"Ошейник позора" - читать интересную книгу автора (Шилликот Зеб)

Глава 2

Внезапно налетевший ветер прибил к земле белесый дым, который тут же заполнил пространство между двумя ангарами, поглотив постройки и людей, вызывая у них приступ лающего кашля. Красноречиво поглаживая приклады ружей, охранники подавили волнение, охватившее рабов.

Новый порыв ветра как по волшебству рассеял дым и очистил улицу. Рабы вышли на широкую площадь, окруженную частоколом с открытыми проходами, через которые к странной змее из дерева и металла бесконечной чередой плыли ящики с продовольствием.

Сердце Джага заколотилось в бешеном ритме. Он тут же понял, почему у него пропало всякое желание бежать. Неосознанно, каким-то шестым чувством его мозг принял сигнал, смысл которого до него дошел только теперь.

Он всегда сходил с ума при виде старинных машин, за что, кстати, чуть не поплатился жизнью, и теперь тут же забыл обо всем на свете при виде этой странной гусеницы.

Поезд!

Это был поезд, он был уверен, он чувствовал это всеми фибрами своей души, хотя видел его впервые. Просто-напросто в его памяти навсегда запечатлелись рассказы Патча о том, что хорошо, а что плохо для выживания в эти варварские времена. Старик ненавидел любую технику, а особенно все то, что могло ездить. По его мнению, ничто не стоило хорошей лошади. Об остальном он даже не хотел говорить. Технологическая эра принесла с собой все несчастья и он не находил подходящих слов, чтобы выразить свое негодование.

Уверенный в своей правоте, он часами поучал Джага, детально описывая механических монстров, которым поклонялись в прошлом, подчас повторяя то, что слышал от других. Эти разговоры велись повсюду: во время долгих переходов, в дни тягостного ожидания, которые они проводили, сидя в убежище в период Сезона Осадков.

Он был идеальным педагогом, но никудышным психологом, его духовный наставник. В своем стремлении развенчать достижения прошлого, он лишь подстегивал воображение своего ученика.

Джаг вырос, испытывая непреодолимое влечение к технике. Он лишь делал вид, что согласен с мнением старика. На самом деле он провоцировал старика на все новые и новые рассказы, задавал ему тысячи вопросов, в ответ на которые чаще всего слышал ругательства.

"Пропади пропадом все, что движется!" – чертыхался Патч, покачивая головой.

Вспомнив об этом, Джаг невольно улыбнулся, словно вновь услышал старика. Эти слова прозвучали в его мозгу подобно нежной музыке.

Сильный удар прикладом в поясницу вернул его к действительности.

– Эй, ты! Тебя что, взять на руки? А ну, догоняй остальных, пока я не рассердился!

Даже не взглянув на охранника, Джаг с бьющимся от волнения сердцем последовал за вереницей рабов.

Вокруг царило бурное оживление. Джаг шел дальше, с жадным любопытством глядя по сторонам.

Его толкали, но он приподнялся на носках, чтобы лучше видеть, и яростно работал локтями, пробираясь в первые ряды.

Он видел неизвестных ему испуганных животных с длинными закрученными спиралью рогами, послушных яков, которых загоняли в вагон с задвигающимися дверями; толпу вояк, одетых в латы и каски с черными козырьками; торговцев, сидящих на корточках перед расстеленными прямо на земле циновками с товаром; игроков в карты и кости; жриц любви, которые непристойными жестами зазывали прохожих, щеголяя в прозрачных невесомых одеяниях, надетых на обнаженные тела. Повсюду сновали толпы калек, которые только и умели, что протягивать руки в надежде на подаяние. С приличного расстояния на состав глазели зеваки, любопытные и просто бродяги, пришедшие сюда помечтать, и тем самым скрасить свое невеселое существование.

В отдалении Джаг увидел еще одну группу рабов, которых охранники выстроили в ряд и прогнали под перекрестными струями воды, чтобы смыть с них грязь, прежде чем загрузить в вагоны поезда.

Джаг обратил внимание, что среди рабов не было женщин и что на шее у каждого были такие же ошейники, как у него.

Видимо, этот атрибут был обязательным для всех, кто служил Галаксиусу, в том числе и для охранников. Джагу ошейник не мешал, и он не видел в нем каких-то неудобств: ведь могло быть и хуже – например, клеймо, как на домашнем скоте. Оно выглядело куда безобразнее, избавиться от него не удалось бы никогда. За свою короткую жизнь Джагу случалось испытать на себе поистине страшные вещи. Он никогда не забудет, как на него надевали ярмо и заставляли обрабатывать бесплодные крестьянские поля. А в этом колье он чувствовал себя почти элегантным.

По проходу, ограниченному канатами, новые подданные империи Галаксиуса вышли на бетонный перрон. Поезд стоял совсем рядом, так что Джаг мог в свое удовольствие рассматривать бесконечную вереницу вагонов, связанных между собой цепями и сложной системой сцепки.

По мере того как они продвигались вдоль состава, форма и цвет вагонов менялись. Через равные промежутки по всей длине поезда между вагонами виднелись открытые платформы с оборудованными огневыми позициями: из-за штабелей мешков с песком выглядывали стволы пушек, жерла минометов, узкие сопла огнеметов. Орудийная прислуга, развалившись на мешках, играла в кости, гоготала и обменивалась похабными историями.

Глядя на них, таких улыбающихся, раскованных и счастливых, Джаг испытывал острое чувство ревности. Он хотел бы быть среди них, разделять их полную приключений жизнь. В конце концов это не было невозможным: он умел драться, неплохо владел оружием и сейчас просто умирал от желания охранять этот состав. Ему еще не сказали, какая работа его ожидает, но ведь не зря же Супроктор Галаксиус отвалил за него сто тысяч монет. Конечно, он показал себя как хороший борец и нет никакого сомнения, что его талантам быстро найдут применение.

Перескакивая с вагона на вагон, по крышам бегали гибкие, невесомые смуглолицые карлики. Каждый из них занимался своим делом: что-то чистил, ремонтировал, подправлял. Другие рысцой семенили вдоль путей с масленками в руках, осматривали стальные колеса, затем, ловко проскользнув между осями, исчезали, словно проглоченные железным чудовищем, и вновь появлялись через несколько метров, будто выдавленные пуансоном из некой сказочной матрицы.

Впереди двое из этих странных человечков наполняли водой небольшой вагон, передняя часть которого уже была заполнена дробленым углем.

Когда колонна рабов достигла головы поезда, Джаг остановился, зачарованный фантастическим видом пятнадцатиметрового металлического чудовища, припавшего перед дальним путем к рельсам и с шумом изрыгавшего клубы пара, который с шипением вырывался из-под колес, окрашенных по окружности серебряной краской.

Словно зачарованный, Джаг отступил на несколько шагов, чтобы окинуть взглядом весь состав. Он показался ему бесконечным. Неужели эта черная блестящая машина способна тащить за собой все вагоны?

Из окошка кабины машиниста-механика за ним наблюдал человек в кожаном шлеме. Перехватив его взгляд, Джаг жалко улыбнулся в ответ. Губы машиниста слегка скривились в ответной улыбке.

– И вы все это тащите? – спросил Джаг, указав пальцем на вереницу вагонов.

– А ты что, собираешься толкать сзади? – не дожидаясь ответа, машинист исчез.

Оставшись один, Джаг снова принялся рассеянно созерцать массивное механическое сооружение, ощетинившееся разнокалиберными трубами, которые, подобно венам и артериям, густой сетью обвивали блестящий корпус паровоза. Невидимое сердце пульсировало под его черным панцирем, управляя целой системой рычагов и поршней, поблескивающих маслом и готовых в любой миг вывести стального зверя из его ложного оцепенения.

– Всем строиться! – завопил охранник. – Быстро стать в строй!

Встрепенувшись, Джаг поторопился побыстрее примкнуть к своей группе. Он успел вовремя: рабы уже входили в загон под дырявый навес. Там стоял старый, отживший свой век, вагон, переоборудованный в жилье, откуда, на ходу застегивая штаны, вышел какой-то тип в рубашке с засученными рукавами. За ним появилась женщина с красным кружевным боа вокруг шеи. Соски ее грудей были покрашены синей краской, низ живота выбрит.

– Эй, Отис! Ты забыл это, – крикнула она, бросив ему вслед куртку.

Визгливо засмеявшись, женщина закрыла дверь, в то время как Отис заканчивал приводить себя в порядок, поглядывая на свежее пополнение.

В этот момент где-то вдалеке зародился неясный гул, который вскоре перекрыл крики людей и ржание лошадей. Гул приближался, и вскоре стало ясно, что это одно слово, передаваемое из уст в уста со скоростью горящего бикфордова шнура. Надраенный до блеска медный колокол впереди локомотива зазвенел, и вскоре ему стали вторить пронзительные свистки паровоза.

Вихрем примчался один из охранников и обратился к человеку, который надевал куртку.

– Кавендиш! Вернулся Кавендиш!

И тогда наступила тишина. Все – рабы и охранники – смешанной толпой хлынули на перрон. Вдалеке показался запыленный с головы до пят всадник верхом на чисто-гнедой лошади.

Джаг тут же вспомнил о Патче. На какое-то мгновение у него сжалось сердце, и он почувствовал в желудке сосущую пустоту.

Механики и охранники высыпали из поезда, вскарабкались по насыпи и выбежали на перрон. Всеобщая суета вернула Джага к реальности.

Патч умер в том поганом борделе – последнем гнезде порока и греха на границе Соленой Пустыни, – безжалостно застреленный Баскомом, а он сам стал теперь всего лишь рабом, ожидающим решения своей судьбы.

Теперь всадника можно было рассмотреть получше.

Одетый в кожаную куртку, украшенную бахромой, с наброшенным на плечи меховым плащом и кожаными поножами, доходящими до талии, обвитый патронными лентами, всадник, казалось, слился воедино с лошадью.

Из-под широкополой шляпы ему на плечи ниспадали соломенные волосы. Нижняя часть лица скрылась под густой бородой более темного цвета. Его обветренное и загоревшее лицо напоминало непроницаемую маску, много повидавших на своем веку мудрецов.

Но более всего поражал взгляд его светло-голубых, выцветших глаз, скользящий по окружающим его людям и предметам без всякого интереса. Это был какой-то потусторонний взгляд, взгляд в никуда. Достаточно было встретиться с ним, чтобы почувствовать себя прозрачным, эфемерным, несуществующим...

Переброшенный поперек седла труп покачивал свешенными руками и ногами в такт неторопливой трусце лошади.