"Троих надо убрать" - читать интересную книгу автора (Маншетт Жан-Патрик)

2

Алонсо Эмериш-и-Эмериш тоже убивал людей, и в гораздо больших количествах, чем Жорж Жерфо. Между Жоржем и Алонсо не было ничего общего. Алонсо родился в двадцатых годах в Доминиканской республике. Удвоение его германской фамилии, как и в случае с его другом и соратником генералом Элиасом Вессином-и-Вессином, показывает, что его семья принадлежала к белой элите острова и хотела этим показать чистоту своей крови, сохраненной от любых смешений с низшими расами: неграми, индейцами, евреями и прочими.

В последний период своей жизни Алонсо был смуглым полным человеком с крашеными висками и жил на большой ферме посреди огромного поместья в деревушке Вильней, расположенной в тридцати километрах от Маньи-ан-Вексен, во Франции. В последний период своей жизни Алонсо назывался Тейлором. Присылаемая ему почта, которая была немногочисленной, адресовалась месье Тейлору, иногда полковнику Тейлору. Соседям и продавцам он выдавал себя за североамериканца или британца, который долго жил в колониях, где составил себе состояние в коммерции.

Алонсо действительно был богат, но вел убогую жизнь. Он жил абсолютно один. Он боялся. Никто не обрабатывал землю его большого поместья, в доме не было слуг: Алонсо не хотел никого впускать. Единственными, кого он впускал в дом в последний период своей жизни, были два субъекта с очень ограниченным и четким словарным запасом, в темных костюмах. Они разъезжали на броском ярко-красном седане "ланчия-бета", что вообще-то было на них не похоже. Один из них был пониже и помоложе, имел вьющиеся черные волосы и глаза красивого голубого цвета. Он нравился женщинам, но те очень быстро замечали, что ему в женщинах нравилось одно: чтобы они его били. Сам он их не бил и ни за что не хотел вступать с ними в половой контакт. Тогда женщины рвали с ним, кроме извращенных садисток, но с теми рвал он, когда чувствовал, что они входят во вкус, избивая его. Он говорил, что они ему опротивели.

Другой, лет сорока, имел выпуклый лоб с залысиной, длинные зубы и белые, как пакля, волосы. У него был большой впечатляющий шрам в форме радуги поперек горла. Чтобы скрыть его, он взял привычку прижимать подбородок к шее. Он был высоким и нескладным, а манера держать голову придавала ему странный вид. Эти двое убили много людей, но между ними и Жоржем Жерфо также не было ничего общего. Между ними и Алонсо – тоже. Убийство было второй профессией этих двоих. До того как заняться ею, молодой работал в гостинице официантом, а потом дежурным администратором, владел тремя языками. Второй был наемником – солдатом удачи.

Жорж Жерфо был служащим. Его работа заключалась в том, чтобы продавать частным лицам и организациям в различных уголках Франции дорогостоящие электроприборы, выпускаемые его фирмой – филиалом корпорации ИТТ. Он разбирался в них потому, что по образованию был инженером.

Профессией Алонсо была война. Он был офицером доминиканской армии и служил в военной разведке – СИМ. Лучшие годы своей жизни, с пятьдесят пятого по шестидесятый, он провел на воздушной базе Сан-Исидро. Войны не было. Единственное государство, с которым могла воевать Доминиканская республика, была республика Гаити, потому что обе находились на одном острове. Остальные страны отделены от Доминиканской республики морем. Но с Гаити войны тоже не было. Алонсо это нравилось. На базе Сан-Исидро в сговоре со своим другом и коллегой Элиасом Вессином-и-Вессином, командовавшим базой, он отправлял самолеты Доминиканских военно-воздушных сил на Пуэрто-Рико, откуда они доставляли спиртное и прочие товары, не платя таможенный сбор. Алонсо и Элиас катались как сыр в масле и были неприкасаемыми: если Санто-Доминго не вел внешнюю войну, то в этой стране, как и во многих других, шла война гражданская, и главной функцией доминиканской армии было выигрывать эту гражданскую войну всякий раз, когда она обострялась. В этих условиях СИМ играла основную роль. В Сан-Исидро часто привозили лиц, подозреваемых в шпионаже в пользу классового врага, и задачей СИМ, возглавляемой Алонсо, было выбить из них признания, избивая, насилуя, разрезая на куски, пытая электротоком, кастрируя, топя и отрубая голозы.

Тридцатого мая тысяча девятьсот шестьдесят первого года Трухильо Благодетеля изрешетила пулями группа, членов и сообщников которой впоследствии удалось поймать. Для Алонсо и Элиаса счастливая жизнь закончилась. Сыновья Благодетеля продержались сто восемьдесят дней. Затем, в президентство Балагера, Алонсо и Элиас еще успели подготовить выборы тысяча девятьсот шестьдесят второго года, расстреливая мужичье в Пальма-Соло и ликвидировав лоялистского генерала Родригеса Рейеса. Выбранного демократишку Хуана Боша Элиас сверг и посадил на его место Дональда Рейда Кабраля, резидента ЦРУ в Санто-Доминго. Меньше чем через два года Элиас увидел угрозу революции в бывшем полицейском демократе Каамано и с радостью бросил танки "мустанг" и "метеор" главным образом против северных предместий Санто-Доминго, ибо самая большая опасность действительно исходила оттуда. Рабочая милиция и прочие свиньи разграбили фабрику, производящую бутылки для "кока-колы", чтобы наполнять их "коктейлем Молотова". Но американцы тоже заметили опасность в умеренных, так сказать кеннедистских, прокламациях Каамано и предоставили Элиасу решающую поддержку поставками вооружений, боеприпасов, вертолетов, отправкой авианосцев и морской пехоты. После победы американцы обманули ожидания Элиаса и выслали его в Майами.

Что касается Алонсо, то он уехал в шестьдесят втором. В отличие от Элиаса он любил не власть, а комфорт. Он контролировал отъезд семьи Благодетеля со всем багажом – трупом, национальными архивами и огромным количеством денег, – и это подало ему идею. В тот момент, когда выборы шестьдесят второго года привели к власти Хуана Боша, Алонсо улетел в добровольное изгнание, предварительно переведя за границу большие деньги.

Возможно, его интеллект снизился в последующие годы скитаний, а может быть, Алонсо был полукретином с рождения. Не будем забывать, что высшим достижением в его жизни был лишь пост главы военной службы безопасности. Можно не удивляться, что последние годы своей жизни он провел в страхе, не имея ни садовника, ни слуг, боясь, что они могут оказаться агентами ЦРУ, доминиканского правительства или какой-нибудь организации доминиканских эмигрантов. На самом деле Алонсо старел. Он был совершенно разбит, когда поселился недалеко от Маньи-ан-Вексен во Франции, во всяком случае настолько, что решил никуда больше не уезжать. Кроме того, следует помнить, что речь идет о человеке, который, когда вдова одного казненного отказалась поверить в смерть мужа, прислал ей по почте посылку с головой мертвеца и кое-чем, засунутым в рот. Давайте согласимся, что если его страхи не были реальными, то все же имели под собой почву.

Он запретил входить даже почтальону, и тот клал редкую почту в ящик на решетчатом заборе поместья. На случай, если кто-нибудь все-таки заберется к нему, Алонсо держал бульдога.

Таким образом, земли вокруг поместья не обрабатывались, и на них ничего не выращивалось, а дом был запушен из-за отсутствия слуг. Окрестные крестьяне ворчали, видя невозделанную землю, много раз собирались устроить по такому поводу демонстрацию и однажды наверняка сделали бы это, но смерть Алонсо все отменила.

Обычно в последний период своей жизни Алонсо около пяти – шести часов утра прекращал попытки заснуть, вставал с измятой постели и выходил из спальни на втором этаже. В большой кухне он готовил себе английский завтрак, состоявший из стакана фруктового сока, тарелки каши на молоке, чашки горячего чая и тостов, которые он разрезал пополам треугольником, а потом мазал тонким слоем масла, меда или апельсинового мармелада.

После завтрака Алонсо надевал верхнюю одежду и прогуливался по своему поместью, заросшему сорняками, в сопровождении суки-бульдожки по кличке Элизабет. Потом он возвращался домой и никуда не выходил, разве что отвечал на звонки разносчиков. Понаблюдав за воротами из окна первого этажа в очень мощный бинокль и убедившись, что все в порядке, он выходил из дома, шел к воротам, вооружившись "кольтом" тридцать восьмого калибра, и брал то, что они приносили. Он не допускал, чтобы разносчики входили на территорию поместья и приносили товар к дому. Иногда груз, например ящик виски, был тяжелым, но Алонсо все равно тащил его сам, обливаясь потом. У него от этого дрожали ноги и угол рта.

В гостиной дома стояла дорогостоящая аудиосистема фирмы "Шарп" западногерманского производства. Алонсо тщательно следил за ней, в то время как остальные приборы и мебель почти никогда не вытирал, и они быстро покрывались толстым слоем пыли. Алонсо протирал и стереоколонки, установленные по всему дому так, чтобы музыка из проигрывателя была слышна везде, даже в двух туалетах и двух ванных комнатах. Музыкальные вкусы Алонсо сильно отличались от вкусов Жоржа Жерфо. Его фонотеку можно было разделить на две части. Прежде всего, классическая музыка: Бах, Моцарт, Бетховен. Потом слащавые американские мелодии: Мел Торме, Билли Мей. Эти пластинки Алонсо не слушал никогда. Вернувшись с прогулки с Элизабет, он слушал Чайковского, Мендельсона, Листа...

В кабинете на первом этаже, постоянно закрытые окна которого выходили на заросшие сорняками земли, Алонсо, положив на угол стола "кольт", слушал музыку и писал паркеровской ручкой на тонкой бумаге мемуары. Он писал очень медленно. Часто за десять – двенадцать часов работы не получалось и одной страницы.

Он не обедал, а примерно в половине седьмого ужинал на кухне консервами и фруктами. Посуду он ставил в посудомоечную машину к той, что уже стояла там с завтрака. Алонсо работал много часов, потом выключал музыку, включал посудомоечную машину, поднимался с книгой на второй этаж и ложился на измятую постель. Он ждал, когда придет сон, но сон не приходил. Алонсо слышал, как работает посудомоечная машина, проходя различные фазы программы с остановками и щелчками. Он равнодушно читал на английском, испанском или французском, главным образом мемуары полководцев и государственных деятелей, таких, как Лидделл Харт, Уинстон Черчилль, де Голль, или военные романы, в основном С. С. Форестера. У него имелись номера непристойного американского журнала "Плейбой". Каждый вечер Алонсо мастурбировал, но без особого успеха. Много раз за вечер он вставал, бродил по дому с книгой в руке, заложив средним пальцем страницу, и проверял, хорошо ли закрыты все окна. Они всегда были закрыты. И он давал дополнительную порцию мяса бульдожке Элизабет. Ее Жорж Жерфо убил тоже.