"Тевтонский орден" - читать интересную книгу автора (Урбан Вильям)

Глава четвертая Трансильванский эксперимент

Как иногда происходит в жизни, лишь случайность дала повод тевтонским рыцарям задуматься над изменением своей миссии. Герман фон Зальца был представлен королю Венгрии и через короткое время повел свой орден навстречу его первому великому приключению в Восточной Европе. Центральной фигурой этих событий был граф Герман Тюрингский, сюзерен семьи Зальца. Зальца были верными вассалами, которые, возможно, нарекли Германа в честь их могущественного патрона, покровителя, который был известен своим блестящим двором, где он всячески поощрял поэзию и рыцарский дух. Предками графа были известные крестоносцы – его отец участвовал в Третьем крестовом походе, а он сам принимал участие в превращении Тевтонского ордена из госпитального в военный. Вполне возможно, что Герман фон Зальца сопровождал графа в крестовом походе и вступил в орден в это время. Несомненно, граф следил за карьерой своего вассала с большим интересом. Ко времени, когда новость про избрание фон Зальца Великим магистром Тевтонского ордена могла дойти до Тюрингского двора, граф договорился с Андреем II Венгерским, получив руку четырехлетней принцессы Елизаветы для своего сына Людовика. Андрей давно серьезно обдумывал поход в Святую землю: предмет, который очаровывал в равной степени и его, и графа. Но король не мог оставить Венгрию, пока она подвергалась опасности нападений язычников-половцев.

Венгерское королевство располагалось на необозримой равнине, которая лежала к югу от Карпатских гор и тянулась через Дунай к холмам, которые граничили с Сербией. В юго-восточной части его крутые горные цепи становились неприступными и переходили в холмистую, заросшую лесами местность, называемую Трансильванией, или Зибенбурген (Семиградье). Этот дикий край никогда полностью не был заселен венграми, которые сами были потомками кочевников и предпочитали равнины, потому здесь жили редкими селами потомки римских переселенцев в Дакию. Перевалы в Трансильвании служили не столько торговыми путями, сколько воротами для вторжений половцев в равнинную Венгрию. Король Андрей пытался бороться с кочевниками, расселяя в этой местности своих вассалов, но у тех либо не хватало опытных воинов, чтобы надежно удерживать край, либо они предпочитали спокойную жизнь во внутренних областях страны. Когда Андрей упомянул об этой проблеме графу Герману или его послам, он, всего вероятнее, сказал, что военный орден, такой как Тевтонский, смог бы позаботиться о защите границы и сделать возможным для короля отправиться в крестовый поход со спокойной душой. Хотя существует и другая возможность, как мог Андрей услышать о Германе фон Зальца и его ордене. Королева была родом из Тироля, места прежней дислокации ордена. Кажется более чем совпадением, что король пригласил тевтонских рыцарей в Трансильванию вскоре после заключения брачного контракта с Германом Тюрингским.

Король обещал ордену земли и освобождение от налогов и повинностей. Это подразумевало, что те смогут приводить на эти земли поселенцев, строиться и жить на доходы с их трудов, не делясь ими с монархом. Земля, которую Андрей дарил рыцарям в Трансильвании, называлась Бурзенлянд. Король оставлял за собой право чеканить монету и право на половину любого золота или серебра, которое могло быть найдено на этих землях, но отказывался от права основывать ярмарки и вершить правосудие. Это казалось щедрым предложением, и потому, имея мало опыта в подобных делах, Герман фон Зальца принял его, предполагая, что король и в дальнейшем будет следовать своим обещаниям.

Почти немедленно отряд рыцарей в сопровождении добровольцев – крестьян из Германии – выступил в незаселенные земли и построил несколько укреплений из земли и бревен. Крестьяне строили свои фермы и деревни, обеспечивая продовольствием и рабочей силой эти военные форпосты. Такие поселения, устраиваемые духовными орденами, были обычными в ту эпоху, и этническое происхождение крестьян обычно ничего не значило для знати и духовенства, которые пользовались плодами их труда. Поселенцы вскоре стали получать обильные урожаи, что помогало привлекать новых крестьян из Германии. Лишь когда закончился период первоначального обустройства на землях, выяснилось, что обещание короля было крайне туманным и неопределенным. Но к этому времени мало что можно было сделать, так как он отправился в Пятый крестовый поход.

Андрей Венгерский отправился в Святую землю в 1217 году с большой армией, сопровождаемый Германом фон Зальца и отрядом тевтонских рыцарей. На Кипре, где собирались войска крестоносцев, обнаружилось отсутствие энтузиазма в отношении решительного похода на Иерусалим. Тогда король и фон Зальца собрали всех вождей похода и предложили им идти на Египет. Если бы удалось захватить Каир, который казался слабо защищенным, они могли бы обменять его на Иерусалим и окружающие крепости.

Но в первую очередь им нужно было захватить Дамиетту. Когда же осада города стала затягиваться, король вернулся домой, заключив с тюрками в Малой Азии договор о том, что те пропустят его армию обратно в Венгрию.

Тем временем тевтонские рыцари в Трансильвании не довольствовались ролью послушных вассалов, пассивно защищавших границу. Они были амбициозны и агрессивны, вели наступление против половцев и легко завоевывали новые территории, так как у кочевников не было постоянных поселений, которые могли бы стать центрами сопротивления. К 1220 году рыцари построили пять замков, часть из них была построена из камня, и дали им имена, которыми позднее были названы замки в Пруссии. Мариенбург, Шварценбург, Розенау и Кройцбург располагались вокруг Кронштадта на расстоянии в двадцать миль друг от друга. Эти замки стали плацдармом для завоевания практически незаселенных половецких земель. Завоевание велось такими поразительными темпами, что венгерские знать и духовенство, до того не заинтересованные в этих землях, воспылали завистью и подозрениями.

Еще десяток лет, и тевтонские рыцари, возможно, прошли бы вдоль Дуная, заняв всю его долину до самого Черного моря, что ослабило бы натиск кочевников на Венгрию и Латинское королевство в Константинополе. Построив замки в нижнем течении Дуная, орден смог бы вновь открыть сухопутный маршрут на Константинополь, который стал небезопасным для крестоносцев в последние десятилетия. Венгерская знать начала сомневаться, что половцы все еще представляют угрозу. Они могли бы припомнить, как эти дикие всадники громили византийцев и Латинское королевство и даже вторгались в их собственную страну. Но это было в прошлом. Теперь же казалось, что горстка чужеземных рыцарей сумела отогнать их прочь. Знать не понимала особую организацию и целеустремленность, что сделали возможным для ордена преуспеть там, где другие потерпели неудачу. Со своей стороны орден игнорировал права местного епископа и отказался поделиться добычей с влиятельными людьми из знати, которые ранее предъявляли права на эти земли.

Казалось естественным, что тевтонские рыцари не желали отказываться от того, что было завоевано или построено их усилиями и на их деньги. Особенно когда они нуждались в каждом клочке земли и в каждой деревне, дававших им припасы, средства, людей, наконец, для будущих кампаний по продвижению к Черному морю. Кроме того, руководители ордена в Трансильвании, очевидно, не имели дипломатических талантов Германа фон Зальца, который умел завоевывать друзей и успокаивать подозрения возможных врагов. К тому же, находясь в Святой земле и в Египте, Великий магистр не мог даже дать совет своим братьям-рыцарям. Орден в Трансильвании действовал практически независимо – и нажил немало недругов.

Результатом стало столкновение амбиций и острой зависти. Местная знать утверждала, что король неосмотрительно пригласил кучку проходимцев, что те укрепились в пограничном княжестве и скоро перестанут вообще обращать внимание на королевскую власть, обвиняли рыцарей ордена в том, что те вышли за рамки своих обязательств защищать границу и собираются создать королевство внутри королевства.

К этому времени, даже если бы фон Зальца и не был в Дамиетте, он вряд ли смог бы что-то поделать со сложившейся ситуацией. Если уж папа не был в состоянии убедить равнодушную знать поддержать движение крестоносцев, то какие шансы были у незнатного рыцаря, на чьем попечении был мелкий военный орден?

Король Андрей возвратился в Венгрию расстроенный потерями и убытками от похода. Его репутация жестоко пострадала, а в стране царила смута из-за отсутствия твердой власти. В 1222 году знать добилась от него подписания документа, названного Золотой буллой, весьма похожего на Великую хартию, которую английские бароны буквально вырвали у своего невезучего короля за несколько лет до этого. Впрочем, даже теперь, когда от него потребовали отобрать у ордена то, что было подарено ему, король Андрей отказался. Он изучил жалобы и решил, что орден действительно вышел за рамки своих «полномочий» и что в грамоты, данные ему, следует внести поправки, но закончилось тем, что в новую грамоту были вписаны еще более широкие права ордена. Он позволил рыцарям строить каменные замки. Хотя грамота запрещала им вербовать венгерских или румынских поселенцев, негласно было одобрено переселение немецких крестьян. Несомненно, для такого исхода потребовалось влияние Германа фон Зальца на папу Гонория III (1216-1227) и графа Людовика Тюрингского, которые повлияли на решение короля в этом вопросе, но Великий магистр уже ничего не мог сделать с мнением венгерской знати. Не мог он повлиять и на наследника короны – принца Белу, который был на стороне знати. Жалобы на орден продолжались, как продолжались и попытки подчинить орден власти местного епископа. Фон Зальца рассудил, что орден может не опасаться крупных неприятностей в Венгрии – но только до поры, пока принц Бела не займет трон. Этого, казалось, можно избежать, если сделать орден независимым от короля. Когда Великий магистр вернулся в Италию, он затронул эту проблему в разговоре с Гонорием III, который взял земли ордена в Трансильвании под папскую защиту, в результате чего Бурзенлянд стал феодом Святого престола.

Эта акция была фатальной ошибкой. Вместо проблем в некотором неопределенном будущем Герман фон Зальца получил их незамедлительно и во множестве. Андрей приказал тевтонским рыцарям оставить Венгрию немедленно. При всем его расположении к ним, он не желал потерять для королевства ценную провинцию, украденную с помощью юридической казуистики. Папа пытался вмешаться, а фон Зальца старался доказать королю, что его действия были неверно истолкованы, но все уже было бесполезно. Король объединился со знатью в этом вопросе, и, когда рыцари отказались покинуть свои земли без спора, принцу Беле было поручено вести против них войско. Так орден был с позором изгнан со своих земель и из королевства. На землях остались только поселенцы, составив заметную немецкую прослойку, существовавшую вплоть до 1945 года, когда уже их потомки были изгнаны румынским правительством.

Венгры не заменили тевтонских рыцарей адекватными гарнизонами и не продолжили наступление на половцев, позволив степным воинам вновь обрести уверенность в себе и восстановить силы. И вскоре половцы вновь представляли угрозу для королевства.

Венгерское фиаско поколебало статус ордена. Многие люди отдали свои жизни и средства, чтобы с великими трудностями построить укрепления и сделать новые поселения безопасными. И все эти усилия пошли прахом. Репутация ордена была подорвана. В прошлом он получил множество даров от императора и князей – владения в Бари, Палермо и Праге. Сколько возможных донатов поверили историям, которые они услышали об ордене, и сделали свои пожертвования другим орденам? Ответ не вполне ясен, хотя пример графа Тирольского Ленгмуса был обнадеживающим. В разгар конфликта он вступил в орден и принес в дар все свои владения. Этот рыцарь, воспитанный в краях, где процветала германская поэзия и культ рыцарства, вблизи от богатых и оживленных итальянских городов, был живым примером проблемы, с которой сталкивались тевтонские рыцари. Орден мог процветать в немецких областях, набирая подкрепления и собирая пожертвования от набожных рыцарей и горожан. Но чтобы иметь цель существования, рыцари должны были сражаться с неверными или язычниками, а таковые обитали только на границах уже негерманских земель. К несчастью, знать и народ этих земель обычно имели мало общего с орденом, поэтому их отношение к крестоносцам обычно становилось враждебным, а не сочувственным, как только проходила непосредственная опасность.

Уже к тому времени, когда венгерский король изгнал орден из его бастионов в Карпатских горах, до него должны были дойти вести о битве на Калке в 1223 году в Юго-Восточной Руси[7].

Монголы выиграли свою первую битву, затем ушли обратно в свои степи; но в 1237-1239 годах стало ясно, что они пришли завоевывать Русь[8].

Но прошло еще пятнадцать лет, прежде чем стала понятна величина ошибки венгерского короля. Монголы выиграли свою первую битву, затем вернулись домой, однако в 1237-1239 годах стало ясно, что они появились на Руси, чтобы остаться. Тем временем польские и венгерские короли распространяли свое влияние на Галицию и Волынь, самые западные из русских княжеств. Повсюду ходили слухи о планах монголов вторгнуться в Польшу и Венгрию,– слухи, основанные прежде всего на предупреждениях от татар и на предположении, что Великий хан желает властвовать над Русью и всеми степными народами. Как бы неточны и запутанны не были эти предположения, они указывают на тот значительный сдвиг в расстановке сил, который произошел в это время. Король Бела Венгерский (1235-1270) надеялся преуспеть от этой смуты, но его выигрыш был только временным.

Половцы, от которых монголы требовали дань и воинов для своих армий, откочевали в Венгрию, где и составили важную и разрушительную силу в течение всего века. Язычники и кочевники, они имели мало общего с христианской знатью и крестьянами долины Дуная. Но они, как и монголы, представляли собой силу, претендующую на преобладающее влияние в южной Руси. Поэтому Великий хан приказал Бату, внуку Чингисхана, уничтожить их. Это, впрочем, было нелегкой задачей, потому что сначала ему предстояло сокрушить сопротивление русичей в Галиции, где он предполагал встретиться также с войсками поляков и венгров, а затем прорваться через укрепленные перевалы Карпатских гор. Хан, располагавший большими силами, замыслил дерзкий план, согласно которому второе войско монголов направлялось в тыл королевским войскам, располагавшимся на перевалах. Стремительно передвигающаяся монгольская конница должна была пройти через Галицию и Польшу, затем пройти горы к западу от Кракова, прорваться сквозь Моравию, Словакию и Австрию, двигаясь по широкой дуге вдоль подножия гор, и вторгнуться в Венгрию с запада. Как оказалось, этот маневр был излишним – король Бела не смог убедить знать в достаточной степени укрепить перевалы. Татары одержали победу над королевской армией летом 1241 года и преследовали Белу до самого побережья Адриатики[9].

Современники не сохранили воспоминаний, сожалел ли Бела об изгнании Тевтонского ордена с карпатских перевалов. Возможно, что и нет. Бела редко сомневался в своих способностях и обычно умел перекладывать на других вину за свои поражения. В этом случае ему было удобно обвинить поляков, которые не смогли защитить Галицию. Впрочем, в этом случае он был не совсем неправ.

Когда монголы вторглись в Галицию весной 1241 года, Конрад Мазовецкий возглавил польские войска и выиграл сражение под Сандомиром. Но хотя в этой битве погиб монгольский военачальник, эта победа не оказалась решающей. Поляки, понеся тяжелые потери, дали возможность уйти тысячам вражеских воинов, хотя могли бы истребить их, а некоторые из польских отрядов были полностью уничтожены. В результате польское войско не было настроено на дальнейшую войну, кроме того, многие вассалы исполнили на тот год свои военные обязательства. Второе вторжение, предположительно нового монголо-татарского войска, застало князей Мазовии и Волыни врасплох. У них не было возможности встретить врага в Галиции и даже на границе своих земель. Пясты[10] бросили все силы на защиту своих наследных земель, и монголы прорвались сначала к Кракову, а затем в Силезию. Под Лигницем татарская конница разбила армию герцога Силезии, возможно поддержанную отрядами тевтонских рыцарей, затем татары повернули и прошли сквозь Моравию в Венгрию, где соединилась с победоносной армией, уничтожившей войска короля Белы.

Татары недолго пробыли в Центральной Европе. В 1243 году, получив сведения о смерти Великого хана, Бату увел их, ему нужен был каждый воин для поддержки при избрании нового Великого хана. Христиане возвращались из укрытий, чтобы найти свои земли опустошенными, при этом не находя иных следов противника. Монголы пришли и ушли, подобно библейской чуме. Возможно, чтобы вернуться однажды без предупреждения, снова наказывая людей за их грехи. Немногие понимали, что их главным грехом была политическая раздробленность, а те, кто понимал это, не видели путей ее преодолеть.

Русь лежала повергнутая и истощенная. Один лишь Новгород оставался независимым, но и его судьба была неопределенной. Тот, кто видел великолепный фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» с прекрасной музыкой Прокофьева, может вспомнить начальную сцену, когда монгольский даруга[11] приезжает в Переяславль за данью и рабами. Александр Невский гордо встает перед азиатским гостем – в действительности же он не раз нес службу в войске хана и в конце концов был убит по его приказу.

Польские земли также жестоко пострадали. Многие годы после монгольского вторжения власть короля оставалась номинальной и никто из некогда могущественных Пястов не мог возглавить нацию. Это не только сделало невозможным защиту Галиции от вторжений кочевников, но и уменьшило способность Мазовии вести войны против прусских язычников. Теперь уже язычники перешли в наступление, уводя польских пленников в рабство.

Для Венгрии последствия монгольского вторжения были еще более значительными. Во время вторжения погибло столько венгерских крестьян, что несколько областей можно было вновь заселить, только привлекая переселенцев из соседних земель. Хотя этническая принадлежность этих крестьян не играла роли в то время, наличие румынских, сербских, словацких и немецких поселенцев на венгерской равнине в будущем вылилось в серьезное препятствие для создания нации.

От сложившейся ситуации более всех выиграл Тевтонский орден. Только у него оставалась возможность получать провиант, надежный источник переселяемых крестьян и торговцев, добровольцев для пополнения воинской силы, чтобы продолжать войну против врагов христианства. Более того, пока орден сражался с пруссами и литовцами, защищая собственные земли, Венгрия и Польша могли не бояться набегов с этой стороны. На многие годы вперед присутствие немецких крестоносцев в Пруссии стало желательным.

Противостояние между императором и папой все усугублялось вплоть до смерти императора в 1250 году. Главной жертвой этого конфликта стала Священная Римская империя, которая была расколота и осталась без единого вождя на пятьдесят лет, а ослабленной – навсегда. В эти годы внутри ордена велась жесткая полемика: кому – папе или императору – отдать свою лояльность, но в итоге орден сумел сохранить статус политической силы, не примкнувшей окончательно ни к одной из сторон. До конца XIII века Великие магистры ордена оставались близкими друзьями и союзниками папы, в следующем веке они склонялись к императору, но в эти десятилетия и лагерь императора, и лагерь папы были представлены слабыми личностями. В эти годы Римская церковь потеряла значительную часть своей власти и репутации, в то время как Священная Римская империя восстановила свои силы при правлении Карла IV. История ордена отражает эти процессы. Если в XIII веке главный интерес ордена был в защите Святой земли, то в следующем веке это уже было ведение войны в Пруссии.

Тем временем немецкая и богемская знать и рыцарство стали основными источниками сил ордена: от них он получал пожертвования и людей поколение за поколением. Их дары – госпитали, церкви и поместья – не только приносили ордену значительные доходы, но и поставляли в его ряды рыцарей, капелланов и воинов, а также добровольцев для военных походов.