"Дезире" - читать интересную книгу автора (Зелинко Анна-Мария)Глава 37 Париж, середина сентября 1812Я сойду с ума, если не запишу всего. Мне некому рассказать о тех мыслях, которые наполняют меня! Я так бесконечно одинока в этом большом городе, называемом Парижем! В моем городе, как я его всегда называла, в городе, который я люблю всем сердцем, где я была так счастлива и где я сейчас так бесконечно несчастна! Жюли приглашала меня к себе на жаркие летние месяцы, но и ей я не могла рассказать того, что я переживаю. Когда-то в Марселе мы с Жюли жили в одной белой девической комнате. Но сейчас она спит рядом с Жозефом Бонапартом… А Мари? Мари — мать солдата, который идет с Наполеоном по России. А мне остается, Боже мой, мне остается только мой адъютант — швед, который «состоит при моей персоне». Граф Розен, шведский аристократ с головы до ног, блондин, с голубыми глазами и безукоризненным спокойствием. Швед всеми фибрами своей души. Многие годы Швеция исходила кровью в войнах с Россией. Сейчас новый наследный принц заключил союз с этим вековым врагом Швеции. Граф Розен не понимает того, что происходит. Он не понимает и моих переживаний. Они так далеки от него. Час назад мою гостиную покинули Талейран и Фуше. Они приехали не вместе и встретились у меня чисто случайно. Талейран приехал первым. Я приняла его в присутствии графа Розена. Едва я успела представить Розена Талейрану, как объявили о приезде Фуше. — Я не понимаю… — начала я. Талейран поднял брови. — Как, Ваше высочество не понимает? — У меня так давно никто не бывает… Просите герцога Отрантского. Казалось, Фуше был удивлен, встретив у меня Талейрана. Его ноздри задрожали, но он произнес сладеньким голосом: — Я в восторге, что Ваше высочество не одни. Я боялся, что вы скучаете в одиночестве. — Я была очень одинока до настоящего времени, — ответила я, садясь на софу под портретом Первого консула. Гости сели напротив. Иветт принесла чай. — Что нового? — спросила я. — Победы нашей армии мне известны. После взятия Смоленска колокола почти не перестают звонить. — Да, Смоленск, — задумчиво сказал Талейран, не переставая рассматривать портрет молодого Наполеона. — Колокола начнут звонить через полчаса, Ваше высочество. — Что-нибудь новое, экселенц? — вскричал Фуше, делая большие глаза. Талейран улыбнулся. — Вас это удивляет? Разве император не поднял против царя самую большую армию в мире? Колокола скоро опять будут звонить. Вас это не пугает, Ваше высочество? — Нет, конечно. Наоборот. Разве я не… — я остановилась. «Не француженка», — хотела я сказать. Но я действительно уже давно не француженка. И мой муж заключил дружеский союз с Россией. — Вы верите в победу императора, Ваше высочество? — спросил Талейран. — Вы прекрасно знаете, что император не терпел поражений пока, — ответила я. Наступило молчание. Фуше смотрел на меня, а Талейран смаковал чай маленькими глотками. — Царь выехал из Петербурга, чтобы посоветоваться кое с кем, — заметил он, ставя пустую чашку. Я сделала знак Иветт налить еще. — Царь просит перемирия? — сказала я со скукой. Талейран улыбнулся. — Этого ожидал император после взятия Смоленска. Но курьер, прибывший в Париж всего час тому назад, сообщил нам о победе под Бородино, и в сообщении нет ни слова о перемирии. А эта победа открывает путь на Москву. Они приехали, чтобы рассказать мне это? Победы, победы, многие годы только победы… Я расскажу Мари, что Пьер скоро будет маршировать по улицам Москвы. — Это будет означать конец кампании. Возьмите пирожное, экселенц. — Получали ли вы, Ваше высочество, в последнее время известия от Его королевского высочества, наследного принца? — спросил Фуше. Я засмеялась. — Вы действительно не проверяете теперь мою корреспонденцию? Ваши осведомители могли сообщить вам, что Жан-Батист не писал мне уже две недели. Но я получаю письма от Оскара. Он здоров… — Я замолчала. Моим гостям не интересно, как живет мой сын. — Наследный принц также выехал из Стокгольма, — сказал Фуше, не спуская с меня глаз. Путешествует? Выехал? Я с удивлением смотрела на своих гостей. Розен тоже замер с полуоткрытым от удивления ртом. — Его высочество в Або, — сообщил Фуше. Розен вздрогнул. Я посмотрела на него. — Або? Где это Або? — В Финляндии, Ваше высочество, — ответил Розен. Его голос звучал глухо. Опять в Финляндии!.. — Но ведь Финляндия занята русскими, не правда ли? Талейран пил вторую чашку чая. — Царь просил наследного принца Швеции встретиться с ним в Або, — сказал Фуше с видимым удовольствием. — Повторите мне и помедленнее, — попросила я. — Царь просил наследного принца Швеции встретиться с ним в Або, — повторил Фуше, с триумфальным видом глядя на Талейрана. — А что хочет царь от Жана-Батиста? — Совета, — скучным голосом сказал Талейран. — Бывший маршал, знающий тактику императора, разве не может быть лучшим советником в данной ситуации? — Не благодаря ли этим советам царь не посылает парламентеров к императору, а позволяет нашей армии продвигаться все дальше в глубь своей страны? — сказал Фуше без выражения. Талейран взглянул на часы. — Скоро зазвонят колокола, оповещая о нашей победе под Бородино. Через несколько дней наши войска войдут в Москву. — Он обещал ему Финляндию? — спросил граф Розен с заметным волнением. — Кто должен обещать Финляндию и кому? — удивленно спросил Фуше. — Финляндию? Почему вы так думаете, граф? — спросил Талейран. Я постаралась объяснить. — Шведы надеются, что Финляндия им будет возвращена. Финляндия занимает большое место в сердце шведов. Я хочу сказать — в сердцах моих соотечественников. — И вашего дорогого супруга, Ваше высочество? — спросил Талейран. — Жан-Батист думает, что царь не откажется от Финляндии. Вместо этого он очень надеется на объединение Швеции и Норвегии. Талейран качнул головой. — Мой доверенный человек сообщает, что царь обещал наследному принцу Швеции поддержать это объединение. Конечно, после окончания кампании. — Но ведь война окончится, как только император войдет в Москву? — спросила я. Талейран пожал плечами. — Я не в курсе тех советов, какие дал ваш супруг русскому царю. Опять молчание. Фуше взял пирожное и стал есть его с видимым удовольствием. — И однако, советы, которые Его королевское высочество мог дать царю… — начал граф Розен. Фуше поморщился. — Французская армия входит в города, сожженные отступающими жителями. Французская армия не находит там ничего, кроме развалин и пожарищ. Французская армия идет от победы к победе и голодает. Император не в состоянии подвозить столько пищи из арьергарда. Кроме того, постоянные атаки с флангов. Атакуют казаки, которые не принимают боя и сразу отходят. Но император надеется привести в порядок войска уже в Москве. Там наши войска будут расквартированы на зиму. Москва — богатый город и сможет прокормить наши войска. Вы видите, что все надежды на то, что мы займем Москву. — Разве кто-нибудь в этом сомневается? — спросил граф Розен. — Его сиятельство, граф Беневентский, сказал, что колокола известят нас о победе под Бородино. Дорога на Москву свободна. Император будет в Кремле послезавтра, мой дорогой граф, — объяснил Фуше. Мучительная тоска сжала мне горло. Потерянно посмотрела я вокруг. — Прошу вас, скажите мне откровенно, господа, о причине вашего визита. — Я уже давно собирался навестить вас, Ваше высочество, — сказал Фуше. — Но когда я понял выдающуюся роль вашего супруга в этой битве народов, я почувствовал настоятельную необходимость засвидетельствовать Вашему высочеству мою глубокую симпатию. Симпатию, которую я питаю уже много лет. Да… наполеоновский министр полиции уже много лет шпионит за нами. — Я вас не понимаю, — сказала я, глядя на Талейрана. — Неужели действительно так трудно понять мысли бывшего профессора математики, Ваше высочество? — спросил Талейран. — Войны — это математические действия. В войнах всегда есть свой икс. И в этой войне тоже. А после встречи с царем не стало икса. Икс — это шведский принц, мадам. — Какая выгода Швеции от этих встреч? Почему пакт с Россией взамен нейтралитета? — вмешался граф Розен. — Боюсь, что нейтралитет Швеции не мог быть сейчас удобен, так как император занял шведскую Померанию. Разве вы недовольны политикой вашего наследного принца, молодой человек? — вежливо спросил Талейран. Граф Розен ответил: — Русские располагают ста сорока тысячами человек, а Наполеон… — Почти полумиллионной армией, — сказал Талейран уверенным тоном. — Но русская зима, отсутствие квартир и пищи может привести к плохому концу самую огромную армию в мире, молодой человек. Я поняла! Отсутствие квартир… Боже мой, я поняла!.. В этот момент зазвонили колокола. М-м Ля-Флотт открыла дверь и почти прокричала: — Новая победа! Мы выиграли битву под Бородино! Мы были неподвижны. Звон колоколов обрушивался на меня волнами. Мои мысли бежали слишком быстро. Наполеон хочет расквартировать армию в Москве на зиму. Какой же совет дал царю Жан-Батист? Фуше и Талейран имеют шпионов и осведомителей во всех армиях и во всех странах. Если они нанесли мне визит сегодня, это значит, что Наполеон проиграет эту войну. Я не знаю — когда, я не знаю — как, но я знаю, что Жан-Батист добился свободы для маленькой северной страны. Но Пьер умрет от холода, а Виллат… Вернется ли Виллат живым? Талейран откланялся первым. Фуше остался. Он сидел, откусывая пирожное маленькими кусочками, проводя языком по тонким губам, рассматривал портрет Наполеона и казался очень довольным. Довольным чем? Новой победой? Самим собой? Но ведь он в немилости… Только когда колокола замолкли, он встал. — Это салют нации, а нация нуждается в отдыхе, — заявил он. Я не могла понять скрытого смысла его слов. — Мы со шведским принцем одного мнения: пора быть миру, — сказал он. Потом склонился к моей руке. Губы его, холодные и клейкие, были так противны, что я быстро отдернула руку. Потом я вышла в сад и села на скамью. Граф Розен подошел ко мне. — Этот герцог Отрантский в курсе переговоров в Або. Он мне кое-что рассказал. Его высочество сопровождали камергер Веттерштедт и гофмаршал Адлеркрейц. Сначала царь остался наедине с Его высочеством, потом участие в переговорах принял английский посол. Предполагают, что Его высочество организовал переговоры между Англией и Россией. Это союз против Наполеона, Ваше высочество. Говорят, что и Австрия тоже… — Но австрийский император — тесть Наполеона. — Это ничего не значит, Ваше высочество. Наполеон принудил его к этому браку. Никогда Габсбург по доброй воле не согласился бы быть тестем выскочки. «Я присутствовала в соборе Нотр-Дам в то время, как этот выскочка, как вам угодно называть императора Франции, взял из рук папы корону и возложил себе на голову. Я стояла позади Жозефины и держала на подушке ее кружевной платок», — подумала я. — Может быть, когда все будет кончено, Бурбоны вернутся на трон? — меланхолично сказал Розен. Я бросила на него взгляд сбоку. Лицо с тонкими классическими линиями, светлые волосы… — Я представлю вас императрице Жозефине, граф, — сказала я. — После развода она плакала два дня и две ночи. Потом она заставила массажистку привести свое лицо в порядок и заказала сразу три новых туалета. Она улыбается закрытыми губами. Поэтому Наполеон украл в Италии портрет Моны-Лизы. Жозефина похожа на нее. Я покажу графу самую красивую женщину Парижа. Я спрошу у Жозефины, как ухаживать за моим лицом. Раз уж судьба дала шведам в наследные принцессы выскочку, пусть она будет хоть красива! Потом я поднялась к себе писать. Вошла Мари. — Нет ли писем от полковника Виллата? Может быть, что-нибудь о Пьере? Я покачала головой. — После этой новой победы царь, вероятно, запросит мира, и скоро Пьер вернется домой. Может быть, он вернется еще до зимы, — размышляла вслух Мари. Она опустилась на колени и сняла мои туфли. Она очень поседела, ее руки стали грубее, суставы утолщились. Всю жизнь она делала черную работу и посылала деньги на воспитание Пьера. Сейчас Пьер марширует к Москве. Жан-Батист, что будет с Пьером в Москве? — Спи спокойно, Эжени. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Мари. Точно так, как в те времена, когда я была маленькая… Кто-то укладывает моего Оскара? Один, два, три адъютанта? Или камергеры? А ты, Жан-Батист, слышишь ли ты меня? Устрой так, чтобы Пьер вернулся! Но ты меня, конечно, не слышишь! |
||
|