

- Ты - Эмилия.

- А кто такая Паша? - она присела, подмяв подушку под колени.

- Это другая женщина. Не ты. Ты - хорошая, добрая.

- Почему ты черный? - без оттенков, механический, голос.

Эх, Веню бы сюда.

- Скажи, Эмилия, где мои друзья?

- Паша знает.

- Спроси у нее.

- Она не хочет говорить.

Ладно. Надо сматываться отсюда. Но только вместе с ней.

- Милая, подожди меня здесь. Никуда не уходи. Я скоро приду.

Я стал соображать, каким образом разузнать куда дели пленных. Ведь были же у нее помощники. Кто? Водитель.

- Где твой водитель?

- В пристрое, - все так же сухо протянула она.

- Умоляю, будь здесь.

- Хорошо, - она послушно легла.

- Умница.

Я высунул голову в коридор, осмотревшись, пробежал к стеклянному павильону, соединявшему пристрой. В здании опасаться было нечего - все мирно спали. А вот на улице - там собаки. Надо будет подумать, как выбраться.

Я доковылял до пристроя. Из щели в воротцах струился яркий свет и слышны были голоса играющих в карты людей. Двое.

- Ты по что мухлюешь? - сиплый голос гневно взвизгнул.

- Да ты что? - вякнул второй, шепелявый.

Коренастый обладатель сиплого голоса схватил шепелявого за грудки, приподнял и бросил обратно на инструментный ящик.

- Ладно, ладно. Вот карта. А у тебя все равно больше.

Коренастый обиженно засопел, а шепелявый ударил его два раза картами по носу.

- Надо было на деньги играть, - сожалеючи произнес он.

Я поскреб ногтями по плинтусу. Звук привлек внимание игравших. Шепелявый потянулся за монтировкой.

- Опять крыса. Недавно ведь травили.

- Боюсь я их - хвосты такие противные, голые, - коренастый передернулся.

- Пойду, шугану.

Лиловая тень загородила свет лампочки и я вжался в холодное стекло павильона.

Как только показалась лысина шепелявого, я рубанул его ладонями по ушам. Негромкий хлопок и тело обмякло.

- Тихо, тихо. Не торопись падать, - прошептал я и принял его массу, оттащил в сторонку и упал вместе с ним, потом выполз и перекатил его тело с себя на спину.

- Эй, Гога. Ну что, убил?

Я стащил с безмолвного Гоги носок и скомкав его, бросил в комнату.

Судя по раздавшемуся визгу, он благополучно был принят за крысу. Я запрыгнул следом и набросился на коренастого. Повалил его на кафельный пол и схватив за горло, пообещал сдавить, если он не скажет того, что мне нужно.

- Все скажу. - часто-часто закивал он.

- Где те люди, которых взяли с иподрома?

- В городе. Дом номер шесть по Большой улице. Они в бойлерной.

- Спасибо, - в благодарность я все-таки сдавил его шею, заставив ненадолго уснуть.

Впрочем можно было его не трогать, поторопился. Придется самому вести машину. Вот только как до нее добраться?

Я вернулся к Эмилии. Она не спала и я заметил в ее глазах блеск тревоги. Хоть какие-то чувства, а то - кукла куклой.

- Пойдем.

Она послушно поднялась, я напялил на нее японский, в букетах, халатик и повлек за собой к зашторенному окну. Надеюсь в ее комнате оно не забито. Шагала она как в сомнабуле - медленно и путая направление. Пришлось взять ее на руки. И опять Долорес возникла перед глазами. Что же теперь будет?

Рама поддалась и, крякнув, раскрылась. Я усадил драгоценную ношу на подоконник, перелез сам и принял ее тело с другой стороны.

На улице ветер и тихо каплет дождь. Лимузин совсем недалеко - каких-то метров тридцать. Я спустился по скользким от воды мраморным ступеням парадного. Шаг, еще, другой. Мы все ближе к заветной цели. Я уже чувствую под ногами влагу травы.

Шорох. Короткий тихий треск, похожий на стон сломленного дерева. Эхом он отзывается от каждого куста, клумбы, фонтана, повторяется за спиной, перекатывается на лужайку, за машину.

Собаки!

Это их рык заставляет мой пульс забиться слабым ручейком.

Они везде!

Я напрасно вглядываюсь в набитый легкой поволокой воздух: им видно, а не мне.

Почему же они не нападают?

Догадываюсь: наверное от того, что Эмилия в моих объятиях. Она не кричит, не зовет о помощи. Противник ошеломлен и не знает как поступить. Скорее к машине!

Легко сказать - скорей. После каждого шага, ворчание за моей спиной и впереди меняет тональность, в нерешительности передвигается, готовое превратиться в зловещий утробный хрип, когда животное, наконец, собирается накинуться на врага.

Только бы Эмилия не застонала во сне.

До машины остается не более трех шагов, а я уже потерял с потом столько влаги, что губы с треском лопаются, когда я пытаюсь облизнуть их сухим языком.

Последний шаг! Только бы не было замкнуто.

Я щелкнул ручкой и, о, счастье! дверца клацнула и освободила вход. Вместе с Эмилией я нырнул внутрь, в этот момент она капризно хныкнула и свора бросилась вперед. Но я успел захлопнуть дверь, прежде чем свирепая морда оказалась рядом.

Неуклюжий кобель уткнулся мордой в стекло с такой силой, что я испугался выдержит ли. Удар, однако на него нисколько не подействовал. Разве что, поняв, что с этой стороны ему не светит, пес бросился к соседней двери, а я, весь объятый дрожъю начал нервно ударять по фиксаторам дверей, словно был уверен, что у злобной твари хватит ума открыть замок.

Из мрака вынырнули остальые. Они с разбега бросились на капот, оттуда полезли на крышу, глухо рыча, уже не опасные, царапая когтями стекла. Теперь я засмеялся. После такого напряжения.

Я занял место водителя и повернул ключ. К реву зверей присоединился еще один - дружественный.

Все таки неудобная штука - автомобиль. То ли дело мой мотоцикл. Достался он наверное "красным шапочкам".

Я вырулил в направлении ворот. Они оказались заперты. Добавив газ, я ударил в огромную решетку. Правая фара погасла, стекло тут же покрылось сетью трещин, капот задрался горбом, но, слава богу, едем.

Собаки первый километр не отставали ни на метр. Одна из них умудрилась вцепиться зубами в колесо - глупо и неудачно: раздался истошный визг, а машина вздрогнула, вроде как налетев на небольшую кочку.

Вскоре псы отстали, но шина была повреждена - я это почувствовал по вихлянию руля. По хорошему следовало остановиться и сменить колесо, но страх заставлял гнать вперед.

Минут через пять, когда я понял, что никуда не денешся - остановился.

Кошмарное зрелище предстало моим глазам - разорваный пополам пес, челюсти которого сомкнулись вокруг превратившейся в лохмотья резины. Как уж его разделило и где вторая половина - не укладывалось в голове.

Заставляя себя поторопиться, я кинулся к багажнику. Весь хлам пришлось выбросить на дорогу. Отстегнув колесо, я нащупал в темноте балонный ключ и домкрат.

Скользкие гайки омерзительно холодили пальцы. Потянув изувеченное колесо на себя, и сорвав его, я толкнул его в канаву и незамедлительно принялся вставлять запасное, но от усердия и бешенной спешки умудрился затоптать две гайки. Мало того - раздавшийся издалека собачий лай привел меня в ужас и я наскоро наживил оставшиеся три гайки, и даже как следует не подтянув их, завертел рукояткой домкрата.

Не стал я ничего собирать, и багажник не закрыл - скорее вскочил за руль и газанув, сорвался с места, уже на ходу захлопнув за собой дверь.

Через полкилометра мы на перекрестке шоссе. Вспыхнувший от света фары указатель дал знак двигаться направо - к городу.

Я неустанно следил за температурой: главное чтобы от удара не потек радиатор. К счастью, все было в норме. Можно прибавить скорость.

Вообще-то ничего, если привыкнуть. Решено: если живым выберусь из этой кутерьмы, куплю себе такую же машину. Уж очень надежная.

Глава 18.

Лимузин рассекает морозный ночной воздух своим лакированным кузовом, на спидометре - полторы сотни. Я упиваюсь дорогой.

Эмилия рядом со мной, на пассажирском сиденье, не шелохнется. Ничего, дорогая. Сейчас отобью моих товарищей от твоих архангелов и все будет как надо.

Вот и показались огни города. Нас встретил музыкальный щит, встречающий каждого приезжего неизменной песней вот уже на протяжении двух десятков лет.

И сейчас рожа полудебильного бобра распевала, разбрасывая лучики на окрестные замшелые деревья, старающиеся спрятаться со стыда в темноту леса:

- ...Родной Землепупск - середина земли!..

На бешенной скорости, с визгом шин я свернул на объездную дорогу, где можно было не замедлять ход. Еле освещенные улицы вдали казались безжизненными и наводили тоску. Миновав мост, отделяющий центр от предместий, я лихо скатился с пригорка на Большую улицу. Останавился перед нужным мне перекрестком и потушил фару. Дом номер шесть - это клуб любителей кегельбана. Он и сейчас работает - прекрасно видно за витринами слоняющихся людей могучего телосложения с крохотными головками на плечах. Игра эта - самая интеллектуальная, после перетягивания каната.

Я сдал немного назад - во дворик жилого дома: пожалуй так меньше привлечем внимания. На прощанье, я дотронулся ладонью до бархатной щеки Эмилии, и с шумом выдохнув, попятился назад, закрыл за собой двери на ключ и направился в клуб.

Опасаться того, что меня могут узнать не стоит - сейчас я все еще негр, правда ладони побелели от прикосновения руля и пота. Вот только вопрос - любят ли здесь негров? Может всех не любят, а Махмуда - должны. Все-таки это Пашино заведение.

Я приблизился к стеклянным дверям. Совсем рядом двое били друг друга кеглями. Я присмотрелся - нет, это не кегли - бутылки из под шампанского. Разобрал интерес - чья голова крепче? Остановился, не отрывая глаз от любопытного зрелища. Похоже не одному мне хотелось узнать исход битвы: четыре бритых затылка торчали из окна, истошными криками подзадоривая одного против другого.

Наконец - звон разбитого стекла и хлопок упавшего тела. Дикий вопль победителя оглашает вымершую улицу. Где-то вдалеке раздалось завывание сирены, и четверо, выпрыгнув на улицу, помогли Тарзану затащить покалеченного внутрь. Я пристроился в хвост этой процессии и мимо двух обкуренных охранников благополучно проник в зал.

Первое время на меня никто не обращал внимания и это дало мне возможность присмотреться к обстановке.

Пожалуй, народу многовато. Человек тридцать - не меньше. Половина - возле дорожек, остальные - у стойки бара. М-да, если все они на меня попрут - худо придется. Как бы мне незаметно пробраться в служебное пемещение, двери которого охраняют два атлета?

Ладно, для начала надо кинуть несколько шаров.

Компания, стоявшая на подиуме, встретила меня несколько суровыми взглядами. Но ничего пока не говорят. Я попросил смотрителя вывести на табло мое имя. Зелеными буквами вспыхнуло: "Махмуд". Никто не среагировал, странно. Ну, ничего. Мне бы только успеть кинуть пару разиков, пока эти рассисты не перешли грань между просто живым интересом и желанием проверить, какого цвета у меня кровь. Особенно мне не понравился один типик в светло-зеленой шапочке и с багровым то ли от алкоголя, то ли от реакции к моему появлению лицом.

Господи, никогда не задумывался, как живется черномазым в нашей стране.

Беру в руки шар и запускаю его на дорожку. Гром смеха раздался рядом и со стороны бара. Похоже, им очень понравился мой бросок: только одна кегля упала, а две покачались, покачались, словно насмехаясь над игроком-мазилой, и снова замерли, лениво смотря своими рыльцами во все стороны.

- Хо-хо-хо! - мой "конфуз" благостно подействовал на типика. Его хамелеонская морда переменила цвет на бледно-желтый, остались только румяными щечки.

Боюсь, придется продолжать в том же духе.

Второй удар - и шар зигзагами катится по дорожке и, к общему удовольствию, промахивается, так и не затронув ни одной.

Они что, думают мне так легко? Я же, как никак, - победитель зональных выступлений девяносто девятого года. Да они в то время у мамки сиську просили, щенки пузатые.

Ну ладно, начнем помалу.

Я сделал вид, что хочу размахнутся как следует. Шар уже свистит, рассекая воздух, но я еще не решаюсь на бросок. Толпа подняла одобряющий вой, который нарастал с каждым махом. Наконец, я выбросил вперед руку и, не думая отпускать, полетел вместе с шаром по скользкому полотну. Кегли прощаются с привязанными к ним тесемками, рассыпаются передо мной в бегстве, и я скатываюсь на конвейер.

Сзади - гул смеха, визга, стона. Дураки, они не понимают, что я их обул. Минут пять у меня в запасе.

Пока меня не засосало в узкую щель шароприемника, соскочил на пол и, рыская взглядом, ищу дверь бойлерной. Шар я не оставил: мало ли чего.

Вот и она, обшарпапанная, обитая мятым железом. Замок закрыт, но нет ничего невозможного - я как следует бью шаром и в образовавшееся аккуратное круглое отверстие просовываю руку и дергаю щеколду.

- Это я!

- Козьма пришел! - вся компания была в сборе, включая ненавистного Амбулатория.

- Собирайся, народ, - я поторапливаю своих, помогая освободить руки и ноги от веревок и проволоки.

- А меня? - Амбулаторий захныкал и пополз ко мне, чуть ли не лижа ботинки.

- Пущай полежит, - злорадно хмыкнул Веня и пнул бывшего босса под зад, отчего тот перевернулся на спину и, задрыгав ногами, забился в истерике: - Я не хочу ту-у-у-ут! Хочу домо-о-ой! Я больше не буду-уу-уу-уу!

Директор ипподрома и Мося тоже проявили изрядное беспокойство, почувствовав, что их могут оставить на растерзание бандитам. Особенно заволновался директор. Он забрызгал слюной и дико заржал, изображая из себя необузданного мустанга, норовя лягнуть ногами чью-нибудь морду. Но когда я сказал, что при таком поведении ему не видать свободы и своей любимой Мерилин как своих ушей, он приник и смирно занял позу бревна. Мося же с самого начала повел себя благоразумно - он извиняюще улыбался, дескать: прости брат, бес попутал.

- Ладно, освободи и этих.

- У, козел, скажи спасибо, - Веня навис над Амбулаторием с таким тяжелым, убийственным взглядом, что тот, испугавшись, испортил воздух. - А навонял-то, навонял!

Я выскочил в коридор. Из зала доносился гомон: видать меня собирались идти искать. Голоса охранников потонули в шуме ударов по неприступной двери и призывах покончить "с этим поганым негритосом" раз и навсегда. Судя по громким и отчаянным крикам, молодцам удалось завладеть ключами. Пора рвать когти.

- Кто-нибудь скажет, где тут может быть выход? - я заметался, и не мудрено: сколько можно сохранять хладнокровие? Ну час, ну два,- не двадцать четыре же.

Но, собрав последние капли утекающей воли, я дал корешам возможность смыться - они скрылись в направлении запасного выхода. Теперь во чтобы то ни стало - задержать противника. Я схватил дверь бойлерной и с хрустом выдрал ее вместе с петлями. Силы мне теперь могут понадобиться только на выживание. Чего их беречь.

Ну, держись, братва!

Первая тройка, куда непредусмотрительно затесался типик в шапочке рассыпалась нехуже кеглей. Шапочка у типика тут же поменялась цветом с мордой - стала красной, а вечно хамелеонистая рожа - зеленой, как недозрелый лимон. Следом за ними - группа из пяти.

Еще не вечер!

Дверь от удара согнулась пополам, но четверых все же уложила надолго. Пятый рванул назад - я швырнул за ним шар на долгую память. В темноте мне показалось, что голова его слетела с плеч, а вместо нее воцарилась круглая бита. Ума может не прибавит, зато покрепче будет.

Ну все, наигрались, хватит. Пора уносить ноги. Остальных я уже не сдержу, да и мне самому надо успеть выскочить на улицу.

Я бросил щепки двери в приближающуюся толпу, в нерешительности замедлившую шаги, и развернулся к выходу. Лечу как птица!

Рассвеченная звездами улица холодна и пуста. Интересно, где все? Думать некогда - бегу к дому, где оставил Эмилию в машине.

Лимузин стоит во дворе, все стекла изнутри запотели.

Я шарю по карманам в поисках ключей и не нахожу: видать выронил в драке. Что делать - бью локтем стекло и распахиваю дверцу.

- Дорогая, я здесь!

Но Эмилии в машине нет. Запах духов есть, волнующая теплота на сиденье есть, а ее нет!

Я рванулся обратно, добежал до угла дома, не рискуя полностью высовываться. Толпа игроков стояла на перекрестке, собираясь разделиться в поисках беглецов и меня заодно. В мою сторону направились двое, так что я успокоился в этом отношении, но пропажа Эмилии меня расстроила. Когда парочка вырулила мне навстречу я не стал с ними церемониться - ломанул по черепушкам, чтобы больше ими не заниматься, а сам помчался в ближайший проход между домами. Со времени ее исчезновения и моим появлением не могло пройти больше минуты - далеко похитители не могли уйти.

А почему, собственно, они? Может она сама взяла, да ушла? Хотя вряд ли, в таком состоянии!?

Я проследовал в соседний дворик, но наткнулся на закрытую на висячий замок решетку. Высоко - не перелезть. Пришлось вертать обратно.

А может она просто издевалась надо мной? Притворялась, что в сомнабуле, а сама...

Уже и не знаю, что подумать. Хочется верить, что это не так.

Честное слово, - она единственная женщина, с которой я никогда не спал и для которой готов сделать все. Даже сразиться с чертовой дюжиной врагов.

Ку, ку! А вот и они. Накликал.

Отчаявшиеся уже встретить меня любители кегельбана стояли возле лимузина. Непрезентабельный вид машины дал понять, что над ее дизайном только что постарались эти головорезы.

Нет, меня обидел не столько сам факт, что они окончательно добили еще вполне приличную тачку, сколько то, что они добили ЕЕ тачку. Дорогую. Красивую. Для меня бесценную. Усталость мою как ветром сдуло.

Их много. Наверное тринадцать и есть. У каждого то ли кегли в руках, то ли бутылки, вдобавок ножи и, похоже, монтировки. Хотелось бы без стекол. Кровь проливать жалко.

Я потихоньку пячусь назад - надо же противнику показать, что ты напуган. Можно еще, конечно, полить слез немного и похныкать: отпустите, мол, дяденьки ради Христа, но это будет перебор.

Я вспомнил, что видел железный прут, валявшийся за домом.

"Дяденьки" норовили окружить меня, но я в три прыжка преодолел оставшееся пространство и завладел оружием. Есть первый трофей - двоих накалываю на собственные ремни, как на вертел вертел, подбрасываю вверх и швыряю в толпу вот вам ужин!

Но упрямцев это не остановило - с завидным упорством они приближаются ко мне и, словно по команде, бросаются вперед. Ну, слава богу! Я то думал, поодиночке будут, а так - пожалуйста!

Припадаю к земле и теряюсь в чужих ногах - пока они разбираются, где кто трое загибаются, прижимая руки к покалеченным шарикам. Они пытаются убежать в сторонку, но одного мне удалось схватить за ноги - я раскрутил его тело как пропеллер и швырнул в остальных. Звук, который произвели их головы при ударе об асфальт, ласкает слух своей похожестью на кеглиный. Тоже трое - совсем неплохо, даже при такой кучности. Остается пятеро - нормальный для меня результат. Вот только "кровь мертвеца" после долгих приключений наконец не выдержада, треснула и потекла на штаны. Я бросил осколки в сторону, чтобы не смущали ни нападавших, ни меня.

- Давай, бей их, - донеслось откуда-то сверху. Краем глаза я увидел старика в пижаме на балконе дома. Он яростно помахивал кулачком, задорно подпрыгивая. - Так им, сукиным детям! Молодец!

Спасибо дедуля за поддержку. Теперь я перехожу на ближний бой. Один, видать самый смелый, разбежался, норовя ударом в живот свалить меня с ног, но наткнулся на мой железный пресс. Хруст в черепной коробке.

Оставшиеся четверо и не думают бежать - пьяные, что ли? Не соображают. Сверкают в темноте кегли - значит все-таки бутылки.

Сопят, тяжело дыша.

- Ребята, может пропустим по рюмочке?

Не хотят. Да что они, с ума сошли?

Наконец и эти кинулись на меня, но пробили затылок своему товарищу и остались втроем.

- Ну хватит. Не знаю как вам, а мне надоело.

Мне вдруг кажется, что я древнеримский гладиатор, передо мной разьяреные свирепые львы, а с трибун доносится рев возбужденной толпы, требующей расправы. Оказывается мои представления не далеки от действительности балконы и окна домов полны радостных физиономий. Пальцы зрителей указывают вниз.

- Так хочет плебс. - я пожимаю плечами.

Подхожу и сталкиваю двоих лбами. А у третьего, на прощанье, отрываю оба уха и сую их ему в карман - дома пришьет. Так что он единственный покинул поле брани на своих ногах.

- Ура! Банзай! - кричат мне.

Я оборачиваюсь к ним лицом, раскланиваюсь, благодаря за горячие овации, посылаю воздушные поцелуи дамам. К моим ногам летят цветы, бутерброды, пакеты молока и соков.

Из подъезда выбегает старикан. Тот самый.

- Вот это да! Вот это да! - не уставая повторял он, обходя поверженные тела. - А мы уже столько лет не знали, как нам избавиться от этого осиного гнезда. Хочешь мы будем тебе платить?

- Спасибо, - вежливо отказываюсь, - у меня и так забот хватает. Скажите лучше, куда делать девушка из этой машины?

- А, да, да, да. Была машина, милицейская. Они покрутились здесь недолго, а потом ухехали.

- Была девчонка! - у кого-то был явно прекрасный слух.

Старуха в чепчике перегнулась через перила:

- Они увезли ее с собой.

- А что-нибудь говорили?

- Я не слышала.

- Цену набивает, - подсказал старик. - Ты, Сарочка, говори. Это нужный человек.

- Да, он был прекрасен. Мне понравилось. Вот это я понимаю - мужчина.

- Ты дело говори, - дедуля начал выходить из себя.

- А я и говорю - одного они называли капитаном. Он такой толстый, противный. И имя медвежье.

- Потап! - воскликнул я.

- Точно.

- А в какую сторону уехали?

Направо.

- Она без сознания была, что ли, - закончила старуха.

- Спасибо вам, удружили, - старик стиснул руку.

- Не за что, - расстроенно буркнул я и побрел прочь.

Вернувшись во дворик, я забрался в машину. Ключей нет, придется вырывать провода. Подсветка работала, но видно было все равно очень плохо и я действовал скорее на ощупь. Мои пальцы нашарили несколько проводов, и меня очень удивило их слишком большое количество.

Все понятно. Значит я сажусь, сую ключ, поворачиваю и - прощайте, господин Прутиков! - разрываюсь на тысячи маленьких Кузиков. Ну, Потап! Этого я тебе никогда не забуду.

Может быть так и надо?

Я возвратился к горе-любителям азартных игр. Отыскал среди них такого, которого уже никак не воскресить, и затащил в лимузин. Проткнув прутом бак, поджег образовавшуюся лужу, успев нырнуть в стоящий неподалеку мусорный бак, прежде чем раздался взрыв.

От грохота, усиленного пустотой вонючего пространства, заложило уши. Железную коробку слегка погнуло какой-то, оторвавшейся от машины, деталью. Через некоторое мгновение рискнул высунуться.

Жалкое зрелище - горящий остов и куча пылающих обломков вокруг. Пока не собрался народ, надо уходить.

Я не стал убегать по улице, а полез на пожарную лесницу какого-то склада и по крыше добрался до тех, закрытых на замок, ворот, перебрался на другую сторону и благополучно спустился вниз, пересек проходной двор, недолго постоял, ожидая когда пролетят мимо пожарные машины, перебежал на противоположную сторону улицы в следующий двор, потом в другой, не прекращая бежать, пока не убедился, что меня никто не преследует...

Глава 19.

...Наконец я добрался до реки, где и остановился, промыл хорошо лицо и черные руки, попил свежей водицы.

Было бы неплохо изменить внешность: негром я уже был, Козьму лучше, чтоб никто не видел. Стоит подумать, как это организовать. Может быть в салон к Вольдемару податься? А это идея.

Я по лестнице поднялся на бульвар, освещенный кучей фонарей. Время уже позднее - половина третьего, а народу как днем. В основном те, которые страх потеряли: разбитные девки, ихние сутенеры, торговцы наркотой, панки, рокеры в общем, ни одной приличной хари. На меня не обращают внимания: мой внешний вид нисколько не контрастирует со вкусом местной публики. Трудно поверить, что днем здесь обычно встречаются влюбленные, бизнесмены назначают деловые встречи, школьники ходят на экскурсии в художественный музей и на выставку палеонтологических находок, на ажурных скамейках почтенные старушки перемалывают чужие кости, а рядом с ними забивают козла столь же почтенные старички.

Я спустился в подвальчик одного из домов. Обычно днем замурованная дверь сейчас любезно распахнута. Запах парфюмерии вызывает приступ головной боли, но постепенно привыкаешь. В крохотном тамбуре две двери - справа слышится визг татуировочной машинки и в очереди сидят трое юнцов, а слева два табло, одно из которых ("занято") светится, желающих нет. Я подошел к косяку и ударил по пластмассовым коробкам кулаком. "Занято" погасло и вспыхнуло "Войдите" маленький секрет постоянных клиентов.

Не стучась, я завалился в тускло освещенное пространство, загроможденное кучей болванок с париками и сломанных манекенов. Вольдемар вертелся возле очередного своего изобретения и, не заметив моего прибытия, мурлыкал детскую песенку.

- Здорово!

Он вздрогнул, медленно наклонился, резко развернулся, выставив перед собой кочергу, после секундного напряжения, узнал меня и расслабился.

- Я думал за данью пришли. Тебя и не узнать.

- Ты думаешь? - я посмотрелся в зеркало. - А надо, чтобы совсем узнать было невозможно.

- Опять крутое дело? - Вольдемар зашел сзади, оглядел мое отражение, поворотил мою голову туда-сюда.

- Да, слишком примелькалась моя рожа в городе.

- Помнится мне: последний раз ты менял внешность три года назад.

- Да, тогда я был высоким блондином. Очень высоким, - грустно вспомнил я старую историю. - Помнишь Хромого Кабана? Они с Зеленкой бросили меня в камнедробильную машину. Врачи здорово постарались - собрали как смогли. Так что я теперь на целую голову ниже: запчастей много пришлось выбросить. Хорошо хоть мозгами не пораскинул.

- Неприятно конечно, - сочувственно вздохнул Вольдемар.

Он отставил свое художество в сторонку и усадил меня в кресло.

- Что бы ты хотел?

- Что-нибудь не очень сложное и не слишком приятное. Хочу шокировать.

- Посмотри выбери, - он протянул мне атлас патологий пластической хирургии.

Долго я рассматривал ужасные картинки, после которых несколько ночей невозможно будет уснуть, остановившись на лопоухом лысом субъекте с расплющенным носом-утюгом, покрытой шрамами головой-барабаном и отвислой губой, обнажающей единственный зуб.

- Пожалуй этот. Только зубы рвать, пожалуй, не надо.

- Как скажешь.

Через каких-то полчаса меня нельзя было узнать. Вот что значит работа профессионала. Я попытался подмигнуть правым глазом, но фальшивый шрам с треском лопнул и потекла бурая жидкость.

- Здорово, да? - Вольдемар заплясал, восторгаясь своим мастерством. Держи, здесь баллончик на пять заправок. Просто воткни его в кожу. А вот еще зубы, суешь их в рот, а потом выплевываешь, когда надо. Как настоящие.

- Ну ты даешь! - для него это звучало лучшей похвалой.

- Могу сделать последнюю стадию сифилиса.

- Вот этого не надо. Не надо. - повторил я после минутного раздумья. - Как насчет ударов?

- Выдержит. Смотря, конечно, какие будут удары.

- Ну ладненько, гонорар за мной.

- О чем речь, - Вольдемар проводил меня к выходу. - Свои люди.

- Будь!..

С новым лицом очень хорошо пробираться сквозь толпу: люди сами шарахаются от тебя, воротя глаза. Конечно, надо сперва привыкнуть к выражению ужаса во встречных взглядах. Сейчас я направляюсь обратно в клуб, хочу узнать слухи о том, куда подевались пленники. Не могли же они сквозь землю провалиться.

Пока я добрался к месту, сумеречное сияние охватывает восточные кварталы; птицы вовсю шумели, встречая утро; вся шушара с улиц исчезла; мой чуткий слух улавливал далекий шорох дворницких метел. А вскоре вспыхнувший закат озарил стекла верхних этажей.

Знакомый перекресток совсем по другому смотрелся при дневном свете: нет больше непроглядных теней, в которых так легко спрятаться врагу; дома оказываются вовсе не мрачными, а разноцветными и опрятными; по лужам, в которых, казалось ночью, можно было утонуть, бродили голуби. Разве только кровавые пятна на асфальте да потерянные кем-то зубы напоминали о ночной стычке.

Внутри клуба полумрак. У дорожек никого нет, а возле стойки только два человека потягивали пивко. Я бросил бармену кругляк из одолженных у Вольдемара и заказал "ерша", чтобы привести в порядок мозги. Двое одобрительно проводили взглядом исчезнувшую в глотке жидкость и предложили мне выпить с ними по кружечке. Я не отказался.

- Где же это тебя так отделали? - один внимательно рассмотрел мои шрамы. Я использовал Вольдемаров трюк, отчего он брезгливо передернулся.

- Случайно не сегодня ночью? - заинтересованно спросил второй.

Я не хотел врать, но рот мой был занят приемом пива, и поэтому они восприняли мое молчание как положительный ответ.

- А я ничего не помню, - грустно заметил первый. - Этот парень как двинул мне по мозгам, так я до сих пор их вправляю.

Он сдавил башку руками, что-то скрипнуло в ней, затем он прищурился, глядя на меня и, подпрыгнув, выдал:

- У него фигура ну в точь как у тебя. Только он негр был и рожа не такая круглая.

- Да не, тот повыше был, - с сомнением заключил второй. - Точно.

- А Жорику он ухи оттяпал. Его в больницу повезли - пришивать.

- Слушай, а ты случайно не тот тип, которого мы искали. Главное все на месте, а его нет.

Я вспомнил про того бедолагу и - а, была не была! - кивнул. Первый чрезвычайно обрадовался и, похлопав меня по плечу, заказал еще три кружки.

- Значит и тебе досталось. - непонятно было - сочувствовал он или злорадствовал.

- Досталось. - я сплюнул на ладонь якобы сломанный зуб и сунул его в карман. Трюк убедительно подействовал на обоих и они понимающе кивнули друг другу.

- А где остальные?

- Кто в морге, кто в реанимации. Мы вот двоем уцелели вроде.

Теперь я признал в них первых жертв, которых дверью размазал.

- Но он, гад, не успел сбежать. Ему в машину бомбу сунули, - второй злорадно скрипнул зубами.

- А те, которые с ним были? - осторожно спросил я.

- Ха, тех взяли. Я сам лично помогал их закидывать в воронок.

Я гоготнул на всякий случай.

- Расскажи, а то я в отрубе был.

- Да, лопухи они и есть лопухи. Побежали в соседний переулок, а там тупик. Ну мы сначала тоже в отрубе были, - первый снова схватился за голову, продолжил второй: - Потом выбегаем, а они нам навстречу. Ну мы их и скрутили. Как раз ментовка подъехала.

- Не люблю ментяр, - первый презрительно оскалился. - Кто-то настучал наверное. А то бы мы с ними разделались...

- Да не свисти. Чего ты свистишь? - второй раздраженно прервал мечты первого. - Кто из наших заложит? Сами они приехали. Никто их не звал.

- Я тебе щас как дам в рог! - обиженно замахнулся тот.

Они вступили в перебранку, и я, улучив момент, смылся.

Выходит их увезли: и Эмилию, и всех моих, и Амбулатория с его шестерками.

Первое желание - отправиться прямо в логово - в ментовку, но я уже здорово устал и хочу спать. Пойду-ка я к Варенику. Там Долорес. Надо ей все рассказать. Про Эмилию я, пожалуй, промолчу, а остальное не секрет.

По пути продумываю, как бы мне так себя сдержать, чтобы не пришибить этого погаца или поганку, не знаю как сказать, в общем педика - Вареника. А то он откроет дверь, а я его не люблю - могу и убить. Решаю, что надо прежде позвонить - пускай Долорес открывает.

Я нашел целый автомат - редкость в нашем городе. Прежде чем соединить, он глотает монеты одну за другой. Наконец я услышал голос Долорес.

- Дорогая, - кричу на всю улицу, - через полчаса буду. Не пугайся - я немного не в себе. Откроешь сама, а Вареник пусть в ванной сидит, если жить хочет. Ну, ладушки.

Я повесил трубку и, радостно насвистывая, поплелся к автобусу, где к моему удивлению, мне любезно уступили место. Причем не одно, а полсалона. Ах да, я же теперь не в себе!..

Подъезд у Вареника, надо прямо сказать, засранный до невозможности. Каждая тварь так и норовит помочиться. Прямо в тамбуре я застукал двоих, но они даже не моргнули - так и продолжали поливать стенку своими желтыми струйками. Я обтер дерьмо, в которое по неосторожности ступил об их задницы и потопал вверх, опасаясь прикасаться к засаленным перилам.

И как я разрешил ей идти в этот гадюшник.

Поднявшись до четвертого этажа, я остановился. Дверь в квартиру Вареника была чуть приоткрыта. Мне это не понравилось. Но когда я вежливо постучал костяшкой пальца, послышался любезный голосок моей зайки.

- Кузенька, это ты? Я тут на кухне занята. Проходи.

Ишь ты,- на кухне!

Я толкнул дверь и, пробравшись вдоль нагромождения огромных коробок, вошел в замызганную залу. Прямо передо мной - возле окна - под подоконником сидел круглощекий толстячок с косичкой и в шортиках и сосал мороженное.

- Я же сказал, чтобы он сидел в ванной! - взревел я, готовый сорваться с места и вышвырнуть бывшего мужичка в окошко.

- Ни к чему так сердиться, - ласково пропел он-она. - лучше на рожу свою посмотри.

- Молчи, Вареник. Я до тебя еще доберусь.

- Варенька, - твердо поправил он.

- Действительно, к чему? - голос Долорес был столь же тверд. Прямо не узнать.

Я обернулся.

Против такого аргумента, - действительно: к чему? - как пятизарядный "терьер", не попрешь.

- Ты что, с ума сошла? Это же я.

- Снимай маску. - она взвела курок.

Коробки в коридоре и комнате зашевелились, разорвались и пятеро в камуфляже навели на меня стволы. Я стоял в замешательстве: не снится ли мне все это. Послышались шаги и битюги расступились, пропуская кого-то очень главного. В залу вошел Выдергин. Почему-то он направился к Долорес, поцеловал ее в лоб.

- Молодец, капитан. Лихо вы провели операцию.

- Да, но ведь он чуть было не обманул нас.

- Зато женская хитрость оказалась сильней. Он все-таки позвонил, Выдергин обнял ее за плечи и дружески затряс.

- Я ничего не понимаю, - я был шокирован происходящим.

- Мы тебе все объясним, - зашли еще двое: Эн и Хулейкин. - И все припомним.

Господи, это же они торчали в подъезде, и я принял их за бичей. Они подошли ко мне, обшарили, грубо сорвали маску - бесценный труд Вольдемара и растоптали ее. Вдобавок Эн отодрал мне ворот с перламутровой пуговицей.

- Ребята, вы что? - чуть не плача прошептал я.

Если бы они сейчас засмеялись, кинулись меня поздравлять с успешным окончанием операции, пошутили бы насчет того, как ловко они меня провели. Но ничего этого не случилось. Их лица были так же серьезны. Даже когда меня вели по лестнице, когда запихивали в машину, я думал, что игра вот-вот закончится, но когда дверца с решеткой захлопнулась отгородив меня от свободы, наступило осознание всей жути свершившегося.

Глава 20.

Дожил - сижу в вонючей камере-одиночке, как крыса в мышеловке. Что же за спектакль устроили мои друзья? Или бывшие друзья. Даже не знаю, как считать. Самое худшее - быть лишенным информации. Когда не знаешь, что происходит, в голову начинают лезть неспокойные мысли, разнообразные по степени своей логичности - от самых трезвых, имеющих полное право на жизнь, до совершенно идиотских, которые, впрочем, тоже не лишены оснований, принимая во внимание абсурдность моего ареста. В общем-то, если отбросить сомнения в здравомыслии бывших коллег и не утверждать, что произошло частное, вполне разрешимое недоразумение, то вовсе и не алогичная ситуация вырисовывается. Меня могли использовать. А почему бы и нет? Если Амбулаторию захотелось власти над людьми, не менее резонно предположить то же самое в отношении Выдергина. Ну ладно, попробуем держаться такой гипотезы: Выдергин заставил Амбулатория разговориться, узнал где хранятся запасы зелья, припугнул Веню, тот зомбировал ребят, а они, в свою очередь, помогли арестовать меня, знающего тайну "крови мертвеца". Не зря в машину бомбу подложили - нет человека, нет проблемы. Пожалуй, неплохо вышло. Может быть, каких-то звеньев не хватает: например, я не знаю, какую роль играет Эмилия - она же Паша Крот. Но если все так, то мне долго не жить - свидетели ни к чему...

Раздумья прервал треск замка в бронированной двери - надзиратель.

- Выходи. Руки за спину, - за ним двое автоматчиков наизготове.

- Иди вперед.

Ведут меня по сырому коридору, который с постоянным уклоном опускается вниз, и не видно конца его мрачным стенам. Через каждые двадцать шагов решетки; останавливаемся, надзиратель возится с ключами, резким голосом звучит команда - идем к следующей. Я уже не считаю - давно сбился. Казематы не хуже, чем в Бастилии.

...Вот и кончилась жизнь Козьмы Прутикова. Хоть и характер тяжелый был не без говнеца, а жалко. Ведь, по мере своих сил, старался на благо правосудия...

Теперь дорога вверх пошла. Даже как-то веселей стало - может на солнышке расстреляют.

Апатия меня одолела. Можно же попытаться отбиться - разве это сила против меня, а убьют - так хоть не как тварь безропотную. Но желания нет. Ведут и ведут, я уже устал.

Ну вот, наконец забрезжило - к свету ламп прибавился естественный, льющийся из крохотных окошек-амбразур. Несколько вооруженных людей встретили нас, требуя пропуска и разрешение на выход приговоренного.

"Приговоренного!"

Последнее слово ударяет в виски. Только сейчас я ощутил настоящий ужас. Приговоренный кем? За что? Где мой адвокат. Ноги дрогнули, когда я произнес про себя: где справедливость? а потом подумал: наивный - жизнь твоя не стоит гроша и никакой суд никогда не состоится. Ты же мертв - твои ошметки нашли в разорванном лимузине. А все формальности - дичь, все эти пропуска и разрешения. Игра.

Собрав силы я перешагнул через порожек и очутился во дворике, с двух сторон сдавленном бетонными стенами, а в конце его - еще одна дверь в помещение, на которой с чувством юмора выведено - "тир".

Здесь не заперто - милости просим.

Мы заходим внутрь, меня вдруг с силой бросают на пол, сами наваливаются сверху - я не успеваю подумать о сопротивлении, - как вдруг раздается ужасный грохот, треск, глаза наполняются пылью, меня хватают под руки, я ничего не вижу - больно открывать веки. На рай, во всяком случае, не очень похоже скорее ад. Куда-то тащут. Слышны крики, выстрелы. Я ударяюсь о твердое и головой, и ногами - похоже на салон машины. Чьи-то руки нетерпеливо толкают меня внутрь, и мне кажется, что я слышу знакомые голоса.

- Ты что, ослеп, ранен? - я боюсь ошибиться, но, черт возьми, если это не Хулейкин.

- Не могу открыть, больно.

- Да его поцарапало немного. Держи платок, - а это не иначе, как Эн. Полей воды из бутылки.

Я узнал и третий голос - Веня. Похоже он за рулем и, конечно, в своей манере камикадзе.

Мне протерли очи и я, тревожно вхдохнув, увидел перед собой все те же рожи - вертухая и стрелков. Похоже шифер сорвало. Голоса мерещатся. Хотя...

- Он нас не за тех принимает, - стрелок отбросил автомат и содрал ложную физию, освободив настоящую, неподдельную.

- Господи, ребята!

- А то кто же? - Хулейкин помог Вене и сам снял фальшивую личину. - Кто же тебя еще выручит, как не мы. Хоть ты с нами нехорошо обошелся, но мы не в обиде.

- Зато как я зол был, - Эн подпрыгнул на ухабе и упал, смеясь, в мои объятия. - Когда мы тебя брали, Выдергин был точно уверен, что мы не подведем - такие рожи были.

- Это невероятно. Как вам удалось?..

- Не торопись с распросами, сначала надо замести следы.

Машина оказалась микроавтобусом, галопом мчащимся по городским улицам. Каждая неровность дороги отзывалась раскачиванием борта, сюда приплюсовывалось и мастерство водителя.

- Первый перевалочный пункт. Выходи, - скомандовал Хулейкин.

Мы соскочили на грязный тротуар. Машину тут же окружили неприглядные личности, как я тут же понял - "красные шапочки". Они, с разрешения Эна, атаковали машину и, прежде чем мы достигли угла перекрестка, довели ее до состояние полной неузнаваемости. То есть, никаких следов.

За углом нас ждал небольшой пляжный пикапчик, возле которого попыхивал сигареткой Маркел, собственной персоной.

- Братан! - крикнул он и бросился навстречу. Не люблю распускать сопли, но без лобызаний не обошлось.

- Что же все-таки произошло? - я пытаюсь добиться объяснений, когда мы расселись и Маркел повел машину за город.

- Элементарно, Кузя, - начал Хулейкин. - Выдергин, как оказалось, вынашивал те же планы, что и Амбулаторий. Можно сказать, что они за одно, но нам удалось перехитрить их. Веня помог.

- Признаться, мы очень переживали, - перебил Эн. - но он оказался на высоте.

- Да, мне удалось убедить Выдергина, что ребята в состоянии зомби, - Веня активно включился в разговор.

- А Долорес, почему она не с вами?

Они замолкли.

- Говорите, что с ней?

- Ты знаешь, - произнес Эн, - на самом деле все значительно сложней...

- Ее убили? - я задохнулся и схватил его за грудки, требуя немедленного признания.

- Если бы. - слова Хулейкина мне не понравились.

- Эта стерва обштопала нас по высшему разряду. - выкрикнул Эн.

- Не понимаю. Этого не может быть...

- Не понимаю, - передразнил Гена. - она на самом деле капитан безопасности, секретная сотрудница Выдергина. Вот какую змею ты пригрел, Козьма.

- Врешь! - теперь затрещали швы на рубашке у Хулейкина.

- Это правда. - отрезал Веня, а Эн согласно кивнул.

- Между прочим, Петровича пришила она.

- А Вольдемар помог...

- А причем здесь Вольдемар?

- ...Только он сам не догадывался. Ему заказали маску по портрету Паши Крота. А ее он в глаза не видел, - не обращая внимания на мои нервные телодвижения, вел рассказ Эн.

- Значит это была она. - удрученно произнес я. - Но какова!..

Словно молния шваркнула по мозгам, осветив черные закутки извилин и озарив стройную цепочку событий и фактов, многие из которых, однако еще сохраняли серость загадочности...

- Мы на него-то случайно вышли. Маркел навел. Он весь твой путь к дому Вареника на карачках прополз. - после паузы продолжил Эн, а я с благодарностью посмотрел на спину молочного брата. - Ну мы его, конечно, прижали. Слово за слово, дело дошло и до Паши. Он рассказал, что приходил здоровый тип, огромный как шкаф, догадываешься кто?

- Хряк!

- Точно. Он тоже сексот. Работал в тени Паши. А по совместительству убирал ненужных Выдергину людей.

- Так, так. Подожди. Начни все сначала. По-порядку. Что там Выдергин?

- Начну издалека. Выдергину давным давно пришла в голову идея получить абсолютное превосходство и власть не только над людьми из администрации, но и над отдельными представителями уголовного мира. Хотя, быть может, подразумевал он второе и не побрезговал попутно первым. Для этого было все готово Амбулаторий, в свое время, не долго думая, сам выложил ему все карты, и было согласие Вени на сотрудничество, но потом Амбулаторий заметался и ушел из-под контроля, почуяв, что все можно заполучить самому. Главное - были нужны деньги. Как раз на горизонте показался выгодный вариант в виде Люэса Триппера. У него денег куры не клевали. Король табачной промышленности, он скупил по дешевке многие предприятия на Западе, когда там был бум по отказу от курения, а когда новая мода миновала, его приобретения оказались очень кстати. А теперь самое главное - Паша Крот или Эмилия Кротова - внучка его родной сестры. Чуешь?

- Продолжай...

- ...В последнее время врачи ей поставили диагноз - шизофрения. Став вдовой, она фактически вела двойную жизнь - с одной стороны являлась жесткой и неприступной представительницей мафиозного клана, к которому принадлежал ее покойный муж Савва; с другой - была несчастливой и неудовлетворенной жизнью женщиной, желавшей самого простого - надежного мужика рядом...

- Откуда ты все знаешь?

- Да мы Мосю перевербовали. Он нам и доложил.

- Давай дальше. Извини, постараюсь не перебивать.

- Амбулаторий начал бить ей клинья, но ему не везло - попадал на те моменты, когда она была в своем жестком облике, а может и чувствовала, что он не тот, кто ей нужен, даже когда были приступы болезни...

Воспоминание о Эмилии вызвало сладкое томление в груди, я хотел спросить о ней, но вспомнив о своем обещании, с трудом сдержался.

- ... Таким образом она дала ему полный афронт. Амбулаторий же, пока не получил отказа, намеревался убрать Люэса, едва только женится на Эмилии. Но дело зашло слишком далеко. По сути дела, Триппер был обречен. Каким-то образом о замыслах Амбулатория стало известно Выдергину. Он устроил грандиозную слежку за всеми тремя - Эмилией, Амбулаторием, Люэсом. Отдавая приказ устранить последнего, он заполучал в руки Амбулатория - убийство можно было свалить на него и шантажировать. Таким образом восстанавливалась начальная ситуация, только возможности бежать у Амбулатория уже не было. Далее - Люэс был не дурак и расчухал, что за ним следят и, наверное, догадывался о приговоре. Единственный, на кого он мог расчитывать в помощи - это Петрович, который все еще сохранял отношения с Эмилией, хотя она утратила все остальные позиции: почти все разбежались, после того как она заболела. Петрович собирался подключить к делу тебя, но Выдергин нанес превентивный удар - первым делом покончил с ним. Люэсу в тот день чудом удалось избежать смерти. Но он знал твой адрес и телефон. Когда позвонил, его уже прослушивали. Долорес вошла с тобой в контакт и имела полный простор деятельности, - тут Эн передохнул, оценил мою реакцию и вставил: - я не думаю, что это была случайность - твоя давняя встреча с Долорес. Я проанализировал некоторые архивные дела, проведенные тобой и понял, что они являлись прекрасным, почти что хирургическим пособием по преступному миру Землепупска. Их тщательно изучали, проявляли интерес к твоей личной жизни, возможно на каком-то этапе даже возникал интерес привлечь тебя к сотрудничеству...

Видя мой удрученный и растерянный вид, Эн осекся и замолк, но я дал ему знак не останавливаться.

- ...В общем, Люэса убили, когда ты отправился к нему на свидание. Могли кончить и тебя, но когда на горизонте появились мы с Геной, не стали рисковать, потому что мы крайне заинтересовались твоей персоной. Они просто решили направить нас по ложному следу: понимая, что ты не оставляешь без внимания ни малейшей улики, решили подбросить к трупу Петровича сигарку нового неизвестного публике сорта, да еще без названия, и то же самое проделали, когда убили Люэса. Вдобавок устроили инсценировку с похищением Долорес, чтобы голова у тебя варила не в ту сторону. Убийство старика на свалке - то же их рук дело. Как ты говорил - дело запутывается на глазах. Это же настоящий глухарь - глухое дело. А "Штопаные резинки" - это все, что осталось от былого могущества империи Савелия Крота. И деньги в перевалочных пунктах - не такая уж большая сумма.

Вот теперь Выдергин был относительно спокоен - он готовился к празднику города, а Амбулаторий выполнял его заказ. Случись все так, как он предполагал - он бы имел все: заполучил бы громадные деньги Эмилии, при желании, - ее саму, создал бы собственные вооруженные силы, да все, что угодно!..

Но произошло обстоятельство, которое нарушило его планы - наша встреча с Тамарой - связной Паши-Эмилии. До этого мы даже не предполагали о существовании Амбулатория и вряд ли когда-нибудь вышли бы на него - так бы и закрыли дело. У них была возможность устроить все, как надо - узнав, что мы разыскиваем Мосю Альперта. А узнали они это с помощью передатчика, который ты, Козьма, все время носил с собой.

- Пуговица?!

- Да, я оторвал ее во время твоего ареста, когда как будто хотел тебя ударить. Но скорее всего после битвы в ресторане она уже не работала. Но я прервался: они быстренько насели на Мосю, тем более, что директор ипподрома был завербованным человеком. Небольшой сеанс - и Мося готов выполнять любые приказания.

- Страшную штуку ты изобрел, - промолвил, до сих пор молчавший Маркел, обращаясь к Вене.

- Да я не для этих целей, - Веня заплакал. Это настолько растрогало меня, что я грубо шикнул на братца.

- Я хотел помочь людям в лечении психических заболеваний. Кто знал, что так выйдет. А я ведь сам разболтал про силу лекарства. Виной всему водка, она развязывает языки...

- Да, Вене не повезло - во время попойки он сам рассказал об изобретении Амбулаторию, а уж найти способ вовлечь его в преступление не было проблемой, Хулейкин откинулся на сиденье, задумчиво уставившись на утирающего слезы Ухайдакина. - К сожалению, очень многие изобретения служат не тем целям, для которых были созданы...

- Гена, извини...

- Ой! Да, да, я молчу.

- ...Так вот!

- Подожди, - я почувствовал замешательство и смущение в голосе Эна, - этот эпизод я сам, ладно?

- Хорощо, - мне показалось, что оба они даже обрадовались, что не придется выгораживать самих себя.

- Значит, когда вы отправились следить за Хряком, противнику уже было все известно. Вы оказались в ситуации, когда сдержать себя нельзя, - вот оно вино - хватай, заливайся.

- Точно так. Мы попались на удочку. А с помощью Моси они окончательно заманили нас в ловушку, из которой только благодаря тебе, нам удалось выбраться. Выдергин был жутко зол. Он требовал немедленной расправы. След наш несколько затерялся и передатчик, я думаю, не работал на большом расстоянии они не знали где мы. А Веня провел сеанс с Долорес и она, на какое-то время, перестала быть тайным агентом.

- Меня жутко удивила перемена, - мои слова были обращены к расстроенному Вене. Я дружески пожал его запястье.

- Они об этом узнали, когда мы отправились от моря в город. У Вареника естественно Долорес поджидали. Того, что мы дадим столь мощный отпор в ресторане, никто не ожидал. К тому же, мы расколошматили почти весь запас накаченного зельем вина. И инициатива ими была потеряна: мы столь стихийно собрались на ипподром, а пуговица-передатчик, я повторяю, в этот момент наверняка не работала иначе бы они нас уничтожили сразу. Что происходит на ипподроме - мы застаем там Амбулатория со своими агентами. Нас накрывает невесть откуда взявшаяся банда Паши Крота.

- А Амбулаторий ее приветливо встретил! - встреваю я.

- Конечно, он думал, что так задумано. Что они собираются его защищать.

- Резонно.

- Но Паша видимо хотела ему отомстить за смерть деда. Понимала, что он причастен к его убийству.

- Где она сама? - теперь не было оснований сдерживать себя. Я не скрывал чувств.

- С ней все в порядке, - Хулейкин добро улыбнулся. - Но сначала мы заставим тебя все дослушать, потому что сладкое - на десерт.

- Валяйте, ребята! - после такого ответа, я готов был выслушать даже проповедь.

- В общем нас разделили. Тебя - к ней в имение, а нас - в этот чертов клуб. Я не знаю, что произошло с тобой, а то что потом - ты и сам можешь догадаться.

Я рассказал им свою историю на вилле.

- А дальше - проще, - Эн уже подходил к концу. - Там в клубе наверняка были агенты Выдергина, они и доложили о нашем месте нахождения. Приехала будка и куча машин. Нас загрузили, а тебе устроили сюрприз, который ты, к счастью, расчухал...

- Да уж, хорош сюрприз, ничего не скажешь.

- ...Долорес вернули в прежнее сотояние: у Выдергина оказался небольшой личный запас "крови мертвеца". Обработали и нас. Дали понять, что ты - и есть организатор и что тебя взорвали твои же содельники. Но тут произошло чудо твой звонок. Решено было тебя брать. Но мы уже прекрасно понимали - что к чему. Если бы не Веня, трудно сказать как обернулось бы все.

- Он молодец - не подвел, - Хулейкин толкнул Вениамина в плечо, заставив его улыбнуться.

- Когда его прижали, он не испугался и не дал попятную. Он убедил Амбулатория, что с нами все в порядке, хотя никакого сеанса не проводил. Мы разыграли спектакль по нотам: во-первых, нам удалось спрятать Эмилию в надежное место; во-вторых, - узнать о твоей судьбе и о дальнейших планах Выдергина. Так мы тебя и вытащили. Настоящих исполнителей, правда, пришлось устранить. В этом нам помог Вольдемар: он изготовил классные маски - не отличишь от настоящих лиц. И еще: в третьих, мы выкрали Мосю и выведали все, что теперь знаешь и ты.

- А что Выдергин?

- А ничего. Мы сейчас вне закона. Вся сила у него - любой полицейский имеет полное право пристрелить каждого из нас на месте. Таково распоряжение. Кстати, нам пора менять тачку.

Наш пикап скатился с хорошей дороги на проселочную, забурился в густой лес, где солнце было скрыто кронами сосен. Здесь нас тоже ждали двое личности более опрятные, нежели "красные шапочки", один из них был в форме напоминавшей летную - так и оказалось: пройдя метров пятдесят мы очутились на поляне, на которой стоял вертолет.

Винтокрылая машина оказалась несколько тесновата для такой кампании и долго раздумывала, прежде чем оторвалась от земли, но едва поднялась выше леса, как, проявив уверенность и силу, сорвалась с места, набирая скорость.

Мы летели минут десять, не больше, когда в проплешинах леса показались одинокие заброшенные строения. В одну из таких дыр в бесконечном зеленом полотне вертолет нырнул,- пилот при этом мастерски развернул машину, не дав тяжелым веткам полоснуть по хрупкому винту, - резко устремился к земле, чудом не зацепившись за вековые стволы, и, остановив падение, плавно ткнулся полозьями в траву.

- Только вертолетом можно долететь! - громко пропел Маркел, вываливаясь из салона в заросли папоротника.

- Пожалуй, это самое надежное место, какое можно придумать, - сказал мне Эн и подтолкнул в сторону вросшего в землю охотничьего зимовья. - Иди, она там. Боишься?

- Есть немного.

- А я тебе завидую. Если женишься на ней - такое состояние светит. Да шучу, шучу!

Я приосаниваюсь, поправляю прическу и решительно ступаю к домику. Возле порога нагнулся, чтобы не стукнуться о низкий косяк (и это при моем росте!); из открытой двери ударило теплым воздухом и запахом чего-то такого волшебного, чудесного, что я задрожал всем телом. В темноте меня кто-то обхватил руками, прижавшись к груди.

- Эмилия, - я прикоснулся губами к ее коротким прядям, лбу.

Она подалась навстречу, желая поцелуя. Я схватил ее невесомое тело, как пушинку, и запинаясь о невидимые в темноте предметы завилял по крохотной комнатке, коленями пытаясь нащупать хоть что-то напоминавшее кровать, сгорая при этом от желания и, как это ни странно, стыда. Наконец, упершись во что-то твердое и широкое, я, продолжая удерживать ее в своих объятиях, не отпускал ее, пока не убедился, что спокойно могу доверить ее божественное тело этому ложу. Все это время она ласкала бархатными губками и язычком мое лицо, шепча нежные слова и, при этом, запустив острые ноготочки в мою медвежью спину.

Настало время раскрыть себя во всей силе - блаженный час любви.

Резво содрав с себя ненавистную одежду я осторожно приступил к ее легкому наряду, не оставляя без поцелуя ничего, доселе сокрытого от чужих прикосновений и взглядов: таинственного, волнующего и сокровенного, заставляющего разум меркнуть и подавлять иные желания, кроме единственного и извечного; заставляющего кровь вскипать, а сердце рваться на свободу - прочь из бренного тела...

- ...Теперь ты мой! - и это была правда.

Я погладил ее голову, перебирая пальцами ее тонкие, невесомые, ароматные волосы - царский подарок матери-природы.

- Они без нас наверное заскучали, - вспомнив о мире, оставшемся снаружи, я вздрогнул, но тут же успокоился, ощущая радость от ее любви ко мне.

- Ничего, подождут, - она, моя повелительница, властно закинула бедро на мой вспотевший после страстной битвы живот, и я был не в силах противиться ее словам...

...Придя в себя, я заметил, что она уснула и медленно скатился с кровати, чтобы не разбудить неосторожным движением. Наскоро оделся и столь же медленно двинулся по неровному полу, стараясь не произвести лишнего шума, сошел на влажную и прохладную траву и упал в нее лицом, вдыхая густой аромат зелени.

Мужики сидели кучкой, уставившись на меня, обессиленного и беспомощного, то ли сочувствующе-жалостливым, то ли завидующе-мечтательным взглядом.

- Отбой, - сказал я и тут же заснул...

Глава 21.

...Ночь. Каждый шорох улавливается обостренным тревогой слухом. Я лежу на застеленном сухой травой хворосте и не двигаюсь, чтобы не добавить к голосу леса собственный шум. Удивительно, но комариный писк раздается лишь изредка и я успеваю тихим движением отогнать непрошенного вампира, прежде чем он вопьется в кожу.

Почему-то я уверен в том, что комар здесь - не единственный гость, желающий моей крови. Я нашариваю револьвер - подаренный ребятами "магнум", его холодный металл успокаивает нервы.

Так и есть: до сих пор кажующийся хаотичным треск веток, похожий на игру ветра, не оставляет сомнений - у нас посетители. Я перекатываюсь к лежанке Эна и тычком бужу его, предусмотрительно успевая зажать ему рот.

- Идут.

Он кивнул и по-пластунски заскользил к Хулейкину с Маркелом, валетом расположившимся, как верные псы, возле дверей избушки.

Мне видны их силуэты, еле различимые в кое-где пробивающем верхушки леса тусклом сиянии луны. Я удивляюсь количеству, но решаюсь на отчаянный шаг стрелять, так без предупреждения и, желательно, за мощным укрытием - пользуясь тенью от зимовья, как зайчик, запрыгиваю за могучий кедр, барабан в револьвере сердито цокает, когда я, по неизменной привычке, заставляю его крутиться. Но не успеваю я прицелиться, как сноп фейеричного, обжигающего глаза света ударяет в лицо, а моя фигура во все стороны отбрасывает тени - мы окружены.

- Козьма, выходи. Мы не будем стрелять. Остальные - только попробуйте шевельнуться.

Это голос Выдергина. Я заметался, не зная, куда деться, выстрелил в огромный, светящийся шар, раздалось громкое пение пули, но свет не исчез.

- Не сходи с ума!

Выстрелы противника, носящие скорее предупредительный характер, срезали хвою, обсыпавшую мои волосы и плечи.

- Не верь тому, что они тебе говорили. Они использовали тебя, - Это была, несомненно, Долорес.

- Она лжет! - голос сзади, принадлежащий Эмилии, походил, скорее, на визг.

- Послушай меня! - трепет в словах моей бывшей любви заставлял внимать. Эмилия Крот - хитрая бестия. Если ты думаешь, что существует только "кровь мертвеца", то ты ошибаешься - есть еще и "поцелуй горгоны" - новый сорт сигарет. Именно их ты нашел у Петровича и Люэса. И никакая она не внучка!

...Это правда, я совсем забыл про них. Маркел не мог устоять и ничего скрыть. Эта жуткая штука заставила его говорить только правду. Одна только правда - иногда хуже лжи...

- Она врет! - вновь разорвал воздух крик Эмилии. И ее речь заставляла верить всему. - Им нужен ты. Они запрограмируют тебя и ты станешь страшным оружием в их руках. Спроси ее - кто она такая, как не правая рука Выдергина.

- Это правда? - выкрикнул я.

- Да, но это не вся правда. - Долорес была где-то рядом, но в за светом прожекторов невозможно было разглядеть, - я была рядом с тобой, чтобы воспрепятствовать их влиянию, но это не удалось. Ты попал в их лапы. Эн и Хулейкин - ее агенты. Они и Гавриила Мелантьевича заставили поверить, что ты преступник, чтобы заполучить тебя в свои руки.

- Врешь, сука! - Эн выстрелил беспорядочно и трусливо. Ему вторил пистолет Хулейкина. Я слышал и братца, метущегося от шума стрельбы и ревущего во весь голос.

- Сдавайтесь. Кузя, выходи.

Я, еще не зная, как поступлю через секунду, поднял руки и отбросил револьвер в сторону светящихся фонарей.

- Ты молодец!

- Не ходи! - рыдание Эмилии резало сердце.

Автоматная очередь заставила пригнуться. Несколько прожекторов все же лопнуло - очевидно Эн или Гена решили биться до конца.

- Твое решение? - голос Выдергина требовательно рыкнул.

- Козьма, не будь идиотом! - позвал Хулейкин.

Я стоял в нерешительности. Все мое естество раздваивалось на две половины - кому верить?

- Сюда! - кричали с одной стороны.

- К нам! - доносилось с другой.

И я сделал выбор.

Рано или поздно он предстоит каждому, кто хочет остаться собой. Выбор, не дающий окончательного ответа и лишь до поры оттягивающий развязку.

Я побежал.

Побежал без оглядки: через трескучие кусты, рвущие одежду и кожу в кровь; мимо безмолвных и равнодушных кедров, которым, со своей высоты и прожитых веков, было совершенно наплевать на маленьких, выясняющих отношения, убивающих друг друга двуногих червяков; под бледным эгоистичным сияньем древней луны, которой не дано услышать треск выстрелов и вой пуль, посланных вслед за мной с обоих сторон.

Хрип и стон из груди, удары колокола в висках, боль и дрожь в, кажется, раненной ноге, - упади! сдайся на милость победителю, они внедрятся в твое сознание и уже ничто не сможет тебя переубедить в новом знании, ты будешь счастлив! У тебя будет любимая работа, любимая женщина, верные друзья рядом. Взамен тревоге и неверию ты приобретешь уверенность и спокойствие. Не будет больше неопределенности и никто не станет преследовать тебя. Каждый человек хочет быть счастливым и ты будешь им! Всего-то надо - принести себя в жертву!..

Скройся, спрячься, не дай себя обмануть в очередной раз! Разве это жизнь стать роботом и игрушкой, судьбой которой распоряжаются вандалы и подонки. Сопротивляйся, умри, но не сдайся! Ты ранен, ты устал, тебе хочется упасть но ты еще человек, не червь. Беги! Ты свободен - ты принадлежишь только себе!..

...Я почувствовал, как падаю вниз, с какого-то высокого обрыва; глиной забило рот и глаза, подбородок ударяется о камни, боль сковывает челюсть. Но ласковая, теплая вода, как когда-то древний океан принял жизнь из объятий хаоса, приняла меня в свое нежное чрево. Захлебнувшись и отчаянно барахтаясь, я поднимаюсь на поверхность...

...Куда я плыву? К какому берегу? Вперед? Назад? Темно!..

осень 1997 г.