"Дезире" - читать интересную книгу автора (Зелинко Анна-Мария)Глава 45 Париж, ноябрь 1813Ночь. Все страхи принимают гигантские размеры именно ночью, когда остаешься наедине с собой. Каждый раз, засыпая, я вижу один и тот же сон: Жан-Батист верхом, совсем один, едет по полю битвы, по тому самому полю, которое я видела, подъезжая к Мариенбургу. Взрытая земля, трупы лошадей со вздутыми животами. И глубокие воронки от снарядов. Лошадь у Жана-Батиста белая. Я знаю ее по своим снам. Он наклонился в седле, я не вижу его лица, но знаю, что он плачет. Лошадь оступается, и Жан-Батист наклоняется еще ниже вместо того, чтобы откинуться назад. Уже больше недели в Париж просачиваются слухи о грандиозной битве под Лейпцигом. Никто ничего не знает толком. Мари приносит слухи от булочника. Она уверяет, что все только и говорят об этом сражении. Я сплю и слышу стук копыт белой лошади. Я просыпаюсь и смотрю на часы. Половина пятого утра. Копыта цокают очень громко. Потом кто-то тихо стучится в дверь. Так тихо, что я уверена, никто кроме меня не слышит этого деликатного стука. Я встаю, накидываю капот и спускаюсь по лестнице. В вестибюле я понимаю, что еще сплю, и хочу вернуться обратно, но стук повторяется. Тихий, чтобы не испугать спящих. — Кто там? — спрашиваю я. — Виллат… — и сразу: — Розен… Я отпираю тяжелые засовы. При свете одной свечи, скупо освещающей вестибюль, я вижу два силуэта: — Боже, откуда вы? — Из-под Лейпцига, — говорит Виллат. — Мы привезли привет от Его высочества, — говорит Розен. Я вернулась в галерею и тщательно застегнула свой капот. Розен на цыпочках подошел к канделябру и зажег еще одну свечу. Виллат исчез. Он, наверное, повел лошадей в конюшню. Розен был во французской форме и гренадерской каске. — Странная форма для шведского драгуна, — заметила я. — Это потому, что наши войска еще не вошли во Францию. Его высочество послал меня сюда в этой форме, чтобы я мог свободно достичь Парижа. Я вздрогнула. Вошел Виллат. — Мы не слезали с коней день и ночь, — пробормотал он. Его лицо было изрезано морщинами усталости, пробившаяся борода поседела пятнами. — Мы проиграли битву! — Мы выиграли битву, — подхватил Розен. — Его высочество лично взял Лейпциг. В то время, как в одни ворота в Лейпциг входили войска Его высочества, Наполеон выехал из города в другие ворота. Его высочество сражался в первых рядах до конца битвы. — А почему вы не отступаете с французской армией полковник Виллат? — Я военнопленный, Ваше высочество. — Пленный Розена? Тень улыбки прошла по лицу Виллата. — Да, если можно так выразиться. Его высочество приказал мне не идти в бараки пленных, он приказал мне немедленно возвращаться в Париж и быть возле вас, Ваше высочество, пока… — он удержал слезы. — Пока? — Пока войска неприятеля не войдут сюда. Вот, значит, как! Одинокий офицер, проделавший долгий путь от поля боя до моего дома, плачет у меня в прихожей!.. — Господа, пойдемте в кухню. Я сварю вам кофе. — Я разбужу кухарку, Ваше высочество. — Зачем, граф Розен? Я умею варить кофе. А вы будьте так добры, разожгите огонь. Розен неумело засунул в очаг несколько толстых поленьев. О, аристократия, аристократия! — Сначала надо положить лучинки, Розен, иначе огонь не разгорится. Помогите ему, Виллат. Я предполагаю, что граф Розен никогда в жизни не разжигал очага. Когда кофе был готов, Виллат стал рассказывать: — Сражение происходило 17 и 18 октября. Утром 19 октября Бернадотт вошел в Лейпциг. — Жан-Батист здоров? Вы видели его, Виллат? Он здоров? — Вполне. Я видел его собственными глазами в самом пекле. Ведь перед воротами Лейпцига было действительно пекло, мадам. А Бернадотт был все время там и был здоров и очень энергичен. — Вы говорили с ним, Виллат? — Да. После. После поражения, мадам. — Победы, полковник Виллат, победы! Не искажайте событий! — Розен почти кричал. — Как он выглядел, Виллат? Я хочу сказать… после? Виллат пожал плечами и уставился на масляную лампу, горевшую на столе. — Виллат, как он выглядел? — Он поседел, мадам. Кофе был горьким. Я забыла сахар. Я стала искать его в шкафу. Мне было стыдно, что я не знаю, где он хранится. Потом я нашла сахар и поставила сахарницу на стол. — Ваше высочество сварили прекрасный кофе, — сказал Розен с чувством. — Так же всегда говорил мой муж. Раньше я варила ему очень крепкий кофе, когда он работал ночью. Расскажите мне все, что вы знаете, граф. Розен рассказывал, а Виллат поправлял его, когда ему казалось, что Розен очень уж преувеличивает успехи союзников и умаляет достоинства французов. Потом рассказывал Виллат. — Наши войска пытались отступить в сторону Эльстера. Их преследовали казаки. — А император? — Император надеется удержать фронт по Рейну. Если это не удастся, он попытается защитить Париж. Виллат помолчал. Я облокотилась о стол и закрыла руками глаза. Фронт по Рейну… Как прежде, когда они все взялись за оружие, чтобы удержать фронт на Рейне. Когда они его удержали, Жан-Батист стал генералом. — Тысяча чертей! Кто это хозяйничает на кухне? О, простите, Ваше высочество… — мой главный повар постепенно переходил от гнева к удивлению. Служанка открыла ставни. Серый рассвет вползал в окна. Я задрожала от озноба. — Ваше высочество, чашечку шоколада, — предложил повар. Я отказалась. Кто поддержал меня, когда, встав со стула, я пошатнулась? Это Виллат, мой пленник. — Ступайте в ваши комнаты, господа. Вы найдете их такими, какими оставили, — предложила я моим героям. Затем я потребовала тряпку для вытирания пыли. Растерянная служанка с реверансом подала мне крахмальную салфетку. Видимо, так она представляет себе тряпку для вытирания пыли у наследной принцессы. Я взяла салфетку и пошла в комнату Жана-Батиста. Когда здесь в последний раз вытирали пыль? Я смахнула пыль с зеркала и поразилась, какой необитаемой выглядела эта комната. Уже давно Жан-Батист попросил меня выслать в Стокгольм все портреты, все бюсты и все, что ему было дорого. Сейчас в этой комнате не осталось ничего милого его сердцу. Я открыла окно. Сад был такой, как обычно. «Этот день такой же, как другие, — подумала я. — А русские, пруссаки и австрийцы перешли Рейн. Русские, пруссаки, австрийцы и шведы…» — Не стой в капоте перед открытым окном. Ты простудишься. Что ты здесь делаешь? — спросила Мари. — Я убираю комнату к приезду Жана-Батиста. Франция побеждена. Войска союзников идут к Парижу. Жан-Батист возвращается домой, Мари. — И ему не стыдно? — процедила она сквозь зубы. Она сказала это чуть слышно, но я все-таки расслышала. Мой дорогой всадник из сна! Мой бедный всадник на белой лошади! |
||
|